Текст книги "Дракон, такого просто не бывает... (СИ)"

Автор книги: Светлана Макарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Дед Севун обещался их на рыбалку взять. Рассветничать поведёт.

– Тогда чего мы с тобой сидим, вперёд. За Серпинкой зайдём?

– Сама придёт, как хозяйство справит. Она знает, что я хочу тебя в трактир к Никакушке позвать. Пиво попьём, новости послушаем, заодно, в лавке у него девчатам материи на платье прикупим. Может, какой сарафан им сварганишь.

– Точно, а я уже забыла. Была же дома, нет бы ситец, даренный мне свекровью ещё на первую годовщину свадьбы, с собой прихватить. Эх, голова моя садовая. Это всё нервы. Перенервничала и не сообразила. Спасибо тебе, Наивушка, за подсказки твои верные. Я знаешь, что хотела у тебя спросить?

– Нет. Скажи.

– Тебе не кажется, что я про девчонок постоянно забываю. Такого не должно быть. Я же мама.

– Ты просто ещё не привыкла к ним. Последние годы, сама говорила, с сыном вдвоём жили, вот и отвыкла заботиться о ком-то ещё кроме Андрейки. Не переживай, всё утрясётся. Пошли лучше, а то мест нам не хватит.

Дорога к трактиру в селе хорошо утоптана. Пошла б одна, не заблудилась. Само местное питейное заведение ни чем не отличалось от других изб в селе. Внешне отличие конечно было, так трактирщик из подклети сделал торговую лавку, которая работала, как и трактир, круглые сутки. В ней, как я позже узнала, можно купить и материал на сарафан с прочими швейными аксессуарами и различную кухонную утварь, и разную мелочь для сельского хозяйства. Высокое крыльцо на уровне восьмого венца избы надёжно защищало входные двери зимой от наметённых ветром больших сугробов. В сенях трактира, а по-простому, в просторном тамбуре стояли в два этажа пустые дубовые бочонки. Пройдя не очень твёрдой походкой мимо бочек, вошли в горницу, основное помещение кабачка. Ха, а тут вполне прилично. Деревянные полы и столы желты, видно скребут и моют их ежедневно. Паутина в углах не висит. Окна застеклены слюдой, на подоконниках цветы в берестяных горшочках цветут. Под потолком горит подвешенный магический светильник. Фивринина работа, не иначе. Барная стойка была образована из полных бочонков вина и местной самогонки и накрыта серой от времени столешницей из широкой ровно обструганной доски. За этим не хитрым сооружением стоял здоровый страхолюдный мужик, заросший полностью волчьей шерстью: лицо, шея, руки. Интересно, а под одеждой он такой же волосатенький? Что за мысли в голову лезут, и ведь почти трезвая. Явно я озабоченна продолжением своего рода. Троих детей мало, нет уже четверых, о пятом думаю, чтоб раньше на пенсию выйти. Смотрю на мужчину волосатого и ещё о чём-то умудряюсь думать кроме него. Дума моя была глубока, и слегка выпивши. А ещё на него страшно смотреть, но интересно. Вот на нём и сфокусируюсь, как начнёт сильно нравиться, домой пойду. Хозяин трактира глянул на меня удивлённо и приосанился. Видать пацан мои шаловливые мыслишки о себе прочёл в моей подвыпившей голове. Ну-ну, бог тебе в помощь. И дай бог тебе, потом выжить. Народу в зале было немного. Я некоторых узнала. Здесь отдыхали за кружечкой не только одни мужики, но и семейные пары. Слышно, как делятся деревенскими новостями и жарко обсуждали всё и всех. Поразила емкость, из которой тянули крепкие напитки вилколаки. Кружки у посетителей были необычные, глиняные, плоские и с носиком, как у чайничков. Из этих носиков все напитки и дули. Сели мы с кузнецом за отдельный столик. Пока ждали свой заказ, пришла Серпина и с удовольствием к нам присоединилась. Вот и пивко с сухариками. Сейчас солью и перцем посыплю, и будет, как дома. Пивасик и кириешки. А ничего, вкусно.

– Ну, друзья мои, за баньку.

Наив сидит, никак не реагирует, дует пиво в одного.

– Э… у нас на Земле, когда произносят тост, то чокаются и пьют.

– Извини, у нас от пива ни у кого мозги на бок не сворачиваются. Драться да песни поорать – это было, а так голова хоть и идёт у некоторых кругом да ладно держится.

Вот же плюшки, для моей Таюшки!

– Нет, ты не правильно меня понял. После провозглашения тоста: «За баню!» Берёшь кружку, поднимаешь и слегка соприкасаешься лёгким стуком, с кружками других сидящих за столом. Это и называется – чокнутся, а не сойти с ума.

– Ух, ты! Это традиция твоего мира?

– Угу. – Эх, сейчас бы отварной картошечки и малосольненькой селёдочки с чёрным хлебушком. Вот только селёдочки тут нет. Пиво так возбудило мой организм, что он не просто кушать захотел, а сильно сильно голодным оказался. Расту наверно. Правда, куда уж больше.

– А ещё у вас есть традиции связанные с винопитием?

– Масса. Можно выпить на брудершафт. Это когда двое переплетают вот так руки, выпивают, а потом целуются и с той поры говорят друг другу ты. И к этому прекрасному напитку сушёной воблы не хватает.

– Кого?

– Рыбки такой сушёной или вяленной.

– Дома вилюйка сухая есть, давай сбегаю.

– Спроси лучше у хозяина.

Поднявшись из-за стола, Наив пошёл общаться с трактирщиком. В это время, подслушав мою речь, про земные обычаи, к нам подошёл хорошо подвыпивший староста деревни. А ещё по совместительству местный лорд и вожак стаи. Жуть. Алкаш без присмотра. А нет, не права я. Вон следом и присмотр тянется.

– Давай и мы так. Мне нравится твоя традиция.

– Чего так?

– Выпьем на ваш бррушат.

– Остынь, горячий волчий парень. Мы и так с тобой на ты, это только с новыми приятелями можно.

– Так ты что, теперь так пить со всем селом будешь? С каждым новым самцом? А я почто такой чести не удосужился?

– Угомонись, я тебя и так поцелую, если твоя жена позволит. И вообще не с кем миловаться не собираюсь. Ещё чего не хватало!

К нашему столику подошла жена лорда. Присела рядом с моим вернувшемся, без рыбки, домовладельцем и что-то шепнула ему на ушко. Роги в это время продолжал, повышая голос, высказываться на счёт завалящих девиц, не понимающих своего счастья. Наивчик со своей зазнобой и женой старосты подхихикивая, прятались за свои кружки. Рассердившись, послала Мымрона подальше от себя. Ох, и вольные у них на селе нравы. Вшивенький лорд вилколаков, не чинясь родовой гордостью, не выказывая гонора высокородного, пьёт, как сапожник вместе с подданными. Смотри-ка, пошёл за свой столик у окна и супружница хвостиком за ним метнулась. Моя влюблённая парочка, склонив головы, друг к другу шушукаются. Я же, потягивая вкусное пивко, слежу за старостой. А тот, не обращая никакого внимания на народ, тянет своё высокоградусное питье, что-то зло бормочет себе под нос. Эко разобрало волчка. Пойти помериться? Бедный мужик, супруга его по лысине гладит, шепчет слова нежные. Глупая. Один удар сковородой и потом одного детского кроссворда на год хватит отгадывать парню. Пойду, извинюсь. Нет, не буду, а то опять или с ним поссорюсь или его жена меня ревновать начнёт. А мне оно надо? Ладно, пойду мириться.

– Роги, может, померимся и продолжим давать работу почкам?

– Я с тобой не разговариваю.

– О как! А почему?

– Потому. Не видишь, сижу, жду, когда придёт.

– Кто?

– Твой чёрт. Набью ему пятак и домой пойду.

– Да, брат. Тебе уже пора в люльку. Что смотришь? Он уже приходил. Тебя увидел, испугался и убежал.

Когда это я уже успела парня к чёрту послать. Хорошо, что близко отправила, а если б… Не дайте, Бог!

– Точно?

– Точно, точно.

– Тогда ладно, пойду до дому, до хаты. Хозяин, я что-то должен? Тогда ухожу. Жена, пошли домой. Ты устала, а я тебя спать уложу.

Ой, не могу, какой заботливый. Махнув всем на прощание рукой, сладкая парочка исчезла с наших глаз. Пока выясняли проблему поцелуев, чертей и махали в след супругам, в дверях трактира нарисовался злой квадратный бугай. Окинув помещение угрюмым взглядом, рассвирепел, и, промчавшись, как торпеда к нашему столу схватил Наива за грудки.

– Ах, ты прыщ. Ты долго будешь мою дщерь на людях позорить? Что молвить хочешь? Любишь?

– Люблю, Авдей. Больше жизни люблю. – Прохрипел кузнец.

– Так почто сватов не засылаешь?

– Мы на покров хотели в ваши ноги пасть.

– Хотели они. На покров вас уже так, думаю, окрутим. Завтра чтоб сватов прислал.

– Папа!

– Раньше папкать надо было, когда на людях миловались. А сей час марш домой до матери.

Схватив Серпину, Авдей вышел из заведения. Снова хлопнула дверь. Мелькнула мысль, Серпинка сбежала от отца. Но нет. В дверном проёме стоял бледный, высокий мужчина. Про таких обычно говорят: тонкий, звонкий. Чем-то напоминающий современные куклы в моём мире или японскую анимашку. Большеглазый, с длинными серебристыми волосами и без всяких классических длинных ушек, как у эльфов. Красив паршивец. Интересно. Кто он? Что за зверь? Все смолкли и по простоте душевной уставились на это чудо природы. Опять открылась дверь и впустила слегка протрезвевшего Мымрона. Бедный, наверно вернулся с полпути домой. Рыкнув по-волчьи, просочившись между дверным косяком и красногубым, Роги присел рядом с кузнецом. С деревенским лордом происходили незаметные метаморфозы. Угроза так и выливалась из него. Шея набычилась, глаза полыхнули зеленоватым светом, кулаки спрятал под столом. Могу поклясться, на пальцах на миг мелькнули звериные когти. Следом за своим вожаком напряглись и остальные жители села. Весельчак кузнец начал закатывать рукава. Ничего себе, как гостям мы рады. Мне, что на кухню сбегать за скалкой или на худой конец сковородку с длинной ручкой успеть прихватить? Не уж-то так все чужака боятся. Второй раз задаю себе вопрос. Кто он?

– Трактирщик, кувшин солёного томатного сока. – Гостю хоть бы что на демонстрацию сил. Сделал заказ и устроился за ближним свободным столом у выхода. Смотри-ка, занял стратегическое место к отступлению. Одновременно с его действиями прозвучало:

– ВАМПИР!

– Где? – Это, как вы поняли, прозвучал мой вопрос в общем гуле, и остался без ответа. Народ напрягся больше. Я вся во внимании. Вампир неожиданно резко встал, прошёлся к ближайшему пустому стулу за нашим столом, опустился на него, уставился на меня, сказал:

– Мне нужна Ланавана.

А гость-то ко мне. А мы его не ждали. Или ждали? Видать родственник нашей Шапки. Самое удивительное, не пришлось перекрикивать гомон, стоящий до появления «бледнолицего индейца» в трактире. Можно практически шёпотом ответить. Тишина в трактире стояла гробовая. Наверно и мухи в полёте забыли крыльями махать от удивления. Вы только представьте. Извечный враг пришёл в деревню, пьёт спокойно помидорный сок. Подробности отношений этих двух рас я не ведаю, одно точно знаю. Ох и не любят они друг друга – сильно, прям до смерти. Меж ними только один мораторий: детей – не трогать. А то порвут на ленточки.

– А, что вы от неё хотели?

– Я ищу свою дочь.

– А как её зовут?

– Актан Лукард эд Тремер.

– Нет, такой не знаем. Хотя постойте, а в чём она была одета?

– Белое платье, красные туфли, пояс и шапочка.

– Красная Шапочка. А вы, стало быть, ей кто?

– Отец. А вы Ланавана?

– Почти. Я Лана Ивановна, но называйте, как вам удобно. Я уже к этой Ланаване почти привыкла.

Глядя на меня, вампир удивлённо таращил глаза. И что его удивляет? Не как моей красотой или моими объёмами сражён наповал. А что? Я дама хоть и в возрасте, да есть на что посмотреть и за что подержаться, если рискнёшь своими будущими наследниками.

– И чего сидим, глаза таращим? Сок, пиво допили и на выход. Наив, веди домой.

– Это ж вампир!

– И?

– И всё.

– Хорош метаться, когда почки отпали, дома один уже есть.

– Ты, что не понимаешь, кого в дом пригласила?

– Отца девочки. Боишься? Придём домой, ложись спать на сеновале, с краю не спи, от любопытства свалишься, заглядывая в окна. Так, всё! Заканчивай шипеть, сказала домой, значит домой.

Нет, ну, правда. А что кузнец хотел? Сами же приглашали приехать и забрать его лохматое вампирское сокровище. Встав из-за стола, обратилась к бледному клыкастому парню, находившемуся в лёгком ступоре то ли от меня самой, то ли от моих слов. По-моему с ним впервые так обращаются, тряхнув его за рукав, спросила:

– Вас как величать?

– Торвик…

– Замечательно! Пойдёмте домой. И что сидим?

Под сопение вилколаков и порыкивания Мымрона, расплатилась с трактирщиком мелочью из своей земной копилки. Подхватив под локотки очумевших парней от моего наглого поведения, покинула сей гостеприимный двор. Периферийным зрением видела, как какая-то женщина пыталась кузнеца никуда ни пустить. Не удалось дивчине. Всю дорогу шли гуськом. Я, за мной Торвик и замыкающим неадекватный Наивушка, ворчащий всю дорогу о несчастной доли своей зазнобы. Бедный мой друг! Эх, надо было в трактире самогоночки прихватить, гость в доме. Чего я не ожидала, так это того, что вампир может инфаркт получить, когда увидел картину маслом. На печи вповалку спали наши дети. Причём его дочь у моего сына подмышкой. Ха-ха, этот сноб выглядел в своём столбняке так глупо, что кузнец прыснул от смеха.

– Что же вы встали? Проходите. Вы ж с дороги. Кушать будите? С ужина картошечка тушёная с мясом осталась, чай на травах с ватрушкой могу предложить. Эй, товарищ, вы меня слышите?

– Да. Но почему?

– Почему дети все вместе спят? По-вашему я их на пол должна положить по разным углам?

– Но ведь там вампир, человек и оборотень.

– И?..

– Нет ничего. Но это не возможно!

– Не бери в голову. Ребятки намылись, наелись, в играх умаялись и спят. Им ваши взрослые не могу и нельзя по барабану.

Пока вели беседу, я скоренько собирала на стол, из того чего нам к ужину бог посылал: картошечка, бочковые солёные огурчики, пол каравая белого хлеба и ещё тёплый взвар на травах из печи.

– Прошу к столу. Как доехали? Давно дочь ищите?

– Больше недели, как пропала. А два дня назад по магической почте получили сообщение от вас. Собрался и грузовым порталом к вам.

– Вот и прекрасно. Кушайте, кушайте.

– Мы не едим человеческую пищу.

– Да ну! Странно. Шапка наворачивает борщи, только за ушами трещит. Ешьте не выделывайтесь, а то в глаз дам. Дома поди-ка ленитесь готовить, вот на кровушке и сидите. Я вам на лавке постелю, мне мышей на потолке не надо. Я их боюсь.

– Почему вы так странно на меня поглядываете и про мышей беспокоитесь?

– А ваша дочь кто?

– Идущая в свет.

– О, как! А ещё летучая мышь, из чего следует, что вы тоже.

– Не может быть!

– Может.

– Не может!

– Ты мне ещё тут ногой топни, на пол упади, и подёргайтесь.

– Зачем?

– Истерику закати, сказала мышь, значит мышь.

– Но, мы только в волков превращаемся!

– А она у вас талантливая! Ещё не то может. Волков по лесу гоняет, старшим грубит. Ваше воспитание или школы?

– Какая школа, она младенец.

– Ага! В памперсах и с резиновым кольцом во рту, клыки растущие чешет.

– Любому терпению приходит конец, человечка.

– Не злись. Покушаешь? Не будешь? А я поем. Детей будить не будем. Наив, займи гостя. Сейчас быстро дожую и будем стелиться. Всё. Давайте спать. Завтра догрызёмся. Наив, ты к Серпине пойдёшь?

– Нет! Останусь. Чужой мужик в доме. Я тебя с ним не оставлю, подерётесь.

– Герой! Постелю обоим в сенях. Не загрызите друг друга.

Утро чудесное. Тихо. Светает. Дети спят, пойду на крылечке посижу, простокваши попью:

– Оперный театр! Чего орёте? Нечего ласты по сеням разбрасывать. Тихо, дети спят. А то обоим зубы расшатаю. В глаз хотите? Могу и в нос, особо просящим особам.

Да, радости жизни и неприятности, как бумажные салфетки. Тянешь одну, вытаскиваешь десять. И что с этим папашей делать? Айрис отдавать ему не хочу, самой нужна, прикипела душой к девчонке. Ладно. Может, по ходу пьесы, соображу чего-нибудь. Интересно, мать то у девчонки где? Если нет, так надеюсь, удастся с папашей договориться. Хотя б на энное количество дней погостить Шапочку оставлю. Вот она драконья натура – всё грести под себя.

Глава 5

В такую рань подняли, а разбудить забыли. Сунули в руки пару бутербродов и отправили на разгрузку кареты, стоящей у ворот…Мы с мамой уже несколько дней живём в мире Глория, где волшебство на каждом шагу. Я стал привыкать к местным ребятам и взрослым, они перекидываются, в зависимости от своего возраста в волков маленьких или с приличного телёнка. Сначала было страшно. А ещё мне, пока тяжело, не высыпаюсь, к местному времени не адаптировался. Гуляю с местными парнями до глубокой ночи. На днях пришёл домой специально поздно, ждал, чтоб мама уже легла спать. Не повезло, она меня ждала полночи. Я таким красавцем предстал пред ней, что она только рассмеялась, махнула рукой и ушла спать на печку. Посмотреть было на что. Лицо, руки, ноги по саму спину в жирной грязи. На штанах со спины дырка с чайное блюдце. Это мы на болото за клюквой ходили. Думаете, почему мне не попало. Всё просто, теперь мама меня чувствует, и стала меньше переживать за мою дурную головушку. Вчера, в соседнюю деревню на посиделки через небольшой стационарный портал ходили, пришли под утро. Деревенские посиделки это что-то. Если тебя пригласили, неважно кто, нужно идти, не отказываться, а то позору не оберёшься, засмеют. В самой большой избе на лавках вдоль стен садятся молодые девчонки и под руководством взрослой женщины учатся вязать или шить что-то замысловатое. Парни за столом в центре избы с лёгкой руки старенького мастера вырезают деревянные ложки или фигурки. Став взрослее, местные аборигены сами для своих ножей из рогов или специального камня (забыл, как называется) вырезают рукояти. Я попробовал, ничего не получилось, старик нас обучавший, сказал не надо расстраиваться, а тренироваться, душу вкладывать и всё получится. За работой все молчали и слушали хозяйку дома, старушку божий одуванчик, которая рассказывала былины. Её повествования очень похожие на наши русские народные сказки.

– В некотором царстве в некотором государстве жила была женщина. Не дал бог ей детей, из-за этого она кручинилась не один год. И вот однажды весной пришла к ней лешачиха, космата, лохмата, оборванка оборванкой, одета хуже любой попрошайки. Попросила у женщины хлеба краюшку, да воды кружку. Не поскупилась женщина, напоила, накормила деву лесную, с собой узелок харчей сгоношила. А дева ей и молвит: «За доброту твою, что не погнушалась мною, приходи дня через три, спозаранку, на берег речки Клюевки, сядь на бережок песчаный, да меня жди.» Ушла лешачиха. Женщина справила всё по дому, присела на крыльцо и смотрит, глаз не отрывая, на дорогу, что к реке ведёт. Тяжело ждать, а деваться некуда, про еду и ту забыла. В последнюю ночь и вовсе спать не ложилась, только предрассветный сумрак на село опускаться начал, побежала на реку. Знала она по поверьям, если деве лесной угодить она добром ни забудет отблагодарить. Прибежала на песчаную косу, стоит, ждёт. Приходит дева, подаёт женщине два свёртка с младенчиками, а та заробела брать, попросила их на песок положить: мальчика, да девочку. Та положила и пошла. Женщина от деток глаза подняла, кинулась за лешачихой, спросить что-то захотела. Глянь, а той и след простыл. Три шага только и успела от деток сделать, обернулась к младенчикам, смотрит, а одного дитятки, девочки, нет. Кричать принялась, вдруг, кто поможет ребёнка найти, да только камыш шумит, вода в реке плещется. Глянула женщина на камыш, а из него два красных глаза светятся, да что-то чёрное виднеется. Испугалась баба, схватила дитя, что осталось на песке лежать, да как заверещит. Страхолюдина красноглазая и сгинула. Села она на песок, дитя к себе левой рукой прижимает, а правой достала из фартука ложку и давай ей песок рыть. Роет и думает: зачем копаю? Не могло дитё малое само спрятаться. А что-то заставляет её песок копать. Девочку ищет час другой, сколько рыла – то неведомо, да только младенец оставшийся кушать запросил. Очнулась женщина, пошла домой, а девочку больше баба так и не видела и сколько не искала – не нашла. Сгинул младенчик. Сколько времени прошло неизвестно. А в это время прошёл по миру слух, мол, у драконов Аналала дочка старшая пропала и сын наследник. Кто найдёт тому награда, кто похитил – тому кнут. С той поры прошло уж лет немало, когда дети царские пропали. Стали злыми Аналала, жизнь свою всю мести посвятили. А паренёк тот у женщины рос, добрым кузнецом стал, мать свою беззаветно любит. И не было бы конца у этой истории, если б…

На этом месте от монотонного рассказа и духоты я маленько сомлел, заснул прямо за столом, положив голову на руки. Сказка так себе. Конец какой-то путаный. Страшилки сказывала, вот где жути старуха нагоняла, после них стрелой с парнями домой летели через ночной бор за нашей деревней. Портал-то не в самом посёлке, а на полянке с километр пути от него. Позовут ещё, пойду. Потянувшись и сладко зевнув, окинул взглядом двор. Который день сплю то на печи-лежанке, то на сеновале и радуюсь, что в этом мире, благодаря магии, в деревни нет ни какого гнуса. Из раскрытого окна нашего временного пристанища, доносились вопли моих девчонок, мамуля пытается втолкнуть в них, ну просто с утра очень полезную кашу. Затолкав в рот последний кусочек хлеба с варёным мясом, про колбасу тут ни кто не слышал, поплёлся к дядьке Наиву, стоящему за воротами перед каретой. Меня по быстрому загнали на разгрузочные работы, доставал с крыши шикарного возка коробки, корзинки и передавал стоящему в низу кузнецу:

– Дядь Наив, кто приехал? Ваши родственники на свадьбу?

– Да, нет. Это отец за Айрис прибыл. Вон видишь богато одетого, светловолосого мужика, похожего на изваяние в окне рядом с Ланаваной? Это он и есть. Говорят в коробках подарки для спасителей его дочки.

Ланавана ему сегодня утром часть горницы тканью перегородила. За ней пару ночей поспит. Ночью примчался. Девчонка, поутру, сразу уехать отказалась, крик подняла, твоя мать уговорила князя денёк другой у нас погостить.

– Он же вампир! Зачем в дом приглашать? Их раз в дом пригласи, постоянно ходить будут, туда-сюда без спроса. Я точно знаю, читал про них.

– Ну, этак да. Что вампиров боишься? Зря! Если не заметил, то ночуешь ты под боком с Айрис, она тоже вампир только маленький, беды от неё может быть больше, чем от взрослого. А князь за то, что дочь поймали и до его приезда удержали, готов, чем хочешь, отблагодарить. Мы теперь вообще всей деревней его друзья на веке и находимся под защитой его клана, как и он под нашей. На этом твоя мама настояла. Ох, и погоняла она с утра князя и нашего лорда, как она им объясняла, что такое дружба и добрососедские отношения, вся деревня до сих пор смеётся. А по началу, думал, порвут они её сгоряча. Ланавана боевой девой оказалась, моя чугунная сковорода не хуже палицы у троллей в её руках. Староста на втором круге вокруг деревни сдался. Да и вампир как о неизбежном договоре дружбы узнал, после двух попаданий по спине – смирился. Дочка его больно проказливая. Твоей матери помогала, грабли на пути лордов подкидывала. Беда с ней, такая она заноза в пятке. Её раз пять ловили только в этом году, вернут домой, а ей не сидится, скучно одной среди братьев, опять дёру даёт. Ни кто её больше суток удержать не мог, одна твоя мать её не держит, вампирша сама к ней льнёт. А так ловят её по всему королевству, на году по нескольку раз. Всё скинул? Пошли носить багаж шустрее в дом, обед скоро. Ланавана к неявке за стол переживательно относится. Да, и князь ей не понравился своей несговорчивостью, как бы чего не вышло. Скорая она у тебя на руку.

– Что есть, то есть.

Интуиция маму ещё не подводила, за князем присмотрю. Хи-хи, а бедный кузнец, полотенцем видать по горбушке уже отведал. Дома та же беда была, матери пофиг на ваши проблемы, раз стол накрыт, быстро за стол и ложкой орудуй. С последней корзиной вошёл в дом и чуть не навернулся, запнувшись об короб с тыквами. Помянув очень тихо чью-то мать, чтоб своя не услышала, уставился на давешнего морковогрыза. Кот, жравший на днях у соседей, грязную морковь, с аппетитом вгрызался в тыкву. Он так ей хрустел! Кот вегетарианец – это что-то. Пройдя в дом, увидел маму с половником в руках, спешащую мне на встречу. «Чмок», ткнулась мне в щёку.

– Сыночек, иди руки мой и за стол.

Развернулся и вышел в сени, кот продолжал вгрызаться в тыкву, постепенно в неё залезая, а хвост как флаг развевался снаружи.

– Вот обжора!

– Сам такой.

Я опешил, кажется, кот то говорящий.

– Не соблаговолите, сударь, представится, с хвостом так скажем не очень приятно общаться.

– Ееешка. Не умничай.

– Ешка, а меня зовут Андрей.

– Зовут, так иди. Что стоишь? Обедать мешаешь. И я не Ешка, а Яшка.

И кот опять нырнул в тыкву догрызать её бедную. На выходе столкнулся с магичкой входящей в избу. Возникло такое чувство, что она мне в голову залезла. А вокруг неё сиял синий, даже ближе к фиолетовому ареол. Класс! Тётка – индиго.

– Ты видишь мою ауру?

Я хочу сказать, а язык не подчиняется, онемел. Фиврина наклонила голову на бок и с интересом меня рассматривала, как неведомую зверюшку:

– Первый раз видишь?

Моргнул и почувствовал, все чувства снова вернулись ко мне.

– Да…красиво…немного растерялся.

– Ну, беги мыться, а мне надо с родительницей твоей поговорить.

Ох, пятой точкой чувствую, выйдет её разговор мне боком. Метнулся к рукомойнику, плеснул горсть воды в лицо, вытерся льняным полотенцем и скорее в дом. Там меня ждали. В центре комнаты стоял высокий вампир, с лёгкой улыбкой на ярко-алых губах, сильно выделявшихся на бледном лице. Из под губ выглядывали белоснежные клычки. Я первым подошёл знакомиться.

– Здравствуйте. Извините, не имею чести знать ваше имя. Разрешите представиться?

После благосклонного кивка продолжил:

– Андрей, младший сын Ланы Ивановны.

– Князь Торвик Лукард из клана Тремер, рад знакомству юноша. Благодарю за помощь старику.

Ни фига, себе! Старик! Лет двадцать пять не больше. И по нашему русскому обычаю, мол, помыслы мои чисты, он первый протянул мне руку для пожатия. Я сразу поддержал дружеский жест. Рука у вампира была крепкой, сухой и приятно прохладной.

– Познакомились? Вот и хорошо! Прошу к столу, отведать, чем бог послал.

Произнесла мама, выходя из кухни с огромным разносом, на котором лежали горкой только испечённые в русской печи пирожки с мясом и лесными ягодами.

– Извините, а какой конкретно бог? – спросил князь.

– Мой. Кушайте не переживайте, он у меня очень добрый и справедливый.

Ответила родительница. Все выдохнули с облегчением. Странно, у них, что с богами напряги? Хотя всё может быть. Вон, кузнецов домовой только мать признаёт, чаи с ней распивает, а всех остальных не удостаивает своим вниманием. На кузнеца вообще зуб имеет. Думал, что хозяин мою маму в дом хозяйкой привёл. Детей потешить хочет, а этот громила, по словам домового, который год даже не чешется семьёй обзаводиться. Мать обещала подсобить домовому и женить кузнеца до зимы.