Текст книги "Гюрза с бирюзой"
Автор книги: Светлана Бестужева-Лада
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Глава вторая
Закулисные страсти
Предчувствия его не обманули: в элитном клубе, куда он приехал, администрация проявила повышенное внимание к юбиляру и организовала минибанкет еще до выступления. Артур выпивал и закусывал крайне умеренно: берег силы и голос, втайне надеясь, что вечером, в более или менее узком кругу приглашенных, оттянется по полной программе. Только бы дотянуть до этого светлого мига!
Собственно, само выступление должно было занять от силы полчаса. Но готовиться к нему нужно было основательно: костюм, грим, прическа, инструктаж девочек-танцовщиц, которые, как правило, старались не столько оттенять певца, сколько привлечь внимание к собственным длинным ножкам и гибким фигуркам. Против такой демонстрации Артур, в принципе, ничего не имел, но – на заднем плане. Кордебалет есть кордебалет и его участницам негоже высовываться дальше установленных границ.
Все это Артур – в который раз! – повторил трем очаровашкам, совершенно не уверенный в том, что его слова возымеют должный эффект. Неуверенность эта проистекала еще и из того, что каждая из танцовщиц хоть раз, да побывала в его постели, а это, как показывает практика, всегда дает женщине удивительную уверенность в том, что она получила на партнера по постельным утехам эксклюзивные права.
Артур же, подобно большинству здравомыслящих мужчин, полагал, что интимные радости вообще не повод для знакомства и к претензиям девиц относился с откровенным изумлением, переходящим в раздражение, а иногда и во что-то более серьезное. Поэтому сказать, что танцовщицы Артура любили, значит серьезно погрешить против истины. Девицы его скорее ненавидели, но чувство это по мере возможности старались скрывать.
Но поскольку актрисами они были весьма посредственными, неприязнь и ненависть то и дело проявлялись во всей красе. Более того, девицы настраивали против Артура всех, кто так или иначе попадал в их поле зрения и высказывал хотя бы легкое расположение к певцу.
Гримерши и костюмерши, осветители, рабочие сцены и даже охранники – все рано или поздно выслушивали сильно приукрашенную историю о «хаме и мерзавце», для которого нет ничего святого и который использует всех и каждого исключительно в своих интересах, а потом отбрасывает, как банановую кожуру. Артур сначала пытался как-то реагировать, оправдываться, даже некоторым образом заискивать перед окружающими. А потом махнул рукой и предоставил событиям идти своим путем.
– Какого черта! – с абсолютной искренностью сказал он благодетелю, когда тот попытался вмешаться. – Я не золотой червонец, чтобы всем нравится. А если этих свиристелок выгнать и набрать новых…
– Через месяц они тебя тоже возненавидят? – осведомился с тяжелым вздохом благодетель.
– Скорее всего, – охотно подтвердил Артур. – Потому что я считал и считаю женщин существами исключительно декоративными. И никто меня в этом не переубедит.
Благодетель махнул рукой и прекратил беседу.
Но по случаю дня рождения танцовщицы были с Артуром милы и искренне пригубили шампанское за его здоровье. О подарках, правда, и речи не было, но именинник тихо порадовался уже и тому, что не было обычных склок и скандальчиков. Пустячок, конечно, но все-таки приятно.
Так что в свою гримерную он вошел в приподнятом и благодушном настроении. Начал переодеваться – и рука наткнулась на коробочку в кармане пиджака.
Артур сел к столику, вытащил браслет из футляра и начал рассматривать его куда более пристально, чем в первый раз. При ярком свете двух стосвечовых ламп змея выглядела совсем нестрашной. Так – милый пустячок, дамское украшение… Жаль, самому надеть нельзя, рука явно не пройдет. Впрочем, можно ведь и попробовать…
– Какая прелесть! – услышал он за спиной голос одной из своих ассистенток-танцовщиц. – Откуда это у тебя, Артик? Подаришь? Или это память? Ну, хоть примерить дай! Девчонки от зависти полопаются.
– «Перебьешься» с мягким знаком пишется! – резко ответил Артур, который вежливость в обращении с женщинами вообще считал излишней роскошью. – Тебе красная цена – бокал шампанского. Отечественного. Его, кстати, ты уже получила. И давай вали отсюда по-быстрому. Мне еще гримироваться, одеваться, а глядя на тебя, хочется только застрелиться…
– Не так давно ты со мной совсем по-другому обращался, – прошипела обиженная танцовщица. – Забыл? Могу напомнить…
– Ой, не надо! – в преувеличенном ужасе схватился за голову Артур. – Разволнуюсь, расплачусь от умиления, голос потеряю…
– Было бы что терять! – фыркнула его собеседница. – Ну, будь хорошим мальчиком, дай браслетик померить. Клянусь, из гримерки шагу не сделаю. Ну, пожа-а-а-луйста.
– Ох, да померь, ради бога, только отвяжись! – простонал Артур.
Долго сопротивляться чьему-то нажиму он тоже был не в состоянии. Об этом, правда, мало кто знал, но те, кто знали или сами поняли – пользовались на всю катушку без малейших угрызений совести.
Девушка мгновенно схватила браслет и надела его. Несколько минут прошло в молчании: не слишком броская с виду безделушка на руке приобретала какое-то магическое притяжение, к тому же придавала запястью изысканно-аристократический вид. Мистика, да и только!
– Наигралась? – потерял наконец терпение Артур. – Теперь снимай и выкатывайся.
– А можно я в нем станцую? – умильно-кокетливо спросила девушка.
– Нельзя! – отрезал Артур. – Последний раз говорю: верни цацку и исчезни. Считаю до трех, а уже два с половиной.
– Ох, Артемон, если бы эти дуры, которые на твоих концертах визжат от восторга, а потом у входа караулят, знали, какая же ты на самом деле скотина…
Фраза осталась незаконченной. Ассистентка слишком хорошо знала характер «звезды» и изменение выражения лица расценила совершенно правильно. Синяк под собственным глазом в ее творческие планы не входил. А потому предпочла вернуть браслет на подзеркальник, исчезнуть и плотно, без шума, прикрыть за собой дверь.
Артур с облегчением вздохнул и продолжил подготовку к выступлению. Доносившийся через стену непонятный шум в кулуарах он пропустил мимо ушей: мало ли что там может происходить, на все реагировать – только зря нервы трепать. Да и до выступления оставалось не больше получаса.
Внезапно дверь в его гримерку распахнулась, пропустив сразу целую толпу: двух танцовщиц, администратора клуба и еще кого-то, Артуру неизвестного. Лица у всех были не просто взволнованные – перекошенные от избытка эмоций, причем явно негативных.
– Юлю «скорая» увезла! – выпалила одна из девушек. – Подозревают инфаркт. Что ты ей тут наговорил?
Артур в непритворном изумлении вытаращил глаза. Назвать его общение с вышеупомянутой Юлий идиллией было бы, конечно, большой натяжкой, но ничего экстраординарного уж точно не произошло. Так, обычная пикировка, даже без попытки рукоприкладства. И какой, к черту, инфаркт может быть у здоровой двадцатилетней кобылы?
– Так что у вас тут произошло? – продолжала допытываться коллега Юлии.
– Ровным счетом ничего, – пожал плечами Артур. – Поболтали, потом я ее выставил, мне готовиться нужно, а на нее не ко времени лирическое настроение накатило.
– Номер срывается! – почти взвизгнула вторая девица.
– Это почему? – страшно изумился Артур. – Я готов, все нормально.
Девица наградила Артура взглядом, тянувшим на увесистую могильную плиту.
– «Я готов», – передразнила она его. – А мы вдвоем остались! Как теперь выступление строить прикажешь?
– Уморила! – рассмеялся Артур. – Можно подумать, вы тут «Лебединое озеро» танцуете, причем сольные партии. Вместо трех кукол будут две – всего и делов-то. Спорим, публика ничего и не заметит?
Тут в разговор включился администратор – моложавый мужчина с отчетливыми командирскими интонациями в хорошо поставленном голосе.
– Артур, голубчик, положение-то серьезное. И дело не в том, сколько девушек будет танцевать…
– А в чем? – поинтересовался Артур без особого интереса.
– А в том, что врачи подозревают либо обширный инфаркт, либо… отравление.
– Шампанское, что ли, было несвежим? – хмыкнул Артур. – Так я его тоже пил и никаких неприятных ощущений не испытываю.
– Но Юля достаточно долго пробыла у вас в гримерке…
– И как я, по-вашему, мог ее отравить? – саркастически осведомился Артур. – Насильно засунуть в рот цианистый калий?
– Вот! – буквально подскочил администратор. – И врачи говорили, что похоже на этот, как его… ну, калий. Скорее всего, придется милицию вызывать.
Артур содрогнулся при одной мысли о контакте с представителями исполнительной власти. И, как утопающий за спасательный круг, схватился за мобильный телефон.
– Валентин Антонович, тут у меня ЧП, – с явственным оттенком паники в голосе сообщил он, когда абонент отозвался. – Да фигня какая-то… Типа я девушку отравил цианистым калием… Да трезвый я, трезвый, глоток шампанского всего и принял… Администратор вот рядом, его спросите…
Артур передал трубку администратору, который мгновенно сориентировался в обстановке.
– Слушаю, весь внимание… Сейчас подъедете? Понял. Ничего не предпринимать? Слушаюсь. А милиция… Понятно, понятно… Да, в больницу я сейчас перезвоню, все узнаю… Конечно, чепуха, но врачи… Разумеется, могли ошибиться… Да, девушка слегка навеселе была по случаю именин, но… Валентин Антонович, она минут пятнадцать в гримерке у Артура провела, а как вышла – почти сразу же сознание потеряла. Что мы должны были подумать? Ага, понял, меньше выдумывать. Хорошо, ждем.
Он с некоторым намеком на поклон передал трубку обратно Артуру.
– Значит так, – хладнокровно пророкотал Валентин Антонович. – Панику – отставить, выступление должно состояться обязательно, у меня с ним много задумок связано… Отравление, конечно, полная чушь, но нужно все-таки уточнить. Пусть твой администратор этим и займется, а я сейчас приеду. Вот не было печали…
– А ваши гости… – заикнулся Артур.
– Приедут только через два часа, успею еще на будущих родственников насмотреться. Сейчас мне твою проблему важнее разрулить.
– Спасибо, – искренне сказал Артур. – Что бы я без вас делал?
– Пел бы в самодеятельности, – ворчливо отозвался Валентин Антонович. – Все, до встречи. И не дрейфь, образуется…
Некоторое успокоение после этого разговора у Артура наступило, но, как говорится, осадок все равно остался. Мор, что ли, напал сегодня на этих девиц? Утром – одна, сейчас – вторая. День рождения, называется. Просто подарок за подарком, кому только спасибо за такие «дары» сказать?
– В какую больницу увезли эту… Юлю? – хмуро осведомился он у администратора.
Тот в полном недоумении пожал плечами.
– Не сказали. Просто – увезли в бессознательном состоянии.
– И куда вы собираетесь перезванивать? Сейчас Валентин Антонович приедет, что вы ему доложите?
– Выясним, – засуетился администратор. – Есть у меня кое-какие связи, сейчас попрошу вмешаться… получить информацию… то есть…
– Ну-ну, – скептически хмыкнул Артур. – Валяйте. А мне нужно к выступлению готовиться. Милиция, я так понимаю, пока отменяется?
Администратор выразительно возвел глаза к потолку, что могло означать абсолютно все – и ничего одновременно. Уж с чем-чем, а с мимикой тут все было в порядке.
Больше до самого выступления ничего чрезвычайного не произошло. Две оставшиеся танцовщицы, посовещавшись, несколько изменили характер подтанцовки, что, впрочем, было практически незаметно. Но весть о таинственном недомогании злосчастной Юлии молниеносно разнеслась по всему клубу, так что в гримерку к Артуру то и дело заглядывали знакомые, малознакомые и вовсе незнакомые личности с целью прикоснуться к «страшной тайне».
Артур стискивал зубы, терпел, но мысленно клял любопытных на чем свет стоит, а заодно недобрым словом поминал и чрезмерно шустрых барышень, которые сначала путаются под ногами, а потом падают в обморок и их увозит «скорая» в неизвестном направлении. Тоже развлечение нашли! Нет, действительно, все зло на свете – от слабого пола, будь он трижды неладен!
Приезд Валентина Антоновича, состоявшийся за четверть часа до начала выступления Артура, ситуацию не слишком прояснил, но чрезмерный ажиотаж вокруг нее все-таки поубавил, причем существенно. К Артуру перестали ломиться каждые две минуты, все, похоже, занялись своими делами, а администратор уединился в кабинете с новоприбывшим.
Так и не дождавшись, чем закончится это тайное совещание, Артур вышел на сцену и начал свое выступление.
Судя по всему, сенсационная новость донеслась и до посетителей, поскольку зал встретил молодого певца с несколько повышенным вниманием. Обычных разговоров было значительно меньше, хотя полушепотом какие-то переговоры, разумеется велись, но глаза собеседников при этом были устремлены на Артура, то есть речь была явно о нем или о том, что его непосредственно касалось.
Но в любом случае успех был куда более громким, нежели обычно. И аплодировали дольше, и несколько букетов преподнесли, и даже пара корзин с цветами и бутылкой непременного шампанского образовались. Девочки-танцовщицы тоже вдохновились, выкладывались от души, а не танцевали «в полноги», как это у них было принято. Им тоже перепало немало знаков внимания со стороны публики.
А уж когда Артур заметил в зале за одним из столиков актрису Майю, настроение его вообще резко взмыло вверх, как ртуть в поднесенном к батарее отопления градуснике. Пришла, значит, гордячка. Теперь уже не сможет изображать полное равнодушие и неприступность. Пришла, аплодирует вместе со всеми, улыбается. Маленькая, но победа.
Теперь бы только ее не спугнуть, только бы повести себя по-умному. И эта никуда не денется, успех завораживает, притягивает окружающих как магнит, создает некую особую ауру. Если бы Майя еще и согласилась после выступления на день рождения поехать! Атмосфера там будет самая непринужденная, так сказать, вечеринка в купальниках…
В короткой паузе между двумя песнями Артур быстренько написал записку-приглашение, изловил какого-то официанта и попросил передать по адресу. Официант, было, замялся: мол, в его обязанности почту разносить не входит, но Артур нашел очень и очень убедительный аргумент, пообещав вознаградить дополнительную работу по-королевски. Официант поверил и согласился.
Теперь оставалось только запастись терпением и ждать. Артура не обескураживало даже то, что на первое приглашение, сделанное в форме эсмэски, Майя не ответила вообще. Хотя… что значит, не ответила?
Ее приход в этот закрытый клуб вполне можно считать добрым знаком. Если девушка не собирается лично поздравлять именинника, то к чему напрягаться и тратить вечер впустую, исключительно на сидение в душноватом и темном зале, где мало кто мог оценить по достоинству ее незаурядные внешние данные?
К последней песне Артур дождался: Майя поймала его взгляд и царственно наклонила голову. Бинго!
В отличном настроении, с охапками и корзинами цветов, с шампанским он вернулся в гримерную. И тут же помрачнел, обнаружив там Валентина Антоновича и администратора. Лица у обоих были, мягко говоря, не праздничными.
– Что? – с порога осведомился Артур. – Плохие новости?
– Да уж ничего хорошего, – мрачно отозвался Валентин Антонович. – Померла барышня, даже до больницы довезти не успели…
Артур от неожиданности онемел. И тут же мелькнула мысль, что о судьбе своей утренней гости он ничегошеньки не знает… Главное, и не узнает никогда, поскольку имени, а тем более фамилии, не ведает. А что, если и она тоже…? Да что же это за день такой, все не слава Богу, все – через коленку.
В коридоре всхлипывали коллеги несчастной Юли: жалели ее, недоумевали, ужасались, строили догадки. Правда, версия об отравлении как-то не прижилась: при всей нелюбви к Артуру ни одна из девушек мысли не допускала о том, что он способен на хладнокровное убийство. Дать сгоряча оплеуху – это да, это за ним водилось, что греха таить. Обхамить просто так, на ровном месте – тоже пожалуйста. Но убийство…
– И что теперь будет? – слегка дрожащим голосом спросил Артур у благодетеля.
Тот пожал плечами.
– Понятия не имею. Постараюсь как-нибудь замять. Насчет отравления цианидом – глупость, конечно, несусветная. Но нервы тебе помотать могут, готовься. И мне, конечно… заодно.
– Надо ехать в милицию? – обреченно поинтересовался Артур.
– На явку с повинной, что ли? – иронически прищурился Валентин Антонович. – И в чем, интересно, ты виниться собираешься?
– Не знаю…
– А не знаешь, так сиди тихо, без нужды не высовывайся, глупостей говори поменьше. А лучше всего вообще ничего не говори. В крайнем случае, «знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю», как испокон веков на Руси принято было. Глядишь, и обойдется.
– А если не…?
– Обойдется, – гораздо более уверенно отрезал Валентин Антонович. – Все, я поехал обратно к своим гостям, а то меня супруга драгоценная со свету сживет. А ты, кажется, собирался отмечать день рождения? Вот и отмечай. Не вздумай объявлять траур и отменять мероприятие, только лишнее внимание к себе привлечешь. А эту самую Юлию, от чего бы она ни померла, все равно уже не воскресишь.
Артур понимающе закивал головой. И в ту же минуту в дверь гримерки постучали, причем хоть и негромко, но достаточно властно. После чего, не дожидаясь ответа, вошли два человека с замкнутыми лицами и в милицейской форме. Под ложечкой у Артура противно заныло, а Валентин Антонович аж крякнул от досады.
– Артур Владимирович Сонин – это вы? – обратился один из пришедших к Артуру
Тот даже сначала не понял. Давно привык к сценическому псевдониму «Дарумов», а про фамилию, значившуюся в паспорте, почти забыл. Да еще к нему по отчеству обратились, что было совсем уж нехарактерно и экзотично для того мира, в котором жил Артур. В нем так пафосно обращались только к власть имущим, да и то иногда обходились просто именем. Богема – она богема и есть.
– Он это, – пришел к нему на помощь благодетель. – А в чем дело, господа хорошие? Я вроде бы с начальством договорился…
– Понятия не имею, с кем и о чем вы договаривались, – сухо отозвался второй визитер, – а у нас, извините, служба. Артур Владимирович был одним из последних, кто общался с потерпевшей…
– Одним из? – углядел лазейку Валентин Антонович. – Значит, кто-то еще… общался?
– Да, девушка, которая «скорую» вызвала. Но они все время были на глазах у других… артистов, а гражданин Сонин все устроил с глазу на глаз и при закрытой двери.
– Что значит – устроил? – вскипел Валентин Антонович. – Зарезал ее? Или из пистолета застрелил?
– Не устраивайте из следствия цирк. Мы обязаны выяснить все детали произошедшего. Просто так в двадцать лет не умирают… на ровном месте.
Артур обрел, наконец, дар речи.
– Послушайте, это все – какое-то большое недоразумение. Да, мы были тут с Юлей вдвоем минут десять, ну, пятнадцать от силы. Но я ее пальцем не тронул, клянусь! Мы просто разговаривали.
– О чем?
Артур наморщил лоб, пытаясь вспомнить беседу с ныне покойной Юлией, но ничего стоящего внимания в памяти не задержалось.
– Ну… о работе, кажется.
– Вы состояли с потерпевшей в близких отношениях?
– Состоял, но не в близких! – внезапно обозлился Артур. – Давным-давно вместе провели романтический вечер…
– Вечер?
– Ну, ночь, – досадливо махнул рукой Артур. – Так это вообще не повод для знаком…
Перехватив укоризненный взгляд Валентина Антоновича, Артур споткнулся на полуслове и замолчал.
– Удивительный у вас взгляд на жизнь, – не без иронии сказал один из милиционеров. – Вступаете в интимные отношения с женщиной, не считаете это важным, она умирает при невыясненных обстоятельствах, а вы тут песенки распеваете. Думаете, это вас оправдывает?
– А в чем я, собственно, виноват?
– Девушка около четверти часа находится с вами наедине. Потом теряет сознание и почти мгновенно умирает…
– Совпадение.
– Почему-то у других таких совпадений не бывает, – все с той же иронией заметил милиционер.
Артур открыл было рот… и снова закрыл его. Память услужливо подсунула утренний эпизод: безымянная блондинка выходит от него и падает на улице без сознания. А что если и она умерла, и милиция каким-либо образом докопается? Тут уж не четверть часа наедине, а целая ночь.
На карьере можно будет поставить большой и красивый крест: пресса раздует историю до масштабов «маньяк-убийца» или «серийный убийца», коллеги-соперники вытащат наружу все сомнительные тайны и секретики (а у кого их в мире шоу-бизнеса нет?), о престижных выступлениях и гастролях можно будет навсегда забыть…
Наверное, все эти мысли, а также вызванная ими паника очень явственно отразились на лице Артура, поскольку в ход беседы властно вмешался Валентин Антонович:
– Я официально представляю интересы Артура Владимировича. Какие претензии к нему? Есть официальное обвинение? Или разрешение на допрос и обыск?
– Мы проводим предварительное расследование, – слегка замялся милиционер.
– Так проводите его в соответствии с законом! Пришлите моему подопечному повестку, допросите, как положено. Хотя я могу поручиться, что все это – не что иное, как досадное совпадение и никого он не убивал. Кстати, насильственная смерть доказана?
– Со стопроцентной вероятностью – нет, но…
– Ну так не морочьте людям головы! Да, Артур Владимирович ведет не слишком благопристойный – с вашей точки зрения, господа, – образ жизни. Но так живут практически все в его окружении. Для вас, возможно, короткая интимная связь – это обязательная женитьба и тому подобное, а для творческих людей – эпизод, не более того. И обвинять человека в серьезном преступлении на том единственном основании, что он часто меняет подруг… Ну, вы меня извините, так можно всю современную эстраду в предварилку определить.
– Подписочку-то о невыезде все равно дать придется, – впервые подал голос второй милиционер. – Кто знает, чем следствие обернется.
– Это – другой вопрос, – не стал спорить Валентин Антонович. – Артур Владимирович и так в ближайший месяц никуда ехать не собирался, но подписку, разумеется, даст… Артур, распишись, где там положено и давайте заканчивать. У меня сегодня других дел полно, да и тебе есть чем заняться.
Артур послушно расписался на подсунутых ему бланках. Милиционеры, наконец, ушли, и в гримерке повисло тягостное молчание. Администратор явно чувствовал себя не в своей тарелке, Артур был растерян внезапностью и абсурдом всего происходящего, а Валентин Антонович – откровенно рассержен. Он-то и прервал затянувшуюся паузу:
– Я все-таки поеду, меня уже заждались. А ты отправляйся в свою… баню, отмечай день рождения, как планировал, и постарайся, чтобы больше никаких странных инцидентов не происходило. У меня терпение не резиновое.
– Конечно, Валентин Антонович, – послушно отозвался Артур. – Я все сделаю, как вы говорите. Только…
– Ну, что еще? – нетерпеливо осведомился Валентин Антонович.
– Может, и не состоится празднование-то… После такого…
– А что, собственно, произошло? – уже в полный голос загремел Валентин Антонович. – Скоропостижно скончалась девица из кордебалета? Может быть, по этому поводу национальный траур объявить? Ты что, весь в переживаниях, тебе уже и праздник – не в праздник, хоть бы и собственный день рождения?
– Я-то нормально, а вот другие…
– Другие тоже нормальные люди, – отрезал Валентин Антонович, – и возможности погулять на дармовщинку не упустят. Не веришь мне – спроси у них сам.
Как бы в ответ на это предложение в дверь постучали и на пороге возникла… Майя, собственной персоной. Выглядела она еще красивее, чем обычно, и чувствовала себя более чем уверенно.
– Артур, извини, что врываюсь, но я хотела узнать – твое приглашение остается в силе? Или можно разъезжаться по домам?
Валентин Антонович метнул в Артура торжествующий взгляд и ответил вместо него:
– Ничего не отменяется, голубушка, все остается в силе. А почему, собственно, вы засомневались? Да вы проходите, садитесь, что в дверях-то стоять.
Майя воспользовалась приглашением, уселась на единственный свободный стул в гримерке и закинула ногу за ногу. Это простое движение заставило администратора раскашляться, а у Валентина Антоновича вызвало одобрительное кряканье. Ноги у актрисы были невероятной длины и красоты, она это, судя по всему, отлично знала и очень умело этим пользовалась.
– Значит, ничего не отменяется? – осведомилась Майя, как бы не замечая мужской реакции. – Хорошо. А то говорят, будто бы, ты, Артур, то ли кого-то придушил, то ли до инфаркта довел, теперь тебя посадят.
– Не видишь, уже посадили, – мрачно пошутил Артур. – За то, что я танцовщицу убил с особой жестокостью.
– Как это – с особой жестокостью? – округлила Майя большие серо-зеленые глаза.
– Разрезал на мелкие кусочки.
– Шуточки у тебя… А правда, что она от тебя ребенка ждала? А ты… ну, в общем, заставил ее избавиться?
– Что-о-о?!
– Так говорят, – невозмутимо подтвердила Майя. – Вроде бы и умерла она от неудачного аборта…
Артур схватился за голову, а инициативу разговора взял на себя Валентин Антонович.
– Милая, ну нельзя же верить всему, что болтают. Артур к этой несчастной близко не подошел, пальцем не тронул. Уж вы-то знаете, как сплетни практически на пустом месте возникают. Про вас – сам слышал! – говорят, что вы добились первой выигрышной роли на телевидении, потому что умудрились подсунуть основной сопернице сильную дозу… гм… слабительного.
– Клевета, – ослепительно улыбнулась Майя. – Грязная ложь. Я всего добилась исключительно талантом.
– Ну, вот видите, – развел руками Валентин Антонович. – А люди болтают, что Бог на душу положит. Так что не слушайте никого, погуляйте как следует на дне рождения…
– И вы с нами будете? – кокетливо осведомилась Майя.
– Увы, милая, у меня другие дела, на которые я уже безнадежно опаздываю. Артур, я поехал. Все помнишь, что я наказывал?
– Наизусть, Валентин Антонович, – бодро отрапортовал Артур. – Все сделаю, как вы говорите.
– Ну-ну, – неопределенно хмыкнул его благодетель.
И ушел, прихватив с собой администратора. Майя тоже поднялась.
– Майечка, солнышко, а ты куда? – всполошился Артур. – Поедем вместе, я только переоденусь, это быстро…
– Меня довезут, – неопределенно ответила Майя. – Я только хотела узнать… Потому что меня приглашали еще в другое место…
– Не вздумай! – завопил Артур. – Я так мечтал провести этот вечер с тобой… ну, хотя бы в твоем присутствии. Делай, как тебе удобно, только приезжай, умоляю, у меня и так весь сегодняшний день – сплошной кошмар.
Майя одарила его многообещающей улыбкой и исчезла за дверью. Артур начал переодеваться, снимать грим и за этими привычными занятиями несколько развеялся, перестал думать и о злополучной Юлии и об утреннем инциденте. Впрочем, у него вообще был легкий характер, зла он не помнил совершенно и на неприятностях долго зацикливаться не умел – «перестраивался» на оптимистическую волну за считанные секунды.
Уже перед самым уходом Артур вспомнил про браслет и снова помрачнел, хотя и не понял – почему. Что-то во всей этой истории ему определенно не нравилось, а что именно – он не мог толком сказать. Но браслет, тем не менее, аккуратно уложил в футляр, а футляр засунул в боковой карман пиджака.
Краем сознания прошла мысль о том, что надо бы открыть окно и запустить странной безделушкой в ночную темноту – пусть подберет кто-нибудь на счастье. Но – прошла и испарилась. В дорогой сауне его уже ждал очень узкий (не более двадцати человек!) кружок приглашенных на торжество, и заставлять гостей ждать Артуру не хотелось.
И – главное – его там ждала обольстительная Майя, которая наконец-то оттаяла и снизошла. Упустить такой случай – глупее глупого, второго шанса может вообще никогда не представиться, а довольствоваться глупенькими поклонницами на одну ночь Артуру, если честно, изрядно надоело.
Вот постоянная подруга, телезвезда, красавица, от которой у всех без исключения мужиков перехватывает дыхание – это совсем другая песня. С ней и на людях показаться не то чтобы не стыдно, а очень даже престижно. Опять же пресса, фотографии на обложках и разворотах, ажиотаж в Интернете…
Как и большинство людей, особенно молодых, Артур был не просто тщеславен, а тщеславен непомерно. И не полагался исключительно на свой талант и везение, а делал все возможное, чтобы карьера неуклонно шла в гору.
Философские раздумья и сомненья в этот процесс не вписывались просто по определению.
