Текст книги "Сборник микро рассказов"

Автор книги: Святослав Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Cоленые огурчики

Алина! сжальтесь надо мною.

Не смею требовать любви:

Быть может, за грехи мои,

Мой ангел, я любви не стою!

Строки Пушкина звонко разносились под сводами Стеклянного рынка, удивительно контрастируя с гулом обыденных рыночных разговоров. Заинтригованный, я поспешил на голос, но когда добрался, представление уже закончилось. Во всяком случае, ничего необычного я не увидел. Перед прилавком с надписью «Соленья» топтались люди, а одинокий парнишка по ту сторону прилавка взвешивал покупательнице соленые огурчики.

Огурчики были небольшие, усеянные аккуратными пупырышками. Даже отсюда видно, какие они упруго хрусткие. И запах от бочки шел несказанный. Ароматы укропа и тмина, горького перца, чеснока и листьев хрена, соединившись вместе, создавали сказочный эффект и вызывали настоятельную потребность встать в очередь и приобрести.

Впрочем, людей в очереди стояло немного. Оно и понятно, цена на огурчики нынче такая, что перешибет любой аромат. Хотя, ценника возле продавца не было.

– Спасибо, – сказала покупательница и отошла.

К прилавку придвинулась дородная дама в ярком платье.

– Моя очередь, – произнесла она.

Парнишка одернул белую казенную курточку и ожидающе посмотрел на даму. Та вдруг покрылась пунцовыми пятнами и закричала:

– Хватит глупостей! Говорите толком – почем ваш товар?

– Меняю на стихи, – негромко ответил продавец. – За одно стихотворение, не входящее в школьную программу – полкило огурцов.

– Вот что, – подвела итог дама. – На Кузнецком рынке огурцы идут по три рубля. Пусть у вас будет также. Мне два килограмма.

– За три рубля поезжайте на Кузнецкий.

– Да он издевается! – взвизгнула дама, но очередь, поднажав, оттерла ее.

К весам протиснулась маленькая старушка и сходу затараторила:

Дети, овсяный кисель на столе!

Смирно сидеть, рукавов не марать.

Читайте молитву…

– Кто автор? – уважительно спросил продавец, когда старушка замолкла.

– Ну, милый, этого не скажу. Сколько лет прошло, как учила. Где упомнить…

– Видите?… – закричала из-за спин дама. – Это программное! Просто программа изменилась. Не давайте ей!

– Если вы расскажете из программы церковно-приходского училища – тоже получите огурцов, отрезал продавец, запуская в бочку огромный эмалированный дуршлаг.

Народу в очереди было немного, и я, после секундного колебания, встал в конец.

– Я еще Чуковского помню, и Агнию Барто, и Дядю Степу; у меня правнуков девять душ… – доказывала старушка, пряча в сумку огурцы, но на нее шикнули и заставили молчать – пришла пора расплачиваться следующему покупателю.

Очередь двигалась медленно, особенно, когда попадалось длинное стихотворение, но покупатели не роптали. Выступившие смешивались с толпой и сами становились слушателями.

Никто больше не пытался и получить огурцы за деньги, лишь какой-то дядька испитого вида то и дело вклинивался в очередь, невнятно произносил что-то и отходил прочь. Было видно, что у него нет ни стихов, ни денег, но огурцов ему хочется.

Спортивного вида парень прочел по-французски апполинеровский «Мост Мирабо», а потом повторил его в переводе Кудинова. Вытряхнул из пластикового мешка несколько тетрадок, зажал их под мышкой, переложил огурчики в мешок и быстро ушел, смущаясь чего-то.

Бойкая школьница вдохновенно проскандировала Асадова и получила в награду десяток кривобоких пупырчатых уродцев.

Следующей была моя очередь, но тут вновь появился испитой гражданин. На этот раз он решился.

– Я тоже знаю! – гаркнул он:

Спасибо партии родной,

Что нету водки в выходной.

Но ты не плачь, моя Маруся:

Одеколону, но напьюся!

– Рассолу могу налить, – предложил продавец.

Дядька возмущенно крякнул и ретировался. Взгляды повернулись ко мне. Я вздохнул и произнес:

Ты лучше голодай, чем что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

– Хорошо… – неуверенно сказал продавец.

– Но мало, – подсказал я.

– Да нет, дело не в количестве строк…

Мне стало жаль паренька, и я сказал:

– Дайте один огурчик, но такой, чтобы был достоин этих строк.

Я шел по рынку, хрустел свежепросольным чудом и думал, что старик Хайям не обиделся бы на меня за такой обмен. Уж он-то прекрасно понимал, что людям равно нужны и стихи, и огурцы. Да и другие поэты, наверное, тоже не в претензии. Ведь их помнят, учат наизусть…

У входа в рынок я заметил даму в цветастом платье. Двумя холеными пальчиками она держала купленную в газетном киоске поэтическую однодневку. В глазах дамы застыло отчаяние.

Сюжектор

На день рождения мне подарили сюжектор. Подарила одна родственница старшего поколения, из тех, что проверяют и обижаются, поэтому не было ни малейшей возможности передарить его, отнести в комиссионку или просто выбросить. Сюжектор остался на столе. А я пишу короткие рассказы и испытываю страшную нужду в хороших сюжетах.

Можете представить мое положение? Сюжектор ехидно поблескивает стеклами, обещая обилие тем, и я прямо-таки вижу, как районная газета украшается созданными мной рассказами о водопроводчике дяде-Васе, и коэффициент новизны у них не меньше, но и никак не больше трех десятых. Выхода не оставалось, я собрался с силами и написал два последних рассказа, задуманных еще до сюжектора. Кажется, они получились, во всяком случае, их напечатал один толстый журнал, до той поры просто не замечавший моих произведений.

«Лебединая песня», – подумал я, раскрыв номер журнала. Дома ждал сюжектор.

По дороге домой я несколько раз впадал в отчаяние, но наконец набрел на новый сюжет, позволивший еще на несколько дней отдалить встречу с механическим соавтором.

После десятой публикации редактор областного издательства заговорил о сборнике моих рассказов. Люди, имевшие дело с редакторами, знают, что это вещь не просто редкая, а вообще невозможная.

Критика приняла книгу доброжелательно, только один маститый рецензент, считавший своим долгом ругать всех новичков, объявил, что мне слишком легко даются сюжеты.

После выхода второй книги этот критик приехал познакомиться со мной. Увидав сюжектор, он оживился, бросился к нему, внимательно осмотрел и разочарованно произнес:

– Устаревший образец. Максимум, на что он способен – фельетон о водопроводчиках…

– Видимость, – соврал я. – Кожух старый, а внутри новейшая японская машина.

Критик успокоился и в следующей рецензии отозвался обо мне с необычайным уважением.

Темпоральная машинерия

1. ВЫХОД ИЗ ПОЛОЖЕНИЯ

Не всякий может достать машину времени, но я достал. Очень уж нужно было. Я ведь фантаст и должен писать о будущем, а вокруг – сплошное настоящее. Шум, гам, на улице трамваи лязгают, телевизор над ухом орет, за стеной соседи беседуют. Мешают, сил нет!

Но теперь – другое дело. Теперь у меня машина времени есть! Чуть вечер настанет, я ее завожу и отправляюсь в путешествие. Куда-нибудь подальше, так далеко, где соседей нет, где никого опасней скорпионов еще не появилось. Ставлю столик на берегу первобытного моря и спокойно пишу. И все о будущем.

2. СТОП-МАШИНА!

– Поздравьте меня, – заявил Конструктор, – я только что кончил отлаживать машину, способную остановить время!

– Поздравляю вас, – ответил я, – но скажите, зачем эта машина вам понадобилась?

– Не знаю, – отрезал Конструктор, – но все равно, это счастливейший миг в моей жизни. Кстати, вот вам и применение: Остановись, мгновенье, ты прекрасно! – с этими словами Конструктор нажал кнопку.

С тех пор Конструктора никто не видел. Его ищут родственники, милиция и Интерпол. Но лишь я знаю, что Конструктор навсегда остался в своем счастливом мгновении. Как ему, должно быть, там скучно!

3. ТОРОПЛИВОСТЬ

– Я путешествую на машине времени, – представился незнакомец.

– Значит, вы сейчас расскажете обо всем, что видели в иных веках, – сразу же сделал я вывод.

– Я бы с удовольствием… – замялся Путешественник, – но, к сожалению, мне некогда, я опаздываю на важную встречу.

– Но ведь на машине времени вы не можете никуда опоздать!

Путешественник на мгновение задумался, потом махнул рукой и сказал:

– Должно быть, вы правы, но времени все равно катастрофически не хватает.

Так я и не услышал рассказов о прошлом и будущем.

4. ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ

– Я твой злейший враг! – орал он, размахивая кулаками. – Я набью тебе морду!…

Конечно, ни о какой драке и речи быть не могло: слишком уж разные у нас весовые категории. Все же, мне пришлось встать и выставить его за дверь. Но он и там не успокоился, а стал вопить, что сделает машину времени, вернется вдвоем с собой завтрашним и отлупит меня.

Действительно, вскоре он пришел вдвоем. Мне опять пришлось встать и выставить его за дверь. Еще через минуту в комнату ворвалось не меньше пяти дюжин Злейших Врагов. Увидав меня, он с визгом бросился в разные стороны. Со мной, разумеется, все было в порядке, это он забыл о законе сохранения вещества, так что любой из Злейших Врагов весил теперь от силы пару фунтов.

Одного из Врагов я успел поймать и держу его в птичьей клетке в назидание остальным.

5. СЧАСТЛИВЧИК

Продавец пересчитал мои деньги и возмущенно воскликнул:

– И на эти гроши вы собираетесь купить машину времени?! Вам хотя бы известно, сколько стоит приличная модель?

– Вы сами сказали, – возразил я, что стоимость машины зависит от радиуса действия. Но мне и не надо ездить далеко.

Машину я купил, и теперь счастлив. Мне не надоедает начальство, не тревожат домашние, не отрывают от дел знакомые. И все – благодаря моей покупке.

Я – тот человек, который только что был здесь, но минуту назад вышел.

6. БЕЗ ПАРАДОКСОВ

– Машина времени, машина времени!… – проворчал Изобретатель. – Можно подумать, что их делают специально для того, чтобы вам, фантастам, было легче придумывать парадоксы. А вот я построил машину времени, у которой принципиально не возможны никакие парадоксы.

– На каком же принципе она работает? – спросил я.

Изобретатель рассмеялся торжествующе и сказал:

– Дело в том, что она вообще не работает.

Теория вероятности

Некто пытался доказать существование телекинеза. Для этого он кидал вверх копейку, изо всех сил желая, чтобы она упала решкой. Он как одержимый швырял копейку тринадцать миллионов раз и, наконец, добился, что у него выпало сто решек подряд. После этого экспериментатор успокоился, купил на счастливую копейку стакан газированной воды без сиропа, выпил его и вышел на пенсию.

Но если бы он продолжал кидать монету, то, несомненно, сразу же выпало бы сто орлов, и все бы поняли, что телекинеза не бывает.

Убеждение

– И не вздумайте мне ничего доказывать! – отрубил он. – Мыслимое ли дело считать, будто хоть на каком-то космическом теле может существовать жизнь!

– Но ведь Земля тоже космическое тело… – пытался протестовать я, но он мне не поверил.

Угроза

Комиссия по стихийным бедствиям заседала без перерывов, но дебатам не было конца:

– …доказано, что удар будет чисто механическим, не возникнет ни пожаров, ни сколько-нибудь значительных взрывов…

– Тело такой чудовищной массы, падающее со столь громадной скоростью, уничтожит город до основания безо всякого взрыва!

– Необходимо ускорить эвакуацию населения!

– Эвакуация проводится полным ходом, но как быть с инженерными сооружениями? Их вывезти невозможно.

– Следует предотвратить удар или отвести его в сторону. Защитные сооружения…

– Они окажутся на несколько порядков дороже всего города!

– Думайте, граждане, думайте! Выход должен быть!

Комиссия отказалась покидать опасную зону и продолжала работу в полупустом городе. Огромная надломленная ветка мерно покачивалась над их головами, угрожая в любую секунду сорваться и раздавить весь муравейник.

Уроки биологии

1. РАЗУМ

Насекомые отличаются от членистоногих развитым надглоточным ганглием – зародышем будущего головного мозга. Значит, муха – умнее паука. Почему же тогда паук ловит и ест мух, а не наоборот?

Вот и верь после этого в силу разума!

2. ГОЛОВА

– При чем здесь голова? Главное, чтобы мозги были, а думать можно и задницей! – так считали диплодоки, и, надо сказать, имели все основания для подобного утверждения. В крестцовой камере у диплодоков было куда больше мозга, чем в голове. Значит, и в самом деле можно думать задом.

Только вымерли диплодоки двести миллионов лет назад.

3. РУКИ

Царь природы – человек создал себя своими руками; не будь у него рук, то и никакого человека не получилось бы. Это знают все, а кое-кто даже сделал из этого далеко идущие выводы. Четверорукие – вот как их называют. Они еще покажут миру, кто настоящий царь природы. Четырьмя руками в два раза больше сработаешь, чем двумя. А пока руки заняты – можно и на хвосте повисеть.

Начнем с простого: например, сломаем палку. Для такого дела требуются две руки. А какие две – задние или передние? Или правая задняя и левая передняя? Или наоборот?

Погодите, сейчас четверорукие покажут, кто настоящий царь природы. Как только разберутся с руками.

4. НОГИ

Насекомые имеют по шесть ног, членистоногие – по восемь. А с нематодами что-то неладно. У одних – сорок ног, у других – тысяча, хотя у большинства ног нет вовсе.

Разумеется, это несправедливо, недаром же среди нематод нет ни одного хорошего ходока. Сколько бы ног у них ни было, умеют они только ползать.

5. ХВОСТ

Самый красивый на свете хвост у павлина – птицы из отряда куриных. Павлин хвостом гордится и очень его бережет. Оно и правильно; попробуйте оставить павлина без хвоста, что получится? Курица, да и то – бесхвостая!

6. ЖИВОТ

У амебы за спиной миллиард лет эволюции, но за это время она ничуть не изменилась. Рук у амебы нет, ножки тоже какие-то ложные. Даже спины и той – нет. Зато с животом все в порядке. Строго говоря, вся амеба это один прекрасно функционирующий живот, за которым миллиард лет эволюции.

Потому, наверное, амеба и осталась одноклеточной.

Шаг к цели

Мгновение казалось, что на этот раз он сумеет удержаться, но ноги, слишком еще слабые, соскользнули, он повис на руках, потом сорвался и упал на мягкий податливый пол клетки. Это было так неожиданно и несправедливо, что к горлу подступили слезы. Остановило только сознание, что если он хочет добиться своего, то этого ему тоже нельзя. Он лишь крепче сжал губы и, внутренне негодуя на непослушные ноги и тяжелое, словно чужое тело, медленно встал. Некоторое время стоял, вцепившись пальцами в уходящие на недостижимую высоту прутья решетки, а потом отчаянным рывком послал тело наверх. И опять сорвался и снова упорно и безнадежно рванулся на штурм преграды.

Он давно потерял счет времени. После одной из неудач он ненадолго забылся на дне клетки, но едва сознание вернулось к нему – подполз к прутьям, встал и полез наверх. Теперь им двигало одно только упрямство, нежелание сдаваться. Не было больше надежды, да и цель его попыток давно угасла в зыбком прошлом.

И он сам был удивлен, когда вдруг, подтянувшись, навалился грудью на самую верхнюю планку решетки и закинул наверх налитую свинцом ногу.

Секунду он балансировал на гребне, потом плавно сполз на другую сторону. Руки вновь не выдержали, он больно ударился, упав на холодную твердую поверхность, окружающую его клетку, но тут же встал, стремясь, пока его не хватились, уйти как можно дальше.

Но скрыться ему не удалось. Не успел он сделать и шага, как что-то крепко обхватило его и подняло в воздух.

– Ах ты негодный мальчишка! – воскликнула мама, прижав его к груди, – все-таки сумел выбраться из манежа!

Щелкунчик

Приходит ко мне сосед Вовка и приносит Щелкунчика.

– Что это? – спрашивает.

– Это щипцы такие, орехи колоть.

– Но он живой, как им колоть?

– Вовка, не говори глупостей. Щипцы не бывают живыми. Их на заводе делают.

– Почему же тогда он теплый?

Потрогал я и чувствую, что действительно теплый Щелкун.

– Наверное, – говорю, – это специальные щипцы, для холодной погоды. Попробуй, когда мороз, за железо схватиться – враз приморозишься. А это щипцы с подогревом – щелкай сколько угодно.

– А еще он ходит сам по себе. Зачем щипцам ходить?

– Простым щипцам ходить не нужно, но это, должно быть, последняя модель. Там внутри кибернетика и полупроводники. Вот ты уронишь орех, он под шкаф закатится – и не достать. А если есть такие самоходные щипцы, то их пустишь, и они орех достанут.

– Все равно, – говорит Вовка, – он живой. Он разговаривать умеет.

– Так почему он не говорит?

– А чего с тобой, таким, разговаривать? – спросил вдруг Щелкунчик, спрыгнул со стола и вышел из комнаты.

– Меня подожди! – закричал Вовка и побежал за ним.

А я остался думать, каким образом умение разговаривать может помочь колоть орехи.

Щупальца жизни

Хлистопил был храбрым хлебателем, однако и он испугался, когда по надшкирнадью затрепыхало. Затреп был не особенно гризким, но шманцы против обыкновения вели себя неспокойно, а надо быть совершеннейшим марципулом, чтобы не обращать внимания на такой явный признак всеобщего мандража.

И верно. К междутравью налетел бешеный кош. Хлистопил к тому времени уже давно засмунился и мог даже позволить себе, пожертвовав двенадцать старых гляделов, которые все равно пора перечапивать, понаблюдать за кошением.

Кош был великолепен! Поперву вдоль кирити подздвигнулись многочисленные свиты, с нежным сипением размудрились лагры, но немедленно смазались – и все покатилось. Пожалуй во всей округе не осталось ни одного спокойного чандыра; кроткие шманцы тонкими заколюками раздирали зазевавшегося молодого хлебателя, даже по бесчувственным и словно неживым чурам пробегали разноцветья. А над всем и внутри всего слышалось страшное и такое притягательное корлотанье бешеного коша.

Кош еще не вошел в полную силу, а Хлистопил уже чувствовал, как падает давление в гляделах. Потом они сморщились и, отделившись от осей, улетели.

Когда засмун распустился – коша уже не было. Хлистопил опхихнулся и побрел по средомью, машинально сгербая эразмы. Потом остановился возле пострадавшего хлебателя, которому еще не скоро предстояло гигеироваться, и задумался второй или, быть может, третий раз за свою жизнь.