Текст книги "Мёд жизни (Сборник)"

Автор книги: Святослав Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Именно это я имел в виду, – признал Онеро.

– Так вот, вы живёте в том доме, что сейчас покажется из-за деревьев. Каменный двухэтажный дом со сланцевой крышей – я обратил на него внимание, ещё входя в город. Если бы я не различил магию дракона, то мог бы подумать, что в этом тихом доме засел злой колдун, такой мрак разливается окрест. Здесь всё пропахло драконами, и я сразу вспомнил о вас. Я даже пытался достучаться к вам, но какой-то прохожий сказал, что в этот час вы наверняка сидите в таверне. Как видите, я сумел определить, что этот дом имеет отношение к драконам. Но я и помыслить не мог, что вы осмелились держать голову дракона в доме, где вам приходится жить!

– Пятнадцать голов.

Манган застонал и схватился за собственную голову, словно опасался, что она вот-вот присоединится к ужасной коллекции.

– Послушайте, – вдруг спросил Онеро. – А вам не пришла мысль, что в доме действительно засел злой колдун, который отпугивает прохожих волшебников тенью дракона?

– Нет. Магию дракона невозможно подделать. К тому же я разговариваю с вами уже долго и вижу, что в вас нет ни единой капли нематериальных энергий. Я представить себе не мог, что на свете существуют столь прозаические люди. Должно быть, поэтому вредоносная сила драконов и не действует на вас.

Онеро поднялся на крыльцо дома, крытого чёрным природным шифером, достал с пояса связку ключей.

– Прозаический человек… – задумчиво повторил он. – Это вы хорошо сказали. Жаль, никто в городе не поверит вам. Они считают меня героем. Но вам я покажу правду. Заходите.

Тяжёлая дверь отворилась. Манган вскрикнул и попятился. Со стены обширной прихожей щерилась чудовищная морда. Голова дракона словно нависала над входящим в дом. Она была по меньшей мере вдесятеро крупнее головы самого большого быка. Её украшали три пары вычурных рогов. Седьмой рог, прямой и острый, торчал на переносице между глаз, заменённых рубиновыми стекляшками. Жёлтые изогнутые зубы были оскалены, один клык – сломан.

Онеро стоял в дверях, любуясь произведённым эффектом.

– Ну и как он вам? – спросил он наконец.

– Потрясающе, – ошарашенно пробормотал Манган. – Я не думал, что они бывают такие огромные. И сила… какая страшная мощь исходит от него даже сейчас.

Манган осторожно приблизился к голове. Шепча заклинания, сделал несколько пассов.

– Это самый большой, – пояснил Онеро. – Я взял его в Дунласе. Это оказалось совсем не сложно, зверь был стар и страдал всеми мыслимыми болезнями. Самое трудное было очистить шкуру от паразитов. Клопы и вши покрывали его сплошняком. Вся башка была в язвах. Мне пришлось повесить её сюда, потому что здесь полутьма и не так заметно, что голова изъедена червями. Если бы я не убил этого зверя, он бы сам издох через пару месяцев. Но я успел расправиться с ним, покуда он ещё ползал, и получил от благодарных горожан двенадцать тысяч червонцев.

– Я слышал, что против Дунласского чудовища выезжало немало рыцарей и все были сокрушены его убийственной мощью, – осторожно напомнил Манган.

– Вот именно, что выезжали. Выезжать на коне против дракона может лишь идиот или самоубийца. При этом приходится иметь дело не только со зверем, но и со взбесившимся от страха конём. А я пятнадцать раз выходил против дракона пешком и пятнадцать раз оставался победителем. А впрочем, чего тут стоять, пойдём наверх.

Они поднялись в большой зал на втором этаже. На этот раз Манган уже знал, чего ожидать, но всё же не осмелился сразу войти в помещение. На каждой стене были прибиты по три уродливых головы, изукрашенных рогами, гребнями, вершковыми зубами. Один дракон был вовсе беззубым, вместо пасти у него топорщились костяные жвалы, способные в щепу размолоть древко копья. Чудовища были раскрашены в самые неожиданные цвета: алые пятна по голубому фону сменялись чёрно-белой зеброй, брусничные брызги рдели на зелёном, одна из голов, казалось, наливается апоплексической синевой, а рядом мерцала выпуклыми искристыми глазами безмятежно-розовая голова.

– Как вам моя коллекция? – с нескрываемой гордостью спросил Онеро.

Манган кружил по залу, переходя от одной головы к другой, всплескивал руками, шептал заклятья вперемешку с восхищёнными охами.

– Одного не могу понять, – наконец признал он, – почему вы до сих пор живы? Эти останки создают здесь столь глубокую область негативной энергии, что мне приходится напрягать сейчас все свои силы, чтобы уберечь себя и вас от вредного воздействия драконьей магии. К тому же, обратите внимание: здесь ровно двенадцать голов, и они расположены кругом! Любой чёрный маг душу отдаст ради того, чтобы иметь столь мощный магический круг!

– Квадрат.

– Что?

– Я говорю, что зал квадратный и головы расположены квадратом. Должно быть, я жив до сих пор благодаря этой случайности.

– И вы ещё можете шутить! – вскричал маг. – Хорошо, что они смотрят вниз, будь иначе, через комнату было бы невозможно пройти, даже мёртвая магия оказалась бы слишком сильна! Скажите, ну зачем вам вздумалось собирать вместе именно двенадцать голов?

– Больше на стены не лезет, – признался Онеро, – можно, конечно, вешать их в два ряда, но тогда не хватит голов. Ну, вы сами видели, одна висит в прихожей, двенадцать здесь, одна в кабинете и одна на чердаке. Это самая свежая голова, и от неё ещё попахивает драконом. Скверный запах, к вашему сведению. Когда я убил вот этого полосатого красавца, местные мужики предложили мне в уплату половину своих стад. Больше у них просто ничего не было. Представляете, как бы я перегонял домой всех этих баранов? Пришлось удовольствоваться всего одним барашком, которого мне зажарили благодарные хозяйки. Да и этого я вечером выбросил. После того как туша пролежала день в одной телеге с драконьей головой, её не стали жрать даже собаки. Но я всё равно доволен – вы когда-нибудь видели полосатого дракона? А у меня он есть.

– Кстати, – Манган сделал широкий жест рукой, – вы говорите, что это просто звери, однако, посудите сами, бывает ли среди зверей такое разнообразие? Только опытные охотники умеют отличить одного волка от другого, а среди драконов невозможно найти двух одинаковых. Вот у этого есть уши, у единственного среди всех, у этого – крошечные глазки, а у его соседа – буркалы величиной с тарелку. А крылья?.. Скажите, у них были крылья?

– У некоторых были. Но летал только один – вот этот, который с ушами. Да и то не летал, а перепархивал с места на место, помогая себе крыльями. За то и поплатился. Я взял его на рогатину, как медведя, а он, разогнавшись, не сумел уклониться. А что касается их разнообразия, то я же не утверждал, что все эти существа – родные братья. Покажите неопытному человеку жирафа и, скажем, морскую касатку – он не сумеет найти у них ничего общего. А между тем и тот и другой кормят детёнышей молоком и, значит, состоят в близком родстве. А взгляните на собак! Комнатная левретка ничуть не напоминает добермана или бультерьера, мастерство собаководов сотворило с ними злое чудо. Возможно, и с драконами дело обстоит так же. Это решать не мне, а вам, учёным людям. Впрочем, для чего мы тут стоим, вы же говорите – вредно. Я предлагаю перейти в кабинет, там всего одна голова. Яично-жёлтый дракон. Но, когда я набиваю себе цену перед богатыми заказчиками, я величаю его золотым.

Они прошли в соседнюю комнату, которую меньше всего хотелось бы назвать кабинетом, хотя здесь имелся стол и пара шкафов с книгами. Однако больше всего было оружия. Мечи и топоры, копья, тяжёлые самострелы, причудливые лезвия, заточки, гарпуны… железо всех видов и форм. Над столом была приколочена не слишком большая голова жёлтого дракона. Из отороченной жёсткими усами пасти высовывалось длинное костяное остриё, напоминающее рыбацкую острогу.

– У вас тут целый арсенал, – уважительно проговорил Манган. – Зачем вам столько разного оружия?

– А вы думали, я выхожу на бой с верным мечом в руках? Так поступают болваны, идущие зверю на корм. Большинство этих тварей невозможно взять мечом – слишком много костяных бляшек, гребней и прочей мишуры. Копьё тоже не годится, если не знаешь наверняка, куда надо бить. Но что можно знать наверняка, выходя на дракона? Моя скромная точка зрения такова, что лучше всего против дракона использовать тяжёлую секиру со штырём вот здесь, чтобы её легко было превратить в рогатину. Если зверь волочит брюхо по земле, то полезно закрепить в камнях подходящий клинок, а потом выманить тварь на себя. Для этой цели я обычно использую арбалет. Причинить существенного вреда он не может, но почему-то драконы ужасно не любят удара стрелой по носу. Как видите, я не делаю тайны из своего занятия, но рыцари, приезжавшие ко мне за советом, гневно называли меня мясником и отправлялись рубить своих драконов верхом и с мечом на перевязи. Удивительно, но ни один не заехал потом, чтобы похвастаться трофеями. Впрочем, почти каждый дракон подкидывает охотнику что-то новенькое; вы верно сказали: драконы очень разнообразны. Взять хотя бы вот этого… знаете, почему он висит здесь, а не вместе со всеми? Он единственный сумел ранить меня. Ужасно вёрткая была тварь, а ведь обычно драконы неповоротливы. К тому же они не любят сражаться и, стараясь напугать противника, сразу демонстрируют все свои фокусы и приёмы. Иногда бывает достаточно просто вовремя сбежать от него, чтобы на следующий день вернуться с нужным инструментом. А этот цыплёнок до последней секунды не показывал своего языка. Видите, какая штука? Он умел бить им словно копьём, выкидывая язык почти на два ярда. А я не ожидал такого удара, и он пропорол мне ногу. Спасибо тёмным силам, но жало оказалось не ядовитым. Правда, самому дракону, как видите, его ловкий удар не помог.

– То, что вы рассказываете, – удивительно! – проговорил волшебник. – Скажите, а они плевались огнём?

– Нет, я ни разу не встречал огнедышащих драконов. И боюсь, что всё это сказки. Когда зверь вламывается в деревню, люди сами в панике роняют огонь, а потом списывают пожары на огнедышащее чудовище. Слишком много сказок толчётся вокруг драконов, слишком много магии, поэзии и вранья. Вот вы говорите, драконы прилетают из Шиганских гор. Возможно, вы и правы, ведь у большинства из них есть крылья. Но я не видал летающих драконов. Если вдуматься – объяснение может быть только одно: к нам попадают лишь старые, одряхлевшие драконы, которые уже не могут прожить в горах Шигана. И значит, если я соглашусь сопровождать вас, то мне придётся иметь дело с молодыми, полными сил чудовищами. Справлюсь ли я? Впрочем, это дело десятое. Важнее другое: зачем тёмным силам, ежели они существуют, насылать на людей дряхлых и больных драконов? Только для того, чтобы я их убивал?

– Возможно, вы правы, – задумчиво проговорил Манган, – и те драконы, с которыми сталкивались люди, это действительно всего лишь блохастые дворовые кобели, которых тёмный властелин выгнал из своего логова, как жестокий хозяин выгоняет обеззубевшую шавку. Но тогда тем более страшно подумать, какие планы может вынашивать тьма. И, значит, тем более важно проникнуть в Шиган и узнать эти планы. Вы боитесь, что не совладаете с молодым драконом? Что же, я не буду настаивать, хотя без вас у меня почти нет шансов остаться в живых. Вы и так изрядно помогли мне, рассказав о драконах такое, чего я не мог и подозревать. Примите и вы добрый совет: не надо хранить эти трофеи дома, их магия слишком ужасна.

– Простите меня, мудрейший, – медленно произнёс Онеро, – но я по-прежнему не верю ни в чёрную, ни в светлую магию. А что касается ужасов, то вы представить себе не можете, с чем приходилось сталкиваться мне. А если бы представили, то не стали говорить, будто я могу чего-то испугаться. Когда я выхожу против дракона, я не гадаю, молод он или стар, я думаю, как его уничтожить. Ладно, так и быть, я покажу вам кое-что ещё. То, чего не видел никто из моих гостей. Может быть, тогда вы хотя бы приблизительно поймёте, что такое настоящая жуть. Правда, для этого придётся спуститься в подвал, в доме я это не решаюсь хранить.

– Оно живое? – встревоженно спросил маг.

– Я похож на самоубийцу? – вопросом на вопрос ответил Онеро. – Я ещё ничего не приносил в город, прежде чем не убеждался, что оно как следует выпотрошено, просушено и просмолено еловым дымом.

– Тогда идём! – решительно сказал Манган.

Они прошли через большой зал и прихожую. Онеро под пристальным взглядом стеклянных глаз отворил тяжёлую дверь, засветил фонарь, стоящий в стенной нише. Поднял фонарь над головой, осветив крутые ступени, идущие вниз.

– Осторожней. Здесь сухо, но ступеньки старые, половина выщербилась от времени. Дом выстроен на фундаменте старой башни, прежде здесь было предмостное укрепление и в подвале хранились ядра для баллист. Потом в башне расположилась тюрьма, а в подвале – пыточная камера. Башню снесли лет сто назад, и сейчас уже никто не помнит, что подвал на самом деле сохранился. А ведь одно воспоминание о том, что здесь творилось, страшнее всех драконов, вместе взятых. Погодите, сейчас я открою вторую дверь.

Манган остановился перед запертым полукруглым проходом. Дверь была старинная, крепостная, покрытая железными заклёпками, каждая с кулак величиной. Вид её навевал воспоминания о костяной чешуе дракона. Онеро, вытащив связку причудливых ключей, склонился над замком.

– Что там, за дверью? – тревожно спросил волшебник. – Я чувствую непредставимую силу. Пронзительная магия драконов почти заглушает её звучание, но отсюда я вижу, что она куда неудержимей и злее, нежели сила, излучаемая драконами. Онеро, вы играете в опасные игры. Человек неподготовленный не должен иметь дела с такими вещами.

– А вы считаете себя подготовленным? – сердито проворчал Онеро, со скрипом проворачивая в заржавелой скважине ключ. – Почему же вы не обнаружили эту непредставимую силу сразу, едва войдя в город?

– Вопль драконов заглушил этот звук. Эта магия сродни волшебству дракона, но она куда изощрённей и потому не так заметна.

– Теперь вам осталось сказать, что это магия самого владыки тёмных сил. Что же, я не против. Ведь это значит, что я выпотрошил и закоптил средоточие мирового зла. Готово, можете заходить. Только не надо ничего трогать.

Некоторое время Манган недоумённо разглядывал подвал, расположенный прямо под залом с драконьими головами. В свете масляного фонаря трудно было рассмотреть хоть что-то, но подвал на первый взгляд казался совершенно пустым. Однако искушённый взгляд мага остановился на противоположной стене. С тихим восклицанием Манган шагнул вперёд, ступив в круг, где пересекались мёртвые взгляды драконов, висящих на втором этаже. Дикий крик наполнил подвал, словно запятнанные селитрой стены оживили мрачную память былых столетий. Фигура мага вспыхнула лиловым светом, сгустки багрового пламени метнулись к потолку. Манган ещё пытался уклониться или отвести удар, а может, он просто испуганно вскинул руки, но в следующее мгновение жидкий огонь сгустился, просветлел и бесследно опал. Подвал вновь был пуст.

Онеро стоял в дверях и ждал, подняв фонарь. Некоторое время ничего не происходило, потом из пустого места, где пропал волшебник, шагнула неясная фигура:

– Я доволен тобой, Онеро. Это действительно тот тип, что бродил в предгорьях Шигана. Если бы он сумел проползти мимо застав, то стал бы по-настоящему опасен.

– Но он испугался драконов и пришёл ко мне, угодив в мышеловку, – согласился драконоборец. – И, конечно, он, как и те, что были до него, никого не предупредил о своих планах.

– Именно так он и поступил. Что ты хочешь за службу?

– Я счастлив служить тебе, повелитель.

– И всё-таки что бы ты хотел для себя?

Мгновение Онеро колебался, потом произнёс:

– Все колдуны, явившиеся ко мне за помощью и угодившие в ловушку, говорили о коварных планах повелителя тьмы. Я хочу знать, правда ли, что у тьмы есть цель?

– Ты стал философом, Онеро. Я слышал твой разговор с магом. Для чего ты рассказывал ему правду?

– Потому что я сам хочу знать её.

– Правду нельзя узнать от другого, кем бы этот другой ни был. Ответа не будет. Оставь свои размышления и собирайся в Нестеле, иначе тамошний дракон околеет, прежде чем ты успеешь получить за него деньги.

Оберег у Пустых холмов

– Добрый день, любезный! Где я могу найти почтеннейшего Вади?

Вади ещё раз подбросил на ладони камешек, затем поднял взгляд на говорившего.

Гость возвышался словно башня. На Закате вообще обитают крупноватые существа, но этот выделялся даже среди них. Его ноги не стояли на земле, а попирали её. Широкая грудь сверкала чеканкой доспехов, поверх которых кривилась уродливая ухмылка эгиды. Мускулистые руки были обнажены до локтя и безоружны – видимо, пришелец не считал Вади за угрозу – стальной шестопер остался висеть у пояса. Ничего удивительного: гость силён и велик – даже подпрыгнув, Вади не смог бы достать рубчатой рукоятки праздно висящей булавы.

Задрав голову, Вади взглянул в глаза великану. Нормальное лицо, человеческое. А шлем золотой, блестит, указуя зенит отточенной спицей.

«Через Ожогище, должно, на карачках полз, – прикинул про себя Вади, – а шапку догадался снять. А то бы нипочем не прошёл – молниям в такой шишак метить самое милое дело. Видать, хороший человек – не дурак и не спесивец. Жаль его…»

Вади подбросил камешек, поймал.

– И зачем тебе понадобился Вади?

– Это я скажу только ему.

– Говори. Вади это я.

Великан не удивился, верно, за долгое путешествие успел навидаться всякого и знал, что не рост определяет человека, не золото и не железо.

– Меня зовут Хаген. Я из Западных земель. Мне нужен светлый меч Шолпан.

Вади щелчком отбросил камешек, показал пустые ладони:

– У меня нет меча. Я не воин, не кузнец и даже сувенирами не торгую, хотя в округе валяется немало старого железа.

– Молва говорит, что у тебя есть талисман, с которым можно пройти мимо Пустых холмов.

Вади согласно кивнул.

– Верно, оберег у меня есть.

Великан быстро наклонился. Тяжёлая тень накрыла Вади.

– Дай мне его! Дай на один только день. Этого времени мне хватит, чтобы обшарить Пустые холмы вдоль и поперёк. Всем известно, что меч Шолпан там. Умирающий богатырь вонзил его в брюхо смоляного чудовища и уже не имел сил вырвать обратно. А потом на холмы пало безвременье, и меч остался, вплавленный в груду смолы. Клянусь светом и тьмой, я верну тебе твой талисман, едва найду меч.

– Зачем тебе именно этот меч? Неужели на свете мало других клинков?.. Я могу показать подходящий камень, из него торчит рукоять, так густо изрисованная рунами, что нельзя прочесть ни единого слова. Правда, это камень, а не смола, меч выдернуть будет непросто…

Хаген покачал головой.

– Мне нужен именно светлый меч. Если бы мне противостоял дракон или гидра, я бы нашёл способ управиться с ними, но сейчас на моём пути стоит нечто иное. Может быть, ты слышал, почтенный Вади, что на Закате, в моих краях, есть Тёмный дол. Это проклятое место! Днём оно ничуть не отличается от всякой иной долины, но не приведи судьба заночевать там. Твой костёр погаснет, и факел изойдёт чадом, а следом явится Страх темноты. Он выпьет твою душу и оставит бежать пустое тело. Никто из повстречавших Страх темноты не может рассказать, что было с ними, но из их боромотания родились злые легенды. Одни твердят о чёрном звере, невидимом во тьме, лишь два синих глаза мутят взор жертвы. Другие рассказывают о женщине в траурном платье и с бездонной дырой лица, где плавают те же синие огни. Мужики прозвали Страх тьмы Синевалкой и осмеливаются заходить в долину лишь по утрам. Я тоже не знаю, кто обитает там, но нечисть не должна мешать людям, поэтому мне нужен светлый меч, рассекающий духов ночи.

– Неужели Синевалка выползла из Тёмного дола? Или брюква, которую крестьяне сажают на ничьей земле, по ночам стала сходить с ума от ужаса?

Хаген усмехнулся понимающе, присел на корточки, чтобы тоже видеть лицо Вади.

– До этого пока не дошло. Львы не едят капусты, а Синевалка не трогает брюквы, либо же брюква не способна сойти с ума.

– Тогда в чём же дело?

Великан коротко хохотнул.

– Дело в том, что я не брюква и не турнепс. Я не могу спать спокойно, когда нечисть бродит рядом с моим домом. Я – человек.

Вади подобрал с земли пяток камешков, выбрал подходящий, примерился подкинуть его на ладони, но не стал – лицо собеседника было слишком близко.

– Ты не человек. Ты – герой. Человек не может уснуть, только когда рядом непонятное. Тогда он называет его Синевалкой и засыпает довольный тем, как замечательно всё объяснил. Но ты не таков. Тебе нужен противник. Думаю, что если бы Синевалка жила под семнадцатым морем, ты бы и туда нырнул, чтобы сразиться с нею.

Хаген выпрямился. Островерхий шлем пронзил небо.

– Да, ты прав. И именно поэтому я – человек.

Теперь Вади снова мог подкидывать и ловить камешек и глядеть ввысь, не боясь обидеть гостя.

– А вдруг там нет зверя? Что, если там женщина, синеокая ночная красавица, а твои путники сходили с ума от безнадёжной любви к ней?

– Женщину я бить не стану. Но и в этом случае я должен взглянуть в её глаза.

– Держа в руках меч?..

Хаген смолчал, лишь желваки на скулах разом вздулись, сдерживая резкое слово.

Камешек взлетел, упал, скрылся в сомкнувшейся ладони.

«Какая узкая ладонь стала у меня… и морщинистая. Любопытно было бы узнать, долго ли я ещё проживу…»

Камешек, презирая людской закон тяготения, взлетел к небу, потом вернулся, покорный этому закону.

Небо улыбалось новорожденной голубизной, не выцветшей даже над Пустыми холмами. В замершей бирюзовости небес описывал спирали молодой вишнёвый дракон. Съезжал вниз, словно проваливаясь в невидимую воронку, круги быстро сжимались, пока весь летун не сливался в глазах, обращаясь в пунцовое мерцание, но в самый последний миг спираль начинала раскручиваться, и, не шевельнув крылом, дракон уходил в поднебесье. Он тоже не любил подчиняться законам, которые не велят ему летать.

Семь… девять… шестнадцать тонких штрихов прорвали небо, перечеркнув тугую циклоиду дракона. От них было некуда деваться, но, взорвавшись малиновыми отблесками, дракон совершил немыслимый курбет и вновь вернулся к плавному кружению. Это было красиво, как всякая отточенная игра. И вдвойне красиво оттого, что игра была смертельной. Лучники из ближней деревни попытались взять вишнёвого красавца врасплох. Удайся им это – небо над округой осиротеет, а весь мир станет на одного дракона скучнее.

Камешек взлетел и, передумав, вернулся на ладонь. Взлетел, вернулся – и упал на землю. Морщинистая ладошка сомкнулась в кулак.

– Не сердись, могучий Хаген, но оберега я тебе не дам. Пусть Синевалка живёт в своём Тёмном доле. А ты, если тебя действительно тревожит судьба людей, поселись рядом и следи, чтобы никто не забрёл туда ненароком.

Хаген не был ни удивлён, ни разгневан.

– Вот, значит, зачем ты тут сидишь. Что ж, это достойное занятие для такого заморыша, как ты. И я не оскорблён твоим отказом, я с самого начала ждал чего-то подобного. Не обессудь и ты, почтенный Вади, но я всё-таки получу твой талисман.

– Меня нельзя убивать, я уже четыреста лет не причиняю зла!

Вади знал, как отпугивают иных пришельцев эти жуткие слова, но Хаген только улыбнулся слегка презрительно.

– А сколько лет ты не делал добра, почтеннейший?

Вади склонился головой к рассыпанным у ног камешкам, потом вздёрнул подбородок навстречу насмешливому взгляду великана.

– Добра я тоже не творил четыреста лет, но в том нет моей вины! Я честно предупреждаю всякого идущего, что дальше он не пройдёт, но почему-то никто не хочет слушать меня.

Хаген согласно кивнул.

– Тех, кто смог добраться сюда, не так просто свернуть с дороги. Если бы ты знал, сколько препятствий мне пришлось преодолеть…

Спорить было бессмысленно, но всё же Вади предложил:

– Хочешь, я покажу путь в обход Ожогища? И научу, как обмануть Сладкую топь…

– Это лишнее. Лучше бы ты помог мне идти дальше.

Вади молчал.

– Тогда я возьму талисман сам. Такой поступок трудно назвать добрым, но я и не стремлюсь к совершенству. Ведь меня в любую минуту могут убить, и тогда всё не сделанное мною зло вырвется на свободу. Не бойся, я постараюсь не причинять тебе вреда, хотя меня так и тянет взглянуть, во что выльются не совершённые тобою злодейства. Впрочем, боюсь, что даже за такой срок ты не смог бы натворить достаточно бед. С твоими силами, да ещё голыми руками…

– Главное зло делают не руками, а словом, которое у нас одинаково. К тому же я вооружён. Меча у меня нет, но есть кинжал.

Толстые пальцы потянулись к поясу Вади.

– С такой булавкой только на жука ходить…

– Осторожней! Там яд! Когда-то я ходил с этой булавкой на чешуистого аспида. Кинжал до сих пор в крови.

Хаген отдёрнул руку. Козявка, сидевшая перед ним, оказалась смертельно опасной. С таким оружием коротышка и впрямь мог совершить бесчисленные злодейства. И сейчас все они, несовершённые, посаженные в хрупкую тюрьму добродетели, ждут гибели своего тюремщика, чтобы обрушиться на того, кто окажется всех ближе, а это значит – на убийцу. Так что двойное предупреждение оказалось как нельзя кстати.

Вади гордо выпрямился, и в это мгновение здоровенная лапа обхватила его за туловище, а другой рукой Хаген выдернул из-за пояса Вади кинжал. В руках великана отравленное оружие и впрямь смотрелось булавкой. Зажатый жёсткой хваткой, Вади захрипел, но нашёл силы укорить Хагена:

– Зачем ты это делаешь? Ведь ты знаешь, что я не нападу на тебя…

– Я и не боюсь твоего ножика. Но мне нужен талисман, и поэтому, на всякий случай, я заберу всё, что у тебя есть. Возможно, волшебной силой обладает нож или пряжка на ремне… – пальцы Хагена сноровисто обшаривали Вади, – а быть может, талисман висит на цепочке…

– Не тронь, это моя амулетка!

– Но я и ищу амулет, спасающий от безвременья.

– Это не оберег, это амулетка! Она никому не пригодится, кроме меня!

– Не злись, почтенный Вади, но ты сам вынудил меня на это. И не тревожься, я верну твоё добро в целости, как только вернусь с Пустых холмов.

– Ты не вернёшься.

– Не каркай. Лучше сними кольцо. Я боюсь сломать тебе палец.

– Это колечко подарила мне одна знакомая. В нём нет никакой волшебной силы.

– Я не могу рисковать. Что у тебя в карманах?

– Медный грошик.

– Я вижу – ты богач. Ты получишь его обратно вместе со всеми твоими сокровищами. А это я оставляю тебе в заклад, чтобы ты не беспокоился о своих вещах, пока я буду искать меч.

Хаген опустил Вади на землю и стащил с пальца витой перстень с мелкоогранённым адамантом. Вади мог бы носить этот заклад вместо браслета.

– До скорой встречи, почтеннейший! Пожелай мне удачи.

Хаген повернулся и размеренной походкой воина двинулся к холмам. На мгновение Вади почудилось, что безвременье уже осветлило его кудри немощной белизной, но, конечно, такого не могло быть. Граница лежала неподалёку, но ещё не здесь.

Несколько минут Вади сидел неподвижно, стараясь ни о чём не думать. Потом выбрал камешек и кинул его в небеса, где по-прежнему кружил вишнёвый дракончик. Камешек поднялся совсем невысоко, но плавный ход дракона изменился, зверь дрогнул в сторону, готовясь отпрянуть с возможного пути камня.

Зоркая тварь! Суметь с его высот углядеть такую крупинку… Не так просто будет сельским стрелкам подбить его. Ещё не день и не два вишнёвый красавец станет радовать взоры глядящих в небо. А заодно, соревнуясь с ястребами, таскать со дворов кур и индюшат. И если лучникам не удастся прикончить малыша, то вскоре дракончик начнёт хватать овец, а когда-нибудь – почует свою силу и упадёт на человека. К тому времени его будет уже не пронзить стрелой и не увадить рогатиной. Тогда выручить людей сможет только герой. Но герой ушёл к Пустым холмам и больше не вернётся. В этом тоже своя правда, отличная от той, первой, которая не велела давать оберег.

Вади нагнулся, выбрал среди россыпи гальки ещё один камешек – невзрачный и угловатый, но тоже подходящий, зажал его в кулаке и пошёл следом за Хагеном.

В лицо пахнуло недвижным, застарелым холодом, но оберег налился теплом, запульсировал, прожигая пальцы, и Вади продолжал идти. Ещё через минуту он нашёл Хагена. Великан лежал лицом к холмам – даже почуяв беду, он не повернул обратно. Отполированный непрошедшими веками череп выкатился из шлема и лежал чуть поодаль, пристально разглядывая мир. Вади присел рядом, наклонившись к глазницам.

– Ведь я сделал всё, что мог. Я честно предупреждал тебя…

Череп улыбался широкой, ничего не понимающей улыбкой.

Вади вздохнул и принялся за дело. Отыскал свою амулетку и кинжальчик – по-прежнему опасный, ибо даже безвременье не могло обезвредить кровь чешуистого аспида. Нашёл кольцо, подаренное знакомой, и позеленевшую пряжку от ремня. Дольше всего не находился грошик, а Вади не хотел уходить без него. Ведь это была плата за последнее из добрых дел. Четыреста лет назад к границе подошёл человек, и Вади удалось его остановить. Человек не был героем – он искал пропавшую козу. Вади предупредил путника об опасности и указал, куда ускакала сбежавшая коза. В благодарность получил грошик – единственную ценность, что ему удалось скопить за четыре столетия. Наконец отыскалась и монетка. Вади снял с руки перстень, надел его на хрусткие фаланги истлевших пальцев Хагена.

– Вот твой заклад. Возвращаю его тебе.

Больше делать тут было нечего, но Вади зачем-то начал подниматься дальше по склону.

В ложбине между двумя холмами тускло поблёскивало асфальтовое озерцо. Если не врут легенды, то это останки смоляного чудовища. Тогда где-то в глубине, залитый липким гудроном, лежит меч Шолпан. И даже будь у Хагена оберег, всей его жизни не хватило бы, чтобы вычерпать и процедить смоляную густоту. А может быть, предания врут и Пустые холмы действительно пусты. Но ведь это ничего не изменит: герои всё равно будут искать тут свою гибель.

Больше в ложбине ничего не было: два холмика и лужа смолы между ними. Даже Вади мог бы облазать Пустые холмы за полчаса. И вряд ли страшное царство Синевалки в центре Закатных земель много больше, чем проклятые Пустые холмы. Почему людей так тянет именно сюда? И зачем здесь сидит маленький Вади? Кого и от чего он хочет охранить? Или, вернее, что он хочет охранить и от кого?..

Вади неторопливо шёл к дому, туда, где по-прежнему вершил круги уцелевший драконыш. Горячий камень жёг пальцы. Нестерпимо хотелось подбросить его в воздух, поймать, снова подбросить. И не для того, чтобы остудить натруженную руку, а чтобы хоть немного остудить больную душу. Но Вади не смел разжать кулак и хоть на мгновение выпустить камень. Он не знал, успеет ли вновь сжать пальцы и захочет ли взлетевший оберег вернуться на подставленную ладонь.