Текст книги "Неспетая песнь дракона (СИ)"
Автор книги: Светлана Жданова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Вот и сейчас, заметив особый огонь в глазах Сериандрэя, Нирран предпочел уйти в другую комнату, дабы не смущать девушку, еще довольно неиспорченную компанией Алауэн. Ничего, скоро поймет, что не смотря на отсутствие каких-то комплексов, общую распущенность и откровенность, драконы довольно тактичные существа, признающие право друг друга на личную жизнь. Какой бы она не была. И где бы не была!
Подкинув несколько дополнительных поленьев, Нирран разворошил камин и протянул и сел рядом на корточки, продолжая перемешивать серый пепел и красные лепестки угольков.
«Ранис, надеюсь ты одет, а то я захожу,»– раздалось у него в голове.
В ту ж секунду дверь, которую он вроде бы закрыл, распахнулась, пропуская Станислава, сквозняк и легкий запах каких-то специй. Но даже когда сквозняку прищемили хвост тяжелой створкой, Стас и запах, исходивший от его одежды, остались. Сейчас на драконе были странные шаровары, надетые с сапогами на плоской подошве, делавшими их с Нирраном почти одного роста, а так же полураспахнутая рубашка и длинный, до середины икр, камзол без рукавов. Это синее одеяние одновременно уравновешивало его с сиянием драконьей ауры, но в то же время делало каким-то незнакомым для Ниррана. Телохранитель уже привык… пожалуй привык к присутствию этого типа, но до сих пор с трудом выносил и это дурацкое имя, и незлобные подначки, и взгляды из под ресниц.
Но особо его бесило, когда Станислав брался смотреть на него в упор, глаза в глаза.
– А если бы нет?
– Не думаю, что было бы легче. – Заложив пальцы за расшитый кушак, дракон снова посмотрел на него тем ненавистным взглядом из-под ресниц. – Я вообще зашел спасибо сказать.
– За что?
Отложив кочергу, Нирран поставил на место кованную решетку, защищавшую пол от излишне ретивых саламандр, а комнату от пожара, и встал. Яркие отсветы почти оживили мрачную, холодную красоту его лица, подчеркнув и шикарные скулы, и к удивлению чувственный изгиб верхней губы, и линию обеспокоенно сведенных бровей. На мгновенье огненная искорка зажглась даже в серебристых, словно ледяных глазах дракона.
И этого мгновенья хватило, чтобы сердце другого сбило ритм, а тело начало наливаться свинцом. Таким странным, бурлящим как шампанское свинцом.
– За племянника. За то, что спас Александрит. – Станислав глубже вздохнул и поднял взгляд, смотря прямо в эти холодные, чуть матовые от усталости и одиночества глаза. Немного изменив тембр голоса, он сделал осторожный шаг и продолжил: – Мы должны были поблагодарить тебя раньше, но сам знаешь, то один вздумает умирать, то второй. Никакого постоянства с этими драконами.
Нирран с каким-то любопытством смотрел на то, как к нему медленно подкрадывается этот мужчина, в глазах, мимике и голосе которого не было ни капли подобной осторожности. Не было страха, не было опасений. Только голодная страсть и какая-то мягкость.
– Ваши полукровки волнуют меня, пока важны для Александрит. Так что можешь проваливать со своими благодарностями.
Даже сам не замечая того, последние слова он почти шепчет, подливая тем самым масла в огонь.
– Мы знаем. Но, – приподняв бровь, Стас ухмыляется, чуть приоткрывая губы и привлекая к ним внимание, – какая разница.
Он не отводил взгляд и даже не моргал, словно следил за собственным отражением в серых глазах, осматривающих его с длинных сильных ног, по стройному подтянутому телу, с узкими бедрами, рельефному животу и широкой груди, до видневшейся в распахнутом вороте рубашки яремной впадине, кадыку и тех самых приоткрытых губ. Нирран признал, что этот мужчина действительно красив и привлекателен еще в Цитадели, сначала наблюдая за ним через стекло, играющего на фоне хмурого неба роль зеркала, а потом и смотря на распластанное под ним тело, чей хозяин глубоко и чрезвычайно чувственно смеялся, затрагивая своим голосом что-то болезненное внутри. Затрагивая то, на что хотелось ответить самый злой песней, царапающей слух и разбивающей надежды. И вот теперь Стас стоял напротив него, слишком близко, чтобы не ощущать каждый ток, каждый миллиметр и каждый изгиб.
– Ты так и будешь молча меня взглядом раздевать, – медленно, суть слышно, проговорил Стас.
– Я жду, когда ты сделаешь это сам, – куда глуше ответил Нирран, уже почти не борясь с желанием выставить надоедливого дракона за дверь. Теперь его желания стали куда как лояльней.
Поведя плечом, Стас скинул с себя безрукавку, а затем через голову стащил рубашку, обнажая загорелое под южным солнцем тело. На которое тут же легли холодные широкие ладони, порождая дрожь и полузадушенный шипящий звук. Золотые глаза лишь на мгновение закрылись, но Ниррану словно того и надо было. Подавшись вперед он даже не поцеловал, скорее укусил Станислава, мстя за собственное желание и какую-то нелепую попытку от него уйти. Не пристало драконам бегать от своих страстей, особенно когда он в ответ глухо рычит и царапает клыками губы, чтобы зализать ранку, а столкнувшись с твоим языком в своем рту, начинает его выталкивать и ласкать одновременно. Он этого сносит крышу быстрее, чем от настойчивых рук, стягивающих одежду или трущихся друг об друга бедер. Слишком явный вызов, слишком сильные чувства и растущее, вполне определенное желание.
Битва была недолгой, и, наверное, заранее проигранной. Зашипев, Станислав выгнулся в спине, еще сильней обнажая чувствительное место у поясницы. С нажимом проведя по нему еще раз, Нирран дернул партнера на себя, на мгновение заглядывая в подернутые поволокой глаза. Расслабив губы, Стас позволил снова укусить себя, ощущая как вместе с горячим языком в его рот проникает соленая кровь. Для него не была удивительна хорошая осведомленность Ниррана, но в то же время страсть, с которой его ласкали, вселяла надежду.
– Зачем с такой чувствительностью тебе столько завязок на одежде, – недовольно, но уже не безжизненно прошептал один из драконов, пытаясь размотать кушак на бедрах другого.
– Чтобы не было искушения ее побыстрее снять, – закатывал он золотые глаза, от предвкушения и торопливых рук, задевавших пах.
– И что, помогает? – посмотрел в его лицо Нирран.
– Еще как! Еще немного провозишься, я кончу и пойду к себе. Ранис-с-с-с, что же ты такой кусачий?!
В этот момент кусок ткани, к обоюдной радости, закончился одной из штанин, которые были тут же откинуты в сторону. Устроив своего нового любовника на своей кровати, какое-то время Нирран рассматривал его, скользя кончиками пальцев по бедрам и бокам желанного тела, отчего по тому проходила волна сильной дрожи и возбуждения.
– Ранис, хватит! Я действительно сейчас уйду! Это же невыносимо.
Серые, значительно потемневшие глаза встретились с золотыми, уже без страха и ненависти проваливаясь в это странное ласковое ощущение принятия.
– Будет достаточно пару раз укусить и погладить, чтобы ты вернулся.
– А давай испытаем это средство на тебе? – ухмыльнулся Стас, переворачивая мужчину на спину и седлая его бедра. – Чувствую себя растлителем.
– У меня действительно давно не было мужчин. Так что заканчивай болтать, Стас, и исправляй это упущение.
Не ожидавший подобных слов от замкнутого дракона, Станислав действительно заткнулся. Во всяком случае, пока комнату не наполнили несколько иные звуки, смешанные со стонами и негромкими вскриками.
Вечер после Всеобщего Совета драконов. Ледяные Чертоги
Утро приходило как-то по-особому лениво, в довольствии и тепле.
Уже в тепле. Полчаса назад, правда, так не казалось. Все же Ледяные Чертоги в то время были еще не отстроены и вообще, представляли собой полузаброшенный замок с несколькими достойными помещениями. Так что сквозняки и морозец в ближайшее время уходить отсюда не спешил. И к неудовольствию Ниррана, в такую холодину, когда даже пар изо рта идет, не спасало даже горячее тело под одним с ним одеялом. Хотя, надо признать, проснуться в одиночестве было бы еще более неприятно.
Стасу до холода явно не было никакого дела, он мирно посапывал, довольно улыбаясь и выставив из-под одеяла пятку. Поэтому вставать и подкидывать дрова в почти потухший камин пришлось именно Ниррану. Пол, хоть и устланный шкурами, все равно показался очень холодным и дракон в полной мере смог оценить качество жаровни в красивом мужском теле, оставшейся сейчас в тепле большой постели и не морозящий свой потрясающий зад на утреннем холодке.
– У тебя такая соблазнительная поза. Постоишь так еще немного, я полюбуюсь.
Ленивый, хриплый голос прошелся по телу дракона легкой дрожью. И это был отнюдь не холод. Дунув на свежие дрова, Нирран разжег на них пламя и, задвинув решетку, медленно пошел к кровати. Налитые мускулы играли под блестящей кожей, призывая коснуться их, очертить все рельефы, словно мастер у законченной скульптуры. Движения обрели новую грацию и плавность, а лицо невиданное ранее выражение – брови все так же оказывались сведены к переносице, но вот губы приоткрыты и чуть припухлы после борьбы за власть, да и в глазах, этих серебристых осколках вечности, появилось что-то… Что-то новое.
Едва мужчина оказался под одеялом, его обняли сильные умелые руки, и дрова в камине не успели разгореться, как запылал сам дракон. Станислав уже успел найти все самые чувствительные его места и теперь безжалостно этим пользовался, то кусая за ключицы, то поглаживая бедра, то вылизывая шею или дергая за волоски на груди. Ему и самому нравилось касаться этого тела, чувствуя, как оно жадно отзывается на каждое движение.
– Стас, подожди! Мне надо проверить, как там Александрит, – Нирран попытался хоть как-то контролировать ситуацию, пока еще мог.
– Зная моего племянника, она из постели еще не скоро встанет.
«Сери?»– позвал он мысленно. Затем повторил еще громче.
От рыжика пришла волна негодования, с легким флером удовольствия. Мальчишка тоже времени даром не теряет.
«Вот так и продолжай! Чтобы я вас сегодня не видел!»
– Они сейчас заняты. И мы, кстати, тоже, – хитро улыбнулся Стас. Но тут же выгнулся и зашипел, не только он имел хорошую память. – Что же ты делаешь, Ранис?
– Занимаю тебя, – глухо и почти неслышно рассмеялся сероглазый, поглаживая бока своего любовника.
– Ты меня за ночь уже пару раз занял. – Приподнявшись на локтях, Стас какое-то время рассматривал строгое лицо под собой. Потом медленно, буквально по миллиметру приблизился к нему и нежно, почти невинно поцеловал. – А сейчас раздвинь ноги и немного расслабься. Если тебе не понравится, разрешаю себя покусать. Ай, Ранис, не сейчас же!
В этот раз все было куда мягче, не напоминая тот всепоглощающий огонь и почти животную страсть, бушевавшую меж ними ночью. По-особому близко, по-особому томительно и больно, долго и полно. Так что когда драконы остались лежать на приятно прохладных простынях, то оба оказались мокрыми, но до оцепенения довольными. Или скорей – удовлетворенными.
«Стас, прекращай там орать, будто тебя в чешуйчатом виде имеют!» —раздалось в голове голос Станиславы, когда он немного отдышался. Тактичная сестренка дала время перевести дух перед прочтением морали.
«Завидуй молча! А лучше – тоже покричи.»
«Знаешь, у нас по всему замку полночи кто-то где-то, но кричал. И ты думаешь, имею под боком мужа – я не присоединилась к этому драконьему концерту? Ты меня оскорбляешь! И вообще – где шарф, который я тебе связала? Хочу Лильке похвалиться.»
«Я поищу», – заверил братец этой рукодельницы, прикидывая, где мог потерять результат долгих часов ругани с клубком шерсти, а главное – где найти точно такой же. Не самому же вязать. Хотя… тоже вариант.
«У меня еще один вопрос. Я тут пересчитала всех и… ты там с кем?»
«Мне с ним хорошо, Стась. Действительно хорошо.»
«Судя по звукам уж точно не плохо. Жду свой шарфик!»
Перевернувшись на живот, Станислав какое-то время рассматривал профиль любовника, внутренне удивляясь, как тому столь долго удавалась скрывать какой же он красивый. Сколько раз, проходя мимо телохранителей Диар, мужчина отмечал лишь их сосредоточенность и особую безжалостную силу, а сколько вообще относился как к части меблировки комнаты? Конечно, драконы в принципе не бывают уродами, за много поколений приобретя различие черт и окрасов, теперь среди них больше блондинов, а иногда попадаются и рыженькие (правда, не настолько, как его племянник). Но в Нирране была та первозданная красота, немного грубая, сильная, хищная. И она влекла к себе, как влечет мотыльков огонь, а драконов – неприятности.
– Ты не помнишь, где мой шарф?
Нирран приоткрыл глаза и еще плохо понимая действительность, посмотрел на мужчину рядом с собой. Взгляд его серебристых глаз пронизывал насквозь, напоминая это самое северное небо сплошь покрытое звездами. Сияющий, с томной, темной и опасной глубиной.
– Мой шарф, – повторил Станислав, борясь с желанием поцеловать его. – Я когда на границу прилетел, на мне шарф был, длинный такой. Потом я вещи тебе отдал. Где шарф?
– Не имею понятия.
– Интересно, Алекс сумеет сплести заклинание для обнаружения шарфа?
«Сери, вы там закончили?»
«А вы?»
Сказано это было с таким ехидством, что Стас предпочел думать сам. Потом сощурился и снова посмотрел на соседа по одеялу… валявшемуся где-то на полу.
– Ты его с меня стянул, когда так спешил полапать на границе снегов. Он что – так там и остался?
Не привыкший к подобным переменам настроения и легкой взбалмошности, Нирран опять нахмурился. А уж когда синий дракон подскочил с кровати и начал носиться по комнате, подбирая свои вещи, вообще насторожился.
– Что случилось?
– Этот гребаный шарф! Стаська меня убьет, если я его не найду! – в привычно эксцентричной манере говорил Стас, прыгая на одной ноге и пытаясь натянуть узкий сапог на другую. При этом был он абсолютно обнажен и выглядел слишком привлекательно. – Она сама вязала эти дни, и когда Алка пропала, и когда Сери с Алекс тут с Аидом речи водили. У моей сестры редкий дар – тиранить близких. Стаська умудряется хвостом пришибать не только меня и своего мужа, но и всю его армию! Знаешь, как смотрится, когда толпа самых жутких воинов и убийц обрывает ближайшие кусты, потому как Станислава задумала корзинку под яблоки сплести? А она у нас любит… плести! А мне, как всегда, за ней расплетай! – кивнул он в сторону, где чувствовал своего чокнутого племянника. И не то, чтобы Станислав когда-то был против Бальтазара, всячески помогая в устройстве их личной жизни и проблеме потомства, просто выбери она кого попроще… Была бы не его сумасбродной и великолепной Стаськой.
Закончив обматывать свои бедра кушаком, мужчина быстро надел рубашку и камзол.
Такой красивый, такой искушающий каждым своим движением, словно так же танцуя в снежном вихре. Высокий, темноволосый, загорелый до бронзового оттенка, чувственный почти до неприличия. Такой чужой. Всегда свободный, никогда не один. Обаяние и жизнерадостный нрав Станислава делал его желанным гостем, другом… любовником. Его обожала сестра и ценили племянники. И даже Теоденус доверил вести за собой армию драконов. Полная противоположность Ниррану, потерявшему все вместе с жизнью любимой жены, а теперь еще и брата. Ничего… пустота. Все исчезло в этой глупой борьбе за жизнь, растворилось, сбежало как песок сквозь пальцы. Ну а та последняя горсть… сам развеял ее пеплом единокровного брата. Больше чем брата – второй половинкой сердца, когда-то в утробе матери бывшим единым. И теперь этот дракон… Синекрылый, покрытый слоем золотой патины, длиннотелый и длиннохвостый, с гордым носовым рогом и силой равной Старейшим рода. Баловень судьбы. Всегда получавший то, что желает.
И самого Ниррана тоже… получил. Увлек за собой, поманив этим странным теплом раскаленного золота глаз. Согрев и наполнив смыслом целую ночь.
– Да и благодаришь ты за нее отменно. Изобретательно, надо признать.
Станислав, копающийся с завязками рубашки, вздрогнул. Прикрыв глаза, он какое-то время так и стоял, пытаясь понять – серьезно ли это Нирран. Или… совсем шутить не умеет.
– Рад, что тебе понравилось. – Подняв взгляд, он посмотрел на изогнутую линию спины, покрытой следами тех «благодарностей» в виде синяков от цепких, сильных мужских пальцев. Левый уголок губ Стаса начал дергаться от напряжения, которое оказалось никому не нужным. – Надеюсь, чему-то новому научил.
Выпад был вполне обоснован, ведь все знали, что сам Нирран довольно рано женился, а после смерти супруги никогда не славился похождениями, считаясь затворником и тенью брата. В то время как сам Стас…
– С таким опытом – не мудрено.
Ниррану хотелось бы закричать, что какой толк в этих благодарностях, если они только напоминают, что ты сделал и как могло бы быть. Но привычно обуздав сильные чувства, дракон взял кочергу и начал мешать угли. Вот только даже эти искры, летящие от тлеющего пламени, напоминали одновременно и о погребальном костре, и о томных отсветах в золотых глазах.
– Только он и может помочь, если имеешь дело с такой бесчувственной ледышкой, которого в постель затаскивать надо, да еще и самому седлать, – зло и оттого еще более убедительно оскалился Станислав, сжимая в кулаки руки, спрятанные в карманах.
– Зато ты очень чувственный. Тоже опыт?
И память тут же напомнила фразу – «Будет достаточно пару раз укусить и погладить, чтобы ты вернулся». Вернется ли? Стас знал, что да, вернется, даже если он позовет лишь взглядом, лишь каким-то знаком. Нирран считал что нет, даже если он попросит не оставлять в этом холоде одного.
– Тоже. Извини, завершу на этом беседу про опыт. Мне надо найти шарф.
Выйдя из комнаты, Стас самой короткой дорогой попытался выбраться из Чертогов, в итоге выходя в полуразрушенную башню. Тело сразу же схватили тиски холода и метели, но это показалось спасением, ведь он чувствовал, чувствовал как падает. Как падает мир. Как его снова отбрасывают назад, говоря, что не заслужил, что уже много дали, что некого винить кроме себя. И никто тебе уже не поможет, дракон.
Не помня себя от боли, он долетел до утоптанной площадки. Оглядевшись вокруг, вспомнил, как еще недавно они спорили тут стоит ли отпускать Сери за Александрит, а еще раньше валялись в снегу, пробуя друг друга на вкус.
А теперь… теперь хотелось всё тут разнести.
Удержаться от этого было почти невозможно. Да и не пристало запрещать себе то, что можешь получить с такой легкостью. [2]2
Цитата из «Алауэн – история одного клана». Ч. 1, гл. 2
[Закрыть]Дракон поднялся в воздух и ударил по площадке хвостом. Потом еще раз и еще. Волна, запущенная драконьим судом сюда так и не дошла, но сделала снег достаточно рыхлым, чтобы он легко поддавался на атаки взбешённого существа. И даже когда место стало не узнать, Станислав все никак не мог успокоиться. В горле сильно запершило, но, как всегда, попытка петь о своей боли закончилась сипением и еще одной волной саморазрушения.
– Ущербный ты дракон, Стас. Любить не умеешь, петь не можешь, одного единственного придурка к себе привязать и то не удалось. – Он вздохнул. – Зато оптимист! Где этот проклятый шарф?
Понятное дело, шарф Станислав так и не нашел. И не только потому, что успел разнести всю местность, а что-то и банально по драконьи спалить. Просто искомый предмет в это время лежал в одной из комнат Ледяных Чертогов, и его словно кошку гладила рука сероглазого дракона, последнего из двух Рани, что переводится как «Поющий». Вот только о чем было петь, когда весь привычный мир рухнул, а новый… новый спал в обнимку с мужем в другой комнате. А другого он и не увидел, даже смотря прямо в золото драконьих глаз.
Три дня спустя. Столовая Ледяных Чертогов
– Сери, убери от меня свою буйнопомешанную мать!
– Что ты, дядя, как я могу вмешиваться в разборки старших, – ядовито улыбнулся рыжий.
– Я тебе это припомню! Ай, Стаська, хватит! Ну хочешь я тебе сам свяжу этот гребанный шарф?
– Значит – гребанный? А я старалась, о нем заботилась, как бы братик мой ненаглядный не переохладился.
Наблюдающий за этой сценой, происходящей в столовой, Нирран хотел было напомнить, что уж кто-кто, а Станислав точно не мерзнет, но затем вспомнил, как тот обозвал ледышкой именно его и решил придержать язык за зубами. Странная зудящая боль все еще время от времени прорывалась на поверхность, особенно когда синий дракон оказывался рядом, от его голоса и смеха, но постепенно в душе все замирало.
– Посторонись! – закричал Стас и на спине проехался вдоль стола, оказываясь по другую сторону от собственной сестрички.
Там его, ухватив за шиворот и ремень, стянул асур и поставил на пол.
– Добро пожаловать в семью, Александрит!
– Вот, а ты все время говоришь, что я дурной! – улыбнулся на слова отца Сериандрэй.
– Ты у нас квинтэссенция общей дури! – подмигнул ему Стас.
– Чистые небеса, – ухватилась за голову девушка, – я надеялась, что у вас хоть кто-то спокойный есть, чтобы мозги этому полудур… то есть полудракону вправлять. Нир, хоть ты меня с ними не оставляй, – закинула она голову, смотря на стоящего над ней телохранителя.
Тот чуть заметно улыбнулся и кивнул.
«И обрати внимание – я молчу!»– глянули на Станислава любопытные желтые глаза сестры.
«Я заметил, Стась. Так и продолжай. – Бросив короткий взгляд на Сери, он попросил: – Не обижай его тут, хорошо, Змей? А то я твою ревнивую сущность знаю!»
Сериандрэй скосил глаза на Александрит, словно надеясь уточнить – а стоит ли ревновать к этому дракону. Но в тот момент она о чем-то говорила со своим телохранителем и делала вид, что внутренняя болтовня ее ну совсем не касается. Что-что, а закрывать глаза на происходящее эта девушка умела мастерски.
«Мне даже интересно, чем он тебя ТАК впечатлил, что ты его протежируешь.»
«Каким интересным словом ты заменил банальное „имею“! Просто ему это действительно нужно. Я ЧУВСТВУЮ!»
«Да я вообще не против. Даже буду рад, если эту изворотливую змеюку будет еще кто-то охранять.»
Сам Нирран же и понятия не имел о подобном разговоре, осторожно греясь у очага чужой семьи, настороженно и так рисково пустившей его в свою жизнь. Он еще не знал, что будет дальше, что решит делать со своей жизнью сама Александрит, куда приведет их этот новый полет. Но точно знал, что будет лучше, чем было. Что впереди есть что-то кроме отчаяния и боли.
От этой мысли на его лице, как первые подснежники, еще нежные и чуткие, начала проявляться улыбка, смягчая губы и безжалостный холод серых глаз. И какая ему сейчас разница, для кого это серебро острее ножа по сердцу, кому лед и пепел. Какая разница, кто там замерзает, когда ты сам чувствуешь тонкий запах весны.
Какая тебе разница, дракон?
* * *
А дальше… что – дальше? Банально будет сказать – а дальше была жизнь. Но она была, обычная, тихая, размеренная, если это можно отнести к драконам. Просто у каждого она была своя.
Станислав несколько лет даже не возвращался в королевство Алауэн, предпочитая его прохладному климату жаркие долины и высокие молодые горы Царства Варуны. Драконы вольные существа, как их запрешь-то? Вот и он предпочитал служить сопровождением посольств асур, появляясь то в одном, то в другом королевстве людей, так впечатленных диковинным народом, способным обуздать даже этих спесивых оборотней. Ну да, ну да, всегда хитро улыбался Стас и позволял обуздать себя паре-тройке местных красавиц. А уж когда родилась Олирия, его племянница, он вообще расцвел, с удовольствием давая ее родителям отдохнуть от требовательной малышки, обожая ходить с еще крошечным драконенком в цветущие парки Царства. Станислава всегда безбоязненно доверяла брату своего ребенка, шикая на мужа, если он пытался что-то возразить. Бальтазар и не особо мешал, давно привыкнув, что их братья, их жены, дети, внуки, племянники и прочие – такая большая слаженная семья, готовая голову оторвать за каждого родственника. Лишь иногда предлагал женушке попробовать поэкспериментировать и отдать синекрылого дракона одной из его рьяных поклонниц, посмотрев – сможет ли зажечь в нем любовь магия и особые способы асур. И если раньше Стаська категорически запрещала даже думать о подобном, то после того, как проблема с деторождением оказалась разрешима, тоже заинтересовалась, начав готовить к подобной постановке вопроса упрямого и слишком благородного братца. И даже присмотрела несколько красавиц из тех, что вздыхали по Стасу, так и не затащив его в постель, после этого-то каждая вздыхать начнет, Станислава в нем не сомневалась. Вот только упертый он.
В это время в Ледяных Чертогах кипела жизнь, отстраивался замок, обживались в новых условиях драконы, творилась магия и истинные чудеса. Рождение первого ледяного детеныша отмечалось всем кланом, а его скорлупка быстро разошлась на сувениры и даже самцы с затаённой надеждой прятали маленькие серые кусочки в складки крыльев или под чешую. Появление маленьких представителей рода Ан, и нового ребенка первой пары Алауэн. Маленькие проблемы и их решения. Поняв, что Ниррану можно доверить жизнь любимой супруги, Сериандрэй хоть и не перестал быть таким параноиком, но все же спокойней относился к их отлучкам, в то время как сам он занимался отстройкой замка и «приватными беседами» с особо нетерпеливыми или взбалмошными ледяными, досаждавшими Александрит.
Спокойная, размеренная жизнь. И кто сказал, что они вспоминают, что чувствуют, что лелеют свои раны. Ничего подобного, думал каждый из них. Даже не роман, не отношения, куда там! Просто… просто задевало что-то внутри, просто глаза напротив, просто влекло. Просто было больно. Было и прошло. Сколько у него таких было, думал один, натыкаясь в своих вещах на скомканный шарф. Сколько так еще будет, думал другой, засыпая с очередной девицей. Ничего общего, яркое золото, тусклое серебро, поджимал губы дракон. Словно в зеркало посмотрелся, кривое да правдивое, вторил дракон. Один дракон, другой дракон… всегда дракон. Всегда один.
Накануне появления послов из человеческих земель в Ледяных Чертогах.
– Пока люди будут здесь, ты обязан сопровождать Александрит, – посмотрел на своего дядю Сериандрэй. – Нирран, не шипи. Никто на твое место не претендует. Но Стас реально лучше знает человеческую магию, у него в этом опыта куда больше.
Вообще, Сери был прав, проведя столько лет где-то между Царством Варуны, землями клана и человеческими королевствами, он прекрасно разбирался в психологии и был знаком со всеми новинками магии, способный улавливать даже хорошо замаскированные заклинания. Станислав вообще с уважением относился к мастерству классической школы и считал правильную вязь заклинания истинным искусством, а, как известно – драконы любят красоту. Вот только такое простое слово, как «опыт» резануло слух обоих претендентов в телохранители молодой Хранительницы.
Александрит обернулась, косаясь руки своего верного стража, и тот покорно кивнул, принимая их решение. Да и что тут такого? Сколько лет уже длится их холодная война, где на стороне одного колкости и ядовитый язык, а на щите другого равнодушие и безмятежность? Наверное, с той самой минуты, когда синекрылый дракон вновь уселся на остатки когда-то сломанной башни, потянулся всем телом, перебирая когтями по мороженному камню. И что-то внутри заныло, дернуло не сердце, саму душу. Опалило и исчезло. Так и не ставшие друзьями, не враги, но протянувшие кровавую дорожку через много лет. Одного едва ли не трясёт от ненависти, другой презрительно гнет когда-то целованные губы. Бывает. Иногда те, кто могли стать для друг друга кем-то, становятся кем-то совсем иным.
Вот и теперь…
Нирран с безразличием смотрел на высокую фигуру мужчины, затянутого в строгие темные одежды. За тем, как тот зло дергал узкий воротник, не желавший растягиваться, как в досаде поднимается его верхняя губа, как тянет руку к зачесанным немного отросшим волосам, и тут же отдергивая ее, вспоминая, что сейчас не время для обычной растрёпанности. Будь этот взгляд клинком, Стас бы давно истекал кровью из ран от такого холодного оружия.
Ухмыльнувшись, он из-под ресниц посмотрел на телохранителя. Как и другие драконы, Станислав не принимал такого понятия, как «нечестная игра», во всю пользуясь самыми рискованными приемами. А собственное тело было одно из самых сильных. Тем более… он ведь такой «благодарный». Впрочем, сильно раздраженному Ниррану тоже было чем ответить, и обычно одного прикосновения хватало, чтобы сбить любую спесь и разжечь новый виток ненависти. Но надо признать, оба старались избегать подобного, действуя только в крайних случаях, когда слова становятся еще более страшным орудием, чем память и собственные соблазны.
– Может попробуете хоть пару часов вести себя не как драконы? – посмотрела на них Алекс.
Станислав медленно приподнял одну бровь, намекая, что как раз нет, не могут.
– Ледяная, – с отвращением произнес Нирран, имея ввиду общий облик и ощущение Александрит. В тот момент она напоминала хрупкую статую из ледяных слез, об которую может разбиться даже самый острозаточенный клинок. Даже голубые глаза ее, казалось, выцвели, сделав похожей на стоящего рядом дракона.
«А сам-то!»
– не смог удержаться Стас, и в довершение выразительно фыркнул.
Нирран лишь дернулся, прекрасно понимая, что ответ его будет слишком жестоким и неуместным. Тем более, Алекс уже толкнула дверь в большую залу, и пришлось подавлять в себе не только раздражение на дракона цвета сумеречного неба, но и любое недовольство. Самообладание и спокойствие всегда были тем, что спасало Ниррана не только от убийственной боли, но и давшим такой исключительный шанс стать телохранителем для Хранительницы. Вот именно он сейчас и нужен Александрит. Особенно когда второй встал сбоку от трона, будто девица на выданье во время поселковых гуляний. Разве что до отвращения элегантно и чувственно. Хотелось подойти и встряхнуть его хорошенько, но ведь, поганец, опять молча уставится этими своими гипнотизирующими глазами из-под ресниц и ничего ему не сделаешь.
Потом был прием, во время которого толпы народа кружили по залу и пытались развлечь себя друг другом. В приличном смысле, хотя многие были не против найти развлечение на предстоящую ночь. Люди с интересом посматривали на драконов, те с удовольствием демонстрировали себя и по приказу Хранительницы изображали небесных созданий, которые даже бранных слов-то не знают, не то чтобы тонкостей интимной жизни. В общем – все развлекались как могли и в меру своей испорченности, а в испорченности нелюдей тут никто не сомневался. Но раз Александрит, ПРИКАЗАЛА не устраивать из ее дома бордель, то… некоторые уже подумывали о небольших прогулках по свежему воздуху.
«Нир, вон тот тип пытался повесить на Тиссарию привораживающее заклинание с эффектом подчинения. Можешь его как-то осторожно как-то не убить. Я потом разберусь чего он там магичил.»
Нирран бросил взгляд в сторону непринужденно болтающего Стаса и пошел вылавливать подозрительного мага. При всей своей тяжелой, широкоплечей фигуре и в общем-то грозном виде, этот дракон умел становиться довольно незаметным, тем более когда с самого начала всё внимание на себя оттянул его желтоглазый «коллега». Так что извлечь из толпы одного единственного человека и запереть его подальше, было плевым делом. Сложнее было замечать, как вокруг высокого темноволосого мужчины толпятся новоприобретённые поклонники, притом не только из посольства людей, но и несколько сородичей. Его до темноты в глазах бесило такое позёрство и распущенность. Бесило, как он улыбался, как чуть касался рук своих собеседников, как передергивал плечами или переступал с ноги на ногу.
