Текст книги "Сюрприз (СИ)"
Автор книги: Светлана Багдерина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Впрочем, проблема с габаритами и очертаниями скоро была решена отроком Сергием. Позаимствовав черный мел из коробки волшебника, он провел окружность диаметром метров в пять с деревом в роли центра, не забывая бормотать нечто заунывное себе под нос, а когда закончил, прищурился и замогильным голосом объявил:
– Кто переступит – прокляну!
– Еще один колдун… – настороженно загомонила толпа, но на спину работающему Эриху не наваливался больше никто.
А Эрих старался вовсю.
Первым из мешка был вызволен толстый затрепанный том, казалось, готовый развалиться не то, что от прикосновения – от взглядов. И ожиданий он не обманул.
Едва чародей извлек его на свет белый и попытался открыть на отмеченном закладкой месте, как ветхий корешок лопнул, и листопад пожелтевших страниц накрыл пятачок под апельсином.
– Кабуча!.. – прорычал Эрих и кинулся собирать беглянок, торопливо сгребая в кучу, чтобы не затоптала толпа.
Но защитный круг Серого держался надежно.
Под ехидными взглядами и комментариями Петера волшебник наскоро сложил в стопку листы подвергшегося дефолиации фолианта и с трудом нашел нужную страницу.
– Защитничек… – ядовито прошептал суконщик так, что слышно было, наверное, на другом конце площади. – Его семь лет с сорняками бороться учили, а тут на подвиги, видите ли, потянуло! Думает, что мантигора – это репей такой!
– Я-то хоть что-то думаю! – гневно зыркнул на конкурента Эрих и, не обращая больше внимания ни на него, ни на болельщиков, ни на группу поддержки в лице лукоморцев, углубился в чтение.
Он долго водил по строкам и схемам пальцем, напряженно шевеля губами, и только потом перешел к делу.
В ход пошли сперва цветные мелки, исчертившие булыжник символами странными и таинственными, для непосвященного взора похожими то ли на «классики» для гигантских сороконожек, то ли на чертеж мельницы со слоновым приводом. Потом выступающие оконечности рисунка заняли ритуальные свечи.
Когда весь запас был расставлен, выяснилось, что свободными оставались еще четыре угла. Мешок был вытряхнут в срочном порядке на предмет нечаянно завалявшихся свечей – но тщетно.
– Кабуча… Но я же считал… Хватало как раз… – растерянно озираясь, словно всё еще надеясь обнаружить недостачу под ногами, пробормотал Эрих.
И тут под нос ему был сунут нож.
– Разрежь те, что есть, – практично посоветовал Сергий.
Маг открыл было рот, чтобы сообщить незваному советчику, что в таком случае, восемь свечей станут короче в половину, но подумал над альтернативами, закусил губу и помощь принял. Через несколько минут полный, хоть и разнокалиберный комплект занял стратегически-важные переплетения септограмм и печатей.
Когда вопрос освещения
[12]
был решен, в дело было пущено остальное содержимое мешка: овечьи черепа – не то включенные в рецептуру заклятья, не то за неимением человеческих
[13]
, мешочки с порошками, связки шкурок рептилий, пучки трав, россыпи неприглядных с виду камней, имеющих, без сомнения, самые мощные магические свойства
[14]
, тройка кристаллов с подозрением на стеклянность, дюжина покрытых патиной, как черепаха – панцирем, монет неведомых держав… и чучело канарейки.
– А это… – Иванушка благоговейно указал на кособокую пыльную птичку, – для какой цели?
Эрих глянул исподлобья на лукоморца, отыскал косым взглядом конкурента – на другой стороне дерева – и тихо выдавил:
– Это Пинька. Она семолинина была, но померла от старости. А если у меня на полке останется, то никому не нужна будет… в случае чего…
– В случае?.. – недоуменно начал было переспрашивать царевич, но понял и мотнул головой: – Всё будет хорошо. Вы не думайте даже. Всё поможет. Всё сработает.
– А кстати, – подошел Волк. – Против кого конкретно обороняемся-то?
По физиономии Эриха пробежала виноватая тень несостоявшегося признания – и пропала.
– Против всех, кто заявится, – сухо ответил он. – И мне зрители не нужны. Посторонних прошу удалиться.
Серый понимающе кивнул, обернулся к собравшимся и повелительно взмахнул рукой:
– Всем спасибо, все свободны! Кто доживет до утра, встречается завтра на этом же месте! Обратный отсчет пошел! Спокойной ночи!
Уже почти не видимые во мраке сельчане зашевелились, прощаясь друг с другом
[15]
, и стали расходиться.
– Вообще-то я имел в виду… – вскинулся было маг, но Сергий охладил его порыв:
– А других посторонних тут нет. Сплошь заинтересованные лица.
– Это ты-то заинтересованный? – огрызнулся волшебник.
– Ну, любопытный. Какая разница?
– Я тебе мое дерево доломать не дам! Нашел дурака! – заявил и свое право на присутствие Петер, и маг сдался.
– Если вас сожрут, претензии не принимаю.
– Если нас сожрут, будем тебе во сне являться, – ласково пообещал Волк.
Эрих подумал над открывающейся перспективой и пришел к выводу, что, пожалуй, лучше один раз защитить.
– Кто решил оставаться, войдите в центр, – буркнул он. – Можно под деревом сесть. Или стоять. Хоть на голове. Только под ногами не путаться. Я ключевую септограмму сейчас закрою – и до утра.
Лукоморцы и суконщик сгрудились под апельсином, и маг, с трудом отыскивая в сумраке темно-зеленые свечи, зажег одну за другой, дочитал замыкающее заклинание и машинально сунул листок в карман.
Защитные чары были наложены, оставалось только сидеть
[16]
и ждать.
* * *
Серый сидел, прислонившись спиной к чугунному столбу-стволу, и молча гадал, что будет, когда свечи догорят. А еще конкретней – когда догорит первая укороченная свеча.
Пропадет ли защита? И была ли она?
Из тех познаний о магии, что у него были от Ярославны, Волку представлялось, что нельзя просто взять книжку с текстами и описаниями процедур, прочитать, помахать руками или расставить свечки, как предписывал рецепт, и получить на выходе нужный эффект. Потому что существовали еще такие понятия как предрасположенность мага к определенной сфере волшебства и навыки в накладывании конкретного типа заклятий, дающие то, что в текстах не писалось, но подразумевалось – «понимающему достаточно»…
И если уж заговорили о защите, то самый первый вопрос, нужна ли она была вообще, или ушлый сельскохозяйственный чароплет, возжелавший повысить свое социальное и материальное положение, и впрямь морочит им всем головы?..
Огоньки свечей плясали во мраке под теплым ночным ветерком подобно упитанным ленивым светлякам, узкий осколок луны торчал косовато, зацепившись за крышу, цикады самозабвенно, но от этого не менее монотонно свиристели, призывая сон и, казалось, весь Белый Свет погрузился в теплую томную дремоту, чего и им желал, разнеженно переворачиваясь с боку на бок…
Бросили переругиваться и молча сидели по разным сторонам дерева Эрих и Петер. Иванушка жмурился и тер кулаками уставшие вглядываться во тьму глаза. Спокойствие и мир воцарились если не на всем Белом Свете, то на этом конкретном его участке, и казалось, более тихого уголка не найти вовек…
Толстый светлячок-огонек напротив него потускнел и стал уменьшаться.
«Первая маленькая готова…» – сонно подумал Волк, желая, чтобы под его спиной сейчас оказалась не полукруглая вертикальная чугунина, а ровный горизонтальный матрас.
Эрих, заметив грядущую кончину другой короткой свечки – со своей стороны, поднялся, кряхтя и растирая затекшую поясницу…
И замер.
Почудилось ему, или что-то изменилось в ткани ночи? Повеяло ли холодом с реки, или неестественно-льдистое дыхание мрака подняло на загривке волоски и погнало стаи мурашек по коже? Ломкий месяц зашел ли за облако, или тьма сгустилась вокруг, как черная вата? Грохотнул вдалеке мимоходом гром, или…
Упругая волна холодного воздуха ударила в лицо чародею, сбивая с ног и гася свечи. При свете месяца, на мгновение выскользнувшего из плена мрака, Эрих успел разглядеть отверстую пасть, усаженную крупными острыми зубами, как грядка неопытного садовода – морковью.
«Кабу…» – мелькнуло в его голове перед тем, как она встретилась со стволом, и свет, звук и спецэффекты оказались отключены мгновенно и надежно.
– Что там? – Серый подскочил, шагнул на шум, и мрак сомкнулся вокруг него, отсекая от внешнего мира.
Петер тоже поднялся и принялся буравить взглядом непроницаемую, как бочка дегтя, темноту, пытаясь разглядеть если не неприятеля, то хотя бы товарища. Кулак его стискивал дубину до судороги в пальцах.
– Что там? Кто там? – обеспокоенно вопросил Иванушка, выхватил меч из ножен, подумал, аккуратно вложил обратно и медленно протянул руку, ощупывая окружающую тьму на предмет союзников и врагов.
Ладонь его, побродив по воздуху, коснулась чего-то холодного и неровного и отдернулась. Сердце сделало попытку выскочить через горло, но застряло и забилось там, как пойманная канарейка. Пальцы вцепились в рукоять меча.
– Эй… к-кто тут? – спохватившись, что еще не все меры безопасности обращения с холодным оружием были им соблюдены, срывающимся шепотом спросил он.
– Кто это… где?.. – нервным эхом откликнулся кто-то, и не понятно было, откуда долетал звук. – Кто… меня… за плечо… трогает?..
Лукоморец радостно выдохнул:
– Петер, это я, Иван!
– Ф-фух… А я подумал… – протяжный вздох облегчения был ему ответом. – Мне показалось… что… что… когда свечи от ветра погасли… будто… что-то… Х-ха…
– Х-ха, – уже почти уверенно произнес царевич. – А мне вот тоже… отчего-то казалось… что куртка у тебя была суконная?..
– Нет, кожаная, – выкристаллизовался из мрака озадаченный голос Петера. – А что?
– А-а… ничего, – безуспешно скрывая свое облегчение, выговорил лукоморец. – А то вдруг темно кругом стало… и свечи погасли… И мне почудилось… опять же…
– Что? – насторожился суконщик.
– Ничего, – не слишком убедительно соврал Иван, но замолкать, чтобы снова оказаться не только в темноте, но и в тишине, не решался. – А из какой кожи твоя куртка?
Петер ворчливо фыркнул:
– Ты ж мне всю спину исхлопал уже, и до сих пор не понял?
– Я?.. – недоверчиво повторил Иванушка и произвел инвентаризацию верхних конечностей: одна рука на рукояти меча, вторая – расстегивает ворот рубахи, причем своей, даже в такой темноте он был уверен в этом процентов на девяносто девять с половиною. – Я ничего не делаю.
– Сергий Волк, это ты?.. – гораздо более нервно, чем минуту назад, поинтересовался суконщик.
– Чего я? При чем тут я? – раздалось ворчливое во мраке, сопровождаемое звоном чего-то стеклянно-металлического, опрокинутого на мостовую. – Я тут ползу по шажочку непонятно в какую сторону, как слепая корова, никого не трогаю… А что там с курткой, Вань?
– Она… странная у Петера… – заговорил царевич, и только с каждым произнесенным словом до него начало доходить,
что
он, собственно, говорил. – Какая-то… она… чешуй…ча…та…я…
– Где вы видели чешуйчатых свиней? – еще на полтона выше изрек Петер, и источник голоса слегка сместился – видно, разворачиваясь. – И… погодите… если не вы… Кто меня тогда трогает?.. Эрих?.. Слушай, ты, шептун треклятый! Брось свои штучки, а то как засвечу промеж глаз!
Далее события произошли почти одновременно: чиркнула спичка, зажигая фитиль фонаря, вспыхнул огонек…
И отразился в паре огромных черных очей на еще более громадной чешуйчатой морде.
Морда недовольно зажмурилась, раззявила пасть, не то зевая, не то нарочито демонстрируя несколько десятков клыков длиной с палец…
Суконщик взвыл, словно весь арсенал чудовища уже сомкнулся на нем, и что было сил врезал морде дубиной по носу. Из пасти вырвался странно глухой рев – словно впитываемый воздухом, как ватой, зубы клацнули, перекусывая дубинку у самых пальцев вондерландца, и второй вопль – на этот раз человеческий – огласил вязкую тишину. Это Петер вспомнил, что героизм вообще и навыки рукопашного боя с зубастыми чудовищами – в частности, были даже не в первой сотне списка его достоинств.
Отшвырнув огрызок палицы, он белкой взлетел по стволу и затаился среди останков кроны, вопреки здравому смыслу надеясь, что чудище про него забудет, или потеряет, или всё это вообще окажется кошмарным сном, который рассеется, стоит лишь посильнее себя ущипнуть. Но монстр, вопреки его чаяниям, был реальным, и ни склерозом, ни всепрощением не страдал.
Кожистые крылья размером с небольшой парус раскинулись, длинный змеистый хвост с подобием остро наточенной лопаты на кончике устремился к лукоморцам, рванувшим было в атаку, когтистая лапа наступила на распростертого чародея, и чудовище взлетело.
Бы.
Если бы лапа его не подвернулась на маге, оно не въехало бы крылом в ствол апельсина и не хлопнулось на бок. Раздался глухой бум, какой могло бы вызвать столкновение очень большой рептильей головы с очень большой чугунной болванкой, и разъяренное шипение.
Почти заглушившее сиплое «кабуча», больше похожее на стон.
– Бей гада!!! – разнесся боевой клич в неестественной, питающейся звуками тишине, и отрок Сергий с мечом и фонарем кинулся в бой.
Царевич – за ним.
Зверь заревел, заворочался, поднимаясь, и хвост со скоростью молнии метнулся навстречу Волку. Он кинулся наземь, и удар пришелся по руке с мечом. Оружие выпало из разжавшихся от боли пальцев и со звоном понеслось по булыжнику прочь. Чудовищная плеть взмахнула снова, Серый инстинктивно бросился вбок, и вся сила удара на этот раз пришлась на фонарь в его руке. Брызги горящего масла вспыхнули на миг и пропали, вновь погружая площадь во мрак.
– Вань, осторожно! – выкрикнул Серый, перекатился и вскочил на ноги, нащупывая за голенищем нож и лихорадочно пытаясь понять, откуда обрушится следующая атака.
Гадать ему пришлось недолго: у ствола вдруг вспыхнул комочек синеватого пламени, освещая застывшее справа чудовище – и прижавшегося к чугунине Эриха.
– Это всё-таки виверна… – прохрипел он, и Серый выругался.
Вместо того чтобы сыпать атакующими заклинаниями, он тут урок зоологии устраивает!..
– Сергий, держись!!! – разглядев, наконец-то, кто есть где, кто есть кто, и кто ест кого
[17]
, Иванушка с мечом наголо кинулся на монстра.
Взмах хвоста, резкий, как удар бича, опрокинул его и покатил по камням – царевич в одну сторону, меч в другую, а виверна с приглушенным ревом бросилась на единственный источник света.
На Эриха.
Контузия или нет, но чародей понимал, когда можно устраивать лекции по зоологии, а когда спасать свою жизнь от их предмета.
На нижней ветке апельсина он оказался едва ли не быстрее Петера, и сильная рука суконщика ухватила его за шиворот, протащила последние полметра и укрыла в сплетении верхних ветвей на уровне крыши. Голубой огонек, дрожа и мигая, спрятался там же как в клетке.
Имела ли виверна что-то личное против вондерландцев или по иной причине, но, не удостоив лукоморцев внимания, она взмахнула крыльями и оторвалась от земли, не сводя глаз с парней, укрывшихся за хрупкой сетью медных веток.
– Стой, зараза!!!..
В отчаянной попытке задержать взлетающее чудовище, Сергий схватил его за лапу, попытался всадить кинжал в брюхо, но ловкий удар вездесущего хвоста отправил клинок – едва не вместе с его хозяином – к земле.
– Держись!!! – выкрикнул Иванушка и, с разбегу подпрыгнув, уцепился за незанятую ногу. – Стой!!!
Но ни держаться, ни стоять (если оба призыва были обращены именно к ней) чудовище не собиралось. Тяжело взмахивая крыльями, точно преодоление земного притяжения с грузом на лапах стоило изрядных усилий, оно поднялось в воздух и несколько раз облетело вокруг дерева, силясь достать добычу зубами. Но та прижалась к чугунному стволу в самом сердце кроны и доставаться просто так не собиралась. Досадливо рыкнув, монстр поднялся над апельсином и, рискуя потерять управление, дернул хвостом. Чугунный ствол макушки хрустнул, медная крона, смятая остро отточенным наконечником-лопатой, покосилась, и цеплявшиеся за нее люди медленно заскользили вниз по целым пока веткам.
Виверна мгновенно устремилась на посадку – грузом вперед, и ускользающие в неизвестное никуда беглецы схватили за ноги лукоморцев.
Чудовище, не ожидавшее резкого удвоения нагрузки
[18]
, потеряло равновесие, заполошно, как пойманная силком птичка, забило крыльями, пытаясь взлететь…
Но поздно.
Эрих, Петер, Иван и Серый, как на санках по горе, влетели в окно дома Семолины в облаке осколков, обрывков и обломков едва ли не всех известных человечеству материалов, увлекая за собой ошарашенную виверну. Вернее, ту ее часть, которая поместилась в окне, застряв плотно и надежно, словно хорошо притертая пробка. Остальное – самое кусачее и стегающее – осталось снаружи, рычать, махать крыльями и бесноваться в тщете и бессилии.
Но и очутившиеся к комнате ноги времени даром не теряли: несколько дрыгов когтистых лап – и мебель у окна разлетелась в щепки, добавляя к разгрому неповторимый колер и структуру дерева, фаянса, стекла и тканей.
– К-кабуча… – только и смог проговорить чародей, озирая в сиянии зависшего под потолком светошара разруху в комнате любимой девушки. – К-кабуча… никогда не видел живую виверну… самое худшее, что было в моей жизни…
– Сделайте с ней что-нибудь!!! Уберите ее отсюда!!! – неожиданно раздался из-под кровати визгливый женский голос.
И вслед за голосом, откинув свисавшее до пола покрывало, на свет показалась растрепанная, но еще больше – разъяренная светловолосая девушка.
– Семолина?!.. – хором выдохнули вондерладнцы.
И по физиономии Эриха читалось, что с заявлением насчет самого ужасного зрелища своей жизни он поторопился.
– Что вы тут делаете?! – не тратя времени на приветствия, накинулась на них дочь пивовара. – И кто притащил сюда…
это?!
– Я… я… – растерянный и сконфуженный Эрих взмахнул несколько раз руками, точно надеясь, что жесты смогут объяснить всё, – я защищал сюрприз… подарок Петера…
– Подарок? Сюрприз? – моментально заинтересовалась девушка. – Какой?
– А…а…пельсин… дерево… у тебя под окном… – так же энергично и так же бесплодно, как его конкурент, махнул рукой суконщик. – Я его купил… Оно медное… и с проклятием… как выяснилось…
– Кто тебе сказал, Петрик, что я люблю подарки с
таким
сюрпризом? – ядовито поинтересовалась Семолина.
– Я… я же не знал! – беспомощно краснея и бледнея, выдавил юноша.
– Ну теперь-то знаешь! И уберите отсюда эту… этого… это… существо, ради всего хорошего! Оно весь дом разнесет! Эричка? Кто у нас великий маг?
Кривясь, словно сунул ноги в сапоги, полные кнопок, Эрих хотел что-то сказать – не иначе, признаться, что с некоторых пор понятия не имеет, кто тут великий маг – как вдруг заметил уголок пожелтевшей от времени бумажки, торчащей из его разорванного кармана. Быстро развернув сложенный вчетверо лист из погибшего фолианта, по которому еще несколько часов назад он сооружал защитные заклинания, маг пробежался взглядом по строчкам… и замер.
– К-кабуча…
– А еще конкретнее? – почуяв запах жареного, придвинулся к чародею Серый.
– Кабуча… – не задумываясь, конкретизировал маг. – Кабу-у-у-уча-а-а-а…
Листок выпал из негнущихся пальцев, но был пойман Волком, не успев присоединиться к куче мусора на полу. А маг подошел почти вплотную к бушующей виверне – вернее, к той ее части, что бушевала с этой стороны стены – развел руки, просипел «Абра-кадабра-гейт!»…
И монстр пропал, а вместе с ним – неестественный мрак, глушащий звуки и свет, а над крышей постоялого двора снова появился худосочный месяц в сопровождении россыпи крошечных точек-звезд.
– Вот это да!.. – восхищенно выдохнул Иванушка.
– Да-да, – сухо ухмыляясь, вторил ему Волк. – Точнее, ню-ню.
– Что ты хочешь сказать? – обиженный за чародея, насупился Иван.
– Я? – Сергий невинно захлопал очами. – Я – ничего.
– Я… сам скажу… – убито выдавил Эрих и уставился в пол. – Когда книга рассыпалась… вечером… я перепутал страницы. Они очень похожи были… тексты… параферналия… схемы печатей и септограмм…
– Короче, шептун!.. – сжав кулаки, двинулся на него суконщик.
– Короче… вместо защитного заклинания… я… построил призывающее… – еле слышно пробормотал маг.
– Так значит, эта тварь – рук твоих дел? Дел твоих рук? Руко твоих дело? – пытаясь найти среднее арифметическое, Петер побагровел и смешался.
Эрих втянул голову в плечи, и взгляд его метнулся в сторону выхода.
– Да я тебя!.. – кулаки суконщика взметнулись над головой.
– Постой! Ну перепутал человек слова, ну с кем не бывает! – неожиданно вклинился между ними Серый. – А до этого-то твое дерево не виверна ведь жрала! Ты же видел – ей чего понежнее железа подавай!
– Да откуда я знаю, какую заразу!.. – начал было взбешенный Петер, но Семолина не дала ему продолжить.
– А может, мальчики, вы потом разберетесь, кто и что у вас съел, а сейчас на меня обратите все же внимание? – капризно надув губки, проговорила она. – Я, между прочим, тороплюсь!
– Мы не знали, что ты вернулась!..
– Вот это сюрприз!
– И куда ты?..
– Я… – купаясь в лучах обожания, девушка многозначительно потупила очи, и щеки ее покрылись румянцем. – Я вернулась тайком. Потому что в городе встретила любовь всей жизни и уезжаю с ним на край света. Вообще-то, я хотела забрать платья… но благодаря вам… Короче, прощайте, мои милые мальчики!
– Как?! Куда?!..
– Он ждет меня в переулке с лошадьми, – уклончиво сообщила Семолина.
– Кто этот?!..
– Его имя я вам не скажу, – кокетливо стрельнула глазами девушка, – оно слишком известно… хотя и не среди таких, как вы. Он… приближенное лицо короля одной из самых важных держав. Его тайный советник. Хотя находится при его дворе под личиной простого барда. Он говорит, что без его одобрения король Конначта не примет ни одного решения. А еще он говорит, что влюблен в меня без памяти! А если бы вы знали, какие он пишет мне оды и баллады!.. Хотя называет почему-то «балды». Он такой шутник!..
– Но ты…
– Но он…
– Довольно разговоров! – притопнула Семолина и обвела неудачливых поклонников строгим взглядом. – Мне пора. И не пробуйте проследить за мной! И провожать меня не надо тоже! Прощайте!..
Дверь закрылась за ней, уронив на усыпанный мусором пол кусок штукатурки со стены, а маг и суконщик остались стоять посреди комнаты, словно механические куклы, у которых кончился завод.
– Вот так, Петер… – первым нашел слова волшебник. – Среди таких, как мы… такие, как мы… и должны оставаться. И не провожать.
– И не пробовать проследить, – тусклым голосом добавил суконщик и медленно, точно во сне, подошел к окну.
И вскрикнул:
– Шептун!!! Я убью тебя!!!..
– Что там?! – подхватывая, что под руку попалось поувеститей, лукоморцы кинулись на подмогу, маг за ними – и замерли, не зная, ругаться им, восхищаться или хохотать.
Потому что на голом столбе ствола, прямо у окна, вцепившись когтями в многострадальный чугун под остатками кроны, перпендикулярно земле стояла овца и методично, кусок за куском обгрызала листву и плоды. Ее длинные зубы, отблескивающие при свете месяца сталью, хватали апельсин, оставляя в нем зияющее углубление, разжимались, и кусок начищенной меди падал наземь. Не дожидаясь, пока он встретится с мостовой, овца меланхолично, не меняя выражения морды, тянулась к ветке и надкусывала следующий фрагмент.
– Кабуча… – только и смог вымолвить Эрих. – Кабуча… Эта кабуча… Это кабуча… Я же хотел как лучше!!!.. Я не хотел!!!.. Я не…
Сознавая, что «не виноват» сейчас прозвучало бы несколько фальшиво, волшебник сжал губы, потупился, и физиономия его стала покрываться багровыми пятнами.
Не в цвет, но в тон темно-синей с россыпью золотых искр шкуре овцы.
– Что это?.. – прошептал Иванушка, не в силах отвести глаз от чудесного явления, с настойчивостью мясорубки измельчающего единственную достопримечательность Глюкенфельда ценой в очень большую кучу денег.
– Что?!.. что?!.. – возмущенным эхом повторил Петер. – Да провалиться мне на этом самом месте, если это – не овечка братьев Цвиттеров, которую не будем тыкать мечом, кто, намедни взялся лечить!
– Но я и лечил! – растерянно заморгал чародей. – Когти – чтобы не хромала: она страдала копытной гнилью, больше ничего сделать было нельзя! Зубы стальные – потому что не было вообще никаких!..
– А шерсть? – вперил в него сверлящий взор Петер.
– Она была словно лишайная, облезлая, пегая – ты же помнишь! И я решил, что чтобы они смогли ее продать… Кабуча… мне же и в голову не приходило, что эта плешивая зараза!.. Петер… извини… пожалуйста… – раздавленный последним унизительным аккордом событий этих дней, волшебник скривился в подобии усмешки, пытаясь подсластить катастрофу шуткой: – Теперь ты не сможешь меня убить, пока я не выплачу тебе стоимость этого проклятого апельсина. А столько люди не живут…
Петер неожиданно расхохотался – хоть и слегка неестественно, хлопнул обескураженного чародея по плечу и подмигнул:
– Думаю, через полгода мы уже сможем поговорить о способе лишить тебя жизни!
– Но цена дерева… у меня нет таких денег!
– Будут! Если ты сможешь окрашивать мои сукна так же, как шкуру этого чудовища. А если ты сделаешь такие же зубы моему деду и двум бабушкам – то и пораньше!
– Ты… так считаешь?..
– Спрашиваешь! – фыркнул суконщик. – По рукам?
– А по рукам!!!.. – преувеличенно громко воскликнул Эрих.
* * *
Когда Иван и Сергий выходили из комнаты, вондерландцы стояли у окна плечом к плечу и молчали.
Может, они смотрели, как синяя в звездочку овца меланхолично догрызала очень большую кучу денег. А может, вслушивались в предутреннюю тишину, пытаясь уловить далекий стук копыт двух лошадей, уносившихся в сторону Гвента…
Это был неучтенный эпизод из «Ивана-царевича и С.Волка».
Примечания
1
Уголовный кодекс.
2
Хоть и по разным причинам. Иван – чтобы разнять и успокоить в случае чего, Серый – чтобы в том же случае поглазеть на хорошую потасовку и, может, даже сделать ставки.
3
Если бы ему кто-нибудь сказал, что Семолина станет его женой только когда он перегрызет этот треклятый апельсин зубами – он ни минуты не колебался бы. Девушки, в отличие от зубов, приходят и уходят.
4
Или быстрых кусачек и ножовок?
5
С предсказуемым результатом.
6
В руках было удобнее.
7
Шею свела судорога, и голова пребольно стукнулась о ствол.
8
Не то, чтобы царский сын мог узнать эти звуки, или хотя бы отличить один от другого, но в том, что кроме лязга и стука раздвигаемых вредителем ветвей он не слышал ничего, Иванушка был уверен.
9
Несмотря на свою сельскохозяйственную специализацию (как все студенты экспериментального бюджетного отделения Высшей Школы Магии Шантони), Эрих, как и царевич, был горожанином и гуманитарием до мозга костей, способным отличить ножовку от кусачек, в лучшем случае, со второй попытки.
10
Конечно, постоялец был ближе, но высшие силы, подозревала она не без основания, в этом случае эффективнее.
11
А может, именно поэтому. Если бы в ее пищевые пристрастия входило мясо, желающих поглазеть на мага и его работу нашлось бы гораздо меньше.
12
Как понимали его люди, в магии не смыслящие.
13
Волк очень сильно склонялся к последнему варианту.
14
По крайней мере, зеваки предпочли бы думать именно так.
15
Некоторые действительно до утра.
16
Или стоять на голове, хотя предложенной Эрихом опцией никто не воспользовался.
17
Или пытается.
18
И вообще не ожидавшее ничего, кроме позднего ужина или раннего завтрака, а лучше и того, и другого, и можно без хлеба.
