Текст книги "Рокировка"
Автор книги: Светлана Бестужева-Лада
Жанры:
Короткие любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Светлана Бестужева-Лада
Рокировка
Глава перваяСемейная история
Вадиму Сергеевичу всегда хотелось иметь большую семью, чтобы за стол садилось человек пять, не меньше. И он, и жена Инна были единственными детьми у родителей, ни братьев, ни сестер. Да и других родственников было, прямо скажем, не слишком много. Родители Инны погибли в автокатастрофе, когда она еще в школе училась, воспитывала ее единственная тетка, да и та рано умерла от диабета.
У самого же Вадима ни теток, ни дядек отродясь не было, он и отца-то не помнил. Отец, конечно, где-то был, алименты от него до того, как сыну исполнилось восемнадцать, приходили регулярно. Но потом – как отрезало. Были еще родители матери, старенькие, жили в деревне километрах в ста от города, до самой смерти всякую живность держали, да в огороде копались. Каждое лето Вадим у них проводил, никаких пионерских лагерей в глаза не видел.
Зато умел все: печку побелить, забор поправить, корову подоить, дров напилить-нарубить. По жизни не раз пригодилось, правильно говорят: лишних знаний не бывает. А уже после смерти стариков аккурат по их участку прошла федеральная трасса, вот тут-то Вадим впервые проявил деловую хватку: смог получить такую компенсацию, что хватило на открытие первого кафе.
Мать, правда, ворчала: по ее мнению, нужно было эту самую компенсацию на книжку положить и беречь на черный день, как умные люди-то поступают. А эти кафе-рестораны только до беды доводят: то поджигают их, то бандиты наезжают, то инспекторы всякие до сумы хозяев доводят. Сынок хоть и взрослый, а не хозяин, нет, не хозяин. Все в прах обратит.
Не обратил. Наоборот, за первым кафе последовало второе, потом – еще одно, потом – ресторан… Через несколько лет заведения «У Сергеича» стали самыми популярными в старинном российском городе на Волге, переплюнув и «Макдоналдса» и «Ростикс». Все знали: «У Сергеича» не отравят, не обсчитают, да и готовят отменно. Под конец жизни даже мать признала, что определенный толк из сыночка вышел. Вот только в семейной жизни…
А что – в семейной? Он-то как раз этой своей жизнью был доволен не меньше, чем деловой. Женился по любви, на скромной, хорошенькой девушке, нежной, ласковой, отменной хозяйке. Детей, правда, лет пять не было, но потом и это наладилось: родился сын, долгожданный, выстраданный. Сергеем назвали, чтобы традиция была.
Свекровь, правда, невестку не слишком жаловала, так на то она и свекровь. Ей хотелось, чтобы Вадим женился на девушке из ее родной деревни, чтобы связи с землей не рвать. Даже невесту присмотрела – в соседнем дворе, и все мечтала, что хозяйства объединятся. А потом обижалась, что не по ее получилось. Напрасно обижалась.
Все в семейной жизни складывалось правильно, только вот детей Инна больше так и не смогла иметь. Врачи лишь руками разводили: диабет, всякие осложнения бывают. Радуйтесь, что один ребенок появился, здоровенький, крепенький, ничего такого не унаследовал… пока. Они и радовались…
Инна работала воспитательницей в детском саду, Вадим – инженером в КБ. Достаток был небольшой, но стабильный, да и домашние заготовки выручали. И не только они. Инна отлично шила, вязала, о том, что существуют прачечные и химчистки, даже слышать не хотела. И хотя после рождения Сережи сильно располнела, из прежней тростиночки превратилась в пышную матрону, легкости движений и сноровки не утратила.
И появившиеся большие деньги ее не изменили. Работу бросать она не собиралась, обновки по-прежнему шила и вязала сама, к предложению мужа купить дом за городом относилась с веселым скепсисом: наверняка соскучился по грядкам, еще и корову заведет, а то и двух, с него станется. В конце концов Вадим махнул рукой и купил роскошную квартиру в пяти минутах ходьбы от места работы жены.
С тем же энтузиазмом Инна взялась за обустройство нового жилья, искренне удивляясь тому, какие появились красивые новые стройматериалы, как удобно стряпать в большой кухне на суперновой плите, как много продуктов помещается в огромном холодильнике, и как здорово, что в кухне есть маленький цветной телевизор: можно смотреть любимые передачи не только вечером, но и в любое время, пока варишь суп или занимаешься заготовками.
Да что кухня! Инна нарадоваться не могла на небольшую, но уютную спальню с широченной кроватью, встроенным зеркальным шкафом и прочими тумбочками-пуфиками. Это после шаткого и скрипучего дивана-кровати в «зале»! А специальная комната для тренажеров! А гостиная, где был огромный, супермодный телевизор с видеомагнитофоном и для кассет, и для не совсем еще понятных ей дисков, несколько глубоких, удобных кресел, диваны и еще Бог знает что! А Сережина комната, лишь слегка уступавшая гостиной по размерам!
Инна только ахала, когда в квартире оборудовали небольшую сауну, приспособив для этого одну из двух подсобных комнат, когда в ванной установили диковинное сооружение с мудреным названием «джакузи» глубокого изумрудного цвета с бронзовыми кранами и ручками, когда вмонтировали совершенно уж потрясающую стиральную машину…
Ахала – и часами протирала, полировала, мыла свою чудо-квартиру, категорически отвергая все предложения мужа взять домработницу, хотя бы на несколько часов в день, хотя бы для стирки и уборки. У нее в голове не укладывалось, как можно доверить чужой женщине такие интимные, почти святые вещи, как приготовление еды, стирка, глажение. Да и все остальное тоже!
– Для чего я зарабатываю деньги? – сердился иногда Вадим Сергеевич. – Отдохни, посиди у телевизора, научись получать от жизни удовольствие!
– Так я же получаю, Вадичка, – с огромной искренностью отвечала Инна. – Это же такое удовольствие: вкусно вас накормить, застелить постели свежим бельем…
– Пообниматься с пылесосом, – иронически подхватывал муж.
– С таким и пообниматься не грех, – отшучивалась Инна. – Легкий, бесшумный, и чистит, и моет, и ароматизирует… Сказка!
– Это ты у меня – сказка, – сдавался Вадим Сергеевич. – Василиса Прекрасная и Марья-искусница в одном лице!
– Ну, ты скажешь, Вадичка! – заливалась почти девичьим румянцем Инна. – Я самая обыкновенная женщина.
– Так уж и обыкновенная! Сына вон родила, всем на зависть…
– Сглазишь! – всерьез пугалась Инна.
Сережа действительно рос на удивление послушным, хотя и шустрым мальчишкой. Уроков практически не готовил, но четверки в дом приносил крайне редко, в основном, по литературе, которую не любил. Потом увлекся спортом, записался одновременно чуть ли не в полдюжины секций и какое-то время от усталости засыпал на ходу, не в силах сделать окончательный выбор.
– Тебе-то самому что больше нравится, сынок? – допытывался Вадим. – Чем ты хочешь заниматься?
– Всем! – не задумываясь отвечал Сергей. – Мне все нравится.
– Так не бывает.
– Бывает. У меня – так.
– И что, ты всю жизнь собираешься всем заниматься одновременно?
– Если получится.
– Не получится.
– Спорим, получится.
Спорить с сыном Вадим благоразумно не стал. Время само все определило: к тринадцати годам Сережа окончательно выбрал бокс. После этого последовательно заработал перелом носа, легкое сотрясение мозга и прочие сопутствующие этому виду спорта «прелести».
Кроме того, оброс внушительной мускулатурой, за какой-то год вымахал до ста восьмидесяти сантиметров и перестал бояться вообще чего бы то ни было. К литературе, правда, испытывал по-прежнему стойкое отвращение. Пока не познакомился с Алиной… Аленькой.
Произошло это в десятом классе. Сергей возвращался домой после тренировки и услышал, как в темном дворе кто-то зовет на помощь. Не долго думая, кинулся туда, и обнаружил, что двое подвыпивших «качков» явно обижают какую-то девчонку. С обидчиками он разобрался, что называется, на «раз-два-три» и только потом обнаружил, что спасенная им юная особа – Алька из параллельного класса.
До этого времени он на нее и внимания-то не обращал, как, впрочем, и на девчонок вообще. В его шкале ценностей девочки находились где-то после удачной утренней пробежки и непосредственно перед кружкой пива, которое он терпеть не мог. Но как только увидел эти темные, заплаканные глаза…
В общем, Сергей доставил Алину непосредственно до двери квартиры, смущенно выслушал излившийся на него по пути поток благодарностей и быстро ушел. А наутро, войдя на школьный двор, увидел устремленный на него сияющий, восхищенный взгляд темных глаз. После уроков просто не мог не проводить Алечку до уже знакомой двери. А там с изумлением услышал собственный голос: он приглашал Алину погулять вечером по набережной. Благо тренировки в этот день не было.
Месяц спустя Сергей привел Алину домой и познакомил с родителями. То есть не познакомил, а поставил перед фактом:
– Мы собираемся пожениться, когда закончим школу.
Вадим Сергеевич чуть было не вспылил, но поймал укоризненный взгляд жены и… остыл. Он понял, что Инна вспомнила свое первое знакомство с будущей свекровью, тот настороженный и холодный прием, который она встретила у его матери. Вспомнила – и со свойственной ей мудростью решила вести себя совсем по-другому.
В конце концов, ничего страшного не происходило. Первая любовь, полудетское увлечение, первая девочка в его жизни, первый мальчик – в ее. Погуляют, подрастут, десять раз передумают. А если не передумают… Что ж, случается, что первая любовь становится единственной и длится всю жизнь.
Правда, родители Алины, точнее, ее мать, придерживалась совершенно иной точки зрения. Впрочем, в родной семье, бестолковой и довольно скандальной, Аля всегда чувствовала себя не слишком уютно: старшая сестра, признанная красотка, откровенно третировала «несносную девчонку», отец пил, мать вконец отупела от вечного безденежья и рукоприкладства супруга.
В один далеко не прекрасный день она буквально ворвалась в квартиру своих потенциальных родственников и наговорила такое… Сергей вспыхнул и хлопнул дверью после первых же фраз, Алина чуть позже залилась слезами и убежала невесть куда, только Инна Ивановна с поразительным спокойствием выслушала монолог-истерику, густо пересыпанный нецензурщиной:
– Переманили девку своими ворованными деньгами! Она и подстилка для вашего сыночка ненаглядного, и прислуга дармовая! Хорошо устроились, сволочи! Алька у вас днюет-ночует, в родной дом уже дорогу забывать стала, меня, мать, видеть не желает! А я, значит, отдувайся за все – и по дому, и на работе, и за мужем ухаживать? Все одна?
– А как же сестра Алины? – поинтересовалась Инна Ивановна.
– А что – сестра? Что – сестра? Ей замуж нужно, свою семью создавать, как она жениха найдет, если дома сидеть станет? Да и работа у нее трудная, нужно спать подольше, хорошо питаться, за собой следить.
Про работу Аиды – старшей сестры Алины – в городе знали, кажется, все. Очень красивая, до невозможности избалованная матерью, девушка желала стать либо манекенщицей, либо фотомоделью, не прилагая к этому никаких усилий. Она совершенно искренне считала, что красивее нее нет во всем мире, что женщины могут только молча ей завидовать, а мужчины, независимо от возраста и толщины кошелька – немедленно падать к ее длинным, стройным ногам и уже никогда не подниматься.
Пока же она числилась главной фавориткой самого известного местного авторитета, который, впрочем, не спешил покупать любовнице квартиру или машину, ограничивался походами-поездками во всевозможные рестораны и не слишком дорогими подарками, Зато обещал устроить ее в престижное модельное агентство буквально на следующей неделе, вот только эта неделя что-то все никак не наступала.
– Адочку не трогайте, она здесь не при чем! Алька обязана мне во всем помогать, а она – ишь, как ловко устроилась! Небось, и муженек ваш ее не пропускает, то-то у него никаких баб на стороне вроде бы нету. А зачем ему на стороне, когда дома все под рукой, а жена-дура под носом у себя ничего не видит…
Когда поток этого мутного красноречия начал иссякать, Инна Ивановна вздохнула и сказала:
– Бедная вы, бедная! Как же вас жизнь замучила, если вы так озлобились!
Вадим Сергеевич, который все это время мрачно раздумывал, придушить незваную гостью или просто стукнуть по голове чем-нибудь тяжелым, так и ахнул от неожиданности. Он, конечно, знал, что его Инна – женщина не просто умная, а мудрая, но такой реакции даже он не ожидал.
Когда гостья, наконец, убралась, прихватив с собой рыдающую Алину, супруги какое-то время молча сидели в кухне за столом напротив друг друга, а потом Инна Ивановна снова вздохнула:
– С такими вот детьми у меня в садике всегда проблемы. Они не злые, а озлобленные, потому и хотят, чтобы всем было так же плохо как им. Их не наказывать нужно, а жалеть, таких только лаской вылечить можно…
– Иннушка, да у тебя для всех одно лекарство – ласка, – усмехнулся Вадим Сергеевич. – Ты и убийцу приласкать готова, не то что эту… психопатку.
– Убийцу я, конечно, ласкать не собираюсь, – совершенно серьезно отозвалась Инна Ивановна, – но думаю, если бы его вовремя приласкали отец с матерью, он бы и убийцей не стал. А бывает, девушка обидит – парень с катушек и слетает. Люди-то от природы добрые…
– Иннушка, ты же с детьми работаешь! А говорят, что они – самые жестокие…
– Глупости говорят! – отмахнулась Инна Ивановна. – Они же несмышленыши еще! Вон, щенки друг друга за уши треплют – не со зла ведь, играючи… Ладно, Вадичка, не об этом сейчас думать нужно.
– А о чем?
– Девочка-то совсем пропадет, если мы от нее отступимся. Попробую как-нибудь ее мать уговорить, урезонить. Наверняка она Алечку по-своему любит и добра ей желает, вот и будем вместе стараться. Ничего, все образуется, вот увидишь…
Зная жену, Вадим Сергеевич в таком исходе событий даже не сомневался.
В общем, некоторое время спустя Аля стала в доме своей, и Вадим Сергеевич не раз и не два дивился терпению и такту Инны Ивановны. Та терпеливо, ненавязчиво обучала Алину практически всему – умению вкусно и быстро готовить, красиво сервировать стол, вязать, шить, вышивать… При этом к тяжелой, грязной работе девочку не подпускала, умудрялась все делать сама, как бы играючи, как бы незаметно…
А потом все рухнуло, как говорят, в одночасье. Инна Ивановна поскользнулась на блестящем кафельном полу своей роскошной кухни, упала. Перелом шейки бедра сам по себе – не подарок, хотя в возрасте сорока пяти лет вполне излечим. Но падение каким-то образом спровоцировало вспышку и стремительное развитие диабета.
Молодая еще женщина ушла из жизни после трех месяцев непрерывных страданий. Больница – дом – снова больница, и никакого улучшения. Даже очень сильные лекарства уже не снимали невыносимые боли. И все-таки Вадим Сергеевич на что-то надеялся, приглашал одного за другим самых известных врачей, обращался к экстрасенсам, целителям, даже каким-то замшелым деревенским бабкам. Тщетно.
По странной, точнее, страшной иронии судьбы Инна Ивановна скончалась за три дня до собственной серебряной свадьбы, и давно ожидаемый праздник обернулся сплошным кошмаром для ее близких. Прощаясь, Вадим Сергеевич надел на холодный, восковой прозрачности палец жены кольцо с бриллиантом – его подарок на юбилей. И впервые в жизни напился: сознательно, страшно, по-черному. Как жить дальше, он просто не знал.
Кроме жены, в его жизни не было других женщин, он даже не задумывался над тем, что подобное возможно. Хотя вокруг рушились казавшиеся незыблемыми семейные союзы, коллеги-бизнесмены заводили молоденьких любовниц… Но одна мысль о том, что кто-то войдет в его опустевший дом, будет спать рядом, да просто – хозяйничать на кухне, где все напоминало об Инне, была для молодого еще вдовца невыносимой.
Он практически забыл о том, что сыну нужны тепло и участие, замкнулся в своем горе, приезжал домой только спать. И через полгода обнаружил, что Сергей отдалился от него, стал жить какой-то своей жизнью. И первое место в ней занимала Алина, фактически уже его жена. Они ждали, чтобы обоим исполнилось восемнадцать, тогда можно было пожениться без особых трудностей и нудной бумажной волокиты.
– И на что вы будете жить? – поинтересовался как-то Вадим Сергеевич, поняв, что намерения молодых вполне серьезны. – Вам еще в институт поступать, пять лет учиться…
– Дворником буду работать, – огрызнулся в ответ Сергей. – Тебе на шею не сядем, не волнуйся.
Сидевшая рядом Алина молча положила руку ему на плечо, и Сергей тут же сбавил тон:
– Я бы пошел на вечерний, но тогда в армию загребут.
– Совершенно не обязательно приносить огромные жертвы, – не без раздражения заметил Вадим Сергеевич. – Прекрасно можешь подрабатывать у меня.
– Грузчиком? Или шофером?
– Сереженька, – нежным голосом вмешалась Алина, – твой папа, наверняка, хотел сказать, что при твоем знании компьютера…
Вадим Сергеевич бросил на будущую невестку благодарный взгляд. Именно такой вид работы он и подразумевал, просто не слишком удачно построил фразу. А эта умница моментально нашлась и исправила взрывоопасную ситуацию.
– Можно и по-другому, – уже спокойно сказал он. – Я где-то читал, что раньше государство оплачивало учебу молодых людей, а потом они этот долг постепенно возвращали. Я ведь понимаю, что просто так деньги ты у меня не возьмешь…
– Правильно понимаешь, – буркнул Сергей. – И не волнуйся, пока не станем самостоятельными, детей рожать не будем.
Алина слегка покраснела, встала и отошла к плите, где у нее что-то варилось.
– А я и не волнуюсь, – пожал плечами Вадим Сергеевич. – Мы с твоей мамой семь лет были женаты, когда ты родился.
Как всегда при мысли о жене-покойнице больно сжалось сердце, и Вадим Сергеевич полез за сигаретами. Всю жизнь не курил, а с похорон задымил, чуть ли не по две пачки в день.
– Дай и мне, – вдруг протянул руку Сергей. – А то за своими идти неохота.
Вадим Сергеевич поперхнулся табачным дымом.
– Ты что… куришь?
– А ты только сейчас об этом узнал, да?
– Представь себе.
– Представил. Ты вообще обо мне что-нибудь знаешь… теперь?
Вадим Сергеевич побагровел, не столько от праведного гнева, сколько от острого чувства стыда. Действительно ведь, забыл о парне совершенно! Слава Богу, Алечка вовремя появилась, а то вообще непонятно, чем бы такая забывчивость обернулась. Да что там «непонятно» – подумать об этом страшно. Примеров-то хватает, на каждом шагу с этими примерами сталкивался.
– Прости, Сережа, – тихо сказал он. – Понимаешь, я очень люблю твою маму… То есть любил…
И снова кольнуло сердце. Впервые произнес что-то об Инне в прошедшем времени. Почему? Ведь не разлюбил же он ее? Нет! И никогда не разлюбит, потому что другой такой нет и не будет. Не будет…
Неожиданно для себя Вадим Сергеевич почувствовал, как защипало глаза, сдавило горло и он, упав головой на руки, разрыдался – чуть ли не впервые в жизни. Когда узнал, что Инна умерла, когда отпевали ее, хоронили, поминали – слезинки не пролил, не по-мужски это – сырость разводить. И потом не плакал, только зубы стискивал, когда совсем уж тошно становилось.
Остановиться он не мог, хотя чувствовал, насколько тягостна для Сергея и Алины эта сцена. И вдруг на голову его легла легкая и прохладная рука.
Алина гладила Вадима Сергеевича по голове, не замечая, что у самой текут слезы. Ей было пронзительно жаль этого уже не чужого, а как-то странно близкого ей мужчину, еще не старого, но с сильной проседью, которая появилась у него совсем недавно. Как же он любил свою жену, если до сих пор так переживает! Может быть, и Сережа такой же: молчун и скуповатый на ласку, но в глубине души любящий и беззащитный перед горем? Бедные ее мужчины!
Впервые Алина мысленно объединила своего будущего мужа и свекра в нечто единое. И с этого вечера уже не могла думать иначе. «Ее мужчины» сильные, надежные и… беспомощные. Ее любимые мужчины…
Вадим Сергеевич успокоился и, пряча глаза от сына и Алины, потянулся за очередной сигаретой. Заметил, что перед ним уже стоит чистая пепельница и чашка горячего, ароматного чая, глубоко вздохнул и тихо сказал:
– Спасибо, доченька.
Этот вечер надолго определил их дальнейшие отношения. Вадим Сергеевич стал возвращаться из офиса раньше, ужинал вместе с сыном и его невестой, обсуждал с ними возможности поступления в институт, предстоящие выпускные экзамены. Теперь его интересовало все: и какой проходной балл в том вузе, который наметил для себя Сергей, и какое платье наденет Алина на выпускной бал, и какие изменения нужно будет сделать в квартире к свадьбе.
– Я хочу сшить такое платье, чтобы в нем потом можно было бы в ЗАГС пойти, – степенно рассуждала Алина, хозяйничая за столом. – Глупо ведь выбросить несколько тысяч на одноразовый наряд, а потом тратить еще столько же на другой…
– Доченька, свадьба бывает один раз в жизни, – возражал Вадим Сергеевич. – Давай сделаем одно платье к выпускному балу, а второе…
– Ну, что вы! Там же и фата понадобится, и перчатки, и букет… И потом, мне так хочется обвенчаться…
– Ну и обвенчаетесь, какие проблемы?
– Сережа не хочет, – быстро шепнула Алина.
Вадим Сергеевич с изумлением посмотрел на сына:
– Это почему?
– А я же некрещеный, – безмятежно заявил тот. – Алька крещеная, а я – нет. Как будто ты этого не знаешь.
– Знаю, конечно. Но ведь можно и окреститься…
– Вот еще, стану я попу врать! Он же спросит: веришь ли? А я…
– А ты не веришь?
– Не верю, – уже чуть более агрессивно отозвался Сергей. – И не могу верить во все эти чудеса, единство в трех лицах и так далее. Не могу – и все.
Вадим Сергеевич даже не нашел, что ответить. Его самого крестили, мать-покойница рассказывала. Ну, так дело было в глухой деревне, там такое в порядке вещей испокон веков. И Инна была крещеная, даже в церковь по праздникам заглядывала, хотя особенно об этом не распространялась. Считала, что вера – ее личное дело, никого больше не касается. А вот верили ли они по-настоящему?
Да кто ж его знает! Сроду Вадим Сергеевич над такими вопросами не задумывался. Святая Троица – что ж тут непонятного? Праздник такой, летом бывает, церкви березовыми ветками украшают. Грехи – тоже понятно: убивать – грех, воровать – грех, ну, и так далее.
– Сереженька, – услышал он тихий голос Али, – ты же не собираешься становиться священником или монахом, правда? И в храм тебя никто силком тащить не собирается…
– Да? А венчаться ты как будешь?
– А ты веришь в то, что штамп в паспорте связывает людей на всю жизнь? – неожиданно спросила Алина.
– Ну, ты даешь! – весело хмыкнул Сергей. – Нет, конечно. Главное, чтобы любовь была…
– Вот-вот. Мы с тобой друг друга любим, правда?
– Ну, правда…
– Не «ну», а точно. Так неужели тебе трудно ради этой любви пятнадцать минут в церкви провести и крестик надеть? Если бы тебя крестили, как меня, младенцем, вообще не о чем было бы сейчас разговаривать, обвенчаться-то ты согласен.
– Все, Алька, закончили базар, – хлопнул Сергей рукой по столу. – Сдаем экзамены, подаем документы в институт, поступаем, а потом… Потом, шут с вами со всеми, окрещусь, обвенчаюсь, вокруг костра попрыгаю и в бубен побью. Чтоб уж, значит, наверняка.
– Чтобы наверняка, – вздохнула Алина, – нужно подождать, пока мне восемнадцать исполнится. Мама разрешения ни за что не даст, а без разрешения…
– Ну, так подождем, подумаешь! Зато потом такую свадьбу закатим! Все равно меньше года осталось: я родился в октябре, ты – в апреле. Сдадим летнюю сессию и…
– Перестань, – замахала руками Алина, – еще сглазишь! Школу нужно закончить…
– В институт поступить, – подхватил Сергей. – Не боись, прорвемся! Ты знаешь, я поражений не признаю…
Выпускные экзамены оба сдали достаточно легко и без троек. То есть Сергей сдал без троек, а Алина закончила школу с серебряной медалью. Подвела математика, с которой девочка была в довольно сложных отношениях. Но унывать по этому поводу Аля не собиралась, наоборот, искренне радовалась:
– Слава Богу, никогда в жизни больше не придется заниматься ни алгеброй, ни геометрией, ни этой растреклятой тригонометрией! Потерянное время! Четырех правил арифметики мне для жизни как-нибудь хватит, да и в детских садах высшая математика пока не нужна.
Алина собиралась стать… воспитательницей в детском саду. Маленьких детей она действительно любила самозабвенно, совсем как Инна Ивановна. И вообще Вадим Сергеевич с какой-то боязливой радостью видел в невесте сына все больше и больше черт обожаемой покойной жены.
Алина готовила те же блюда, что и Инна Ивановна, с удовольствием занималась домашними делами и тоже слышать не хотела о какой-нибудь домработнице, тем более – экономке. Была так же доброжелательно-спокойна, улыбчива, терпеть не могла даже намек на конфликт. И так же хотела иметь не меньше трех детей – двух мальчиков и девочку, даже имена им уже придумала: Вадим, Иван и Инна.
Когда это случайно узнал Вадим Сергеевич, то отвернулся и украдкой вытер глаза, а про себя подумал: стар становлюсь, сентиментален, слезы близко – наклони голову, и потекут. И не признался, как растрогало его желание будущей невестки назвать дочку в честь покойной жены, хотя с тех пор часто думал о внучке, Инночке, беленькой, с голубыми глазами и нежным голоском. О своей Инночке.
А что, вполне возможно. Сергей-то внешностью как раз в Инну удался: светловолосый, голубоглазый, от отца только рост и фигуру унаследовал. Ну, девочки такими высокими не бывают, а все остальное…
То, что внучка может пойти в свою маму, ему в голову не пришло. А Алина была темноглазой шатенкой, со слегка смуглой кожей и длиннющими черными ресницами. Только тоненькая фигурка напоминала Вадиму Сергеевичу Инну – ту, молодую, до рождения сына. Фигурка и характер.
Платье для выпускного бала Алина сшила сама, правда, денег на материал дал Вадим Сергеевич. Шила долго, бесконечно что-то переделывала, пересмотрела невероятное количество модных журналов и просто иллюстрированных изданий. Но дело того стоило.
Когда Вадим Сергеевич увидел Алину в начале выпускного вечера, то узнал только потому, что она стояла рядом с парадно-подтянутым Сергеем. Но это была не привычная, знакомая до мельчайших черточек девчонка, а настоящая красавица в длинном, до полу, платье, с живыми цветами в гладко причесанных волосах. Атлас цвета слоновой кости облегал тонкую фигуру, подчеркивал талию, широкие рукава ниспадали до запястий, где были прихвачены манжетами, расшитыми, как и пояс, искусственным жемчугом. Действительно – хоть сейчас под венец!
Увы, люди предполагают, а жизнь распоряжается по-своему. На вступительных экзаменах в строительный институт Сергей не добрал два балла и почти сразу получил повестку в армию. О том, чтобы попробовать уклониться от выполнения «гражданского долга», у него даже мысли не возникло: не то воспитание.
На проводах Алина рыдала так горько, словно готовилась не к двум годам ожидания, а к вечной разлуке. Сергей растерянно топтался возле своей юной невесты, не зная, как ее утешить. Только под конец попросил:
– Алька, ты меня дождись, ладно?
Она подняла на него заплаканные глаза и ответила:
– Я не оставлю Вадима Сергеевича одного.