Текст книги "Люблю. Ненавижу. Люблю"

Автор книги: Светлана Борминская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Стертые лазером...

«Линкольн», выпустив клуб смрадного дыма, исчез где-то в стороне бывших казарм, и Фуат принял спонтанное решение не ехать за влюбленной парочкой. Была ночь, а чем люди занимаются ночью, догадаться было совсем несложно.

Он нашел свою машину, сел в нее и задумался – ощущение катастрофы продолжало витать над Тапой, и ощущение было невероятно сильным. Но все оказалось тривиальней: Фуат неожиданно выскочил из машины и помчался в заросли кустов у дороги.

– Сарделька с капустой и клубника... Ах, ты!.. – вздыхая, вернулся через десять минут в машину агент Фуат и вытер испарину с намокшего лба. Еще через десять минут его машина, вихляя, припарковалась у лодочной станции. Фуат вышел, открыл ворота и въехал внутрь, и именно тогда чья-то рука похлопала его по плечу...

Была полночь, и Фуат чуть не умер от страху.

– Я вас целый день ищу... Где вы шляетесь, сударь?... – повернул его к себе лицом незнакомец, и Фуат при свете луны увидел... стертые лазером пальцы. Или ему это показалось?

– Вы кто?... – севшим голосом спросил Фуат. – Что вы тут, а?...

– Из Центра – говорите тише, – оглянулся по сторонам незнакомец.

Кругом было тихо, темно и страшненько, лишь серый, никем давно не мытый кабысдох чесался возле крыльца и блистал глазами на двух мужчин – как истинный собачий подлиза.

– А-а-а, – разочарованно вздохнул Фуат – У меня как раз деньги кончились... Привезли?!

Его визави кивнул, и они вошли в дверь жилого домика частной лодочной станции.

Стертые лазером-2

Лампочка под потолком мигала, они сидели в занавешенной старыми рыбацкими сетями дальней комнате, в самой ее глубине... Гость представился Анджеем Злотым и, вытащив из рюкзака бумаги, протянул их Фуату.

Фуат читал, а гость клевал носом – к утру он должен был покинуть Тапу. Фуат отложил прочитанные бумаги и покосился на зевающего гостя.

– Послушайте, я так ничего и не понял...

Анджей Злотый открыл красные от недосыпа глаза, он был похож на уставшего шофера-дальнобойщика.

– На чем вы приехали, если не секрет?... – поинтересовался Фуат.

– Неважно, – усмехнувшись, ответил Злотый. – Что-то не понятно?... – кивнул он на бумаги. – Спрашивайте.

– Разве взрыва на борту самолета не было?! – Фуат снова пробежался по информации на пяти листах, которую привез Злотый. По всему выходило, что злополучный «Боинг» упал в болото без каких-либо видимых причин.

– Остатки взрывчатых веществ не могут исчезнуть, как вы, надеюсь, понимаете?... – Анджей Злотый прикурил сигарету. – А экспертизу проводил главный взрывотехник ФСБ.

– Чучелин? – переспросил Фуат. – Знаю-знаю...

– Чечулин! – поправил его Анджей Злотый и хитро улыбнулся.

– А отчего же тогда «Боинг» упал?... – с выражением явного удивления пробормотал Фуат.

Анджей Злотый пожал плечами, мужчины немного поговорили и... примерно столько же помолчали о безопасности полетов пассажирской, а также грузовой авиации.

– Значит, рука фельдъегеря пропала не случайно?... – напоследок поинтересовался Фуат, переваривая только что полученную информацию.

– Безусловно... – развел руками Анджей Злотый. – Абсолютно не случайно.

Их беседа быстро шла к завершению, и много интересного так и осталось недосказанным, к досаде одного мохнатого паука, который висел под потолком и внимательно слушал. Со стороны реплики перебивающих друг друга мужчин были не бог весть какими увлекательными, как, впрочем, абсолютно любой разговор о катастрофах, в которых гибнут люди.

– Смерть на дистанции?...

– Без вариантов!..

Они еще полчаса поговорили взахлеб, обрывая и перебивая друг друга.

– Эксперт-консультант по расследованию авиапроисшествий что-нибудь выяснил?

– Самолет был «стерильный», то есть полностью проверенный на оружие и наркотики перед вылетом.

– А какова роль диспетчеров?...

– Обычно наземный диспетчер сообщает номер коридора, по которому может пролететь самолет, и скорость ветра, но все решает пилот, а диспетчер не имеет права вмешиваться в технику пилотирования!..

– Зато диспетчер может задержать вылет или запретить посадку.

– Все воздушное пространство поделено на зоны... Зона управления – двести-двести пятьдесят километров, зона маневрирования – сорок, а перед вылетом – всех тщательно досматривают.

– И экипаж тоже?...

– Да.

– Спасатели собрали все личные вещи пассажиров авиалайнера, но руки среди них не было...

– А бомбы с таймером не могло быть?...

– Раз пилоты не успели связаться с землей, значит, катастрофа произошла мгновенно! Следов взрыва-то нет... И потом, ни слова про сигнал «SOS».

– Сигнал был!.. В интересах следствия о нем умалчивают.

– Не было сигнала...

– Но его слышали с земли!

– Крейсерский эшелон – десять тысяч метров... Самолет начал падать далеко от болота.

– При чем тут крейсерский эшелон, а?...

Наконец разговор закончился, и, пока Фуат собирал на стол, ставил на огонь чайник и резал тупым ножом колбасу, стертые лазером пальцы Анджея Злотого щелкнули, и бумаги, которые он привез, сгорели в пламени зажигалки за какие-то секунды, а пепел он выкинул в пустой камин.

Всего через час – ближе к рассвету – от лодочной станции отплыл катер, на нем был один лишь Анджей Злотый. Катер медленно плыл мимо серых домиков в староприбалтийском стиле, маленького рынка, золотошвейной и карандашной фабрик и пустырей...

Оптический обман присутствовал и тут – высокий долговязый Анджей Злотый казался малышом в утреннем тумане, похожем на разведенный водой кефир. Он был одет в вельветовую рубашку и старые джинсы. На полу возле его ног лежал большой рюкзак. И даже на борту катера Анджей Брониславович Злотый выглядел, один в один, шофером-дальнобойщиком и более никем. Злотый был одним из лучших посыльных агентов Лубянки.

Перед рассветом над Тапой снова кружили натовские «АВАКСы»...

Сломанная голова

Итак, вернемся в ресторан Аронсона...

Как вы помните, Рейтель был неприятно изумлен тем, что душевнобольной вошел в ресторан, но еще больше он был поражен, когда тот, оглядевшись, быстро подошел к нему и без приглашения сел на мягко скрипнувший ресторанный стул.

– Привет, – сказал Кукулис. – Ты-то мне и нужен, бродяга!.. Закажи-ка мне чего-нибудь поесть, – добавил он, заметив, что Валду Рейтель медлит и даже встает, чтобы уйти...

«Человек раскрывает рот и хочет что-то сказать, а сказать-то ему нечего: или прописные истины, навязшие в зубах, или такой поток зла, что лучше побыть одному, чем с таким собеседником».

Валду Рейтель только что отобедал с клиентом, от которого за версту несло таким негативом и тяжестью, что впору было сходить в душ и смыть с себя чужое зло... А спустя несколько минут еще один негатив целенаправленно устремился к нему. Это был однорукий детектив Марк Кукулис и по совместительству абсолютно душевнобольной тип.

Валду Рейтель вздохнул, подозвал официанта и сделал заказ. Потом закурил, глядя, как Кукулис громко чавкает, поглощая мясо, запеченное с грибами.

– Я детектив, – быстро поев, сообщил Кукулис. – Надеюсь, понятно?... Я – Марк Кукулис!

«Никогда не разговаривай с психопатами, внучок», – учил маленького Валду дедушка Валдис, пока был жив.

И Рейтель, вспомнив это, загасил сигару и встал. Его фирменный уверенный взгляд не предвещал ничего хорошего самозваному детективу.

– Постой-погоди-не-стучите-колеса!.. – пропел Марк Кукулис, нахально схватив Рейтеля за полу пиджака. – Автоавария... мгновенная смерть и – такая счастливая прошлая жизнь?... – поцокал он зубами. – Постой-ка!..

Червячный привод его искусственный руки щелкнул, раздалось легкое жужжание, и рука непроизвольно дернулась, совсем как живая. Рейтель вздрогнул и машинально сел, глядя на искусственную кисть, которая трясла пластмассовыми пальцами.

– Это ты задавил алкоголика и неудачника – ее мужа?... – взял быка за рога Кукулис, глядя на опешившего Рейтеля взглядом поборника зла.

И у того вдруг задрожал уголок рта...

«Пройдоха – нездоров навечно, – сразу понял суть Рейтель. – Сейчас я его напугаю, нет, попозже...»

На что Кукулис, постучав по столу, ядовито произнес:

– Столько натворил... Задавил человека, а уголовное дело приостановлено?... Котов! Уже забыл такого, бродяга?...

«О чем бормочет этот человек?...» – Рейтель потрогал салфетку, облизал губы и, поднимаясь, сказал:

– Но никакого дела нет, оно закрыто.

– Та-а-ак, ты сбил человека, а не собаку, и дело закрыто?... И думаешь – все шито-крыто?... Выходит, ты тот самый человек, довольный своей судьбой?... – угрожающе пропел Марк Кукулис в спину уходящему Рейтелю.

«Большие помехи с головой!.. Чрезвычайно!» – Рейтель остановился и обернулся на Кукулиса. Тот манил его весьма непристойным жестом...

– Садись, смертник! – кивнул на стул по другую сторону стола Кукулис.

На них молча взирал возникший ниоткуда официант в очках с золотыми дужками.

– Я заплачу, – кивнул Рейтель и вытащил бумажник. – Подождите...

«Нравственный урод», – думал он, доставая деньги, руки у него заметно дрожали.

– Если он вам мешает – я позову охрану, – убрав деньги в карман фартука, предложил официант, кося очками на Кукулиса.

– Если прекрасная дама решилась на убийство – будьте уверены, ей все сойдет с рук! – со смехом выпалил Кукулис и победно взглянул на Рейтеля.

Официант, заметно нервничая, оглянулся...

– Я поговорю с ним, – вдруг сказал Рейтель. – Не тревожьтесь...

– Как знаете. – Официант постоял и нарочито медленно ушел.

– Итак, что тебе надо?... – Валду Рейтель вернулся и присел за тот же стол.

– А информация стоит денег. – У Кукулиса загорелись глаза. – Больших денег, – добавил он, очертя в воздухе круг.

– Сколько?... – Рейтель рассматривал пешеходов в окне.

– Десять тыщ крон! – не раздумывая, очень напыщенно сказал душевнобольной.

Рейтель подумал и вытащил сто крон, показав их Кукулису, впрочем, не отдавая сразу.

– Ладно, – кивнул тот, даже не раздумывая. – Сегодня я – добрый! – И протянул руку...

«Нравственный уродец!» – повторил про себя Рейтель, стараясь не смотреть в неумное лицо, когда-то бывшее лицом человека...

– Что можно сказать о том, кто жил вчера, а сегодня его уже нет?... – пространно спросил Кукулис, пряча деньги в карман брюк и глядя на стоявшего у дверей официанта. Тот не сводил с душевнобольного внимательно-ленивых глаз...

Рейтель кивнул, и официант, пожав плечами, сделал вид, что отвернулся.

– О чем вы говорите?... – Рейтель сознательно перешел на вы. – Что за бред?...

– Вы сбили ее мужа – и она жаждет мести, – Кукулис улыбнулся, сказав это. – У него еще не сточились зубы, когда он преставился!..

– Кто она?... – быстро спросил Рейтель. – Про кого вы мне тут говорите?...

– Его жена, – фыркнул детектив.

Рейтель молча разглядывал физиономию Кукулиса...

– Она работает у тебя! – быстро добавил тот. – А ты не знал?... Ага.

– Где? – поморщился Рейтель.

– На радиостанции, зовут Сашка...

Рейтель хмыкнул и, сделав характерный жест, встал.

– Я – не дурак! – вслед ему крикнул оскорбленный Кукулис. – Я три училища закончил!.. Сам выйду, сам выйду! – отстранился он от мускулистой руки официанта. – Сам!..

Сто крон из кармана упали на пол, Кукулис выскочил из ресторанных дверей и быстро пошел по улице Пик, громко брюзжа:

– Чертов холеный чурбан!..

И через минуту в зале наступила тишина... Только мухи жужжали под потолком. Всего лишь сорок три мухи с эстонской пропиской.

Аутентичности – нет

Над Тапой клочками плыл туман... Если бы можно было заглянуть из космоса в каждую из комнаток или пространств, в которых находились этой ночью в ту самую минуту все значительные герои романа, то возникла бы картина, абсолютно реальная и бестолковая...

На городском кладбище сидел и вздыхал бомж Сенобабин... Он знал, что его ищут, правда, не догадывался – зачем и почему (это так скучно), и поэтому – скрывался. За ним как привязанный ходил серый грязный кабысдох... В зубах у кабысдоха была... какая-то падаль, принюхался Сенобабин и, подняв небольшой камешек, кинул им в кабысдоха. Тот, схватив что-то мерзопакостное и воняющее с земли, взвизгнул и дал стрекача.

А Сенобабин кругами пошел к могиле Ильи Котова и, вытащив из кармана бутылку оранжада, открыл ее зубами и выпил почти всю... Затем, покосившись на немытую луну, рыгнул и пошел устраиваться на ночлег в самый уютный кладбищенский склеп.

Склеп барона Дюсселя был лакомым кусочком для пережидавших свою жизнь на кладбище, и именно в эту ночь склеп пустовал и был привлекателен, как никогда... Лев Сенобабин вошел в него, как хозяин жизни, да, примерно так оно и было...

В подъезд, где жил Растаман, забежала Колпастикова, а вместе с нею серый грязный кабысдох... В зубах у кабысдоха был какой-то сверток – замусоленный и дурно пахнущий... Колпастикова, не раздумывая, выгнала кабысдоха из подъезда ногой... Тот, мгновенно схватив сверток, который уронил, бросился на улицу, а Колпастикова, вытерев о тряпку ноги в кокетливых лакированных сапожках, зашла в квартиру. Растаман, удобно устроившись, спал, его ровное дыхание разносилось по всей квартире и шевелило занавески. На кухне выкипал давно забытый чайник... Колпастикова, выключив газ, подула на чайник и вернулась в комнату, разделась, скинув свое облачение прямо на пол. Когда Растаман проснулся, ее большой бюст колыхался, как две кошки, повисшие на дереве, у него перед лицом.

– Люда-а-ааа?... – шепотом спросил Растаман.

– Люда... Люда... – не стала отпираться Колпастикова. – Кобель чертов!.. А ну-ка, как меня зовут?... Ась?... Жду – три секунды!!!

– Гражина!.. – испуганно прокричал Растаман.

В комнате стало тихо и запахло угрозой...

Но все обошлось, хотя с Риммой Колпастиковой шутки были плохи!

Улица Маринеску. Дом на самом краю Тапы – за большим забором, с садом и бассейном. И сюрреалистичный пейзаж вокруг – середины эстонского мая... Блестящий обтекаемый вишневый минивэн «Мерседес-V-280» стоял у входа в дом, рядом сидел серый грязный кабысдох – с чем-то в зубах... Подумав, он лег и попытался уснуть неподалеку от заднего колеса минивэна.

Тишина не омрачалась никакими звуками минут пять или семь...

– Бобби!!! Бобби!!! О, Бобби!!! Бобббббиииии...

И вот напуганный кабысдох уже мчится прочь, не забыв, а крепко держа в зубах свою дурно пахнущую добычу!.. Он вернулся за ней с полпути! Убежал и вернулся, рыча...

В пубе «Магнетик» на улице Пик остался всего один посетитель. За окнами – дремучая по непролазности ночь. В Тапе такие ночи бывают сплошь и рядом, рядом и сплошь.

Бармен Йон Римашевский раздумывал часа три, потом все-таки подошел и спросил:

– Будешь еще заказывать?... Так будешь или – нет, а?...

Бармен Римашевский повернул за плечо сидящего к нему спиной человека.

Но тот был мертв... и, похоже, еще с утра.

Тапа, центр, фешенебельный район, старый дом с евроремонтом и охраной. За столом в своем кабинете сидит Дед. Он спит, причем – с жутким храпом. У главы эстонского клана бостонской мафии каждый день так много неотложных дел, что порой поспать ему приходится, лишь сидя за столом...

И ему снится, не поверите, Дон Элгуджа Пярнусский – смотрящий по Бостону от Эстонии. Дон Элгуджа сидит с неснятыми штанами на унитазе и тужится... Желваки Дона Элгуджи играют, пот капает, струйка воды течет из бачка...

«Не нашли нашего дорогого Лихуту?... Хорошо же вы там окопались...» – с облегчением говорит Дон Элгуджа и улыбается по-американски, с демонстрацией всех десен... Даже связки бостонского Дона и маленький серый язычок над гортанью видны, как на четком видео...

Дед вдруг просыпается, кое-как встает и идет на кровать в соседнюю комнату, но это уже неважно...

Дед вздыхает, не глядя падает на перину, накрывается одеялом с головой и отключается – уже по-настоящему!.. В кабинете тихо, за окнами – ночь, лишь идут, поскрипывая, его часы на дубовом столе. Мухоловка с лакированной ручкой на полу вдруг начинает шевелиться и взлетает, словно ее схватило попользоваться невидимое привидение... Половить мух... Поубивать их.

Война мафий продолжалась, хотя, вообще-то, была ночь...

Этой ночью к Тапе на скорости тридцать девять километров в час приближался ветхий «Мерседес-144» цвета спелых помидоров агента Шиппа. Не красавца и т. д. Ведь для настоящего агента красота – абсолютно лишняя составляющая его внешности.

«Фельдъегеря Орлова сопровождал полковник ГРУ в отставке Виктор Хаверь» – так значилось в розыскных документах контрразведки... Так вот, этой ночью пожилой и дошлый полковник в отставке был все еще... жив. И здоровехонек, исключая, конечно, хромоту, которую получил во время падения хвоста «Боинга-747» на край тапского болота.

– Мне надоело их кормить, Мозес!.. Слышишь?! – громко посетовала на судьбу одна молодая дама, законная супруга того, кто удерживал Хаверя и Лихуту в своем погребе как пленников.

Следователь Тайво Рунно величаво спал под одеялом из гагачьего пуха в своем доме за тремя железными дверями и одной деревянной дверкой... Толстая шея Тайво Рунно вылезла из воротничка его пижамы на полпальца... Ему снилась массажистка, к сожалению, уже абсолютно покойная... Некая Мона Грапс. Моночка – как звали ее все, кто знал и испытал ее массаж на себе.

«Убита массажистка, на нее наехала машина, – бубнил и во сне следователь Рунно, стоя навытяжку перед грозным комиссаром Шинном. – По показаниям случайного свидетеля, наезд на Моночку произошел намеренно...»

«То есть?...» – перебил комиссар.

«Не случайный был наезд, – следователь вздохнул во сне. – А стопроцентное убийство».

«Кому нужна массажистка?... Эстонка, тридцати восьми лет, разведена, на иждивении тринадцатилетняя дочь, – проворчал комиссар, глядя на следователя с чрезвычайным раздражением. – Вот у бывшего военнослужащего Котова И. С., которого сбили в прошлом году, – наверняка были враги. Ведь были?...»

«А те – пятеро рабочих-строителей?... – эхом переспросил Тайво Рунно комиссара. – Их тоже сбили».

«Они все – не титульной национальности, – быстро произнес комиссар. – Ну и что, предпринятые следственные действия к чему-нибудь привели?»

«По поводу Грапс? – уточнил следователь Рунно. – Или по поводу Котова?...»

«Обоих», – кратко поторопил его комиссар.

«Ее сбила ночью машина – на пешеходном тротуаре... И его тоже! Она шла из гостей, это случайно видел хозяин собаки, который вывел ее погулять... А Котов шел с работы!»

«Какая машина?»

«Иномарка, старая, светлая. – Следователь во сне привстал. – Похожая иномарка фигурировала в наезде на некоего бомжа Сенобабина, который отделался ушибами и остался жив. К большому сожалению, допросить оного удалось всего один раз...»

«Почему?... Елки-палки! То есть – кильки-шпроты?...»

«Он бомж, – развел руками следователь, – кочует и гуляет... А Мона Грапс делала потрясающий массаж!.. Потрясающий!»

«Потрясающий?... А вы уверены?!»

Рунно кивнул.

Служители Фемиды во сне посмотрели друг на друга и продолжали разговор по поводу сбитой массажистки еще с полчаса... Но и к концу сна никакой ясности так и не наступило.

«Случайность?...» – задумчиво спросил комиссар, растворяясь в дымке сна следователя... Рунно на всякий случай промолчал.

Утро наступало, а ночь отступала.

Аккуратный домик за забором лодочной станции скрипел и стонал от ветра. На ветру качался и хлопал парус над одним из катеров... Серый грязный кабысдох сидел на пороге и водил грустными глазами.

Неподалеку от него валялся замусоленный сверток, на который кабысдох изредка косился... Ночь почти закончилась. Никто так и не понял, не догадался и даже ухом не повел, хотя кабысдох всем пытался что-то показать, привлечь внимание к предмету в зубах, но люди не поняли... не поняли ни черта...

В комнатке, где дремал детектив Кукулис, а его искусственная рука почивала на полу, бегали мыши. Целая стайка поджарых и очень голодных мышей в темноте – на давно не мытом полу...Не найдя никакой поживы, они сели вокруг искусственной руки Кукулиса и устроили совещание с приглашением уличного кота... Кот выслушал про все их беды в этом голодном доме и начал мышей есть. Кукулис проснулся и кинулся на кота, но не поймал, а, споткнувшись о свою руку в темноте, упал, потом встал кое-как и со всего маху рухнул досыпать на старую перину, под слабый писк мышей из-под пола.

По тротуару улицы Пик шел бесшерстный сфинкс с усмешкой Моны Лизы в раскосых и изумрудных кошачьих глазах... Он всю ночь гулял, пугая обыкновенных котов своей нестандартной шкурой. Коты сходили с ума и вопили, увидев сфинкса на крышах Тапы в эту ночь. Коты практически кидались с крыш, глядя на бесшерстного, невозмутимого и очень наглого сфинкса...

Итак, ночь закончилась, и не все герои показались нам. Спали, в общем-то, там, где сразил их сон...

Ну и как все закончится, на ваш взгляд?... Месть, которую вынашивает, как сломанную руку, Сандрин...

Свершится?... И она прикончит Валду Рейтеля?

А рука фельдъегеря Орлова?...

Отыщется, как считаете?...

А полковник Хаверь с вором Лихутой – возникнут из небытия с чемоданом тех самых украденных картин, из числа пропавших шедевров мирового искусства, которые Лихута провез в Эстонию контрабандой, прицепив к днищу частной яхты?... Ведь один лишь Хэнк Арнольдович Лихута знает местоположение тайника, куда собственноручно складывал то, что «плохо лежало» в мировых центрах культуры Старого и Нового Света.

Возможности и случайные совпадения переплетутся, и произойдет нечто такое, чего никто не ожидал, да?... Ну и мысли у вас... Хотя ничего особенного, на мой взгляд, произойти не может – в маленьком-то городке в самом центре Эстонии.

Бог с вами!.. Тут же – сонное царство.