Текст книги "Я запрещаю этому быть на Земле"
Автор книги: Светлана Андреева
Жанр:
Прочая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Я вошла в зал, когда сеанс связи уже начался. Заноза обсуждала что-то с самодовольным упитанным типом, который просто обязан был сразу не нравился. Типичный эксперт в очень узкой области, кичащийся своим исключительным знанием того, что остальные просто не считают нужным изучить.
– То есть, представитель другого вида не может считать информацию о прошлом другой цивилизации? – уточнила Заноза.
– В Большом Космосе ни о чём нельзя утверждать категорично, – с осторожностью, присущей всем консультантам, возомнившим себя экспертам в каких-то областях, увернулся от прямого ответа консультант, – но с большей долей вероятности, это так.
– И то, что некий индивид, может считывать информацию о прошлом вымершей цивилизации, может служить доказательством, что он потомок этой цивилизации?
– Доказательством нет, – он профессионально решительно отвертелся от ответственности за то, что ему как эксперту и придётся это доказывать. – Но вероятность этого очень велика. Видите ли, Александра, способность считывать определённые уровни информации – это, по сути, свойство проводимости организма. И закладывается эта способность на генетическом уровне, а потом тренируется и развивается практикой. Но генетический код первичен. Как нельзя научиться слышать, если ушей у организма просто нет, так и определённые уровни информации притянуть и считать просто невозможно, если генетика изначально не вложила в организм орган для их считывания. Кто-то способен проводить через себя низкие вибрации, кто-то высокие. Так и с пакетами информационной памяти вида. Нужно быть синхронизированным с этими вибрациями, и быть способным пропустить их через себя и расшифровать верно.
– Для этого нужно быть той же генетики?
– Да. При том, чем меньше отклонений, мутаций, тем меньше искажений при считывании.
– А если новый вид очень близок к вымершему, но не является его наследником, такое приближение генетики может случиться?
– Александра, такое абсолютно невозможно, – самодовольно ухмыльнулся консультант. – Внешне может быть достигнуто сходство с другим видом. Если, например, это самая подходящая форма жизни для данных условий. Но информационно… Нет. В генетическом коде всё равно будет непреодолимая разница. Материальная составляющая ДНК, весь этот набор аминокислот может совпасть почти полностью, но информационная составляющая – никогда.
– Значит, всё-таки, – резюмировала Заноза, – если индивид вдруг начинает транслировать знания исчезнувшей цивилизации, он с большей долей вероятности, их прямой потомок.
– Да. Хотя, утверждать наверняка не возьмусь, – тут же подстраховался эксперт.
Я не могла дождаться, когда они закончат. Лучше бы я спокойно пообедала. Было жаль терять время на эту болтовню ни о чём. Я рисковала лететь сюда на чем попало, лишь бы выиграть эти несколько часов, а теперь теряла их на эту никчемную консультацию!
– Более изворотливого типа я не встречала, – я поняла, что немного перестаралась картинно заказывая глаза, и изображая облегчение от того, что эта якобы консультация якобы специалиста, наконец, закончилось.
– Да уж, – вздохнула Заноза. – Но приходится довольствоваться тем, что нашли.
Но Заноза не была бы занозой, если бы тут же не добавила:
Журналистов нам присылают более качественных, чем консультантов.
– Меня бы не прислали сюда, если бы речь не шла об угрозе закрытия миссии, – напомнила я, вслед за ней выходя из зала. – И отстранения людей от сотрудничества здесь.
– Да, оперативно сработали, – кивнула Заноза, криво улыбнувшись. – Но кроме этого ЧП с Павлом, у нас нет больше никаких нарушений.
– И, тем не менее, обвинения выдвигаются с завидным постоянством.
– Нет у нас нарушений! – огрызнулась она. – Эксперимент по отселению отторгнутых роем официально одобрен Советом. Даже если некоторым это и не нравиться. Это признано не вмешательством в течение жизни цивилизации. И мы не нарушили ни разрешённого числа изымаемых особей. Ни требований к их состоянию, ни требований по их добровольному выбору уйти. На каком основании плодятся эти бесконечные комиссии, заставляющие нас вновь отвечать на обвинения, которые уже были сняты тремя предыдущими комиссиями? Мы столько времени тратим, отвечая на бесконечные высосанные из пальца обвинения, что на исследовательскую работу времени не остаётся!
– Погоди, – чутье журналиста выхватило интересующий факт, проскользнувший в потоке этой исповеди, – вы отселяете отдельных особей? Изымаете из роя? И вам это разрешили?
– Да, – подтвердила Заноза. – Этот эксперимент продолжается уже более шестидесяти лет. И мы строго придерживаемся всех требований и ограничений.
– Вы изымаете отдельных особей из роя? – уточнила я ещё раз. – Но ведь это фактически убийство. Отдельные особи не могут выжить вне роя.
– А наши выживают! – упрямо возразила Заноза. – При том, прекрасно себя чувствуют! Гораздо лучше, чем в рое.
– Ты на основании этого сделала вывод, что это не рой?
– Не только. Есть много других доказательств.
– Конкретнее, – потребовала я. – Мне нужно опровергнуть всё, в чём вас обвиняют.
Заноза обернулась и уставилась на меня с явным недоверием.
– Саш, я не ради подтверждений ваших нарушений сюда прилетела, – сказала я, глядя ей прямо в глаза. – Центр считает, что закрыть миссию хотят не из-за ЧП, а из-за твоего заявления. О рабстве. Возможно, весь этот поток обвинений спровоцирован тобой.
Пренебрежение в глазах Занозы лишь на долю секунды сменилось болью, что бы вновь спрятаться за холодным взглядом исследователя.
– Итак, это не рой, потому что отдельные особи прекрасно выживают вне роя, – начала я. – Это раз. Что ещё?
– Пошли. Сейчас будет общее совещание, – Заноза резко развернулась и пошла вперёд. – После совещания продолжим.
Оставалось только идти за ней следом. Что же, на восторженную встречу, нечего было рассчитывать. Но беда в том, что я даже не помнила, могла ли тогда обидеть Занозу. Может, на этот раз, я такое отношение действительно заслужила. И не как журналист. Как личность.
Неподготовленность к уровню страха– Да что ты говоришь! – звонкий голос капитана ворвался в зал раньше её самой. – Не подготовлен! Ха! Это Пашка-то не подготовлен? Ты посмотри на его результаты!
– Программа подготовки не может предусмотреть всего, с чем мы можем столкнуться, – осторожно убеждал Флоренс вошедший за ней доктор Ройза. – Комиссия считает, что его психика не справилась.
– Ладно, о выводах врачей после, – прервала его Флоренс, усаживаясь на своё место, и обратилась ко всем присутствующим:– Представляю вам нашу гостью, если ещё не успели познакомиться. Дарирадость Светлова. Журналист. И она здесь не из-за Пашки, а из-за заявления Александры.
– Можно просто Дара, – привычно поправила я, игнорируя улыбки присутствующих.
– Не знаю, поможет ли нам расследование Дары, – Флоренс вздохнула.
– Можешь не говорить, – Заноза перехватила сосредоточенный взгляд капитана. – Нарушение протокола исследований. Наше присутствие на планете замечено местными. Миссию закрывают.
– Ну не сразу закрывают, – деланно спокойно вскинула брови Флоренс. – После рассмотрения многочисленных фактов нарушений на заседании аж Совета Миров! Вот на таком уровне нас будут гнать отсюда.
– Совет Миров? Так мы для них сейчас отчет готовим? – уточнил большеглазый Горга. Голос его звучал твёрдо и уверенно, так что же он так подскочил при появлении капитана в дверях? Как не выучивший урока школьник.
– Нет. Для них отчет будет готовить Дара, – пояснила капитан. – Мы готовим отчет для комиссии по ЧП с Павлом. И это заседание через три дня. А заседание комиссии Совета Миров через шесть. Поэтому, даже если мы отобьемся на первом уровне… у нас ещё второй раунд. Так что, не раскисать! Надо отстоять миссию! Начнём. Горга?
– До момента аварии с катером, вся ситуация шла строго по сценарию. Никаких нарушений с нашей стороны, – отчитался он. – Пашка ничего не нарушил. Всё произошло из-за падения режима невидимости, транслируемого с катера. Видеоотчет с камер Пашкиного костюма я собрал. Там, в конце два экрана выключаются. Они вышли из строя после ударов камней.
Горга вывел на экран запись.
Павел: «Портал в норме. Начинаю переговоры».
Я вспомнила его фотографии из личного дела. Улыбчивый солнечный мальчик. Бодрый радостный голос так соответствовал этому образу. Был слышен лёгкий шелест защитного поля. И гул ветра в каменных стенах города. Шорох разносимого ветром песка и какого-то мусора. Павел пошёл к скорченному в тени у стены непонятному силуэту. Я не могла опознать в этом живое существо.
Павел: «Он точно не спит? Совсем не шевелится».
Лариса: «Фиксирую отсутствие реакции на любые внешние раздражители. Но он жив. Пока».
Павел бросил маленький камешек рядом с тем, что считал умпалом. Я так и не смогла узнать в этом очертания местного жителя. Хотя, я не могу похвастаться, что хорошо знаю, как они должны выглядеть. Тень неохотно и слишком заторможено пошевелилась в сторону камешка и тут же потеряла к нему интерес.
Павел: «Жив».
Павел включил трансляцию записи и внимательно наблюдал за реакцией существа, оставаясь невидимым для него в луче защищающего поля. Существо не реагировало на первую часть записи. Не отреагировало на обращение во второй части.
Лариса: «Паш, у нас восемь минут до конца рабочей смены. Через восемь минут здесь будет целая толпа. Нам надо будет забрать тебя вовремя».
Павел: «Я знаю. Давай-ка ещё раз вторую запись».
Лариса: «Я не фиксирую у него изменение состояния».
Павел: «Он смотрит на портал».
Лариса: «Ясно! Тогда транслирую повторно».
Я так и не смогла разобрать, где у этой тени голова, не то что, куда он смотрит. По одному из экранов побежали строчки медицинского отчета. Это Лариса проверяла показания состояния Павла. Атмосфера планеты была слишком агрессивна для людей. А Павел сейчас работал внизу, на планете, контролируя момент переброски очередного умирающего умпала. Вжавшийся в угол умпал, судя по мигающим красным строкам, был в ужасающем состоянии. Судя по пометкам рядом с цифрами, он не ел уже дней шесть, почти не двигался, и аппаратура фиксировала сильную заторможенность работы основных систем его организма. Сознание мерцающее. Воля на нуле. Он просто не хотел больше жить.
Лариса: «Паш, время на исходе. Я заберу тебя, хочешь или нет».
Павел: «Ну, ты же видишь? Он уже встал. Смотрит на портал. Дай ему время на принятие решения».
Лариса: «Три минуты до конца рабочего дня. Ты, оболтус, о своей безопасности всегда забываешь. Мне приходится думать за нас обоих».
Павел: «Ничего, я тут в сторонке постою. Они меня не заметят».
Павел был вдохновлен тем, что умпал реагирует на трансляцию. В его голосе звучало столько радости.
Лариса: «Не могу позволить тебе столкнуться с толпой. Ты себе какую-нибудь местную красотку присмотришь и начнёшь флиртовать. А мне что, любоваться на вас сверху?
Павел: «Он сделал шаг!»
Восторженным голосом ребёнка, отозвался Пашка, увлеченный своей работой, он не отреагировал на шутку Ларисы.
Павел: «Ларочка, он согласен! Ну, ещё пару минут. Дай ему время дойти. Он идет!»
Лариса: «Ладно, но только… Что?»
Звук удара и голос Ларисы оборвался. Павел вскинул голову вверх. Раскат грома с треском прокатился над его головой. Камера успела зафиксировать отблеск вспышки. И полосы следа, оставленного в небе падающим катером и явно прослеживающуюся траекторию разворота второго объекта. Всплеск. Павел смотрел на падение катера Ларисы, но камера засекла на краю видимости, как второй объект исчез, видимо, нырнув в подпространственный прыжок.
Павел: «Ла-а-ара».
Павел растерянно следил за исчезающим в облаках, потерявшем заслон невидимости катером. Катер падал! Падал! Ещё несколько секунд и… Нет, она выровняла… Нет! Сорвалась. Павел: «Ларочка…»
Взвизгнул датчик. Что-то ударило Павла в плечо. Он оглянулся. Вокруг него широким кольцом стояли умпалы. Расщеперив роговые пластины, раздувшись. Они видят его.
Павел: « Вот, досада».
Он прошептал это, оглядывая окруживших его умпалов. Они делали какие-то резкие движения, волновались. Громкий, тугой эмоциональный фон, который они сейчас излучали, буквально оглушал. Датчики состояния Павла тревожно вносили в отчет красные строчки. Павел поймал взглядом прекративший падение катер. Ещё один удар пришёлся в бедро.
Лариса: « Паша!!! Паша, ты цел?»
Павел: «Лара, что случилось?»
Он закричал в ответ он, услышав её голос.
Лариса: «Я сейчас заберу тебя, потерпи минуту. Проклятье! Рифгет всмятку!»
Павел: «Что случилось? Ты цела?»
Павел машинально прикрыл голову, выронив, пойманный перед этим камень.
Лариса: «Мы столкнулись. Не знаю с чем. Паша, поле рухнуло! Они тебя видят!»
Павел: «Я уже знаю».
Он ответил спокойным уверенным голосом, хотя сам в это время, укрывал голову от нескольких, одновременно летящих в него с разных сторон предметов.
Павел: « Они кидают мне камни. Что я должен делать?»
Лариса: « Я сейчас тебя заберу.
Павел: «Ай!»
Удары сыпались на него со всех сторон. Кольцом окружившие его возмущенные умпалы, метали в него камни. Их эмоции были слишком тяжелы и оглушающи, а Павел никак не мог понять, что они от него хотят. Защита костюма не справлялась с внезапным камнепадом. От очередного попадания камня в голову, он потерял равновесие и упал на колено.
И так встревоженные датчики состояния Ларисы, резким всплеском отреагировали на возвращение картинки с камеры наблюдения. В этот момент Лариса увидела как кольцо беснующихся в ярости умпалов, забрасывают Павла камнями. Как он пытается подняться под этим градом булыжников. Это заставило её мгновенно собраться. Ей волнение и остатки растерянности как рукой сняло.
Лариса: «Я сейчас. Потерпи, я уже прицеливаюсь».
Павел: «Я не успеваю ло… вить их. Ай! Они кидают мне камни».
Павел держался за голову.
Лариса: «Сейчас! Ещё секунду!»
Павел: «Что? Ай! Что мне с кам… камнями делать? Что им надо?»
Лариса: «Они не тебе! Они в тебя кидают!»
Контроль состояния Павла отчаянно пищал, поднимая тревогу на всех следящих устройствах.
Павел: «А зачем мне камни? Это тоже обряд?»
Лариса: «Поймала! Забираю тебя!»
Павел: «Я не могу его бросить!»
Павел развернулся к вновь вжавшейся в угол тени отверженного.
Лариса: «У тебя ключица сломана! Отпусти отказ! Я забираю тебя!»
Голос Ларисы дрожал от волнения.
Флоренс: «Пашка, согласие не получено! Оставь его! Живо на борт!»
Павел рухнул на бок и выпустил зажатый контролер отказа от переброски.
Горга перемотал как Лариса, растирая слёзы, склонилась над скорчившимся на полу катера Павлом, боясь дотронутся до его искалеченного тела, что бы не причинить ещё больше боли. Как санитарный дрон поднял его тело в кокон силового поля, фиксируя положение тела и транспортируя его в санчасть.
В нормальной скорости запись пошла, транслируя происходящее уже на борту станции.
Ройза: «Пашка! Да отпусти ты эти камни!»
Доктор быстро шел рядом с транспортируемым телом, считывая показания повреждений.
Пашка: «Они мне… подарили…»
Не слушающимися разбитыми губами возразил он.
Ройза: «Похоже сотрясение! Костюм пробит. Химические ожоги кожи. Гематомы».
Доктор передавал данные капитану, спеша рядом с транспортирующей Павла медкапсулой.
Ройза: «Ключица сломана. Похоже, ребро сломано и в двух трещины. Перелом лучевой на левой руке. Трещины в трех позвонках. Кошмар! Он как из мясорубки, кровоподтёки, живого места нет».
Флоренс: «Почему столько крови?»
Ройза: «Голова цела. Бровь рассечена».
Павел: «Зачем? Они мне камни… «
Ройза: «Сотрясение. Он бредит».
Горга выключил запись
– Технически, нарушений со стороны Пашки и Ларисы нет, – справившись с дрожащим от переживаний голосом, подытожила Флоренс. – Даже если бы им пришлось заканчивать операцию уже при появившихся прохожих, что и случалось, прикрытый полем Павел, был бы в безопасности.
– А как же открытый портал? – уточнила я.
– Портал транслируется индивидуально,– пояснил Вадим. – Его, находящиеся под другим углом к плоскости портала, не видят.
– А нельзя было раньше операцию провести? Что бы точно не столкнуться с местными? – мне этот вариант казался очевидным.
– Мы не можем забрать индивида, пока его показания не дойдут до крайней точки, – тоном, явно не одобряющим это абсурдное требование, объяснила Саша. – Нам разрешено изымать только тех, кто точно умрёт. Мы отслеживали этого несчастного. И вылетели за ним, как только его показания достигли разрешённых для изъятия значений.
– Ясно, – кивнула я, это стандартное требование. Разрешить изъять любое существо при полном запрете контактов, могут только при условии его полной нежизнеспособности в привычной ему среде, и при получении его неоспоримого согласия на изъятие. По всем показания, тот умпал практически уже был мертв. И уйти через портал согласился сам, раз встал и пошёл.
– То есть все наши нарушения вызваны поломкой катера, – продолжила Флоренс. – Ненадлежащий уровень обслуживание планетарной техники.
– Катер был абсолютно исправен, – возразил Борис. – Я же предоставил данные проверки.
– Да там ясно виден след траектории второго объекта! – опередил меня Горга. – Лариса столкнулась с кем-то. Она даже на записи это объявляет.
– Столкнулась, – кивнула капитан. – А вот на сканерах второй объект не зафиксирован! След есть, а борта нет. Борис?
– Я не могу это объяснить, – отозвался он. – В момент столкновения в этом районе зафиксировано нахождение только одного борта – катера Ларисы. Здесь какой-то сбой, вероятно из-за молнии. Потому что на секунду номер задвоился. Так словно катер в этом месте присутствует два раза в одной точке времени и пространства.
– Так! Вот эта твоя теория со сбоями ритма времени на планете не прокатит в комиссии, – осадила его Флоренс. – Давайте к вменяемой версии вернёмся. А то нас не то, что закроют, ещё и к наблюдению у психологов приговорят!
– Но траектория есть! – Горга указал рукой в сторону экрана, хотя этот момент уже давно не транслировался.
– А корабля нет! – всплеснула руками Флоренс. – Атмосферная аномалия!
– Флоренс, не было в тот момент никакой грозы, – приложив руку к груди, словно клянясь, уверенно произнес Лукас. – Абсолютно чистое место. Нет ни малейшего шанса, что грозовой разряд мог образоваться при таком низком уровне статики. Ни малейшего. Не было грозы, клянусь.
– Ни молния, ни столкновение, ни поломка. А катер едва не рухнул, поле упало, Пашка еле выжил, – Флоренс переводила взгляд с одного на другого, ожидая, что кто-то ещё какую-нибудь версию предложит.
– Столкновение, – упрямо заявила Лариса. – На катере явные следы столкновения. Внешняя обшивка нарушена, вмятина и царапины. Рифгет буквально расплющен! Знаете, какое давление поля нужно создать, что бы так его спрессовать? Это не молния! Это следы физического столкновения с материальным объектом!
– Но не метеорит же это? – устало вздохнула Флоренс.
– Нет. Не метеорит, – качнула головой Лариса. – Это чужой корабль.
– Нет на этой планете никаких кораблей, кроме наших. У этой цивилизации свои корабли ещё не скоро появятся.
– Я настаиваю, что бы вы выдвинули версию столкновения с чужим кораблём, – упрямо повторила Лариса. – И предоставили как доказательства: траекторию следа, запись систем моего катера и сканирование повреждений. Любому болвану будет понятно, что такие повреждения молния нанести не могла.
– Хорошо. Это в любом случае лучше фантазий про временные аномалии, – кивнула капитан.
– Это единственное объяснение, почему катер в этой точке был два раза, – вмешался Борис, отстаивая свою версию.
– Лариса сама с собой, по-твоему, столкнулась? – возмутилась капитан. – А потом ещё и в подпространство скаканула на простом катере? Нет уж, я такое заявлять не буду! Пусть они сами такие версии выдвигают, умники. Ладно, с этим понятно, что ничего не понятно. Следующий пункт обвинения, что я допустила к работе неподготовленного для этого сотрудника. Это они про Павла.
– Что!?! – подскочила Лариса.
– Сядь и успокойся, – осадила её Флоренс. – Это врачи масла в огонь подлили. По выводам врачей, обследовавших сейчас Павла, он неадекватно себя вел в критической ситуации и до сих пор в себя не пришёл из-за того, что был не подготовлен к этому. И Ройза тоже так считает.
– Я не так считаю, Флоренс, – вздохнул доктор. – Ну что ты опять всё в одну кучу валишь? Ты же сама заметила странность его поведения.
– Да, он вцепился в эти камни, но это же не означает, что он не был подготовлен к работе?
– Да прекрасная у него подготовка, – утешил Ройза, – он оказался не подготовлен к такой концентрации страха. Павел вырос в мире, где страха нет. Он не знает, что это такое. Горга, выведи запись. Вот смотрите сами.
И сердце моё сжалось. На фотографиях в досье Павел был улыбчивым голубоглазым парнем с белокурыми кудрями. Высокий, крепкий, сильный, с ослепительно счастливой улыбкой. Этакий солнечный мальчик, которого все любят за добродушный характер и неизменно позитивное отношение к жизни. Потому что не влюбиться в этого улыбчивого парня просто не возможно.
Сейчас он был больше похож на мумию. Его почти не было видно под слоями биопластыря. А то, что было видно, выглядело пугающе. И только глаза светились всё теми же счастливыми, озорными искорками.
– Верни мой камни, – насмешливо настаивал Павел, следя глазами за перемещениями доктора. – Мне надо выяснить, что с ними делать. Понимаешь, это же первый контакт. Это важно выяснить. Они все кидали мне камни.
– Павел, они не тебе, они в тебя кидали, – доктор, продолжая сканировать его зафиксированное, лишенное возможности двигаться, тело.
– Зачем? Я даже не успевал их ловить.
– Агрессивная реакция, порожденная страхом перед неизвестным, – спокойно повторил доктор.
– Да, ты уже говорил, что они меня убить хотели, – согласился Павел, хихикнул и тут же возразил, – но в этом нет логики. Камни – это же для них строительный материал, так?
– В данном случае – нет. Это орудие убийства. Это явная агрессия.
– Я не сделал им ничего плохого.
– Ты их напугал. Ты слишком неизвестное явление для них.
– Что-то я опять не понял, – едва заметно качнул головой Павел, – я для них что-то новое, и поэтому они разозлились на меня? Они меня решили убить, потому что я что-то незнакомое?
– Да, – терпеливо в который раз уже подтвердил доктор.
– А как они вообще узнают что-то новое с таким подходом? – рассмеялся Павел, ойкнул, и тихонько простонал. Но улыбка почти сразу вернулась на его помятое лицо, пересечённое пластырями, стягивающими рассеченный лоб и щёку.
– Ты для них – явление, слишком далеко выходящее за рамки их представлений о действительности.
– Так это же интересно! Ты видишь то, с чем ты никогда ещё не встречался!
– Это тебе, непоседе, интересно. А им страшно.
– И они решили меня убить? – насмешливо, так и не поверив в версию доктора, переспросил Павел. – Понятно, почему у них так мало учителей. Кто захочет сообщать другим что-то новое при таких традициях в обществе?
Доктор выключил запись.
– Как видите, с Павлом всё в порядке. Но принять мысль о том, что его хотели убить, он так и не смог. Он в принципе не готов принять факт возможности существования такой концентрации страха и агрессии. Поэтому я сам поднял вопрос о его профпригодности и возможности продолжать работу здесь. К состоянию его здоровья это никакого отношения не имеет. Мы восстановим его за месяц с небольшим.
– Так что у него с головой? Сотрясения точно нет? – задумчиво уточнила капитан. – Он действительно странно себя ведёт.
– Он контужен, – кивнул доктор. – Но это не последствия ударов камней. Это последствия обрушившейся на него эмоциональной атаки. Павел был не готов к такой концентрации агрессии и страха. Их уровень настолько превышает знакомую ему норму, что он даже не распознал их. Он был оглушён этим выбросом тяжёлых низких вибраций, дезориентирован. И этот эффект ещё не прошёл. Поэтому он и не может понять, что они пытались его убить.
– Но зачем? – капитан нагнулась вперёд, опершись локтями на стол, что бы иметь возможность заглянуть в глаза доктору.
Ройза вздохнул, поняв, что не только Павлу ему придётся объяснять всё заново и несколько раз, прежде чем это непонятное поведение умпалов уложиться в головах.
– Павел для умпалов – это совершенно неизвестное и непонятное явление. А так как уровень страха у них и так слишком высок, то им привычно бояться всего нового. Неизвестное опасно своей непредсказуемостью. Они решили убить его, пока он не убил их. Пока их собралось много и они с ним точно справятся. Да, я понимаю, как сложно это понять, но на определённых уровнях развития, это характерная реакция на неизвестное.
– То есть, поведение Павла в момент нападения на него вызвано его неспособностью принять факт агрессии против него? – уточнила Лариса.
Доктор кивнул.
– Я поняла, – кивнула Флоренс. – Не будем торопиться с выводами о Павле. Возможно, нам всем скоро придётся прекратить работать здесь.
Я с удивлением заметила, как болезненно отреагировала на её слова Заноза. Надо же, эта сухая и ничем кроме своих исследований не интересующаяся зануда, проявляет простые человеческие реакции. Должно быть, эта работа в этой миссии действительно дорога ей.
– Значит, вы изымаете приговорённых к смерти? Я не очень поняла этот момент из отчетов. У них же нет казней. Или я ошибаюсь?
Капитан посмотрела на меня и тяжело вздохнула.
– Это тебе Сашка пусть объясняет, – и Флоренс указала на Занозу. – Но я могу подтвердить, что все разрешения на этот эксперимент у нас есть. Всё официально, со всей отчетностью.
Я развернулась к Саше. Так на капитана обычно не смотрят. С такой вот снисходительной улыбочкой. Ещё один штрих, про их отношения надо позже выяснить. А сейчас про изъятых.
– Саша?
– Смертных казней нет. Но погибает их и так много. По разным причинам. Пошли ко мне в лабораторию. У Флоренс и техников сейчас будет сеанс связи.
