Текст книги "Повернуть судьбу"
Автор книги: Светлана Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Глава 3
Приехав домой, не раздеваясь, Светлана легла на диван. Всё тело ломило, в голове что-то стучало и сердце колотилось так, что сбивалось дыхание. То, что она сегодня узнала о себе, о тайне своего рождения полностью выбило её из колеи. Она лежала в тишине глядя в одну точку на потолке. На душе было гадко и противно. Кажется, что так плохо ей не было ещё никогда, хотя в её жизни бывало разное!
– Мама, мама, надо же! – с болью и тоской она думала о своей жизни. – У меня другая мама?! Почему? В чём я была виновата, за что судьба меня – ещё совсем ребёнком, так наказала? А ведь я чувствовала, что меня не любят, что я не нужна, что я чужая. Всю жизнь ощущала себя лишней. Как же мне было плохо и тяжело от этого! Я никогда не понимала, почему мама меня не любит, почему постоянно злится. С самого детства и всю жизнь, пока я не вышла замуж и не переехала от неё, я чувствовала себя ненужной никому. Оказывается, всё просто: я не была её дочерью, я была плодом греха её мужа. Как же она могла меня любить? Почему со мной всё это произошло? За что? О Господи, как-тяжело-то! Тяжело ещё и от того, что в то время, когда я страдала и мучилась моя родная мамочка жила счастливо. Оказывается, в это время она преспокойно жила в Лондоне. Жила и наслаждалась жизнью! – Светлана, надрывно вздохнула. Так было плохо, что даже не хотелось плакать. Она скрипнула зубами и с совершенно не свойственной ей злостью и жестокостью подумала: – Светлана Викторовна. Значит, вас тоже зовут Светланой? Хотите меня увидеть, познакомиться? Хорошо, я увижусь с вами и скажу вам, как я жила без вас – никому не нужная. Расскажу, как мне было тяжело, ведь я была одна, совсем одна. Всё детство одна! Я хочу, чтобы вы знали это и мучились. Ведь оказывается, всё это было из-за Вас!
Пришли дочери Светланы.
– Мама, мы дома! – увидев мамины туфли и сумочку, из коридора громко крикнула старшая дочь Алёна.
Смеясь, девочки вошли в комнату и резко остановились, увидев маму, лежащую на диване с измученным видом.
– Мама, ты что заболела? – подошла и испуганно спросила Алёна.
Светлана медленно села на диване. Сил совсем не было, она и в самом деле заболела от этой новости. Сердце продолжало учащённо биться, в голове как в кузнице стучали молоточки.
– Нет, девочки, нет, мои хорошие, я здорова! – вздохнув, посмотрела на дочерей и, пытаясь улыбнуться, устало произнесла она.
– Мам, а по твоему виду не скажешь, – не веря её словам, взволновано сказала Алёна. – Что случилось?
– Ксюша, подай мне, пожалуйста, сумку, – попросила у младшей дочери Светлана, и чтобы немного успокоить их попыталась улыбнулась.
Ксюша сбегала в коридор и принесла мамину сумку. Светлана вытащила из неё конверт и подала старшей дочери.
– Алена, прочти, пожалуйста. Читай вслух, я хочу ещё раз послушать, – она отдала дочери конверт, а сама, навалившись на спинку дивана, молча ждала полу прикрыв глаза.
С испугом Алёна поглядывала на маму. Быстро скинув ветровку опустилась на стул. Вытащив из конверта письмо и с непонятным страхом взглянула на сестрёнку. Не раздеваясь Ксюша сидела на диване, от волнения теребя ручку портфеля.
Алёна начала читать. Читая, несколько раз прерывалась, поднимала удивленные глаза на маму, потом продолжала дальше. Ксюша тихо сидела на краешке дивана. Вытащила из кармана платок и от волнения теребила его, с удивлением, широко открытыми глазами, поглядывая поочереди то на маму, то на сестру.
Закончив читать, дочери смотрели на Светлану и молчали.
– Мама, что это? Я ничего не поняла? – немного подождав в недоумении спросила Алёна.
– Мама, это что получается? Баба Неля не наша бабушка? – как в замедленном кадре, переведя взгляд с сестры на маму удивлённо спросила Ксюша.
– Вы любили её, она любила вас, значит, она и есть ваша настоящая бабушка! – со вздохом произнесла Светлана.
– А кто же тогда эта бабушка? – глядя на маму, продолжала спрашивать Ксюша.
– Как выяснилось, моя родная мать! – устало ответила Светлана.
– И что с этим теперь делать? – спросила Алёна, подсев к маме на диван и показывая глазами на конверт.
– Не знаю? – вздохнув, произнесла Светлана. – Она хочет встретиться.
– А ты что?
– Я, наверное, встречусь с ней. Хочу её увидеть, и кое-что спросить. Потом решим, что со всем этим делать!
Не ужиная, Светлана легла спать. Девочки весь вечер на кухне долго, возбуждённо шептались, потом угомонились и тихо, чтобы не разбудить маму тоже пошли спать. Но Светлана не спала, она не спала почти всю ночь! Лежала в темноте с открытыми глазами вспоминая свою жизнь, с горькой обидой думала о детстве.
Сейчас ей многое из поведения матери и отца становилось понятным. Всё сразу встало на свои места! Она всё детство жила с чувством, что она подкидыш, что она никому не нужна и о ней никто не волнуется и не беспокоится. Её никогда не искали, если задерживалась, её никогда не спрашивали голодна она или нет, никто не интересовался, как она учится и чем живёт в отличие от брата. С самого детства, с момента, когда начала понимать, она видела разницу в отношениях мамы к ней и к брату.
Прожив уже длинную жизнь, Светлана старалась не вспоминать своё детство и никогда, никому о нём не рассказывать. Сегодняшний день разбудил все детские обиды. Она вспоминала и вспоминала трудные и неприятные ситуации, которые мучительно переживала ребёнком. Теперь всё становилось понятным. Она и в самом деле была подкидышем – никому не нужным ребёнком! Мама любила и занималась только братом, а папа или пил, или сидел, понурив голову не замечая никого. Как осколок от чашки, она хотела быть вместе со всеми, но не могла – её просто не допускали, а иногда и отталкивали. И всё что происходило в её жизни было из-за того, что её бросила родная мама. Вот причина этих постоянных оскорблений и не заслуженных наказаний и унижений!
Светлана довспоминалась до того, что расплакалась. Уткнувшись в подушку тихо, чтобы не услышали девочки плакала пока не уснула.
Глава 4
Как и обещал Владимир Викторович позвонил на следующий день. Светлана сообщила ему о своём намерении встретиться со Светланой Викторовной. Ей хотелось посмотреть той в глаза и спросить, почему она лишила её, совсем маленького ребёнка, матери, почему она лишила её любви и заботы, которой Светлана совсем не знала в детстве? Сказать этой женщине, что она была никому не нужна и жила как волчонок. И всё это было по её вине!
В назначенное время за ней пришла машина. Светлана спокойно села на заднее сиденье черного Мерседеса удивляясь тому, что совершенно не волнуется и совсем не боится этой встречи.
Машина подъехала к новому, красивому дому в «Тихом центре». И вот, Светлана медленно поднимается по лестнице держась за красивые, полированные перила. На третьем этаже помощник адвоката обогнал её и хотел нажать на звонок, но дверь резко открылась. Отступив, сопровождающий мужчина пропустил Светлану вперёд. Она вошла в квартиру, и помощник адвоката закрыл за ней дверь оставшись на площадке.
Они стояли напротив друг друга и молчали. Женщина, стоявшая перед Светланой, была очень взволнована, но старалась держалась. Прямая как струна, в строгом костюме, белой блузке, волосы собраны в аккуратную прическу, на лице чуть заметный макияж. Светлана молча рассматривала свою родную мать: такие же как у неё чёрные брови с красивым изгибом, прямой аккуратный носик с узенькими, как прорези ноздрями и такие же немного пухловатые, особенно нижняя, губы. Стоявшие напротив друг друга женщины были очень похожи!
– Светлане Викторовне должно быть шестьдесят три года, но она совсем не выглядела на свой возраст! – рассматривая стоящую перед ней женщину с несвойственной ей злостью думала Светлана. – Вот что значит человек жил для себя! Ухоженная, гладенькая, похожая на настоящую женщину, ни то, что мы заезженные лошадки, – ей стало ещё хуже, захотелось уйти и забыть всё это как кошмарный, неприятный сон.
– Здравствуй! – заговорила Светлана Викторовна, но не зная, как говорить правильно, поправившись повторила: – Извините, здравствуйте! – растерянно глядя на Светлану, предложила: – Проходите, пожалуйста! – Светлана молча стояла, не двигаясь с места. Хозяйка ещё тише дрожащим, немного нараспев голосом произнесла: – Пожалуйста! – и отошла в сторону пропуская дочь в комнату.
Немного поколебавшись, та шагнула вперёд. Светлана Викторовна, войдя за ней в просторную гостиную с большим количеством мягких диванчиков и кресел, рукой пригласила присесть. Светлана опять остановилась. Стояла, колеблясь идти всё-таки дальше или нет? Немного постояв, прошла и опустилась на мягкий диван, так и не произнеся ни слова.
Они обе молча смотрели друг на друга. Чем дольше Светлана разглядывала хозяйку, тем больше находила сходств с собой. Заметила, что от волнения у Светланы Викторовны приподнялись брови сделав изгиб ещё круче и она немного закусила нижнюю губу, всё точно так же как это делает от волнения она. Разными были только глаза – у Светланы тёмно-карие, как у отца, а у Светланы Викторовны каре-зелёные, как будто немного выцветшие. И взгляды у них были разные! Светлана Викторовна смотрела со страхом и нескончаемой виной, а Светлана с прищуром, сердито, даже зло.
Суетясь, женщина садилась то с одной стороны у Светланы, то с другой.
– Чай, кофе, может быть, что-нибудь хотите? – вспомнив о правилах приличия, предложила хозяйка.
Светлана молча покачала головой. Светлана Викторовна, наконец-то опустившись в кресло взволнованно посмотрела на дочь.
– Я понимаю, – со страхом в голосе произнесла она, – я отлично понимаю твое отношение ко мне и к моему появлению в твоей жизни. Я виновата, очень виновата! Я виновата перед тобой, перед девочками, но в тот момент, я просто не могла поступить иначе. Я не могла допустить, чтобы ты попала в детский дом! У меня просто не было выхода. Я была слишком молода, ничего не знала и не смогла найти выход из той ситуации. Прости меня, за мою неопытность, за мою слабость! – она с таким трудом это выговорила, что после сказанного сжалась в комочек, как будто ждала чего-то страшного, как приговора.
– Даже волчица не бросает своих детёнышей! – с трудом разжав губы, сухо произнесла Светлана, она слышала свой голос и не узнавала его, удивляясь с какой жёсткостью произнесла эту фразу.
Сидящая перед ней женщина сжалась ещё больше, поняв, что Светлана зла на неё и не простит, наверное, никогда?! Она не заплакала, только стала маленькой, беззащитной. Светлана смотрела на неё без малейшего сострадания, ей совсем не было её жалко. В этот момент, к этой маленькой взволнованной женщине, она не чувствовала ничего кроме злости и обиды!
– Может быть, ты дашь мне шанс? – слабым голосом чуть не плача, но очень умело сдерживая волнение, произнесла Светлана Викторовна. – Может быть, мы всё-таки попробуем? Пожалуйста! – взмолилась она в конце.
Не зная, что делать, Светлана сидела молча. С появлением этой женщины перевернулось всё в её жизни, и она не знала, как ответить на этот вопрос? С одной стороны, хочется узнать кто она такая и почему только через сорок пять лет решила найти её? А с другой стороны – если она и в самом деле её мать, то почему бы не узнать всё подробнее, не познакомиться поближе, а главное попробовать понять её и её поступок.
– Хорошо, давайте попробуем! – не зная к чему это приведёт в последствие, ответила Светлана.
Женщина выдохнула из себя, кажется весь воздух и не сдержавшись всё-таки заплакала. Наконец-то она позволила себе расслабиться! Плакала тихо, промокая глаза белоснежным кружевным платком. Наблюдая за ней, Светлана сидела молча, поглядывая на красивый платок в её руках и ждала. Ждала, когда Светлана Викторовна успокоится.
– Тебе, наверное, уже сказали, что зовут меня Светлана Викторовна? – стараясь взять себя в руки, произнесла хозяйка дрожащим от волнения и радости голосом. – О себе я расскажу тебе позже, а сейчас ты, Светочка, расскажи мне о себе, о твоей жизни. Мне всё интересно, все мелочи. Пожалуйста, расскажи!
– Вы, действительно хотите знать? – пристально глядя на хозяйку, сухо спросила Светлана, ухмыльнувшись в душе, как-то зло, нехорошо, ужаснувшись себе и своему поведению. – Хотите знать, как я росла? Как ко мне относились в детстве?
– Да, очень хочу, – уже немного успокоившись и внимательно глядя на дочь, твёрдо ответила Светлана Викторовна, – расскажи всё подробно, с самого детства! Про себя, про отца. Я всю жизнь мечтала об этом, мечтала о том, чтобы видеть, как ты росла, как заговорила, как сделала первые шажки. Закрывала глаза и представляла, какой ты стала.
– Вы же всю жизнь следили за нашей семьёй, за мной? – пристально глядя на неё, сказала Светлана.
– Нет, что ты, – теребя в руках белоснежный платок, ответила Светлана Викторовна, – конечно не всю жизнь. Только последние годы, после смерти мужа я смогла заключить договор с адвокатской конторой, и они начали собирать для меня сведения о вас. Поэтому про твою жизнь я совсем ничего не знаю. Расскажи, пожалуйста!
– Мой рассказ не будет приятным, – безжалостно взглянув на Светлану Викторовну, с еле заметной усмешкой, произнесла Светлана. – В детстве у меня мало было радостного. Ведь, как выяснилось, я была подкидышем!
– Прости, но я хочу знать, что пришлось тебе пережить в детстве, – прочтя всё во взгляде дочери, сказала Светлана Викторовна. – Это же всё из-за меня!
– Хорошо, что, Вы, хотя бы это понимаете! Ну, что ж, слушайте! – совершенно безжалостно, не подбирая слов, пристально глядя в глаза сидящей перед ней женщине, начала свой рассказ Светлана. – Своё раннее детство я, конечно, не помню. Как заговорила и как пошла, не знаю и мне об этом никто и никогда не рассказывал! С пяти лет я начала не только помнить, но и видеть, различая в отношении мамы ко мне и к брату. Он был любимым ребёнком, его баловали, ласкали. А я только с завистью наблюдала за этим! Подходила к маме в надежде, что и меня сейчас приласкают, поцелуют, но она сразу же вставала и уходила. В пять лет произошёл перелом в моей детской жизни, и я повзрослела! На мой день рождения, собрались гости, много гостей взрослых и детей. Все несли ткань на платья.
– Почему не игрушки? – осторожно спросила Светлана Викторовна.
– Игрушек у меня почти не было, – задержав на секунду на ней взгляд, ответила Светлана. – Так вот! В тот день рождения не знаю откуда появился фотограф и все гости начали фотографировать своих детей. Помню разговоры взрослых о том, что надо сфотографировать именинницу. Слышала, как они говорили маме: «Неля, сфотографируй Свету!» Она ответила, что мне не в чем фотографироваться. Тогда, одна из приглашённых женщин, сняла со своей дочери платье. У меня таких красивых платьев не было никогда! Мне было стыдно и обидно. Я была такой маленькой, но эта ситуация перевернули мне детскую душу. Мне кажется, я тогда и повзрослела, и сразу же во всём начала разбираться. Эту фотографию я не люблю, она у меня всю жизнь спрятана от людских глаз! Ребенок пяти лет выглядит как десятилетний, с поджатыми губами и сведенными бровями, но в красивом шерстяном платье. А, вечером, когда разошлись гости мне попало!
– За что? – вытирая слёзы, осторожно спросила Светлана Викторовна.
– За то, что я не отказалась фотографироваться и маме пришлось потратить деньги на фото, – без капли жалости к этой маленькой, тихо плачущей женщине ответила Светлана. – Это была первая фотография в моей жизни! – она замолчала, было заметно, что эти воспоминания не приносят ей радости.
– Может быть, продолжим за чашечкой кофе или если хочешь у меня есть настоящий английский чай? – как можно ласковее предложила Светлана Викторовна.
– Лучше чай! – взглянув на неё сухо ответила Светлана.
– Сейчас я принесу! – быстро встала и на ходу говоря Светлана Викторовна направилась на кухню.
– Не нужно не утруждайтесь, – вставая с дивана вдогонку ответила Светлана, – пойдемте на кухню.
– Хорошо, на кухне так на кухню, как-то по-домашнему, – Светлана Викторовна шла впереди дочери и думала про себя: – Да, отвыкла я гонять чаи на кухне, как в старые, добрые времена!
Включила чайник и стоя рядом молча ждала пока он вскипит. Согрев чай, разлила его по большим голубым чашкам с золотой каёмкой и поставила на стол перед Светланой. Открыла накрытый белоснежной салфеткой большой серебряный поднос с вазой конфет, печеньем и пирожными.
– Угощайся, пожалуйста! – опускаясь на стул произнесла хозяйка.
Светлана посмотрела на это вкусное изобилие, но есть совсем не хотелось, и она пила чай, отпивая его маленькими глоточками.
– Рассказывай дальше, – осторожно произнесла Светлана Викторовна.
– Дальше? – пристально посмотрев на хозяйку сухо спросила Светлана. – С этого момента я начала замечать не одинаковое отношение ко мне и к брату. Мы росли у нас стали появляться определённые обязанности по дому. Правда, делились они ни поровну и по тяжести, и по объёму. Мне почему-то всегда поручалось больше, чем ему? Если вечером, по приходу с работы, мама видела, что брат ничего не сделал я получала встрёпку.
– За что ты, если не сделал он?! – промокая глаза спросила Светлана Викторовна растеряно, как-то по-детски обиженно.
– За то, что я видела не сделанную работу и не выполнила её за брата! – ухмыльнувшись в душе ответила Светлана.
– Но, это же не справедливо?! Это было его задание!
– Да его, – стараясь не показать вида, что говорит сквозь зубы, даже немного смакуя произнесла Светлана, – но попадало всегда мне и меня заставляли делать его работу, но уже с тумаками и скандалом! А брат в это время смеялся надо мной, показывая в след кукиш.
– А, что же, отец? Почему он позволял это?
– Ему было не до нас. Отец сильно пил, я редко помню его в трезвым!
– Как пил? – не сдержавшись от того что услышала громко, ошеломлённо спросила Светлана Викторовна.
– Сильно!
– Странно, когда мы с ним познакомились он совсем не пил, в рот не брал?!
– Не знаю, как было до моего рождения, но, сколько я себя помню – он пил всегда. Каждый день приходил с работы пьяный и весь вечер пил, пока не упивался до невменяемости. Напившись, садился на свой диван и громко на весь дом плакал. Теперь я понимаю, почему?! – сказав последнюю фразу, она бросила грустный взгляд на хозяйку.
– Когда же он начал пить, с какого момента? – не заметив этого спросила Светлана Викторовна.
– Я не знаю с какого момента, но мне казалось, что всю жизнь. Я его видела трезвым только по утрам в выходные, а к вечеру он уже напивался. Он так и умер от цирроза печени, когда ему ещё не было и пятидесяти.
Светлана Викторовна уже не успевала промокать глаза. Слёзы тоненькими ручейками текли по щекам оставляя бороздки на гриме.
– Значит и ему я испортила жизнь? – вздохнув с досадой произнесла она.
– Получается так! – ответила Светлана и посмотрев на Светлану Викторовну только сейчас до конца поняла душевное состояние отца.
Светлана смотрела на плачущую женщину и ей совсем не было её жалко! Ей было очень тяжело и трудно всё это вспоминать, рассказывать, но она не хотела жалеть Светлану Викторовну, хотя уже чувствовала, что вспоминать и рассказывать всё труднее и труднее и опять как в детстве становится жалко себя.
– Игрушек у меня не было хороших никогда, – отгоняя жалость к самой себе, она сухо продолжала рассказывать. – Помню, как-то отец привёз мне заводную игрушку – металлического коня с каретой. Карета ехала и толкала коня, а он в воздухе перебирал ногами. Очень красивая и интересная по тем временам игрушка! Но я недолго играла ею, она куда-то исчезла. Я не знала и не заметила, кто её взял, просто в один момент она пропала и всё. Мама, конечно, обвинила меня сказав, что я растяпа её куда-то подевала, но я-то знала, что не брала. Больше я никогда её не видела!
– Откуда отец привёз игрушку?
– Не знаю, он ездил каждый год отдыхать. У него был бесплатный билет на самолет, поэтому он не отказывал себе в удовольствии – отдыхал. Один раз, перед выпускным балом в школе, он привез мне туфли. Белые, лакированные, очень красивые туфли! Мама хотела их забрать себе, но он не дал. Помню, тогда был большой скандал, но он все-таки настоял на своём. Я эти туфли долго носила, очень берегла. Мы вообще-то внешне неплохо жили в материальном плане.
– Как это внешне?
– В дом всегда что-нибудь покупали раньше, чем это появлялось у соседей. Мама старалась, чтобы в доме было уютно и красиво. Когда я выросла и стала старше, мне это казалось каким-то соревнованием. Отец много вещей привозил из других городов. У нас у первых на улице появился телевизор. Помню эти вечера, как в кинотеатре. Много народа собиралось в доме. Приходили со своими стульями и смотрели кино, мужчины собирались на футбол или хоккей. Потом отец привёз холодильник с Кавказа. Женщины соседки, приходили смотреть: гладили холодильник руками, заглядывали в него выдвигая каждый ящичек. Наблюдая за этими показами, я удивлялась, что в очередной раз нами восхищаются соседи и мама ходит счастливая и радостная, хотя в доме нет ни копейки и у меня, например, нет сапог или ещё чего-то необходимого для повседневной жизни.
Мне отец вещей не покупал никогда, всю зарплату отдавал маме, а она тратила деньги на дом, на себя и на брата. Тогда я ничего не понимала, думала, что она просто не умеет распределять расходы и ей никогда не хватает денег до получки. Мы всегда жили в долг или жестко экономили и, как правило, на мне. Только взрослея, я всё начала замечать и понимать. В семье каждый жил для себя. Вернее, отец для себя, мама для себя и для брата, а я сама по себе и некому не было до меня дела.
Когда оформляли отцу инвалидность, выяснилось, что он от зарплаты в семью отдавал только четвёртую часть. Ох и скандал тогда был – жуть! На оставшиеся деньги он уезжал каждое лето в отпуск. Особенно часто ездил в Севастополь, – взглянув на Светлану Викторовну Светлана продолжала рассказ: – Узнав об этом, мама начала тратить деньги на себя и на брата, полностью урезав другие затраты. От этого пострадала больше всех я! В нашей семье основным и главным было – что скажут люди! Поэтому и старались пустить пыль в глаза и прикрыть имеющиеся дыры. А одной и единственной дырой была я! Меня хочешь, не хочешь, но нужно было как-то одевать, чтобы не дай Бог кто-нибудь что-нибудь не сказал. Подарки мне дарила, на праздники и на дни рождения – вещами. Все подарки были необходимой одеждой, да и то, такой, которую не каждая пожилая женщина оденет! Брат – это другое дело! Хорошо помню, как ему на шестнадцатилетие мама купила магнитофон. Первый выпуск в стране – «Комета». Никто даже не видел их ещё, ни то, что имел! По стоимости три её зарплаты! На восемнадцатилетие, она подарила ему двухколёсный мотоцикл, самый настоящий взрослый мотоцикл! Соседи просто ахнули.
– А тебе? – не скрывая ужаса, со страхом спросила Светлана Викторовна.
– Я же сказала, что мне не дарили подарков! – с горечью ухмыльнувшись ответила Светлана. – Про какие подарки можно говорить, если меня одевали кое-как? В двадцать лет я выходила замуж у меня не было даже кофты, простой шерстяной кофты! Собирая мои вещи, мама отдала мне свою кофту красивого голубого цвета, правда, локти уже святились немного, но хоть такую, а то стыдно было в люди отдавать ни с чем. За всё детство я не помню, чтобы меня погладили по голове или посадили на колени. Я помню только постоянные подзатыльники, ремень, иногда веник или валенок, в общем, всё, что подвернётся под руку. Отец жалел меня, но любви и ласки я и от него не видела. Он смотрел на меня с такой грустью и печалью, что мне было не по себе, – Светлане стало тоскливо от собственного рассказа и она печально произнесла: – Наверное, на сегодня хватит воспоминаний? Я стараюсь совсем не думать о своём детстве, тем более никому не рассказывать о нём. Его у меня не было! Поэтому сегодня я первый раз за всю жизни так подробно вспомнила обо всём и мне от этого совсем не радостно.
Светлана Викторовна вытирала глаза уже кухонной салфеткой её белоснежный платок давно был мокрым от слёз и грязным от косметики. Она уже не промокала глаза осторожно, а терла их не успевая высушивать слёзы. И нос, и глаза покраснели, от косметики не осталось и следа.
– Бедная, бедная моя девочка! – с жалостью поглядывая на Светлану произнесла она.
Первый раз за всю беседу внимательно посмотрев на неё, Светлана почувствовала сожаление о том, что так жестоко, правдиво рассказала о своём детстве. О том, что хотела сделать больно этой маленькой, плачущей женщине. После поднятых из глубины души воспоминаний и видя, как её кто-то пожалел, пожалел первый раз в жизни, она не могла больше рассказывать!
Светлана никогда, никому не рассказывала о своём детстве. Ни её лучшая подруга Ольга, ни тем более дети никогда не слышали от неё ни одного плохого слова о маме, о Неле Витальевне. Она никогда не жаловалась. С детства привыкла любить и ценить себя сама.
