Текст книги "Ловушка для невесты"

Автор книги: Светлана Богданова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5
БОМБА ДЛЯ ДОКТОРА

У Анатолия на скуле запеклась кровь, разбитая бровь нависла над припухшим глазом, всклоченные волосы торчали дыбом, будто голову использовали в качестве щетки уборочной машины. Разорванную белую рубашку прикрывала куртка явно с чужого плеча. Вымазанные грязью брюки стояли колом, сквозь разорванную штанину виднелось ободранное колено. Но, несмотря на пережитые приключения, Анатолий счастливо улыбался.

– Ты живой! – Лина повисла у него на шее, исступленно целуя его синяки и ссадины.

– А что мне сделается? – Анатолий одной рукой обнимал невесту, а второй по очереди пожимал руки Илье и Семену Семеновичу. – Шрамы, как известно, украшают мужчину.

– О, Боже! Как они тебя разукрасили?

– Ничего, до свадьбы заживет. Жаль, что вы не можете полюбоваться на их физиономии. Круглолицему точно придется раскошелиться на выбитые зубы.

– Узнаю повадки друга! – Голубев гордо выпятил грудь, словно сам отколошматил обидчиков.

– Вы Анатолий Морозов? – поинтересовался Семен Семенович. – Наслышан о вас.

– Рад познакомиться, – Анатолий наконец высвободился из объятий невесты. – А вы, по-видимому, бывший сокурсник Ильи, гроза уголовного мира, Штык Семен Семенович.

– Он самый, – скромно ответил отрекомендованный профессионал и с ходу ринулся в карьер. – А как вы узнали о том, что мы здесь собрались?

– Методом дедукции, – пародируя голос персонажа Василия Ливанова, признался Анатолий. – Илья нам про вас все уши прожужжал, дескать, лучший опер Питера – его бывший однокурсник. Поэтому, логично было предположить, что в критической ситуации господин Голубев примчится именно к вам и под вашу же защиту определит наших драгоценных дам.

– Да, место встречи изменить нельзя, – безапелляционно подтвердил Илья.

– Вам нужно бы в органах работать. У вас железная хватка, прекрасная физическая подготовка и блестящая логика, – восхитился способностями нового знакомого Семен Семенович.

– Для хорошего хирурга эти качества тоже не лишние, – ответил Анатолий. – Если не против, давайте перейдем на «ты». А то я общаюсь, словно с пациентом.

– Идет! – согласился Семен Семенович. – На «ты» как-то душевнее.

– Мы и на брудершафт сейчас выпьем, – добавил Голубев.

В кабинет с большой коробкой ввалился запыхавшийся администратор. Сногсшибательный аромат заполонил помещение. В коридоре захлопали двери: милиционеры принюхивались к соблазнительным запахам, доносившимся из кабинета Штыка.

– Ну вот, – огорчился Семен Семенович. – Запеленговали! Теперь нам точно покоя не будет.

– Эй, ребята? – удивился Толик. – А чего это вы без меня праздновать собрались?

– Без тебя – ничего, – заверил друга Илья. – Просто пожрать захотелось – не пропадать же заказанному ужину… А вот теперь и повод появился. Будем праздновать твое второе рождение. Мы уже наслышаны о последствиях гонки на лимузине.

– Да-да, – затараторила Катя. – Расскажи, как все было. А то у нас тоже такое приключилось, такое приключилось… – начала она, но осеклась под осуждающим взглядом подруги.

– А почему ты молчишь? Что еще у вас стряслось? – спросил он у своей невесты.

– Не важно. Ты жив, и мы снова вместе. А все остальное – ерунда, мелочи жизни.

Катю прямо распирало от желания поведать о том, как они искали свою машину в темном переулке, как удирали от преследовавшего их гаишника, как дежурный по отделению слишком рьяно выполнил указания Семена Семеновича и вместо кабинета препроводил их в «обезьянник», как хозяин ротвейлера, принявший их за бомжих-угонщиц, явился в милицию и в качестве улики предъявил зажигалку. Но Лина молчала, а перечить ей Катя не посмела.

Анатолий заглянул в глаза Ангелины и приник долгим поцелуем к ее губам.

– Горько! – закричал Илья, выхватил из коробки бутылку шампанского, отсалютовал залпом в потолок и разлил брызжущий напиток в пластиковые стаканчики.

– Ой, горько! – подхватила Катя, хлопая в ладоши.

– И правда, горько! – не удержался Семен Семенович, отхлебывая из своего стаканчика.

– Да у тебя температура! – жених коснулся губами лба Лины. – То-то я чувствую, ты вся огнем пылаешь. Это оттого, что ты почти нагишом на холоде побегала. Ну ничего, дорогая, я тебя быстро вылечу. Один день строгого постельного режима, и ты мгновенно поправишься.

– Лучше – одну ночь, – прошептала она, целуя его.

– Нет, нет, нет! – запротестовал Голубев. – Еще успеете. Народ требует продолжения банкета. Дружище, побойся Бога. Я ж лопну от любопытства, если не узнаю, как ты с супостатами боролся.

– Ну, что с ним делать! – рассмеялся Толик. – Если уж Илюхе что-то приспичило, он и мертвого уговорит.

– А у меня, как ни странно, – хмыкнул Илья, – возникла оригинальная идея. Давайте-ка не будем ютиться в кабинете, а пойдемте в ресторан! Приглашаю всех! Гулять так гулять!

– Что я так и буду коробку туда-сюда таскать?! – разворчался администратор. – Вот вечно так: запаковывай, распаковывай…

– Эх! Чего мелочиться! У моего друга, можно сказать брата, второй день рождения. Пусть и другие порадуются вместе со мной. Разгружай еду! Я угощаю. Семен – это вашему дому от нашего дома! – Голубев пододвинул к нему коробку со снедью и выпивкой.

– Я в таком виде никуда не поеду! – категорично отказался Анатолий. – Мне нужно умыться, переодеться. И потом, у Ангелины температура…

– Мне уже лучше, дорогой, – успокоила его невеста. – А кушать все равно хочется, что с температурой, что без нее…

– Решено, – как полководец руководил друзьями Голубев. – Сейчас заскочим к нам, здесь совсем рядом. Толян примет душ, подыщем ему что-нибудь из моего гардеробчика, и – в ресторан! Семен, ты с нами сразу поедешь, или позже подгребешь?

– Празднуйте без меня. Нам и этого ужина хватит, – Семен Семенович отказался, не желая быть лишним среди двух сложившихся пар. – Но с утречка… Ладно, после обеда, – смилостивился он, заметив на лице Голубева страдальческую гримасу, – прошу всех ко мне для дачи показаний. А вам, Екатерина, отдельное спасибо за портрет второго преступника. Эта персона в нашей картотеке не значится.

Катя и Ангелина густо покраснели от его намека на несанкционированный обыск чужой папки с документами.

«Мерседес» Ильи, припаркованный рядом с отделением милиции, выглядел, как внедорожник после гонок по непроходимым топям. Под слоем грязи, покрывшим машину, невозможно было определить, какого она цвета. Илья картинно вынул из кармана костюма белоснежный накрахмаленный платок, протер им зеркала и ручки.

– Как тебя угораздило так испачкать машину? – всплеснула руками Катя. – Утром она сверкала так, что в нее можно было, как в зеркало смотреться…

– Эх, родная моя, – Илья вертел в руках грязный платок, не зная, куда его деть. – Мой гениальный план погони за лимузином был совершенен, и я бы догнал преступников, если бы в одном из проходных дворов не прорвало трубы. Из-за труб расковыряли весь асфальт, я пробовал перебраться вплавь по грязной жиже, но, увы, «мерседес» хорошо ездит, но плохо плавает. Я затонул ниже ватерлинии, то есть выше уровня открывания дверей. Своим ходом выбраться не удалось, только машину перепачкал. Пришлось вступить в контакт с местными аборигенами, они за пятьдесят баксов согласились поработать батраками и вытянули меня из грязи.

– Нет, родной, – Катя забрала у него грязный платок. – Я с тобой на такой страшной тачке не поеду. К тому же «ауди» в соседнем дворе брошена. Так что вы меня не ждите, поезжайте домой. Пусть Анатолий моется, Ангелина лечится, а я к вам быстренько подскочу, идет?

– Нет, не идет! – замотал головой Илья. – Толян, держи ключи от «мерседеса» и от квартиры, а я с Катюхой за «ауди» пойду. Не хватало еще, чтобы ее одну кто-нибудь прихватил в темном дворе. Довольно с нас сегодняшних приключений!

– Я так за тебя волновалась, – Лина склонила голову на плечо Толика и потерлась щекой о его куртку. – Знаешь, раньше мне казалось, что счастье – это краткий миг величайшего наслаждения или крупной удачи… А теперь… Теперь я поняла, что счастье – это осознание банального жизненного равновесия, уверенности в том, что так было, есть и будет.

– Куртка грязная, испачкаешься, – предупредил Анатолий.

– Я не о том, – приступ сентиментальности требовал немедленного душевного излияния. – Если бы с тобой что-то случилось, я бы не смогла без тебя жить!

– Со мной никогда ничего не случится. Врачи и болеют-то редко. Только, пожалуйста, не плачь. А то я чувствую себя виноватым.

– Я не буду. Это сейчас пройдет, – всхлипывала она, но безудержные слезы лились из глаз помимо ее воли.

Анатолий резко затормозил, остановил машину, сгреб невесту в объятия и нежно поцеловал ее в уголок губ. У женщины закружилась голова. Никто никогда не имел над ней такой власти, ни от чьих поцелуев она едва ли не теряла сознание.

– Прости меня, – прошептал Толик.

– За что?

– За то, что в этот день я оставил тебя одну. Из-за моей принципиальности сорвалась наша свадьба.

– Если бы ты был другим, я бы не полюбила тебя. А свадьба?.. Она обязательно будет! Ну и что, что она сорвалась, это уже становится нашей традицией. Зато мало кто может похвастаться такими приключениями, – сквозь слезы рассмеялась Ангелина. – Будет, что вспомнить на старости лет.

– Чего ж ты тогда опять плачешь?

– От счастья, милый. От счастья.

Резкий протяжный гудок заставил Анатолия посмотреть в зеркало заднего вида. Водитель, подъехавший сзади, слишком поздно заметил остановившийся автомобиль. Выворачивая машину на встречную полосу, он пытался притормозить, насколько позволяла покрытая снежной кашей дорога, но его все равно несло на «мерседес». Толик мгновенно рванул вперед, чудом избежав столкновения. Красный с перекошенным лицом водитель промчался мимо, успев показать им комбинацию из сжатых в кулак четырех и вытянутого вверх среднего пальца, сопровождая жест активной артикуляцией.

– Сам такой! – не выдержала Лина. – Дистанцию соблюдать надо!

– Не шуми! Это мы виноваты. Под таким слоем грязи он наверняка не разглядел включенных стоп-сигналов.

– Он ехал с превышением скорости! – настаивала на виновности водителя Ангелина.

– Не больше шестидесяти, – заступился за него Толик.

– Нет, больше! – упорствовала она.

– О! Теперь я вижу, что дело идет на поправку. А давай-ка я тоже чуть-чуть прибавлю скорости. Пока Илюха с Катькой отыщут «ауди», пока до дома доедут, мы вполне успеем…

– Что успеем?!

– Ванну вместе принять! – предложил Анатолий. – Должен же кто-то омыть мои боевые раны. А у Голубева в его джакузи целую роту разместить можно.

– Что это с тобой, а? – удивилась она. – Мир что ли перевернулся? Тебя ж раньше в чужой квартире под расстрелом нельзя было соблазнить…

– Времена меняются, – загадочно улыбнулся он. – Ты вон тоже раньше не была такой плаксой.

– А по-моему, – хихикнула Лина, – мы оба ошалели от сегодняшних приключений.

– Я человек стойкий. И превратности жизни лишь закаляют меня. Но, когда смолкают боевые трубы, оружие снято и повешено в чулан, воин мечтает о простом человеческом счастье и теплом и мягком теле любимой женщины.

– Я обожаю, когда ты так красиво изъясняешься! Ну, скажи еще что-нибудь…

– Идем со мной, моя боевая подруга, и я покажу тебе великое искусство любви. Кстати, мы приехали.

– Тогда бежим скорее наверх, – Ангелина выскочила из машины, позабыв о больной ноге. – Ой! – вскрикнула она от пронзившей ее боли.

– Что еще? – встревожился Анатолий.

– Пустяки. Нога.

Жених подхватил невесту на руки и вихрем взлетел по лестнице.

– Котенок, а зачем вы оставили машину в этом дворе? Чего вы прямо к отделению милиции не подрулили? Здесь же так темно, что черт ногу сломит! – ругался Голубев, проваливаясь ботинком в яму со снежным месивом.

– Странно, – тревожно озиралась по сторонам Катя. – Несколько часов назад все фонари сияли, как на Бродвее. Неужели все лампочки разом перегорели?!

– Нет! Карлсон повыкручивал, – мрачно пошутил Илья. – И унес в свой домик на крышу. А ты, случаем, дворы не перепутала?

– Ничего я не перепутала! – горячилась Катя. – Я двор как свои пять пальцев знаю. А машину мы сюда поставили из-за гаишника. Он хотел нас с Ангелиной задержать, вот мы и дали деру. Я в этот дворик заскочила, а он с мигалкой и сиреной мимо пронесся. Ну а мы машину здесь спрятали, а до отделения сами дошли.

– Какие, однако, коварные и предусмотрительные. С вами нужно держать ухо востро, – дурачился Голубев, подначивая жену.

– Да, мы такие! – приняла она игру. – Но тебе ведь только такие женщины нравятся?

– Да! – с жаром отозвался Илья. – Мне нравятся страстные, темпераментные, необузданные, непредсказуемые… Чтоб коня на скаку останавливали и от гаишников удирали…

– Тогда тебе повезло! Но мне тоже нравятся не совсем обычные мужчины, – продолжила она.

– Интересно, интересно, кто же тебе нравится, моя прелесть? – возбужденно засопел ей в ухо Голубев.

– Высокие, стройные, поджарые блондины, – Катя выдержала паузу, – меня раздражают! Моя слабость – коренастые крепыши, с пельмешками вместо ушек и сгустком мыслей, сконцентрированным на животе.

– Значит, речь идет не обо мне? – Илья притворно обиделся. – Потому что мои уши – эталон совершенства, их даже снимали в рекламе лапши «Доширак». А с моего живота… – Голубев поскользнулся и чуть не растянулся в куче мокрого снега.

– Ой, как же я могла забыть! – спохватилась Катя, сунула руку в сумочку, покопалась и на ощупь отыскала злополучную зажигалку. – Да будет свет! – торжественно воскликнула она, щелкнув колесиком.

– Тише! – дернул жену за руку Илья. – Там кто-то есть!

– Где?

– Под фонарем. Слышишь, кто-то разговаривает.

– Там мы с Ангелиной оставили «ауди», – Катя щурила глаза и всматривалась в кромешную тьму. – Ничегошеньки не видно. А вдруг кто-то залез в машину?

– Вы что, ее на сигнализацию не поставили?

– Я ушла вперед, чтобы побыстрее встретиться с Семеном Семеновичем. А Ангелина сзади ковыляла, у нее нога болела. Может, она и забыла включить сигнализацию, – объяснила Катя.

– Нет, – спохватился Илья. – В этой машине суперсовременная сигнализация. Она включается автоматически. Я же сам ее устанавливал перед тем, как подарить «ауди» Ангелине.

– Илья, ты как ребенок, – горячо шептала Катя. – Сейчас полно всяких умельцев, любую сигнализацию отключить могут.

– Катя, это нелогично. Если они такие ловкачи, то почему не угнали машину?

– Они ее грабят!

– И что такого ценного госпожа Громова или господин Морозов прячут в своей машине?

– Не знаю, – растерялась женщина. – Что делать будем? Я предлагаю добежать обратно до отделения милиции. Пусть теперь они поработают. С нас на сегодня хватит! Мы и так норму перевыполнили.

– Нет, – Голубев отказался от пораженческого плана. – Дай мне зажигалку, я подкрадусь поближе и проверю, кто там хозяйничает. Если что, я их припугну!

– А я? – Катя растерянно топталась на месте.

– Котенок, держи мой мобильник. Ты будешь прикрывать мои тылы. Если силы окажутся неравными, вызовешь милицию.

– Илья, не ходи! – захныкала Катя. – Умоляю!

– Не дрейфь, старушка!

– О, Боже! – взмолилась Катя. – Хоть бы свет зажегся, или еще кто-нибудь во дворе появился.

Грохоча пинаемой консервной банкой, во двор возвратились загулявшие подростки. Они громко смеялись, ругались, лупили банкой о стены дома до тех пор, пока она не отрикошетила в бампер припаркованной «ауди». Как по команде в машине включились фары. В ярком свете Катя и Илья узнали «волгу» с мигалкой на крыше, которую лжегаишники оставили возле Дворца бракосочетания.

Какие же они растяпы! Голубев ругал себя за горячность. Когда бандиты запихали Анатолия в лимузин, Илья кинулся спасать друга, а про такую улику забыл! Преступники успели вернуться в город, забрать «волгу» от Дворца бракосочетания…

Стоп! Может, они и впрямь великие ловкачи, но как они умудрились отыскать «ауди»? И зачем им понадобилась машина без пассажиров? Вывод напрашивался сам собой: за машиной Ангелины была установлена слежка. Или?.. Или преступников было не двое. А сколько?.. И настоящий ли гаишник гонялся за Катей и Ангелиной?.. Впрочем, у него документы не проверяли, и он вполне мог оказаться из той же шайки. А если все это так, значит в городе орудовала хорошо организованная преступная группировка.

Подростки тоже приметили мигалку на крыше «волги». Как черные кошки, они бросились врассыпную по углам и затаились. Фары погасли. А потом вспыхнули фары «волги», и она плавно поехала по двору, ощупывая лучами дальние закоулки.

Голубев притиснул Катю к стене и, на всякий случай, закрыл своей широкой спиной. Катя сжала его бока руками, сквозь толстую куртку Илья чувствовал, как дрожат ее руки. Проехав полкруга до арки, машина растворилась в длинном проеме, точно поезд в тоннеле. Только красные задние фонари зловеще светились в темноте, освещая заляпанный грязью номер. На оживленной улице «волга» слилась с потоком автомобилей. Голубев так и не сумел разглядеть, сколько преступников находилось в машине.

– Уехали? – пискнула из-за спины мужа Катя.

– Гады! – в сердцах выругался Голубев. – Мне бы вместо зажигалки настоящий кольт, я бы им показал!

– Илья, – упрекнула его Катя, пряча зажигалку обратно в сумочку. – Не строй из себя героя! Дело пахнет керосином. Звони Семену Семеновичу.

– Кать, дай подумать минутку. Ведь зачем-то они сюда наведывались, в машине копались. Давай сперва сами все проверим, а потом уж и Семена будем подключать.

– Я боюсь, – у Кати от страха зуб на зуб не попадал. – А вдруг они бомбу в машину подложили?

– Зачем? – удивился Илья.

– А зачем они похитили Ангелинино платье? – напомнила о чудачествах преступников Катя. – Они же чокнутые! Другого объяснения этой странной краже нет!

– И все-таки я обыщу машину, – настаивал Голубев.

– В темноте? – переспросила жена.

– Нет, я заведу «ауди», включу в салоне свет, врублю фары, такая иллюминация будет, как днем.

– Разве ты в боевиках не видел, что все бомбы взрываются после того, как машину заводят? Илья, я не хочу остаться вдовой.

– Катя, – Голубев погладил жену по растрепанным волосам. – Ты ж умница. Сама пошевели мозгами, если бы им взбрело в голову нас извести, они бы это сделали тысячу раз и не таким диким образом. Ты их видела, на террористов они не похожи. Внешность у них вполне славянская. Скорее всего, они что-то искали, все следы ведут к Ангелине. Сначала они напали на свадебный лимузин, в котором она одна ехала во Дворец бракосочетания, а платье они могли украсть для отвода глаз, чтобы не раскрыть истинной причины преступления. Затем они выследили ее «ауди» и тайком обыскали и эту машину.

– Но Ангелина рассказала мне, что преступники передавали привет доктору, – вспомнила важную деталь Катя. – По-твоему, это тоже для отвода глаз?

– Вполне вероятно, – согласился с ней Илья. – Я думаю, что они нарочно вызвали Толяна с утра пораньше к умирающему больному, чтобы Лина на какое-то время осталась одна.

– Илья, мы с тобой не гадалки и не экстрасенсы, давай не будем проявлять инициативу, – умоляла Катя. – Если ты действительно хочешь помочь своим друзьям, не лезь на рожон!

– Настал наш черед отплатить добром за добро.

– Тогда я иду с тобой! – Катя вышла вперед. – Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам, – дрожащим голоском запела она, маршируя к машине.

– Эй, вы, – послышался сверху скрипучий старушечий голос, и на первом этаже в окне над припаркованной машиной вспыхнул яркий свет. – Если вы немедленно не угомонитесь, я оболью вас кипятком и вызову милицию.

– Простите, ради Бога, – вежливо извинилась Катя. – Но не могли бы вы нам помочь! Здесь так темно, а мы обронили ключи от машины.

– Мы вас отблагодарим, – пообещал Илья.

– Подождите, – через минуту откликнулась старуха. – Мой внук выйдет к вам с фонарем.

Проворный подросток в черной кожаной куртке и широченных, неизвестно на чем болтающихся штанах вышел из-за угла. Его голова ритмично кивала, а тело подергивалось, отчего луч фонаря, как бешеный, метался со стены на машину и обратно. Катя догадалась, что он слушает плеер, забрала фонарь из его рук и направила свет на двери «ауди». Так и есть. Дверь со стороны водителя была приоткрыта. Голубев оттащил подростка и сопротивляющуюся жену на безопасное расстояние, отнял у нее фонарь и начал внимательно осматривать машину.

Ему повезло. Под днищем на асфальте зияла рытвина, Голубев опустился на колени, посветил вниз, но ничего подозрительного не обнаружил. Он проверил бампер, сунул руку под номерные знаки – пусто. Открыв дверь в салон, Илья обшарил под сиденьями, заглянул в бардачок – тоже пусто, но явно кто-то рылся, все вещи были перемешаны, а Ангелина соблюдала образцовый порядок.

– Ну, как, нашли ключи? – поинтересовалась старуха.

– Ищем, ищем, – отозвался Голубев.

– Быстрее, вы мне спать мешаете, – ворчала старуха. – Что за напасть на мою голову, весь вечер под окнами кто-то копошился. Я выглянула, хотела шугануть поганцев, а это милиция…

– Не милиция, бабушка, а гаишники, – поправил ее внук, меняя в плеере диск.

– А чего им в нашей машине понадобилось? – успела спросить Катя до того, как он снова затрясся.

– Десять баксов, – выкрикнул подросток, размахивая растопыренными пальцами.

Катя покопалась в сумочке, рука сама нащупала зажигалку – наверняка эта вещица стоит десяти долларов.

– Тетенька, не убивайте! – заверещал перепуганный подросток, когда перед его носом возникло черное дуло миниатюрного кольта. – Я все скажу. Их было двое: майор и старший лейтенант. Я думал, что они номерные знаки приехали скрутить. Но как только погас свет, они влезли в вашу машину, а чего там делали, я не разглядел.

– Спасибо, мальчик, – поблагодарила Катя, – ты нам очень помог. Илья, дай, пожалуйста, десять долларов нашему юному бдительному помощнику, раз ему не понравилась предложенная зажигалка.

– Ничего мне от вас не надо! – всхлипнул парень. – И фонарь забирайте.

– Эй, эй! – прохрипела старуха, высунувшись из окна. – Как это не надо денег?! Не слушайте его. Мы люди небогатые, от благодарности не отказываемся. И фонарь отдайте, он хоть и не новый, но тоже денег стоит. А в нашем дворе без фонаря можно лоб расквасить.

– Вот, – Голубев привстал на цыпочки и подал в раскрытое окно двадцать долларов. – Это и за фонарь и за информацию. – Катя, садись, поехали, в машине ничего нет.

Илья привычно завел двигатель своей бывшей машины, включил печку, лобовое стекло начало оттаивать, дворники счистили остатки ледяной корки. Катя обошла «ауди», села рядом с Ильей и машинально повернула зеркало, чтобы поправить растрепавшиеся волосы. Белый конверт сам упал в ее руки.

– Ой! – напугалась Катя. – Что это?

– Бомба! – сделал страшные глаза Голубев. – Дай сюда, они записку оставили. Видимо, хотят вступить в мирные переговоры.

Илья раскрыл конверт. На сложенном вдвойне листке крупными печатными буквами было написано: «Доктор, верни то, что ты должен! Иначе…» Внизу была пририсована круглая бомба с бикфордовым шнуром.

– Вот тебе и мирные переговоры! – констатировала Катя. – Вот тебе и бомба, Фома неверующий!

Илья смолчал, выехал на освещенную улицу из темного двора и вздохнул с явным облегчением. Среди сверкающих витрин, мелькающих фар, переливающихся светофоров жизнь выглядела не такой мрачной.

– Разберемся! – пообещал он встревоженной жене. – Обязательно разберемся.

– А чего тут разбираться. Я же тебе говорила, что им нужна не Ангелина, а доктор. Давай вернемся в милицию, покажи записку Семену Семеновичу.

– И что? Думаешь, Семен настолько гениален, что сможет по одной этой записке распутать преступление?

– Нет, – пожала плечами Катя. – Но это его работа, а записка – важная улика. Ты не должен утаивать ее от следствия.

– Кать, не виляй хвостом, я ж не мальчик, чую, куда ты клонишь. Ты в чем-то подозреваешь Толяна?

– Да! – собравшись с духом выпалила она. – И любой на моем месте подозревал бы именно его. Тебе преступники черным по белому написали слово «доктор», а ты сделал квадратные глаза, будто не понимаешь, о чем идет речь. А кто у нас доктор? Повторяю для упрямцев, доктор в нашей компании только один – твой лучший друг Анатолий Морозов.

– Кстати, будет тебе известно, милая моя женушка, что я – тоже доктор, только доктор юридических наук. А эта машина еще совсем недавно принадлежала мне. Почему ты так уверена, что послание адресовано именно Анатолию? Может, эти преступники – мои бывшие клиенты. Я ж не всегда был владельцем ресторана, – Голубев привел убийственные для Катя доводы.

Она схватилась за сердце и откинулась на сиденье:

– Какая же я бестолочь! – ругала себя Катя. – Как я могла об этом забыть?!

– Да не переживай ты так! – Голубев не ожидал от жены такой реакции. – Клянусь мамой, я тут ни при чем! Просто я стараюсь быть объективным и рассматриваю все версии, не исключая и эту.

– Да, да, я самая настоящая бестолочь! – бичевала себя Катя. – Я тоже упустила один важный факт из биографии Ангелины. Она – тоже доктор – психологических наук.

– Ты это точно знаешь? – Илья чуть руль из рук не выпустил.

– Точно! Когда я несколько дней жила в ее квартире, я от скуки разобрала все полки в ее шкафу. Я еще тогда удивилась, почему такая умная женщина пошла работать в недвижимость. Мне моя тетя Лиза всегда говорила, что деньги в жизни – не главное…

– А что главное? – Голубев затаил дыхание, ожидая услышать ответ на один из самых спорных вопросов философии.

– Главное, – не заметила подвоха Катя, – незапятнанная репутация.

– Я так и знал!

– Что ты знал?

– Выходит, что я и Ангелина, по-твоему, крохоборы, если променяли бумажные научные степени на реальные денежные дивиденды.

– Не надо передергивать, Илья, – надула губки обиженная жена. – Я не это имела в виду…

– Хорошо! – наступал на нее Голубев. – Но Анатолий – полнейший альтруист, он еще не скоро научных степеней достигнет. Этот доктор будет людей лечить, даже если ему перестанут зарплату платить.

– Чего ты ко мне привязался, как репейник! – отбивалась Катя. – Я-то тут при чем?

– Вот! – Голубев многозначительно поднял вверх указательный палец и потряс им перед носиком перепуганной жены. – Вот где зарыта собака!

– Да какая еще собака! Илья, ты параноик. Тебе лечиться пора!

– Не надо перекладывать с больной головы на здоровую, – не унимался он. – Во всех детективах преступником в конечном итоге оказывается тот, кто в начале был вне подозрения. На меня, на Анатолия, на Ангелину подозрение пало, а ты одна умудрилась выйти сухой из воды.

– Что??? – возмутилась Катя. – Да я… Да я… Да ты после этого… Все! Больше ты от меня слова не услышишь! Делай, что хочешь, мне начхать!

– Вот и чудненько! – обрадовался Голубев. – Вот и отлично! Нечего женщине лезть в мужские дела. Я и без тебя во всем разберусь и улики, когда нужно, до милиции донесу. А то ишь чего надумала, Толяна заподозрила!

– Ты специально спровоцировал меня на скандал, да?

– Ты обещала молчать и предоставила мне свободу действий, – напомнил ее угрозы Илья.

– Тогда я не скажу тебе про главную улику, – ответила Катя и демонстративно отвернулась.

– Катя, – Голубев почмокал губами. – Не сердись. Я же ради твоего блага! Чтобы с тобой ничего не случилось! Котенок, ну скажи. Ну скажи, – как избалованный ребенок клянчил муж. – Кать, ну прости меня. Я больше так не буду.

Катя улыбнулась, молча разжала вспотевшую ладонь. На ней поблескивал камушек, похожий на те, которыми было расшито свадебное платье Ангелины.