Текст книги "Супец из мухоморов (СИ)"

Автор книги: Светлана Щуко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Прасковья отправилась вслед за ним, потом вдруг развернулась и сказала: «Светик, ты если что сразу ко мне, если какие проблемы. Поняла? Мы своих в беде не бросаем». Строго посмотрела на близнецов, а потом на Матвея. Подмигнула мне села в ступу с Григорием, и Хрюндель, прошептав заклинание одними губами, взмыл с гостями в небо.

Прощально махнув рукой улетающей ступе, я окинула взглядом оставшуюся компанию и с воодушевлением произнесла: «Ну что ж, теперь можно и позавтракать».

По завершении обильной трапезы было принято решение сорвать яблоко и небольшой кусочек дать одному из братьев. За этим эксперименте захотели наблюдать все. Я зашла в лабораторию в поисках бумаги, карандаша, ничего подобного не найдя, стукнула себя по лбу ладонью.

– Вот ведь дурная, я же могу намагичить, представила, что мне нужно, и щёлкнула пальцами.

На столе оказались блокнот в кожаном переплёте и карандаш. Раскрыв блокнот, я была поражена: там были наброски и записи, посвящённые различным экспериментам и рецептам эликсиров и зелий. Открыла страницу, на которой лежала закладка, на странице крупным шрифтом было написано, как приворожить мужчину-мага и забрать его силу, и подробное описание ритуала.

– Обалдеть, да это блокнот старой ведьмы. – Захлопнув тетрадь, поспешила к своим в сад, решив, что внимательно почитаю его вечером.

Вся компания была в сборе, ждали только меня.

Хрюндель, нервничая, притоптывал ногой. – Давай, хозяюшка, не томи, приступай.

Я подошла к яблоне и оторвала плод, висевший на нижней ветке. Марта подала мне блюдо и нож, я разрезала красное яблоко пополам и дала по каждой половинке близнецам.

Без каких-либо возражений, с радостными лицами они в мгновение ока, не разжёвывая, поглотили яблоко и обратили взоры на меня.

Я записала в чистый лист время начала эксперимента, и мы все, внимательно уставясь на них, стали ждать.

Время шло, но ничего абсолютно не менялось.

Хрюндель ходил туда-сюда, как маятник, периодически подходя к братьям и вглядываясь в их глаза.

Хранитель всё больше мрачнел, мне так стало его жалко, я подошла к нему и погладила по голове.

– Хрюндель, ну не расстраивайся ты так, значит, у нашей яблони другие свойства. Будем и дальше экспериментировать.

– Это же как дважды два… Я не успела договорить, как близнецы хором сказали: «Четыре».

Я уставилась на них в недоумении. – Вы что, таблицу умножения знаете? Братья пожали плечами. – А что это? – спросил один из них.

Подойдя к ним, внимательно их осмотрела, вроде ничего не изменилось, и быстро сказала: «Пятью пять». Близнецы опять хором ответили: «Двадцать пять».

Обалдеть! – восхищённо сказала я. – А вот вам посложней. В прямоугольном треугольнике квадрат длины гипотенузы равен?

Братья пробасили: – Сумме квадратов катетов.

– ААА! Хрюндель, они стали умными! Понимаешь? Они стали знать вещи, которые знать не могут. – возбуждённо закричала я.

– Как это то? – удивлённо уставился на меня хранитель.

– Да откуда я знаю как? Вот так! – Я задумалась. – Возможно, свойство яблок давать то, чего не достаёт? У них не было ума, и они стали умными. Мы уставились с Хрюнделем друг на друга прищуренными взглядами, а потом одновременно перевели взгляд на Матвея.

– Что? – Матвей от нас отшатнулся. – Нет-нет, с мозгами у меня всё в порядке. – И он стал настороженно от нас пятиться.

– А кто тебе сказал, что у тебя проблемы с мозгами, а? – Мы вместе с хранителем медленно стали на него наступать.

– Да, а при чём здесь мозги? Произнёс Хрюндель. – У тебя кое-чего другого не хватает.

– Да всего у меня хватает, – уже с вызовом ответил мужчина.

– А перегоревшие магические каналы? Вкрадчивым голосом спросил Хрюндель.

– Да ладно? – Уже не так уверенно произнёс Матвей.

Я вприпрыжку побежала к дереву, на ходу выкрикнув: «Вот мы сейчас и проверим», и сорвала яблоко.

Я протянула ему яблоко, и он, пристально глядя мне в глаза, произнёс:

– Только ради вас, Светлана.

И мы застыли друг напротив друга, и он, не отрывая от меня взгляда, откусил первый кусок. Между нами втиснулся Хрюндель и, задрав высоко голову, замер в ожидании. Матвей, прожёвывая яблоко, всё также не спуская с меня глаз, проговорил:

– Хранитель, если ты так на меня будешь пялиться, я ведь и подавиться могу. – и он мне улыбнулся.

Я зависла, красивый такой, подумала я и тоже в ответ улыбнулась.

Вдруг он замер и произнёс: «Очень жарко стало», и стал расширять ворот своей рубашки.

«Всё началось», – произнёс таинственным голосом Хрюндель и привстал на мысочки, чтобы лучше видеть.

В следующее мгновение Матвей рванул на себе рубашку, сорвав её полностью, а потом и штаны, оставшись в чём мать родила. Развёл руки в сторону и запрокинул голову.

Я сглотнула, окидывая его мускулистое тело, и… – «О боже», – смущённо отвернулась, там тоже всё было очень и очень мускулисто.

– Хозяйка, смотри, смотри, магия пошла!

– Ты уж, Хрюндель, сам как-нибудь тут присмотри. – и окинула оставшихся наблюдателей. – Так всё, все в дом, вы мешаете научному процессу.

Феи не тронулись с места и остались стоять, заворожённо открыв рты. В груди что-то неприятно кольнуло, похожее на ревность.

– Так, оба из ларца, одинаковых с лица, взяли своих жён и быстро в дом.

– Будет сделано, хозяйка! – Закинув упирающихся девчонок на плечи, парни понесли их к дому.

Я было тоже направилась в сторону дома, но хранитель закричал мне: «Хозяйка, что-то не так с ним, скорее сюда».

Стараясь не смотреть на Матвея ниже пояса, спросила: «Что не так?»

– Не знаю, процесс уже закончился, а он всё не приходит в себя.

– Каналы-то у него восстановились?

– А вы сами, хозяйка, посмотрите магическим зрением. Всё это в порядке, не знаю, каким магом он был до этого, но сейчас, наверное, по его силе вряд ли найдётся кто-то сильней.

– Не могу понять, он как будто заснул вечным сном, смотрите, у него мозг еле-еле работает. Что-то где-то такое уже было, не могу припомнить, вроде как нужна сторонняя сила, чтобы его разбудить.

– Спящая красавица, что ли, – сказала я, с интересом окинула Матвея взглядом. Раз спит и никого нет рядом, можно и глянуть, и я глупо хихикнула.

– Не знаю про такую, надо думать, хозяйка. Надо думать. Пойду кликну братьев, пусть его в дом перенесут, – и хранитель заспешил за подмогой

Матвея поселили в одной из свободных спален. Я периодически заходила его проверить. Подолгу стояла возле кровати и наблюдала за ним. Возможно, я и права насчёт спящей красавицы. Но экспериментировать как-то пока не очень хотелось. Ведь там всегда всё заканчивалось свадьбой, а в мои планы это совершенно не входило. Я, можно сказать, только жить начала, а тут сразу муж, потом дети сопливые. Не-е-ет, я на это совершенно не подписывалась. Но он такой красавчик и улыбается во сне, такой милашка, так и тянет его по-быстрому поцеловать.

К Прасковье, что ли, слетать, посоветоваться. Да слетаю, но только завтра, а то она сегодня опять наливкой начнёт угощать, а отказывать неудобно, и начнётся всё по новой, а у меня и так голова ещё… Но тут ход моих мыслей прервал голос Матвея. Я удивлённо выставилась на него.

– Любимая, приди ко мне, – прошептал он, продолжая крепко спать.

Я подошла к кровати и потрясла его за плечо.

– Эй, я не поняла, у тебя что, любимая есть? Зашибись, а я тут распинаюсь перед ним, целовать его собралась, пробудить от вечного сна, замуж за него выйти, нарожать ему сопливых детей. А он какую-то любимую зовёт. Изменщик и гад. Ну пусть тогда она к тебе приходит и целует тебя! – и, развернувшись, злая направилась к двери. Опять послышался его голос.

– Светлана, любовь моя, приди ко мне.

– Да ладно! – Я опять вернулась к кровати.

Встала над ним. – Так, так, так, или мне всё кажется, или кто-то надо мной куражится, – проговорила я и окинула Матвея подозрительным взглядом.

– Ну ладно, могу и поцеловать, возможно, всё и без последствий будет, только лучше свидетелей позвать. Да, позову-ка я Хрюнделя, но это свидетель только с моей стороны. – Задумалась, постучав пальцем по подбородку. – Да, точно, надо звать Прасковью, как раз с его стороны свидетель. – Я радостно потёрла ладони.

– Ну что, голубчик, через часик жди меня, и я к тебе приду.

Спустившись вниз, нашла задумчивого хранителя.

– Что сидим, кого ждём? – весело спросила я.

– Вот тебе хозяйка, всё хихоньки да хахоньки, а я всю голову сломал, как Матвея разбудить.

– Не надо ничего ломать, дуй за Прасковьей, – и я ему кратко обрисовала ситуацию.

– Думаешь, получится, хозяйка?

– А то как же, остальное же получилось. – Уверенно сказала я, а сама в душе сомневалась, правильно ли я делаю.

– Да ладно, была не была, спасём мужика, а там видно будет!

*****************************************************************************

*****************************************************************************

Моя новая книга «Жена и любовницы в одном флаконе».

Приятного чтения!

*******************************************************************************

*******************************************************************************

Выражаю глубочайшую признательность всем, кто отмечает мои произведения звёздочками, добавляет их в свою библиотеку и просто читает их! Благодарю вас за вашу поддержку и за то, что вы вдохновляете меня продолжать писать!

С наилучшими пожеланиями, ваша Светлана.

Жених и невеста

Звук гармони я, наверное, узнаю везде, он шел из глубины леса и стремительно приближался к дому, мы высыпали все на улицу, удивлённо переглядываясь. Показалась ступа, в которой была Прасковья с Гришей и Хрюндель. Григорий самозабвенно играл на гормоне и горланил во всю глотку: «Из-за острова на стрежень, на простор речной волны, выплывали расписные Стеньки Разина челны». Прасковья утирала платочком глаза.

Увидев меня, радостно замахала. Одета она была нарядно, и через грудь у неё было перевязано белым рушником. На её хранители был одет чёрный картуз, украшенный белой розой.

Приземлились. Прасковья, низко поклонившись, выдала: «Приветствую вас, господа хорошие».

У вас товар, у нас купец,

Который хочет под венец

«Товар» ваш милый повести.

Так пусть союз будет цвести!

Любовь сердца объединит,

Притянет счастье, как магнит.

Пускай случится волшебство —

Удачным будет сватовство!

Я в немом удивлении уставилась на неё.

Мимо прошествовал Хрюндель, неся перед собой полную корзину бутылок с наливкой, и, смотря на меня, многозначительно закатил глаза.

Я рассмеялась. – Прасковья, я что-то не пойму, ты нас что, женить собралась?

– А как же, надо его брать, пока тёпленький. Светланка, – она меня обняла за плечи, и мы пошли в направлении дома. – Какого я тебе женишка подогнала, а? И красавец, и умненький, и маг, а самое главное, моя дорогая, из прошлой жизни ничего не помнит, мечта, а не жених, – и она захохотала на весь дом.

– Нет, я так не могу, я по любви хочу, – сказала мечтательно я.

– Вот девка дура! Страсть должна быть сначала, такая, чтобы голову сносила, а там уж и любовь, и детки – всё будет.

– Ну я не знаю, какая страсть, если мы всего-то два дня знакомы.

– А такая, ты когда с ним утром пробудилась в одной кровати, что почувствовала? Волнения душевные были?

– Ну были вроде.

– Всё, это и есть прелюдия к страсти, начало положено, дело за малым, веди будем женишка перед фактом ставить, – и она опять захохотала.

В комнату набились все, кто был в доме, и с любопытством смотрели на Матвея, а он как ни в чём не бывало продолжал спать и улыбаться во сне.

– Так, ну что рты раззявили, а ну все марш отсюда, быстро приступайте праздничный стол готовить, – скомандовала Прасковья, сделав грозное лицо и уперев руки в бока. Всех как ветром сдуло, я восхищённо посмотрела на неё, вот что значит опыт, мне ещё учится и учится.

– А не махнуть ли нам по рюмашке? – предложила ведьма.

– Не, я лучше на трезвую, мало ли что, – сказала я, нервно теребя платье.

– Ну-ну, Григорий, метнись-ка, милый друг, за моей наливочкой, надо бы нервы успокоить, не каждый день такое приходится видеть, и рюмочку захвати, – она окинула меня взглядом и добавила: – Две возьми.

– Будет сделано, хозяйка.

– Ну что, по рюмочке, и за дело, как говорится, – Прасковья разлила наливку и протянула мне.

– Не, не, не, я не буду, извини, – уставившись на Матвея, сказала я.

– Ну как знаешь, – и ведьма, усмехнувшись, одним махом выпила.

– Знаешь, Прасковья, я всё-таки не готова это сделать, и замуж я вообще не хочу, – пятясь к двери, сказала я.

– Ну ладно, как говорят, насильно мил не будешь, – и она махнула мою не выпитую рюмку. – Пущай тогда лежит.

– В каком смысле лежит? – уставилась я на неё.

– Как в каком, будет спать пока его, кого он там всё искал, а наречённую свою вот. – И она подняла указательный палец вверх. – Пока она его не найдёт и не поцелует.

– Подожди, он что, всё это время у меня будет что ли?

– Ну извини, подруга, опыты не я над ним проводила, так что извиняй, тебе это и расхлёбывать.

– Может, махнёшь всё-таки со мной, от нервов больно хорошо помогает. – Она протянула мне рюмку и незаметно что-то над ней прошептала.

– Ладно, давай, – махнув обречённо рукой. Мы чокнулись, – Прасковья выкрикнула: «За любовь».

– Ну что, всё, пошли, что ли, что уж тут сидеть, у моря погоды ждать. – Прасковья поднялась и, подмигнув Хрюнделю и Григорию, направилась к двери. – Пойдёмте, мальчики, поедим, что ли. Марта целый свадебный стол, видать, собрала, ароматы даже здесь чувствуются.

– И они вышли втроём, бесшумно притворив за собой дверь. Я же, поглощённая созерцанием улыбающегося Матвея, не обратила на это никакого внимания. Меня непреодолимо влекло к нему, и я не могла противиться этому чувству.

«Поцелую его разок, что в этом плохого? Может, ничего и не выйдет», – подумала я и, наклонившись, прижалась к его губам, закрыв глаза. Губы Матвея шевельнулись, его рука обвила мою шею, и мы растворились в безумном поцелуе.

В какой-то момент руки Матвея стали позволять себе намного больше, чем я ему могла позволить. Я, конечно, девушка современная, и парень у меня был, но не так же сразу. Прибесил даже.

– Эй, эй, – освобождаясь из его объятий, возмущённо проговорила я. – Не слишком ли много, сударь, вы себе позволяете? – и вскочила с кровати, стараясь свой растрёпанный вид привести в порядок.

– Обалдеть можно, что за нравы, вы бы мне сначала спасибо сказали за всё, – возмущённо сказала я, уперев руки в бока.

Матвей заложил руки за голову, подвигался, ложась поудобней, и произнёс с наглой улыбкой: «Но по вашей активной отзывчивости я смог предположить, что вы совсем и не против были, сударыня».

– Что? Да что ты себе позволяешь, маг недоделанный, – я даже запыхтела от негодования.

Поискала взглядом, чем бы его огреть, и, ничего не найдя тяжелее, кроме подушки, схватила её и со всей дури долбанула ему по башке, а потом ещё раз и ещё. Остановилась отдышаться и только обратила внимание, что Матвей лежит с закрытыми глазами и вроде как не дышит.

– Ой, мамочки, я что, тебя прибила, что ли? Эй, хватит придуриваться. Я потрогала его рукой, никаких изменений. Подошла поближе и наклонилась над его лицом, пытаясь почувствовать дыхание. В тот же момент сильные руки Матвея обхватили меня, и, подмяв под себя, он сексуально прошептал: «Вот ты и попалась», – И он страстно меня поцеловал.

Отдышавшись от такого волнительного поцелуя и посмотрев на Матвея пристальным взглядом, твёрдо проговорила: «Если ты меня сейчас же не отпустишь, развею к чертям собачьим». Он засмеялся и опрокинулся на спину.

– Что здесь смешного, я никак не пойму? – встала с кровати, поправляя свои волосы.

– Смешно то, что моя невеста, почти, можно сказать, жена, ведёт себя так, как будто мы вообще незнакомы.

– Ну так и есть, мы с тобой почти и незнакомы, сутки от силы, и то из них почти половину я не помню.

– Это абсолютно не имеет значения, нас магия свела, а от неё не отвертеться, – он окинул меня горящим взглядом, да я и не хочу, в общем.

– В общем? В общем? – возмущённо заорала я. – А ну поднял свой зад и вали от суда на своё постоянное место жительства. – Развернувшись, бросилась к двери, возмущённо крича: – В общем! Это надо такое сказать, я ему магию вернула, от вечного сна пробудила, а он в общем! – Скривилась я, передразнивая его, и уже стоя на лестнице выкрикнула: – Козёл!

Из его покоев раздался раскатистый хохот.

Спустившись в столовую, обнаружила всех в сборе, притихших и выжидающе смотревших на меня.

– Что? – с вызовом посмотрела на них. Подошла к ломившемуся от яств столу. Присела, взяла себе тарелку и с надменным видом стала накладывать себе вкусняшки.

– Ну? Чего стоим, кого ждём, садитесь, будем ужинать, свадьба отменяется. – Ко мне подсела Прасковья, молча пододвинула полную рюмку и выдала: «Это, конечно, проблемы не решит, но на некоторое время о ней забыть поможет».

Мы чокнулись, выпили, потом снова выпили, и снова, и снова.

– Прасковья, – уже пьяным голосом говорила я. – Вот ты мне скажи как женщина женщине, я для него всё. Да?

Она утвердительно кивнула.

– А он знаешь, что мне сказал? В общем, меня всё устраивает. Понимаешь, в общем, устраивает. А где любовь, где романтика, цветы, конфеты, песни под окном? А меня нет! И я долбанула кулаком по столу, за столом сразу все притихли. Я приложила палец к губам. «Всё нормально, не обращайте на меня внимания.»

И опять повернулась к Прасковье: «Пойдем полетаем, а?» Мы, взяв закуски и выпивку, направились к ступе.

Разместившись, мы уселись на дно и взлетели. Наступала ночь, и на темнеющем небе по одной начали загораться звёзды.

Мы выпили. «Прасковья, я любви хочу, понимаешь, такой, чтобы крышу сносило, чтобы мы за друг друга…». -я ещё выпила и запела в ночное небо во всю свою глотку.

Не плачь, ещё одна осталась ночь у нас с тобой,

Ещё один раз прошепчу тебе: "Ты мой",

Ещё один последний раз твои глаза

В мои посмотрят, и слеза вдруг упадёт на руку мне,

А завтра я одна останусь, без тебя,

Но ты не плачь.

Не плачь, так получилось, что судьба нам не дала,

С тобой быть вместе, где же раньше я была?

Так поздно встретила тебя, но в этот миг

Я знаю, что теперь твоя и только крик сдержу я завтра,

А сейчас побудь со мной в последний раз,

В последний раз.

Пойми, теперь не думать не могу я о тебе.

Сама не знаю, как позволила себе,

Чтоб ты любовь мою забрал в тот час когда

Тебя увидела и прошептала: "Да",

Но ты пойми, пойми меня, ведь знаешь, как люблю тебя,

Люблю тебя.

– Аааа, – послышались рыдания со дна ступы, я прекратила свою завывающую песнь и присела к Прасковье.

– Прасковья, ты чего? – Обняла я её. Ну не плачь. На этих словах она зарыдала ещё сильнее.

– Я тоже любви хочу! Я такая одинокая! Хоть какого, хоть плешивенького, но моегооо.

Я уставилась на неё задурманенным наливкой взором. – Зачем плешивенький? Не поняла, – стараясь проговорить каждое слово, спросила я.

Прасковья подняла на меня глаза и хотела было уже ответить, как снизу раздался мужской голос.

– Девочки, вы там, часом, не уснули?

Мы одновременно приподнялись, схватившись руками за борта ступы, и, свесив головы вниз, уставились на широко улыбающегося Матвея, рядом с ним стояли наши хранители, задрав головы вверх и с укоризненными взглядами смотревшие на нас.

Мы сползли обратно.

– Принесла нелегкая, явился не запылился, – пробормотала я.

– Светик, а давай ко мне, – сказала Прасковья, уставившись на бутыль, в которой наливки осталось совсем на самом дне.

– Давай! – с энтузиазмом откликнулась я и проговорила заклинание. Ступа резко рванула с места, и нас по инерции откинуло о борт. Мы весело завизжали, и Прасковья загорланила во всю свою глотку.

Окрасился месяц багрянцем,

Где волны бушуют у скал.

«Поедем, красотка, кататься,

Давно я тебя поджидал».

Приземлились в саду у Прасковьи, подняв немалый переполох среди её слуг.

– А ну все кыш! – пробасила ведьма, вылезая из ступы. – Гришка, зараза, где тебя носит, чёрт окаянный?

– Так его нет, госпожа, он же с вами давеча отбыл, – сказала маленькая рыжая девочка, испуганно выглядывая из-за дерева.

– Да ну и чёрт с ним, Светик, прошу, за мной, – и она, махнув мне рукой, пошла неровной походкой в сторону дома.

Я быстрым шагом направилась за ней.

– Хозяйка, хозяйка, дозвольте вам доложить. «Вас в гостиной прибрежная ведьма дожидаются», – прокричала рыжая девочка, так и продолжая прятаться за деревом.

Прасковья резко затормозила, и я со всего размаху налетела на неё.

Она развернулась ко мне и зашептала: – Принесла нелегкая старую каргу. Всё веселье испортила зараза– Прасковья, горько вздохнув что-то прошептала и щёлкнула пальцами. В тот же миг моя голова прояснилась. Алкогольного опьянения как не бывало. Я в недоумении уставилась на неё.

Она меня окинула с ног до головы и спросила: «Как я выгляжу, нормально?» Я кивнула и удивлённо спросила:

– А что, так можно было?

– Конечно, иначе, как ты думаешь, такими темпами я бы за двести лет давно спилась от тоски, – она мне хитро подмигнула. – Когда войдём, ты тогда больше помалкивай, я говорить буду. Ведьма Елизавета из аристократического рода, европейка, мать её, менталитеты у нас разные, нудная баба, я тебе скажу. Ну сама сейчас всё увидишь и сразу всё поймёшь. «Что русскому хорошо, то немцу смерть», – и она, хлопнув меня по-дружески по плечу, громко засмеялась.

Гостиная Прасковьи отличалась особым колоритом, под стать своей хозяйки. Кружевные салфетки украшали всё вокруг, а мебель была заботливо укрыта чехлами, расшитыми вручную. Всё было сделано добротно и по-домашнему уютно. Хотелось устроиться в одном из кресел, подобрав ноги, завернуться в плед, держать в руках чашку ароматного чая и слушая сказки, окунуться в детство, забыв обо всём.

На моём лице уже начала проступать блаженная улыбка, когда мой взор вдруг остановился на дальнем кресле в углу. В нём, утопая в подушках, восседала тощая чопорная дама, с надменным лицом, крючковатым носом и попивала чай.

– Добрый вечер, Прасковья Никитовна, вы, как обычно, в своём репертуаре. Заставляете себя ждать, милочка. – Она встала и поставила на ближайший консоль чашку и подошла к нам, практически уткнувшись в моё лицо своим носом, и брезгливо скривилась.

– А это, я полагаю, наша новорождённая ведьма, о которой уже шумит вся столица. – Она обошла меня и, громко хмыкнув, вернулась обратно в своё кресло.

– Что ж вы себе позволяете, молодая особа, к вам посылаются запросы с визитами, а вы их наглым образом игнорируете. Плохо, очень плохо так себя вести по отношению к соседям, а я, между прочим, имею вес при дворе. – И она задрала высоко свой нос, всем своим брезгливым видом показывая, кто она и кто мы.

Вот нахалка, подумала я, закипая от негодования, хотела было уже ей ответить, но Прасковья ласково на меня посмотрела и сказала приторно-сладким голосом, обратилась к коряге:

– Что ж это вы, Елизавета Гансовна, как обычно, с визитом на ночь глядя, когда все приличные люди давно опочивать изволят? Или вы, опять какие-то сплетни на хвосте принесли?

– Это ж кто приличные люди, вы что ли, Прасковья Никитовна? – Она засмеялась каркающим смехом и всплеснула руками. – Я вас уж час дожидаюсь, а вас всё нет и нет, совсем вы стыд потеряли, дорогуша, ещё и девочку за собой таскаете. А я, между прочим, прибыла на поруки её взять, поговаривают, что Светлану скоро во дворец пригласят, так я её хотела этикету подучить, а то общаясь с вами, она только и будет уметь, что коровам хвосты крутить. – Фыркнула она и демонстративно отвернулась.

– Что? – прогорланила Прасковья. – Да ты ополоумела, Лизка, совсем краёв перестала видеть. Я тебе сейчас твой лысый хвост на твоей башке накручу. – И ринулась к ней.

Елизавета проворно вскочила на кресло. Выставила руку вперед и тоже проорала, забыв о своих манерах: – Это я сейчас на твоей тупой башке воронье гнездо сделаю.

И они вцепились друг в друга. Полетели искры, и всё вокруг задымилось. Я ошарашенно смотрела на них и, как загипнотизированная, не могла сдвинуться с места. Вдруг меня кто-то подхватил на руки и быстро вынес на улицу, как только перешагнули порог, в доме всё засверкало, и в небо стали бить молнии.

Меня усадили в ступу, и только сейчас я обратила внимание на моего спасителя, который тоже залез вслед за мной, это был никто иной, как Матвей.

– Ты, ты, да как ты смеешь, – договорить я не успела, как рядом, почти задев ступу, ударила молния. Я завизжала, наконец приходя в себя, и, прочитав заклинание, взмыла в воздух.

Мы висели в воздухе в отдалении от усадьбы Прасковьи, еще пару минут побабахало, и наступила полная тишина.

– Как думаешь, они там вообще живы, может, им помощь нужна? – не смотря на Матвея, спросила я. Он засмеялся.

– Да у них такое каждый месяц происходит, как минимум. Смотри! – и он указал в сторону дома.

На наших глазах дом стал восстанавливаться, через пять минут уже ничего не напоминало о недавней разрухе.

– Ну что, полетели домой? – и Матвей приобнял меня, я повела плечами, сбрасывая его руку, и направила ступу к земле.

– Выходи, – сказала, приземлившись, он уставился на меня недоумённым взглядом.

– Давай, давай, иди проведай, как там Прасковья, и вообще. – Он вылез, так и продолжая на меня смотреть. Я взмыла в воздух и прокричала ему с высоты.

– А знаешь, когда ты был покалеченным магом, ты мне намного больше нравился. Прощай. – И, набрав высоту, полетела в сторону дома.

Прилетев домой, пошла сразу на кухню. Марта что-то готовила. Увидев меня, ласково улыбнулась и предложила чайку с пирожными. Я согласно кивнула и села за стол и задумчиво стала наблюдать за поварихой.

– Госпожа Светлана, что-то вы совсем без настроения. – ставя передо мной чашку ароматного чая, спросила Марта.

– Да какое тут настроение. Вот была сейчас у Прасковьи, так они с ведьмой Елизаветой передрались так, что дом почти разрушили. А ведь они женщины уже в таком почтенном возрасте, когда сидят в кресле, вяжут носки и делятся богатым опытом с молодёжью.

Марта засмеялась и присела рядом.

– Хозяюшка, так ведьмы же. Они вообще по определению не могут быть почтенного возраста. У вас, у ведьм, вообще нет возраста. Что касается внешности, вы выглядите так, как чувствует ваша душа внутри вас.

– То есть если моя душа себя будет чувствовать на восемьдесят лет, то я и выглядеть так буду?

– Нет, не думаю, что вы так будете выглядеть, моя дорогая. Ваша душа слишком молода, вы ещё не устали от жизни, в вашей жизни не было вереницы разочарований, и вам пока совсем нескучно, вы познаёте новое и стремитесь к новому.

Истинный облик души доступен лишь взору ведьм, вы видите друг друга такими какие вы есть, в то время как для всех остальных вы являетесь воплощением молодости и привлекательности.

– Марта, я уже знакома с тремя ведьмами, и ни одна из них не замужем, и детей у них тоже нет. Почему?

– Так мало желающих-то находится, чтобы с ведьмой-то жить. И повариха печально вздохнула. – Прасковья-то наша чуть было не вышла замуж, влюбилась, всё смеялась да песни пела, как мы тогда все радовались за неё. – Марта замолчала и задумалась.

– И что дальше, что случилось?

– Дальше гнилой человечишка попался, как оказалось. Да вы, хозяйка, сами у неё спросите, вон она вас как опекает, как дочку родную. Может и поделится с вами, душу-то хоть и не всегда, но хочется излить, даже ведьме. Так вот!

– Вы же, ведьмы, привязаны к своему месту, чтобы замуж выйти, ваш жених должен всей душой этого желать и корыстных помыслов не иметь. Тогда магия вас и поженит, а если нет, то женишка того. И Марта закатила глаза.

– Чего такого? – не поняла я.

– Развеет, чего тут непонятного, так что мало-мало желающих жизнь-то свою с ведьмой связать.

– А Матвей знает об этом? – как бы между прочим спросила я.

– Как же не знать, конечно, знает. Меня лишь удивляет, отчего Прасковья вам не сообщила. А мы-то голову сломали, пытаясь понять, отчего вы его отвергли. Ведь это же такая редкость – вы, только что обретшая ведьмовскую силу, и уже с претендентом на роль супруга. Можно сказать, Матвей шёл на верную смерть, если бы что-то пошло не так. – И она печально покачала головой.

Супер. Я вроде бы и ни в чём и не виновата, но почему так паршиво на душе? И этот тоже хорош, сразу в кровать тащить. И Прасковья хоть бы предупредила. Откуда же я могла знать, что нам, ведьмам, никакие обряды не нужны, всё магия решает.

Как-то обидно даже, хотя чего тут обижаться, у меня столько всего и магия, что не захочу – всё исполняется: и дом, и слуги, да и многое другое, о чём, наверное, я даже и не подозреваю. Для многих, наверное, это и есть счастье. А любовь, дети и муж? Зачем они, когда ты самодостаточная да при таком достатке.

Нет, я, наверное, другая, когда ты выросла в детдоме, самая первая и заветная мечта – это семья, мама и папа, дети.

– Марта, скажи, а как же… Ну, личная жизнь у ведьм?

– Какая личная? – не поняла повариха.

– Марта, ну та самая, – и я тихо прошептала: – с сексом как?

– А это да, вон селений сколько, выбирай, кто тебе приглянулся. Смертным-то чего будет, ничего, одна благодать.

– В смысле?

– Ну вы же про секс спросили? Или что?

И про секс, и про или что? А дети после селян родятся?

– Да что вы, прямо как дитя неразумное, право слово. Какие дети могут быть от смертного? – и она презрительно фыркнула.

– А если я, допустим, влюблюсь в смертного, то что?

– Да ничего, влюбляйтесь себе на здоровье, кто вам мешает, только ведь он помрёт вскорости, а вы так и будете жить. Вот ведь как. – и она вздохнула.

– Так что, хозяюшка, женихи для ведьм на дороге не валяются, и когда такой шанс выпадет, неизвестно. Брали бы вы этого Матвея и не раздумывали. Может, и деток бы ваших понянчила, – мечтательно улыбаясь, сказала Марта. Потом посмотрела на меня, как будто что-то вспомнила, и сказала: «Но это опять же в том случае, если он жив останется после этого вашего сексу».

– Ёлки палки, да что же это такое-то, я прям не ведьма, а какая-то паучиха Чёрная вдова.

Любовь.

Нет, даже хуже, я самка богомола.

– Итак, Марта, доброй ночи! Я отправляюсь ко сну. Мне нужно срочно в кроватку, а то у меня мозг взорвётся.

Устроившись в постели, я погрузилась в полудрёму. Мне снились богомолы, пауки и опять богомолы, и все хором меня уговаривали: «Съешь его, съешь».

Внезапно в мой сон прокралась прекрасная мелодия и мужской голос, который пел о любви, а женские голоса ему подпевали. Запахло розами, цветы были везде: на полу, на кровати. Какой прекрасный сон, прекрасный, – пробормотала я и окончательно уснула.

Какое прекрасное утро! Я потянулась, наслаждаясь каждым моментом пробуждения. Как же хорошо спалось!

Вдруг я рукой нащупала что-то похожее на лепестки. Подняв руку к лицу, я с удивлением обнаружила, что держу в ладони настоящие розовые лепестки.