Текст книги "Шатер из поцелуев"

Автор книги: Светлана Демидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Ольга кивнула. Валька принюхалась.

– Слушай, а не пахнет! – качнула своими кудряшками-спиральками она. – Может, переложить в другую посуду, и дело с концом?

Валентина сунула нос в пар, клубящийся над латкой, и еще раз повторила:

– Не-е… Еще вся не пропахла! Спасти можно! А ну, давай назад!

– Отойди лучше, – с угрозой произнесла Ольга, и тут соседка заметила ее красный нос и дорожки непросохших слез на щеках.

– Так, ясно! – подытожила Валька, поставила миску из-под очистков на ступеньки лестницы, обмотала руки полами своего незастегивающегося халата и прямо-таки вырвала латку из Ольгиных рук. Из нее на пол лестничной площадки плеснулся жирный сметанный соус. Указав подбородком на желто-молочную лужицу, Валька заботливо сказала: – Не поскользнись! – и потащила латку обратно в Ольгину квартиру. Поставив ее на плиту, она опять обратилась к Ольге, которая с похоронным выражением лица приплелась вслед за ней, и, уперев руки в бока, потребовала: – Ну! Колись, подруга!

– Валь! Чего тебе от меня надо? – устало спросила Ольга и тяжело плюхнулась на диванчик у стены.

– Сначала скажи, что это за мужик, который тут курил-курил и которого ты у меня нагло перехватила? – отозвалась соседка.

– Никто.

– Из-за тех, которые «никто», индейками в сметане не разбрасываются!

Ольга уронила голову на стол и опять разрыдалась. Валентина вздохнула, сходила на лестницу за своей дико-розовой миской, поставила ее в раковину, сполоснула руки, подсела к Ольге, обняла ее за плечи и задушевно сказала:

– Оль, расскажи, в самом деле. И тебе легче станет, и мне не так противно будет… А то я, знаешь, думала, что вообще с тобой больше не стану разговаривать. Приглянулся мне тот мужичок… А ты вдруг раз – и такую подлянку подстроила… Ну! Оль! Поделись…

И Ольга, всхлипывая и сморкаясь в свои декоративные рукавицы, рассказала Вальке и про пионерский лагерь, и про переписку по объявлению, и про то, что уже готова была влюбиться в Николаева, и даже про девчонку с красными туфлями на серебряных шпильках, и про престарелую Снегурочку в голубой норковой шапке.

– Точно, аферист! – согласилась Валька. – Еще не хватало из-за таких, как он, выбрасывать хорошие продукты! – Она по-свойски взяла с блюда, покрытого вышитым полотенцем, пирожок с капустой, откусила, прожевала и восхитилась: – Супер, Оль! Ну просто супер! Как всегда! Вот у меня такая вкуснятина никогда не получается! Оль! А знаешь, давай вместе Новый год встретим, раз такое дело! У меня ж наливка есть! Вишневая! На косточках! Тебе всегда нравилась! Вот наливку ты не умеешь делать! Я тебя сколько учила, а у тебя компот компотом! А, Оль!

– Не хочу я ничего, Валя… – жалко пролепетала Ольга.

– А ты через не хочу! Сколько там у нас времени-то? Ого! Почти десять! Елку-то нарядила?

Ольга отрицательно покачала головой.

Валентина скользнула из кухни в комнату и оттуда закричала:

– Оль! Я сейчас твои новые шарики… ну что ты купила позавчера… на елку повешу, а ты пока умойся, что ли!

Ольга оторвала голову от стола. Валька права! Не стоит так распускаться! Говорят же, как Новый год встретишь, так его и проведешь! Не плакать же весь год по Николаеву, право слово! Недостоин! Коварный соблазнитель! Аферист!

Она поплелась в ванную. Из зеркала на нее глянула несчастная, зареванная и, как ей показалось, омерзительно некрасивая особа. Ольга попыталась улыбнуться. От глаз к вискам потянулись лучики морщинок. Баба-яга! Кикимора! Такой образине ни красные туфли на серебряных шпильках не помогут, ни шапка из голубой норки! Она отвела от зеркала глаза, пару раз плеснула в лицо холодной водой и пошла в комнату к Вальке. Та уже увивала елку гирляндами из разноцветных лампочек. Густой запах растревоженной хвои, блеск новых игрушек и мерцание лампочек-миньонов, как и всегда, будто возвратили Ольгу в детство, когда под Новый год у нее не было никаких проблем, кроме одной: как бы не проворонить Деда Мороза, когда он принесет ей подарок и положит под елочку. Разумеется, хитрый старикашка всегда умудрялся обвести ее вокруг пальца. Ее, Ольгу, вообще все обводили вокруг пальца… Стоп! Хватит об этом! В конце концов, ничего страшного с ней не случилось. Никаких потерь! Все ее родные и друзья живы-здоровы! А то, что она узнала, кто есть на самом деле Николаев, до Нового года, это даже хорошо! Она оставит все неприятности в старом году и опять начнет жизнь с нового снежно-белого листа. У нее все получится! Она еще будет счастлива! Назло всяким аферистам Николаевым!

Ольга улыбнулась нарядной елке и сказала соседке:

– Спасибо тебе, Валь.

– Да за что ж? – ответно улыбнулась та.

– А за все! За то, что не дала индейку выбросить, за сочувствие и за елку!

– Значит, будем праздновать?!

– Будем, Валька! Тащи свою наливку!

– Так я еще переоденусь!

– Давай!

– И ты!

– Что я?

– Ну не в этих же трениках будешь Новый год встречать?

Ольга опустила глаза на свои ноги. Она действительно была одета в тренировочные брюки. Футболка тоже никак не годилась для такого замечательного праздника.

– Да-да, конечно же, я тоже переоденусь! – уже довольно весело крикнула в спину Валентине Ольга и бросилась к шкафу выбирать наряд.

Новую юбку с пикантным разрезом надо было гладить. Лень, да и для кого ее надевать? Не для Вальки же! Может, натянуть джинсы с тем черным джемперком, в котором ходила к Наташке на день рождения? У него такой красивый вырез! Нет… Этот джемперок теперь навечно будет связан в ее памяти с Николаевым… Пожалуй, лучше всего его вообще выбросить или отдать кому-нибудь. Жаль, на Валентину не налезет. Она с удовольствием взяла бы. Да и джинсы… это как-то не по-новогоднему…

Ольга несколько минут покопалась в своих вещах и в конце концов надела синее платье из шелка с синтетической добавкой, которое не надо было гладить. Волосы свернула на затылке в тугой узел, тщательно расчесала густую челку на лбу, в уши вдела длинные висячие серьги с прозрачными капельками из дымчатого горного хрусталя. Она как раз накрасила ресницы и чуть тронула коралловой помадой губы, когда в дверь опять позвонили. Каждой клеточкой своего тела Ольга почувствовала: это Николаев. Рука дрогнула, тюбик губной помады упал на пол. Ольга проводила его взглядом до самой елки, к которой он подкатился, потом подбежала к сумке Сергея. Главное, все сделать быстро и не дать Николаеву сказать ни слова. Да, это будет лучше всего.

Пока Ольга над этим размышляла, в дверь позвонили еще раз. Она упрямо тряхнула свежерасчесанной челкой и пошла открывать. На пороге действительно стоял Сергей и виновато улыбался. Зря. На нее уже не действуют его улыбки. Никакие. Она практически вытолкала Николаева с порога его же собственной сумкой, сказала: «Уходи», захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Сергей позвонил еще раз. Ольга зажала уши и ушла в комнату. Николаев позвонил еще несколько раз. Ей пришлось обхватить голову руками, потому что звонки вонзались ей в мозг не хуже каких-нибудь пыточных игл. Ольге очень хотелось распахнуть дверь, броситься Николаеву на шею с криками: «Сереженька! Мне все равно, что с тобой происходило до нашей встречи! Люби меня, Сереженька!» Она с трудом сдержалась. Потом услышала, как напротив двери в ее квартиру остановился лифт. Вот его двери распахнулись, потом закрылись снова, и лифт поехал вниз. Все! История с Сергеем Николаевым ушла в прошлое. Забыть! Немедленно забыть! Думать только о Новом годе!

Когда явилась Валька, Ольга уже почти пришла в себя. Она открыла ей дверь со спокойным лицом. Руки уже не дрожали. Соседка сунула подруге две бутылки своей наливки, а потом вдруг наклонилась и не без труда оторвала от стены большой пластиковый пакет с румяным Дедом Морозом на боку и красной надписью: «Счастливого Нового года!» Из него торчала улыбающаяся мордочка мохнатого игрушечного медвежонка в ярко-желтом шарфике.

– Гляди! Тут, похоже, тебе подарок! – растерянно произнесла Валька. – Вроде как под елочку положили…

– Это не мне! Поставь его на место! – скороговоркой произнесла Ольга, но Валька не собиралась расставаться с только что обретенным.

– Еще чего! Вот тут еще свеча именная… Смотри, прямо так и написано: «Ольге!»

– Это… не мне… это какой-то другой… Немедленно положи на место! – уже истерично выкрикнула Ольга.

Валька захлебнулась догадкой:

– О-о-о-ой! То есть… это… О-о-оль! Он что, приходи-и-ил? А ты вы-ы-ыгнала, да?! Вы-ы-ыгнала?!

Ольга кивнула, и глаза ее опять наполнились слезами.

– Не надо! Не плакать! – строгим голосом велела ей Валентина. – Да мы назло этому аферисту сожжем его свечу и выпьем… шампанское… там, кажется, бутылка… Пусть знает, что никто тут… это самое… не застесняется! Ну-ка… давай посмотрим, что он там еще принес… для этого… как его… для соблазнения…

И она принялась выгружать на кухонный стол нарядные коробочки и баночки. Ольга подлетела к Вальке, вырвала из ее рук коробку с пирожными, запихала обратно в пакет и отвратительно дребезжащим голосом потребовала:

– Немедленно… слышишь, немедленно прекрати! Засунь все это… – Она обвела рукой выгруженное из пакета – обратно! И… в мусоропровод! На помойку! Куда хочешь! Валька! Или я за себя не ручаюсь!!!

– Ладно-ладно! Не верещи! – согласилась Валентина. – Щас все сделаю!

Все то время, пока соседка возилась с пакетом Николаева, Ольга простояла у окна в комнате, бессмысленно разглядывая морозные узоры на стекле. Она старалась ни о чем не думать и не думала. Она следила за изгибами белоснежных листьев, исследовала взглядом ледяные лабиринты и боялась отвести глаза от замерзшего стекла. Отведешь – надо смотреть на елку, которую устанавливал Сергей, на пустое место у стены, где стояла его сумка.

– В общем, так! – сказала Валька, вернувшись в комнату. – Я все сделала, как надо, а ты – кончай расстраиваться! Давай на стол собирать. Как раз старый год успеем проводить!

Ольга обернулась к ней с таким пустым лицом, что Валентина вздрогнула.

– Не-е-е… Так, подруга, дело не пойдет! – сказала она и бросилась в кухню. Вернулась с двумя чашками, в которых плескалась густо-вишневая жидкость. – Давай-ка выпьем…

– Что это? – удивилась Ольга, глядя внутрь своей чашки. Опять наткнувшись на «плавающий» в ней собственный глаз, она протянула ее обратно Валентине.

– Как что? Наливка. Та самая. Вишневая. Пей давай! От нервов очень хорошо помогает! Проверено! – И Валька легонечко оттолкнула Ольгину руку.

– А чего в чашку налила? – спросила она.

– Что нашла, в то и налила! Некогда, знаешь ли… Время поджимает!

– А зачем так много?!

– В самый раз! Говорю же: пей давай! – Валька чокнулась своей чашкой с Ольгиной и сказала: – В общем, пьем за то, чтобы все… плохое… осталось в этом году, которому уже жить осталось всего-то ничего…

Ольга покивала челкой, поднесла ко рту чашку с душистой наливкой и выпила. С удовольствием. Валька была мастерицей по части наливок. В желудке сразу стало горячо, а потом горячая волна начало медленно разливаться по всему Ольгиному телу. Когда ее щеки порозовели, Валька, лицо которой, и без того всегда румяное, побагровело мгновенно, сказала:

– Вот! Теперь совсем другое дело! Давай быстро на стол накрывать!

Ольга еще раз с готовностью кивнула густой челкой. Они в четыре руки подвинули к елке стол, Валентина включила телевизор. Сразу стало веселее. Ольга достала свою специальную новогоднюю белую скатерть, окантованную вышивкой с голубыми снежинками, и от ее хрусткой белизны настроение поднялось сразу еще на несколько градусов.

Женщины расставляли на столе праздничную посуду, метали на стол закуски, резали хлеб и уже совершенно искренне смеялись. Валька, засунув в рот Ольгин пирожок, притащила из собственного холодильника свой фирменный закусочный торт из говяжьей печени с разнообразными начинками, и соседки наконец уселись за стол перед телевизором. Часы показывали двадцать минут двенадцатого.

– Фу! Успели! – констатировала Валентина и разлила по хрустальным рюмочкам наливку. – Ну! Оль! Как говорится, вздрогнем! За старый год! Только уж теперь за все хорошее, что в нем было!

– Так вроде бы надо пить шампанское… – Ольга кивнула на бутылку, которая не имела к Николаеву никакого отношения, потому что она ее сама покупала.

– Брось! Шампанское – это в двенадцать. Когда часы бьют, надо так подгадать, чтобы к последнему удару курантов – как раз и выстрел! Потом быстрехонько разлить, загадать желание и выпить, пока в телевизоре президент еще не сказал: «С Новым годом, товарищи!»

– Валь! А ты сможешь открыть шампанское, чтобы подгадать к последнему удару курантов? – спросила Ольга.

Валентина пожала плечами.

– Честно говоря, я вообще никогда шампанское сама не открывала… – отозвалась она, задумчиво глядя на зеленую бутылку. – А ты?

– Я тоже… не открывала…

– Ну и что? Откроем… Там… проволочку раскрутишь… а дальше пробка сама пойдет… – Валька произнесла это с таким сомнением в голосе, что Ольга почему-то испугалась. Если они не смогут открыть шампанское, то все будет насмарку и зря: и эта снежно-белая скатерть, и украшенная новыми игрушками елка, и Ольгины висячие серьги, и Валькин печеночный торт, и, главное, новая жизнь, на которую они с соседкой так рассчитывали.

– Валь, а ты почему дома сегодня? – спросила Ольга. – И одна?

– А-а-а! – махнула рукой Валентина. – Звали меня в пару мест, но чего-то… Не знаю, Оль. В общем, я, конечно, торт из печенки сделала… на всякий случай, а так… спать собиралась лечь. Что-то как-то не до праздника… Одиноко как-то, Ольга… Не для кого стараться… А ты? Этот… ну про которого лучше и не вспоминать, он ведь неожиданно нарисовался. Где ты-то собиралась Новый год встречать?

– У подруги Наташки. Да ты ее знаешь… Худющая такая… Помнишь, на моем дне рождения под гитару пела?

– Ну!

– Ну так вот… я отказалась пойти к ней… еще вчера… в связи с изменившимися обстоятельствами…

Глаза Ольги опять подернулись влагой, что Валентине не понравилось. Она взяла в руки свою рюмку с наливкой и сказала:

– И все-таки давай, Оль, выпьем за все хорошее, что с нами было в этом году! Ведь было же!

Ольга согласилась, что хорошее, конечно же, было. Не без этого.

Соседки выпили. Закусили Валькиным тортом из печени и опять уставились на бутылку шампанского.

– Классно ты печень делаешь, – проговорила Ольга, не спуская глаз с бутылки. – В начинке грибы, что ли?

– Ага… грибы… шампиньоны… хотя, с лесными вкуснее… еще морковка с жареным луком… майонез… в общем… всякое разное…

Валентина взяла шампанское в руки, зачем-то потрясла. Под прозрачным зеленым стеклом бешено забегали пузырьки.

– Зна-аешь… – задумчиво протянула она. – А давай Васю пригласим… ну… хоть шампанское профессионально откроет…

– Васю?! – удивилась Валькиному предложению Ольга.

– А что такого?

– Так он… наверно, в гостях…

– Васька-то? Да ему завтра к восьми на работу! У него же непрерывный график!

– Все равно… Все как-то стараются Новый год где-нибудь отметить… Двенадцать часов – не такое уж позднее время…

– Оля! Вот я тебе клянусь, что он дома перед теликом с пивом и каким-нибудь сушеным лещом! Давай позовем! Пусть мужик хоть поест вволю перед рабочей сменой! Так я позвоню?

И Валька мгновенно выпорхнула из-за стола, не дожидаясь Ольгиного разрешения.

Василий Иванович Фадеев жил двумя этажами выше Ольги с Валентиной. Он около года назад развелся с женой и уже несколько раз подъезжал к Ольге с разнообразными амурными предложениями, которые она постоянно отклоняла. Нельзя сказать, чтобы Вася был ей противен или неприятен, но такой тип мужчины никогда не привлекал Ольгу. Несколько мешковатый блондин Фадеев имел добродушное розовое лицо, очень светлые брови и ресницы, смешные жесткие усы и немного замедленные движения. Его бывшая жена Аня, напротив, была потрясающе яркой темпераментной брюнеткой, которой, по ее собственным словам, не хватало в муже огня. Как только на Анином горизонте появился свободный огненный мужчина, она моментально бросила увальня Васю и укатила с новым избранником в Мариуполь, забрав с собой двенадцатилетнюю дочку Маришку. Вася очень скучал по Маришке и по спокойной семейной жизни. Валька делала ему бесконечные намеки на то, что готова обеспечить семейную жизнь любой степени спокойствия, но Фадееву нравилась Ольга. С Валькой же он только дружил.

– Ну вот! Я была права, – сказала Валентина, усаживаясь за стол и как-то подозрительно блестя глазами, – он дома.

– Придет? – на всякий случай спросила Ольга, которая так и не решила, радоваться ей или огорчаться, если Фадеев придет.

– Придет. И, представь, не один!

– А с кем?

– С напарником! Им обоим завтра в смену выходить, вот они и решили вдвоем Новый год отметить!

– А напарник… он что… почему не дома?

– Да какая разница, Оль! – отмахнулась Валентина. – Я и не спрашивала. Нам же не детей с ними крестить! Мы же так… только Новый год отметим…

Вася Фадеев пришел с бутылкой коньяка, коробкой конфет «Ярославна» и с приятелем, довольно приятным темноглазым мужчиной.

– Андрей, – представился приятный мужчина.

– Оля, – назвала себя Ольга, а Валька, расправив на груди блузку самого любимого ею интенсивно-розового цвета, протянула гостю руку лодочкой и томно проговорила:

– Валенти-ина.

Ольга взглянула на часы и очень обрадовалась. Время до того поджимало, что не надо было уже говорить ни о чем, кроме Нового года, шампанского и всякой подобающей случаю ерунды. Андрей очень ловко и вовремя открыл бутылку. Они успели наполнить бокалы шампанским, чокнуться и поздравить друг друга с Новым годом. Ольга загадала желание. Она хочет встретить в этом новом году настоящую любовь. И не по переписке. Или даже не любовь… хотя бы хорошего человека, для которого стоило бы жить…

Когда они выпили, Андрей достал из кармана детскую хлопушку и выстрелил. Стол усыпали разноцветные кругляшки конфетти. Все рассмеялись и принялись накладывать на тарелки разнообразную снедь, которую в изобилии приготовила Ольга. Ей же шампанское сразу ударило в голову, здорово усилив легкое опьянение от Валькиной наливки. Жизнь показалась не такой уж противной штукой, а шутки Васиного друга Андрея – очень смешными. Ольга взахлеб хохотала над ними вместе с Валькой. Индейка получилась удачной: мягкой и сочной. Коньяк был мягким и обволакивающим. Конфеты «Ярославна» – свежайшими. Один из каналов телевидения, зная любовь российского народа к застольным песням, организовал караоке, и Ольга пела вместе со своими гостями: «Надежда – мой компас земной» и «Еще не вечер, еще не вечер…» Потом они танцевали, снова ели, пили, взрывали хлопушки, которые Андрей, как фокусник, продолжал вытаскивать из своих карманов, и даже жгли бенгальские огни, оставшиеся у Ольги с незапамятных времен.

После чая с пирогами Ольга обнаружила себя в собственной темной кухне в объятиях у Фадеева.

– Не надо, Вася… – сказал она, пытаясь освободиться из его рук.

– Ну почему, Оля… Неужели я так тебе противен?

– Нет… но… там же Валя… Андрей…

Она махнула рукой в сторону комнаты, откуда неслась модная песенка.

– Да нет там никого, – шепнул ей Фадеев, – Андрей с Валентиной ушли…

– Все равно… тебе же завтра на работу… то есть уже сегодня…

– Оль, ну о чем ты? Работа – работой… никуда она не денется… Оля! Я же люблю тебя… Давно… Ты знаешь…

И Фадеев, прижав Ольгу к себе, принялся покрывать поцелуями ее лицо. Она еще некоторое время слабо сопротивлялась, а потом сдалась. Пусть будет Вася. Она же загадывала именно такое желание: пусть с ней будет если не любимый, то хотя бы хороший человек. Фадеев хороший. Она знает его сто лет. И если не Сергей, то какая разница кто! Вспомнив Николаева, она вдруг разозлилась на жизнь. Ничего! Она просто так не сдастся! Она сможет полюбить Фадеева! Сможет! Назло Николаеву! И Ольга обняла Васю за шею, и длительный поцелуй с ним вовсе не был так уж плох.

Часов в двенадцать дня Ольга проснулась в собственной постели. На соседней подушке лежала бумажная салфетка, на которой было написано: «Я ушел на работу. Если то, что произошло между нами, что-то для тебя значит, позвони мне вечером сама. Буду очень ждать. Вася». Ольга смяла в кулаке салфетку и откинула одеяло. Она была полностью обнажена. Охнув, она вновь в ужасе запахнулась, будто ее в таком виде показали всей стране по телевизору, потом почему-то очень настороженно оглядела комнату. Возле елки стоял разоренный стол с грязной посудой и оплывшими свечами, у стены – пустые бутылки. Пол усыпан конфетти, которые при безжалостном дневном свете уже не казались такими яркими и праздничными. Некоторые даже оказались вырезанными из газетных листов: на них явственно были видны мелкие черные буквы. Казалось, даже елка уныло опустила лапы, отягощенные новыми игрушками. Все кончилось. Праздник кончился. Начались унылые серые будни.

Ольга расправила на одеяле смятую салфетку и еще раз перечитала записку. Имеет ли для нее хоть какое-то значение то, что произошло между ней и Фадеевым? То, что случилось, называется мерзким словом «переспали». Может ли этот пересып что-нибудь значить? Ольга откинулась на подушку и попыталась вспомнить, как все происходило. Было ли ей противно? Пожалуй, не было… Фадеев был нежен. Он старался ради нее изо всех сил. И ей было хорошо. Она отчетливо это вспомнила. И еще она вспомнила, как в самый запредельный момент у нее из глаз полились слезы, потому что рядом с ней был совсем не тот человек, о котором она мечтала несколько дней подряд. Вася вытер ее слезы рукой и сказал:

– Не плачь, пожалуйста… Все беды пройдут, Оленька… Главное, ты смогла… И я смог, чтобы у тебя все получилось… Да что там… Я все сделаю, чтобы ты и дальше… Я люблю тебя, Оленька…

И он целовал и целовал ее, пока она, измученная всем свалившимся на нее, не заснула.

Теперь пришло время расплаты за полученное удовольствие. Сначала – уборка, мытье посуды, потом объяснение с Фадеевым. Вряд ли он выдержит, если она так ему и не позвонит. Наверняка сам возьмется за телефон или явится прямо к ней в квартиру. Путь недолгий: всего на два этажа спуститься.

Когда Ольга уже опять прилегла на диван, перемыв посуду и убравшись в квартире, ей позвонила Валентина.

– Не спишь? – спросила она.

– Не сплю, – ответила Ольга.

– Что делаешь?

– Лежу.

– Я зайду?

– Заходи.

– Наливки захватить?

– Валяй…

Положив трубку, Ольга поднялась с дивана, открыла дверь и опять улеглась. Валька вошла все в том же распахивающемся цветастом халате, в котором пыталась соблазнить Николаева. Под мышкой у нее была зажата бутылка, а в руках она держала хлопушку.

– Хочешь, стрельну для настроения? – спросила она.

– Еще чего! – подскочила Ольга. – Я только что порядок навела!

– Как скажешь, – не стала настаивать Валька, положила хлопушку на стол, рядом поставила бутылку и уселась к Ольге на диван.

– Ну как Вася? – спросила она.

– Никак, – ответила Ольга.

– Да ладно… Не будешь же врать, что у вас так ничего и не было?

– Не буду.

– Значит, было? – оживилась Валька.

– Ну было…

– И что?!

– И… ничего…

– Не понимаю… Что значит ничего?

– То и значит! Не люблю я его, Валентина.

– Знаешь, подруга, если бы тебе было лет семнадцать, то я бы тебя поняла. А когда дело к сороковнику катит, тут уже пора про эти «любит – не любит» забыть! Васька мужик хороший, добрый, не пьет, не курит, баб не водит, зарабатывает хорошо. Дача есть в Зеленогорске. А под окнами вон его «Форд Фокус» стоит!

– А со мной у него никакой фокус не пройдет, – усмехнулась Ольга.

– Ну и дура! – подытожила Валентина. – Любит он тебя! Мне и Андрей об этом сказал. И еще он сказал, что Ваську раз сто с разными бабенциями пытались свести, а он – ни в какую. А Андрей вот… на тебя наконец посмотрел и Ваську понял.

– Кстати, Валь, а вы-то как с этим Андреем? – Ольга решила увести разговор от скользкой темы в другую сторону.

– Как-как… Хорошо, только он женатым оказался…

– Почему же не с семьей Новый год встречал?

– Я его тоже спросила, а он говорит, что жена с сыном на все новогодне-рожденственские каникулы уехала в гости к родителям… в Ярославль… что ли…

– Вот гад!

– Ага… Он мне, правда, предложил встречаться как раз до Рождества…

– А ты?

– А я послала его… В общем, далеко и надолго. Ты же знаешь: у меня не задержится…

– Знаю…

– А сейчас думаю, может, зря?

– Здрасте… зря… – покачала головой Ольга. – Зачем тебе лишние проблемы?

– Знаешь, Оль, а может, пусть хоть какие-нибудь проблемы, чем никаких, а?

– Он что, тебе так сильно понравился?

– Если честно, то Вася мне нравится гораздо больше, но он же меня воспринимает только как… средний род…

– А ты как-нибудь зашла бы к нему в этом халатике, мол, утюг перегорел… – улыбнулась Ольга.

– Ой, Оля… не учи ученую… – сморщила нос Валентина. – Сколько раз уже… и с утюгом, и с электрочайником… и… не поверишь, даже фен однажды специально сломала… Мне сотрудники на день рождения подарили, так я не пожалела…

– Ну а он?

– А он – золотые руки! Все починил. Фен как новый, хоть в гарантийку сдавай, если что…

– А халатик-то распахивался в нужный момент?

– И в нужный, Оля, и не в нужный…

– И никак?

– Говорю же, тебя он любит. Давай выпьем? Зря, что ли, бутылку принесла?

– Давай выпьем, – согласилась Ольга.

– Так тащи какую-нибудь закуску.

– Пироги подойдут?

– А то! Давай тогда уж и чаю, что ли…

Когда Валька, вволю накушавшись чаю с пирогами, ушла, Ольга опять улеглась на диван. В голове слегка шумела вишневая настойка. Она вспомнила Васю. Может быть, Валька права? Фадеев всем хорош. Он действительно любит ее. Давно и преданно. И в постели ей с ним было нормально… хорошо даже… Чего еще желать? Она вспомнила, как он целовал ее, и на этих воспоминаниях уснула.

От звонка в дверь Ольга проснулась, будто от будильника, и даже попыталась сдвинуть его рычажок в нулевое положение, но он и так стоял на нуле. Второй звонок в дверь окончательно привел ее в чувство. Сегодня же первое января! Это после полубессонной ночи ее разморило. Ольга пошла открывать. В коридор ворвался Фадеев в дубленке с поднятым воротником и с шапкой в руках.

– Оль, прости, не смогу ждать… позвонишь ты, не позвонишь… Весь рабочий день думал только о тебе. Что ты решила? Лучше уж сразу скажи и… я уйду… если ты…

Он замолчал, как-то боком глядя на нее. Его светлые волосы спутались под шапкой, щеки были красны с мороза, на груди дыбился пушистый шарф. Ольга неожиданно для себя почувствовала тепло, разливающееся в груди. Ва-а-ася… Хороший добрый Вася… Пусть он еще раз поцелует ее… Пусть продолжится праздник… Как там говорила Валька: на все новогодне-рождественские каникулы. А там видно будет. Может быть, она и отпускать его не захочет…

Ольга вскинула руки и обняла Фадеева за шею.

– Я холодный, Оль… – пробормотал он, но уже прижимал ее к себе и искал губами ее губы.

И они целовались долго и сладостно. Затем, оторвавшись от нее, Фадеев сказал:

– Я сейчас домой зайду, ладно? Переоденусь… Я ведь с работы… А потом приду… да? Мне можно прийти, Оль?

Ольга кивнула. Фадеев попятился к двери и так и вышел за порог, спиной, будто не в силах отвести от нее глаз. А она пошла в душ. Посмотрела на себя в зеркало и сказала собственному отражению:

– Сейчас у меня будет секс с Васей. Как тебе это?

Отражение кивнуло и ответило:

– Нормально.

Ольга приняла душ и надела на голое тело халатик в Валькином стиле: у него не было пуговиц, только поясок, который тоже умел сам собой развязываться в нужный момент.

Когда она открыла дверь Фадееву, он сразу понял, что за халатик на ней, и в нужное время дернул за поясок, который тут же услужливо развязался.

– Когда у тебя выходной? – спросила Ольга, лежа возле Васи на собственном диване.

– Послезавтра. Два дня будут свободен, – ответил Фадеев и опять потянулся к ней с поцелуями.

Она ответила на них и предложила:

– Давай поедем за город! В Зеленогорск! К тебе на дачу!

– Так мороз сумасшедший!

– Ну и что? Ты же ездишь на своей машине!

– Вообще-то езжу.

– Ну вот!

– Оль! Я с тобой хоть на край света, но сейчас никакую дачу не протопить! Редкий морозище! Но, как только спадет, обязательно съездим, обещаю…

– Поклянись!

– Оль, ну что за ерунда? – удивился ее просьбе Вася. – К чему клятвы по таким пустякам?

– Нет, ты поклянись! – настаивала Ольга, сама толком не понимая, зачем ей так нужна его клятва.

– Ну хорошо… Клянусь, что обязательно свожу тебя на дачу, когда станет потеплее!

– А теперь поклянись, что…

– В чем еще?

– В том, что… любишь меня…

– Разве ты не чувствуешь этого?

– Опять скажешь, что требую клятв по пустякам?

– Нет, это не пустяки… Я действительно люблю тебя. Чем хочешь могу поклясться.

– А жизнью можешь?

– Могу… Я люблю тебя больше жизни… давно… Мне кажется, что как только тебя увидел, так и полюбил, хотя был еще на Анне женат… Помнишь, как мы в ваш дом переехали?

– Помню, – улыбнулась Ольга и удивилась тому, что действительно это помнила.

– Ты тогда с работы возвращалась, а мы мебель носили, помнишь?

– Да.

– Я, когда тебя увидел, еще споткнулся…

– Ага, и сервиз грохнул на землю!

– Точно… «Мадонна» назывался… Только две чашки целыми остались. Анька, помню, жутко ругалась! А мне хотелось думать, что к счастью!

– Не сочиняй, Вась! Не мог ты тогда так думать!

– Ну… может, и привираю чуток! – рассмеялся Фадеев и продолжил: – Но когда Анька вдруг другого себе нашла, так я даже рад был, честное слово! По Маришке, конечно, ужасно скучаю, а так… Словом, я счастлив, Оля… Даже если ты вдруг скажешь: «Все, Вася, свободен», ты у меня уже была… Я это помнить буду столько, сколько жить мне осталось…

Ольга приподнялась на локте и посмотрела в лицо Фадеева. Оно действительно дышало любовью.

– Поцелуй меня, Вася, – попросила она.

Второй раз просить его об этом было не надо.

К выходным Фадеева мороз как по заказу спал. Ольга сосредоточенно собиралась к нему на дачу. Перебрав свое нижнее белье, она поняла, что нужно срочно купить что-нибудь новенькое, нарядное, и поехала в магазин «Мадам» на Литейном проспекте, где как раз в нужном отделе работала ее школьная приятельница.

– А я тебе говорю, Ольга, что абсолютно все мужчины обожают стринги, – убеждала ее продавщица Вера. – И это невзирая на возраст и социальное положение!

– Вер! Ну куда мне стринги с моими-то формами? – сомневалась Ольга.

– Стринги хороши с любыми формами, потому что они их не подчеркивают, а открывают!

– Ну… а чего открывать-то в нашем-то возрасте?

– Оль! Твой мужчина ведь не сопляк какой-нибудь, верно? Он же понимает, что ты не можешь выглядеть, как несовершеннолетка!

– Думаю, понимает…

– Ну а сексуальные желания ведь не утрачены?

– Не утрачены…

– Так доставь ему удовольствие! Вот эти кремовые стринги и купи! Гляди, какое чудное кружево! А для комплекта – этот бюстгальтер! Посмотри, если лямочки отстегнуть, он все равно будет держаться. Вот клянусь, мой муж балдеет, когда без лямочек!