Текст книги "Фрагменты из "селяви" (СИ)"

Автор книги: Светлана Рассказова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

 А ночью проснулась от духоты, тесноты и ора. Оказывается, пришли немцы загнали всех женщин с детьми на печь. В самом доме расположились их офицеры. Затопили печку, стали готовить себе ужин. Зарезали хозяйского поросёнка, постреляли кур, забрали нашу корзинку с оставшимся бельём и полотенцами.

Утром я увидела настоящих немцев. С печки нам слезать не разрешили, но  когда очень было нужно, за нами во двор шёл часовой и у меня  никак не получалось помочиться.

После обеда они уехали, и увезли с собой полный обоз кур, свиней, тёплых вещей, отняли у нас валенки, одеяла, платки.

Через некоторое время выяснилось, что в этой деревне остановилось несколько  ребят из нашего пионерского лагеря. У кого-то была больная мать, у кого-то старая бабушка, так мы решили кормить свои семьи сами. Моей сестре  исполнилось 18 лет, да и маме только 40. Их надо было прятать от немцев.  Вот мы и пошли пятеро городских ребят просить хлеб в других деревнях. Брели с котомками за плечами, кто считал наши километры, но что-то  своим близким приносили.

В  ноябре 41 года немцы из деревни уехали после очередного грабежа. По этому поводу деревенские жители собрались в самой большой избе. Дети, как кролики, заняли место под лавками. При коптилке моя сестра читала листовку с докладом тов. Сталина. Она до войны закончила 10 классов и считалась здесь самой образованной. Позже я услышала разговор взрослых о Зое Космодемьянской, как её замучили немцы.

А в декабре немцы  нагрянули  в деревню, чтобы её сжечь. Забрали все остатки съестного и вещей. Стоял жуткий вой. Где  животные, где люди – не разобрать. Немцы  били прикладами всех, кто пытался отстоять свою скотинку и кричали: «Матка, пшла, пшла…». Весь скот угнали. У нас уже ничего не осталось, всё променяли, проели, что только было можно.

Последним был меховой воротник, который мать выменяла на кусочек сала. Сварили с хозяйкой щи и поставили в печку. Наступило 31 декабря 41 года. Мама хотела накормить нас щами с салом на Новый год. Немцев гнали из под Москвы, потому они очень торопились. Заходили в избу, обливали всё внутри из ведра керосином, потом снаружи и зажигали. Избы, крытые соломой горели факелом. Но, видимо, из жалости к простым тёткам и их детям кричали: «Матка, пшла…». И тут моя мама вспомнила про щи с салом в печке,  побежала, успела их вытащить, поставила за дом  в снег, вроде как от немцев спрятала. Только дом загорелся, рухнул, и накрыл наши щи.

Немцы сделали своё грязное дело и уехали. На улице мороз 40 градусов. А мы стояли у пожарища и грели то грудь, то спину.

Потом пришли наши красноармейцы. Мы их целовали, плакали, разглядывали шинели. Какими красивыми они нам казались.

От 50 домов  той деревни после пожаров осталось только 3 дома.  Беженцам в них места не нашлось. Командир, который зашёл в деревню, распорядился беженцам выдать полуторку и нас повезли в Калинин, чтобы потом эвакуировать в тыл.

Дорога была очень узкая, по краям её валялись «трофеи». Тогда впервые услыхала такое слово. Пулемёты, пушки, подбитые танки, убитые лошади и немцы, а ещё пленные.

А пока нас везли на открытом грузовике в мороз, я промёрзла до костей в тоненьких валеночках, в белом беретике, а ещё очень хотелось кушать и спать… Уж и не знаю, как тогда выжила,  не умерла от холода и голода.

На вокзале в Калинине негде было приткнуться, не то что лечь. После трёх суток ожидания  нас всё-таки втиснули в поезд до Ярославля. Там погрузили в подводы, которые забирали всех беженцев и развозили по деревням.

Так мы попали в Сусанинский район. Маме предложили работу конюха. Она  ухаживала за 16-ю лошадьми, и я была очень довольна. На этих лошадях работали целый день, а вечером их надо было накормить и напоить. В мои обязанности входило начерпать из пруда, промёрзшего на метр, огромный чан воды, который стоял на дровнях, запряжённых в старую клячу – Чутку. Не знаю, сколько в нём  было вёдер, но помнится, что очень много. Я черпала воду, стоя на коленях, поднимала  ведро, вся обливалась холодной водой, и казалось, что чан этот бездонный. Но зато как радовались лошади, и как благодарно фыркали, засовывая  свои тёплые морды в ведро, которое я им подавала.

А вечером при лучине женщины и девушки пряли, а меня просили писать письма на фронт своим мужьям, потому что у меня  это очень хорошо получалось. И я каждый вечер писала по нескольку писем. Иногда под диктовку, а иногда сама придумывала что-нибудь красивое.

Утром по бездорожью шла в школу через лес в 5-й, а потом в 6-й классы

И ещё много-много было скитаний из-за этой проклятой войны.

Пишу не для того чтобы рассказать биографию, а чтобы знали как трудно нам детям жилось во время войны. Как хочется, чтобы такого больше никогда не  повторилось.

Иногда смотришь в небо и видишь, как реактивный самолёт  крошечной звёздочкой блеснёт на солнце. Приходит мысль, какие  умные и красивые парни ведут эту машину. Они охраняют нас. Очень хочется, чтобы они были живы и счастливы. Нужно беречь мир на земле – самое дорогое для всех людей.  Как хорошо светит солнышко, какая большая и красивая страна у нас, в которой дети должны быть счастливы.

      Люда Лисичкина.

     Запись сделана в 1982 г.

     Годы жизни 1930-2010.