Текст книги "Позвольте предположить! (СИ)"
Автор книги: Светлана Рассказова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Светлана Рассказова
Мальчик
Встреча
Её улыбка
О тайне двух сердец
Мы же люди...
Мальчик
Огромное солнце медленно опускалось за горизонт, и вечерний свет завораживал Назарет своими пурпурными тонами.
У ворот дома городского плотника, в окружении сверстников, стоял мальчик и взглядом не то провожал, не то пытался задержать красный диск уходящего светила, ещё дарящего людям дневное тепло. Окрик отца отвлёк ребёнка, и тот, попрощавшись с друзьями, заторопился в свой дом.
– Сынок, мне необходимо доделать этот сундук под посуду для богатого заказчика, иначе, у нас не будет денег на еду, да и рубашка твоя износилась, пора её заменить на новую, – объяснял плотник ребёнку. – А потому подержи свечу так, чтобы я мог видеть узор на доске.
– Я всё сделаю, отец. Сегодня был очень тёплый и приятный вечер, и мы с ребятами никак не могли наговориться.
– Держи свечу ровнее, сынок!
– Держу, отец.
– Так о чём вы говорили?
– О Боге, о любви, о правде и справедливости.
– А ты у меня совсем взрослый, сынок!
– Наш мальчик вырос хорошим помощником для своих родителей, – вмешалась в разговор жена плотника. – Утром он покормил своих любимых голубей, отогнал на пастбище овец, принёс воды из родника, почистил рогожу, а после почитал мне вслух Священное Писание.
– Я благодарен Богу за такого замечательного сына, – согласился с ней глава семейства и попросил ребёнка придвинуть свечу ещё ближе к узору.
– Так виднее? – спросил мальчик, стараясь угодить отцу.
– Да, так хорошо. И чем же вы ещё занимались с друзьями?
– Мы лепили из глины птиц.
– И где же они?
– Улетели!
– Не обманывай меня, сынок!
– Но это правда. Я сказал: «Летите», и они полетели.
– Птица – тварь Божья, и только по его милости она может летать.
– Но я не вру, отец.
Плотник задумался и вспомнил, как недавно соседские дети рассказали, что его сын оживил своего товарища, упавшего с крыши. Было чему удивиться! Ему же хотелось, чтобы сын вырос просто здоровым, трудолюбивым и добрым человеком.
– Ой! – вдруг вскрикнул маленький помощник.
– Что случилось? – испугался отец.
– Свеча, свеча! Она тает и обжигает мне руки.
– Жена, возьми у него свечу. Покажи, где больно, сынок.
Мальчик поднёс свои руки к глазам отца. В самом центре ладошек виднелись капельки ещё не застывшего воска.
Отец стал дуть на руки ребёнка, стряхнул его остатки и увидел на детских ладошках два алых кружочка от ожога.
– Тебе больно, сынок?
– Нет, не очень. Больно будет потом…
– Когда потом?
– Ещё не скоро! Не спрашивай меня об этом... Я и сам пока не знаю…
– Тебе что-то почудилось или ты плохо спал прошлой ночью, сынок?
– Я всегда хорошо сплю, отец. А сейчас мне хочется есть. Мама, у нас сегодня будет ужин?
Женщина, улыбнувшись, кивнула ребёнку, но услышанный разговор показался ей очень странным.
Молча, она раздула огонь, поставила над ним посудину с водой для похлёбки из плодов,
собранных в небольшом собственном саду. Рис для вечерней трапезы был сварен ею заранее.
Поужинав при той самой свече и, усердно помолившись, семейство стало готовиться ко сну.
Мать мальчика налила в большую миску воды и омыла ноги сначала мужу, а после сыну.
И тут заметила по одному красному пятнышку на каждой ступне ребёнка.
– Детка, у тебя ожоги от свечи и на ногах тоже, – тихо, чтобы не волновать мужа, проговорила она.
– Ничего страшного, мама. Я же сказал, что пока это не больно… Спокойной ночи!
– Спокойной ночи и благослови тебя Бог! – ответила мать и поцеловала маленькие ладошки сына.
Встреча
Тёмная южная ночь незаметно вползала в Галилею.
Жёны, уложив детей в постельки, отходили с мужьями ко сну, оставляя город до утра без своего добропорядочного присутствия…
… И теперь с каждой новой звёздочкой, расцветшей на небесном своде, на улицах, почти уже уснувшего города, становилось всё загадочнее и интригующе. Свободные женщины выходили на еженощную охоту, бросая многообещающие взгляды своих прекрасных глаз на богатых кавалеров, покоряя их таинственными улыбками и гибкими станами, а ещё чёрными или рыжими кудрями, как будто нечаянно выбившимися из-под покрывал.
Молодой мужчина, лет тридцати, не торопясь шёл по ночному городу, наблюдая за жизнью в нём, обращая внимание на каждую мелочь в отношениях между людьми, и горько усмехнулся, заметив парочку, уже обговорившую цену за ночь без любви.
Он свернул с главной улицы за угол в сторону своего дома. Улочка, где он жил, была совсем узкая, и буквально минутой позже он бы мог ничего особенного не заметить, но тут луна осветила одну из противоположных стен, у которой ночная красавица вела торг с неопрятным стариком.
– Нет, нет! Этого мало, – негромко говорила она и, заметив проходящего мимо мужчину, обращаясь к нему, выкрикнула, – купите у меня розу! Было понятно, что ей очень хотелось отделаться от противного старикашки.
– Покупаю розу вместе с хозяйкой, – и прохожий, обняв женщину за тонкий стан, принудил её к бегству.
Через квартал они остановились прямо у его дома.
– Откуда ты, прекрасная фея, и как тебя зовут? – он увидел, что на вопрос в её глазах блеснула благодарная слеза, и внезапно ощутил полное душевное родство с этой женщиной.
– Мария! А родом из Магдалы.
– Мария… Как мою матушку, – прошептал он задумавшись. – Тебе нравятся мужчины? Или ты занимаешься этим только ради денег?
– По-всякому… Если мужчина так же красив как ты, то с радостью, а если толст и стар как тот, от которого мы сбежали, то не грех и денег взять.
– Пойдём ко мне. Не бойся! Хочу поговорить с тобой о том, что есть грех, – он спокойно посмотрел в её прекрасные глаза, которые отражали все звёзды неба.
– Я не боюсь! Спасибо, что выручил. Пошли! – и она сама взяла его за руку, как бы приглашая себя в гости.
У него дома она сняла с головы покрывало, обнажив длинные волнистые волосы, полностью окутавшие стройную фигуру. Он зажёг свечу и усадил женщину на скамью подле себя, взяв за руку.
– Так, что есть грех? – улыбнулась она, не застеснявшись и не высвободив руки.
– Блуд, – односложно ответил он и разлил вино в небольшие чаши. – Выпей и успокойся.
– Если хорошо двоим, то почему это блуд? – теперь её глаза светились лукавством.
– Потому что женщина предназначена для материнства. А блуд – просто утеха.
– А ты познал женщину?
– Познаю, когда полюблю.
– Странные у тебя глаза. Смотрят прямо в душу, – смутилась она, – мне кажется, что ты знаешь обо мне всё.
– Знаю. А что не знаю, расскажешь сама.
– Расскажу, – она замолчала, рассматривая узор на кубке с вином поданным ей.
– Какая изящная чеканка на этой чаше, изображающая виноградную лозу. И кажется, что вино в ней особенно вкусно.
– Кубок из обычного серебра. Таких на наших рынках много. Но за вино я рад, это мой урожай прошлого года.
– Оно легкое и приятное. У меня даже закружилась голова.
– Ты понимаешь красоту! Я покажу тебе нечто особенное, – хозяин дома вышел на минутку в другую комнату и вернулся с ещё одной чашей. Она была сделана из бирюзы, но без особых художественных излишеств, потому как прожилки этого полудрагоценного камня могли навеять любую картинку или узор в зависимости от воображения того, кто её рассматривал.
– Она сияет и солнцем, и луной, – проговорила гостья.
– Испивший из нее, получает прощение грехов, избавление от болезней и вечную жизнь.
– Откуда такое чудо?
– «Сия чаша есть новый завет»*, она была ВСЕГДА и ещё понадобиться. Запомни!
– Верю тебе. Странно, но верю каждому слову, и никогда не забуду всё, о чём говоришь, – сказала она очень серьёзно.
– А ещё запомни, что новый завет** – это жертва во имя счастья ближнего, во имя добра и правды. Это договор между Богом и людьми, между Богом и тобой.
– Я никогда не слышала раньше таких слов от людей. Но то, что ты сказал понятно и западает в душу.
– Ты умна! Береги себя и познай другую жизнь.
– Обещаю, что покаюсь во всех своих грехах и испрошу прощения у Господа, – из глаз женщины потекли слёзы. – А теперь я должна уйти и хорошо подумать обо всём, что услышала здесь.
– Хорошо! Я провожу тебя. Но мне очень хочется, чтобы ты забыла о блуде. Нужно жить не по плоти, а по духу. “Ибо живущие по плоти о плотском помышляют, а живущие по духу – о духовном”***.
– Обещаю, что отныне все мои думы и вся моя жизнь будут принадлежать тебе.
– Завтра я познакомлю тебя с моими единомышленниками. И тогда сама решишь, что правильно.
– А кто они? У тебя их много?
– Не так много. Это совершенно разные люди. Среди них есть рыбаки, мытарь, мои братья. Но все они понимают, ради чего стоит жить.
– Тогда идём. Спасибо за приятный вечер! – Женщина накинула покрывало на голову, и они вышли в ночь…
... После этой встречи она стала Его преданной ученицей, была мироносицей и очевидицей Его Распятия, унесла чашу Грааля с Его кровью с Голгофы, а также увидела Его первой после Воскрешения…
P.S. Рассказ – вымысел автора: навеянный легендами и апокрифами прошлого.
* – Библия, Новый Завет: «Первое послание св. Ап. Павла к Коринфянам».
** – «Завет»; «завещание»; «союз»; «договор». Завет называется Новым, поскольку христиане верят, что Иисус Христос скрепил своей кровью новый (второй) союз-договор между Богом и человеком (1 Кор 11:25; Евр 9:15).
*** – (Рим.8:5).
Её улыбка
Он писал её портрет несколько лет…
Этот стройный красавец, давно понявший все тонкости человеческой натуры, сдержанный в чувствах, всегда и для всех остающийся холодным и неприступным, при желании мог бы получить всё, на чём только задерживался его взор – он никак не мог уловить в модели главного… Её улыбку! Неуловимое движение губ…
Говорят, что глаза – зеркало души. Прожив немало лет и наблюдая за глазами людей, Леонардо в этом засомневался. Взгляд можно отвести, ловко затуманить неискренней слезой, злобно сузить веки, выказывая презрение, но тонкий изгиб губ не обманывает. И он не раз замечал, как у человека, поющего кому-то дифирамбы, с глазами полными льстивых слёз, губы неожиданно изгибались в кривой ухмылке от внезапно промелькнувшей ехидной мысли...
А ещё на протяжении жизни ему вспоминалась, а может быть просто чудилась улыбка его матери – возлюбленной богатого нотариуса сеньора Пьеро да Винчи – обычной крестьянки по имени Катерина, от которой его буквально оторвали в трёхлетнем возрасте, чтобы отвезти к родному отцу и его бесплодной жене…
… Мать кормила его обедом, когда за окном послышался стук копыт и в дом вошли чужие люди. Маленький Лео не запомнил материнское лицо, но трясущиеся губы, пытающиеся изобразить ласковую улыбку, чтобы не напугать своего ребёнка вынужденным расставанием, врезались в его память.
Чувства его отныне оставались неподвластными для окружающих. И хорошее, и плохое в равной мере бывало в жизни. Главным являлось только дело. За что бы он ни брался, во всём проявлялись мысль гения и талант мастера.
Да… Этот портрет Леонардо писал долгих четыре года.
Чтобы модель не скучала во время сеансов, он приглашал музыкантов, шутов и клоунов, но им не удавалось вызвать её смех. И только однажды, рассказав ей сказку, художник увидел оживление на женском лице и наконец-то поймал лукавую улыбку и светящиеся счастьем глаза.
Заказчик не забрал портрет себе, а оставил мастеру. Может быть, не нашёл в нём особого сходства с натурой, а может быть, не захотел видеть в своём доме напоминания о художнике, к которому, возможно, благоволила сама модель…
…Насмешливый взгляд, спокойная поза, красивые руки и волосы – всё привлекает и завораживает в этой женщине.
А ещё – загадочная улыбка… В ней недосказанность мира…
– Да, я улыбаюсь… Всем!
Но мне грустно от того, что ты далеко, что оставил меня, что из-за своих мужских дел забыл о прощальном поцелуе.
Тоскуя, я плачу ночами… и вспоминаю, как ты однажды случайно коснулся моей руки и я замерла в ожидании...
Уже не увлекает вышивание, а разговоры с подругами стали раздражать…
Когда рассматриваю и примеряю на себя ткани в лавках, то представляю твой оценивающий взгляд…
Стараюсь быть милой и доброй со всеми, но глаза мои остаются влажными от слёз, даже, когда смеюсь…
Мой любимый, я надеюсь на скорую встречу… От этой мысли опять улыбаюсь уже открыто и с удовольствием.
Я постоянно жду… И никогда никому не расскажу о своей сердечной тайне…
Даже тебе!
О тайне двух сердец
– Душа заблудшая, пошто в Небесной канцелярии?
– Архангел попросил в «делах» помочь.
– Впервые слышу, что и тут аварии…
– Прости! Могу убраться прочь.
– Останься! А давно ли Мiръ покинул?
– Полгода здесь…
– А тАм, что не жилось?
– Курнул немного лишнего и сгинул.
– Дурак!
– Да знаю! И любви узнать не довелось...
– Не жАлобь! А давай работай лучше… Расставь скрижали строго по годам.
– Одно старьё в небесных этих кущах – неоцифрованный бедлам.
– Поговори ещё – отправлю по лугам… И будешь там цветочки нюхать да пенье райских птичек слушать.
– Спасибо! Не хочу. Уж лучше я останусь здесь…
– Вот-вот… Замена тебе есть.
– «Труд создал человека» – немного с Энгельсом знакомились мы в школе.
– Напомнить о Себе? Забыл, кто ВСЁ создал?
– Так, глупость лезет в «голову» – в неволе.
– Не нравится? Никто сюда не звал.
– Я пошутил! Без дела здесь совсем затосковал.
– Всё! Хватит! Надоел. Найдёшь в скрижалях две судьбы людские: сложилось что-то там не «ах!»,
узнай про их дела мирские и есть ли радость в их сердцах.
– Нельзя ли сделать проще…
– Это как?
– Вернуть их в прошлое…
– Ты Брэдбери читал?
– Про бабочку? Не думал, что здесь знают.
– Не Я ли с ним сей опус начертал…
***
Вот нужная скрижаль – последний диалог тех давних лет, (а в голосе её печаль: предчувствие тоски и бед).
– Привет, родной!
– Привет, любимая. Устал сегодня жутко.
– Не смотришь на меня и взгляд совсем чужой…
– Опять упрёк… Дай, поцелую в ушко!
– Я поняла. Мечтаешь лишь о «той».
– Всё! Хватит! Надоело – сколько можно.
– Услышала. Иди. Ты ж холостой...
– Прощай! Пора. Стемнело. Очень поздно!
– Из сердца выброшу любви к тебе настой…
***
Проверю, в душах их всё также пусто? Уж тридцать лет прошло – забыта ли любовь?
Пусть в скайп войдут – сейчас ведь это просто. Вдруг чувство с новой силой вспыхнет вновь…
– О! Здравствуй! Ты нашёл меня. Как славно.
– Чем занимаешься? И всё ли хорошо?
– Есть дом, работа… псюшка. С ней забавно.
– А у меня семья. Не жалуюсь. Грешно.
– А может встретимся? Поговорим сердешно…
– Да рад бы. Некогда. Всё с внуками вожусь.
– Тогда прости! Мы едем с «ярмарки» неспешно…
– Твой юмор оценил! И даже не сержусь.
***
Всё разузнал и выяснил… И понял: что было, то прошло! Пойду и доложу…
– Ну что, работничек? Ты справился? Доволен?
– Позволь мне… Я подробно изложу.
– Не надо! Знаю Сам. Твой вид печален.
– Надеялся на крошечку любви…
– И правильно! Но пред семьёю Долг реален.
***
… Навеки тайну двух сердец – благословим!!!
Мы же люди...
щегося дверного замка, дед Лёша потянулся, несколько раз развёл руки в стороны, согнул и разогнул ноги в коленях и только после такой процедуры встал со своего любимого дивана. Он обожал это утреннее время. Правнук в школе, те, кому положено по возрасту – зарабатывают на жизнь, а он до вечера остаётся хозяином в доме. Обойдя пустую квартиру, дед Лёша включил телевизор, настроил его на канал Discovery и опять прилёг на диванчик, полностью погрузившись в свои любимые передачи о возникновении вселенной и жизни на земле. Реальность и увиденное на экране сплелось настолько, что через несколько мгновений он уже не отличал одно от другого…
***
…На белом песочке у самой кромки воды сидел старик и любовался закатом. Сегодня море отдыхает. Прибоя не слышно. Красиво и тихо. Покоя хочется всем.
В последнее время старик часто впадал в прострацию. Пусть. Какая разница! Жизнь прожита и Земля в обратную сторону не закрутится.
Вдруг его зрачки шевельнулись, будто вспомнив что-то очень важное. Он опёрся на трость, поднялся и побрёл в сторону старого, но всё ещё крепкого коттеджа, который уютно расположился на пригорке у берега небольшого залива. Дойдя до калитки, остановился передохнуть и в сотый раз подумал, что надо бы давно снять её с петель за ненадобностью. Дорожка до крылечка, когда-то выложенная красивой плиткой, заросла травой, но сам двор маленького дворца, несмотря на запустение, выглядел живописно благодаря дикому винограду, ласково обнявшему и забор с калиткой, и беседку, и часть самого дома. Дверь в нём была открыта, и старик с порога увидел своего товарища, лежащего навзничь на большой кровати. Здесь всё было ветхим: и вещи, и они оба.
– Ник, ты как? – спросил он, внимательно всматриваясь в лицо друга.
– Живой! И даже съел бы что-нибудь.
– Сейчас организую. А пока давай-ка хряпни глоток виски или коньяку. Чего тебе больше хочется.
– Не поверишь. Шампанского!
– Шампанское есть. Но боюсь, что прокисло. Ему лет сорок, не меньше. Ты же знаешь…
– Тогда лучше водки, уж она точно не прокисла. И галет с маринованным огурчиком.
– Вот и ладно, – старик засуетился, радуясь появившейся заботе.
Из соседней комнаты, под потолок уставленной разными коробками с продуктами, он вынес бутылку водки, банку маринованных огурцов и пачку галет. Потом вышел на крыльцо, дотянулся до лозы, прилепившейся к самой стене дома, и сорвал пару спелых кистей дикого винограда.
– Готово, – сказал он, разлив в хрустальные рюмки водку и разложив на симпатичные тарелочки огурцы, галеты и виноград. Затем сервировал ужин на маленьком столике с колёсиками и подкатил его к больному другу.
– Ох, Алекс! Заскучаешь тут один, – грустно сказал Ник.
– Не надо об этом. Выпьем.
Они выпили, похрустели огурцами, потом Алекс налил в маленькую пиалу немного водки и размочил в ней пару галет.
– Теперь поешь, – он подал другу серебряную ложечку и пиалу с размякшими галетами.
– Вспомнил! Сегодня мне исполнилось девяносто два, – оживился Ник.
– Прости. С утра хотел тебя поздравить, а после пошёл проведать наших и забыл. Старость – не в радость. Сам понимаешь! Я недалеко от тебя ушёл, всего на пять лет моложе. Ещё успел тогда родиться… Последним!
– Не переживай, Алекс! Это я так… Для поддержания разговора. Как там у наших?
– Могилку твоей Эльзы поправил. Цветы полыхают! У Мэри выровнял покосившийся крест. Поговорил, приветы от тебя передал. Там всё покойно. Нас дожидаются.
– Спасибо тебе! – Ник благодарно улыбнулся.
– Я сейчас, – Алекс вышел и вернулся с букетом бордовых некрупных георгинов, сорванных в палисаднике. – Вот, поздравляю! И поживи ещё, пожалуйста.
– Благодарствую! Люблю эти цветочки. Не очень нежные, но пахучие и разнообразные в оттенках. Раньше у себя на ферме всегда их выращивал. Эльза удивлялась: почему не розы? А после… Цветы остались, а вот люди…
– Не понимаю, Ник! И как мы с тобой умудрились дожить до стольких лет! Ни хворь, ни потеря близких нас не взяла…
– А подлей-ка в пиалу ещё капельку водочки. Мне понравилась твоя тюря.
– И в пиалу, и в рюмочку. Твоё здоровье, Ник!
– Так тепло и приятно стало, а перед глазами жена и жизнь наша бесплодная.
– И ваша, и наша, и всех... Представляю, какой шок пережили люди, когда перестали рождаться дети. – Начал их ежевечерний разговор об одном и том же Алекс.
– И наука не помогла... Нас становилось всё меньше и меньше, – продолжил тихонько Ник и в глазах его блеснули слёзы.
– Не плачь, чего уж теперь. – Алекс легонько дотронулся руки товарища и замолчал.
– Говори со мной, пожалуйста. Я устал от тишины, – попросил Ник.
– Хорошо. – Алекс спокойным тоном рассказчика уже не в первый раз стал озвучивать их прошлое. – Помню, повзрослев и прекрасно осознав случившееся, я влюблялся, веселился, читал книги и даже писал стихи. Постепенно человечество свыклось с мыслью, что земля скоро опустеет.
– Как в песне: «Так же пусто было на Земле, и когда летал Экзюпери...».
– В песне о другом: он летал, она ждала его на Земле.
– Мы тоже летим... На большом-большом звездолёте. Только нас никто не ждёт. – грустно ответил Ник. – А помнишь как мы встретились?
– Конечно. Пока работал транспорт, оставшиеся в живых искали для себя последнее удобное пристанище. Так я увидел Америку, где познакомился с тобой и твоей супругой. Случайно тогда оказался на вашей ферме. Помню, что порезал палец, а бинта и перекиси водорода под рукой не оказалось, вот к вам и заехал. Твоя Эльза сделала мне перевязку, потом мы ужинали и долго говорили обо всём на свете. Вы мне очень понравились – дружелюбные, сердечные, простые в обращении. Я смог уговорить вас бросить родные места и поехать со мной в Австралию. Мы переехали, и там я встретил Мэри.
– И мы выбрали этот благостный уголок у моря, – Ник знал и помнил о чём говорил друг. – Нам понравилось, что рядом ореховая роща, в которой, петляя среди деревьев, частенько прогуливались с жёнами; недалеко фруктовый сад, огород, небольшая речка с чистой водой.
– Огород давно благополучно заброшен, – улыбнулся Алекс.
– Галеты пахнут мясом, – неожиданно сменил тему Ник, засунув кончик носа в пиалу.
– Это у тебя нервное.
– Угу! Глючит на всех фронтах, – Ник улыбнулся. – Ох, и достанется тебе скоро.
– Ничего, справлюсь. – Алекс обрадовался, что друг ещё мог шутить, и продолжил, – а я вкус мяса не помню: всю живность люди давно съели. Коровок с хрюшками только на картинках и видел. Представляешь, давеча ворону встретил и даже слышал, как каркнула пару раз. Эта птичка может нас с тобой пережить.
– Хорошо хоть растения остались, насекомые летают, да толща воды уберегла рыб.
– Думаешь, что через какое-то время из воды на сушу выйдет новая жизнь?
– Хотелось бы…
– С ума сойти! Два старых больных, доживающих свой век идиота, последние из всего человеческого рода на земле, мечтают о высоком… О продолжении жизни на их планете! – усмехнулся Алекс.
– Почему бы нет? – тихонько возразил Ник. – Мы же с тобой не какие-нибудь отморозки, которых лет тридцать назад ещё хватало. А после как-то всё утихомирилось.
– Точно. Становилось не до разборок. Те, кто успел родиться до катастрофы – взрослели, предыдущие поколения умирали и постепенно оставались только пожилые да старики.
– Да, уж. А богатства, созданного человечеством предостаточно. Обошлись без делёжки, даже можно было не работать. Желаешь – выращивай картошку с огурцами или за счёт НЗ доживай. Дома пустые – выбирай любой, нефть с газом уже без надобности, топи печь дровами, туши морковку с баклажанами и живи – не хочу, – разразился на тираду Ник.
– Коммунизм нарисовал! Мечта мирового пролетариата сбылась, – Алекс улыбнулся и обрадовался, что ему удалось вызвать оживление на лице друга.
– Написать бы обо всём, что случилось. Только читать теперь некому. За что с нами так, Алекс? С нами со всеми?
– Значит, было за что.
– И Ему от этого легче?
– Скоро спросим! – Алекс глянул на Ника, и убедившись, что их беседа ему ещё в охотку, продолжил. – Когда-то прочитал о вселенной как о живом организме. Бесконечная во времени и пространстве – она дышит! Гаснут одни звёзды, зарождаются новые и в космос постоянно вбрасывается огромное количество самой разной энергии и космической пыли. – Немного помолчал и добавил, – что несёт она нам?
– Уже принесла, – пробормотал Ник.
– Может и так, а может несчастье с нами произошло из-за большой вспышки на солнце, энергия которого пробила в атмосфере Земли дырочку и, дошедшее до нас излучение повлияло на рождаемость.
– Ещё как повлияло…
– Ладно. Спи. – Укрыв друга пледом, Алекс аккуратно убрал остатки еды в шкаф и вышел на крыльцо.
Потом он подошёл к морю и стал внимательно всматриваться сначала в водную гладь, а затем разглядывать звёздное небо. Было по-прежнему тихо. Светила луна и от неё на море прямо в сторону их дома протянулась золотая дорожка. Чувствовал, что будто слился и с морем, и с небом.
Вдруг он услышал плеск воды у своих ног и какой-то непонятный шорох. Опустил голову и ошеломлённо ахнул… Из воды пыталось выскочить небольшое существо, напоминающее рыбку и ящерку одновременно. Алекс замер! Неужели Новая Жизнь? Возможно ли? Значит, опять всё будет?
Боясь спугнуть «новую жизнь», он тихонько отступил, и буквально крадучись, вернулся в дом.
Теперь они не одни. Теперь их трое! Или больше?
Значит, будут жить. Жить и надеется.
Что всё будет! Будет ещё раз!
***
Дед Лёша очнулся. Но под впечатлением просмотра передач любимого телеканала, и пригрезившейся истории, очень долго смотрел на рыбок в большом аквариуме, подаренном правнуку к новому учебному году. Потом успокоился, попил чайку и засобирался в магазин, помятуя, что обещал мальцу крутой конструктор, а слово, данное детям, надо выполнять обязательно. А ещё подумал, что давно не звонил своему верному другу Николаю, а потому решил сделать это незамедлительно: узнать здоров ли тот и имеется ли у него какая-либо нужда…
Выйдя на улицу, дед Лёша с удовольствием отметил, что денёк намечается замечательный, что солнышко светит хотя и ярко, но ласково, а вспомнив утреннею историю, легонько погрозил ему пальцем и тихонько попросил:
– Не хулигань там шибко… Пожалуйста! Мы же люди, а не динозавры…
