Текст книги "Леди Брэдфорд-Холла (СИ)"
Автор книги: Светлана Казакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Леди Брэдфорд-Холла
Светлана Казакова
Старый дилижанс уже почти привычно подпрыгивал на ухабах просёлочной дороги и вот-вот должен был добраться до места назначения моего первого самостоятельного дальнего путешествия. От осознания этого становилось не по себе. Я тревожилась о том, смогу ли жить в незнакомом месте, понравлюсь ли нанимательнице, буду ли справляться со своими обязанностями. На предыдущей станции я купила немного еды, но от волнения кусок не лез в горло. Сидящие же напротив люди – семья с двумя детьми лет четырнадцати и шестнадцати – беспрерывно жевали, переговаривались и посмеивались, что заставляло меня постыдно завидовать их беззаботности. Казалось, даже неудобство долгой дороги не испортило им настроения. Стараясь не глазеть на них, я то рассматривала ничем не примечательную карету, то пыталась читать, то выглядывала в окно, за которым расстилались незнакомые пейзажи.
Когда глава семейства громко пожурил за что-то старшую дочь, я вспомнила своего отца. Он почти никогда не ругал меня и всегда говорил, что я похожа на него, а, значит, нельзя отчитывать меня за унаследованные недостатки. К тому же, его звали Джорджем, а меня Джорджиной. Джорджина Гарднер – таково моё имя.
Будучи единственной дочерью небогатого сельского викария, я знала, что судьба моя незавидна. Едва ли я смогла бы выйти замуж, не имея приданого, а поэтому оставалось рассчитывать только на себя. Именно поэтому отец в надежде, что образование поможет мне в будущем не нуждаться, подыскал пансион, в котором, как вскоре выяснилось, готовили будущих гувернанток и компаньонок. Именно такой путь меня ждал. Самостоятельно зарабатывать себе на кусок хлеба и занимать место немногим выше, чем у прислуги.
Наша жизнь с отцом протекала просто и скромно, и лишь два происшествия омрачало её. Первое из них было смертью от чахотки матери, которую я почти не помнила. Второе же случилось позже, когда мне было пять лет. Отца тогда вызвали в особняк богатого человека, желающего наложить на себя руки. Домочадцы надеялись, что беседа со священником поможет прояснить его сознание и заставит отказаться от этого намерения. Чтобы я не оставалась дома одна в тот вечер, отец взял меня с собой. Когда мы приехали, мужчина успел куда-то подеваться, и все были заняты тем, что искали его по всему особняку. Отец присоединился к поискам. Я в этой кутерьме оказалась предоставлена сама себе, и так вышло, что именно я нашла хозяина дома. Но было уже поздно.
Приглашённый позже врач сказал, что увиденное будто стёрлось из моей памяти, чтобы не омрачать дальнейшую жизнь пугающими воспоминаниями. Поэтому я и не помнила о том, как на мой крик прибежали люди, как начался дождь, как мы с отцом возвращались домой. Но кое-что я всё же не забыла. Ещё долго, закрывая глаза, я видела безжизненно повисшую между перилами балкона руку с закатанным до локтя рукавом. Тогда мне подумалось, что капающая с неё кровь может попасть на голову того, кто окажется внизу.
В моей памяти до сих пор оставалось чёрное пятно, а постепенно я и вовсе оставила попытки прояснить её. Появлялись другие впечатления, жизнь продолжалась, и на смену прошедшим приходили новые дни. В том злосчастном особняке поселилась другая семья. Я подросла, уехала в пансион, где мне пришлось в компании других девочек изучать иностранные языки, музыку, историю, географию, арифметику и другие предметы, писать эссе и постигать тонкости хороших манер. После уроков, оставшись в спальнях, мы обсуждали своё будущее и временами позволяли себе мечтать о том, что оно сложится совсем не так, как нам о том твердили преподавательницы и воспитательницы пансиона.
Отца не стало через несколько месяцев после того, как я приехала, окончив учёбу. Он будто ждал моего возвращения, чтобы попрощаться и ещё немного побыть со мной. После похорон мне разрешили некоторое время пожить в доме до приезда нового викария, которому был передан приход. Я должна была собрать вещи, подготовиться к переезду и навсегда покинуть место, где родилась и выросла. Близких родственников, готовых меня приютить, не оказалось, поэтому я решила уехать в Лондон и на первое время поселилась у Молли, приятельницы по пансиону.
Молли успела выйти замуж и почти всё своё свободное от ведения хозяйства время посвящала прогулкам по магазинам. Там она тратила деньги мужа, а иногда брала покупки в кредит, утешаясь тем, что в случае чего в суд вызовут его, а не её. Кроме того, Молли увлеклась модным в столице спиритизмом. Она с восторгом твердила о медиумах, удивительных случаях с участием привидений, эктоплазме, а затем и вовсе решила взять меня с собой на очередной сеанс. Я вежливо отказалась от этого предложения.
– Ты сомневаешься в существовании призраков?! – воскликнула она так, будто своим отказом я оскорбила лично её.
– Не могу сказать, поскольку не разбираюсь в этой теме, – уклончиво ответила я. – Я бы составила тебе компанию в другое время, но сейчас мне не до подобных развлечений. Кроме того, мне уже неловко и дальше злоупотреблять твоим гостеприимством.
– Ты хочешь найти работу в Лондоне? – поинтересовалась Молли, когда я сменила тему беседы.
– Не уверена в этом, – призналась я. Лондон показался мне красивым городом, но туман и смог портили это впечатление, а суета дурно влияла на душевный настрой и самочувствие. Мне не хватало размеренности деревенской жизни, чистого воздуха, простора.
– Почему бы тебе не дать объявление в газету? Не все соглашаются на работу вдали от города. Если ты напишешь, что готова покинуть Лондон и перебраться в провинцию, твои шансы устроиться на хорошее место возрастут.
Я так и сделала. Дала объявление, в котором искала работу гувернантки или компаньонки, и начала ждать предложений. Вскоре одновременно пришло два письма, в которых содержались приглашения на собеседования.
Поначалу я встретилась с первыми возможными работодателями. Ими оказалась большая лондонская семья с четырьмя детьми разных возрастов, которым требовалась гувернантка. Стоило мне переступить порог их дома на Карнаби-стрит, как меня едва не сбил ног младший мальчик, с воплем бегущий за братом. Покидала этот дом я в крайне удручённом настроении. Дети смотрели на меня, будто на клоуна, взрослые же не скрывали скептицизма. Они искали гувернантку с опытом и постарше, я же показалась им слишком молодой для этой работы.
Возможно, они были правы. Я не только была неопытной и не так давно окончила пансион, но и выглядела моложе своих лет. Едва ли этот факт повысил бы мой авторитет в глазах воспитанников и их родителей.
Следующее собеседование состоялось через два дня на Мэрилебон-роуд. Здесь меня встретил джентльмен по имени Норман Блэйз. На вид этому светловолосому мужчине с короткой бородкой было лет тридцать пять, и поначалу я решила, что компаньонка требуется его супруге, но, начав разговор, он сообщил, что это не так.
– Ребекка Брэдфорд недавно стала вдовой, и ей нужна молодая образованная компаньонка с безупречной репутацией. У неё нет детей, и она живёт в родовом поместье Брэдфордов в Девоншире. В своём объявлении вы написали, что можете переехать.
– Да, разумеется, могу, – подтвердила я.
– Замечательно, мисс Гарднер. Должен заметить, что поместье расположено в десяти милях от ближайшей деревни. Вас это не пугает?
Я покачала головой.
– Но, возможно, вам тяжело будет навещать родственников, – добавил он.
– У меня нет родственников, поэтому некого навещать, – ответила я.
– Думаю, вы подходите, мисс Гарднер. Сама ваша будущая хозяйка не смогла покинуть поместье, чтобы лично побеседовать с вами, поэтому попросила об этом меня. Вы встретитесь с ней, когда прибудете в Брэдфорд-Холл.
Затем мистер Блэйз назвал размер будущего жалованья, которое меня вполне устроило, мы договорились о том, когда нужно будет выехать, и распрощались. Так я устроилась на работу. Вечером рассказала обо всём Молли и поблагодарила её за помощь. Приятельница порадовалась за меня, но тут же начала фантазировать на тему призраков в старом поместье. Я лишь посмеялась и сказала, что надеюсь крепко спать в Брэдфорд-Холле без аккомпанемента вроде звона цепей.
Дорога оказалась долгой. Сначала поезд, затем дилижанс, и вот я оказалась на подъезде к деревеньке, в которой меня должен был встретить кучер моей хозяйки. Сходя на этой отдалённой станции, я очень боялась, что он не появится, и мне придётся, оставшись на произвол судьбы, дожидаться обратного транспорта в незнакомой деревне. К тому же, погода начала портиться, и меня ничуть не радовала вероятность оказаться в чужом месте под дождём. Но эти страхи оказались напрасными, поскольку, едва я ступила на землю, ко мне тут же подошёл усатый мужчина средних лет и подхватил мои вещи. Последовав за ним, я пересела в другую карету, где почти сразу прикрыла глаза и задремала. То ли дорога была чуть ровнее, то ли мне уже стало всё равно, и усталость взяла верх, но я проспала почти всю дорогу до поместья.
Когда я вышла из кареты и увидела дом, мне почудилось, будто это продолжение сна. Особняк, расположенный в глубине обширного парка, показался мне огромным, его каменные серые стены местами густо заросли изумрудно-зелёным мхом, а окна за резными решётками напоминали о сказках про запертых в башнях принцесс. Больше книг на сайте кnigochei.net Возле входа стояла скульптура, изображавшая какое-то похожее на огромную кошку животное с хищно оскаленными зубами. Глаза животного казались живыми и будто наблюдали за подходящими к дому людьми. Я никогда не считала себя чересчур впечатлительной, но почему-то от вида этой скульптуры мне стало не по себе, и я прибавила шагу, чтобы поскорее миновать её.
Дверь открыла девушка примерно моих лет в форменном платье горничной. Кучер предложил донести вещи до комнаты, но она уверила его, что мы справимся сами, и я с этим согласилась. Не так уж много у меня было пожитков. После долгой дороги слегка мутило и даже покачивало, будто я всё ещё куда-то ехала. Хотелось поскорее оказаться в уединённом месте, где можно умыться, переодеться и немного прийти в себя. Не было даже сил на то, чтобы повнимательнее рассмотреть дом изнутри. Я заметила только дубовые панели и поёжилась от прохлады, которая, несмотря на летнее время года, ощущалась в холле.
Горничная, назвавшаяся Пруденс, проводила меня в мою комнату, по дороге показав, где находится ванная. Оказалось, что я приехала чуть раньше ужина, который она предложила принести мне прямо в комнату. Я с радостью на это согласилась и, остановившись в дверях комнаты, спросила, когда же я смогу познакомиться с леди Брэдфорд.
– Думаю, теперь она уже не может пользоваться титулом, поскольку её муж умер, – негромко ответила Пруденс. – Но мы всё равно продолжаем называть её миледи. Значит, и вам нужно звать её так же, мисс Гарднер.
– Отчего умер лорд Брэдфорд?
– Он по случайности принял слишком большую дозу своего лекарства, – ещё больше понизив голос, произнесла она.
– А сколько в доме всего слуг? – после приличествующей паузы продолжала расспрашивать я.
– Я и Энни, ещё одна горничная. Ещё повариха, кучер и садовник. И всё.
– И всё? Нет ни дворецкого, ни экономки? – поинтересовалась я с некоторым удивлением.
– Ну… – Пруденс замялась. – По правде говоря, они были. Мистер и миссис Девенпорт. Но после смерти лорда Брэдфорда они уволились и перебрались жить к сыну. Миледи не захотела нанимать новых. Сказала, что мы справимся и без них.
– И вы справляетесь? – поинтересовалась я.
– Как сказать… Пока от нас требуется прислуживать только миледи и её гостям, а они бывают редко. Но скоро приедет новый лорд Брэдфорд, племянник покойного хозяина и наследник поместья.
– Он будет здесь жить? А миледи… Ей не придётся покинуть Брэдфорд-Холл?
– Пока неизвестно, задержится ли он здесь. Что же касается миледи, то в своём завещании её супруг указал, что она имеет право оставаться здесь. Да и содержание он ей, конечно же, назначил, – добавила Пруденс с ноткой зависти.
Когда моя новая знакомая ушла, я осмотрела комнату и пришла к выводу, что она раза в три больше той, что я занимала в родном доме. Старомодная, но добротная мебель, мягкий тёмно-синий ковёр на полу, кровать под бархатным балдахином. Отодвинув тяжёлые тёмные шторы, я увидела густо разросшийся парк. Уже наступил вечер, и в серых сумерках покачивающиеся на ветру деревья выглядели невесело и даже угрожающе. Сказав себе, что днём вид из окна покажется куда приятнее, я приступила к распаковыванию вещей.
После сытного ужина я в сопровождении Пруденс отправилась на встречу с миледи, которая ожидала в библиотеке. Я всей душой надеялась, что она не окажется похожей на дам, относящихся с презрением к каждому, кто ниже их на социальной лестнице. У дверей библиотеки горничная оставила меня, я дрогнувшей рукой постучала в дверь, и мелодичный голос пригласил войти.
Я увидела молодую женщину немногим старше меня. Она показалась мне очень красивой – выразительные тёмные глаза, убранные в высокую причёску густые каштановые волосы, изящные руки с тонкими пальцами. Как и положено, Ребекка Брэдфорд была одета в траурное платье, но даже оно не могло скрыть плавных линий безупречной фигуры. Весь её облик был чарующим и располагающим к общению. Когда же она заговорила, я и вовсе преисполнилась уверенности, что с нанимательницей мне чрезвычайно повезло.
– Доброго вечера, мисс Гарднер! – мягко произнесла она. – Очень рада наконец-то встретиться с вами. Надеюсь, вас не слишком утомила дорога? Как вам понравилась ваша комната? Может быть, есть какие-нибудь пожелания?
Я уверила её, что добралась хорошо, комната прекрасная, и никаких дополнительных пожеланий у меня не имеется. Кажется, миледи это порадовало, потому что она ответила мне улыбкой и попросила в случае, если они всё же возникнут, обращаться напрямую к ней, чтобы она могла отдать необходимые распоряжения горничным. В дальнейшей беседе я принесла ей свои соболезнования и в ответ на расспросы рассказала о себе – сначала кратко, как ранее мистеру Блэйзу, а затем, видя живой интерес собеседницы, куда более подробно.
Наш разговор занял больше часа, а затем миледи отпустила меня, пожелав хорошо отдохнуть и чувствовать себя в Брэдфорд-Холле как дома. Покинув библиотеку, которую в свой первый визит едва успела рассмотреть, я чувствовала воодушевление и желание выполнять свои обязанности со всем усердием, чтобы не вызвать ни малейшего недовольства. Засыпая в тот вечер в своей комнате, за окном которой шумно раскачивал деревья поднявшийся ветер, я сказала себе, что жизнь моя с приездом в это место окончательно переменилась.
На следующий день после завтрака, который мне снова принесли прямо в комнату, я в обставленной с большим вкусом гостиной встретилась с миледи. Она выразила желание прогуляться в моей компании по особняку и парку, а заодно показать мне их. Разумеется, я не стала возражать против этого предложения – или приказания? – которое позволяло мне сполна удовлетворить своё любопытство. Я не бывала в таких домах раньше, если не считать того злополучного случая, когда мне не повезло обнаружить человека, по своей воле покончившего с жизнью. Оказавшись на просторном балконе Брэдфорд-Холла, я невольно вернулась мыслями к тому дню и порадовалась, что не могу припомнить почти ничего из случившегося тогда.
– А там – западное крыло, – проговорила миледи, показав мне с балкона на ближайшие тёмные окна. – Оно закрыто. Смотреть там нечего, и мне бы не хотелось, чтобы вы туда ходили.
– Как пожелаете, – отозвалась я, мигом ощутив жгучий интерес по поводу причины этой обособленности. Будь на моём месте Молли, она наверняка бы решила, что там обитают призраки. Но я считала себя куда более прагматичной, нежели моя приятельница, поэтому пришла к выводу, что западное крыло просто нуждается в ремонте, и всё же это не умерило моего любопытства.
Несмотря на очевидное богатство покойного супруга миледи и те средства, которые он вкладывал в свою собственность, особняк показался мне довольно мрачным. Может быть, причина была в ухудшившейся погоде и царивших в коридорах сквозняках, но, чем дольше продолжалась наша прогулка, тем сильнее я удивлялась тому, как не сочетались между собой это место и сама Ребекка. Будто диковинную птицу с ярким опереньем занесло в каменную клетку с серыми стенами. Хотя, возможно, всё это были просто фантазии, подкреплённые видом этого дома и окружавших его пейзажей. Несмотря на ветер, тусклое небо и готовый обрушиться на землю дождь, мы отважно вышли в парк и проследовали дальше, почти к самой границе поместья, где протекала глубокая река, вода в которой выглядела серой, а волны угрожающе вздымались у самого берега.
– Должно быть, вам одиноко здесь? – решилась спросить я миледи, когда мы возвращались в дом.
– Да, одиноко, – ответила она и бросила на меня быстрый взгляд. – Однако теперь уже не так. Ведь вы будете здесь со мной, и вдвоём нам будет не так скучно коротать дни.
– Но я слышала, что скоро приедет племянник вашего мужа.
– Ах, Пруденс… Уже всё выболтала. Да, он приедет, но сомневаюсь, что пробудет здесь долго. Этот молодой человек живёт в Оксфорде, нередко проводит время в Лондоне и путешествует по миру. Ему даже не удалось присутствовать на похоронах своего дяди, поскольку в то время Найджела Брэдфорда не было в Англии.
В том разговоре я впервые услышала его имя. Но увидела этого человека лишь спустя две недели, на протяжении которых постепенно привыкала к жизни в Брэдфорд-Холле и своей работе в должности компаньонки. По правде говоря, мне не на что было жаловаться. Миледи не злоупотребляла своей властью и положением. Со мной она всегда была приветлива, вежлива и внимательна. Я от души сочувствовала тому, что в столь молодом возрасте ей пришлось остаться вдовой. Родителей у неё, как и у меня, не было.
Найджел Брэдфорд известил о своём скором приезде письмом, и в доме была заранее приготовлена лучшая комната. Горничные волновались, повариха готовила любимые блюда молодого хозяина, и лишь сама миледи сохраняла удивительное спокойствие. Как оказалось, она никогда прежде не видела нового лорда, но её, на мой взгляд, ничуть не смущало это обстоятельство, как и тот факт, что с его появлением в поместье она перестанет считаться полновластной хозяйкой.
В вечер перед его приездом, когда я по обыкновению читала ей вслух, миледи вдруг спросила, много ли слуги успели насплетничать мне о семье её покойного супруга. Я призналась, что успела узнать о том, что родителей молодого лорда не стало, когда он был ещё ребёнком, а его дядя и единственный близкий родственник потерял первую жену почти сразу после свадьбы и долго не женился заново, пока в его жизни не появилась Ребекка.
Оживлённая суета прислуги не могла оставить меня равнодушной, и становилось всё более любопытно увидеть нового лорда Брэдфорд-Холла. Он представлялся мне несколько старше, но Найджел Брэдфорд оказался совсем молодым человеком, вчерашним студентом. На нём был безукоризненный костюм, новенький цилиндр, и одежда, несмотря на долгую дорогу, совершенно не запылилась. Когда миледи протянула ему ладонь для рукопожатия, на его чисто выбритом лице промелькнуло замешательство, и я поняла, что он тоже представлял себе жену своего дяди совсем другой. К тому же, наверняка он был удивлён, когда узнал, что его родственник решил вступить во второй брак в пожилом возрасте.
Здороваясь с лордом Брэдфордом, я с интересом рассматривала его и не сразу отвела взгляд. Должно быть, кто-то более искушённый, чем я, всего лишь отметил бы, что он хорош собой, мне же показалось, что я никогда в жизни не видела мужчину красивее. Особенно привлекали внимание его глаза, цвет которых напоминал небо в погожий осенний день. Из-за густых ресниц они словно были обведены чёрным и выглядели ещё более выразительными. Контрастировали с синими глазами и его тёмные волосы.
В тот вечер сразу после ужина, на котором миледи велела мне присутствовать и сидеть за столом вместе с ними, она попросила оставить их наедине. Я решила, что они собираются поговорить о последних днях её мужа и немедленно удалилась. Спать не хотелось, и я спустилась в кухню, где горничные с поварихой пили чай, попутно обсуждая приезд молодого лорда, его манеры и первую встречу с вдовой бывшего владельца поместья.
– Миледи ещё повезло, что лорд Брэдфорд пока не женат, – произнесла Пруденс не без лукавства. – Ведь тогда ей пришлось бы по-настоящему уступить титул. А то и делить дом с новой хозяйкой!
– Некоторые джентльмены предпочитают жениться поздно, – заметила в ответ Энни и бросила на меня недоверчивый взгляд, будто остерегаясь, что я тут же побегу передавать каждое их слово хозяйке. Это снова заставило меня вспомнить о моём незавидном положении. Компаньонка или гувернантка может тешить себя иллюзией, что не принадлежит к числу слуг, но она точно так же получает жалованье и вынуждена подчиняться требованиям господ, а, раз так, то можно ли считать принципиальной разницу между нами?
– Я думаю, что всему своё время, и лорд Брэдфорд вправе самостоятельно принимать решение, когда ему вступить в брак, – проговорила я.
– Главное, чтобы не запоздал с этим, – хмыкнула острая на язык Пруденс. – Хотя он теперь завидный жених, всё при нём – и внешность, и титул, и состояние, и образование, и даже свекрови у его жены не будет. Если только наша миледи не возьмёт на себя эту роль! – заключила она и расхохоталась собственной шутке.
Мне стало неприятно принимать дальнейшее участие в этой беседе, и, пожелав всем доброй ночи, я удалилась. По дороге в свою комнату я думала о том, что экономка уволилась напрасно. Этим говорливым кумушкам не помешал бы строгий присмотр кого-то, кто мог бы своевременно одёргивать их.
На следующий день выдалась хорошая погода, и лорд Брэдфорд изъявил желание отправиться на прогулку вместе со мной и миледи. Она не возражала, и вскоре мы втроём уже шли по аллее, отмечая, что садовник неплохо поработал за последнее время. Ему удалось придать кустам гармоничную форму, и первые жёлтые и красные листья на них лишь добавляли им красоты.
В этот день я обнаружила, что лорд Брэдфорд всё чаще задерживает свой взгляд на миледи, когда, по всей видимости, думает, что она этого не замечает. Не прошло и суток, а она уже очаровала его. Не без постыдной зависти я была вынуждена признать, что никогда не смогла бы тягаться с ней в этом. Как бы мне хотелось производить на людей такое же впечатление! Нет. Не на всех людей. На него. Чтобы на меня он смотрел с такой же тёплой, чуть смущённой улыбкой. Чтобы на мои фразы отвечал с такой же охотой. Увы, со мной лорд Брэдфорд был вежлив, но не более.
Лишь на четвёртый день его пребывания в Брэдфорд-Холле я смогла перекинуться с ним несколькими словами наедине. Мы столкнулись в коридоре, когда независимо друг от друга направлялись напомнить миледи о времени вечернего чаепития. Столкнулись в буквальном смысле, и ему пришлось подхватить меня, чтобы уберечь от неминуемого падения. При этом он сконфуженно извинялся, не догадываясь, что я, пожалуй, готова была пойти даже на притворство, чтобы это повторилось. Неизвестно, чем бы закончился разговор, если бы я, не удержавшись, сказала что-нибудь лишнее, но тут появилась миледи, и мы спустились в столовую.
Так прошло несколько дней. Лорд Брэдфорд не заговаривал о своём отъезде, чему я несказанно радовалась, не смея выразить собственных чувств ни словом, ни взглядом. А затем в поместье появились нежданные гости, и это стало началом тех ужасающих и невообразимых событий, что произошли позже.
В тот день мы отправились на прогулку с миледи, пока лорд Брэдфорд приводил в порядок бумаги в дядином кабинете. Было холодно, и я порядком продрогла на ветру, кутаясь в шаль и отчаянно желая поскорее вернуться в дом и погреться у камина. К_н_и_г_о_ч_е_й_._н_е_т А миледи, казалось, всё было нипочём, и я в очередной раз подивилась тому, как она отличается от моего представления об изнеженных леди, которых любой сквозняк мог бы уложить в постель с недомоганием. Её щеки раскраснелись, выбившиеся из-под шляпки волосы развевались на ветру, и в эти минуты она была особенно хороша. Я снова подумала, как несправедливо сложилось, что ей пришлось остаться вдовой в таком возрасте, и мысленно задалась вопросом, а не собирается ли моя нанимательница снова вступить в брак.
– Каким тебе кажется молодой лорд Брэдфорд, Джорджина? – внезапно произнесла миледи. От этого вопроса я совершенно растерялась. – Ты находишь его приятным и достойным человеком, не правда ли?
– Да, миледи, – вымолвила я, ощущая непривычную неловкость под её испытующим взглядом.
– Я тоже, и оттого мне так тяжело думать о нависшем над ним роке, – нахмурившись, ответила она.
– О каком роке вы говорите? – с испугом спросила я.
– Мать Найджела Брэдфорда страдала тяжёлым душевным расстройством. Однажды она наложила на себя руки, невзирая на наличие мужа и маленького ребёнка. Это очень подкосило отца молодого лорда, его здоровье ухудшилось, и он умер, оставив сына на попечительство старшего брата. Увы, как рассказывал мне супруг, с самого детства Найджел был чересчур впечатлительным, легко поддающимся меланхолии, чередующейся с приступами неожиданной энергичности. Всё это наводит на мысли о том, что он не совсем здоров.
– Вы имеете в виду…
Мой дядя, в семье которого я воспитывалась, служит врачом в лечебнице для душевнобольных в нескольких милях отсюда. Я слышала от него много рассказов о пациентах и симптомах их болезней, а кое-что могла наблюдать и собственными глазами. Увы, мне страшно за лорда Брэдфорда.
– Но разве его обязательно должно постичь несчастье матери?
– Дядя уверял меня, что такого рода недуги переходят по наследству, а из рассказов мужа я могла сделать вывод, что в раннем возрасте у Найджела проявлялись тревожные признаки. Будем надеяться, что они не повторятся, но меня это всё же беспокоит. Надеюсь, этот разговор останется между нами, Джорджина? – строго нахмурившись, добавила миледи, и я уверила её, что ни с кем не стану этого обсуждать и не предам оказанного мне доверия.
В тот же день в поместье появились мистер Блэйз и ещё несколько джентльменов, уверявших, что были приглашены в Брэдфорд-Холл молодым лордом, чтобы провести здесь несколько дней, отдохнуть и поохотиться. Но сам лорд Брэдфорд был чрезвычайно удивлён их приездом и заявил, что никого не приглашал. Гости же ответили, что ни в коем случае не прибыли бы без приглашения, и это недоразумение грозило затянуться надолго, но миледи позволила себе вмешаться и попросила нового хозяина дома позволить приехавшим погостить, раз уж они проделали такой долгий путь.
Для гостей были спешно приготовлены комнаты. Я никого из них не знала, кроме мистера Блэйза, который, будучи другом покойного мужа миледи, нанимал меня на работу от её имени. Поприветствовав меня, он поинтересовался, нравится ли мне в Брэдфорд-Холле, и я ответила, что, разумеется, нравится и поблагодарила его ещё раз за содействие. Остальные же джентльмены, несомненно, принадлежавшие к высшему обществу, практически не обращали на меня внимания. Я была для них невидимкой, зато на миледи они смотрели с неизбежным восхищением, будто на спустившегося к ним с небес ангела.
Миледи и лорд Брэдфорд считали своим долгом развлекать гостей и не давать им скучать. Они приступили к выполнению этой задачи со всем усердием. Я старалась быть полезной, но вынуждена была признать, что практически не осведомлена о досуге людей высшего класса. Пугали подробные рассказы об охоте, звучавший в доме громогласный мужской хохот, а также охотничьи собаки, которые, казалось, смотрели на меня сверху вниз – точно так же, как и их хозяева. Я надеялась, что гости не задержатся, но они не торопились уезжать.
Мне сложно было не думать о рассказе миледи, и каждый раз, пытливо вглядываясь в лицо лорда Брэдфорда, я питала себя надеждой, что ему не придётся страдать от душевной болезни. Было бы величайшей несправедливостью, если бы этот красивый, неглупый и хорошо образованный молодой человек, ставший наследником значительного состояния и большого поместья, окажется в числе тех, кто вызывает в других жалость, а порой – насмешки и презрение. Об этом были мои молитвы, и мне оставалось лишь верить, что лорд Брэдфорд не повторит судьбу своих родителей, так рано оставивших этот мир.
Однажды ночью, проснувшись от мучительной жажды, я обнаружила графин в моей комнате пустым и решила спуститься на кухню. Взяв свечу, я отправилась в путь. В такое время дом был погружён в тишину, на стенах плясали тени от огня свечи, и всё это заставляло невольно вспоминать рассказы Молли о призраках. Но я отважно двигалась вперёд и лишь чуть-чуть прибавила шаг. Я не боялась никого разбудить – стены в особняке были слишком прочны для того, чтобы кто-то мог услышать сквозь них звук моих шагов.
Когда в одном из боковых коридоров мелькнула чья-то тень, я испуганно замерла. У человека тоже была свеча, отбрасывающая свет на его лицо, и я сразу же узнала его. Это был лорд Брэдфорд, но выглядел он как-то странно. Я привыкла видеть его полностью и с неизменной элегантностью одетым, а сейчас на нём оказались только штаны и небрежно наброшенная на плечи рубашка, даже не застёгнутая. На лице его отражалось выражение какой-то отчаянной восторженности, и он был так погружён в себя, что не заметил бы меня, даже если бы я стояла ближе.
Гадая, что он мог делать в коридоре ночью, я дождалась его ухода и торопливо направилась дальше. Наутро эта встреча почти показалась мне сном. К тому же, другое событие, также связанное с лордом Брэдфордом, заставило меня снова задуматься о его душевном здоровье и даже усомниться в нём.
Когда к миледи, собиравшейся покинуть свою спальню и отправиться на завтрак, прибежала встревоженная Энни с сообщением о том, что малая гостиная на первом этаже залита кровью, поначалу мы приняли это за шутку. Поспешив туда вслед за хозяйкой, я своими глазами увидела жуткую картину. Кровь была повсюду – на нежном бархате диванов, на ковре, на гладкой поверхности столика и даже на лежащих там книгах.
– Но чья это кровь?! Откуда она здесь? Что это значит? – растерянно произнесла моя нанимательница, переводя взгляд с побледневшего лица горничной на пятна крови.
– Это кровь дикой утки, миледи, – сообщила тихо пробравшаяся в комнату повариха. – Господа подстрелили несколько вчера на охоте. Я собиралась приготовить их к обеду.
– Но кому понадобилось обливать комнату утиной кровью? – с недоумением спросила я, и женщина опустила глаза.
