Текст книги "Жизнь в аду"
Автор книги: Светлана Лазарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
От этой мысли и воспоминаний по моим щекам вновь потекли слёзы. Я через боль повернул голову и посмотрел на папу. Вот даже сейчас он спокойно сидел и не обращал на меня внимания, а я лежал на полу и не мог подняться. Будь он нормальным папой, то давно бы уже помог мне встать и отвёл бы в комнату. Хотя если бы он был нормальным папой, то он бы и бить меня не стал. Из моей груди вырвался тяжёлый вздох. Я полежал ещё немного и, подумав, что боль вроде немного стихла, сделал рывок, чтобы подняться, но тут же острая боль пронзила меня с головы до пят и я, громко застонав от боли, повалился обратно на пол. Папа кинул на меня косой взгляд, но с места, чтобы помочь мне, понятное дело, не поднялся. Я же не собирался отступать. Лежать я тут больше не собирался, потому что мне было страшно находиться рядом с папой. А вдруг он решит закончить дело и снова начнёт меня бить этой палкой? Она всё ещё лежала рядом с ним, и я предпочитал находиться подальше от папы и его палки. Я, крепко сжав зубы и стараясь больше не издавать ни звука, чтобы не раздражать этим папу, продолжил свои попытки встать. Но после двадцатой попытки я понял, что, правда, не могу встать. У меня вообще не осталось сил ни на что, а из-за того, что я двигался, боль становилась ещё острее и сильнее. Больше я не двигался и просто лежал посреди зала в ожидании того, что же теперь будет.
Так лежал я достаточно долго, и, только когда в телевизоре началась очередная реклама, папа встал с кресла. Я сразу напрягся. Папа сделал пару шагов и остановился прямо надо мной. Сначала он молча стоял надо мной, а потом грубо ударил меня ногой по спине и раздражённым голосом проговорил:
–Ну, и что ты тут разлёгся? Долго собираешься тут валяться? Вали в свою комнату!
–Я не могу встать, – только сказал я в своё оправдание, даже будучи не в силах повернуться к папе лицом.
–Не можешь встать? – зачем-то переспросил папа. – Правда? Тогда может тебе помочь? – предложил папа, повергнув меня в шок своим предложением. Пару секунд я и правда верил в то, что папа хочет помочь, и уже был готов согласиться на его помощь, как тут он грубо схватил меня за волосы. Стоило ему это сделать, как я понял, какую помощь он мне предлагал. – Такая помощь тебе подойдёт?! – спросил он и за волосы поволок меня в сторону моей комнаты. Я схватил папу за руку, которой он держал меня за волосы и, закричав от боли, начал вырываться из мёртвой хватки папы. А он, не обращая внимания на мои крики и вопли от боли, продолжал меня тащить за волосы, волоча по полу, как какой-то мешок картошки. Это было очень больно и неприятно, но папе было на это, как всегда, всё равно. Слёзы снова побежали по моим щекам.
Отпустил меня папа лишь тогда, когда дотащил до комнаты. Он бросил меня на пол около кровати. Я схватился за голову и начал трогать свои волосы, чтобы убедиться, что папа не вырвал мне все волосы. Они были на месте, но моя голова сильно гудела от такого грубого обращения. Я уже подумал, что папа вышел из моей комнаты, как тут он снова грубо схватил меня за волосы и, немного приподняв меня над полом, буквально прорычал мне на ухо:
–Завтра я пойду в школу, и я советую тебе молиться, чтобы деньги нашлись. Если они не найдутся, то тебе точно конец. И не нойся! Я тебя предупреждал, что с тобой будет, если ты потеряешь деньги!
Сказав это, папа резко отпустил меня, и я, даже не успев подставить руки, дабы смягчить падение, упал обратно на пол, больно ударившись подбородком об пол. Застонав от боли, я потёр подбородок и взглянул на папу. Он кинул на меня грозный взгляд и наконец-то покинул мою комнату, захлопнув за собой дверь. Как только моя комната опустела, я с облегчением вздохнул. После всего пережитого мне сейчас хотелось побыть одному и желательно подальше от папы. Сейчас его я боялся в два раза больше, чем обычно. Из-за каких-то денег он был готов убить меня, и я не мог не бояться его. Сейчас я даже жалел, что вообще вернулся домой. Ведь у меня была возможность выйти невредимым из этой ситуации, но я вернулся домой и теперь вряд ли смогу убежать от папы. Хотя можно было бы попробовать это сделать завтра, когда папа пойдёт ко мне в школу, но невредимым выйти из ситуации всё равно уже не получится. Ведь папа уже избил меня, и теперь после такого сильного избиения мне даже двигаться было трудно и больно.
С такими мыслями я продолжал лежать на полу, в подробностях планируя свой завтрашний побег. А лежал я вплоть до того, пока каждая клеточка моего тела не начала противно ныть от твёрдого пола. Я понял, что больше так лежать не могу и надо хоть что-то сделать. Я поднял голову и посмотрел на кровать. Она вроде бы находилась так недалеко, но, ведь встать я не мог, и у меня был только один выход: доползти до своей кровати и как-нибудь забраться на неё. Попытаться стоило. Вот так лежать на полу с каждой минутой всё было невыносимее и невыносимее. Твёрдый пол ещё к тому же и усиливал боль, которая была итак ужасной, и я, даже не колеблясь внутри, начал ползти к кровати. Это было даже сложнее, чем я себе представлял, потому что от любого движения боль становилась ещё сильнее. Но отступать я не собирался и упорно продолжал ползти к кровати, тихо постанывая от боли и стараясь не кричать, чтобы папа меня не услышал. И вот буквально через пять минут я сделал это. Я дополз до кровати и, схватившись за край, начал взбираться на неё. С первой попытки сделать это у меня не получилось, но после десятой попытки я оказался на кровати. На хоть и немного твёрдой, старой, хлипкой и расшатанной кровати, которой уже было много-много лет, мне сразу же стало немного легче и удобнее. Я улёгся ничком на кровать и уткнулся лицом в подушку, которая тоже не была новой и особо мягкой, но я уже к ней привык. Хоть мне всё ещё было больно и плохо, но теперь хотя бы было лучше, чем когда я лежал на полу.
Мне хотелось, как можно дольше лежать и наслаждаться тишиной и покоем. Но моё наслаждение длилось недолго, потому что через какое-то время я понял, что хочу пить. Последний раз я пил утром и сейчас меня мучала сильная жажда. В горле у меня пересохло, а голова опять начала противно гудеть и напоминать о сегодняшнем ужасном дне. И вся боль вернулась в трёхкратном размере. У меня опять начало болеть всё тело, начала кружиться голова, а в глазах темнело. Мне было очень плохо, но я даже не мог встать для того, чтобы дойти до кухни и там выпить воды. Я попытался приподняться на кровати, но всё моё тело пронзила такая боль, что я, не выдержав, громко вскрикнул от боли и упал обратно на кровать. О второй попытке даже не могло быть и речи. Я обречённым взглядом посмотрел на дверь и тяжело вздохнул. Но тут я услышал тяжелые шаги и с ужасом понял, что папа идёт сюда. С каждым шагом он был всё ближе и ближе и вот он распахнул дверь и прошёл в мою комнату. И первое, что попалось мне на глаза – это стакан с водой. Папа никогда не переливал свою водку в стакан и всегда её пил из бутылки. И я точно знал, что в стакане была обычная вода. И сейчас моей единственной надеждой был папа. Я надеялся, что он мне даст сделать хотя бы глоток воды из его стакана. Ведь вода – это не курица и она идёт практически даром.
–Я пришёл тебе напомнить о том, что завтра иду в школу, – проговорил папа, – и, если деньги не найдутся, то это будет означать, что ты меня снова обманул и тогда точно пощады не жди! Надеюсь, ты меня понял. И, кстати, – тут папа хитро улыбнулся, и эта улыбка сразу мне не понравилась, потому что сегодня ни одна улыбка папы ничего хорошего не означала, – я же не хочу, чтобы ты сбежал, пока меня не будет. Поэтому я заберу твои ключи, – с этими словами папа помахал в воздухе моими ключами, которые он, скорее всего, взял из моей куртки. Я всегда их убирал туда и сейчас эта привычка сыграла со мной злую шутку. Я с ужасом смотрел на папу и свои ключи, понимая, что у меня не получится завтра сбежать из дома. Без ключей я выйти из квартиры не мог. Теперь я точно был обречён. Я был, как никогда беспомощным, и от собственной беспомощности на моих глазах выступили слёзы. – Завтра они будут со мной, так что даже не думай удрать от меня, – добавил папа и убрал ключи себе в карман.
Он уже хотел выйти из моей комнаты, как тут я всё-таки решился подать голос.
–Пап, – тихо позвал я его, и он нехотя повернулся ко мне.
–Что тебе надо? – раздражённым голосом спросил папа, видимо, не желая тратить своё время на меня.
–Пожалуйста, дай мне воды, – так же тихо попросил я.
–Ты хочешь воды? – переспросил папа и усмехнулся. Он сделал шаг ко мне и протянул мне стакан. – Держи, – сказал он. Я сквозь боль приподнялся и потянулся к стакану, веря, что пап хочет мне дать попить, но тут папа наклонил стакан и вылил всю воду на пол. – Ой, прости, – сделал он несчастный вид. – Я случайно всё пролил.
Я без сил упал обратно на кровать. Мой взгляд стал грустным, и я, вновь посмотрев на папу с надеждой, снова попросил:
–Пожалуйста, пап. Я хочу пить.
–Знаешь что? Это не мои проблемы! – отрезал папа. – Хочешь пить – пей с пола. Там достаточно воды. Тебе хватит! А если что-то не нравится, то вставай и сам иди себе за водой. Я тебе не прислуга. Или может, ты меня с кем-то путаешь?
–Но я ведь не могу встать, – напомнил я, думая, что хотя бы это папу смягчит.
–Ну, ты же смог улечься на кровать, значит, сможешь доползти до кухни и налить себе воды. А если не сможешь это сделать, то лежи и терпи и не ной мне тут! – с этими словами папа развернулся и сделал шаг к двери.
–Зачем ты так со мной? – впервые за все эти годы задал я этот вопрос, который меня безумно мучал. – Что я тебе сделал?
Папа только кинул на меня раздражённый взгляд, пробурчал что-то и ушёл, громко хлопнув дверью. Я же ещё долго смотрел на дверь грустным взглядом, продолжая верить, что, может быть, папа всё-таки пожалеет меня и принесёт мне воды, но чем больше проходило времени, тем больше я убеждался, что этого не произойдёт. И тем больше я понимал, что я ему вообще безразличен. И от этой мысли мне становилось ещё хуже. Меня начинала одолевать невыносимая тоска и грусть. Мне так хотелось, чтобы рядом со мной был хоть кто-то, с кем я мог бы разделить своё горе и печаль. Кто бы выслушивал меня, когда мне было бы по-настоящему плохо, и поддерживал меня. Но у меня, к сожалению, такого человека не было, и сейчас я даже не верил, что у меня когда-нибудь появится такой человек.
Я тяжело вздохнул и облизнул пересохшие губы. Воды мне точно было не суждено сегодня выпить и я, как бы мне не было трудно это сделать, принял это. И теперь единственно, что мне оставалось сделать после заявления папы – это постараться заснуть, чтобы не мучиться жаждой. И надеяться, что папа завтра найдёт деньги и больше не будет меня трогать. Я вновь начал представлять себе, что будет завтра, если папа не найдёт деньги в школе, и от этого меня начала брать дрожь. И ко всему прочему мне становилось холодно и я, чтобы хоть как-то побороть эту дрожь, натянул на себя тоненькое одеяло, которое хоть немного грело. Как следует, укрывшись одеялом, я улёгся на бок спиной к двери и закрыл глаза.
Так я лежал около трёх часов, а может даже больше, стараясь не думать о том, что будет, когда папа сходит в школу. Перед моими глазами уже стояла картина, как папа придёт невероятной злой из школы и скажет мне, что не нашёл никакие деньги. А потом будет бить меня вплоть до того момента, пока я не перестану дышать. Мне даже казалось, что я уже чувствую эту боль. И вся эта картина заставляла меня в ужасе вздрагивать и открывать глаза. Но, открыв глаза, я понимал, что, пока меня никто не бьёт, а за окном всё ещё вечер, а может даже ночь, но папа пока что сидел перед телевизором и никуда не собирался. Это меня немного успокаивало, но ненадолго. Через какое-то время всё повторялось и так длилось достаточно долго.
Я уже даже потерял надежду, что у меня получится поспать перед всем этим предстоящим ужасом, но в какой-то момент я всё же отрубился. Но громкий хлопок входной двери моментально меня пробудил. Я тут же приподнял голову и увидел, что из окна уже светит солнце, и понял самое ужасное. В квартире царила полная тишина, а это означало, что папа ушёл в школу. И теперь мне осталось ждать, может быть, полчаса, а может и больше в лучшем случае, но всё равно рано или поздно папа вернётся и тогда станет понятно, что меня ждёт. Теперь мне точно было не до сна.
Я снова свернулся калачиком и весь сжался от страха, внутри, и правда, молясь, чтобы деньги нашлись. Руками я изо всех сил сжимал тоненькое одеяло. Но, как бы я не старался себе внушить, что всё будет хорошо, мне с каждой минутой становилось всё страшнее и страшнее. Но ещё страшнее мне стало, когда я услышал, как щёлкнул дверной замок. Я продолжал надеяться на лучший исход до того момента, пока в мою комнату не ворвалась папа. Стоило мне увидеть его лицо, как я тут же понял, что мне теперь точно конец. Папа был просто в бешенстве!
–Вставай! – сразу закричал он и подскочил ко мне. – Да что ты разлёгся тут?! Встал живо! – повторил папа и, схватив меня за руку, рывком стащил меня с кровати и поставил на ноги перед собой. – Ну, что я не нашёл деньги! – продолжая кричать, выдал он, заставляя меня всё сильнее и сильнее трястись от страха. – У этого твоего Вити моих денег нет! Я даже его портфель обыскал, но у него нет денег! Врать мне вздумал?!
–Папа, я клянусь… – пробормотал я, боясь, что папа в такой ярости и правда может меня убить.
–Закрой свой рот! – не дал он мне договорить. – Я не желаю слышать ни одного твоего слова! Ты должен ответить лишь на один вопрос: где мои деньги, отморозок?! – последнюю фразу папа прокричал особенно громко.
–У меня их нет, – с трудом проговорил я, понимая, что сейчас мне за это попадёт, и заранее дрожа всем телом, зная, что сейчас будет.
–Что ты сказал? – прорычал папа и уже хотел наброситься на меня, чтобы, наверное, в ярости придушить меня, но он вдруг остановился и хитро улыбнулся. – Становись на колени! – приказал папа и начал снимать ремень с джинс.
–Папа, пожалуйста, я тебя прошу не надо! – тут же начал умолять я. У меня жутко болела абсолютно каждая клеточка тела, и мне даже стоять сейчас было трудно. Я даже не хотел себе представлять, что будет со мной после очередной порки. Было бы лучше, если папа меня просто придушил, но, видимо, он выбрал самый ужасный способ моей смерти. Наверно он просто хотел забить меня до смерти, но это было для меня самым ужасным. – Папа, не надо! Они наверно у Антона! Папа! Хорошо! Пожалуйста, я сделаю всё, что угодно! Не надо! Остановись! Я могу попробовать найти какую-нибудь работу, и я отработаю эти деньги! Папа, пожалуйста! Я тебя умоляю! Не надо! Папа! – тут я схватил его за руку, видя, что он останавливаться не собирается и, надеясь, что хоть это на него подействует. Раньше я никогда ничего подобного себе не позволял.
Папа тут же остановился и взглянул в мои глаза, которые уже были на влажном месте. Я был уже готов разрыдаться, но держался изо всех сил. Пару секунд папа молча смотрел на меня, и я уже хотел подумать, что он, правда, меня не будет наказывать, как тут он резко замахнулся и ударил меня по лицу пряжкой ремня. Я отпустил папину руку и, громко закричав от боли, схватился за лицо. Удар прошёлся прямо возле глаза и только чудом папа не выбил мне глаз. Но теперь из этой раны струёй потекла кровь.
–Я тебе уже сто раз говорил не называть меня «папой»! И твоим сказкам, что мои деньги у твоих одноклассников, я больше не поверю! Можешь даже не пытаться! – в бешенстве проговорил папа. – На колени! – повторил он. – Живо! Если я это повторю ещё раз, то мне придётся сломать тебе руку, а может даже две. Живо!
Я, больше не сдерживая свои слёзы и начав жалобно плакать, повернулся к папе спиной и медленно встал на колени, подчинившись его приказу. Схватив меня за плечи, папа заставил меня немного согнуть спину. Я подчинился и этой воли папы, продолжая плакать. Некоторое время папа молча стоял позади меня и не бил меня. Я, чувствуя, что папа медлит, уже надеялся, что он передумал, и не будет бить меня. Может быть, ему стало жалко меня? Ведь должно быть в нём хоть что-то доброе и человеческое?! Не мог же он быть по своей сущности таким злым человеком! Но тут папа, как бы переубеждая меня в моих мыслях, начал нещадно избивать меня, нанося сильные удары пряжкой ремня мне по спине. Каждый удар заставлял меня ещё сильнее и горше плакать. Я вздрагивал от каждого удара и был готов кричать от боли, но понимал, что это не поможет. Если деньги реально не у Вити, то я не знал, у кого они и говорить папе мне было нечего. Но и терпеть эту боль я не мог. Мне было даже больнее, чем вчера. Я, как мог, сжимал зубы, чтобы сдержать крик, рвущийся наружу, но в какой-то момент я не выдержал и, что есть силы, закричал:
–Хватит! Пожалуйста! Я тебя прошу! Остановись!
–Где мои деньги?! Скажи, где они, и я прекращу! – прокричал папа, продолжая избивать меня. Но я замолчал, потому что ответа у меня не было, и папа начал бить меня ещё сильнее. – Говори! Да я, если понадобится, всю душу из тебя выбью! Говори немедленно! – Но я молчал, закрыв лицо руками и надеясь, что у меня получится всё это выдержать и, что папа сам рано или поздно устанет и решит, что на сегодня хватит. Но папа продолжал меня бить и, чем дольше он меня бил, тем больше мне казалось, что он реально хочет выбить из меня душу и что он к этому всё ближе и ближе. У меня возникало ощущение, что этому конца не будет.
Так продолжалось ещё очень долго, но вдруг случилось нечто невероятное. У ремня отлетела пряжка! Она в очередной раз ударилась об меня и со звоном полетела на пол к окну.
–Чёрт! – проворчал папа и, наконец, перестав меня бить, пошёл за пряжкой.
А я сначала продолжал стоять на коленях и плакать, но потом кинул взгляд на папу и, увидев, что он только тянется за пряжкой, понял, что это мой шанс. Я больше не могу так жить и, если я сейчас останусь, то он меня точно может забить до смерти. Я не мог этого допустить и поэтому, недолго думая, вытер слёзы и вскочил на ноги. У меня как будто открылось второе дыхание и силы, которых у меня минуту назад не было, внезапно прихлынули ко мне. Я во всю прыть бросился вон из квартиры. Папа не сразу понял, в чём дело, но, когда выпрямился и увидел, что меня уже на месте нет, тут же бросился следом за мной, ругаясь трёхэтажным матом и, видимо, злясь из-за того, что я посмел ослушаться его воли. Но я отступать не собирался и, слыша его крики за спиной, лишь ускорился. Дверь на моё счастье была открыта. Наверно папа так сильно злился на меня, что даже забыл за собой закрыть дверь. Но сейчас я был только этому рад. Выскочив из квартиры, я в мгновение ока спустился на первый этаж и оказался около входной двери и, ни на что, не обращая внимания, вылетел из подъезда и бросился прочь от этого дома.
–Немедленно вернись! – услышал я за своей спиной крики папы. Видимо, бежать он за мной не хотел, а хотел, чтобы я сам вернулся к нему, но я этого делать не собирался. – Вернись, а то хуже будет! Серёжа!
Папа ещё что-то кричал мне вслед, но больше я ничего не слышал, потому что ветер шумел в моих ушах и перекрыл все остальные звуки. Я даже не слышал как люди, которых я сбивал на своём пути и толкал, что-то кричали мне вслед. Сейчас мне было всё безразлично. Я лишь хотел убежать как можно подальше от этого ужасного дома, который уже давно перестал мне быть родным домом. Мне уже было тяжело дышать, но я упорно продолжал бежать.
Остановился я лишь тогда, когда споткнулся об выступ на дороге. И я, не удержавшись на ногах, повалился на землю. Больше сил у меня не было и я, даже не поднимаясь с земли, начал плакать. Я не знал, почему я плачу. То ли от физической боли мне причинённой, то ли от моральной, то ли от радости. Ведь теперь я избавился от папы, и больше никто меня не будет бить, и кричать на меня. Я так боялся это сделать, но всё же смог это сделать, и теперь у меня не было хода назад, потому что, если я вернусь, папа точно убьёт меня. Но я не хотел возвращаться. Да теперь у меня не было крыши над головой, кровати, на которой я мог поспать, но у меня было кое-что важнее. Теперь я впервые за все эти годы был по-настоящему свободен.
Глава 3 «Кража во благо»
-Эй, ты! – сквозь сон услышал я грубый мужской голос и тут же кто-то меня дёрнул за плечо. – Вставай немедленно и уходи отсюда! – приказал тот же голос и ещё более настойчиво дёрнул меня за плечо. Я нехотя открыл глаза и увидел нависшую надо мной огромную тушу охранника. – Да что ты тут разлёгся?! Думаешь это твоя кровать?! Домой вали, мальчик, или я тебя сейчас, как за ухо схвачу и оттащу в полицейский участок. Там с тобой быстро разберутся! Ну?! Мне долго ждать?!
Как только я услышал слово «полицейский участок», мгновенно пришёл в себя и проснулся. Я медленно приподнялся на лавочке и пробормотал:
–Я уже ухожу. Извините, – и побрёл к выходу из торгового центра. Охранник проследил за мной взглядом и, как только убедился, что я точно иду к выходу, продолжил обход. А я, оказавшись вновь на улице, поёжился от холода, сонно протёр глаза и пошёл искать новое место для ночлега.
Прошёл уже месяц с того дня, как я сбежал из дома. Конечно, мне не очень нравилась жизнь бездомного, но всё же эта жизнь была лучше жизни с папой. Теперь меня никто не бил и не издевался постоянно надо мной, но в моей новой жизни также было много минусов. Например, у меня всегда были проблемы с тем, где переночевать. На улице уже было холодновато, а куртка, которую я отыскал на мусорке, была недостаточно тёплой для меня. Я постоянно мёрз на улице, а особенно сильно я замерзал ночью. Поэтому на ночь я старался куда-нибудь спрятаться. Но проблема была в том, что меня отовсюду прогоняли. Все думали, что я бездомный, хотя так и было.
Да и выглядел я, как настоящий бомж. Мой внешний вид был просто ужасен. Вся моя одежда была грязной, обвисшей и рваной. Волосы были всклоченными, грязными, жирными и неплохо отросли за этот месяц. Так что теперь меня частенько путали с девочкой, ведь я ещё был и очень худеньким. Моё лицо тоже было очень грязным, как и руки, ведь мне приходилось часто лазить по помойкам в поисках какой-нибудь новой одежды или даже еды, а помыться, понятное дело, было негде. Иногда мне везло и у меня получалось зайти в какой-нибудь торговый центр или кафе. А там порой даже получалось попасть в туалет и хоть немного привести себя в порядок, но это у меня получалось не так часто. В основном я даже и не замечал, какой я грязный и как ужасно выгляжу. Мне было просто не до этого. Все мои мысли чуть ли не целыми днями были только о том, как добыть еду, как согреться и где бы переночевать.
Иногда я сидел возле магазинов, собирая милостыню, и у меня получалось собрать немного денег и купить себе горячую булочку или чай. Но очень часто меня прогоняли, чтобы я не распугивал своим внешним видом покупателей. Мне было очень обидно от того, что меня отовсюду гнали, но поделать было нечего. Для того чтобы не умереть с голоду мне приходилось воровать. Я воровал еду из магазинов, тащил деньги из карманов людей или продукты из их сумок. Я знал, что воровать плохо, но по-другому выжить я не мог.
У меня не было ничего! Телефон я выкинул ещё в первый день для того, чтобы у папы не было возможности найти меня, если бы он вообще захотел это сделать. А старенькие часы, которые у меня всегда висели на руке, мне пришлось обменять в ларьке на булочку. Я был очень голоден и еле упросил продавца дать мне булочку за часы. А других вещей у меня не было. Многое осталось дома, и возвращаться туда ради них было бы очень глупо. Поэтому я выживал, как мог. Я даже не знал, ищет меня папа или нет. Никаких объявлений типа: «Пропал мальчик!» с моей фотографией я не видел. Может быть меня искала полиция, но, даже если бы они меня увидели, то вряд ли признали бы во мне того мальчика, каким я раньше был. Конечно, внутри я всё же надеялся, что папа меня ищет, потому что это бы означало, что ему не совсем всё равно на меня. Но в тоже время я не хотел, чтобы он меня нашёл и вернул домой. Я не хотел, чтобы меня снова кто-то постоянно избивал и издевался надо мной. Хоть мне сейчас и было трудновато жить без дома, но зато я был свободен и мог делать всё, что хотел. Ну, насколько это было возможно. Ведь постоянно, когда я приходил ночевать в торговый центр или что-то вроде этого, меня оттуда прогоняли и были редкие случаи, когда меня не замечали, и у меня получалось спокойно поспать. И, видимо, сегодня был не тот случай. Обычно когда такое происходило, мне приходилось идти в какой-нибудь подъезд или на вокзал. В основном я шёл на вокзал, так как там было не так холодно, как во дворе, и оттуда меня практически никогда не прогоняли. А вот из подъездов меня частенько прогоняли недовольные жильцы, если замечали меня. Особенно из хороших домов, где было теплее, чем в более старых домах. И каждый раз, когда меня выгоняли из подъезда, я начинал думать, что в мире нет добрых людей, и доходило до того, что я чуть ли не начинал ненавидеть весь мир, но был один случай, который мне очень хорошо запомнился.
В тот день я в очередной раз зашёл в подъезд многоэтажки и специально поднялся на последний этаж этого дома в надежде, что оттуда меня никто не выгонит. Всё-таки последний этаж и, даже если меня кто-то заметит, то поленится выгонять. На тот момент я очень хотел спать и не спал нормально несколько дней, так как меня постоянно отовсюду выгоняли, и я не мог найти себе нормальное место для сна. Я забился в самый тёмный угол на этом этаже и уже даже начал дремать, как тут услышал голоса и скрежет дверей лифта. Кто-то возвращался домой! Я тут же вжался в угол. Я слышал, что голоса приближаются. Я не хотел, чтобы меня заметили и выгнали отсюда. Здесь было очень тепло и хорошо. Но, как назло, меня заметили практически сразу.
–О! – услышал я удивлённый мужской голос и нерешительно поднял голову на стоящего передо мной мужчину. – Привет, малая, – проговорил он, видимо, перепутав меня с девочкой, и усмехнулся. – А ты ещё, что тут делаешь? – но я не мог выдавить ни слова, потому что меня тут же начало трясти от страха, что меня сейчас снова выгонят на улицу. Видимо, мои глаза передавали такой ужас и страх, что мужчина присел передо мной на корточки и сказал: – Да не бойся ты! Я тебя не обижу. Как тебя зовут, девочка?
–Да что ты к ней пристал? – услышал я звонкий женский голос и увидел женщину, которая стояла неподалеку и внимательно за всем наблюдала. – Видишь же, что она тебя боится!
–Я мальчик, – смог выдавить из себя я, чем очень обрадовал мужчину.
–О, мальчишка, – удивился и в тоже время обрадовался незнакомец и обернулся на свою спутницу. – Он мальчик! – та лишь сделала безразличное лицо и недовольно тряхнула головой, скорее всего, желая поскорее зайти в квартиру. Но мужчина уходить не собирался. – Так что же ты тут делаешь? Почему ты не дома?
–У меня нет дома, – отрезал я. Ведь у меня и правда теперь не было дома, да можно сказать, что у меня и раньше его не было. Едва ли можно назвать домом такое место, где тебя никто никогда не ждёт, и относятся к тебе, как к какой-то ненужной собаке.
–Тебя что выгнали? – ещё больше удивился мужчина.
–Что-то вроде этого, – пожал я плечами, не желая вдаваться в подробности. Да мне и не особо хотелось всё рассказывать незнакомому человеку.
–Очень сожалею тебе, парень, – хлопнул меня по плечу мужчина и поднялся на ноги. – Ты наверно голодный? Пойдём ко мне.
–Нет, – покачал я головой. Заходить к кому-то домой мне было страшно. А вдруг он меня ещё решит сдать полиции? Конечно, казался он очень добродушным, но мало ли что у него может быть в голове. – Спасибо, не надо! – добавил я, немного помолчав.
–Не доверяешь мне? – тут же понял в чём дело мужчина, и на его лице появилась лёгкая улыбка. – Ну, и правильно! Молодчина! – и с этими словами он развернулся и ушёл в квартиру вместе со своей спутницей.
Как только он ушёл, сразу стало тихо. Я минут пять смотрел на дверь, за которой исчез мужчина, боясь, что он сейчас вернётся и решит меня прогнать. В голове я прокручивал разговор с ним. Время шло, а дверь никак не открывалась. Я с облегчением вздохнул, решив, что это просто очень добрый человек, которому я никак не мешаю, и выгонять на этот раз меня никто не станет, и уже хотел продолжить спать, как тут чья-то дверь снова громко щёлкнула. Это был снова тот мужчина. Он, не смотря на то, что я отказался зайти к нему домой, всё же решил мне вынести вкусные пирожки с мясом. Этот человек был единственный, кто отнёсся ко мне так по-доброму, и он мне очень хорошо запомнился. Больше таких людей, как он, я не встречал. Либо он был сам по себе таким добрым, либо в его жизни случилось что-то подобное, и из-за этого он стал относиться к бездомным подобным образом. В любом случае я был ему очень благодарен за эту небольшую помощь. Благодаря этому случаю я был уверен, что не все люди такие плохие и злые, и всё-таки есть в мире ещё добрые люди, хоть их и очень мало. И я старался верить, что когда-нибудь ещё раз встречу добрых людей. Но сегодня, видимо, мне просто не везло, потому что мало того, что меня прогнали из торгового центра, так ещё сегодня днём меня три раза отгоняли от магазинов и чуть не запалили, когда я воровал еду. Сегодня определённо мне не светило встретить доброго человека, который мне поможет.
Время уже было позднее и мне ничего другого не оставалось, как только пойти на вокзал. Все уже, скорее всего, были дома, и шанс, что у меня получится проскочить за жильцом в какой-нибудь подъезд, был очень мал, а мне очень хотелось поспать и немного отдохнуть. Завтра меня наверно, как всегда, ждал очередной тяжёлый денёк, и я должен был быть к нему готовым. До вокзала я дошёл достаточно быстро и, не желая и тут привлекать чужое внимание, забрался в самое неприметное и тёмное место. Свернувшись калачиком, я закрыл глаза. Усталость быстро взяла своё и уже через пять минут я мирно спал.
Проснулся я уже утром от громкого шума. Открыв глаза, я без особого труда понял, сколько сейчас времени. Было уже восемь часов утра, и понял я это по огромным часам, висящим на вокзале. Поэтому я в основном и предпочитал ночевать на вокзале, если в других местах не получалось найти ночлег. Хотя бы тут, проснувшись, я сразу мог узнать, сколько времени. Народу уже на вокзале было достаточно много, и я понял, что мне пора уходить отсюда. Все толкались, спешили на работу и громко переговаривались друг с другом. Некоторые не церемонились и буквально орали на весь вокзал, зовя кого-то и что-то вещая.
