Текст книги "Загадки шестнадцатого этажа"
Автор книги: Светлана Бестужева-Лада
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Шутки, похоже, кончились, – заявил начальник после официальной церемонии приветствия. – Бутылочку вам подкинули занятную. Хорошо, что вы такие напитки не уважаете.
– В бутылке была взрывчатка! – обрадовалась я. И тут же сникла под укоризненным взглядом супруга.
– Нет, сударыня, ошибаетесь. Яд оказался в бутылочке. И доза – мало не покажется.
– Цианистый калий, да? С запахом горького миндаля?
На меня напала беспричинная веселость. В конце концов, это уже переходило границы приличия! Пачкают мне пол кровью от печенки, подкидывают живые трупы, котов, экспонаты из анатомички. А теперь еще винцо отравленное…
– Должен вас огорчить: всего-навсего крысиный яд. Зато – лошадиная доза.
– Ну уж это слишком! – возмутилась я. – Цианида пожалели, жлобы гнусные!
– Ты соображаешь, что ты несешь, лапушка? – одернул меня муж. – Перестань прикидываться идиоткой! Все это уже становится серьезным, полковник прав.
– Вот именно, – поддержал супруга Владимир Иванович. – Тем более, что и на бутылке, и на черепе отпечатки пальцев одного и того же человека.
– Я бутылку не трогал! – мгновенно отреагировал муж.
– Зато череп изучали достаточно внимательно, – отпарировал полковник. – А теперь давайте думать, у кого могут быть к вам такие претензии? Череп – это ерунда, а вот яд…
– Если бы кто-то затеял отравить нас, то выбрал бы другие напитки, – возразила я. – Меня лучше всего отправить на тот свет отравленным апельсиновым соком. Я его всегда на ночь пью. А мужу – в пивко сыпануть. Но «Агдам»… Этим только нашу Алевтину можно соблазнить. Неувязочка получается.
– А больше никаких сюрпризов не было? – поинтересовался один из оперативников.
– Если не считать барабашек… – неопределенно протянула я. Но от меня потребовали деталей, и я их выдала. Включая точную имитацию тех звуков, которые выслушала за истекшие ночи.
Похоже, я была достаточно убедительна, потому что оба молодых сотрудника не выдержали и ушли. А Владимир Иванович, как более закаленный, остался. Полковник же вообще находился в своем кабинете и деваться ему было некуда.
– Я хотел спросить вас, уважаемые, – зашел с другой стороны полковник, – ведь у вашего тамбура есть дверь? Почему она всегда стоит нараспашку? Заприте, и никто не будет подбрасывать к порогу всякую дрянь.
Мой супруг обреченно махнул рукой:
– Раньше эта дверь всегда запиралась. А в последние годы это просто мартышкин труд – через день надо замок чинить. Напротив нас парочка живет, то он ключи потеряет, то она… И начинают трезвонить к нам среди ночи. Или замок ломают.
– А другие соседи?
– Те давно сдают квартиру. Одно время там фирма была, пока не запретили. Потом какие-то армяне жили. Сейчас пусто, но, наверное, кому-то еще будут сдавать или уже сдали. Но вообще-то вы правы. Нужно будет замок починить, хоть на какое-то время. А то мне из жены неврастеничку сделают.
Тут вернулись двое уходивших.
– Все правильно, товарищ полковник, – ответил один из них на немой вопрос начальника. – Старо, как мир, но действует безотказно. Динамик в вентиляционной шахте, магнитофончик на чердаке. Этажом выше в квартире ремонт, внизу – два глуховатых пенсионера, да у них еще собака, тоже старенькая, то плачет, то воет. А на чердак надо группу посылать, там следов – как грязи.
– Ну вот, с барабашкой вашим все ясно, – повернулся полковник к нам с мужем. – Теперь осталось вычислить, кому вы так насолили. И починить замок в тамбуре. Если что подозрительное, немедленно звоните, дежурных я предупредил.
– Что именно прикажете считать подозритель¬ным? – уточнила я. – Потусторонние звуки, черных котов, лужи крови?
– Да нет, какого-нибудь незванного водопро¬водчика, например. Или цыганку. В общем, что я вас учу? Это вы детективы пишете, а не я…
Вот язва милицейская! Ну, я тебя опишу при случае!
Замок мой супруг починил в тот же вечер. Ночь прошла тихо и спокойно, как в раю. Наутро супруг собрался идти к себе в редакцию, а я позвонила в свою и отпросилась. Идти с пустыми руками не имело смысла, а за день в одиноче¬стве я рассчитывала хоть что-нибудь написать.
Написать я действительно успела… две страницы. Потому что около полудня в дверь позвонили. И я, высунувшись в шелку, увидела за стеклом запертой (слава Богу!) тамбурной двери три фигуры с черными прозрачными чулками на лицах!
Врать не буду: не помню, как мне удалось вы¬звать милицию, а не упасть в очередной обморок. Потом я какое-то время высовывала голову в коридор, кричала грабителям (а кто еще это мог быть?): «Сейчас, сейчас, ключи найду!» и снова пряталась в квартире. Наконец, кошмар кончился: одновременно открылись двери обоих лифтов, а с лестницы ворвалась великолепная Матильда, волоча за собой проводника. Тут я вышла из квартиры.
С появлением милиции грабители разметались по стенам, подняли руки вверх и что-то тоненько заголосили. Милиционеры же, наоборот, сначала как бы застыли в ступоре. Первым очнулся Владимир Иванович и, увидев меня, поманил рукой. Я смело открыла дверь: чего бояться-то, если их шестеро с автоматами, не считая Матильды? Мимоходом бросила презрительный взгляд на горе-налетчиков и… тоже опешила. Чулки на головах мне померещились с перепугу. Просто это были индийцы. Смуглые, естественно, что меня с толку и сбило.
– Светлана Игоревна, – окликнул меня Владимир Иванович, – вы какой язык в школе учили?
– Английский, – машинально отозвалась я. – Но это было давно.
– Неважно. У меня вообще был немецкий. Так что попробуйте первоначально прояснить у этих граждан, чего они здесь потеряли.
Помогать милиции – долг каждого гражданина. Только это соображение заставило меня воспользоваться моим леденящим душу английским языком, который всегда вызывает приступ бурно¬го веселья у моих знакомых переводчиков. Но делать было нечего.
Как ни странно, индийцы меня понимали. Еще более странным оказалось то, что их понимала я – с американцами, а тем более с англичанами у меня такой номер не проходил. Вдохновленная успехом, я довольно быстро выяснила, что это – новые квартиросъемщики, для которых запертая тамбурная дверь оказалась полной неожиданностью. Они сняли квартиру на год и вот сегодня как раз приехали…
Милиционеры наблюдали за нами с интересом и даже расслабились. Не нравилось все это только одному действующему лицу – Матильде, которая все время порывалась подойти поближе к одному из тюков, составлявших багаж индийцев. В конце концов ее маневры привлекли внимание Владимира Ивановича.
Тюк пришлось развязать – к восторгу Матильды. Там было несколько блоков каких-то странных сигарет.
– Марихуана, – определил один из милици¬онеров.
Несчастных индийцев – жертв в кои-то веки заработавшего замка – погрузили в лифт со всеми их пожитками. Владимир Иванович обещал похлопотать перед начальством, чтобы мне дали почетную грамоту: за систематическое содействие милиции в поимке всяких нарушителей, и тоже отбыл. А я обнаружила, что моя обормотка-Михрютка, то есть Мисюсь, выскользнула из квартиры и братается с Матильдой, а та вроде бы даже довольна. А главное, доволен был проводник:
– Это хорошо, что она с вашей киской подружилась. Теперь не будет отвлекаться от дела и котов на деревья загонять. А то случаются с ней такие оказии. Ну, будьте здоровы, мы пошли.
Ушла в квартиру и я, хотя Мисюсь рвалась вдогонку новой подруге. Абсолютно сумасшедшая кошка: котов лупит, с собаками заигрывает…
Вернувшийся с работы муж долго и злорадно смаковал историю об аресте представителей международного наркобизнеса, попутно выражая надежду, что это происшествие отобьет охоту у наших соседей сдавать квартиру абы кому. Но в остальном день прошел без приключений, и я даже успела кое-что написать, так что собиралась наутро с чистой совестью ехать на работу.
Увы, меня, определенно, преследовал злой рок! Сначала я вышла из подъезда и обнаружила, что под ногами – лужи, а сверху – льет. Это в январе-то! Пришлось вернуться назад, надеть непромокаемые сапоги, взять зонтик. И ведь знаю же примету: нельзя возвращаться, пути не будет. Как только я вышла из лифта на первом этаже, передо мной возник молодой мужчина с больши¬ми светлыми глазами навыкате и довольно свежими царапинами на лице. На мгновение я застыла от неожиданности, но быстро сориентировалась и рявкнула страшным голосом:
– А ну, стой на месте! Тебя вся милиция неделю ищет!
Лупоглазый, не будь дурак, повернулся и кинулся к выходу. Я побежала за ним, крича на ходу:
– Я тебе покажу «алкоголичку»! Я тебя отучу котов подбрасывать! Я тебе такое устрою за шуточки с черепами, покойник ходячий!
Сам лупоглазый меня вряд ли слышал, зато прохожие на улице замирали от восторга. Еще бы, такое не каждый день увидишь: бежит тетка с зонтиком за мужиком и что-то орет истошным голосом. То ли за жуликом гонится, то ли законного мужа пытается в семью вернуть. А он рвался к остановке троллейбуса, куда как раз подходила соответствующая транспортная единица.
«Уйдет ведь, мерзавец!» – подумала я. – «Ему до троллейбуса метра три осталось, а мне – все десять. Да и моложе он. Ну, за-р-раза!»
И я запустила в него свернутым зонтиком, как городошной битой. Мой злодей как раз схватился за троллейбусный поручень – и рухнул на тротуар, словно подкошенный.
Мгновенно собралась небольшая толпа. А я пошла к ней на ватных ногах. Один раз в жизни попала, куда целилась – и на тебе, убила! Зонтиком! Человека!
– Позвоните в милицию, – сказала я како¬му-то мужчине в военной форме. – Это убийство. Я все расскажу.
Мужик посмотрел на меня безумными глазами, но спорить не стал и отошел. То ли милицию вызывать, то ли от греха подальше. Мне было уже все равно, лишь бы скорее приехали.
Не знаю, сколько прошло времени, мне показалось – вечность. Наконец, из переулка одновременно выехали «Скорая» и милицейский «Мерседес». К моему неописуемому облегчению, Владимира Ивановича в милицейской машине не было. Равно как и других знакомых. Я решительно подошла к тому, кто производил впечатление старшего по группе, хотя и был весьма молод. Санитары уже клали неподвижное тело на носилки.
– Вы будете искать убийцу? Так это я его… зонтиком.
– Какое убийство, гражданка?! – взвился милиционер. – Его током ударило, троллейбус же «по колено» в воде. И не насмерть, это шок. При чем тут вы? Сумасшедшая…
– Не исключено, – покладисто согласилась я, – только этого типа ваше отделение неделю ищет. Спросите у Владимира Ивановича…
– Ах, вот как? Ну, тогда ему особое внимание нужно. Извините, мне некогда.
И он побежал к машине «Скорой помощи», на ходу подзывая к себе коллег из «Мерседеса».
А я побрела домой. На полпути обнаружила в луже свой зонтик, который не только не долетел метров пяти до цели, но еще и ушел метра на три в сторону. Слава Богу, меткость у меня сохранилась прежней! Зонтик в грязи, сапоги промокли, сама растрепанная, как черт… Не поеду никуда, пусть хоть уволят!
– В общем, обыкновенная квартирная афера плюс наше традиционное российское разгильдяйство, – рассказывал несколько дней спустя Николай Александрович нам с мужем. Мы чинно сидели в креслах для посетителей и слушали полковника, затаив дыхание. – Нацелились не на вашу квартиру, а на квартиру соседки, Алевтины. Тоже двухкомнатная, той же планировки, тоже окнами во двор. Предлагали ей за доплату поменяться на однокомнатную на окраине – ни в какую. Все варианты перепробовали – она уперлась и ни за что. У нее тут подруги, знакомые продавщицы, все свои, одним словом. Тогда решили припугнуть или даже напугать до полусмерти.
Заказчик, богатенький такой буратино из коммерсантов, хотел тут свою любовницу поселить. А то ему неудобно было на окраину мотаться. Ну и нанял двух человек, задешево нанял. Авансом каждому дал по полтиннику, да обещал по сотне зелененьких в случае успеха. Этого, лупоглазого, и дружка его – бывшего лаборанта из той лаборатории, чей череп… А они с похмелья перепутали, где право, где лево. Им сказали: справа от лифта тамбур всегда открыт. Они и рады стараться: повернулись лицом к лифту и пошли вправо.
Сначала рассчитывали, что Алевтина увидит «труп в крови», и ей станет плохо. Тогда можно будет поговорить. Кот тоже для нее предназначался – она женщина суеверная, а от сочетания кота с черепом на веревочке вообще помереть могла. Кто же мог предположить, что ваша киска этого котяру так напугает, что он своему же кормильцу-благодетелю всю морду обдерет? Кошка, кстати, у вас правильная: котик-то кастрированный оказался, на кой ей такой нужен? Но это так, к слову.
Отравленная бутылка – это у них был последний козырь. Что бы они там дальше удумали, неизвестно, похоже, и у них фантазия иссякла. Этот, лупоглазый, шел с Алевтиной «по душам» поговорить, бутылку нес. На сей раз нормальную, без отравы. И нарвался на такой прием внизу у лифта. Нападения не ожидал, испугался, кинулся бежать. Ну, и один случай на миллион – дернуло током, когда в троллейбус запрыгивал. Хорошо, не насмерть. Вот, собственно, и все. Следствие закончено, остальное решит суд.
Молодой милиционер оказался благородным человеком и умолчал о моем «боевом зонтике». Я тоже никому ничего не говорила, даже мужу. Он и так до сих пор не может мне простить, что я не дала ему хотя бы поиграть настоящим черепом. Милиция могла бы денек подождать.
А я считаю, что к милиции нужно относиться уважительно и помогать ей по мере сил. Мало ли что…
НЕУЧАСТИЕ В УБИЙСТВЕ
В необычайно теплый апрельский вечер, когда половина трудящихся уже вовсю отмечала день рождения дедушки Ленина, а вторая половина не менее активно готовилась встречать Пасху, я в силу ряда обстоятельств оказалась лишней на этом празднике жизни. Проще говоря, валялась с гриппом. Настроение по этому поводу было – хуже некуда, причем его полностью разделял со мной муж, которому пришлось быть и медсестрой, и сиделкой в одном лице, вместо того, чтобы дегустировать всякие вкусные вещи моего приготовления.
Врача, который, по идее, должен был прийти «в течение дня», все еще не было. Поэтому на звонок во входную дверь мой муж отреагировал необдуманно – сразу открыл. Чего на нашем этаже в принципе делать не рекомендуется, поскольку возможны любые сюрпризы.
Вот и на сей раз за дверью оказался вовсе и не врач, а молоденькая соседка из четырехкомнатной квартиры другого, не нашего, тамбура. Обычно она приходит, чтобы позвонить по телефону, дома ей мешают мать и бабушка. Но на сей раз все было гораздо интереснее.
– Ради Бога, помогите! – закричала она с порога. – Она сейчас ее убьет! Скорее, скорее!
Муж мой вообще-то не любит спешки и суеты, да к тому же считает (не без оснований), что женщины склонны все преувеличивать и драматизировать. Поэтому он достаточно спокойно отправился за соседкой, бросив мне на ходу:
– Через пять минут вернусь, а ты лежи и не прыгай. Разберемся.
Вернулся он действительно очень быстро и на мой вопросительный взгляд отозвался не без раздражения:
– Я им посоветовал вызвать милицию. Мать там лупит бабку доской от серванта по голове, дочка бегает вокруг и кричит, бабка отбивается… Самое интересное, что все они трезвые.
Последнее меня не заинтересовало и не удивило. Эти наши соседи действительно спиртного в рот не брали. Что не мешало им периодически колошматить друг друга «по кругу». Бабка считала, что двадцатилетнюю внучку по-прежнему лучше всего воспитывать ремнем, и пыталась это делать. Та в свою очередь вполне могла запустить чашкой или туфлей – что под руку подвернется – в мамочку или в бабулю. Мамочка частенько давала своей дочке оплеухи, а на бабулю, собственную мать, орала так, что было слышно у нас через лестничную площадку и четыре двери: две тамбурные и две квартирные. По-видимому, в этой семье все мешали друг другу жить, хотя разъезжаться, похоже, не собирались.
– Ты хоть доску у нее отобрал? – вяло поинтересовалась я.
Доска – это был уже новый реквизит. Мебелью там до сего дня не дрались.
– Отобрал, отобрал, успокойся. Дернул же меня черт ей дверь открыть! Еще и Алевтина там встряла…
Тут я могла только посочувствовать. Алевти¬на – украшение нашего этажа. Это – пенсионерка-алкоголичка, которую за последние десять лет никто и никогда не видел трезвой, зато всегда замечал кем-то избитой. Живет она в двухкомнатной квартире одна, к себе никого не пускает и откуда берет свежие синяки, непонятно. Сама она утверждает, что к ней повадились ходить по ночам пациенты из расположенного рядом Института имени Сербского (где преступники проверяются врачами на предмет вменяемости), причем ходят они исключительно через балкон. Вариант, конечно, интересный, если учесть, что этаж у нас – шестнадцатый.
– А этой что надо было? – изо всех сил пыталась я поддержать диалог.
Валяться молча – нестерпимо скучно, читать я не могла из-за высокой температуры, телевизор стоял в соседней комнате. А тут хоть какое-то развлечение.
– Советы давала. Как лучше доску отобрать, как вредно пить, ну и так далее… Все, лежи тихо, больше я об этих полоумных говорить не желаю.
Похоже, я задремала, потому что очнулась от звонка в дверь.
– Наконец-то, – пробурчал муж на ходу и… снова распахнул входную дверь, не поглядев в глазок.
Нет, это был не врач. Это был всего-навсего милицейский наряд, по-видимому, все-таки вызванный нашими воинственными соседками.
– Вам придется проехать с нами, – довольно вежливо обратился один из милиционеров к моему мужу, установив его личность.
– А что, собственно, случилось? – спросили мы в унисон (я свой голос подавала из комнаты, благо от моей постели до входной двери метра два, не более).
– В соседней квартире убита старушка.
– Убита все-таки? А при чем тут я?
– А при том, что вы, по показаниям дочери и внучки потерпевшей, пришли к ним в квартиру якобы за спичками и нанесли старушке удар доской по голове.
– Чушь какая! – не выдержала я. – Они там дрались между собой, младшая прибежала просить моего мужа разнять ее мать и бабку. Он пошел и через три минуты вернулся, а им посоветовал вызвать милицию.
– Вот они и вызвали. А наше дело разобраться. Есть труп, есть подозреваемый, есть три свидетеля.
– А третий кто?
– Соседка из квартиры рядом.
– Ну, это свидетель надежный, – ядовито заметила я. – Спросите у вас в отделении, сколько раз к ней через балкон уголовники наведываются, как ее в лифте насилуют по три раза в неделю… Она же пьяная, вы что, не видели?
– Но родственницы-то потерпевшей трезвые!
– Это точно, – удрученно вздохнул мой муж. – Лучше б они тоже пили, понятно было бы, с чего друг друга лупят.
– Ну, это к делу не относится, – уже с раздражением сказал милиционер. – Собирайтесь, я вам сказал, поедем в отделение. Чем вам старушка помешала, ума не приложу…
– Это он на ней тренировался! – не выдержала я пафоса момента. – А на самом деле собирался убить меня.
Взгляд, брошенный на меня мужем, тянул на увесистую могильную плиту и разом придавил неуместный всплеск веселья. Тут, через повышенную температуру и общую ослабленность организма до меня начала доходить жуткая реальность происходящего. Скорее, впрочем, нереальность.
– Вы не можете его забрать! – взмолилась я. – У меня температура, я не встаю с постели и должна остаться одна? Да вы с ума сошли!
– Это вы, гражданка, сошли с ума, – немедленно отпарировал милиционер. – Только что заявили, что муж собирался убить вас, а для практики, так сказать, укокошил старушку, и хотите, чтобы мы оставили вас с ним вдвоем?
– Доигралась? – со зловещей нежностью спросил меня муж. – Товарищи милиционеры, жена просто неудачно пошутила. Никого я не убивал и убивать не собираюсь.
– Следователь разберется.
«А прокурор добавит», – вертелось у меня на языке, но я его прикусила. Положение складывалось, мягко говоря, хреновое, без преувеличений. Хотя, собственно, что я паникую? Начальник отделения – наш добрый знакомый, сейчас позвоню ему и все наладится. О своем намерении я сообщила милиционерам, но понимания с их стороны не встретила. Оказывается, их начальство привыкло отдыхать со второй половины дня субботы, если нет никаких ЧП, а бытовое убийство старушки в разряд таковых не попадало.
– А Владимир Иванович? – ухватилась я за нашу последнюю надежду – знакомого следователя.
– В отпуске, – добили меня блюстители порядка. – Все, хватит разговоры разговаривать, собирайтесь. Посидит ваш супруг в КПЗ до понедельника, ничего с ним не будет. «Скорую» за трупом мы вызвали, как заберут, так и мы поедем.
– А как же я?
Ответа не последовало. По мнению милиции, обсуждать больше было нечего. Преступление раскрыто, что называется, «по горячим следам», следователю останется только все оформить – и в суд. Конфетка, а не дело!
Глубоко вздохнув, я предприняла еще одну попытку достучаться до здравого смысла стражей правопорядка. Минут десять со всей доступной мне убедительностью пыталась доказать, что версия наших соседок гроша ломаного не стоит. Не мог мой муж отправиться к ним за спичками, потому что мы ими не пользуемся. У нас в ходу зажигалки – для плиты и для сигарет. Соседка прибежала в истерике и кричала, что ее мать убивает бабку или наоборот – непонятно было, и что мой муж должен был пойти и помочь разобраться. Да он и дверь-то открыл только потому, что мы ждем врача.
– И вообще он собирался смотреть футбол! – выкрикнула я последний пришедший мне в голову аргумент. Самый, пожалуй, идиотский.
Как ни странно, на него-то милиционеры внимание и обратили.
– Точно! Сейчас как раз второй тайм начался. У вас где телевизор? Вы, гражданин, собирайтесь потихонечку, а мы рядом посидим. Вы ведь в той комнате будете вещи собирать? Пока еще «скорая» будет…
И вся эта милая троица отправилась в соседнюю комнату, где телевизор целый час разорялся впустую. Я же получила временную передышку. Уж кто-кто, а я прекрасно знала, что муж не в состоянии даже на работу укомплектоваться без моей помощи: то зажигалка пропадает, то мундштук, то нужные бумаги бесследно исчезают. А уж собрать носильные вещи, «все для первого ночлега», знаменитую «допровскую корзинку»… Либо милиционерам придется просить меня о помощи (а это произойдет не раньше, чем закончится матч), либо им нужно будет расстрелять на месте мою лучшую половину. Третьего не дано.
Я откинулась на подушку и попыталась (в который раз) собраться с мыслями. Вопроса о том, кто укокошил бабку, у меня не было – ее же собственная дочка. Укокошить-то она ее укокошила, но сидеть, натурально, неохота, и они на скорую руку соорудили свою версию событий. Благо мой муж действительно минуты четыре находился у них в квартире. Алевтина видела, как он туда входил, вертелась вокруг, давала дурацкие советы.
Потом могла и уйти – раньше моего мужа, кстати, но… Но весь вопрос в том, что ей в очередной раз спьяну показалось? Вполне может изобразить душераздирающую историю о том, как на ее глазах мой муж занес над несчастной старушкой доску от серванта и с треском опустил на убеленную сединой голову несчастной. Еще и передник продемонстрирует, на который «мозг брызнул». Пока эти милые мальчики в форме разберутся, что свидетельница в дымину пьяная… Впрочем, для них, похоже, все ясно, и теперь их интересует только счет футбольного матча.
Следователь, конечно, разберется… если захочет. Впрочем, в понедельник любым путем добьюсь начальника отделения милиции, пусть принимает меры. Да, но до понедельника-то еще почти двое суток. Значит, я тут одна, в жару и бреду, а до боли родной муж – в камере? На нарах, без матраса, в компании с отпетыми уголовниками, которые, разумеется, успеют научить его пить чифирь, играть в карты «на интерес» и выражаться непечатными словами… Ужас, кошмар, дурдом!
Судя по звукам, которые доносились из соседней комнаты, собираться в тюрьму муж и не думал. Они там всерьез увлеклись тем, что им показывали по «ящику». Господи, если все благополучно кончится, клянусь, никогда в жизни дурного слова не скажу об этом идиотском времяпрепровождении: пялиться на экран, в котором, прямо по Аркадию Райкину, «двадцать два здоровых бугая катают по полю один мячик…»
Мои трагические размышления были прерваны оглушительным звонком в дверь. На сей раз явилась Алевтина собственной персоной.
– Милиция еще здесь? – поинтересовалась она с порога. – Прекрасно! Пусть забирают заодно и эту бандитку, мою соседку.
– Которую? – обречено поинтересовался один из милиционеров, выглянувший на шум. – И за что?
– Самую молодую. Она обозвала меня сукой.
– За это не забирают. Обзовите ее тоже, и дело с концом.
– Но она перекинула со своего балкона на мой веревку! И теперь по ней будет приходить ко мне и сыпать отраву в еду!
– Вы в своем уме, гражданка? – возвысил голос милиционер.
– В своем, своем, – подала я голос с одра страданий. Только она как начала – в знак протеста против антиалкогольной кампании партии и правительства в 1985 году, – так по сей день остановиться не может. Она же не просыхает никогда, товарищ дорогой. И это ваш свидетель?
Милиционер с сомнением покрутил носом, но Алевтина и тут оказалась на высоте.
– Я вообще не пью, – с достоинством сказала она. – У нас весь тот отсек непьющий. А в этом квасят с утра до ночи. И еще вот эти двое, журналисты, у них на балконе стоит гранатомет и по праздникам они обстреливают Кремль.
Тут отпала даже я. Кремль с нашего балкона виден – это правда. Но вот гранатомет… Сомнение же, разлившееся по лицу милиционера, подействовало на меня как быстрорастворимый шипучий аспирин «УПСА». Он, милиционер, пошел еще дальше, в прямом и переносном смысле этого слова: пересек мою комнату (три метра от двери до балкона) и осмотрел лоджию. Естественно, обнаружил только старый веник. Я с наслаждением наблюдала, как сомнение на лице этого милого молодого человека сменилось выражением, весьма далеким от приязни.
– Вот что, гражданка, – начал он ледяным тоном, обращаясь к Алевтине, но договорить не успел, с лестничной площадки опять послышались вопли. Отчетливо было слышно: «Помогите! Убивают!»
– Это наши соседки, родственницы пострадавшей, – доброжелательно объяснила я вконец обалдевшим милиционерам. – Наверное, опять мой муж кого-нибудь пришил. Вот и «Скорая» пригодится… если приедет.
– Что, опять я? – возмутился муж.
Ему никто не ответил – милиционеры уже выскочили из квартиры. А в дверь вместо них влетела… дочь предполагаемой жертвы, та самая, которая охаживала ее доскою. А за нею… А за нею рысью мчалась покойница-старушка с окровавленной головой и приговаривала:
– Родную мать убить захотела? Сейчас я тебе устрою… я тебя саму убью, гадюка ты паршивая!
В руках у старушки была обломанная с одного края доска. Похоже, та самая, которой пытались убить ее… А на площадке замерли милиционеры вместе с врачом и санитарами наконец-то прибывшей «Скорой», в изумлении следившие за внезапно воскресшей жертвой преступления.
Все хорошо, что хорошо кончается. Выяснив у бабули, что покушалась на ее жизнь родимая доченька, с которой они сами разберутся, а никакой не сосед, милиция плюнула и удалилась. Посулив на прощание, что больше никогда на наш этаж не приедет – «хоть вы тут перережьте друг друга». Алевтина под шумок испарилась, соседки тоже вернулись к себе в сопровождении медиков. А я, до конца осознав случившееся, посадила мужа у изголовья и заставила держать себя за руку – для душевного спокойствия. Шутка ли – подозрение в убийстве! Вот уж воистину, от сумы и от тюрьмы…
– А «Спартак» все-таки выиграл, – прервал муж затянувшееся молчание. – Жаль, что я первый тайм не видел. Такую игру пропустил!
– Ты бы радовался, что все так хорошо обошлось, – робко заметила я.
– О чем ты? А, о милиции… Хорошие ребята, только за «Динамо» болеют.
Нет, мужчины, определенно, произошли от других обезьян. Война – фигня, главное – маневры. То есть футбол, разумеется. На этом фоне можно пренебречь даже подозрением в убийстве.