Текст книги "Бизнесмены"

Автор книги: Светлана Дмитриева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Аля, – представилась она. – И он вовсе не кретин. Просто с ним сложно конкурировать…

Ираклий хохотнул.

– М‑да, – глубокомысленно заметил Фаций. – Уела, клянусь моим… э‑э… лысиной… Знакомьтесь, это Прасковья.

Прасковья, девушка в купальнике, томно кивнула. Светлый локон скользнул по оголенному плечу. Ираклий сглотнул, и новая знакомая сразу разонравилась Але.

– Сейчас я занимаюсь исключительным салоном красоты. – Ираклий подвинул себе высокий табурет и уселся. – Не хотите нанести визит?

– Вы считаете, что мне это необходимо? – волнующим грудным голосом произнесла Прасковья.

– Нет, ну что вы! – Ираклий всплеснул руками. – Просто это замечательное место, которое следует посетить хотя бы просто для того, чтобы отдохнуть… Не сомневалось, что вам понравится.

– Я слышала о вашем проекте, – обронила девушка. – Дара рассказывала… Забавно… Косметика для челов – в этом что‑то есть. Сами по себе они довольно страшненькие.

Она бросила снисходительный взгляд на Алю, отчего та с негодованием заключила, что заносчивая полуголая красавица и ее считает уродливым челом. Какое мерзкое жаргонное слово! Аля вспыхнула и отвернулась. Галантный Фаций, заметив, что женщина расстроилась, немедленно предложил ей какой‑то необыкновенный коктейль, украшенный вишенкой. Осушив бокал, Аля повеселела. Владелец клуба оказался чрезвычайно любезным, неглупым и буквально рассыпался в комплиментах. Следующий коктейль ей заказал уже Ираклий, пересевший от блондинки поближе к раскрасневшейся Але. Блондинка надула губки и ушла танцевать. С чувством глубокого удовлетворения Аля отправилась пудрить носик.

Музыка, публика и напитки в «Славе» казались Але этой ночью чудесными и замечательными. Она никогда не чувствовала себя раньше такой счастливой. Ей хотелось, чтобы ночь длилась вечно.

Клуб они покинули ранним утром. На улице пахло свежестью. Первые поливальные машины только‑только вышли на маршрут и тихо шуршали, проезжая мимо. Клубная стоянка медленно пустела. Уставшие, натанцевавшиеся люди разъезжались по домам.

– Ну и как тебе клуб? – нарочито небрежно спросил Ираклий.

– Весело, – Аля улыбнулась и тут же помрачнела. – Только слишком много зеркал в туалете…

– И что? – удивился конец. – Красивую женщину обилие зеркал должно только радовать.

– А мне не нравится. – Аля пожала плечами. – А вдруг какую‑нибудь гадость покажет или вообще ничего. Я их боюсь, они странные – зеркала…

– Эх ты, вампирочка моя, – снисходительно пробормотал Ираклий и привлек женщину к себе.

Приподнялся на носках, чмокнул в лоб. Провел по волосам рукой. Аля испуганно и немного смущенно отстранилась.

– Не надо о вампирах, – попросила она. – Они мне что‑то каждую ночь… снятся.

– Это нервы, – авторитетно заявил конец. – Больше не бойся. Теперь я буду пугать твоих вампиров и начальников.

– Правда? – Аля посмотрела на конца сверху вниз.

– Безусловно, – заверил конец. – Со мной ты можешь быть спокойна.

Мимо с диким ревом промчалась куда‑то группа байкеров.

– Я не хочу домой. – Женщина лукаво улыбнулась и положила руку на его плечо. – Давай погуляем немножко и поедем к тебе?

– Кто бы был против. – Ираклий прищурился, обхватил ее за талию и крепко поцеловал в губы.

Над Москвой занимался рассвет. Где‑то на окраине высокие фабричные трубы уже выплюнули в лазурное утреннее небо первую порцию дыма, а не вполне проснувшиеся рабочие начинали свой день.

 Бар «Три педали», 27 июня, вечер

 В баре было по вечернему шумно. В углу двое навов, не обращая ни на кого внимания, что‑то серьезно обсуждали между собой. Ираклий тихонько хмыкнул – навская высокомерность давно раздражала его – и продолжил разговор с Тагиром Козьим Боком. Внимательно прислушиваясь к их разговору, Дара и Лара практически синхронно потягивали через трубочки свои коктейли.

– Итак, что скажешь, дорогой коллега? – улыбаясь, поинтересовался конец. – Я удивляюсь, как это до нас никто не додумался снимать сливки с этой идеи. Подумать только – целый месяц ни одной осечки. Все довольны, все счастливы. Ах!

– А мне кажется, что мы слишком много платим Зеленому Дому за лицензию, – пробурчал шас.

– Уважаемый Манан, видимо, забывает, что в плату за лицензирование входит бесплатный минимум магической энергии, – тонко улыбнулась Дара, даже не повернув головы в сторону шаса.

– Манан вечно что‑то забывает, – хохотнул Ираклий. – Вот, например, не так давно он забыл заплатить премию ремонтной бригаде…

– Они не заслужили премии. – Шас надменно повел носом. – Там не могло быть такого объема работ, какой они заявили.

– Ну, не скажи, дорогой, – конец приобнял Лару за талию, – зал изнутри практически полностью выгорел.

Полы перекладывать пришлось.

– Вот бы и отстегнул им со своей доли доходов, – буркнул Козий Бок.

Ираклий быстро поменял тему разговора.

 30 июня, Ленинский проспект

 С самого утра Ираклия не оставляло чувство, будто он что‑то забыл. Он пересчитал кольца, проверил ключи, артефакты и записную книжку – все было на своих местах. В одном из многочисленных карманов завалялся наполовину почерневший бразильский орех; он понюхал и выбросил его. Но чувство не исчезало. Ближе к вечеру он заехал за Алей. Та грациозно выпорхнула из подъезда, чмокнула его в щеку, неприятно, по‑хозяйски. Конец нахмурился, но ничего не сказал.

– Куда мы едем? – спросила женщина, когда машина уже выезжала на проспект.

– В Измайлово, – улыбнулся Ираклий. – Мы будем смотреть фейерверк. Его устраивает мой хороший знакомый, у него день рождения. Будет красиво.

– Нет. – Аля сжалась, втянула голову в плечи. – Поедем лучше в театр или посидим в кафе. Я не хочу смотреть, как все вокруг взрывается. Это так гадко…

– Ну что ты! – Ираклий усмехнулся. – Это совершенно безопасно.

– Я не поеду! – Аля упрямо помотала головой. – Останови машину.

– Алечка, что это за глупости? – Конец поднял брови. – Мне помнится, раньше тебе нравились такие вещи.

– А теперь не нравятся! – отрубила Алька. – И вообще, мне нужно купить молока. Высади меня у магазина.

– Что‑то с тобой не так… – пробормотал Ираклий, паркуясь на стоянке супермаркета.

Аля выскочила, забыв закрыть дверь.

– Я подожду тебя, и мы куда‑нибудь съездим! – крикнул ей вдогонку конец.

– Хорошо, – не оборачиваясь, отозвалась Аля. Через десять минут она вернулась с двумя пакетами молока и фонариком‑брелоком. Тут же прицепила его на связку ключей.

– Ты знаешь, – доверительно сказала она, – мне кажется, этот мальчик за мной следит. Он идет за нами от самого дома.

– Какой мальчик? – спросил Ираклий, более обращая внимание на дорогу, чем на слова своей спутницы.

– Вон тот, на краю стоянки. – Алька махнула рукой.

Ираклий на мгновение отвлекся и взглянул в указанном направлении. На стоянке никого не было, зато справа послышалось скрежетание металла о металл.

– Ох, злая мысль Спящего! – ругнулся Ираклий, увидев, что произошло.

Он вышел из машины. Аля дико покосилась на стоянку супермаркета и пожала пленами. Белобрысый мальчуган лет трех только что точно был там и водил игрушечной машинкой по стеклу потрепанного «Москвича». Наверное, отбежал. В последнее время она часто замечала этого мальчика то тут, то там.

Ираклий вернулся, и они двинулись дальше. Всю дорогу до театра Аля молчала. В Маяковке давали «Мастера и Маргариту». Спектакль понравился и женщине, и ее приятелю, так что вечер вполне удался. Сожаления о пропущенном фейерверке рассеялись, словно дым от запущенных ракет. После спектакля Аля снова поехала к Ираклию – ей очень нравилась его неординарная, со вкусом обставленная квартира. Молоко было забыто на столе в кухне, но за ночь не успело испортиться.

 Поликлиника ВМФ, Водный стадион, 5 июля

 Красивая нервная женщина буквально ворвалась в кабинет доктора Звягинцева. Тот поднял голову и доброжелательно улыбнулся.

– Вы ко мне?

– Разумеется. – Женщина брезгливо передернула плечами. – Неужели вы думаете, что я не умею читать?

– Садитесь. – Он вопросительно поднял бровь.

– Ева, – отозвалась женщина.

– Садитесь, Ева, и рассказывайте…

За окном голосили птицы. По мере того как посетительница посвящала Звягинцева в свои проблемы, психоаналитик мрачнел все больше и больше. «Этот психоз похож на эпидемию – за неделю уже пятый случай, – думал он. – Чуть‑чуть различная симптоматика, но везде присутствует какое‑то тяжелое выражение комплекса неполноценности. Кто же об этом писал? Это же что‑то безумно знакомое – видеть себя обезображенной…»

– И, понимаете, – Ева доверительно склонилась к доктору, – везде этот мерзкий запах паленой шерсти… И мне все время кажется, что на кухне что‑то горит. Я отругала кухарку, но она клянется, что все в порядке. Она, конечно, изрядная лгунья и лентяйка, но сейчас я склонна ей поверить.

«Огонь, – думал Звягинцев, – и это сходится! Везде навязчивые обонятельные галлюцинации, сожженные лица… Здесь должна быть какая‑то связь. Но ведь эпидемий психоза не бывает! Должен быть какой‑то простой ответ, какое‑то примитивное объяснение, просто я его пока не вижу».

– Скажите, – глубокомысленно спросил он, – у вас в детстве, случайно, не было неприятных ситуаций, связанных с огнем?

– Нет, разумеется. – Женщина ответила чересчур поспешно, и это насторожило доктора.

– Давайте поступим так, – он слегка приподнялся, перегнулся через стол и похлопал женщину по руке, – сейчас вы примете успокоительное, позвоните мужу и на недельку ляжете к нам на анализы и обследование. Мне кажется, что у вас переутомление. Но все может быть гораздо серьезнее.

– Да. – Ева открыла сумочку и вынула из нее телефон. – Все эти презентации и открытия так утомляют. А салоны… Нет, не говорите мне о салонах!

– Ни в коем случае, – успокоил ее Звягинцев. – Никаких салонов.

«Мне бы ваши проблемы!» – раздраженно подумал он и нажал кнопку на селекторе.

– Лиля, – бросил он появившейся в дверях кабинета медсестре, – проследи, пожалуйста, за тем, чтобы нам подготовили четырнадцатый бокс.

– Вячеслав Андреевич, четырнадцатый занят, – робко возразила та. – Со вчерашнего дня.

– Да? – Звягинцев задумался. – Хорошо, тогда пусть будет второй. Он свободен?

– Свободен, – кивнула Лиля. – Гостью выписали позавчера.

– С улучшением? – подозрительно поинтересовалась Ева.

Клинику светской львице рекомендовала одна из ее наперсниц, а им никогда не следует доверять безоговорочно. В таких вещах, как медицина, умный человек все досконально проверит сам.

– Разумеется, с улучшением, – белозубо улыбнулась Лиля. – Пойдемте, я провожу вас.

Ева, небрежно кивнув врачу, встала и вышла из кабинета вслед за медсестрой. «С улучшением, как же!» – зло подумал Звягинцев. Загадка психоза, принявшего характер эпидемии и плохо поддающегося лечению, мучила его уже две недели.

 Ленинский проспект, 5 июля, 11.30

 Истерический утренний щебет воробьев смешивался с утробным курлыканьем голубей. В сквере пахло нагретым асфальтом и срезанной травой. Алька медленно шла между ровных рядов тополей, сопровождаемая встревоженным Ираклием. Изредка она протягивала руку к кустам, отламывала приглянувшуюся ей веточку и присоединяла ее к своему странному букету, завернутому в лист лопуха. Там уже торчала веточка шиповника с полуоблетевшими цветками, две ветки тополя, ромашка, выдранная с корнем, и кусок тонкой медной проволоки, ярко блестевший на солнце.

– Ираклий, а что ест тит? – спросила она.

– Э‑э… Какой такой Тит? – осторожно поинтересовался Ираклий.

– Как тебе сказать. – Аля задумчиво ковыряла землю носком ботинка. – Маленькая… С ногами. Кое‑где пушистая и очень больная. Плачет, кушать хочет. Жалко его. Или ее, не знаю… Это я его назвала – тит. Оно не против.

– А где ты его взяла? – Конец внимательно посмотрел на женщину.

– Оно пришло, – коротко ответила Аля. – Теперь живет. А чем его кормить – я не знаю…

– Молоком, – буркнул Ираклий. – Из соски.

– Как же она сосать будет? – Аля засмеялась. – У нее же головы нет. Она теперь не может, – и небрежно махнула рукой.

– А когда это началось? – Конец тронул ее за руку.

Аля вздрогнула и сразу стала серьезной.

– Что?

– Когда оно пришло? – Конец был настойчив.

– Не помню. Давно. – Аля нахмурилась. – Я не хочу об этом говорить. Я хочу мороженого.

– Давай купим мороженое, – согласился Ираклий. – Я бы хотел, чтобы ты со мной кое‑куда съездила.

– Не хочу. – Аля заупрямилась. – Никуда не хочу, где люди. Они надо мной издеваются и смеются, говорят, что я психическая. Не поеду, и не тащи меня, а то я закричу!

– Хорошо. – Конец приобнял ее за плечи, и женщина успокоилась. – Но ты не против гостей?

– Пусть приходят. – Аля кивнула. – Плюс‑минус один гость ничего не меняет. Только пускай не думают про меня, что я сумасшедшая. Ты скажи им, что я все равно услышу. Я сейчас много чего слышу. А что не слышу, мне Мелкий рассказывает. Но только если гадости какие. Он злой – Мелкий.

Ираклий проводил женщину до дома, поцеловал на прощание в лоб и озабоченно поцокал языком, отвернувшись от закрытой двери. Потом набрал телефонный номер.

 Ленинский проспект, 7 июля, 3 часа ночи

 Аля была абсолютно уверена, что не выключала в кухне свет. В последнее время она не любила спать в темноте. В темноте приходили те, другие, которые не жили раньше в ее квартире. Они трогали ее осторожно, гладили по голове и шипели что‑то на ухо. К некоторым Алька привыкла, но были и те, кто вызывал в ней безотчетный страх. Старик, не умеющий говорить, пьяный и агрессивный. Обычно он постукивал своей палкой где‑то в коридоре, не рискуя далеко отходить от своего зеркала, но иногда заглядывал в комнату. Тогда Алька пряталась с головой под одеяло. И безглазый мальчик с машинкой в руке – Аля про себя называла его Мелким. Мелкий был единственным, чью речь Аля слышала. Остальные шевелили губами, шуршали – но слов разобрать было нельзя. Мелкий изъяснялся короткими репликами, не вынимая палец изо рта, и говорил только гадкие вещи.

«Тин‑тин‑тин, – запела Аля, делая шаг в темноту. – В доме ты сидишь один». До выключателя оставалось четыре шага. Аля сама придумала это заклинание. «Тень‑тень‑тень, все равно наступит день». Старик отчего‑то не любил это заклинание и уходил. Да и Мелкий предпочитал не высовываться – отсиживался где‑нибудь в углу.

– Тетя дура, – сказал он.

Алька вздрогнула.

– Замолчи, – бросила она.

– Тетя дура. Я знаю. – Он противно засмеялся и поездил машинкой по тумбочке: – Бж‑ж, би‑би! Бум! Померли все.

Машинка со стуком упала на пол и закатилась под тумбочку. Аля сделала еще один шажок и немедленно вляпалась во что‑то липкое и мокрое. Она сбросила испоганенные тапки и, изловчившись, прыгнула вперед. Кто‑то больно куснул ее в шею. Она выругалась сквозь зубы и включила свет. Разумеется, в коридоре никого не было – как всегда. Даже в зеркале осталось только ее отражение – молчаливое и нисколько не опасное. Она потерла шею. От укусов в темноте никогда не оставалось следов. Раньше укушенное место саднило пару часов, но потом Женщина научилась не придавать значения таким атакам. Если Аля не думала об укусах, боль проходила мгновенно – со щелчком выключателя.

Она открыла холодильник и налила себе молока в большую чашку, расписанную красными цветами. В туалете что‑то прошелестело. Может быть, газеты. Аля не читала газет, но никогда не ленилась вынимать их из почтового ящика и складывать аккуратной стопочкой дома, считая газетную бумагу весьма полезной в хозяйстве вещью. А может, это тот, кто хотел укусить ее, суетясь и кряхтя, недовольно складывал за спиною крылья. От этой мысли Аля передернулась и уронила чашку. Чашка упала и, расколовшись на две неравные части, выпустила из себя молоко. Белая лужица растеклась по давно не мытому линолеуму. «Да что же это такое творится! – зло подумала Аля. – Эта тварь меня уже почти истеричкой сделала!» Она решительно вышла в светлый коридор и набрала номер Ираклия.

– Пожалуйста, разберись с ним, как мужчина с мужчиной! – сказала она. – Этот вампир меня уже совсем замучил! И где твои гости? Я буду вас ждать… Сегодня. И завтра тоже. Приезжай. Я приготовлю печенье.

Повесив трубку, она вернулась в кухню и уселась на диванчик в углу, подобрав под себя ноги.

Ленинский проспект, 7 июля, 12.00

Парадный подъезд был заколочен, и, судя по степени ржавости гвоздей, уже давно. Ираклий осторожно, объезжая многочисленные выбоины в асфальте, въехал во двор и припарковал машину у подъезда. Расположившаяся на заборе футбольного поля компания местной шпаны уставилась на дорогой автомобиль жадными взглядами. На всякий случай Ираклий активировал охранный амулет и только потом галантно открыл дверь подъезда перед феями. Дара и Лара синхронно сморщили носы – от лифтовой площадки ощутимо несло мочой. Видимо, не только жители Тайного Города с легкостью обходили преграды типа «домофон». Ираклий пожал плечами и решительно шагнул на относительно чистую лестницу.

– И это – элитное жилье, – с сарказмом пробормотала Дара. – Надо было сделать портал… Извини, Ираклий, у тебя, конечно, изумительная машина, но…

– Именно, – поддержала коллегу Лара.

Аля открыла дверь немедленно, даже не спросив, кто к ней пришел. Без интереса взглянув на гостей, она отвернулась и прошествовала на кухню. Там, как будто только что проснувшись, она жалобно выпятила губы и сказала:

– Этот вампир – просто ужас какой‑то! Давайте, забирайте его. Он прячется где‑то в туалете, за бачком.

Лара покосилась на Ираклия. Женщина, к которой конец привел их, совершенно не была похожа на то чудо косметической магии, которое они видели всего лишь месяц назад. Волосы Аля давно не мыла, кожа ее была бледной. Она явно не выходила из дома. Дара тем временем взмахнула кистями рук, закрыла глаза и чуть слышно пробормотала простое заклинание поиска. Там, где недавно применялась магия, должны оставаться следы, а уж недавнее присутствие в этой квартире другого мага Дара бы почувствовала сразу. Особенно масана. Масанов Дара не любила и немного побаивалась. Представителями этой непредсказуемой семейки любил пугать ее в детстве старший брат, стукни его Спящий.

Она очень тщательно искала хоть какую‑нибудь зацепку, малейший намек на следы магической энергии. Вскоре к ее работе подключилась и Лара. В кухне стало тихо. Так тихо, что слышно было, как потрескивает счетчик электроэнергии в коридоре.

– Ираклий, – нарушила наконец молчание Дара, открыв глаза.

– Вот сейчас она тебе тоже скажет, что я ненормальная, – глубоким грудным голосом произнесла Аля.

Ираклий вздрогнул и недоверчиво уставился на женщину.

– И это потому, что ей тоже не нужен дома вампир, – Аля вещала с бескомпромиссной уверенностью. – А он уйдет отсюда только тогда, когда его кто‑нибудь заберет к себе жить.

– Алечка, – пробормотал беспомощно Ираклий. – Дара вовсе не это имела в виду…

– Да что ты? – язвительно улыбнулась Аля.

– На самом деле здесь не было ни масанов, ни наведенного морока, ни вообще каких‑либо заклинаний, – Дара величественно кивнула и активизировала портал. – Возможно, девочка начиталась готической литературы или слишком часто смотрела фильмы ужасов. Теперь ей везде вампиры мерещатся. Семья Масан здесь, к сожалению, абсолютно ни при чем. Счастливо оставаться!

– Дара, – ошарашенно проронил Ираклий, – зачем все эти подробности, портал – при ней? Я не рассказывал Але о Тайном Городе…

– Мне не хочется еще раз любоваться на этот подъезд, – улыбнулась Дара. – А твоя женщина… Извини, но – плюс‑минус галлюцинация в ее случае ничего не решает.

– Я же говорила, что она считает меня сумасшедшей. – Аля закусила губу, чтобы не расплакаться. – Все считают меня сумасшедшей. Но ты ведь останешься на ночь?

– Прости, любимая, – Ираклий натянуто улыбнулся, – у меня еще куча дел. Я постараюсь выбраться к тебе на неделе. Непременно.

Аля закрыла дверь за практически выбежавшим из квартиры Ираклием и грустно вздохнула.

– Вот. И этот слинял. Как всегда, – пожаловалась она пустому зеркалу и уселась разгадывать кроссворд из газеты «Оракул».

Внезапно ее внимание привлекла коротенькая статейка на третьей странице. «Место действия – склеп» – гласил заголовок. На картинке рядом было изображено нечто крылатое, сидящее на кресте по‑вороньи. «Сейчас там стая ходит… Масаны прикормили… Не было… ни масанов… ни наведенного морока… вампиры… Семья Масан…» – пронеслось у нее в голове. Не в силах справиться с захлестнувшим ее волнением, Аля вскочила и забегала о квартире. Зачем‑то включила и тут же выключила телевизор. Бросила газету на диван и, схватив серебряное распятие и набросив на плечи легкий фиолетовый пиджачок, выбежала на улицу. Машина Ираклия уже покинула двор. Около футбольной площадки долговязый парень яростно тряс обожженной рукой. Аля нетерпеливо пересчитала деньги и направилась к арке. По дороге она обернулась, и на мгновение ей показалось, что из окна ее квартиры кто‑то внимательно следит за ней. Она не сомневалась – это коварный вампир‑масан, решивший завладеть ее собственностью. Он не справится с ней. Он не выживет ее из ее дома. Аля тормознула машину на перекрестке Строителей и Ленинского. «В центр, к Беговой! – бросила она бомбиле. – Еду разбираться с начальством одного мерзавца…»

 Ваганьковское кладбище и окрестности. 7 июля, вечер

 Когда она попросила остановить машину у кладбища, водитель как‑то странно посмотрел на нее. Но Аля не придала этому значения. Ее душу наполняло ощущение эйфории. Она гуляла по кладбищу, высматривая приметные могилки, пока не начало смеркаться и охранники не пошли прочесывать территорию в поисках засидевшихся посетителей. Тогда Аля вымазала в земле пиджак и, накрывшись им, улеглась в кустах. Патруль прошел мимо нее, не обратив ни малейшего внимания на неподвижную груду тряпья.

Когда шаги охранников стихли, Аля встала, оставив испорченный пиджак валяться на земле, и медленно прошлась вдоль рядов могил. Верх невысокой – по грудь взрослому человеку – ограды кладбища украшали частые кресты, что еще больше убедило Альку в том, что здесь обитают вампиры, которых узнавшие их тайну люди не желают выпускать наружу, в город.

«Нефедов Владислав Николаевич, годы жизни… Наука лишилась своего светила» – без интереса прочитала она надпись на табличке, прикрученной проволокой к совсем новому железному кресту. Могилка была обнесена только низенькой оградкой, и две сушеные коричневые гвоздики пытались внести некоторое разнообразие в ее убогость. Некоторые захоронения были заключены в железные клетки. Женщина смутно помнила, что вампиры терпеть не могут холодного железа, поэтому, выбрав самую солидную могилу в клетке, уселась рядом и принялась ждать ночного кошмара.

Ближе к двум часам ночи она замерзла и чувствовала себя обманутой в своих ожиданиях. Вампир не вставал из могилы и не кидался на прутья решетки, мучимый жаждой человеческой крови.

– Эй, вампир, – Аля приподнялась и постучала пальцами по клетке, – вставай, хватит спать. Ночь на дворе, пора!

Но нежить не реагировала на ее воззвания.

– Свиньи вы все, масаны! – горько проговорила Аля и прислонилась спиной к дереву.

– Ну что ж вы так? – укоризненно произнес кто‑то сзади.

Алька взвизгнула и вскочила.

Краснощекий немолодой человек с тросточкой стоял рядом с деревом и недовольно качал головой.

– Вы кто? – осторожно спросила Аля.

– Нехорошо на кладбище ругаться, милая. – Человек благовоспитанно приподнял шляпу над головой и представился: – Меня зовут Герман Малкавиан, я доктор исторических наук. Видите ли, я живу рядом и изредка ночью гуляю здесь. Слышите, как тихо? Во‑от! А чуть позже соловьи распоются – красота. И мысли помогает структурировать. Я могу предложить вам составить мне компанию?

– Конечно, – невесело кивнула Алька. – Тем более что вампиры все попрятались и делать мне совершенно нечего.

– А вам так необходимы вампиры? – Профессор озабоченно склонил голову набок.

– Просто ужас как! – призналась Аля, с благодарностью хватаясь за руку профессора. Герман оказался неожиданно сильным для своего возраста и легко поднял женщину с земли. Несколько минут они шли по кладбищу молча, наслаждаясь тишиной.

– У вас что‑то случилось? – заключил наконец профессор. – Признайтесь, вас бросил муж, и вы решили покончить жизнь самоубийством таким экзотическим способом?

– Нет у меня мужа. И не было, – зло ответила Алька, сразу вспомнив предательство Ираклия. – И теперь уже точно не будет. Я вам расскажу, если вы обещаете не называть меня сумасшедшей и не смеяться надо мной… А то все смеются, а мне обидно…

– Обещаю, – торжественно произнес Герман. – Клянусь историей моего древнего рода.

– Вы – немец? – после небольшой паузы спросила женщина.

– В некотором роде, – не раздумывая, ответил профессор.

– Тогда вы меня поймете, – заключила Аля.

Таинственная далекая Германия с ее Фрейдом и готической архитектурой всегда ассоциировалась у нее с вампирами и мрачными замками.

– История будет долгой, – предупредила она. – Хотите бутерброд с сыром?

– Спасибо, я сыт, – отказался профессор, – и я совершенно никуда не тороплюсь.

Рассказ женщины о волшебном преображении в салоне и последовавших вскоре невероятных событиях буквально потряс Германа.

– Невозможно, просто невозможно, – бормотал он.

– Не знаю, что там невозможно, но все это было на самом деле, – недовольно буркнула Алька, отворачиваясь от собеседника.

– Я не имел в виду, что вы говорите неправду, ни в коем случае! – возразил Герман. – Мне не верится, что кто‑то сделал такое с вами. Отвратительно. Это нельзя так оставлять.

– Вот‑вот, – Аля сморщила носик, – а они даже не захотели забрать обратно своего вампира. Поэтому я и пришла на кладбище. Ираклий сказал, что где‑то здесь можно встретить масана, а это одно и то же. Я хотела найти его начальство, чтоб его приструнили. А то охамел совсем. Весь туалет мне загадил, собака!

– Вовсе это не одно и то же. – Герман помотал головой. – Я всю свою жизнь занимаюсь масанами и могу вас уверить, что они и вампиры – это совершенно разные существа. А вот и мой дом…

Увлеченная разговором Аля не смотрела по сторонам и даже не заметила, когда именно они с профессором покинули кладбище. Теперь они стояли перед подъездом трехэтажного старого здания с окнами, закрытыми жалюзи В доме, кажется, все давно спали. Несколько машин с тонированными стеклами стояло перед дверью.

– Зайдете? – улыбнулся Герман.

– Ночью? – неуверенно улыбнулась Алька. – Приличная женщина не станет заходить в гости к мужчине ночью.

– Тогда завтра? Правда, у меня ночной график. Я – сова, ночью мне лучше работается. Извините… Я, наверное, слишком навязчив, но мне очень понравилось беседовать с вами, и потом… Ваша история… – Профессор развел руками и даже как будто стал немного моложе. – Позвоните мне, пожалуйста, Аля… Вот мой телефон. Я сейчас поднимусь и вызову вам такси. Потом спущусь обратно и посажу вас в машину. Ничего не бойтесь, у нас очень спокойный район. А если кто привяжется, скажите, что вы – моя гостья. Меня здесь хорошо знают.

«А он еще вполне ничего… – с неожиданным интересом подумала Алька. – Гораздо интеллигентнее Ираклия. Конечно, он не настолько богат, но зато как воспитан! Маме непременно понравится. Надо будет их познакомить».

В машине она задремала. Когда водитель деликатно разбудил ее во дворе дома на Ленинском, уже почти рассвело. Кроме того, оказалось, что все его услуги уже оплачены.

После прогулки Герман чувствовал себя отдохнувшим и посвежевшим. Спустившись в кабинет и усевшись в любимое кресло, он включил компьютер. Потом, слегка размяв кисти, он открыл файл и принялся быстро набивать очередную главу черновика своего последнего исследования «Исторические корни человских суеверий в России». «Одна из опрошенных, женщина примерно сорока лет, одинокая, рассказала мне об интересной разновидности городских готических суеверий…»

Косметический салон «Пробуждение», улица 1905 года, 8 июля, 11.00

Выражение лица шаса не предвещало Ираклию ничего хорошего.

– Что‑то стряслось в мое отсутствие? – беззаботно улыбаясь, спросил конец.

– Перестань ухмыляться. Ты даже не представляешь себе, насколько серьезно ты вляпался, – мрачно отозвался Козий Бок и выложил на стол файловую папку с несколькими листочками текста.

– И что, интересно, здесь написано? – Ираклий взял верхний листочек.

– Просто детектив, – сквозь зубы процедил шас.

Читал Ираклий быстро, а соображал еще быстрее. Пошуршав немного листочками, он поднял голову и с изрядной долей ехидства в голосе спросил:

– Интересно, а с чего это ты взял, что вляпался именно я?

– Это была твоя идея. – Козий Бок пожал плечами. – Я только вложил в нее деньги. Поэтому с пострадавшей от непроверенной технологии клиенткой предстоит разбираться именно тебе. Она грозится расследованием и судом. Так что у тебя два пути – либо платить Службе утилизации, чтобы она курировала это человское расследование. Либо заплатить клиентке отступные.

Ираклий еще раз просмотрел бумаги и, прищурившись, произнес:

– Ну, предположим, ремонтную бригаду выбирал именно ты, да и арендованное нами помещение – тоже…

– Ты ничего не докажешь, – быстро возразил шас. – А согласись, для того, чтобы применять сканирование памяти, это дело слишком мелкое. И, заметь, уважаемая Инна Георгиевна недовольна именно твоей технологией, а не зданием, в котором располагается салон.

– Хорошо, – кивнул конец, – я разберусь с этой проблемой. Но продолжать деловые отношения с тобой я не намерен. Предлагаю тебе выкупить мою часть бизнеса. Много я не запрошу.

– Согласен, – быстро сказал Козий Бок.

Он назвал сумму – совершенно смешную, рассчитывая, что разозленный конец согласится. Так и произошло. Ираклий подписал документы, забрал деньги и ушел, громко хлопнув дверью. Салон «Пробуждение» до сих пор приносил хороший доход. Решив проблему с истеричной клиенткой, глупый Ираклий позволит умному шасу заработать еще много денег. А, как правильно сказал Гаджибек, деньги нужны всем.

Ленинский проспект, 8 июля, 7.13

– Хлюп‑хлюп, – раздавалось в коридоре.

Тит возилась в своем уголке, неуклюже поддевая шеей тапочки. Иногда она прижимала тапочку лапой и терлась обрубком о мягкую поверхность. Она хотела есть.

Аля повернула ключ в замке и вошла в квартиру, постаравшись не привлечь к себе внимания ее обитателей. Ей казалось, что они разозлятся на нее за то, что она решила выгнать их. «Может быть, мне не стоило возвращаться?» – испуганно подумала женщина.

Алька зашла в ванную, вымыла руки, стараясь не смотреть в зеркало. Почему‑то все зеркала в квартире упорно отражали ее жертвой ядерного взрыва, уродиной с ободранной кожей.

В лоханке ванны, прямо возле сливной дыры, клубочком свернулась мочалка. Она лежала неподвижно, будто пытаясь убедить Альку в том, что совершенно безопасна. Ее потрепанная ручка неаккуратно свисала в темное отверстие. Из трубы пахло гнилью. Мочалка была мокрой, а на дне ванны медленно высыхали темные разводы. Как будто кто‑то небрежно размазал грязь мочалкой. Обмотавшись вокруг медной цепочки, к которой крепилась заглушка слива, висел серый клок – не то шерсть, не то волосы. Аля спрятала лицо в сухое и чистое полотенце. Послышалось шуршание и осторожный скребущий звук, словно мочалка пыталась выбраться из ванны. Аля всхлипнула, вытерла лицо и заставила себя обернуться. Мочалка как ни в чем не бывало спокойно лежала, всем своим видом демонстрируя безразличие. Только ручка ее, выбравшись из дыры, умоляюще тянулась к бортику. Как в полусне, Алька наклонилась над ванной, протянула руку, чтобы достать мочалку и повесить ее на гвоздь. Ей казалось, что она движется медленно‑медленно. Воздух вокруг превратился в прозрачный кисель и сковывал ее движения. Аля слышала каждый звук. В раковину билась струя воды, под потолком потрескивала лампочка, где‑то в коридоре жужжала муха. Животом Аля уже касалась бортика, приятно холодного и жесткого. К голове прилила кровь, и в глазах помутнело. В этот момент мокрая тварь кинулась на нее. Захлестнув ее горло, она принялась душить женщину. Алька захрипела, замахала руками, но ожившая мочалка не отставала. Более того, в шею Альки как будто вонзились две длинные тонкие иголки. Недолго думая, Алька схватила с подзеркальника очищающий спиртовой тоник и щедро плеснула на себя и на тварь. Вампир, снова притворившись мочалкой, зашипел и упал в ванну. Медная цепочка жалобно звякнула. Алька опрометью выскочила из ванной. «Хех», – произнес старик где‑то в темноте и сердито постучал палкой по полу. Аля сняла ботинки и скользнула в комнату. На ее кровати сидел Мелкий и возил по покрывалу своей неизменной машинкой. Заслышав ее шаги, он повернул к ней безглазое лицо и неприятно улыбнулся.