Текст книги "Высекательница Искр"

Автор книги: Светлана Коппел-Ковтун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Фонарик

– Фавьё-фавьё-фавьё!

Нервный крик попугая напряг и без того напряжённые нервы. Наверное, он хочет что-то сказать, а слов подходящих не находит. Так и я: высекла невероятно красивую искру, а понять до конца её не в силах.

Люди-луны и люди-солнца (такая – искра!)… Отличить их друг от друга совсем несложно. Отражённым светом никого не согреешь, он лишь слепит глаза безжизненным блеском.

Прежде чем уснуть, я всегда размышляю. На границе сна в голову приходят удивительные мысли, похожие на искры. А когда смотришь на небо, на звезды – пристально-пристально, может даже закружиться голова…

Звёзды, наверное, – те же искры. Множество искр! Чья-то щедрая рука засеяла ими космос, чтобы было красиво, чтобы и во мраке ночи человек мог утешиться светом. Ведь он, маленькая искорка, нуждается в постоянной подпитке, чтобы не погаснуть.

Да, удивительные тайны, которые раньше открывались только взору Высекательницы, теперь толпятся и в моём воображении. Но рядом нет никого, кто видит мир таким же.

– Фавьё-фавьё-фавьё! – снова завёлся попугай.

Теперь я понимаю, почему Высекательница постоянно дурачится, словно ребёнок. Невыносимое одиночество, наверное, томит и её сердце. Она играет, чтобы не умереть от скуки и тоски. Раньше я не понимала этого – у меня же не было своего фонарика…

Боже мой, какой глупой я была! Не верила, что Высекательница может меня оставить – просто так, без всяких причин. Но причина есть! Высекательница всегда со мной, потому что теперь я сама – Высекательница.

Вот он – мой фонарик. Невинно лежит на подоконнике. Странно, что с этой штукой на голове человек начинает видеть всё иначе.

Хотя, мой фонарик всё же отличается от фонарика Высекательницы: он – мой, а не чужой. А знаешь, дорогой читатель, что это значит? Лишь то, что и без фонарика высекатель видит всё так же. Фонарик – лишь игрушка, хотя необходимая для тех, кто не является высекателем. Когда мы собирали миры, сказочница одалживала мне свой фонарик: ей самой, как и мне сейчас, в нём не было нужды. Получается, что она всегда носила фонарик только ради других? Спросить бы её об этом. Так ведь не скажет, даже если мы увидимся…

– Почему же не скажу? – голос, раздавшийся из-за шкафа, меня испугал.

– Фафьё-фавьё-фавьё!

– Высекательница?!

В мгновение я вскочила с постели. Мы обнялись и молча стояли несколько минут, не в силах произнести даже слово.

– Знаешь, – сказала Высекательница, – когда люди попадают в луч сказочного фонарика, они на время словно преображаются. Это так красиво, что хочется смотреть снова и снова. Так что будь с ним поосторожнее!

Мы присели на кровать, ведь я собиралась ложиться спать. Могло бы показаться, что Высекательница – всего лишь долгожданное привидение, сон наяву. Но это был не сон.

– Я пришла, чтобы ты могла спросить меня о чём захочешь. Но вопрос может быть только один.

– Почему один? – почти захныкала я. – Мы так давно не виделись. У меня сотни вопросов!

– Придётся выбрать из сотни один или же свести все вопросы к одному, – подмигнула старушка.

– Ну, почему всегда, когда вы появляетесь, я начинаю нервничать? Я так ждала вашего прихода, и вот…

– Потому что у тебя слишком много вопросов. Ты рассеиваешься, растрачиваешься по пустякам и злишься, что я отказываюсь подчиняться твоей суете.

– Фавьё-фавьё-фавьё!

Мне стало неловко.

– Кстати, – продолжала Высекательница, – ты слышала о карликах из Фиолетовой страны? Они украли одно из зеркал, через которое мы смотрим на Полотно Жизни.

– Зачем?

– Говорят, чтобы разбить его, а потом повредить Полотно Жизни или похитить какой-то его фрагмент… Кто может знать об этом?

– Но зачем?

– Чтобы властвовать над людьми. В принципе, ничего нового, только раньше никто не покушался на Полотно Жизни.

Я не знала, что ответить и, немного смущаясь, пригласила Высекательницу выпить по чашке чаю или кофе, на её усмотрение.

– Если у тебя нет птичьего молока, то я вряд ли приму твоё предложение.

– Есть! Есть! – обрадовалась я.

– Тогда пьём птичье молоко? – лукаво спросила сказочница.

На что я погрозила ей пальцем, давая понять, что я уже не та глупенькая девочка, которую можно обвести вокруг него.

Мы пили чай с конфетами, которые оказались у меня совершенно случайно (обычно я покупаю фундук в шоколаде). Это маленькое совпадение меня развеселило.

– Люблю приятные совпадения! – словно читая мои мысли, сказала Высекательница. – Случайности и совпадения – самые точные вещи на свете. Своим умом никто и никогда не смог бы организовать такую связь между событиями, вещами и людьми: многоуровневую, последовательную связь, которая формируется сама собой. Так и Полотно Жизни плетётся, по сути, само, из случайных неслучайностей или неслучайных случайностей.

– Фавьё-фавьё-фавьё!

Высекательница озорно хихикнула. Я не сказала в ответ ни слова, ибо не вполне понимала, о чём она говорит. Но где-то глубоко внутри я знала всё – мне так казалось, по крайней мере.

– Ну, у тебя есть вопрос ко мне? – вкрадчиво спросила сказочница.

– Как происходит высекание искр?

– Ого! – взвизгнула Высекательница. – Понятия не имею! Думаешь, высекатели высекают искры каким-то особым способом? Ничего подобного! Когда ты идёшь по просёлочной дороге, и ветер обдувает тебе лицо, – не ты же сама производишь этот ветер! Если твой глаз видит лес, радугу в небе – ты же не видишь, как он видит: не ты им управляешь, не ты автор своего видения! Ты – лишь препятствие на пути света, на пути ветра… Ты – сопротивление. Столкновение тебя с ними рождает переживание, а переживание рождает путь. Но посмотри, что это значит! Ты – не пустое место, сквозь которое можно пройти как через не существующее! Жизнь прикасается к тебе, и ты отвечаешь ей. Вы даже можете поболтать, сидя на краю обрыва.

Я по-прежнему ничего не понимала, но призрачно угадывала нечто знакомое в непонятных словах сказочницы. Я боялась даже дышать, чтобы не помешать движению её мыслей, и потому сидела, затаив дыхание. Видя, что я не собираюсь вставить словечко, Высекательница продолжила:

– Каждая новая встреча дарит высекателю возможность. Без встреч, без движения искр не будет. Высекатели словно сделаны из вещества, способного воспламеняться от соприкосновения с жизнью, с людьми, с вещами. Они видят свет жизни и умеют извлекать его отовсюду, но как именно, никто не знает. Я иногда чувствую себя бенгальским огоньком, который никогда не гаснет…

Глаза Высекательницы засветились.

– Не понимаю, – сказала я. – Выходит, что высекателем нельзя стать, им можно только родиться. Но я же – стала?!

– Сначала мы с тобой собирали искры – помнишь? Каждый высекатель должен насобирать определённое количество искр, чтобы разогреть свой внутренний свет и зажечь фонарик внутри себя. Свет разлит по всему миру, но видят его лишь немногие. А высекатели ещё и накапливают его в себе, собирая искры.

– Вы знали, что я тоже стану высекательницей?

– Это уже второй вопрос! Но, так и быть, я намекну тебе на ответ: наверняка никто ничего не знает и знать не может!

И Высекательница растаяла в воздухе. Я растерялась, разволновалась. Всегда я оказывалась не готовой к её приходам и уходам. Она была суммой неожиданности с непредсказуемостью и всегда заставала меня врасплох.

Ну, вот она снова исчезла… На её месте, рядом со мной, оказался маленький фарфоровый колокольчик. А под ним – записка: «Ни в коем случае не звони!». А под этой запиской – другая: «Звони, если тебе будут нужны мои искры!». А под этой – ещё одна записка: «Полотно Жизни устроит нашу новую встречу».

Всё не то, не то…

– Фативьё! Фативьё!

Сердце моё искало чего-то иного, более тёплого и свободного. И тогда я заметила, что последняя записка – не последняя. Под ней обнаружилась ещё одна. Я её не сразу заметила, потому что листочки склеились. Отделив их один от другого, я нашла пустой, совершенно чистый лист бумаги.

Что бы это значило? – думала я. И не понимала, не находила ответа. В любом случае это была дверь – выход из замкнутого пространства необходимостей. Это был шанс на встречу вне всяких рамок. Именно его я посчитала настоящим посланием от Высекательницы. Быть может, когда-нибудь я сама напишу на чистом листе нужные слова. Когда придёт время…

Приложение 1
Живая психология

«Высекательница Искр» глазами психолога

«Человек искренен тогда, когда он носит в себе центральный огонь, от которого разливается свет и из которого летят во все стороны искры» – эти слова И. Ильина («Поющее сердце») как нельзя лучше описывают явление, которому посвящена сказка-притча «Высекательница Искр». А ещё, искры сродни эпифаниям Иманта Зиедониса, о которых он говорил так: «Эпифании – это небольшие импульсы, крохотные вспышки, чей свет с необычайной яркостью выхватывает из темноты отдельные моменты жизни <…> У каждого дня – своя вспышка, своё озаренье…».

Дуговая растяжка, искра, молния – творческие люди по-разному говорят об одном и том же феномене, без которого невозможно представить жизнь художника, мыслителя, поэта. Наверное, чтобы верно понять рассматриваемую сказку Светланы Коппел-Ковтун, следует прочесть и её эссе «Про молнию, дырку на плоскости и ярлыки». Но только после сказки, чтобы не обкрадывать себя как читателя.

Мы же попробуем взглянуть на это произведение глазами психолога, постараемся разглядеть некоторые особенности созданных автором образов. Интересно, что через эти сказки и сама психология становится живой и настоящей, преображается, отметая всякую умозрительность.

Собственно сказочная повесть «Высекательница Искр» состоит из семи сказок, каждая из которых является и самодостаточным произведением, и, в то же время, связана повествованием о приключениях героини – девочки или, скорее, юной девушки, подружившейся с необычной старушкой, собирающей искры-сказки-молнии.

Почему выбран жанр сказки-притчи? Вероятно, потому, что испокон веков людям свойственно передавать свои знания, мудрость, культурное наследие, традиции в притчах, мифах, сказках, легендах. Христос также говорил с народом притчами, приоткрывая таким образом сокровенные тайны Царствия Небесного.

Оказывается, символы, которыми пронизана любая сказка, в своей многоуровневой целостности представляют тот важный инструмент, при помощи которого человек ведёт свой внутренний диалог. И те символы, которые в данный момент особенно созвучны с бессознательным, с «Духовным Я» человека, начинают резонировать, отвечать на множество внутренних вопросов. Человек присоединяется к некоему фундаментальному архетипу, и таким образом неповторимость человека, его индивидуальность получает те необходимые знания, ответы, которые согласуются с его внутренними духовными потребностями. «Всё свершившееся обогащается чувством, всё свершившееся обогащается значением. Всё обращается в символ или притчу» (Поль Клодель).

Французский психолог Мария-Луиза фон Франц так говорит о символичности в сказках, о сущности самой сказки и её значении: «Волшебная сказка сама и является своим лучшим объяснением, а её значение заключено во всей той совокупности мотивов, которые объединены ходом развития сказки. Выражаясь метафорически, бессознательное находится в таком же положении, как и человек, увидевший или испытавший нечто необычное и желающий поделиться своими впечатлениями с другими людьми. Но так как то, с чем он столкнулся, никогда ещё не было сформулировано с помощью понятий, ему не хватает средств для того, чтобы выразить это. В подобной ситуации человек обычно предпринимает многократные попытки объяснить случившееся. Пытаясь вызвать у слушателей ответную реакцию, он интуитивно использует аналогии с уже известными фактами, дополняет и развивает свою точку зрения до тех пор, пока не убедится в том, что его поняли правильно. Исходя из вышесказанного, можно предположить, что любая волшебная сказка является относительно закрытой системой, выражающей некое сущностное психологическое значение, содержащееся в ряде сменяющих друг друга символических картин и событий, посредством которых оно и может быть раскрыто».

Сказка-притча «Высекательница Искр» уникальна тем, что символы, представленные в её главах, имеют глубокий духовный смысл. Читая, погружаешься в глубинную сферу внутренних переживаний и невольно начинаешь исследовать неизведанные уголки собственной души. С первых фраз чувствуется, как происходит внутренний диалог «Наличного Я» и «Внутреннего Я». Насыщенность образов не утомляет, а, напротив, позитивно настраивает и ведёт к поиску ответов на множество внутренних вопросов.

В «Духовном Я» выделяют два начала: «Нравственную интуицию» и «Творческую интуицию». Высекательница Искр – это образ «Духовного Я», главенствующего над «Наличным Я». Высекательница по-настоящему следует за голосом Вечности, она сама как бы являет собой отголосок Вечности, так как Вечность постоянно звучит в ней. Высекательница занята самым важным делом жизни – высеканием и собиранием искр, которые и являются образом «творческой интуиции».

В связи с этим интересны образы трех писателей, которые символизируют разные подходы к творческому труду. Настоящее творчество, оказывается, напрямую связано с высеканием искр – т. е. с откровением. Искры являются результатом взаимодействия высекателя с Реальностью. Надо сказать, что прежде чем «Творческая интуиция» станет доминирующей в человеке, необходимо преодолеть барьер «Эгоистичного Я». Ведь настоящее творчество не может сочетаться с эгоизмом, с так называемой направленностью на себя. В этом как раз и заключалась проблема третьего и первого писателей, которые тщетно пытались создать настоящий творческий мир для читателей.

Фонарик – образ «Нравственной интуиции», но люди, которые живут «по совести», могут спокойно обходиться и без этого дополнительного атрибута, ведь нравственность составляет основу их жизни, такие люди руководимы «Духовным Я».

Очень хорошо в сказке «Собирательница Миров» отображается слияние двух миров воедино в семейной жизни. Женщина по сути своей является хранительницей семейного очага, и в слове «хранительница» содержится очень много составляющих – это и созидание, и возрождение, и забота, и участие. Протоиерей Олег Стеняев хорошо заметил, что фраза из Библии «Создал Бог помощницу Адаму» означает буквально следующее: «Создал Бог помощницу Адаму, соответствующую его проблемам»! Это очень важное дополнение, ведь в сказке как раз это наглядно отображено – другая бы женщина и часа не выдержала в гневном мире такого мужчины, а женщина, созидающая свой «райский уголок», не только терпит, но всячески пытается спасти их мир. Также верно и то, что каждый из нас, сталкиваясь в жизни, пусть даже случайно, с кем бы то ни было, оставляет свой след – пусть маленький, но кусочек своего сердца, если эта встреча была встречей, а не столкновением…

Город Кривых Дорог – некое подобие ада. Чтобы попасть в него, надо слегка отклониться от верного пути: совсем на чуть-чуть, потом ещё и ещё… И всё меняется, человеку-гордецу, по сути потерявшемуся человеку, уже ничего не надо, кроме собственной змеи, которую он кормит и холит. Другие люди видятся уже не более чем потенциальными кормильцами для змеи. И заметьте, даже у Высекательницы Искр в этом адском месте обнаруживается такая змея, только она подчинена её власти, лишена возможности манипулировать человеком и влиять на него.

Образ змеечеловеков показателен и тем, что людям свойственно объединяться по принципу подобия. По страстям примыкают друг к другу и сталкиваются с изъяном, подобным собственному. И тут же очень точно символизирует образ «подпитки страстей, греховных привычек» – они сами себя подпитывают и этим живут.

Глава «В Долине Драконов» – о бессознательном. Автор так говорит о своих драконах: «Попрошу моих драконов не путать с моими змеями! Мои драконы – это порождения первичного хаоса, это бессознательное и подсознательное, это земля, в которую вбрасывается и семя Христово». Ключевые слова этой главы принадлежат Высекательнице: «Наши драконы подружились, а знакомство драконами – самое трудное испытание. Ты умеешь дружить драконами?».

Православный психолог Анастасия Бондарук так сказала об этой главе и драконах: «Смысл метафор ясный и прозрачный. Драконы меряются силами хвостов. Это – конкуренция, проверка на равенство. Я помню, как один ученик в школе, где я была учительницей, пел: „Только дружба начинается с драки“. Мой дракон – это и я, и не я. Часто наши внутренние силы, страсти, желания – не ведомы нам самим, часто мы попадаем под их влияние неосознанно. Всё это о „Я“ и „Не Я“. Вообще, задача отличения „Я“ от „Не Я“ – одна из основных в психотерапии».

В образе драконов можно увидеть ту часть бессознательного, которая есть в каждом человеке, но тщательно маскируется. В бессознательное обычно вытесняется внутренний спор, конфликт, противоречия – «Наличное Я» вступает в борьбу (невидимую) со своим «Духовным Я». По сути, если встречаются два человека, угнетённые неразрешёнными внутренними конфликтами, то такие люди не могут создать прочный дружеский (или даже семейный) союз.

Образ Галереи – это образ Проекции. Каждый из нас склонен проецировать свои проблемы на других. И очень ярко это демонстрирует кусочек из сказки, где «женщина видит в героине сказки только курицу и потому считает, что героиня думает, как курица». Безусловно – это яркий пример проекции, когда сама женщина видит в других свое, наиболее остро выделяющееся негативное проявление «Я наличного». Советский учёный Ухтомский называл это состояние «Доминантой на Двойнике». Двойник не даёт человеку увидеть себя подлинного, а также закрывает глаза на других людей. Научиться различать в других свою проекцию – очень трудная задача, но вполне посильная, иначе мы не могли бы меняться.

Фантики – это шаблонный стиль жизни – «как все». Управляемое человеческое сознание – самое сильное оружие, а потому является целью врага. Важно то, что человек, попавший под «массовое расщепление разума», уже не может видеть мир цельным, он видит только фрагментарно и узкозрительно воспринимает каждый этап в своей жизни и жизни окружающих. Такие люди не могут адекватно оценивать себя и других, а также их конформность всегда на руку тем, кто стоит выше по социальной лестнице. Высокая потребность в одобрении окружающих является одной из главных причин, на которой основано шаблонное поведение. В определённых референтных кругах такие люди склонны менять поведение в угоду другим, «помогая» тем самым «любить» себя.

Наконец, Фонарик – это прожектор, высвечивающий внутренние проблемы. Но для тех, кто уже довольно долго занят изменением себя-внутреннего, «фонарик» становится только лишь средством помощи ближнему. Высекательница появляется спонтанно и так же спонтанно исчезает. Так действует в нас творческая и нравственная интуиция, потому что мы, к сожалению, очень подвержены воздействию на нас социума, окружающей обстановки и прочих внешних атрибутов жизни. Каждое появление Высекательницы для главной героини – праздник, откровение, радость. Жажда беспрерывного потока в диалоге между «Духовным Я» и «Наличным Я» и составляет тот главный смысл, без которого невозможен внутренний духовный труд каждого из нас.

Симпатичен и финал этой сказки. Он – как открытая дверь: «Я нашла пустой – совершенно чистый лист бумаги. Что бы это значило? <…> Это был шанс на встречу вне всяких рамок. Именно его я посчитала настоящим посланием от Высекательницы. Быть может, когда-нибудь я сама напишу на чистом листе нужные слова. Когда придёт время…»

Перед читателем как бы оказывается этот чистый лист бумаги, на котором ему предстоит написать свои – именно свои! – слова, которые родятся, как искры. Не случайно вся последняя сказка окаймляется попугайскими криками, которые, по-видимому, символизируют бессмысленность повторения чужих слов. Таким образом, читателю предлагается написать свою сказку-быль про искры и искренность, которую каждый из нас пишет не как текст, но как жизнь.

Бобровских Татьяна Викторовна, православный психолог.

Торонто, Канада

Приложение 2
Вразумление

Литературные заметки о книге Светланы Коппел-Ковтун «Высекательница Искр»

 
Светочи – веточки,
Вечности весточки,
Лучики горнего,
Радуги дольнего,
Вы для меня —
Голоса Вездесущего,
Вы для Него —
Высекатели сущего.
Всюду, всегда
Вы дарители света
И возжигатели
Сердца в поэтах.
 

С. Коппел-Ковтун

Жизнь! Как прожить её светло и радостно? Как съесть этот подаренный Небом «бублик» в согласии с миром и собой? Как прийти на встречу реальности и вечности с той чистотой, которая даётся нам при рождении? Как не очутиться на «кривой стезе», превращаясь в её заложника, не одеться в облачения эгоиста, гордеца, из груди которого выползает «змея самости»? Наконец, как добиться умения зажигать сердца других людей словом, постичь науку «высечения искр» жизни из неё самой? Как не стать писателем, который не в состоянии «выдуть собственную планету» или знающим, но не чувствующим, нарочито придумывающим жизнь?

Обо всём этом идёт речь в книге православного литератора Светланы Коппел-Ковтун «Высекательница Искр».

После её прочтения в одночасье приходят на ум мудрые слова Амвросия Оптинского: «Воли человека и сам Господь не понуждает, хотя многими способами и вразумляет».

Думаю, что творчество Светланы Коппел-Ковтун, как и эти строки о нём, также являются своего рода скромным «вразумлением», вбрасывающим «семя Евангелия» о добре и зле в людские сердца. Возможно, потому, что, говоря словами прп. Макария Египетского, «христианство не есть что-нибудь маловажное. Тайна христианства необычайна для мира сего». И ещё потому, что православие сильно неподдельной нравственностью, любовью к человеку и его творческим талантам. Они не только не обошли Светлану Коппел-Ковтун стороной, но и являются свидетельством её действительно Божьего дара уметь, по Священному Писанию, «бездна бездну призывать» («Бездна бездну призывает во гласе хлябий твоих: вся высоты твоя и волны твоя на мне преидоша»), то есть, безднами человеческой души призывать бездну Бога.

Это и есть философский лейтмотив рассматриваемой книги «Высекательница Искр», в которой философствование, как замечал И. Ильин, как и всякая познавательная практика, есть проявление не внешнего умения или делания, а «внутреннего; то есть, творческая жизнь души».

Свидетельства этой «жизни души» автора и демонстрирует указанный сборник. В него вошли семь повествований о приключениях мудрой старушки и взрослеющей, любопытной девочки. И «Высекательница Искр», и «Собирательница Миров», и «Город Кривых Дорог», «В Долине Драконов», «В Галерее Высекательницы», «Фантики» и «Фонарик», – все в отдельности – самодостаточные произведения, и вместе с тем едины, ибо их сюжеты построены на приключениях одних и тех же главных героев, а также на нравственной проблематике.

Православный психолог из Канады Татьяна Бобровских в своём профессиональном отзыве на книгу даже назвала эту работу повестью. Автор же обозначила её жанр как сказку-притчу.

Да, это произведение приближается к её классическому жанровому образцу, однако оно осовременено тем, что стратегия притчи здесь присутствует на уровне элементов содержательной формы (фабулы, системы персонажей, предметного мира).

Не удивительно и использование сказочного временно-пространственного фона. Ведь о своей любви к сказкам, этим организующим текст формам, автор уже давно сказала: «Люблю я сказки, притчи и всякие сюрные штучки, так оно само собой получается. Хочется ведь передать своё видение мира, своё понимание, а оно у меня довольно сложное и многослойное. Прямолинейность всё дальше и дальше отходит от меня, а я – от неё».

С одной стороны, сказки, легенды заняли довольно значимое место в творчестве автора. Она осознаёт, что они – это дополнительные каналы информации, которые выбирают русло внерационального воздействия на её читателей и слушателей.

Мы привыкли считать, что сказки создаются в основном для детей. Есть такие и у Светланы Коппел-Ковтун. Более того, она даже в таком же сказочном игривом духе раскрывает секреты их создания. «Знаете ли, ребятки, откуда сказки берутся? Правильно, их рассказывают сказочники. А сами сказочники где берут сказки, знаете? Да на огороде, конечно! У каждого сказочника есть такой чудо-огород: у кого побольше, у кого поменьше. На нём и растут сказки – как морковка или репка. А Сказочник только хвостики их видит поначалу, сам наверняка не знает, какой урожай собирать будет. Когда же приходит время появиться новой сказочке, Сказочник выходит в огород и выбирает самую вызревшую сказку. А бывает и так, что пошёл за одной, да другую вытащил, как репку.

И вот ухватится Сказочник за хвостик сказки и давай тянуть её: тянет – потянет, а вытащить не может. Но не сдаётся! Иногда всю ночь трудится, только бы к утру успеть, чтобы потом за день вычистить и приукрасить сказку да вечером деткам рассказать. Нелёгкая это работа – сказки из огорода сказочного выдёргивать».

А вот в книге «Высекательница Искр» речь идёт о сказке всё же для взрослых: уж слишком глубоки её философско-нравственная иносказательность и мировоззренческая наполненность.

Она, как и подобает, насыщена яркими, динамичными, не избитыми, ёмкими художественными образами, предметными и живыми, каждый из которых во многом аллегоричен. Такие сказки с притчевой многоаспектной иносказательностью относятся к православной христианской традиции, они ценны тем, что воспитывают в людях самые главные качества: доброту, терпение, смирение и мудрость.

Стилистически изложение выглядит простым и доступным. Однако, это только на поверхности этот сказ – тот или иной литературный жанр. На самом же деле, внутри каждой сказочной истории содержится тайна постижения определённой жизненной истины.

Так что за лёгкостью и кажущейся простотой повествований ощутимо проступает правда о целях и смысле жизни, что, безусловно, негласно взывает читателя встать на путь спасения и благочестия, постижения христианской мудрости. Ведь именно её людям очень часто не хватает, поэтому и Библия наставляет: «главное – мудрость: приобретай мудрость, и всем имением твоим приобретай разум».

Создавая свои сюжеты, памятуя о народной мудрости, автора, конечно же, не устраивал только лишь сказочный жанр. Используя такие его особенности, как загадочность, таинственность, иносказательность, необычность ситуаций и явлений, С. Коппел-Ковтун позаботилась о смысловой нравственной нагрузке текстов, именно поэтому и использовала сказку в единении с притчей, понимая, что это также незримый путь к озарению.

С учётом христианской морально-этической направленности содержания такой подход к жанровому определению этого произведения методологически оказался оправданным.

Вместе с тем обращает на себя внимание ещё одна характерная особенность работы. Во-первых, по словам автора, «сказки Высекательницы – не выдуманные, а самые настоящие». То есть, надо полагать реальные, в том смысле, что списаны как бы с самой себя, не иначе. Тем более, что повествование ведётся от первого лица. В нём предстаёт духовный мир предельной реальности и подлинного бытия.

Во-вторых, считает она, «именно сказка или притча даёт возможность выразить законы непостижимой уму духовной реальности, которую мы видим, согласно Евангелию, как сквозь тусклое стекло. Не зря же Христос говорил с людьми притчами». Не зря, ибо это мудрость многих поколений, хранящаяся в их памяти и сердце. Именно оно, «этот малый сосуд», говоря словами прп. Макария Египетского, эмоционально хранит очень многое, «там есть всё»… И это «всё», как проекция, в той или иной мере, присутствует в книге Светланы Коппел-Ковтун. Для её героинь важен сущностный бытийный мир человека, а в нём – свет Истины, свет Веры, свет Надежды и Любви.

Вот поэтому, говоря о жанре, рассматриваемую сказку можно обозначить как сказочную мировоззренческую притчу. Ибо в ней господствуют взгляды всеобщего характера на мир и человека, самобытные собирательные образы персонажей, поднимаются проблемы смысла бытия всего сущего на Земле. Персонажи у сказительницы – носители определённых мировоззренческих установок, отвлечённые от конкретики субъекты нравственно-религиозного выбора.

Мне могут возразить, мол, в тексте нет явных назидательных религиозных поучений. Так на то и использована многоплановость, многослойность мыслеформ, спрятанных в ёмких собирательных образах и метафорах, содержащих в себе самобытный нравственный магнетизм.

Ими являются и сами названия рассказанных историй. Особо хочется отметить образ Высекательницы Искр, являющийся безусловной авторской находкой, который со временем, по моему предположению, приобретёт элементы классики и непреходящую значимость.

Приключения Высекательницы и девочки хорошо запоминаются и благодаря необычным сюжетам, и неожиданным вопросам, и ещё более неожиданным ответам.

В каждой истории заложена своя определённая правда (в «Высекательнице Искр» – о «высечении» знаний жизни, бытия всего сущего), свой урок (в «Собирательнице миров» – о смирении и терпении в пользу единения миров, самопожервовании ради другого), маленький или большой закон мира, в котором мы живём (в «Фантиках», «Фонарике», в «Долине Драконов»). У нас словно спрашивают, понимаем ли мы, что происходит с каждым из нас?

Такая особенность слова, обращённого к человеку, очень важна. Ведь прав был свт. Григорий Богослов, утверждающий, что важно не столько понять, сколько покаяться, примерить прочитанное на себя, истолковать свою жизнь по-новому. Правда, это касалось текстов Священного Писания. Но, вероятно, не предосудительно эти слова применить и к сказанию Светланы Коппел-Ковтун.

Есть в рассказанных сюжетах и немало порицаний, осуждений, неприятия мирской неряшливости, разных пороков, вроде пьянства или жадности, корысти, лени; присутствует также и лёгкая, но заметная, ирония над человеческой гордыней и страстями. На примере «змеечеловеков» («Город Кривых Дорог») автор показывает, что люди, сбившиеся с правильного пути, как писал И. Ильин, «поддавшиеся этой стихии, теряют духовность, любовь и совесть; в них начинается разложение и разнуздание, они предаются сознательной порочности и жажде разрушения; кончают вызывающим кощунством и человекомучительством».

И по словам автора, «сопряжённость с ними – для порядочного человека – настоящая пытка… Это скучные, „торгующие“ скучными вещами люди. Я имею в виду тщеславие, корыстолюбие, самолюбие, чванство и прочие „прелести“ тщетного существования. То есть – люди без высоких устремлений и порывов, движущей силой которых является лишь нечто низменное».