Текст книги "Кульбиты на шпильках"

Автор книги: Светлана Хоркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава пятая
«Семь Олимпиад» новобранца Хоркиной

Побывав на сборах в Крылатском и на соревнованиях на «Озере Круглое», я собственными глазами увидела, что такое профессиональный спорт и как серьезно занимаются профессиональные гимнастки. Конечно, и до этой поездки я уже получала за свои победы на разных соревнованиях небольшие премиальные. Потом мне стали выплачивать спортивную стипендию. А после того как я выиграла всесоюзные соревнования, подтвердила свой высокий уровень и меня включили в школу высшего спортивного мастерства, стипендия значительно выросла. Начав зарабатывать, я стала понимать, что гимнастика для меня уже не просто детское увлечение. Она стала работой, дающей не только массу положительных эмоций, но и средства к существованию, причем не маленькие, хотя по возрасту я была еще сопливой школьницей. Кроме стипендии спортивный комитет области выдавал мне еще и суточные талоны на питание. Это была своего рода материальная поддержка спортсменов – чтобы они, находясь дома, могли получать полноценное питание. На эти талоны можно было питаться в одной из городских столовых, либо там же, на кухне, обменивать их на какие-то продукты. В условиях тотального дефицита, поверьте, это была огромная помощь семье. Мама могла покупать меньше еды, а когда я была на сборах, и готовить меньше. И я уже стала чувствовать себя взрослой, настоящей помощницей, которая приносит в дом и зарплату, и продукты. И быстро сообразила: чем лучше буду тренироваться и выступать, тем больше стану зарабатывать и тем лучше будет жить моя семья. Я ощущала себя счастливым человеком, потому что занималась делом, которое доставляло мне удовольствие, и за это мне еще и платили…

Так уж получилось, что у меня долго не было нормальной спортивной одежды. Я ходила в стареньком трикотажном костюмчике с вытянутыми коленками. И выступала в таком же видавшем виды купальнике. Когда я впервые приехала с этой своей ветошью на сборы, все девчонки, как говорится, с миру по нитке одевали меня накануне моих первых международных соревнований на призы газеты Moscow news. Оксана Чусовитина, помню, дала свой спортивный костюм, а Света Козлова, питерская гимнастка, – кроссовки. Это сейчас членов сборной команды страны стали полноценно экипировать сразу же, как только гимнаст попадает в ее состав. А тогда я еще довольно долго ходила в обносках, пока не дождалась приличной спортивной одежды.

Со временем я стала получать спортивную форму для тренировок и соревнований. Правда, сначала это были вещи с чужого плеча. А первый новый костюм, вернее купальник, я получила лишь тогда, когда впервые выступала за сборную СССР, в 1992 году. Меня включили в ее состав после победы на первенстве СССР среди юниоров. Причем этот гимнастический купальник выдали накануне международного турнира Moscow news, когда выяснилось, что на таком престижном турнире мне просто не в чем выступать. Срочно принесли купальник и герб СССР, который я должна была пришить своими руками.

На «Круглом» я внимательно следила за тем, как тренируются наши гимнастические звезды, что делают на занятиях мои основные соперницы. Но и самой нужно было не только наблюдать, но и работать, – ведь за всеми наблюдал главный тренер сборной. И уже там, в зале, я поняла, почему меня так долго не приглашали на эти сборы. Нагрузки были действительно огромные. Практически каждый спортсмен приезжал с личным тренером, однако рекомендации главного тренера все должны были выполнять беспрекословно. Но мой Борис Васильевич, молодец, всегда стоял за меня горой. Мы внимательно слушали все рекомендации, соглашались, но потом делали то, что мне в этот момент было более важно. Думаю, именно эта тактика, выбранная Пилкиным, помогла мне избежать серьезных травм и других проблем со здоровьем. И, несмотря на достаточно жесткие условия, в которых мы там тренировались, мы могли изучать новые элементы и двигаться вперед. А Борис Васильевич изобретал все новые и новые авторские элементы. И я смело шла на их освоение, меня не пугали никакие предостережения, даже травмы других гимнасток.

Кто-то рассказал мне однажды печальную историю Елены Мухиной, которая настолько серьезно травмировала позвоночник, что оказалась обездвиженной. Но, к счастью, моего внимания на этой истории сильно не заостряли. Ведь Борис Васильевич максимально выверял каждое мое движение, оттачивая его еще «на берегу», задолго до того, как я выходила со своими сложными элементами на снаряд. Пилкин любил повторять: «Я тебе уже развернул конфетку и даже в рот положил. Тебе осталось ее только разжевать и съесть», – настолько подготовленными мы подходили с ним к каждому новому и очень сложному элементу. Поэтому никакого риска для меня в этом не было.

Хотя небольшие травмы все-таки случались. Уже на первых сборах от непривычных и очень высоких нагрузок у меня воспалилось сухожилие на руке.

Мы с Пилкиным, конечно, выполняли немало упражнений для развития силы и выносливости. Но это не шло ни в какое сравнение с нагрузкой в сборной, причем здесь нужно было делать все почти без остановок и передышек. Конечно, они были необходимы для развития дыхательной системы, выносливости и физического развития. Сказать, что это было очень тяжело – значит, ничего не сказать. Но такие тренировки требовались для создания определенного запаса прочности и физических сил, чтобы потом, на соревнованиях, было легче. У нас был шестидневный цикл по три тренировки в день, кроме четверга. Этот день считался менее тяжелым: всего два занятия. Но именно в четверг, а также в субботу у нас были «подкачки». Так что под конец недели я вообще еле ноги волочила. Но думаю, что именно эта база меня серьезно закалила и помогла продержаться на высоком спортивном уровне в ходе всех трех Олимпиад. Потом, в российской сборной команде, таких тяжелых силовых тренировок больше не было. И многие из тех, кто пришли уже в мое время, надолго в команде не задержались, сойдя с дистанции гораздо раньше меня. Все-таки с хорошим опытом не стоило так быстро расставаться.

Но так случилось, что я в самом начале слишком рьяно взялась накачивать свои силы. А накачала проблемы с сухожилием на руке. В области запястья образовался плотный нарост, и рука ныла так, что я не могла даже поворачивать кисть, а не то чтобы опираться на нее или висеть. Боль была дикая. Но самое страшное, что я боялась говорить об этом кому-либо из команды, так как думала: если расскажу – меня выгонят со сборов. Ведь что такое сборная СССР? Это самые лучшие спортсменки, которых тоже выбрали среди лучших. А за дверью сидит еще целая скамейка молодых и перспективных, которые тут же с удовольствием займут твое место, если ты сломаешься и не выдержишь нагрузок. «Скамейка запасных» в сборную СССР была очень длинной, не то что сейчас в России. Поэтому каждая гимнастка, попав в основной состав, держалась за это место не только руками и ногами, но и зубами.

И все терпели, превозмогали боль, работали и молчали, боясь сказать что-то лишнее.

Конечно, я страшно перепугалась, когда у меня воспалилась рука, ведь я только-только встала в строй с основной командой сборной СССР, только-только сбылась моя мечта – и на тебе: травма, которая не дает нормально работать. Уж не знаю, сколько бы мне пришлось терпеть эту страшную боль. Но все разрешилось как бы само собой, когда подошел старший тренер команды во время выполнения очередного упражнения на силу. Он пытается показать мне, как нужно правильно отжиматься, я встаю на эту руку, а у самой – слезы из глаз и невольно вырвавшийся стон. Он удивленно спрашивает:

– Света, что с тобой? Что случилось? – увидел мою руку.

Я перепугалась: ну, думаю, все, конец! Сейчас мне скажут: иди, переодевайся и собирай вещи.

А он вместо этого подозвал врача. Ирина Михайловна, которая постоянно находилась рядом, здесь же в зале, вытерла мои слезы и ласково сказала:

– Что же ты, глупышка, так долго терпела?! Надо было сразу ко мне бежать. Сейчас мы это дело поправим.

Она сделал мне укол и перевязку. Еще несколько раз я приходила к ней лечиться, а потом уже и просто в гости, чтобы залезть в холодильник, в котором всегда стояла банка с фантастическими солеными огурчиками. Уже через неделю я была в строю. И, немножко посвежевшая за эти дни вынужденного отдыха, почувствовала такую «пруху», что с удесятеренным напором стала наверстывать упущенное. Я готова была работать за десятерых, хотела делать все на равных с лидерами, не уступая им ни в чем. И ничто не могло меня остановить. Но когда возвращалась с тренировок в свою комнату, просто замертво валилась с ног. Не хватало сил даже посидеть в холле у телефона, чтобы дождаться заказанного разговора с Белгородом. Хотя мама сильно переживала, когда я не звонила, но ждать было выше моих физических возможностей.

Конечно, со сборной командой работали массажисты, в пяти шагах от гостиницы была сауна, а также бассейн, куда можно пойти поплавать, чтобы расслабиться и снять нагрузку. Но туда тоже нужно было еще дойти или хотя бы доползти, а сил хватало только на то, чтобы добраться до своей кровати.

Тренировались мы ударно. Но и медицина работала с нами достаточно серьезно. Два раза в год нас обследовали все специалисты. Слава богу, серьезных проблем со здоровьем у меня не было. Да и на тренировках в зале постоянно сидел врач: замотать, залатать, зеленкой смазать, заморозить – эти мелкие неприятности случались чуть ли не на каждом шагу. Жаль, конечно, что мы не понимали, насколько важен при наших нагрузках бассейн. Только плавая, можно было максимально расслабиться и снять нагрузку с суставов и позвоночника. Но тогда нам казалось, что лучший отдых – это вкусная еда, мягкая постель и здоровый сон.

Мамин компот, который я привезла, конечно же, все попробовали и выпили в первый же день. Домашняя еда на сборах пользовалась особым почетом. Хотя кормили во времена СССР очень хорошо: еды всегда было больше, чем достаточно, и самой разнообразной. Помню, например, горы творога. И все это не съедалось.

В такой пище нас никто и никогда не ограничивал. Тренеры следили только за тем, чтобы мы не злоупотребляли теми продуктами, которые влияют на вес: булочками, печеньями, тортами, конфетами. Ведь мы находились в том возрасте, когда у девочек начиналось гормональное развитие и могла появиться склонность к полноте.

И у меня были моменты, когда я вдруг начала «плыть»: нагрузки большие, энергии требовалось много, да и аппетит зверский. Ела очень много, а Борис Васильевич не особенно этому препятствовал. Он, конечно, предупреждал, старался убеждать, но я все время говорила, что голодная, что есть хочу. Но когда почувствовала лишние килограммы, которые стало трудно на себе таскать, то поняла, что аппетит пора заглушать. Я ведь девушка высокая, и чем больше у меня вес, тем тяжелее мне с ним справляться, намного труднее, чем низкорослым гимнасткам. Кроме того, я видела, как боролись с лишним весом старшие: выгоняли его в бане, в кроссах, ограничивали себя в еде. Поэтому со временем и до меня дошло, что «беспредел» в еде недопустим. Однако серьезной борьбы с килограммами мне вести не пришлось: слава богу, родители наградили меня нормальной генетикой. Лишь пару раз побегала, в баньке попарилась – и все вернулось в норму. Так же как мне не нужно было бороться со страхом. Конечно, я понимала, что в каждом нашем новом упражнении есть определенная доля риска. Но я была абсолютно уверена в своем тренере и знала, что у нас все будет максимально выверено и подготовлено. Кроме того, я всегда была очень смелой и отчаянной девчонкой.

И, естественно, это не оставалось незамеченным. Уже на первой контрольной тренировке, которую утром принимал старший тренер сборной СССР Александр Александрович Александров, я выиграла на всех снарядах. Это было своего рода многоборье. Вечером того же дня меня поставили тренироваться в основной состав, рядом с нашими суперзвездами, которые готовились к Олимпийским играм 1992 года в Барселоне: Чусовитиной, Галиевой, Богинской, Гуцу. Каждая из них вписала свою яркую страницу в историю отечественной гимнастики. Для меня, девчонки из деревни (в тот период Белгород был по сравнению с Москвой почти деревней, глухой провинцией), это означало чуть ли не победу на Олимпийских играх. Я тогда испытала такой фантастический эмоциональный подъем! Вернуть бы эти чувства!

И вот, вечером, еще не отойдя после такого фонтана эмоций и радостных переживаний, я, высокая не по годам, как малое дитя топталась несколько минут под дверью гимнастического зала, где тренируется основной состав сборной страны, боясь войти. Прошло какое-то время, и я все-таки отважилась приоткрыть дверь и заглянуть внутрь через узенькую щелочку. Но меня тут же заметили:

– Заходи, заходи, Света, не стесняйся.

Я, чуть живая от смущения, зашла, присела где-то с краю и потихоньку начала разминаться. А старшие гимнастки, увидев мою робость, решили помочь мне освоиться. Они окружили меня, все такие веселые и доброжелательные, и спрашивают:

– Ну что, Свет, нравится?

Я, естественно, еле сдерживая восторг, отвечала:

– Да! Очень!

Ну а они, опытные и бывалые, продолжали:

– А на скольких Олимпиадах выступать будешь?

И тут у меня вырывается фраза, ставшая потом притчей во языцех:

– На семи!..

Все засмеялись, а я никак не могла понять – почему? Представляете, я тогда даже не знала, что Олимпийские игры проводятся всего один раз в четыре года. Думала, что они бывают каждый год. Ветераны же видели, что я, юная и свежая гимнастка, еще не измученная ежедневными многочасовыми тренировками, пока просто не понимаю, какой это колоссальный труд и психологическая нагрузка. Что мной движет юношеский азарт и максимализм. Но именно это ощущение и жажда борьбы и побед помогли мне продержаться на высоте и выступить на трех Олимпиадах. Это ведь тоже мировой рекорд, достойный Книги рекордов Гиннесса. Кстати, когда я уже стала именитой и титулованной Хоркиной, они мне припомнили мои слова. Это был как раз тот период, когда я мучилась сомнениями: стоит ли готовиться ко второй Олимпиаде, а потом к третьей… Ну и мы, естественно, смеялись, вспоминая то время и категоричное заявление новобранца Хоркиной о «семи Олимпиадах».

Потом вошел Александров, и все встали в шеренгу. По росту мне полагалось быть в самом начале, но не могла же я нагло встать впереди всех! Поэтому скромно встала в самом конце, после Оксанки Фабричной, которая была ростом метр с кепкой. Стою, а самой смешно: Оксанка мне еле-еле до плеча достает. Все хохочут, а мне неудобно стало. Тут уже и тренер рассмеялся и говорит:

– Свет, ну и что ты там, в хвосте, делаешь? Ну-ка давай вперед, ты же такая дылда!

И меня передвинули в строю, поставив после Грудневой, которая шла сразу за Богинской. И я в эйфории от близости кумиров во время всей разминки выпендривалась, изо всех сил стараясь все делать на равных. Когда же разминка закончилась, сил на тренировку у меня уже не осталось. Борис Васильевич, зная мое необузданное желание «пахать» на тренировках, все это время только стоял в сторонке и ухмылялся. А увидев, что со мной стало после разминки, когда я полностью выложилась и лишилась сил, бросился на подмогу. Чтобы не позволить мне ударить в грязь лицом, он отвел меня в сторону и дал возможность не только прийти в себя, но и оценить, что же я натворила. Мы вместе посмеялись над моим рывком, а потом тихонько что-то делали, так чтобы другие не увидели этого позора. И я с чувством выполненного долга вышла из зала. Вот так и приняла боевое крещение в сборной СССР.

После первой же совместной тренировки я почувствовала доброту и расположение к себе со стороны старших. Они вели со мной доверительные беседы, подсовывали почитать интересные книжки. Кто-то подарил мне воспоминания наших именитых гимнасток Нелли Ким и Людмилы Турищевой. Я столько раз их перечитывала, что многие места, наверное, до сих пор помню наизусть, – зачитала до такой степени, что книжки полностью истрепались. Но информации о любимом виде спорта и о том, как великие спортсмены добивались больших высот, мне все равно не хватало. Поэтому приходилось самой искать решение многих проблем и вопросов, методом проб и ошибок.

К середине этого тренировочного сбора я уже могла позволить себе безбоязненно постучаться в комнату Богинской и спросить, можно ли мне взвеситься на ее персональных весах? И она великодушно говорила: «Конечно, Свет, проходи, не стесняйся». Я со всеми нормально общалась, хотя они, конечно, считали меня девчонкой шебутной, шустрой, взбалмошной и неудержимо балдеющей от гимнастики. И я на самом деле ее искренне любила и верила, что в моей спортивной судьбе все будет хорошо.

Накануне отъезда сборной СССР на Олимпиаду в Барселону я жила в комнате с Таней Гуцу и Оксаной Чусовитиной. И когда пришло время собираться, я сидела на своей кровати и как завороженная следила за тем, как они складывали вещи в сумки. А потом, совершенно неожиданно для себя самой, вдруг спросила:

– Страшно?

Оксанка в ответ рассмеялась:

– Нет, Свет, сумку собирать не страшно. Ты тоже когда-нибудь будешь собирать ее точно так же.

В последние годы моей спортивной карьеры я поняла всю мудрость советских тренеров, которые старались держать молодежный состав сборной СССР рядом с основной сборной, часто проводить совместные тренировки. Это было нужно не только молодым гимнасткам, но и старшим. Ведь молодняк обычно идет напролом, от тренировки к тренировке увеличивая сложность своих упражнений. Процесс взросления и перестройки организма, к сожалению, сопровождается и перестройкой психики. И те же самые молодые гимнастки, еще вчера такие дерзкие и жадные до преодоления новых и новых препятствий, теперь начинают побаиваться дальнейшего усложнения композиций, которые они уже освоили. Именно поэтому в период взросления спортсменки начинают уделять больше внимания шлифовке и стабильности в достигнутом. Они продолжают выступать на очень высоком уровне и выигрывать, потому что на текущий момент это именно та сложность, которая позволяет им побеждать. А «молодняк» продолжает расти, обеспечивая тем самым дальнейший прогресс в мире гимнастики: стимулируя рост уровня мастерства у действующих лидеров, подстегивая их, не давая почивать на лаврах. По себе помню, как я, будучи уже зрелой гимнасткой, глядя на юную поросль, приходящую в сборную России, старалась соответствовать тому уровню, который они предлагали, усложняя свои и без того сложные композиции.

Да, рядом с олимпийской сборной СССР мы много тренировались, да, страшно уставали, но юность и необузданная энергия все равно брали свое. Мальчишки из сборной команды бегали к девчонкам, мы постоянно устраивали веселые посиделки то у одних, то у других в комнате. А тренеры стояли на шухере, отлавливая перебежчиков, чтобы мы не засиживались слишком долго, чтобы соблюдали спортивный режим и вовремя ложились спать.

Но я бы не сказала, что уже в тот период у меня стали пробуждаться какие-то особые чувства к мальчишкам. Для меня тогда ничего кроме гимнастики не существовало. В голове, в мечтах, в фантазиях и девичьих снах были только мои элементы, композиции, мой тренер и будущие победы. И в этом состоянии гимнастической эйфории я пребывала довольно долго – наверное, до тех пор, пока не стала капитаном российской команды. Лишь тогда во мне сформировалось ощущение себя как привлекательной девушки, которая не только может вскружить кому-то голову, но и сама влюбиться. А в пору моей гимнастической юности мы с мальчишками (они были чуть постарше) просто дружили. Бегали к ним в комнаты смотреть новые видеофильмы, слушать музыку. Правда, и эти невинные забавы не давали покоя нашим тренерам, которые все время ругались: «Вместо того чтобы делать уроки, они к мальчикам ходят». Мы убеждали их, что все уроки давно сделаны, что нам просто хочется поболтать, посмотреть «видик» – что в этом плохого? В отместку тренеры в наше отсутствие проводили у нас в комнатах большой «шмон», находя в тумбочках запрещенные банки со сгущенкой и булочки, после чего устраивали разгон и «чистку» мозгов. На шоколадки, правда, смотрели сквозь пальцы. А поскольку лично я отдавала предпочтение именно им, мне чаще всего удавалось выйти сухой из воды. Но сладенького при тех нагрузках мне хотелось всегда, сколько себя помню.

Несмотря на сильную усталость, я была в абсолютном восторге от всего, что происходило на моих первых сборах на «Озере Круглом». С них я вернулась домой не только сильно уставшая, но и окрепшая и вдохновленная. Ведь там я научилась не только терпеть и молчать. Но и по-серьезному работать.

После проводов основного состава сборной СССР в Испанию, на Олимпийские игры в Барселону, мы все разъехались по домам. Насколько я понимаю, по физическому состоянию уже в тот период я была готова выступать на Олимпиаде. Только по возрасту я туда не проходила: мне еще не исполнилось 14 лет. Поэтому олимпийские состязания мы смотрели дома, по телевизору. Я болела уже не просто за своих кумиров, я болела за своих подруг, с которыми прожила бок о бок несколько недель и которым искренне желала успехов.

Но тогда мы еще не предполагали, какие серьезные испытания приготовила нам Судьба, что будет происходить с нашей гимнастикой после распада Советского Союза и что станет с нашей сборной командой, которая долгие годы была законодательницей мод в мировой гимнастике.