Текст книги "Я запрещаю этому быть на Земле"

Автор книги: Светлана Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Часть первая. В нашем мире этого просто нет

Говорящая с планетами

– Я не знаю как это – «быть захваченной».

Голубые глаза девочки смотрели на него непривычно серьёзно. Ну и как объяснить семилетнему ребёнку как должен чувствовать себя захваченный? Тем более, как может чувствовать себя захваченная планета?

– Давай попробуем с другой стороны, – вздохнул Посол, осторожно подбирая слова. – Они часть планеты? Планета считает их частью себя?

Девочка кивнула, всё так же не по-детски серьёзно глядя ему в лицо.

– Они те, кто должен развивать планету, – подтвердила она. – Но они все как младенцы, которые никак не могут вырасти.

– Держатели планеты как младенцы? – переспросил Посол.

Девочка кивнула:

– Они верят, что они уже выросли. А сами ещё слепые и глухие. И слабые. И они не слышат планету, – рассудительно объяснил ребёнок. – Ей больно. А они не помогают.

– Они злятся на кого-то? Кто-то обижает их? Заставляет делать то, что они не хотят?

Девочка прислушалась к своим ощущениям и отрицательно покачала белобрысой головкой:

– Они на себя злятся, – задумчиво ответила она. – Они хотят быть другими. Им не нравиться быть собой.

– А какими они хотят быть?

Она задумалась, стараясь точно подобрать слова:

– Неправильными. Поломанными.

– Поломанными, – повторил Посол.

Девочка кивнула.

– Они чувствуют, что рядом с ними есть кто-то чужой? Плохой? – задал следующий вопрос Посол.

Девочка замера, прислушиваясь, и вновь отрицательно покачала головой и ответила:

– Они не знают, – она сказала это тихо, делясь секретом, – но там кто-то есть. Плохие.

– Они про плохих не знают?

Она вновь отрицательно помотала головкой, тряхнув смешными косичками.

– Плохие их обижают?

– Они делают планете очень больно. Они не дают ей восстановиться, – серьёзно сказал ребёнок. – И им всё равно. А держатели планеты не защищают её. Они как маленькие дети.

Посол вздохнул. Удивительно, что она почувствовала то, что не увидели старшие.

– Благодарю, Леда. Иди, отдыхай.

Девочка серьёзно кивнула, и молча пошла прочь. Посол посмотрел вслед удаляющемуся ребёнку.

– Ну и экспертов вы выбираете, – подошёл к Послу помощник. – Ей же всего семь лет. Леду ещё даже не ввели в состав группы обучения.

– Да, – кивнул Посол. – Поэтому, она и может увидеть ситуацию с непредсказуемой стороны. Плохие, потому что им всё равно.

– Никто из говорящих с планетами не подтвердил заявление Александры?

– Не так-то просто подтвердить наличие того, о чём ничего не знаешь, – задумчиво ответил Посол. – В этом и проблема. Мы столкнулись с явлением, о котором ничего не знаем.

– Виктор, я всё-таки считаю, что надо сосредоточить усилия на смягчении последствий этого неосторожного заявления Александры. А не пытаться доказать, что она права. Тем более, что мы даже не знаем что это такое.

– А если она права?

– Доказательств нет. И за две недели их собрать невозможно, – покачал головой собеседник. – Совет не будет рассматривать это дело, если нет нарушения Закона Свободной Воли. А его нет. Весь фон агрессии направлен исключительно на самих жителей планеты. Они условно разумная цивилизация с высоким уровнем внутренней агрессии.

– Как это знакомо, правда? – усмехнулся Посол. – Сколько раз нас самих в этом обвиняли? Мы слишком агрессивно реагируем на попытки уничтожить нас. Мы не можем распознать настоящего врага, действующего чужими руками. Наша агрессия направлена на наших же собратьев, которые оказались просто марионетками в чужой игре.

– Это всё уже в прошлом. Вы же не собираешься отвечать на обвинения ощущениями ребёнка, что им не дают вырасти?

– Ситуация настолько спорная, что приходится пользоваться всеми возможными источниками информации. Этот маленький эксперт только что подтвердил для меня лично, что Александра не ошибается в своём громком заявлении.

– Но группа говорящих с планетами не подтвердила присутствие на планете чужих, – напомнил помощник.

– Это потому, что группа искала следы жестокости, боли, агрессии, унижения. А их нет. Фона подавления других нет, – вздохнул Посол. – А для Леды равнодушие – уже признак «плохих». И она их почувствовала.

– «Равнодушно как машины, добивающиеся своих целей», – процитировал помощник описание из справочника.

– Вот именно. Это их подчерк. И это территория их интересов. Следовало ожидать, что цеплагры эту планету из лап не выпустят.

Собеседник вздохнул, поняв, что переубедить Посла ему так и не удалось.

– До заседания Совета Союза Миров всего две недели. Комиссию организовать мы не успеем. Изгнания нас из миссии они будут добиваться любыми средствами.

– Равнодушно как машины, – кивнул Посол. – А у нашей миссии руки связаны. Они не имеют права на активные действия. И что ещё хуже, у них глаза завязаны. Они видят только то, что готовы увидеть. Нужно послать к ним человека с открытыми глазами. Способного увидеть больше.

– Комиссия не примет показания сотрудника посольства, вы же знаете.

– А она не имеет никакого отношения к посольству, – улыбнулся Посол.

Звонок от удачи

– Здравствуйте, Дара, – координатор центра поддержки первый раз позвонил мне лично, чем, признаюсь, меня уже сильно удивил. – Хорошо, что я вас застал. У меня к вам огромная просьба, выручайте!

Я замерла в предвкушении. Моя группа с центром координации исследовательских миссий на планетах пограничья напрямую никогда не работала. И напроситься в миссию всегда было сложно. А тут, они сами обратились за помощью? Чудеса!

– Нужна помощь в одной из дальних миссий, – продолжал вырисовывать сказочные перспективы в моей голове торопливый речитатив Константина.

– В миссии? Помощь журналиста? – уточнила я, всеми силами стараясь вернуть ситуации реальные очертания. – Вам нужен журналист в исследовательской миссии? Зачем?

– Мне посоветовали обратиться именно к вам, – проигнорировал мой вопрос он. – Как быстро вы сможете прислать мне вашего журналиста? Я понимаю, что у вас тоже всё расписано, но это очень серьёзная ситуация.

И, не дав мне ответить, добавил:

– А сможете завтра к 12-ти? Я как раз встречаюсь с Послом. Получу дополнительную информацию от Виктора Шеломина, и передам вашему человеку.

– Шеломиным? Константин, у вас личная встреча с Виктором Шеломиным? – переспросила я, когда очередь его речитатива внезапно оборвалась.

– Да, – неожиданно коротко подтвердил он.

– Завтра в двенадцать?

– Да.

– Пожалуй, я приеду сама.

– Договорились. Жду вас, – он мгновенно отключился.

Мой победный крик заставил вздрогнуть сидящего рядом Олега.

– Ты чего?

– Невероятная удача! – ответила я. – Завтра я смогу перехватить неуловимого Виктора Шеломина!

– Шеломина? – уточнил Олег. – Нашего Посла в Совете Союза Миров?

– Его самого! – похвасталась я. – Не знаю, о какой миссии идёт речь, но я уже лечу. Олеженька…

– Да понял я уже, – рассмеялся он. – Нам с Жарменом опять придётся читать лекции за тебя, но зато ты потом вернёшься с чем-то ошеломительным.

Координатор тем временем отключил связь со мной и тут же набрал новый вызов: «Передайте, всё как он и сказал. Светлова прилетит сама» – и он вновь отключился.

Но признается он мне об этом только через пару лет.

Возможность, которую нельзя упускать

Есть люди, встреча с которыми переворачивает ваше представление о мире. Стоит один раз взглянуть на ситуацию их глазами, и вся ваша прежняя вселенная становится плоской и тусклой, по сравнению с этой новой картиной. И за возможность ещё раз увидеть ситуацию их глазами, я готова лететь хоть на другой край галактики. Поэтому, встречу с Виктором Шеломиным я упустить просто не могу!

И где бы не находилась эта миссия, чем бы они не занимались, если этим заинтересовался сам Шеломин, значит, речь идет о судьбе человечества, никак не меньше. Мне нужно там быть!

Да, я отдаю себе отчет, что опять кидаюсь с головой в авантюру без всякой подготовки. И что меня уже не раз пытались убить за это. Но… как можно отказаться? Я ещё не знаю, что мне поручат, а уже согласна. Надо успокоиться и взять себя в руки. И хоть раз предстать перед Послом здравомыслящим специалистом.

В просторном кабинете с обзорными окнами во всю стену мы были одни. Вводил меня в курс дела Константин. Посол лишь изредка вставлял уточняющие слова. И, на первый взгляд, задание казалось пустяковым. Перевести с сухого научного на общедоступный язык выводы наших исследователей, преподнести их так, что бы и слепой увидел доказательства существования рабства на планете. И сделать это максимально оперативно. Но не может всё быть так просто, если напротив сидит сам Шеломин.

– Значит, нужно собрать доказательства, что Заноза… – я вовремя спохватилась и поправилась, – то есть, Александра Зариноза права и защитить миссию от закрытия?

– Или нам придётся извиниться за некомпетентность наших исследователей и с позором уйти.

– И всё из-за её заявления, что на планете существует рабство? – я обращалась к Послу, но отвечал мне сидящий рядом с ним Константин.

– Это серьезное обвинение. Оно ставит под сомнение всю предыдущую работу совместных миссий цивилизаций, большая часть из которых, заинтересованных в захвате и заселении этой планеты, – Константин вывел на экран какие-то списки. – Цеплагры, щашуры… – они, по сути, родственные цивилизации. И предыдущая цивилизация на этой планете была уничтожена не без их помощи.

– И планета Гарапца прямёхонько в зоне контроля цеплагров, – продемонстрировала я умение читать карты звездных секторов.

– Точно, – кивнул Константин.

Посол даже не смотрел на меня, но его внимание было чувствительнее любого взгляда в упор.

– И у них всё идет как по маслу, пока мы не входим в состав исследовательской миссии?

– Поэтому, на нас и сыпятся обвинения в нарушениях. И нас даже отстраняли уже от миссии после предыдущего нашего громкого заявления о разумности местной цивилизации.

– И разумную цивилизацию на планете обнаружила именно наша миссия?

– Обнаружили их раньше. Наши доказали их разумность, – опять ответил за Шеломина Константин. – Как раз сразу после этого нас вышибли из миссии в первый раз, но комиссия доказала, что наши исследователи правы насчет разумности вида, и мы вернулись в миссию. После этого, обвинения и попытки убрать нас из числа наблюдателей не прекращались. А неосторожное заявление Александры Заринозы буквально спровоцировало лавину новых обвинений.

– Странно, – я всё ещё следила за реакцией Посла. – Не похоже на неё. Саша всегда всё делала слишком правильно. Слишком осторожно, всё перепроверяла. Ко всему цеплялась. Как заноза. Все так её и звали. И вдруг такое обвинение.

– Вы с ней знакомы? – наконец, я добилась внимательно изучающего моё лицо взгляда Посла.

– Мы с Александрой Заринозой учились в одном университете, – кивнула я.

– Значит, вам легче будет понять её, – Константин, кажется, вздохнул с облегчением.

– Виктор Алексеевич, – я с удовольствием заметила, как он улыбнулся, не поднимая на меня глаз, уже ожидая от меня вопросы. – Это очень важная миссия для человечества. Иначе вы бы этим не заинтересовались. Но я не понимаю почему. Это же другой край галактики, у нас нет никакого пересечения интересов, нет общих границ влияния с этой цивилизацией. Они даже не гуманойдная форма жизни. Мы ничего полезного у них перенять для себя не сможем. Ни интересные технологии, ни культурные ценности – это всё слишком чуждо нам. Зачем мы там?

– Именно по этим причинам нас и пригласили туда как независимых наблюдателей, – улыбнулся Шеломин.

– А нам самим это зачем?

– Изучая других, мы лучше узнаём себя.

– Мы слишком разные, что бы это принцип сработал, – я не собиралась довольствоваться его размытыми дипломатическими формулировками.

Посол на секунду задумался, формулируя ответ на понятном мне уровне восприятия.

– Мы вернулись в Совет Миров совсем недавно. И эта миссия над Гарапцей – первая, когда Совет к нам обратились как к равным членам Совета, поручив нам это задание. И мы уже показали результаты, заставившие к нам прислушиваться. Это своеобразный экзамен на способность человечества решать задачи уровня галактики, решать задачи выше уровня интересов самого человечества. Мы просто не можем позволить изгнать нас из миссии после таких результатов из-за неосторожного заявление исследователя.

– Нет! – я откинулась на спинку кресла и демонстративно скрестила руки на груди, с вызовом глядя в глаза одного из самых влиятельных людей нашей цивилизации. – Так не пойдет! Вы просто обязаны сообщить мне настоящую цель моей миссии.

– Никто не говорил, что вам надо самой… – Константин заметил, что его вмешательство в нашу дуэль взглядами бессмысленно.

И Шеломин улыбнулся. И сдался.

– По законам нашей вселенной, если разумный вид на планете восстановился после катастрофы, то планета неизбежно должна была очень быстро восстановить и прежний свой уровень развития, – посол всё так же продолжал спокойно улыбаться, внешне ничего не изменилось, но я сразу почувствовала, что добилась нужного мне ответа. – А этого не происходит. Нет никаких внешних признаков захвата планеты. Нет нарушения закона свободной воли местной цивилизации. Нет никаких признаков оккупации и агрессии. И, тем не менее, планета по всем признакам тяжело больна, заражена паразитами, не дающими ей восстановиться. До открытия разумной цивилизации на планете – такое положение было вполне объяснимо и не вызывало подозрений. Но население планеты разумно.

– Так почему Совет не изучит это феномен?

– Нет никаких нарушений законов вселенной, а значит, нет поводов для вмешательства и помощи со стороны Совета Миров, – привычно ответил за Посла Константин.

– И вы обратились с этим заданием ко мне, – не отрывая от Посла взгляда, стала подводить итог я, – потому что это тоже скрытая война против человечества?

Посол взглядом остановил собравшегося ответить мне Константина.

– Цеплагры – это мощная и влиятельная паразитическая цивилизация, – произнёс он, всё так же продолжая спокойно улыбаться, и из-за этого, слова его звучали беспощадно правдиво. – Сферы наших интересов пересекутся в ближайшие полтора столетия. Нам необходимо знать, как защитит себя от возможного проявления интереса к нам.

Как понять то, чего больше не существует

Если бы я знала что мне придётся изучать – ни за что бы не согласилась! Ни одно задание не стоит таких издевательств над собой!

Я с наслаждением подставила лицо освежающим струям воды. За эти не полных три дня подготовки к очередной командировке, душ стал для меня настоящим спасением. Душ смывал с меня напряжение очередного дня изучения неприятной и непонятной для меня информации, которую и душа и сознание отвергали и всячески сопротивлялись углублению в эту тему.

Даже ежедневные чистки сознания с инфоэкологом не гарантировали, что я вынесу погружение в эти тёмные времена человечества без травм для моей психики. Но в тот момент в кабинете управления исследовательских миссий, завороженная перспективой участия в исследовании, которое заинтересовало Шеломина, я даже смысла этого сообщения от Александры не поняла. Я просто увидела, в какой шок оно повергло остальных, какое смятение внесло в их работу. И насколько серьёзно об этом говорит сам Виктор Шеломин. А уж этим людям точно не привыкать сталкиваться с очень серьёзными ситуациями. Их реакция говорила, что это что-то очень серьёзное. И этого было достаточно, что бы я тут же предложила им себя как специалиста в выяснении и уточнении информации. Несколько преувеличив и мою осведомленность в этой теме и личное знакомство с главной виновницей шумихи.

Да, признаю, как журналист, я просто не умею тактично не вмешиваться в то, в чём не разбираюсь. За что теперь и расплачиваюсь. Я уже десять раз пожалела, что напросилась участвовать в этом задании. К моей службе это задание не имеет ни какого отношения. Я отменила курс лекций, который должна была читать студентам, отказалась от участия в двух очень перспективных проектах. На такую глупость только я способна. И всему виной короткая встреча с Виктором Шеломиным и интерес, проявленный им к этому сообщению. За очередное моё спонтанное, необдуманное решение я расплачивалась теперь переутомлением и головной болью.

Я вышла из душа и прослушала очередные восемнадцать сообщений с претензиями от моих друзей за игнорирование встреч и вечеринок, и даже нарекание от брата, за отказ встретиться и познакомиться с очередной претенденткой на его сердце. Да, они имели право на меня обижаться, никогда ещё я не уходила вот так с головой в подготовку к миссии. И никогда ещё она не давалась мне так тяжело. Но ситуация была из ряда вон выходящая.

И мне два тяжёлых, тошнотворных, изнурительных дня изучения этой темы понадобились, прежде чем я осознала, наконец, всю полноту значения этого слова. Что бы просто понять всю неправильность, невозможность и отвратительность существования этого явления. Что бы понять смысл короткого сообщения от Александры, ошарашившего и лишившего на несколько минут дара речи даже человека сорок восемь лет руководившего миссиями по изучению инопланетных цивилизаций и сталкивавшегося с самыми неординарными ситуациями. Сообщения от Александры, смысл которого я тогда просто не поняла: "Мы ошиблись, это рабство".

Два дня у меня ушло на то что бы понять, что же такое рабство. Потому что это настолько отличается от всего, что я знаю, что просто не находилось аналога, что бы объяснить хоть приблизительный смысл этих отношений. И главное, их цель. Более непродуктивного взаимоотношения индивидов, по-моему, просто выдумать было невозможно. Ведь на первый взгляд, это бесцельное и разрушительное взаимодействие не выгодное никому.

Это совместная работа обогащает обоих. Люди объединяют свой опыт, свои знания, свои способности. Перенимают или имеют возможность пользоваться тем, чем обладает личность партнёра, но не обладаешь пока ты. Так достигаются цели, не доступные им в одиночку, и люди взаимно обогащают личность друг друга. Именно поэтому все программы людей носят совместный характер. Любая миссия собирается из специалистов, дополняющих друг друга.

Если же за тебя кто-то что-то делает, это уже не совместное творчество. Нет никакого обмена знаниями и опытом, никакого синергетического эффекта, обогащающего обоих. Тот, кто делает – творец, а ты просто потребитель. Но и он развивает только то, что в нём уже заложено. Каждый просто занимается любимым делом и обеспечивает других необходимым для того, что бы ты мог заниматься своим любимым делом. А как же расширение возможностей? Оно происходит только за счет совместной работы.

А рабство – это и вовсе бессмысленный путь. Это когда потребитель заставляет творца делать что-то для себя. И это может быть совсем не тем, что хочет делать сам раб. Но зачем тогда ему это делать? К тому же, это нарушение вселенского закона свободной воли. А его бы сразу засекли по фону насилия.

Понять смысл рабства для меня оказалось невозможно. Поэтому, в довершении ко всей этой нагрузке, мне пришлось взять ряд консультаций по паразитарному мышлению. Только после этого, я стала видеть хоть какой-то, пусть и нелепо искажённый смысл, существования таких взаимоотношений как рабство.

Последние вопросы перед вылетом я смогу задать через шесть минут, когда в графике консультанта между лекций есть окно для разговора со мной. И сейчас я ждала этого звонка. Мне уже лететь пора, а в голове по-прежнему каша из отвратительных фактов, об этой нелепой системе взаимоотношений.

– Дара, как ваши успехи? – раздался бодрый голос консультанта.

Он просто поражал меня своим оптимизмом. При том грузе отвратительной информации, с которой он работал, это было просто немыслимо.

– Всё печально, – призналась я. – Я так и понимаю необходимость этой извращенной формы взаимоотношений. Это ужасно нелогично.

– Да, – согласился он. – Для нашего понимания мироустройства – это действительно не логично. Но рабство – это паразитическая форма отношений.

– Да, это я уяснила, – кивнула я. – Но всё равно, рабовладелец же в итоге не получает никакой пользы от таких отношений, кроме простого обеспечения себя необходимым и складирования изъятых ценностей, которыми всё равно не пользуются. А рабы не получают компенсации за свой труд. И им просто незачем поддерживать такие отношения.

– Верно, – подтвердил консультант. – Давайте попробуем взглянуть на ситуацию с другой стороны. Допустим, рабовладелец – ущербное существо, инвалид, не способный выжить и обеспечить своё существование самостоятельно. Он остро нуждается в помощи других. Ему необходимо использовать чужие возможности как протезы способностей, отсутствующих у него самого.

– И он просит их о помощи, – продолжила я.

– Нет. Он не может надеяться на разовые согласия помочь ему. В рамках паразитарной философии, он должен обеспечить себе постоянный доступ к чужим ресурсам, за счет которых и будет существовать. Раб должен стать его протезом. В ход идут технологии убеждения, прямого физического и психологического насилия и подавления воли индивида. Раб должен признать, что он не помогает несчастному, а является теперь его собственностью, частью самого рабовладельца. Что он живет ради того, что бы обеспечивать существование своему паразиту. Что этот ущербный инвалид – существо выше его по развитию и поэтому, он должен служить ему.

– Но если там применяется насилие и нарушается вселенский закон свободной воли, планета бы фонила насилием на весь сектор, – напомнила я.

– Да, несомненно, – согласился он с моим выводом. – Рабство без подавления одного индивида другим, без применения какой-либо формы насилия над личностью, невозможно. Поэтому я и приводил вам примеры, как добивались добровольного согласия быть жертвой. Если жертва не считает это насилием, то и фона никакого не создаёт.

– А рой может считаться примером рабских отношений? – я припомнила материалы отчета Александры. – Там ведь тоже матка, которая нуждается в обслуживании другими, для того, что бы выжить?

– Рой – это другое, – покачала головой его видеопроекция. – Рой – это организм более сложного порядка, но не в единой оболочке, а собранный из отдельных индивидов. Разные группы выполняют функции разных органов, специализируются на них. Это не насилие. Это как раз совместная работа, синергия. Представьте, что глаза передали мозгу информацию об опасности. И мозг передал ногам приказ бежать прочь. Так спасся весь организм. Было ли насилие мозга по отношению к ногам? Нет. Каждый исполнял свою функцию во благо всех.

– Рой – это добровольное сотрудничество. Без насилия над индивидами и создания фона насилия.

– Верно. Дара, рой – это единый организм. Изымите из него любой орган, пусть даже тот, который выглядит эксплуатирующим других, и рой не сможет продолжать жить и самовоспроизводиться. Изымите матку и рой погибнет. А если изъять рабовладельца, рабы прекрасно выживут и без него. Это основное различие.

– Я поняла. Благодарю за уделённое мне время.

– Всегда готов вам помочь, – добродушно отозвался мой консультант. – Мне очень интересна ваша работа. Я с удовольствием слежу за вашими отчетами.

– Благодарю за столь лестную оценку!

– Расскажите потом, над чем же вы работаете? – попросил он. – Всё-таки это моя профессиональная тема.

– Да, – пообещала я. – Я же журналист. Меня бы не привлекли к этому заданию, если бы надеялись оставить это всё в тайне.

– Удачи вам, Дара.

Он отключился. Я откинулась на спинку кресла. Рой или рабство? Ну и задачу подсунула Александра! Была занозой и занозой осталась. Вот как это проверить? Изъять рабовладельца и посмотреть, не вымрет ли без него рой? Если бы это было рабство, планета бы фонила насилием. А никакого фона нет. Значит, и рабство там не возможно в принципе.

Но Виктор Шеломин считает, что Заноза может быть права. И миссию пытаются закрыть именно за это.

Пора собираться. Скоро вылет. И как мне разобраться с правомерностью выдвинутых против миссии обвинений в нарушении, если я не могу разобраться даже с самим явлением рабства?