Текст книги "Наследница всех капиталов"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Верно, – вздохнула я и вернула бумаги новому владельцу злополучной машины.

Тот недоуменно посмотрел на меня, а затем все же решился спросить:

– Так что, собственно, случилось-то?

– Ничего-ничего. Как мы теперь видим, к вам это никакого отношения не имеет, – улыбнувшись, ответила ему я. – Извините за беспокойство. До свидания.

Попрощавшись, я решительно направилась к своей машине, а все остальные поспешили за мной. Оказавшись в салоне своей «Лады», я начала размышлять вслух, заодно сразу комментируя свои мысли:

– Принимая во внимание договор купли-продажи, который мы только что видели, становится ясно, что ранее автомобиль, в день убийства Мясниковой замеченный в поселке, принадлежал Курдову. И скорее всего был там именно он. Поэтому естественно, что у него не было алиби и он сфабриковал его. Но у него ничего не вышло, так как его бывшая девушка его выдала и даже согласилась дать против него показания, если они вдруг понадобятся. Таким образом, косвенных улик, подтверждающих, что убийство Виктории совершил именно Александр Курдов, вполне достаточно, но есть одно «но»…

– Какое? – спросил у меня Кряжимский, слегка нахмурив брови.

– Меня немного смущает мотив убийства Курдовым своей жены, – честно призналась я. – Все время анализируя рассказ старушки, я невольно ловлю себя на мысли, что убивать жену из-за ее квартиры, половина которой принадлежит ее матери, а вторая – дочери, и значит, распоряжаться ею все равно никто, кроме них, не сможет, попросту глупо. Тем более что место жительства у Александра пока есть. Ладно, примем во внимание, что, кроме квартиры, Виктория оставила своей дочери еще и некоторую сумму денег. Но ведь она не слишком уж и велика, чтобы из-за нее кого-то лишать жизни. Вам так не кажется?

– Пожалуй, вы правы, Ольга Юрьевна, – немного подумав, согласился с моими словами Кряжимский. – Мотив преступления выглядит пока не слишком веским. Возможно, старушка чего-то нам недосказала.

– Думаете, следует еще раз с ней пообщаться? – глядя Кряжимскому прямо в глаза, спросила я.

– Просто уверен, что это нужно сделать, – ответил мне Сергей Иванович. – Ну а уж потом подумаем, как быть дальше.

– А что тут думать? – встрял в разговор Ромка. – Надо этого урода сдать Здоренко, и дело с концом.

– И где ты только всяких мерзких слов-то понахватался? – с укором посмотрела на Ромку я. – Вроде бы не от нас.

Ромка смутился и тут же притих, давая нам с Сергеем Ивановичем возможность спокойно закончить разговор.

– Может быть, прямо сейчас позвоним женщине и пригласим ее к нам в редакцию? – немного подумав, предложил Кряжимский. – Она же оставила вам свой адрес и телефон.

– Два телефона, – заметила я. – Один – в той квартире, которая осталась ей и внучке от дочери и находится в Тарасове. Если моя интуиция меня не обманывает, то, скорее всего, Лариса Евгеньевна сейчас находится в городе, а не у себя в деревне. К тому же я еще во время нашей беседы поняла, что она не поверила в то, что мы сумеем что-то выяснить, а значит, так и будет продолжать обивать пороги социальных служб и иных организаций.

– Что ж, это будет к лучшему. Если она в городе, тогда нам даже ждать ее не придется, – улыбнулся Кряжимский. – Звоните туда.

Я спокойно достала свой сотовый и, заглянув в записную книжку, набрала номер тарасовской квартиры Виктории Мясниковой. Трубку сразу сняли, и я действительно услышала знакомый уже старческий голос:

– Да, я слушаю.

– Лариса Евгеньевна? – уточнила я. – Это Ольга Бойкова. Помните меня?

– Оля! – приветливо откликнулась женщина. – Что-нибудь разузнали? Есть новости?

– Есть, но я бы хотела все обсудить при встрече, – проговорила я. – Не могли бы вы приехать к нам в редакцию?

– Да, конечно, я прямо сейчас и поеду, – с волнением в голосе ответила Мясникова.

Убрав телефон в сумочку, я дала Виктору знак, чтобы он ехал в редакцию, и облегченно вздохнула. Я надеялась, что в беседе со старушкой прояснятся недостающие нам для расследования детали и подробности, а там уж будет видно, что делать дальше.

Как и следовало ожидать, в редакцию мы вернулись гораздо раньше, чем приехала Мясникова. Я даже успела выпить чашечку кофе, заботливо сваренную Ромой, так как Маринка все еще отсутствовала. Это ее безответственное отношение к работе начинало меня порядком злить, а потому я дала Ромке задание достать Широкову хоть из-под земли и привести на работу. Сама же села к столу и стала ждать прихода Ларисы Евгеньевны.

Женщина появилась буквально через десять минут. Войдя в редакцию, она возбужденно воскликнула:

– Вы нашли доказательства его вины?

– Вы слишком торопите события, – решив пока повременить с рассказом о наших успехах, ответила я и жестом пригласила ее сесть рядом.

Кряжимский приветливо поздоровался с Мясниковой, при этом не покидая своего места. Сделав вид, что наш разговор его совершенно не интересует, он уткнулся лицом в экран монитора. Я тем временем предложила женщине кофе, но так как она от него отказалась, я стала собираться с мыслями, прикидывая, как выяснить все необходимое. Мясникова явно занервничала, предчувствуя что-то важное. Ее волнение передалось и мне, а потому я поторопилась быстрее перейти к делу.

– Скажите, Лариса Евгеньевна, рассказывая про своего бывшего зятя, вы сообщили нам все, что знали о нем? Вы случайно ничего не утаили?

– А почему вы об этом спрашиваете? – слегка прищурившись, переспросила женщина.

– Честно говоря, мы с коллегами сомневаемся в том, что ваш зять стал бы убивать свою бывшую жену только из-за тех пятидесяти тысяч, что были на счету Виктории и по завещанию перешли вашей внучке, да из-за ее квартиры, в которой он сможет только лишь жить, но не будет иметь никакого права ею распоряжаться, – честно призналась я. – Этот мотив слишком мелочен, а для убийства необходимо что-то более веское, чем ссора и все вами перечисленное.

– Как я понимаю, вы что-то нашли на этого гада… – попыталась улизнуть от ответа Мясникова, тактично переводя разговор на другую, более интересующую ее тему.

– Нашли, – кивнула я. – Только этого мало, и требуются еще улики и доказательства. А найти их мы вряд ли сможем, не зная точно, что за мотив был у вашего зятя для совершения убийства, – вновь вернулась к прежнему я и даже улыбнулась, подумав, что я также умею поворачивать беседу в нужное мне русло. – Вы расскажете нам то, что утаили?

Я пристально посмотрела на Мясникову и поняла, что она пребывает в сомнениях: говорить или не говорить. Следовало подтолкнуть ее к принятию решения, и я сказала:

– Мы подошли совсем близко к виновному, но все наши усилия окажутся бессмысленными, если мы не будем знать, что же на самом деле толкнуло мужчину на преступление, почему оно было так уж необходимо ему.

– Хорошо, я расскажу вам все. Хотя я не уверена, знает ли он то, что должно быть известно только мне. Он просто никаким образом не должен был узнать, ведь это было известно только дочери и мне.

– И все же… – насторожившись, произнесла я. – Что он не должен был узнать?

– Понимаете, – засмущалась старушка, – сразу после развода с этим мерзавцем, – при последнем слове Мясникова недовольно поморщилась, – моя Виктория уехала в Москву, куда ее пригласили работать. Там она познакомилась с одним очень хорошим человеком. Правда, он был куда старше ее, но зато уже давно утвердился в жизни и знал, чего хочет. Вскоре он предложил моей дочери стать его женой, и она согласилась. Сначала, конечно, сомневалась, стоит ли связывать себя с человеком, который более чем на тридцать лет ее старше, но потом все же решилась и совершенно о том не жалела. Так вот, у Григория Лукьяновича Фомичева был свой бизнес и очень большое состояние. С моей дочерью он прожил года два, а затем умер. Оказалось, что он давно уже был болен. Чем, я точно не знаю, так как он даже от Вики скрывал свою болезнь. Перед смертью он оставил завещание, по которому все, что он имел, переходило к Вике и ее дочери. Григорий Лукьянович решил, что его сыновья – а у него их двое, – давно уже встали на ноги и сами могут о себе позаботиться, тогда как женщине, оставшейся одной, прокормить маленького ребенка куда труднее. Он был умным, понимающим человеком и искренне любил мою дочь.

Мясникова всхлипнула и торопливо смахнула выкатившуюся слезу.

– И большое состояние было у этого Григория Лукьяновича? – теперь уже поняв, что к чему, поспешила спросить я.

– Большое, – устало вздохнула Лариса Евгеньевна. – Мне даже цифры такие представить себе трудно. Но, понимаете, мы с дочерью об этом никому не говорили. Вика знала, что на нее откроют охоту всякие прохиндеи и она может угодить в какую-нибудь ловушку. Не знаю, как уж о деньгах проведал ее первый муж-алкоголик, но наверняка он убил Вику, решив, что все состояние останется дочери, а он как ее законный отец сможет начать им распоряжаться. А ведь я тоже никому ничего не говорила. Даже от деда это скрывала, решив, что девочку мы воспитаем как-нибудь сами, а вот когда она подрастет и ей нужно будет начинать учиться, тогда-то мы и возьмем те деньги. Но вот ведь как все вышло, никто и не думал…

– А Виктория не могла рассказать о наследстве кому-то из подруг, например? – пытаясь понять, каким же действительно образом Курдов сумел узнать о богатстве бывшей супруги, спросила я.

– Да что вы! У нее и не было подруг, она последние годы для мужа жила, а потом никому не доверяла, – активно замахала руками женщина. – Нет, сказать она никому не могла. А если и говорила, то только то, что все состояние родственникам мужа отошло. Она же сразу после похорон из его дома уехала и стала снова жить в своей тарасовской квартире. Так что никто и ничего заподозрить не мог.

– Это многое меняет, – немного подумав, ответила я. – Теперь нам нужно будет проверить, как Курдов смог узнать о завещании второго мужа Виктории, и действительно ли он может получить право пользоваться тем, что будет принадлежать его дочери. Я не слишком сильна в законах, но мне кажется, что наследством девочка сможет воспользоваться лишь после того, как ей исполнится восемнадцать. Лучше всего сначала проверить, а уже потом, когда все прояснится, предпринимать какие-либо действия против вашего бывшего зятя. В любом случае – очень хорошо, что вы согласились нам все рассказать. Как только мы что-то узнаем, я вам сразу позвоню.

– Да, конечно, – смущенно ответила Мясникова и, поднявшись, направилась к двери.

Я проводила ее до коридора, а затем вновь вернулась на то же место, посмотрела на Кряжимского и спросила:

– Сергей Иванович, а вы случайно не сильны в законодательстве?

– Что вы! – отмахнулся Кряжимский. – Я, конечно, кое-что знаю, но вот в таких тонкостях не разбираюсь. Лучше уж вам проконсультироваться у Ефима Григорьевича Резовского.

– Пожалуй, я так и сделаю, – ответила я и, пододвинув к себе телефон, принялась набирать номер Фимы.

Если кто не помнит, сообщаю: Ефим Резовский был моим старым знакомым и другом и работал адвокатом. Некоторые мои коллеги считали его слишком болтливым и неуравновешенным для такой профессии, но я Фиму уважала и ценила за его способность вытаскивать людей из многих передряг, в которые они по неосторожности своей попадали.

Как только трубку сняли, я услышала голос Фиминой секретарши. Я хорошо знала ее – девушку двадцати лет с очень пышными формами, что и неудивительно, ведь Резовский просто обожал женщин и буквально таскался за каждой юбкой, включая и мою тоже. Сейчас эта девица в привычных выражениях представилась и сразу же спросила у меня, по какому вопросу я звоню. Я тоже назвала свое имя и напомнила ей, что являюсь другом Ефима Григорьевича, ну и, конечно, попросила тут же меня с ним соединить. Секретарша сначала немного поворчала, но потом все же выполнила мою просьбу, и уже через несколько минут я услышала слегка подзабытый – в последнее время мы редко общались – голос своего старого друга:

– Да, Резовский слушает.

– Фимочка, привет, – радостно произнесла я. – Как твои дела? Это Бойкова, если не признал.

– Где уж тут признать! Ты, похоже, про меня совсем забыла, – намеренно обиженным голосом откликнулся тот. – Не звонишь, не заходишь… Так вот умру вдруг, а ты и знать не будешь.

– Ну, до последних дней тебе еще далеко, – поняв, на что так тонко намекает Ефим, откликнулась я и тут же приступила к делу: – Фимочка, у меня к тебе дельце есть.

– Так это естественно, иначе бы ты еще тысячу лет не позвонила, – с укором заметил мой любвеобильный друг. Но, впрочем, сразу же придал своему голосу как можно больше солидности и спросил: – Что именно тебе нужно?

– Только консультация, – пояснила я. – Можешь дать ее мне прямо сейчас?

– Ну, как тебе сказать… – стал набивать себе цену Ефим. – Вообще-то, я консультации привык в своем кабинете проводить, по телефону-то неудобно и…

– Фима, у меня нет времени, – устало протянула я. – С удовольствием бы навестила тебя, но увы…

– Ладно, – сдался Резовский. – Что хочешь узнать?

– Это касается одного завещания, – начала объяснять я. – Вот, к примеру, есть женщина, которая с первым мужем развелась и вышла замуж второй раз. Ее второй муж оказался богат, к тому же болен, и вскоре он умирает…

– Естественно, оставив молодой жене все состояние, – закончил за меня Ефим.

Я кивнула, но тут же, сообразив, что Фима меня не видит, добавила:

– Именно так. Но не только жене, но еще и ее дочери от первого брака. Девочка совсем маленькая, ходит в детский сад и только в следующем году пойдет в школу.

– Ну и в чем тут проблема? – не понял пока еще меня Ефим.

– А проблема в том, что мать девочки не так давно была убита, – начала объяснять я, а Ефим даже присвистнул, но тут же замолчал, слушая меня дальше. – И ребенка забрал к себе настоящий отец. А мать девочки оставила завещание, по которому все то, что у нее было, отписывала матери и дочери. Вот мне и интересно, на что может рассчитывать этот папаша, если вместе с ним будет жить его ребенок?

– Да, интересная ситуация, – откликнулся Резовский и заметил: – Но совершенно не новая. Короче, – он на минуту замолк, а потом продолжил ровным, уверенным голосом: – Все зависит от того, когда и какое завещание было составлено. Если завещание матери было составлено после завещания того человека, за которого она вышла замуж второй раз, то оно будет доминирующим, то есть она, как уже владелица всего состояния умершего, им и распоряжается. Если нет, то тогда все чуть сложнее.

– Насколько мне известно, завещание матери составлено раньше, чем она вышла замуж второй раз, – осторожно заметила я.

– Тогда… – Резовский задумался. – Выходит, что все то, что она нажила во втором браке, является собственностью обоих супругов, а раз этот самый супруг ей же все и оставил…

– Короче, Склифосовский, – попросила я, не желая слушать юридические тонкости, боясь запутаться в них. – Меня интересует конкретная ситуация – на что может рассчитывать папаша девочки?

– Честно? – зачем-то спросил Фима, но, услышав, как недовольно я зафырчала, тут же ответил: – В общем, как опекун, он имеет право претендовать на все то, что осталось дочери убитой. То есть после смерти матери вступает в силу ее завещание, а раз на тот момент она уже получила от своего второго мужа все его состояние, то теперь на дочь и мать делится все ее имущество, что было до замужества и что она получила после. Но тут, конечно, суд должен решать, позволить ли отцу быть опекуном и каким образом опекун будет распоряжаться имеющейся суммой, – тут же заметил Фима. – Бывает, что судья ограничивает сумму расходов на каждый год, чтобы по достижении девочкой восемнадцати лет ей что-то осталось.

– Спасибо, Ефим, – коротко поблагодарила я своего друга и поспешила отключиться, прекрасно понимая, что если не сделаю этого, то Резовский сразу же начнет рассыпаться в любезностях и напрашиваться на свидание.

– Ну что? – поднял голову от компьютера Сергей Иванович, как только я положила трубку на место. – Что удалось выяснить?

– Немного, – честно призналась я. – Фима говорит, папаша может претендовать на эти денежки как опекун своей дочери, несмотря на то, что он был с матерью в разводе. Хотя суд может ограничить сумму, которой он может распоряжаться. Но это уже мелочи.

– Что ж, видимо, Курдов каким-то образом все же узнал о завещании второго мужа Виктории, – вздохнул Кряжимский. – Но вот каким?

Мы посмотрели друг на друга и одновременно пожали плечами.

Глава 5

– А что, если убил Мясникову вовсе не ее бывший муж, а сыновья второго супруга? – неожиданно предположил Кряжимский, когда мы вновь собрались в моем кабинете и стали обсуждать, что делать дальше, чтобы подтвердить вину Курдова. – У них ведь есть более чем веская причина для этого. Поняв, что папаша оставил состояние какой-то там девице, своей молодой жене, и лишил их всего, ребятки могли решиться убить ее, а затем опротестовать завещание и добиваться того, чтобы все перешло к ним. Возможно, чуть позже они собирались убрать и дочь Виктории.

– Бог с вами, Сергей Иванович! – испуганно замахала я руками. – Что вы такое говорите! Убить ребенка, который ничего не знает и пока еще не может решать своей судьбы…

– Я понимаю, что девочка ни в чем не виновата, – вздохнув, продолжил Кряжимский. – Но ведь ради денег на что только люди не идут, а значит, и такое вполне возможно. Если я прав, то мы пока еще не можем уверенно во всем обвинять Курдова. Вдруг его просто ловко подставили?

– Нет, это вряд ли, – не согласилась я с последними словами Кряжимского. – Вряд ли кто-то его подставлял. Ведь для этого его нужно было выманить в поселок, знать, что туда же направилась и сама женщина, затем заставить Курдова спрятать машину, а после всего случившегося еще и быстро продать ее. Нет, тут слишком много несоответствий, так что вряд ли его кто-то подставлял.

– Похоже, вы правы, Ольга Юрьевна, – немного подумав, произнес Сергей Иванович. – Но тогда рассмотрим другой вариант. Разве не могло получиться, что убить женщину планировали все: и ее бывший муж, и дети ее второго супруга. Но, допустим, Курдов все спланировал, приготовился совершить преступление, но немного опоздал, и за него все уже сделали. Но между тем машина-то, замеченная в поселке, была именно его, алиби он также не имел, а потому понимал, что подумают в первую очередь на него, вот и позаботился о липовом алиби, а машину быстренько продал. Как вам такой расклад?

– Это более правдоподобно, – ответила я. Затем несколько минут подумала и, обратившись сразу ко всем, спросила: – И что же нам теперь делать? Вдруг виновен действительно не Курдов?

– Нет, это он, – встрял в разговор Ромка. – Иначе зачем он забрал после убийства девочку к себе? Не просто же так. Она ему совсем и не нужна, если подумать.

– Да, зачем? – с тем же вопросом обратилась я к Кряжимскому.

– Ну, может, он почувствовал на себе вину за смерть женщины, – неуверенно начал было Кряжимский, но потом более решительно добавил: – А может, просто обрадовался, что кто-то все сделал за него, и взял к себе девочку, продолжая осуществлять задуманное и претендовать на ее наследство.

– Так, – громко вздохнула я. – Похоже, нам придется проверять еще и сыновей второго мужа Мясниковой, а не только ее первого супруга. Не можем же мы обвинять Курдова без веских доказательств. Кто что может предложить?

Я внимательно пробежала взглядом по лицам своих коллег и с удовольствием заметила, что все они активно размышляют, а не просто сидят и ждут от меня заданий. Пришлось и самой начать шевелить мозгами, задействовать собственное серенькое вещество, а то как-то выходит, что последнее время сообразительностью у нас сверкает только Ромка, а не кто-то другой. Кстати, и сейчас именно наш курьер первым выдвинул предложение:

– Ну, сначала, наверное, нужно найти сыновей того умершего мужа, – вопросительно глядя то на меня, то на Сергея Ивановича, произнес он.

– Ага, а потом поговорить с ними… – улыбнувшись краешками губ, заметила я. – Вряд ли они нам что-то честно скажут, если вообще захотят общаться. Нет, найти их не проблема. Проблема в том, что делать дальше. Следить за ними? Но мы можем потерять на этом очень много времени, ведь наверняка ребятки понимают, что, если станут претендовать на наследство прямо сейчас, это может выдать их и поставить в ряд подозреваемых в убийстве Виктории. Тем более что мотив у них весьма даже не мелкий. Следовательно, если они не дураки, то, скорее всего, выждут какое-то время, а затем очень осторожно и не спеша начнут вести судебное разбирательство. И такой их поступок не будет являться уликой, на что-либо указывающей. Все-таки они тоже наследники и имеют право опротестовать завещание своего отца, выставив его больным, невменяемым или придумав что-то еще.

– Это вы верно подметили, Ольга Юрьевна, – согласился со мной Кряжимский. – Даже если сыновья второго мужа Виктории и убили ее, то доказать это будет очень сложно, если вообще возможно. Тем более что, имея свои собственные деньги, они уж наверняка раскошелились бы на исполнителя, при этом оставаясь чистенькими. После совершения убийства ребятки расплатились бы с преступником и забыли о нем, так что вряд ли сейчас они станут делать необдуманные шаги, а потому слежка за ними ничего не даст.

– Что же тогда делать? – немного расстроенно поинтересовалась я. – Не сидеть же сложа руки и ожидая, когда с девочкой что-то случится.

– Нет, конечно, – ответил мне Сергей Иванович. – Я думаю, что лучше всего нам будет пока не разбрасываться сразу на две стороны, а попытаться до конца разобраться сначала с Курдовым. А затем уже, если подтвердится, что он ни при чем, переходить к другим подозреваемым. Это я немного погорячился, перебросив вину на совсем незнакомых нам людей. Может, они вовсе и ни при чем.

Видя, что Кряжимский сам признал свою неправоту и отступился от выдвинутой им же идеи насчет виновности сыновей второго мужа Виктории или, вернее, отложил ее на потом, я не стала так торопиться и еще раз попыталась сама докопаться до сути проблемы и найти способ выяснить все про новых появившихся на нашем горизонте подозреваемых. К большому сожалению, ничего конкретного придумать мне также не удалось, так как выходило, что ни один поступок сыновей Фомичева, имеющий отношение к опротестованию завещания отца, подозрительным и противозаконным считаться действительно не мог. Оставалось только согласиться с мнением остальных и сосредоточиться на Курдове.

Осознав это, я велела Ромке сделать всем еще по чашечке кофе, а сама принялась думать. Итак, начнем с Курдова. Если убил свою бывшую жену все-таки именно он, то в настоящий момент он должен пытаться добиться решения суда о праве распоряжаться наследством дочери в свою пользу. Законным способом добиться полного владения деньгами совсем не просто, если вообще возможно, а значит, мужчине понадобится кого-то подкупать, на кого-то давить, одним словом, добиваться задуманного незаконным путем. К примеру, он и в самом деле этим занимается, значит, он должен то и дело с кем-то встречаться, созваниваться. Мы же можем попробовать установить в его доме и на телефоне «жучки» и попробовать прослушать все, что в квартире происходит, а также узнать, о чем и с кем Александр беседует.

Сделав такой вывод, я отвела взгляд от стены, на которую до этого бессмысленно уставилась, занятая размышлениями, и, повернувшись к Кряжимскому, произнесла:

– Я придумала, что нам лучше всего сейчас сделать.

– И что же? – спросил Сергей Иванович.

– Нам нужно установить в доме Курдова, а также во всех его телефонах «жучки» и послушать, чем этот тип сейчас занимается, – объявила я свое решение, не став тянуть время и заставлять всех гадать.

– Если я правильно понял, – слегка прищурившись, заметил Кряжимский, – вы надеетесь таким способом узнать, действительно ли Курдов желает заполучить наследство своей дочери или же нет. Так?

– Именно так, – согласно кивнула я. – Ведь больше пока мы все равно ничего сделать не можем, а так хотя бы не зря потеряем время и уж что-нибудь обязательно выясним. Пожалуй, мы с Виктором прямо сейчас поедем к Курдову и, проникнув в его квартиру, установим в ней «жучки».

– Сейчас? – почему-то очень удивился Ромка. – Среди бела дня?

– Думаю, что лучше времени у нас не будет: вечером Курдов наверняка сидит дома с дочерью и никуда не отлучается, тогда как днем квартира может пустовать. Кстати, Роман, ты поедешь с нами, ведь Курдов тебя не знает, а значит, ты можешь спокойно проверить, дома ли он.

– Это, типа, как всегда, нужно прикинуться, что я ошибся дверью, – усмехнулся моей просьбе Ромка. – Такое я запросто проверну. Только можно я что-нибудь другое придумаю? Например, представлюсь почтальоном?

– Делай что хочешь, – равнодушно ответила я. – Главное – узнать, есть ли кто в квартире.

– Ну, раз все обязанности уже распределены, – после того как все замолчали, со вздохом произнес Кряжимский, – мне не остается ничего другого, как сидеть здесь и ждать результатов. И это к лучшему. Хватит мне уже носиться по городу и своими старыми костями трясти, все-таки возраст уже не тот.

Все засмеялись, совершенно не воспринимая Кряжимского таким уж старым. Напротив, наш Сергей Иванович всегда полон сил и энергии, а порой, в некоторых делах, даже запросто мог перещеголять нас, молодых.

– Что ж, едем, – решив, что тратить время зря не стоит, произнесла я, затем повернулась к Кряжимскому и добавила: – Если вдруг объявится Широкова, будьте добры, не выпускайте ее никуда, что бы она ни говорила.

– Сомневаюсь, что она придет, – вздохнул Сергей Иванович. – Если даже Ромка ее не нашел, то лично я могу только предположить, что с нашей Мариночкой что-то случилось.

– Пожалуй, вы правы, – согласилась я. – Но ведь она даже не дает знать, что ей нужна помощь! Ромка ходил к ней домой, там ее не было, а соседи сказали, что она к кому-то переехала жить. В других ее излюбленных местах она тоже не появлялась, так что я даже понятия не имею, где ее можно найти. Если вам не сложно, – я посмотрела на Кряжимского, – попробуйте еще и вы выяснить, где наша Маринка находится. На всякий случай обзвоните отделы милиции, больницы. Не дай бог, конечно, чтобы с ней что-то случилось…

– Хорошо, я попытаюсь ее найти, – пообещал мне Кряжимский. – А вы спокойно езжайте по делам. Все-таки отсутствие Мариночки на работе в течение двух дней это еще не предел. Ее и побольше не бывало, и ничего, возвращалась целой и здоровой.

– Да уж… – вздохнула я устало и поплелась к двери.

Воспоминания о Маринке вновь выбили меня из колеи. Отсутствие этой взбалмошной и слишком уж поддающейся чужому влиянию леди меня очень настораживало. Наверняка она уже во что-то вляпалась, иначе бы на работе хоть ненадолго появилась или хотя бы позвонила. А то – надо же! – ни одной от нее весточки. Нет, так больше продолжаться не может. Вот сейчас установим «жучки» и займемся ее поисками, а потом пусть пеняет на себя, достанется ей по первое число.

Спустившись вниз, я села в машину, в которой уже сидели Виктор с Ромкой, и дала знак, что можно трогаться. Хорошо уже знающий дорогу к дому Курдова, Виктор завел машину и направил ее в нужную сторону, внимательно следя за дорогой и давая мне возможность спокойно поразмышлять. Я еще раз попробовала поискать способ выведения Курдова на чистую воду, но пока в мою умную голову почему-то никакой новой идеи не приходило. Пришлось сосредоточиться на той, что уже была, – о предстоящей работе по установлению в доме нашего подозреваемого прослушки.

– Кстати, Виктор, – вспомнив о «жучках», встрепенулась я, – ты взял «жучки» и то, что нужно для их прослушивания?

Виктор молча кивнул, даже не поворачивая в мою сторону головы. Зато Ромка активно принялся рассказывать нам, как он однажды вызывал на улицу своего друга, которого родители посадили под домашний арест, и как он их ловко провел. Мы молча слушали, хотя на самом деле ничего нового в истории Ромки не усмотрели, но все же и перебивать его не стали: пусть мальчишка порадуется, что его слушают. Наконец впереди появился дом Курдова. Виктор притормозил мою «ладушку» за углом, чтобы машины не было видно из окна квартиры, и мы выбрались на улицу.

– Рома, ты пойдешь первым, – напомнила я. – Только давай быстрее, мы ждем.

Ромка важно подмигнул нам с Виктором, давая понять, что выполнит свою часть работы по первому классу, и торопливо удалился. Мы остались у машины ждать его возвращения. Ромки не было минут десять, затем он прибежал и доложил:

– Все чисто, в квартире Курдова нет.

– То есть дверь тебе не открыли? – на всякий случай уточнила я.

– Нет, не открыли, – подтвердил свои слова Ромка.

– А ты несколько раз звонил? – продолжала допытываться я.

– Раз пять-шесть, – уверенно ответил Ромка и, поняв, что я собираюсь снова у него что-то спросить, сам добавил: – Да не волнуйтесь вы так, Ольга Юрьевна, я же как следует проверил. Все чисто, дома у Курдова никого нет, я уверен.

– Ну, смотри… – слегка прищурившись, произнесла я и направилась к подъезду.

Виктор поспешил следом, словно моя тень, шагая нога в ногу. Мы спокойно вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице на нужный этаж. Сверху спустилась какая-то старушка с большой сумкой в руке, затем сбежали двое ребятишек, и снова стало тихо. Мы дошли до двери в квартиру Курдова, и Виктор сразу же принялся вскрывать замок. Я же послала Ромку встать на площадке этажом выше, чтобы в случае чего он успел предупредить нас, а сама спустилась на несколько ступеней вниз и тоже остановилась. Но ждать нам почти не пришлось, так как Виктор справился с привычным ему делом за считаные секунды и вскоре уже дал нам знать, что дверь открыта. Я позвала Ромку, а когда он сбежал вниз, велела ему оставаться на месте и стоять на стреме, на что курьер недовольно произнес:

– А почему я? Чуть что, сразу Ромка… Вечно мне всякая неинтересная работа достается!

– Это разве не интересная? – намеренно удивленно произнесла я. – Как раз наоборот – самая ответственная работа, и от того, как ты ее выполнишь, зависит многое. Представь себе, что ты пограничник и охраняешь пост, поэтому не подведи.

Я знала, что мои слова подействуют на Ромку и он уже больше не будет ворчать, а нормально выполнит все, о чем его попросили. Так и произошло. Едва я только закончила говорить, Ромка гордо вскинул голову и, приложив руку козырьком ко лбу, произнес:

– Слушаюсь, капитан!

Я ничего не ответила и вслед за Виктором прошла в квартиру. Оказавшись в уже знакомой обстановке, мы сразу же отыскали телефон, и Виктор принялся вживлять в трубку «жучок». Я же тем временем обошла комнаты и распихала остальные «жучки» в самых различных местах: под крышкой стола, на стене за шкафом и даже в кухонном абажуре. Решив, что свою часть работы я выполнила совсем даже неплохо, я вернулась к Виктору, который также закончил со своим делом. Мы многозначительно переглянулись и молча направились прочь из квартиры.