Текст книги "Призрак, осыпанный снегом – 2"

Автор книги: Светлана Хорошилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Яна разозлилась с досады, так как тех самых вещей нигде не было, а один лишь простой ненужный хлам, обычные предметы быта. Она полазила по шкафам: на кухонных полках лежали консервные банки, упаковки с крупами и коробка чая, в большом шифоньере одно старое тряпьё. Ей стало ясно: предметы таинственного культа женщина увезла с собой, а значит Яна идёт не в правильном направлении, ей надо уделить внимание Никольскому.

За окном провыла собака – от такого вытья, напоминающего волчье, пробежал мороз по коже. Голос собаки доносился со стороны огорода – её-то Инга видимо и прикормила.

Девушка погасила свет, подошла к задней двери, чтобы убраться отсюда, но за дверью послышалось злобное рычание. Яна сразу передумала выходить. Вдруг набросится, предположила она, сообразит, что чужак в доме кормилицы.

Ей стало интересно: каких она размеров, насколько опасна, можно ли её отогнать… Или задобрить, к примеру, с помощью еды, хранящейся здесь в шкафах. Яна отодвинула занавеску, прильнула к окну, ведущему во двор, стала высматривать участок, где находился порог. К её удивлению за дверью не было никого, значит, собака уже убежала. Тогда она стала вглядываться в темноту, изучая очертания под сенью деревьев.

За окном стрекотали ночные насекомые, в остальном стояла тишина, какой в городе никогда не бывает, и мрак в этих местах был настолько густым, какого не увидишь даже в самых тёмных районах города. Яна дёрнулась от испуга, когда под одной из старых яблонь обозначилось движение серой массы, будто стволы и ветви деревьев ожили. Она не спешила уходить, пока не удостоверится, что ей привиделось, сейчас она поймёт – это ветер раскачивает яблоню, затем она соберётся с духом и решительно выйдет на улицу. Стоило поторапливаться.

Тень пошевелилась снова – это явно была не яблоня. Она увеличивалась в размерах, устремлялась ввысь, врезалась в ветки и надламывала их… Наконец, тёмная масса замерла, будто одеревенела.

Когда нечто огромное запрыгнуло со всей дури на крышу сарая, совершив летящий прыжок подобно ягуару, Яна отскочила назад в испуге, зацепилась ногой за стопку поленьев и лишилась чувств.

Крик петуха заставил её открыть глаза. Девушка потрогала припухлое темя, видимо, она им ударилась о полено при падении. Солнечные лучи слепили, в доме стало светло. В лучах трепетала пыль. Девушка попробовала встать, удивилась, что она до сих пор здесь, начала вспоминать вчерашние события. То, что она увидела за окном ночью, ей явно привиделось – сказались бессонница и стресс. Сейчас она уедет из этого места и займётся изучением личности Инги. Яна приблизилась к задней двери, попыталась её открыть. Странно… Но дверь не поддавалась. Махнула на неё, подошла к передней – тот же результат. Вспомнила, что на передней двери со стороны улицы висит замок, снова занялась дверью, ведущей во двор – при открытом запоре та совершенно не слушалась. Девушку словно замуровали, тогда она решила воспользоваться окном. Дальнейшее выходило за грани реальности – ни одно окно не открывалось. Тогда она задумала разбить стулом стекло: размахнулась, ударила со всей силы… Так не бывает, это какой-то сон – стекло осталось целым.

Что стало с миром, что не так, по какой причине он превратился в такой непробиваемый? Сразу вспомнился рассказ ночного гостя про внезапную смерть: уж не умерла ли она? Может её бестелесный дух бродит по старому дому и не имеет возможности прорваться к живым людям? Яна поочерёдно стала брать предметы, с силой пытаться бить ими о стёкла – всё безрезультатно.

За окнами кипела жизнь: кукарекал петух, тряся бородой, его многочисленное семейство купалось в дорожной пыли, парень протарахтел на скутере, распугав всех кур, – денёк сегодня был идеальным для уличных времяпровождений. Но Яну никто не слышал, казалось, она была заперта со всех сторон, в ящике, в бункере, а может в гробу… Пленница несколько раз себя ущипнула, вгляделась в зеркало, потрогала лицо – на смерть не похоже, всё такое реальное… Это нечто другое.

Заложница дома сидела и всхлипывала, вспоминая всю пройденную жизнь, считая эту странную западню наказанием за грехи. Успокоившись она начала удивляться: почему ей по-прежнему хочется есть, тянет посетить туалет, да и помылась бы она под душем с великим удовольствием? Тут она вспомнила про припасы в шкафу, распечатала банку с кукурузой, съела половину. Заметила ведро с водой, наклонилась, принюхалась. Как ни странно, но вода казалась свежей, ледяной, будто её только что принесли из колонки – Яна глотнула прямо из ведра, намочив нос. Увидела кружку, черпнула, с жадностью выпила всю до дна. В сенях она обнаружила старое ведро, устроила в нём туалет – терпеть было невмоготу.

Стала думать, как быть дальше. Может она наконец проснётся, выйдет когда-нибудь из «тумана». Сейчас она готова была оказаться хоть за шестьсот километров в любом другом городе, лишь бы на воле, только бы выбраться из этой ловушки навсегда и никогда больше сюда не возвращаться.

День подходил к концу. Снова она бродила по дому: вначале при свете, затем в темноте, заняться было нечем. В конце концов её сморил сон – она заснула на кровати одетая, сложившаяся в позу эмбриона.

Посреди ночи её что-то внезапно разбудило. Яна открыла глаза: над ней нависло огромное вытянутое чудовище. При свете луны, проникающем в окна, виднелись его очертания, и доходили они до самого потолка. Девушка вскочила – нет, привиделось, дурной сон. Сидя на кровати она стала озираться вокруг: в доме было так же тихо и спокойно, тишина отдавала звоном в ушах. Включила свет, прошлась по избе, выглянула в сени. Удостоверившись, что кроме неё здесь никого нет, завалилась снова, оставив свет включенным в кухне.

Приснился Макс. Будто куда-то спешит, торопится вместе с другими такими же, как он, агрессивно настроенными парнями, вламывается в чей-то дом, поднимается на второй этаж, избивает хозяина, его жену, тычет в них оружием. Люди напуганы, но он выдвигает к ним требования. Вдруг Макс замечает в соседней комнате спящего ребёнка двух или трёх лет, хватает его за шкирку, несёт, выкрикивает: «Я твоего щенка сейчас в окно вышвырну!»

Яна резко проснулась. Сон походил на явь, он казался самым ярким кошмаром за всю её жизнь, настоящим видением во время бодрствования, или будто она сама там присутствовала и видела всё в реальности. Ей понадобилось время, чтобы унять дыхание. Солнце только начинало всходить. Переворачивания с бока на бок стали продолжением того кошмара, закралось сомнение: а не могло ли это событие действительно произойти на самом деле? Может Макс и вправду был настолько жесток и безжалостен? Яна откинула столь омерзительное предположение, как навязчивое и невозможное. Под утро ей в очередной раз удалось вырубиться – так она проспала до обеда.

Проснувшись она заметила изменения в доме – первые минуты стояла и смотрела на них не шевелясь. На отключенной от розетки плите дымилась маленькая кастрюля с супом, в миске лежала приготовленная в духовке куриная ножка, настолько горячая, что могла в миг обжечь. Яна приняла это за продолжение сна, умылась прохладной водой, обернулась: дымящийся обед дожидался её в реальности.

Ближе к вечеру она рискнула вступить в диалог с явлением, присутствие которого она заподозрила.

– Ты сейчас здесь?

Никто не ответил.

– Кто ты?

Девушка насторожилась, слушая знаки, звуки. Ничего не изменилось.

– Зачем ты удерживаешь меня здесь? Это невыносимо! Просто издевательство какое-то! Я не могу так больше…

Её глаза налились слезами, она их смахнула.

– Еда – это конечно замечательно, – продолжила она с тоской в голосе, – но мне надо выйти на улицу… Я в туалет хочу! Слышишь? Мне надо сходить во двор!

Вдруг раздался скрип, явно откуда-то из сеней. Лицо её сразу посерьёзнело. Осторожно, с замиранием сердца она проследовала в кухню, затем приоткрыла внутреннюю дверь, выглядывая в проём: та дверь, что вела во двор, была распахнута настежь.

Яна выплыла из дома ничего не понимая, с открытым от удивления ртом. Свежий воздух наполнил лёгкие. Едва переставляя ноги, она направилась к уличному туалету, не веря тому, что с ней происходит. В лицо подул тёплый ветер – она наслаждалась им.

Находясь внутри туалета, она разрабатывала план побега, ломала голову: как провести невидимую силу, удерживающую её в плену. Придумав план, она резко выскочила на улицу, толкнув дверь ногой, и понеслась в огород, словно ужаленная. В надежде она искала среди садов хотя бы одного человека, которого можно просить о помощи. Ей удалось пересечь огород до самого конца, перемахнуть через старое заграждение, но тут она споткнулась и упала, потеряв сознание.

Пришла она в себя глубокой ночью: Яна находилась в кровати, вокруг было темно. Поначалу мысли крутились хаотичным клубком, собирались воедино: был ли побег, или ей померещилось – сказалось нестерпимое желание выбраться на свободу… Ей послышалось, что под полом кто-то есть – оттуда донесся звук странной возни, будто сдвинулся предмет, затем чем-то стукнули, снова передвинули. Теперь она точно вспомнила, как выходила во двор, как бежала сломя голову и перелезала через ограду, но в дом она точно не возвращалась.

Утром все наружные двери оказались снова запертыми. Обед больше не появлялся. Яна от злости возобновила попытки выбраться из дома с помощью разрушений: в окна летали табуреты, билась о стёкла плита, нещадно ломались предметы утвари. Применив все возможные способы, она присела в отчаянии, обхватив голову руками, заныла:

– Выпусти меня на улицу… Пожалуйста… Я больше не убегу.

Просидев так около часа, она наконец услышала звук открывания уличной двери, выбежала в сени: дверь оказалась распахнутой, ветер болтал ею в разные стороны. Яна посетила туалет без лишних рвений, вернулась назад, попробовала найти себе занятие – увидела на полках книги. Зачиталась.

В этот вечер она заснула быстро, только приснившийся кошмар её так же внезапно разбудил. Снова ей снился брат с наставленным на молодого человека «стволом». Действие на этот раз происходило в лесу. «Давай, копай себе могилу!» – кричит Макс. Яна видит их со стороны, будто стоит где-то рядом, с волнением наблюдает за происходящим. Тут она узнаёт в молодом человеке своего жениха, который пропал без вести четыре года назад. Макс угрожает, парень копает, сзади посмеиваются друзья. Внезапно раздаётся выстрел, и жених падает замертво с дырой во лбу. Кто-то начинает его забрасывать землёй.

Яна проснулась в холодном поту, села на кровати, отдыхивалась. Вспомнила подробности того исчезновения: накануне, её парень затеял с Максом какие-то совместные дела, чего никогда раньше не делал. Позднее, с момента, как он перестал выходить на связь, брат начал вести себя подозрительно: в поисках участвовал неохотно, выдвигал идиотские версии. Теперь в Яне закрались сомнения: что означал этот сон, и не причастен ли к исчезновению жениха её хвалёный братишка?

В дверном проёме блеснули два продолговатых глаза и удалились в глубь, потухли в темноте. Ещё немного и она начнёт сходить с ума.

С раннего утра по стёклам хлестал дождь, наступило похолодание. Находиться здесь стало невыносимо вдвойне. Мучила тоска, давило одиночество, не доставало тепла и комфорта. Яна постоянно сожалела о том, что оставила телефон в Ауди – не было времени отключать звук, когда нужно было проследить за Ингой. Сейчас бы он пригодился – она подняла бы всех и вся, чтобы вызволили её из плена.

Открывая дверь и направляясь в туалет под проливным дождём, поймала себя на мысли, что она и так беспрепятственно выходит на улицу. Мелькнула хитрая идея: когда дождь закончится, она выпросит у невидимого хозяина прогулку по улице. Сама же отправится гулять к машине, затем попробует быстро в неё запрыгнуть. Ну а дальше как пойдёт…

На столе её дожидалась овсянка. Яна на неё покосилась, поставила разогреваться чайник, но плита не работала, видимо после неоднократного падения с подоконника во время бесполезного битья стёкол. Девушка позлилась на свои недальновидные проявления эмоций – плита сейчас была бы кстати, она соскучилась по горячему чаю.

– Ты здесь? – крикнула она, тоскуя у окна, залитого проливным дождём. Затем вздохнула, так как никто не ответил, вновь повернулась к окну с однообразным пейзажем.

Дождь в этот день так и не утих, замысел побега пришлось отложить до лучших времён. Вряд ли хозяин дома поверит в желание прогуляться в такую ненастную погоду, а шанс может представиться только один.

На следующее утро выглянуло солнце, но повсюду стояла неприятная сырость. Пленнице не терпелось приступить к реализации побега – несмотря на это, она терпеливо выполняла утренние процедуры, делала вид, что её всё устраивает. Не вызывая подозрений садилась за стол, где её ждали, взявшиеся из ниоткуда, сырно-маслянные бутерброды с горячим кофе.

Часам к двенадцати дня она подняла голову с вопросом:

– Я могу пойти погулять? – В это время она изучала потолок, дожидаясь ответа сверху. – Ну хотя бы до второго поворота! – Выдержала паузу. – Я только до поворота и обратно! Или мне сидеть у окна целую вечность?

Решила проверить – получила ли она на это одобрение: накинула поверх толстовки рыбацкую парку, висящую в шкафу и приблизилась к двери, той, что вела во двор. Дверь легко поддалась, ничего не случилось. Девушка, озираясь по сторонам, отправилась огибать дом, открыла калитку, очутилась посреди дороги. Улица была безлюдной. Днём всё казалось иначе: деревня выглядела миролюбиво – не та мрачная глухомань, как ей представлялось в момент ночной слежки.

Прогулочным шагом Яна двинулась вдоль ограждений участков, где в старые времена стояли избы, но теперь остались одни заброшенные сады. Она вдруг подумала, что зря не отправилась в противоположном направлении – к жилым домам: там люди, к ним можно броситься за спасением, рассказать им о доме-капкане. Но тут же осекла себя: какой здравомыслящий человек ей поверит?

Замерла на секунду, подумала: а может её никто и не держал вовсе? Что, если её падение там, в огороде, могло быть случайным и неудачным, после которого она не смогла вспомнить, как добиралась до кровати? Отдалившись от дома на расстояние, она оглянулась – не могла поверить в то, что была на свободе. Вбила себе в голову ерунду, наказала сама себя… Сейчас она дойдёт до машины, сядет в неё и спокойно уедет – будет вспоминать произошедшее, как самую дурацкую нелепость в её жизни.

Впереди показался заброшенный дом – окна и двери в нём отсутствовали, остались стены, да крыша. С каждым шагом она напрягалась: ей казалось, что она оставила машину буквально рядом с ним, но до сих пор её не было видно. Яна уже стояла прямо перед домом и не могла понять: почему не наблюдает собственной машины?

Быстрым темпом она двинулась по дороге дальше. Тогда была ночь – теперь день, Яна могла оставить машину возле другого дома, а этот дом могла миновать не заметив. Позади остался второй поворот, затем третий – так она достигла конца деревни: Ауди не было нигде.

– Что за идиотизм! – вскрикнула девушка и вернулась обратно к дому без окон.

Сердце её колотилось, когда она стояла и молча взирала на недавние следы от резины: трава была примята в виде двух борозд. Абсолютно наглядно борозды показывали, как она сворачивала к дому, но затем борозды резко обрывались – без следов разворота, или съезда обратно на дорогу.

С учащённым дыханием Яна стала осторожно пробираться ко входу, приминая дикие заросли. Несмотря на светлое время суток, её колотил страх, она будто уловила присутствие некой сущности в этих стенах – в разрушенном доме что-то было.

Под ногами хрустнули старые прохудившиеся доски, на всех выступах покоилась многолетняя пыль, валялся ржавый хлам, никому из сельчан не понадобившийся в хозяйстве – настолько ветхим он был. Яна подошла к внутренней двери, висевшей на одной петле, дырявой и приоткрытой. Сквозь отверстие просвечивался предмет современного плана, который совершенно не вписывался в обстановку старья. Чем ближе она к нему подступала, тем больше замирали все её органы, в венах стыла кровь – взору открылась её собственная машина, стоящая креном в стенах полуразваленного дома, куда она никак бы не въехала своим ходом, куда её никто бы не затолкал при любом желании.

Яна стояла потерянная: челюсть отвисла, глаза обезумели. Протянула к машине руку, коснулась – уж не снится ли ей. Холодный металл кузова был до боли знакомым. Взгляд скользнул к потолку: сквозь огромные щели трухлявых досок просвечивались стропила, кровля, балки, потемневшие от времени. Крышу давно не трогали: везде, где только можно, растянули лохматые сети пауки. А значит, краном машину тоже не поднимали. Кто смог такое проделать? Как ему это удалось?

Изучив обстановку, она пришла к выводу, что, как ни старайся, всё равно её отсюда не вытащишь, если только разбирать на части, всю развинчивать. Оконные проёмы были маленькими, как принято в домах тех лет, дверной проём низким. Начнёшь разбирать сам дом, он попросту обрушится. Крышу снимать – тоже не вариант.

Яна поймала себя на мысли, что её размышления абсурдны: любая техника приступит к работам, и вся деревня сюда сбежится выяснять, что здесь происходит. Ей придётся объясняться не только с жителями – новость разлетится далеко за пределы Студёных Выселок. Понаедут все, начиная от представителей власти, заканчивая любителями феноменов.

Водительская дверь была припёрта к стене. Яна открыла пассажирскую дверь, увидела сумку, обрадовалась, стала искать мобильник: ну всё, теперь кто-нибудь за ней приедет. Телефона не было нигде – девушка вытрясла содержимое на сиденье. Хотя она прекрасно помнила в какой карман сумки его засунула, всё равно кинулась обшаривать бардачок, пространство под креслами, поискала сзади – ничего.

Сущность, обитаемая в доме-капкане, играла с ней в жестокую игру. Девушка выбралась из дома в состоянии ярости, направилась по дороге пешком – не в своё новое пристанище, а прочь из села. Через пару километров ей встретился грузовик. Яна чуть не бросилась под колёса, преграждая путь, стала умолять водителя отвезти её в противоположном для него направлении. Работяга отпрянул от взбалмошной девицы, заподозрил неладное и прикрываясь срочностью поехал дальше.

Дорога постепенно стала затягиваться туманом. Яна заметила это не сразу – ей показалось, что накрапывает дождь. Небо затянули серые облака, но вскоре она начала понимать, что путь, видимый её глазам, сократился до расстояния вытянутой руки.

Чтобы её не сбила случайная машина, она держалась самого края дорожной насыпи. Дойдя до перекрёстка, она пыталась вспомнить: откуда приехала той ночью? Здесь где-то были указатели, но чёртов туман их попрятал. Толком не определив направление, выбрала более подходящее и снова стала держаться обочины, а точнее травы за обочиной. Куда все подевались, думала она, почему вообще никто до сих пор не встретился.

Асфальт привёл её к остановочному павильону без вывески. Яна присела на скамью, стала дожидаться автобуса, готова была уехать на первом попавшемся. Прождав безрезультатных три часа, заметила, что позади павильона проявились дома. Позлилась сама на себя – всё это время она, оказывается, находилась вблизи жилого района. Туман продолжал постепенно рассеиваться. Яна двинулась вдоль частных владений в надежде кого-нибудь встретить. Улица была пуста, но в некоторых домах горел свет. Если никто не попадётся, буду стучаться в двери, решила она.

Пройдя пару десятков метров Яна свернула на другую улицу, так как ей послышалось, что у кого-то скрипнула калитка. По правую сторону жилые дома закончились, ряд продолжался только по левую. Пройдусь ещё немного, подумала она, и вернусь обратно – предыдущая улица вселяла надежду, в отличие от этой, малонаселённой.

Яна застыла посреди дороги, как изваяние, после того, как слева в её обзор попал знакомый обруч из плетёной проволоки, да и в самой калитке было что-то знакомое, и висящий на двери замок она уже где-то видела… Перед ней стоял дом-капкан собственной персоной, молчаливый, обрамлённый туманом. Возникло желание заорать на всё село, но она сдержала себя, вспомнив с какой целью сюда приехала.

Как она могла совершить столь изнурительное странствие, пройдя на своих двоих километры и снова оказаться перед его окнами? Как вообще могло такое случиться? Девушка почувствовала усталость в ногах, возникла нужда в еде и питье. С неприятием, но она открыла калитку, обошла со двора и открыла заднюю дверь.

В сенях было темно и тихо. Яна отрешённо проследовала в кухню, включила свет, так как начинались сумерки, окинула взглядом неизменившуюся обстановку, кинула сумку на пол, зачерпнула воды и залпом опустошила кружку. Вяло подошла и села за стол – сегодня он был без угощения. Сначала она длительно недовольно смотрела в пол, затем подняла глаза… Не выдержала, крикнула:

– Эй, ты! Тот, что тут хозяйничает! Слышишь меня? – Напрягла слух. – Тебе не надоело прятаться? Покажись! – Яна осмелела, но это была показная храбрость. Она дышала с трудом, произнося эти слова. На самом деле она боялась. – Я знаю, ты где-то здесь… Что тебе надо от меня? – Подождала ответной реакции. Затем злость сошла с её лица, она заговорила иначе: – Может ты умер в этом доме? Или тебя здесь убили? Закопали где-нибудь в подполе, вот ты и маешься… Смотрела про такое в кино: убьют кого-нибудь, а потом его душа не находит покоя, бродит около места своей смерти, пакостит живым людям… – Снова прислушалась. – Скажи, ты… призрак?

В стенах дома не шелохнулся ни один предмет. В какой-то момент ей показалось, что кроме неё здесь никого нет – она тупо сидит и разговаривает сама с собой. Вот глупая…

– К худу или к добру? – попробовала иначе.

В комнате с полки свалилась книга – Яна вздрогнула, да так, что чуть не лишилась чувств. Крадучись она облокотилась рукой о дверной наличник, медленно заглянула в спальню: на полу валялся раскрытый том. Девушка опустилась на колени, чтобы проверить пространство под кроватями – там ничего не было, кроме хранившегося таза. Яна с трепетом взяла в руки старую потрёпанную книгу. Сначала глянула на обложку: «Робинзон Крузо», стала её листать. Мимолётно что-то промелькнуло – она начала перелистывать заново. Страница с закладкой нашлась: печатный текст «Робинзона» был исписан карандашом, Яна стала разбирать почерк.

«Меня зовут Кирилл. Я здесь скрываюсь от бандитов, которые хотят со мной разделаться. Но в этом доме мне легче не стало. Здесь обитает какая-то нечисть. Я вижу её из окна по ночам, вижу, как она пялится на меня в упор. Жуткий, страшный урод неизвестной природы. Если в этом доме обнаружат мой труп, то имейте ввиду – помимо бандюков на меня тут охотился ещё один тип. И я не сошёл с ума, я нахожусь в здравом рассудке. Эта нечисть явно пришла с того света, такое могло явиться только из ада».

Девушка закрыла книгу с холодом, пробегающем по спине, вставила её в свободное пространство, испуганно окинула взглядом комнату.

– Значит, тебя зовут Кирилл? – громко спросила она. Прислушалась. Не получив ответа крикнула: – Ну не молчи! Подай мне новый знак!

Остаток дня больше ничем не удивил. Яна вскрыла последнюю консервную банку с рыбой и вылизала её всю. Крупу варить было не на чем, значит впереди её ждала голодная смерть. Девушка свернулась калачом под одеялом и стала думать: сколько она ещё так протянет.

Ночью ей приснился сон, как всегда с участием брата: трое едут в машине, всё вокруг заметено снегом, значит, события происходят зимой. Ребята переговариваются.

– Да мочить его, суку, надо, мочить! – настаивает Макс, ёрзая нетерпеливо на заднем сидении и вцепившись обеими руками в подголовники передних. – Видали, как запрятался? В глухомани! Боится, гад!

Обернулся молодой мужчина, сидящий за рулём – Яна вспомнила во сне, что видела его раньше.

– Вряд ли он представляет для нас угрозу… – невозмутимо произнёс тот.

– Да ты что, Пианист? – брызгал слюной Макс. – Хочешь пустить дело на самотёк?

– А кому он трепанёт? В его же интересах сидеть и не рыпаться, и не попадаться нам на глаза…

– Да ты что?! Сейчас не трепанёт, потом запоёт… Мочить его, суку, надо! Мочить!

Сестра никогда не видела его таким: безжалостным, подстрекающим к убийству. Её ли это Макс?

Внедорожник остановился. Троица вылезла из него и стремительно направилась к дому – тут она узнала место происходящих событий: это был он, тот самый дом, в котором она сейчас проживала. Макс с помощью приёма снёс дверь. Ни секунды не мешкая, ухватил за ворот подвернувшегося на пути парня с испуганными глазами и поволок его в комнату.

– Неплохо ты тут устроился! – произнёс кто-то из друзей.

Сновидице стало жалко парня, он совершенно не походил на дерзких, самоуверенных друзей Макса – загнанный в угол мальчик, оказавшийся не в том месте и в компании не тех людей.

Перед ними открылась дверь во двор – Яна видела, как все четверо пробираются по глубокому снегу, вязнут в нём. В какой-то момент их лица меняются, Макс достаёт из кармана нож, который она привезла ему в качестве сувенира, зная его пристрастие к холодному оружию. Нож падает в снег, глаза Макса наполняются страхом до предела, в них отражается чья-то тень, он отступает назад, прикрываясь обеими руками…

Закричал петух. Через щели между занавесок пробивался солнечный свет – Яна открыла глаза. Было утро, сколько времени неизвестно – механический будильник, стоящий в серванте, вероятно давно не заводился и без конца показывал два пятнадцать.

Девушка потянулась в кровати, уставилась в потолок, стала осмысливать приснившееся. Дурацкие сны – этого не могло быть на самом деле, Макс таким не был.

На столе её ждал омлет – жёлтый, будто в него добавили куркумы и ещё неостывший кофе. Яна пришла в восторг. Пока угощение не исчезло, словно мираж, бросилась его поглощать. Омлет был отменным, из домашних яиц, поэтому имел столь насыщенную лимонную окраску. Кофе так же порадовал: настоящий зерновой, сваренный в турке. Кто же обеспечивает её такими великолепными завтраками и обедами? Разве духи умерших на такое способны?

Погода была прекрасной. Яна вышла во двор погулять, ничто ей не препятствовало. Перед ней открылся вид на огород – именно этот огород ей снился, только сейчас был в осеннем убранстве. Девушка стала пробираться сквозь сухие заросли, делала это без резких движений, чтобы не гневить силы, контролирующие её.

А вот и место в конце огорода, где на её брата в том кошмаре кто-то набросился. Яна осмотрела заднюю ограду, прошлась по земле, огрубевшей за годы неиспользования по назначению. Собралась возвращаться назад, как вдруг почувствовала под ногою твёрдый предмет. Девушка наклонилась, в её руках оказался нож, который она бы не перепутала ни с каким другим – это был сувенир, привезённый из Европы в подарок для брата.

Значит, ей не просто приснилось – стояла и размышляла Яна, через её мозг прогнали события, которые она сама жаждала узнать. Но Макс не убийца, он не мог быть таким… Или всё-таки мог?

С того дня её пребывание в этом доме заметно улучшилось. Каждый день на столе появлялась пища: и утром и вечером. Единственное, чего ей не доставало, так это нормального душа, но Яна приспособилась обтираться мокрым полотенцем, притащив из сарая корыто для более удобного мытья – грязная вода стекала в него, а не на пол.

Там же в сарае она приметила дрова. Ей пришла в голову мысль – затопить печь, тогда и воды нагреть можно. Воду она не таскала – два ведра появлялись сами собой, заново наполненными. Беспокоило только одно: печь она ни разу в жизни не топила и понятия не имела, как это делается.

В ящике стола лежало несколько спичечных коробков. Яна стала запаливать тонкие лучины, но они прогорая затухали. Тогда она решила пожертвовать одним из журналов: дрова загорелись куда быстрее, да только в комнату повалили клубы дыма. Яна раскашлялась, наконец, догадалась открыть заслонку. Дым перестал коптить внутрь, варочная панель из толстого металла начала понемногу прогреваться. Узница порадовалась за себя – ночи становились холодными, но теперь она нашла способ протапливания жилья.

Когда она подошла к окну, за которым раскрывался обзор на дорогу, то вздрогнула от неожиданности – перед домом, прямо за палисадником, стоял седовласый дедок с большими усами и вопросительно пялился на трубу. Сначала она замешкалась, потом сообразила, кинулась к дверям – ей ничто не препятствовало.

– Здравствуйте! – крикнула она, выбегая из-за угла, будто за кем-то гналась.

– А-а-а… – Повернулся к ней старик, которого звали Иван Иванович. – А я думаю, кто это тут печь топит… – Он приятно заулыбался. – Здравствуйте, здравствуйте, барышня!

Первые минуты она стояла в смятении: сообщить ли ему о нечисти, удерживающей её в плену, или не рисковать – неизвестно чем это может обернуться. Её осенила идея: не торопиться, но и не терять из виду столь редкого здесь человека, с которым ей к тому же удалось беспрепятственно войти в контакт.

– Вы могли бы мне помочь? – спросила она. Он уставился на неё удивлённо. – Я совсем не умею растапливать печь. Сначала дым повалил, я чуть не задохнулась, а ещё там какие-то заслонки, да и вообще…

Иван Иванович стал топтаться на месте.

– Помогу, конечно! Почему-ж не помочь… Тут главное соблюдать правила осторожности! Бывает, что люди угорают, – ну это в основном по пьяни, а так топить печь дело нехитрое.

Яна пригласила старика в дом. Он хотел разуться, но она его отговорила. Иван Иванович направился прямиком к печи, с интересом осматривая внутреннюю обстановку в избе.

– А ведь я не бывал в этом доме тыщщу лет! Последний раз, как помню, на сороковины Аглаи Степанны. Мы провожали её душу с первыми лучами, на восходе, а после этого ни разу здесь не бывал.

Девушка задумалась, перебирая пришедшие в голову догадки.

– И давно она умерла? – спросила она.

– Говорю: тыщщу лет! – Иван Иванович, присев на одно колено, открыл топку, проверяя как горит огонь. Лицо его осветилось оранжевым пламенем. – Тут всё в порядке. – Он встал.

– А вот вы говорите: умерла… – не унималась Яна, забыв про растопку. – Что это была за женщина? Она случайно не занималась вызыванием призраков там… заклинаниями и прочим?

Иван Иванович посерьёзнел. Поначалу не знал, что ответить, затем произнёс:

– Никак в голову не возьму: почему вы все спрашиваете одно и то же? «Уж не ведьма ли она была?» И ты, и Кирилл… Да про Аглаю Степанну у нас ни один человек плохого слова не скажет! Помню, как…

– Вы знали Кирилла? – оборвала она его.

Тот озадачился.

– А ты, я смотрю, по его совету должно быть сюда приехала? Тоже угорела на работе?