Текст книги "Прогулка в мир тьмы"
Автор книги: Светлана Ольшевская
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Несмотря на дикую рань, мои друзья не спали. Не ожидая такого, я бесшумно вошла на первый этаж, дверь оказалась незапертой. Дом встретил меня негромкой, полузабытой песней:
А они, все четверо, сидели за столом в кухне и слушали.
– Привет, я вернулась! – провозгласила я с порога. – Кто включил «Ночных снайперов»?
– Ну, я, – ответил Колька.
– Тебе респект. Не зря так группа называется – каждая песня попадает в цель по-снайперски! Рано же вы встали сегодня.
– Мы еще не ложились! – провозгласила Кремнева. – Кстати, ты моей помады не видела?
– Валяется возле гестапо.
– Ты нашла его?!
Пришлось в общих чертах рассказать о случившемся. Правда, о фотографиях я умолчала – не хотела пугать ребят загадочным обитателем нашего дома. Мелькнула мысль, что было бы неплохо о нем Алевтине рассказать.
– Бывает же! Я бы там умерла со страху, – передернула плечами Лилька. – Ну все, теперь можно идти спать с чистой совестью.
– Идите.
– А ты?
– А я и выспаться там успела. Сейчас кофе попью – и к Алевтине. Пусть новое задание дает, или…
– Поражаюсь я твоим нервам, Ника, – пробасил Егор, выключая музыку. – С такими заданиями заикой можно стать. Надеюсь, это последнее?
– А я, может, только вошла во вкус! Привыкать начала, со временем каким-нибудь охотником за призраками стану.
– С тебя станется, – улыбнулась Кремнева. – Но, может быть, тебе действительно лучше отдохнуть?
Какой там отдых! Мое сердце едва из груди не выскакивало от волнения, страха и трепета – что же теперь скажет Алевтина!
Однако прежде чем идти к ней, я поднялась к себе на чердак, села у окна и долго раздумывала над происходящим, приводя свои мысли в порядок. Некоторые вопросы требовали ответа, а еще было нечто, чего мне очень-очень не хотелось делать, и это не давало покоя.
Мне очень не хотелось рассказывать Алевтине о тех странных явлениях, которые происходили в моем доме. Казалось бы, это стоило сделать, я уже даже приняла такое решение – но какой-то червячок сомнения не давал покоя, и я долго раздумывала, пытаясь понять, чем это вызвано. Алевтине я доверяла полностью. Что же тогда?
Может быть, у меня появилась некая антипатия к ней после того, что она говорила о Вилоре? Нет, не думаю. Ее слова были, конечно, неприятны – но ведь справедливы! На ее месте я бы тоже попыталась предостеречь юную влюбленную глупышку от такой опасной связи. Она просто не знает Вилора! А вампиров в целом милыми существами не назовешь, так что все правильно она говорила.
Н-да, загадка…
Спустя полчаса я была у Алевтины.
– Я думала, ты хоть ненадолго приляжешь после бессонной ночи, – она приветливо улыбалась, провожая меня за знакомый столик под окнами.
– Строить планы на сегодня я буду с учетом следующего задания, – отчеканила я, дрожа от волнения. – Чтобы не терять времени даром.
– Тебе так не терпится? – Взгляд ее васильковых глаз был добрым и чуть ироничным.
– А вы как думаете? – не сдержалась я.
– Крепко же он тебе в душу запал, – задумчиво произнесла Алевтина, и, как мне показалось, в ее голосе прозвучала хорошо скрытая досада.
– Так или иначе – я должна его выручить. Я обещала, да и вообще…
– Ты смотри, как бы это «и вообще» не сломало тебе жизнь, деточка, – ответила она с нажимом. – Кстати, ты не думала о разнице в возрасте?
– Думала, – призналась я. – Мне и подружки говорили, что в мои годы встречаться со взрослым парнем… ну, не лучший вариант. Но ведь эта разница скоро сократится! Скоро мне будет шестнадцать, потом семнадцать, а ему так и останется…
– В том и беда! Через год тебе будет семнадцать, а лет через десять? Через двадцать? Однажды какая-нибудь юная нахалка подойдет к нему и спросит – это твоя мама или бабушка? И нужна ли ты ему будешь тогда?
Я молчала. Ее слова впервые достигли цели – о таких вещах я до сих пор не думала. На сердце сразу стало тяжело-тяжело…
Я так и не нашла, что ответить, только нахмурилась, и Алевтина это заметила.
– А ты подумай на досуге, моя девочка, – многозначительно кивнула она. – Любовь – это не только радость и вдохновение, но и очень тяжелый труд души. Легко любить того, кто не имеет недостатков и согласен безропотно терпеть твои. Но в жизни так бывает очень редко. Когда любишь – любая обида очень больно ранит, а еще есть ревность, зачастую необоснованная – хотя бывает и обоснованная, увы. И нужно найти в себе силы все это прощать, причем шрамы в душе остаются неизгладимые. Кроме того, приходится мириться с недостатками своего избранника, а это часто оказывается неприятным сюрпризом. И все-таки если любишь, то найдешь в себе силы понять любимого человека и прощать даже такое, что простить, казалось бы, вообще невозможно. Это ужасные мучения, скажу я тебе. А еще – выяснение отношений, кто прав, кто виноват, кому посуду мыть…
Я слушала, не понимая, к чему она это ведет. В конце концов вообще потеряла ход мысли и только делала умный вид, будто понимаю.
– Ты гонишься за идеалом, – продолжала Алевтина. – Твой парень наверняка показался тебе красивым, умным, благородным и так далее. Но не думала ли ты, что это лишь маска, за которой прячется… нечто совсем иное?
Опять она за свое! Я вздохнула и ничего не ответила. А Алевтина, видимо, приняв мое молчание за знак согласия, уже с энтузиазмом продолжала:
– Романтика романтикой, но союз человека с вампиром… это просто ненормально. Народная мудрость гласит, что лучше выбирать себе ровню. Пусть это не так романтично, но со временем ты сама все поймешь – и будешь счастлива, поверь! Ника, ты оглянись вокруг. Неужели рядом нет ни одного парня, который бы нравился тебе? Или которому нравишься ты?
Я сразу вспомнила Стаса. К чему она клонит – что я должна забыть Вилора, встречаться со Стасом, терпеть его недостатки и прощать его предательства? Это некоторые люди такое счастьем называют, да?
И до того мне стало горько и тошно, что слезы выступили на глаза. Я, конечно, мигом с собой справилась, но Алевтина заметила мою минутную слабость.
– Ты плачешь? Слезы – это не всегда плохо. Со слезами очищается душа, они помогают смириться с потерей.
Потерей?! Ну, это мы еще посмотрим! Как бы там ни было, Вилора я не брошу, я должна его спасти! А что будет потом… то будет потом.
Однако я снова промолчала, мрачно глядя в пол. Воцарилась пауза.
– Что ж, ладно, – смилостивилась Алевтина. – Давай-ка рассказывай, нашла ли ты гестапо?
– Нашла, – облегченно вздохнула я, радуясь, что эту неприятную тему наконец-то сменили. – Там тени бродят по улицам, призраки! Я сразу так испугалась! Могли бы и предупредить.
– В жизни страшные вещи часто случаются без предупреждения, – философски заметила Алевтина. – И как же ты его нашла? Неужели пошла следом за тенями?
– Нет, я испугалась, спряталась. И тут со мной случилось то ли видение, то ли сон… про войну. Так я и узнала, в каком оно здании, а потом нашла его.
– Видение, говоришь? – Алевтина с подозрением прищурилась.
Я хотела уже признаться во всем и рассказать про фотографии, про черную комнату и ее обитателя, открыла было рот… и неожиданно для себя выдала:
– Да. Я спряталась, легла на землю. А вы же сами говорили, что земля хранит память. Вот она мне, видимо, и передалась.
– Что ж, возможно, – кивнула она. – Ты, думаю, уже поняла, почему поселок выселен.
– Еще бы – жить там, где по ночам тени бродят! Это тени расстрелянных, да?
Алевтина кивнула:
– Да. Их тела были брошены в настолько нехорошем месте, да еще и без подобающего погребения, что душам нет покоя. Нам стало известно, что где-то под одним из домов имеется огромное старинное помещение, которое когда-то использовали для культовых целей. Вход был потайным, но немцы его, видимо, нашли. Отступая, они согнали туда жителей поселка и расстреляли. Больше этого входа не нашел никто, и тайна их исчезновения таковой для всех и осталась. А главное – не оставалось никого, кто бы знал эту историю и помнил об этом гестапо.
– А… им помогут как-нибудь?
– Не волнуйся. Нам не впервой сталкиваться с такими вещами. Здание найдено, а остальное мы, смею уверить, сделаем как надо. Мертвые обретут покой и не будут больше тревожить живых. Ты совершила еще одно доброе дело. Видишь теперь, какая у нас работенка?
– Вижу, – кивнула я. – Страшная, но нужная.
– И как она тебе? Понравилась?
– Да как сказать… И страшно, и – адреналинчик. Без риска в жизни скучно. Я уже почти вошла во вкус, – ответила я. – А главное… знаете, доброе дело сделать приятно. Особенно если знаешь, что за него, кроме тебя, никто не возьмется.
– Замечательно, – Алевтина довольно улыбнулась. – Я уже говорила – такие, как мы, должны держаться вместе. Согласна ты с этим?
– Пожалуй. Вместе и веселее, и надежнее, – ответила я, лишь бы что-то ответить. Мне уже не терпелось закончить эту болтовню и перейти к важной для меня теме.
– Отлично. А раз так – вот тебе третье задание. Последнее. После которого, если ты захочешь, так уж и быть, я покажу тебе дорогу в нижний мир.
Я сделала усилие, чтобы не подпрыгнуть, но сумела сохранить видимость хладнокровия.
– Какое?
– Самое простое и совсем-совсем не страшное. Скорее даже скучное. Тебе не нужно никуда ехать и ни с кем сражаться. Ты должна в своем доме – в том, где ты сейчас живешь, – найти книгу и принести сюда.
– Какую книгу?
– Я не знаю, как эта книга называется, кто ее автор и какого цвета у нее обложка. Известно только одно – в этой книге кое-где поля должны быть исписаны детскими каракулями. Ну, может, не совсем каракулями, а просто детским почерком.
У меня возникла мысль все-таки сказать ей о черной комнате, но я сдержалась, а Алевтина продолжала:
– Предыдущие задания были проверкой на храбрость, находчивость и прочее. Это – испытание на прочность иного рода. Все мы знаем, как губительно бывает любопытство – и как оно нестерпимо. Поэтому, когда ты найдешь эту книгу, ты не должна читать того, что в ней написано. Что напечатано – можно, но не эти детские каракули. Даже одним глазком. Просто – пролистала, увидела надписи на полях и закрыла, чтобы больше не открывать. В противном случае – я тебе ничего не обещала насчет нижнего мира. Ты, конечно, можешь думать, что тебя не видят и никто ничего не узнает, но – это вопрос твоей совести и твоей силы воли. Все тайное рано или поздно становится явным, и тогда…
– Не надо меня пугать, – ответила я. – Раз эти надписи читать нельзя, значит, я не буду этого делать.
– Вот и замечательно! – Алевтина была довольна. – Во времени ты не ограничена, но еще одно условие – ни одной живой душе ни слова.
– Хорошо. А можно узнать, что это за книга и почему ее нельзя читать?
Алевтина покачала головой:
– Ну вот, ты уже не можешь сдержать любопытства. Ох, наверное, не выполнить тебе задания. Не удержишься, заглянешь!
– Не загляну, – отрезала я. – Нельзя, так нельзя. Скажите лучше, она точно есть в моем доме?
– Скорее всего, – немного подумав, ответила Алевтина. – В доме или каком-нибудь сарае – но обязательно в твоих владениях. Хотя имеется небольшой шанс, что ее там все же нет. В этом случае придешь и скажешь, что не нашла. Мало ли что. Это неправда, что рукописи не горят – некоторые еще как горят…
Когда я вернулась, ребята сладко спали после бессонной ночи. «Вот и хорошо», – подумала я и без промедлений приступила к поискам.
Насколько мне было известно, книги в доме имелись лишь в одном месте, и этим местом был комод в черной комнате. Не без трепета вошла я в нее.
– Здравствуй, – обратилась я к неведомому ее обитателю. – Спасибо тебе за фотографии.
Ответом мне была тишина, но снова возникло чувство, будто меня слушают, внимательно и настороженно.
– Ты мне очень помог… или помогла, прости, не знаю, кто ты, – продолжала я, выдвигая ящик комода и перелистывая книги одну за другой. – Благодаря тебе я выполнила задание. Теперь осталось еще одно, легкое – и все. Тогда мне покажут путь в нижний мир.
И снова ответом была тишина, но ощущение, что я в комнате не одна, не проходило. Меня слушали и, надо полагать, ждали пояснений. Все правильно – сказала А, надо говорить и Б. И хотя мне велели не рассказывать об этом задании ни одной живой душе… Стоп-стоп, а где вы здесь живую душу видите? Обитатель этой комнаты – он кто? Нежить, домовой или бесплотный дух, но никак не живой человек. Или его вообще нет, а у меня фантазия разгулялась. Так или иначе, тайна не пострадает, если рассказать ее в пустой комнате.
– Дали мне задание – найти в этом доме книгу, исписанную на полях детской рукой. И отнести ее Алевтине. А читать эту книгу мне запрещено.
Нет, мне не послышалось – где-то в углу комнаты раздался вздох – тихий-тихий и тоненький. Да такой горестный, что я даже бояться забыла:
– Что такое? Что-нибудь не так? Чем я могу тебе помочь?
Я обернулась, заметалась по комнате, но в ней никого не было. Теперь уже по-настоящему – я больше не чувствовала ничьего присутствия.
– Что случилось, я чем-то тебя обидела? Прости, я не хотела!
Было тихо, пусто и одиноко. Молча я перелистала все книги, но ни в одной не нашла никаких надписей. Это были какие-то старые учебники, художественная литература, детские книжки, тоже все старые. К детским я присматривалась особо тщательно, пару раз видела каляки-маляки на страницах, но на надписи они явно не тянули.
Так ничего и не найдя, я сложила все обратно, обыскала всю комнату, но больше книг не было.
Что оставалось делать? Может, эту книгу специально спрятали! И я приступила к серьезному поиску. Начала с кухни, обшаривала все шкафчики, посуду, под плинтус даже заглянула. Затем перешла в другие комнаты…
Не стану описывать всех своих злоключений – книги не нашлось.
Тогда я вышла во двор. Батюшки, как же я забыла! Во дворе стояли аж три сарая, по словам Кольки, набитые всяким хламом. Может, оттуда и стоило начать поиски?
Я открыла первый сарай и поняла, что поиски здесь будут долгими и трудными, так много всего туда было напихано. Но что поделаешь, стала я один за другим вытаскивать узлы, мешки, свертки…
За этим занятием меня и застали вскоре друзья, которые как раз проснулись.
– Что это ты делаешь? – удивилась Лилька.
– Задание выполняю. Только не спрашивайте, какое – об этом рассказывать запрещено.
– А, ясно, – глубокомысленно кивнул Егор, подходя к навесному рукомойнику. – Долго она еще будет тебя мучить?
– Это последнее задание, – ответила я и обрушила на себя очередной мешок с каким-то хламом. – И в сказках, и на экзаменах их всегда бывает три.
– Точно! Тогда давай мы тебе поможем, это хоть не запрещено?
– Это можно и даже нужно! – воодушевилась я.
– Ур-ра! – Мальчишки весело подлетели к сараю и в считаные минуты его разнесли. То есть разнесли его содержимое на полдвора. Я принялась развязывать узлы и распаковывать свертки. Меня то и дело спрашивали:
– Ника, глянь, какие лыжи! Ты не их ищешь?
– Ага, их, сейчас поеду кататься!
– Ника, тут красивая картина в ажурной рамке, тебе не она нужна случайно? Ой, поломал нечаянно…
– Кассеты от старинного магнитофона! Ника, может, ты ищешь какую-нибудь старую запись?
– Посмотри, там стихов Пушкина в исполнении автора нету?
– Ника, самокат не нужен?
– Не нужен, я уже на лыжах катаюсь.
Книжки тоже попадались, но, увы, не те, что надо.
– Что ты хоть ищешь? – полюбопытствовала Кремнева. Она попыталась развязать какой-то узел, но сломала ноготь и оставила это занятие. Я только развела руками, боясь сболтнуть лишнее.
В общем, мы разгромили все три сарая, нашли массу интересных вещей, кроме того, что нужно, а потом ребята предложили сходить на озеро искупаться. Я хотела было остаться и продолжить поиск, но меня хором уговорили:
– Тебе нужно хоть немного отдохнуть! На тебе лица нет, выглядишь как труп ходячий! А вдруг сегодня тебе скажут – пора, а ты на ногах не держишься от усталости!
Этот последний аргумент сыграл решающую роль, последние двое суток сильно измотали меня.
Пляж встретил нас шумом и многолюдьем. Погода была отличная, вода – теплая, я окунулась пару раз, прилегла ненадолго отдохнуть в тени – и забылась крепким сном.
Когда я проснулась, уже стемнело. Пляжников почти не осталось, ребята сидели неподалеку, уже одетые, рядом горел костерок, в котором они успели испечь картошку. Мое пробуждение встретили хохотом.
– О, а вот и наша спящая красавица!
– Не могли разбудить раньше? – я поднялась, чувствуя ужасную головную боль. – Как мне теперь искать в темноте?
– Ешь картошку! – Лилька протянула мне пластиковую тарелку с тремя печеными картошинами в фольге. – Помогает от нервов. Завтра утром продолжишь поиски.
В успокоительных свойствах картошки я крупно сомневалась, но приняла угощение с радостью, вспоминая, что это для меня сегодня только завтрак.
Вернулись домой затемно. Развязанные узлы и свертки из двух сараев валялись по всему двору, и все это следовало убрать. Уже хотя бы потому, что в кухне снова обнаружилась тетя Шура. Она доваривала борщ и, как всегда, ругалась:
– Что это вы во дворе за свинюшник развели? Ох, и соседушки попались! Когда уже твоя мать приедет да порядок наведет?!
– Мы сами наведем, теть Шур.
– Да уж, сделайте милость! У Софьи Емельяновны всегда порядок был, а вы скоро тут все в помойку превратите!
Кремнева фыркнула, мальчишки перестали улыбаться. А мне оставалось одно из двух – либо рассориться с этой сварливой теткой всерьез, либо идти убирать двор.
Предпочла второе. Несмотря на внеплановый отдых, я чувствовала себя усталой и разбитой. Уборка заняла много времени, а под конец я еще раз прошлась по дому. И снова ничего не нашла. Что ж мне так не везет с этими поисками?
В конце концов я сдалась. То есть решила, что утро вечера мудренее, и лучше продолжить поиски, хорошо отдохнув, со свежими силами и ясным умом.
С тяжелым сердцем отправилась я к себе на чердак. Предыдущие задания казались куда труднее – но выполнила я их быстро. А тут неизвестно, сколько придется провозиться. Можно, конечно, пойти и сказать, что книги в доме нет. Но сдаваться я очень не любила. Да и потом, прежде чем такое сказать, надо искать как минимум трое суток.
Спала я плохо. Виделась какая-то несуразица, что-то скучное и унылое, по лунным улицам брели призрачные тени, в которых я опознавала своих вполне живых знакомых… И вдруг одна из этих теней, шедшая последней и почему-то казавшаяся полностью черной, вместо того чтобы тупо следовать за остальными, свернула в сторону и направилась ко мне.
Она подходила все ближе, ближе, и я уже видела, что это старуха. Мне было страшно, но я не могла даже сдвинуться с места. Она подошла в упор и приблизила свое лицо к моему. У нее были совершенно безумные, дикие глаза, от ее взгляда становилось жутко. Какое-то время она стояла передо мной, а потом пошагала в сторону, поманив меня за собой движением тощей руки. Тогда я смогла сойти с места – и пошла за ней.
И вот уже мы шли не по лунным улицам Кущовки, а по моему заросшему спорышем двору в предрассветный час. Жуткая гостья пересекла двор и свернула за правый угол дома. Там все заросло молодыми кленами, но она ловко прошмыгнула между ними. Я последовала за ней, и мы оказались в дальнем углу двора.
На границе между нашим участком и соседским стоял крошечный сарайчик, скособочившийся от древности лет. Старуха указала на него пальцем – и на том сон оборвался.
Дальше снилось еще много всякой ерунды, но утром, проснувшись, я помнила только это.
Пару минут лежала, пытаясь вникнуть. Старуха во сне была мне знакома. Да, кажется, она походила на постаревшую, обезумевшую Лиленьку из другого сна. У нее, кажется, даже болтался на шее такой же мешочек, но это ладно. А вот сарай…
Тут я вспомнила, что никогда не заходила за правый угол дома. Направляясь к нижнему входу, мы обходили дом исключительно слева, по дорожке. А справа… да, там были заросли!
Спустя минуту я, наспех одетая, вылетела во двор и свернула за угол. В самом деле, здесь все заросло молодыми побегами кленов и кустарником.
Продралась я сквозь него с трудом. И точно – на меже, возле поваленного от старости забора обнаружился столь же древний сарайчик, который тоже был не прочь рухнуть, если бы его не держали эти самые побеги кленов. Они разрослись и с нашей стороны, и с соседской, и было непонятно, на чьей территории находится сарай, он стоял как раз на границе. Дверцу тоже подпирал тоненький побег, и я, стремясь попасть внутрь, сломала… нет, не побег, а саму дверцу.
Ух ты! Вот это да! Нижнюю часть сарайчика заполняла пыльная стеклотара, а сверху, на широкой полке, была аккуратно сложена макулатура. Старые газеты, школьные тетради, были и книги – отдельными аккуратными стопками. Несмотря на свою ветхость, сарайчик неплохо сохранил все это добро – книги хоть и деформировались от сырости, но вполне годились для чтения. Правда, желания их читать не возникло – это были старые учебники и что-то занудно-научное. Я пролистывала их одну за другой, и вдруг…
«Дура! Кинула в печьку моево мишку! Шоб ты здохла!» – увидела я надпись каракулями на полях. Почерк был однозначно детский, а книга оказалась старым учебником за четвертый класс по английскому. Рядом красовались две злобные карикатуры детской рукой. Я листнула дальше – на многих страницах виднелись надписи синей пастой. Но я вовремя вспомнила о том, что читать их нельзя, и захлопнула учебник.
Ур-ра! Прижав книгу к себе, я бегом помчалась в дом. Было еще слишком рано, чтобы идти в гости, следовало подождать хоть пару часов. Я ждала – и за это время поняла, в чем основная трудность данного задания. Любопытство! Ужасно хотелось узнать, что же в ней такого, в этой книге. Учебник как учебник, но что столь важное мог написать в нем незнакомый мне ребенок? Несколько раз я брала ее в руки, абсолютно уверенная, что никто ничего не узнает, но все же в последний момент сдерживалась и откладывала книгу прочь. В конце концов я завернула ее в бумагу и обмотала скотчем.
И все же любопытство сжигало. Право, лучше бы мне еще с одним мытарем повстречаться или хоть с упырем подраться, чем так мучиться!
Наконец, я не выдержала, взяла книгу и направилась к Алевтине. Ну и плевать, что неудобно приходить в такую рань, только бы от соблазна подальше!
