Текст книги "Красивое безумие для натурального вампира"

Автор книги: Светлана Багрянцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Светлана Багрянцева
Красивое безумие для натурального вампира

1

Тимур.

Давайте знакомиться. Я Тимур Нагибин. Для друзей просто Тим. Хотя врагов у меня больше, чем друзей – это факт, начиная от моего родного отца, до одноклассников. От папы, кстати, у меня осталось только отчество – Даниярович. Вы, наверное, подумали, что я не русский. Ну, в общем, да, но мать была русская, а отец кабардинец. Мама была красивая – шатенка, с зелёными глазами. Но вот беда, она была очень наивной и глупой. Всем верила, пытаясь видеть в людях хорошее. Я понял это уже в десять лет, когда маму надул какой-то парень, ходивший по квартирам с товаром. Он втюхал ей дешёвый утюг и набор ножей в три раза дороже. Говорил: эксклюзив и в магазине такого нет.

В любви мама была такой же. Вот хоть бы моего отца взять. Он служил в армии у нас в городе. На одной из увольнительных познакомился с мамой. Ей было тогда восемнадцать лет. Мама сама признавалась, что он красиво ухаживал: цветы, стихи, нежные слова. А когда мама забеременела – все стихи позабылись, и нежные слова исчезли. Он принёс маме денег и сказал: «Вот, родители прислали тебе на аборт. Они не примут девушку другой веры. Да я и сам жениться не собирался».

Мама деньги взяла, но купила на них детскую кроватку и коляску с рук. А когда я родился, она даже Тимуром меня назвала в надежде, что папаша одумается. Потащила меня к воинской части. Но папа только хмуро глянул в пелёнки и произнёс: «Ну, и кого ты мне притащила? Может, он не мой вовсе? В моей семье никогда не рождались уроды». Потом папаша развернулся и ушёл, сказав напоследок, что завтра уезжает домой, у него дембель.

В то время ещё было непонятно, на кого я похож, но вот глаза были обоих родителей. Одна радужка кария, а другая зелёная. Я иногда спрашивал об отце, а мама отшучивалась, мол, любовь молодости и всё. Но потом решила признаться во всём. Это произошло на моё восемнадцатилетние. Мой отец, конечно, был не единственный мужчина в её жизни. Сколько себя помню, за красавицей Еленой ухаживали многие, но жениться никто не хотел. Поиграют, как красивой куклой и бросят.

Мы жили в двухкомнатной квартире, поэтому я был не против, что мама приводила в дом кавалеров. Уже в десять лет я был продвинутым мальчиком. Понимал, что она взрослая и ей нужен секс. Хотя сам был и остаюсь скромником. И вот однажды, когда мне было шестнадцать лет, мама нашла очередного поклонника. Дядя Жора – накачанный, лысый мужик, весь в наколках. Я говорил матери: не связывайся, но она сказала, что они любят друг друга. Мама как будто расцвела вся. У неё снова на душе началась весна. Она ходила такая счастливая, а я хмурился вечно. И вот она говорит, что противный Жорик сделал ей предложение, и она выходит замуж через месяц. Я заявил тогда, что не желаю жить с уголовником. Если она хочет, то пусть едет к нему, а я останусь дома. Моя наивная мама, как всегда, начала его оправдывать:

– Ну что ты, сынок? Георгий давно исправился. Не надо смотреть на прошлое человека, если он встал на правильный путь. Жора работает, с криминалом больше не связан.

Да, он действительно работает: развозит на рефрижераторе товар по магазинам. Но это ничего не значит. По крайней мере, для меня – он как был уголовником, так и остался.

Неожиданно на помощь пришёл сам Жора. Он сказал маме, что я парень взрослый и могу сам о себе позаботиться. Типа, будешь ему продукты и деньги возить. Мама согласилась, но взяла с меня обещание – хорошая учёба и никаких гулянок в доме. Какие гулянки, если у меня из друзей один только сосед Юрка Новиков, да и то потому, что он тоже изгой в классе. А я был таким с первого урока. Нет, меня не били, но могли обозвать или толкнуть, а потом сказать учителю, что я сам споткнулся. Всему виной были разные глаза. Над этим ржали больше всего, ведь у мамы была маленькая зарплата, и на специальные линзы денег не было. А в шестнадцать лет обидных шуточек стало больше. Однажды на спину прикрепили листок со словом «пидор». Когда я заметил, то разозлился и полез в драку. Меня удержали, а я брыкался и орал:

– Я не пидор! Сами вы такие!

Тогда ко мне подошёл заводила класса Иван Калинин и начал ржать.

– Ну как же не пидор? Ты на себя глянь, Тимурчик-амурчик. Фигура, как у бабы. Рожа – бабья. Даже причёска, как у девки. Одним словом – пидор. Или этот… трансвестит, во!

Все в классе дружно заржали, а я вырвался и сломал Ваньке зуб. Вот тогда меня впервые отмутузили.

Да, вот такой я парень. У меня, действительно, по-девичьи сложенная фигура. Густые светло-коричневые кудри. Мама всегда стригла меня, оставляя уши и шею закрытыми. Она говорила, что мне идут мои кудряшки. Я с детства привык к такой причёске и ничего не хотел менять. А самое больное моё место – это лицо. Личико миленькой девушки. Ко мне даже иногда парни приставали со словами: «Девушка, может быть познакомимся»? Ну вот, такой я и есть: урод, как правильно сказал мой батяня. Хотя я вовсе не трансгендер. Всегда внутри ощущал себя мужчиной и готов был изуродовать шрамами эту смазливую девчачью рожу. Да вот не решался на такой шаг, маму было жалко.

А мама, кстати, не забывала меня. Заглядывала каждый день после работы. Приносила денег, иногда готовила поесть, радуясь, что я сам этому научился. Но вот однажды заявился Жорик. Он сказал, что квартиру продают, а я перееду к ним. Оказалось, он въехал в какую-то дорогую иномарку. Авария была сильная, никто не погиб, так как водителя в машине не было, но капот иномарки всмятку. Сказали, автомобиль восстановлению не подлежит. С Георгия начали трясти деньги и немалые, а если не отдаст, то снова тюрьма. Мама как верная и преданная жена кинулась помогать. Обещала продать квартиру и спасти любимого. И продала. А любимый, после всего, прописал нас у себя только временно. А потом стал без зазрения совести лапать меня, когда матери не было дома. Я отбивался как мог, говорил, что расскажу всё ей. Только это останавливало его от насилия. Он говорил, что таких, как я, на зоне за девочек держат, и называл меня мальчик-девочка.

И вот финиш моей никчёмной жизни: я лежу на кровати. Сейчас июль, маму сбила машина месяц назад, и мы её похоронили. Она только и успела справить мои восемнадцать лет и побывать на выпускном вечере. А этот гад в конец распоясался. Он пришёл с работы, а я не успел закрыться в спальне. Мужик налетел на меня сзади, начал тискать и раздевать. Я брыкался. Орал на всю квартиру. Но я маленький, всего метр шестьдесят и хрупкий, а он амбал под два метра, с горой мышц.

– Ну, что ты ломаешься, Тим? Приятно будет, обещаю, – шептал он мне на ухо.

Он повалил меня на пол, а я еле вырвался. Побежал в трусах на кухню и схватил нож.

– Не подходи, падаль, прирежу! – диким голосом заорал я.

– Ну давай чё, режь. Тебя же потом на зоне сотня таких, как я, драть будет, – усмехнулся он. – Хочешь жить в моей квартире – будешь делать, что велено. А не хочешь —выметайся бомжевать.

– Ну и уйду! – заорал я.

– Вали. Только знай: твоя временная прописка неделю назад закончилась. Мамаша твоя в могиле, а мне не за что тебя снова тут прописывать. Хотя, если попку подставлять будешь – пропишу, и даже в институт учиться отправлю, – проворковал он.

– Пройти дай, пойду вещи собирать, – сказал я, не опуская ножа.

– Да иди, мне-то что, – он пожал плечами и ушёл в свою комнату.

Через какое-то время к нему кто-то пришёл, но я не обратил внимание. Набивал вещами большую сумку в комнате. Вдруг послышался грохот. Этот урод тупо выбил двери и появился на моём пороге с каким-то мужиком. Они быстро скрутили меня и связали.

– Ну что, Гарик? Я же говорил, что мальчик хорош. Сладкий такой, – Жорик погладил меня, лежащего на полу, по голове. – Что же ты, мальчик-девочка, по-хорошему не захотел? А теперь будет по-плохому. Гарик завтра в одном закрытом клубе аукцион организует для придурков, которые решили свою девственность богатым лохам продать. Разумеется, всё добровольно, и деньги, за вычетом процентов, им отдают. Только вот бабло, что за тебя дадут, мне причитается в качестве моральной компенсации. Ты же мне не дал, а я обиделся, расстроился. Даже сердечко заболело. Так что желаю тебе удачи. Чтобы купил тебя гей с огромным хуем. Ха-ха-ха.

Дальше они заткнули мне рот кляпом, а ночью вывезли куда-то на машине. И вот я лежу в темноте на чужой кровати. Кляп вынули, но не развязали. Реву, как позорник. А кто бы не заплакал в такой ситуации? Я же орал, звал кого-то. Но потом перестал: или им нет дела до меня, или меня тут вообще одного оставили. Мочевой переполнился до предела, и я лежу весь обоссанный и скулю, как девка. Даже самому от себя противно.

2

Георг.

В последнее время жизнь стала скучной. Несмотря на то, что у меня, фактически, две работы: клуб и фирма на двоих с братом. Вроде бы скучать некогда, ан нет, что-то я расхандрился. В феврале, как раз на моё тридцатилетие, хлопнув дверью, уволилась моя секретарша. Оказалось, какой-то новый сотрудник начал ухаживать за ней. Пару месяцев девица работала на два фронта, а потом этот Эдик сделал ей предложение. Карина заявила, что устала ждать, когда я позову её замуж.

– Выбирай: или ты женишься, или я выйду замуж за Эдика! Я семью хочу, детей хочу! Мне уже, между прочим, двадцать шесть лет! – орала она на весь кабинет.

– Да я вообще-то и не собирался на тебе жениться. Меня и так всё устраивает, – сказал спокойно, пожимая плечами.

В щёку вписалась ладонь, и она снова крикнула:

– Сволочь! Я на тебя три года впустую потратила! Знаешь что, Георг, ищи себе другую дуру, которая будет по утрам кофе подавать и раздвигать ноги в обеденный перерыв! Я увольняюсь и выхожу замуж!

На следующий день мне пришлось искать нового секретаря. Как назло на собеседование приходили либо серые мышки, что без слез не взглянешь. Либо тётки под сорок, обросшие детьми. В итоге я отдал дань профессионализму. Нанял Ирину, сорокалетнюю даму, с пятнадцатилетним стажем секретарём. А Кариночка через месяц выскочила замуж и уже ждёт ребёнка.

И вот конец июля, завтра выходной. Я пожаловался накануне Даниле, что изнываю от скуки, а тот решил затащить меня в БДСМ клуб. Туда можно было попасть только с кем-то из его членов. А если захочешь стать постоянным клиентом, то за тебя должны поручиться, как минимум, два человека. Я мог бы попросить поручиться за меня Даню и Эльмара. Но всё дело в том, что тематика меня не интересует. В сексе я люблю нежность, хотя в жизни человек жёсткий и люблю покомандовать. Но Даниил уговорил-таки пойти. Раз в полгода в клубе проводят аукцион. На подиуме девственники – парни и девушки. Это, конечно, не совсем законно, но друг говорит, что они сами напрашиваются. Кому нужны деньги на учёбу, а кому на дорогую операцию. Причин много. Разумеется, клубу идёт процент, но и сами участники далеко не в накладе. Я поразмышлял и согласился, тем более, что с нами идёт Андрей. Эльмар, разумеется, отказался: у него есть Артём, любовь всей жизни.

И вот мы сидим за столиком в клубе, и попиваем виски. Интерьер тут выдержан в стиле барокко: резные спинки диванов и кресел, столики с изогнутыми ножками. На столах изящные подсвечники, с лампочками в виде свечей. Красивая хрустальная люстра под потолком. Только почему-то всё выдержано в красном цвете. Не особо люблю красный, но, как говорится: припёрся сам – изволь терпеть.

– Видишь, за столиками ни один человек с ошейником не сидит. Это значит, что сегодня тут нет нижних, одни верхние, – прокомментировал Даниил.

Я посмотрел на собравшихся людей. В основном люди богатые. Только парочка среднего достатка. Разумеется, кто же ещё будет ходить на аукционы в закрытый клуб, как не денежные мешки.

– Сейчас будет небольшое шоу, а потом аукцион, – опять пояснил друг.

На сцену выкатили какой-то крест, а потом привязали к нему голую девицу. Вышел мужик, обтянутый в чёрный латекс и начал её хлестать разными предметами. Потом вставлял в неё вибраторы. Девушка стонала даже от ударов, а потом кончила.

– Это – маза. Та, которую возбуждает боль. Таких немного, но, как видишь, они есть. Блин, я возбудился. Пожалуй оторвусь сегодня на жёнушке.

Даня тут же набрал номер Зары и рявкнул в трубку:

– Зара, ждут тебя в клубе через два часа. Мне плевать, что у тебя там! Я сказал – ты сделала!

– А я, пожалуй, куплю себе девочку. Мне надоела вечно кислая рожа моей жены. Андрюша, выключи свет. Андрюша, я не буду этого делать: это неприлично, – передразнил свою жену, до этого молчащий Тайоц.

– Хм, меня не возбуждают вот такие забавы, – махнул рукой на сцену. – Но и такие, как твоя жена, тоже. Прочисти ей мозги и сделай секс-бомбу, – сказал я.

– Ещё чего! Тогда она будет проситься ко мне в постель каждый день, а потом ещё, чего доброго, ревновать начнёт. А так гуляю, как хочу. Она, кстати, на втором месяце. Наследника родит, а там буду приходить раза три в месяц в её комнату, ей хватит.

– Опа, вы в разных спальнях спите? – удивился Даня.

– Она сама так захотела. А мне всё равно, – хмыкнул друг.

Наконец на сцену вышел распорядитель вечера. Он начал что-то говорить о том, что сегодня будет много красивых целочек и бла-бла-бла. Я слушал в пол уха, думая, начать торговаться за кого-то или нет.

– Дань, а что будет с ними после покупки? – спросил друга.

– Обычно, верхний проводит с лотом ночь. При этом разрешается всё, кроме увечий. А потом человек забирает деньги и уходит. Или соглашается работать тут свободным нижним за деньги, – пояснил он.

Тем временем на сцену вывели первую девушку. Ничего такая, симпатичная. Блондинка с аккуратным носиком и серыми глазами. Ладная фигура, но ростиком метр пятьдесят, не больше. Распорядитель объявил начальную цену, а кто-то из посетителей начал торговаться за девицу. Меня она совершенно не привлекла, Андрея, по-видимому, тоже.

– Собирает деньги на учёбу в Москве. Пришла сюда сама, – Тайоц залез в её мозги.

Потом он ещё рассказывал о ком-то. Выходило, что они, действительно, пришли сюда сами. Несколько раз выводили парней. Их купили две дамы среднего возраста. Потом Андрей выкупил рыжую долговязую девку, но сказал, что придёт к ней после аукциона.

– Хочешь секс с двумя? – улыбнулся Даня.

– Нет, просто интересно, что будет дальше, – хмыкнул друг.

Тимур.

Утром мою комнату открыли и включили свет. Я увидел, что лежу на кровати, матрас которой обтянут чёрным полиэтиленом, а кругом жуткая обстановка: кресты с наручниками, цепи свисают с потолка, кругом плети и розги развешаны. На меня, не мигая, смотрит тот самый мужик, который к Жорику приходил.

– Поздороваться не хочешь? – улыбнулся он.

– Да пошёл ты, – выплюнул я.

– Неправильный ответ, но я прощаю на первый раз.

Он подошёл и встал рядом.

– Сейчас тебя развяжу, приведёшь себя в порядок. Поешь, попьёшь. Но без глупостей только. Скажу сразу, это закрытый клуб для извращенцев и любителей садомазо. Вечером тут будет аукцион девственников. Тебя на нём продадут. Будешь вести себя хорошо, пойдёшь на подиум. А нет – я приглашу парней, и мы привяжем тебя вон к тому кресту. Сначала тебя твой отчим поимеет, а потом ты пойдёшь по кругу между теми, кому лот не достался. Ну, что выбираешь, мальчик-девочка?

Я усиленно размышлял. Мужик явно не врёт и лучше кто-то один, чем потный Жора и толпа извращенцев. А может потом удастся уговорить не трогать и помочь выйти отсюда? Сглотнул вязкую слюну и промямлил:

– Подиум.

– Отлично. Тогда советую молчать, когда тебя будут показывать. Будешь орать, что тебя держат силой, привлечёшь отъявленных садистов. Тут таких хватает. Они любят, когда нижний голосит от боли и страха. А промолчишь, может и подфартит: какая-нибудь баба тебя купит. Они, как известно, не очень шалят: их материнский инстинкт тормозит. А ты, надо отметить, очень молодо выглядишь. Вкурил, что я тебе толкую?

– Да. А что со мной потом будет? – спросил прямо.

– Тут останешься. Крыша над головой есть. Еда будет. Будешь свободным нижним. Но, как ты понимаешь, дорога на волю тебе закрыта. Я не хочу, чтобы ты в полицию поплёлся.

Чего?! Жить здесь и быть шлюхой! Да никогда! Если мне не согласится помочь купивший, то я лучше удавлюсь!

Тем временем мужик, которого, кажется, звали Гарик, развязал меня. Отвёл в ванную, дал полотенце и халат.

– Мойся до скрипа на коже. А я пока тебе пожрать принесу, – буркнул он и ушёл.

Если честно, то есть хотелось, и я не стал отказываться. Потом Гарик принёс мне планшет, где было скачано много информации о БДСМ, и велел читать. Текст перемежался картинками, и меня била паническая дрожь. Чуть даже не вырвало съеденным завтраком. Будь ты проклят, Жора! Пусть тебе черти в аду вот также спицы в член засовывают! Самое поганое было то, что, судя по этим статьям, нижний должен подчиняться во всём. Если топ захочет, чтобы ему в прямом смысле язык в жопу засовывали, то не можешь отказаться. За каждое неповиновение – розги, плеть или ещё что-то. Я даже пальцем его или её не могу коснуться без разрешения, а в меня могут совать, что попало: от резиновых членов, до различных предметов. Не знаю, зачем читал всё это. Наверное для того, чтобы убить время.

Гарик принёс мне обед, но какой-то скудный. Я глянул на этого мужчину пристальней. Толстый дядька, с редкими волосами и крупным носом. На руках пару наколотых перстней. Ага, вот откуда отчим его знает. Забрав тарелку и кружку, мужик ушёл, а ближе к вечеру началось самое страшное. Пришла какая-то тётка, вся затянутая в чёрную кожу. Высокая, больше похожая на мужика, чем на бабу.

– Иди в уборную, раздевайся и вставай в ванную! – скомандовала она.

– Ещё чего?! – возмутился я.

– Хочешь поспорить, мальчик?! – она сложила пальцы в замок и стала их разминать. – Живо, уродец разноглазый, мне некогда!

Я реально испугался. Почему-то захотелось жить. Ну хотя бы до того момента, пока не начну уговаривать клиента меня отпустить.

В ванной тётка побрила мне подмышки и лобок, а потом поставила меня задом к смесителю. Она открутила лейку и вставила наконечник. Мне сделали банальную клизму тёплой водой.

– Просрёшся – вымойся дочиста. Приду через полчаса, – холодным тоном заявила она и ушла.

Вернулась противная мадам с охапкой одежды в руках. Это были женские шмотки. Мои возражения, разумеется, никто слушать не стал. Следом зашёл Гарик и начал поигрывать плёткой перед самым моим носом.

Женщина помогла мне надеть чулки, пояс с подвязками, при этом нижнее бельё мне не полагалось. Потом на меня напялили широкую мини-юбку и блузку с короткими рукавами. Обули в туфли на маленьком каблуке. После этого тётка расчесала меня и намалевала, как девку. Я глянул на себя в зеркало и, мягко говоря, офигел. Если бы я точно не знал, что я парень, то подумал бы, что передо мной стоит девушка. Красивая, как куколка, девушка. А-а-а, что они со мной сделали, твари!

– Суки! – выдавил сквозь зубы.

– Ну, ты ещё поплачь тут, и образ будет полный, – ехидно ухмыльнулся мужик. – Кстати, плакать не запрещено, косметика водостойкая. Пора, мальчик, пойдем.

Меня проводили на сцену, и я услышал:

– А вот и лот – сюрприз! Последний на сегодня!

Какой-то молодой мужик схватил меня за руку и вывел на середину.

– Посмотрите, какое лицо. Это же просто ангелочек. Начальная цена – пятьдесят тысяч!

Мне было стыдно и страшно, я умирал на этой сцене. И всё больше повторял про себя, что если не отпустят – покончу с собой.

– Шестьдесят тысяч, раз! Шестьдесят тысяч, два! Семьдесят тысяч! – звучало в голове, как гром.

– Посмотрите, какая попка! Повернись, сладкая!

Я повернулся и сжал ноги, когда этот гад поднял юбку. А он, козёл, ещё рукой по заднице проехал.

– Ну, какой персик! Кто больше! Девяносто тысяч, раз! Девяносто тысяч, два!

– А почему у этой тёлки титек нет? Она что, плоскодонка? – заржал кто-то в зале.

У меня в глазах стояла пелена из слёз, но я их ещё с трудом сдерживал. Когда повернули лицом к зрителям, я сквозь эту пелену увидел сытые, богатые рожи. За одним из первых столиков сидели три мужика. Один из них глаз от меня не отрывал. В отличие от некоторых, он был вполне ещё молодой мужчина, когда кое-кто в зале казался дядькой за пятьдесят. Были тут и женщины, но они за меня не боролись.

– А это главный сюрприз нашего вечера! Вы думали это кто?! Вера, Маша, Ириша?! Нет, это не так! Я не случайно не назвал её имени сразу! Вернее его. Знакомитесь, Тимур, мальчик-андроген с уникальной аномалией: один глаз зелёный, другой карий! – выкрикнул мужик.

Он снова подошёл ко мне и поднял юбку. Все удивлённо ахнули. Я прикрыл достоинство руками, и по щекам потекли слёзы. Смутно видел, как мелькают руки. За меня стали бороться дамы. Сумма перевалила за двести пятьдесят тысяч.

– Двести шестьдесят тысяч, раз! Двести шестьдесят тысяч, два! – кажется, эту сумму предложила пожилая дама.

Я уже обрадовался, потому что ведущий крикнул в последний раз.

– Двести шестьдесят тысяч…

И тут поднялся тот самый, что разглядывал меня с переднего столика.

– Триста тысяч и он мой! – рявкнул он ледяным тоном.

У меня и так противные мурашки гуляли по телу, но от этого голоса мне явно поплохело ещё больше. Но жуть была впереди. Никто больше не стал за меня бороться, в том числе и та дама.

– Триста тысяч, раз! Триста тысяч, два! Триста тысяч, три! Продано! Вас проводят в его комнату, когда пожелаете, господин! – рявкнул ведущий, и меня увели со сцены.