Текст книги "Дьявольский план"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Ничего, – пришел мне на выручку Антипов, – завтра принесете. Ольга Васильевна, оформите этого молодого человека, – он указал глазами на Алексея, положившего на стол секретарши свой паспорт, – поработают пока по одному удостоверению.

– А так можно? – разыграла я святую наивность.

Антипов только улыбнулся, сально и снисходительно, вот, мол, глупышка.

– Вы ничего не сказали насчет оплаты, – напомнила я ему.

– Да, конечно, – он убедительно мотнул головой, так, что чуть очки не слетели у него с носа, – мы платим нашим ответорганизаторам, а вы с этой минуты будете называться именно так, пять рублей за подпись. Только за правильную подпись, – добавил он.

– А что такое правильная подпись?

– Я взглянула на Алексея, а потом снова посмотрела на Антипова.

– Это вам Ольга Васильевна объяснит, – снисходительно улыбнулся он, давая понять, что это ниже его достоинства.

– Леонид Максимович, – я вспомнила о том, зачем, собственно, я сюда пришла, – а не опасно работать ответорганизатором? Вы слышали, помощник Корниенко позавчера исчез, а сегодня нашли его машину?

– Слышал, – утвердительно кивнул Антипов и сделал серьезное лицо, – но вам не стоит пугаться. Петров ведь занимал довольно высокий пост, а вы…

– Вы считаете, его найдут? – наивно поинтересовалась я.

– Идет борьба, – он снял очки, протер стекла носовым платком, – не на жизнь, а насмерть. Мы не скрываем, что борьба эта будет суровой и, можно даже сказать, жестокой. Кто победит в этой борьбе, в этой великой битве, будет зависеть и от вас в том числе, – патетически закончил он свою короткую, но проникновенную речь.

– Так вы думаете, что его убили? – прямо ; спросила я и посмотрела ему в глаза.

Антипов глаз не отвел, но ответил уклончиво, мол, поживем – увидим, а вообще-то это дело милиции. Потом он снова переадресовал нас Ольге Васильевне, которая занялась оформлением наших членских билетов. Короче говоря, примерно через час мы с Самаркиным вышли из подъезда здания, где размещался штаб «Народной власти». В карманах у нас были членские билеты, подтверждавшие, что мы являемся членами этой самой «власти», в руках – рабочие тетради, где разъяснялись методы работы ответорганизатора, а попросту говоря – сборщика подписей, и кипа подписных листов, которые нам предстояло заполнить подписями избирателей.

– Как тебе Антипов? – спросила я Алексея, пока мы добирались до машины.

– По-моему, эти партийные функционеры все на одно лицо, – подметил мой приятель, – да ты и сама могла сегодня в этом убедиться. Чем, например, отличается Антипов от Наперченова, разве что комплекцией, да еще у Наперченова бородка клинышком. Все они готовы продать маму родную, чтобы дорваться до власти, а там – хоть трава не расти…

Мне не оставалось ничего другого, как согласиться с доводами Алексея, но я все же предположила, что не все политики такие продажные.

– А ты видела их – не продажных? – с жаром спросил Самаркин.

– Покажи хоть одного.

– Если увижу – покажу, – пообещала я, решив потихоньку свернуть этот не обещавший привести ни к чему хорошему разговор.

Мы как раз подошли к машине. Прямо за моей «Ладой» стояла стального цвета «БМВ» и снова с тонированными стеклами. Был ли в ней кто или она стояла здесь в ожидании владельца – определить было невозможно.

Ну уж фигушки, подумала я, теперь не испугаюсь.

Запустив двигатель, я достала сигарету и закурила. Предложила сигаретку и Алексею.

– Я не курю, – спокойно ответил он и немного приоткрыл окно со своей стороны.

– Может, ты и не пьешь? – ехидно спросила я.

– Почему не пью? – он слегка склонил свою русоволосую голову. – Бывает иногда.

– Что-то не нравишься ты мне, Леша, – заявила я, выпуская дым через ноздри, и недоверчиво прищурилась, – какой-то ты весь из себя правильный. Не куришь, не пьешь, не любишь прокатиться за чужой счет, предельно скромный и воспитанный.

Он пожал плечами, поправил волосы и как-то таинственно улыбнулся.

– Это плохо? – спросил он и посмотрел мне в глаза. I Было в его взгляде что-то такое, какая-то спокойная сила и нежность, отчего по спине у меня пробежал озноб. А может, это от холода? Я включила обогреватель, но еще не прогревшийся воздух обдал меня холодной сыростью.

– Ладно, поехали, – мотнула я головой и, включив скорость, двинулась вниз по Вольской.

– Куда теперь? – спросил Самаркин.

– Сейчас мы проведаем господина Корниенко в его, так сказать, вотчине.

– «ЮНК-Консалтинг»?

– Вот именно. А ты откуда знаешь?

– Кажется, он из этого не делает секрета: об этом все газеты пишут.

Я свернула на улицу Чернышевского и поехала по направлению к офису Корниенко. Этот чертов «БМВ», который стоял позади моей «Лады» на Вольской, двигался за мной, правда, не вплотную, а сохраняя разумную дистанцию. Он пропустил вперед себя несколько легковых автомобилей и, казалось, не торопился нагло упереться в бампер моей «Лады». Что за наваждение? – едва не крикнула я, то черный «Мерседес», то стальной «БМВ». Но волнения мои вновь оказались напрасны: когда я свернула на стоянку перед восьмиэтажным зданием, в котором располагалась контора Юрия Назаровича, «БМВ» проехал мимо, даже не притормозив. Зато на площадке, где я остановилась, стоял такой же черный «Мерседес», какой я видела во дворе своего дома. Вот именно, такой же, попеняла я себе. Мало ли сейчас «Мерседесов» на улицах Тарасова? А ты, доморощенная сыщица, не удосужилась даже номерной знак запомнить! Нервы – ни к черту!

– Ну что, вперед, – выдохнула я и, достав «Никон» из рюкзачка, повесила его на плечо.

К параллелепипеду с бетонными пилонами, где разместились офисы крупнейших частных и муниципальных организаций Тарасова, вела от стоянки лестница, потому что он расположился на склоне пологого холма. Ступени лестницы были положены прямо на грунт, а по краям ее мокла под осенним дождем неестественно зеленая трава. Казалось, весна-красна наступила – так свежа и сочна была травка. Да и весной, если говорить по существу, скитайся ты хоть весь май по полям по долам, не встретишь такого яркого зеленого ковра. Видно, на пользу ей влажность и бесконечные дожди, этой травке.

Мы зашли под далеко выступающий козырек – единственное украшение фасада, не считая рекламных стендов, выставленных в витринах, и оказались в просторном вестибюле, стены которого тоже были увешаны рекламой.

– «ЮНК-Консалтинг» где находится? – нагнулась я к окошечку, за которым сидела пожилая вахтерша.

– На четвертом этаже, – бодро ответила она.

Миновав турникет, оставшийся еще с доперестроечных времен, мы очутились в лифтовом холле и, дождавшись кабины, поднялись на четвертый этаж.

В офисе царила нормальная рабочая суета; по коридорам и отделанному светло-серым мрамором холлу туда-сюда шныряли одетые в строгие костюмы мужчины и дамы с папками и без папок. Их лица рыли неизменно озабочены, брови сдвинуты на переносице. Мы углубились в помещение, не торопясь, следуя широким, освещенным лампами дневного света коридором, – никакой романтики, сплошные нефтяные будни!

В холлах, соединявших разные отсеки этого гигантского, разветвленного коридора, напоминавшего больше лабиринт, у окон тут и там были натыканы пальмы. Цвет керамических горшков был тоже по-весеннему ярким, что называется, радующим глаз. А вот пальмы были какие-то невеселые, точно заморенные.

– Вот оно, – Алексей тронул меня за руку, и я заметила, что мы стоим перед дверью с латунной табличкой: "Генеральный директор «ЮНК-Консалтинр Корниенко Юрий Назарович» и ниже: «Прием по личным вопросам: понедельник и четверг», далее следовали часы приема. А еще ниже висела пластиковая табличка с надписью «Секретарь».

– Стучи, – скомандовала я Алексею. Он поднял было руку, но тут дверь широко распахнулась и из секретарской гордо вышла высокая эффектная блондинка со стройной фигурой в длинном облегающем черном кашемировом пальто. На вид ей было около тридцати. Распространяя сладковатый, с табачными нотками аромат, она скользнула мимо замершего от неожиданности Алексея и на короткий миг поравнялась со мной. Волна ее густых светлых волос едва не задела по моему лицу. Я почувствовала запах дорогой парфюмерии и, подняв глаза, точно в объектив поймала выражение ее заметно асимметричного, но по-своему красивого лица. От меня не укрылось, что губы незнакомки были капризно поджаты, но это ее совсем не портило, наоборот, добавляло ей какого-то взбалмошного шарма, что ли. В зелено-желтых, как у кошки, довольно глубоко посаженных глазах застыло высокомерно-презрительное выражение.

– Ладно, жди меня здесь, – обратилась я к потерявшему дар речи Алексею, который долгим взглядом провожал удаляющийся стройный силуэт блондинки.

– Ага, – промямлил Самаркин и прислонился к стене.

Я поправила висевший на плече «Никон» и смело шагнула в раствор двери. Я остановилась только тогда, когда приблизилась к большому столу, за которым сидела смазливая длинноволосая шатенка с очаровательно курносым носиком и ртом в форме клубники. В глубоком треугольном вырезе ее изумрудного блейзера маячила соблазнительная ложбинка.

Пока я продвигалась по мягкому темно-красному в коричневых завитушках ковру, она молча следила за мной. Ее взгляд пару раз пробежал по моей фигуре и остановился на фотоаппарате.

Секретарша была не одна. Кроме нее, в приемной находился высокий худощавый брюнет, одетый в темно-синий элегантный костюм. На его бледном, идеально выбритом лице лихорадочным блеском горели большие черные глаза. Но пламень этих глаз был скорее ледяным. Жесткий взгляд причудливо сочетался с мягкими очертаниями рта, спокойной линией крупного и отнюдь не орлиного носа и небольшой ямкой на подбородке. Он тоже с интересом поглядывал на мой «Никон», словно я была каким-нибудь экстрасенсом, а фотоаппарат – неким блестящим металлическим, привлекающим людское внимание амулетом, кулоном или бляхой, которые вешают обычно себе на шею или прикрепляют к темной одежде подобные типы.

– Добрый день, – непринужденно поздоровалась я, краем глаза осматривая обстановку кабинета, – мне нужно увидеться с вашим генеральным директором.

Просторная комната, дорогие книжные шкафы, гигантский сейф с живописной ручкой, несколько компьютеров современной модификации, папки, проспекты, плакаты, на которых огромные белые трубы уходят в необозримую голубеющую высь, разные канцелярские штучки, ничем не примечательная настольная лампа и прочее…

– Юрь Назарыча нет, и когда он будет, не имею ни малейшего представления, – отчеканила шатенка.

У нее был звонкий, задорный, как и ее вздернутый носик, голосок.

– Вы по какому вопросу? – сочла нужным все же поинтересоваться после не большой паузы.

– По личному.., нет, не по личному… – тронула я «Никон» и замялась, – а вы не знаете, где он?

– В филиале, – равнодушно ответила шатенка, в глазах которой мелькнула тень насмешки – ее, наверное, развеселила моя заминка.

– А где находится ваш филиал? У меня вообще-то с Юрием Назаровичем была договоренность…

– Третья Дачная, семиэтажное здание, рядом с «Тарасовнефтегазом», – с насмешливым пренебрежением сказала секретарша и бросила кокетливый взгляд на высокого брюнета, не отрывавшего от меня своих красивых жестоких глаз.

– Если у вас что-то срочное, – вмешался он, – то я как раз сейчас еду на Третью Дачную.

Я ожидала услышать сухой резкий голос. Мне казалось, что именно такой голос должен быть у этого жестокоглазого субъекта. Но он разговаривал приятным густым баритоном, звучным и спокойным.

– Спасибо за предложение, но у меня самой… – я вовремя осеклась, вспомнив, зачем сюда явилась.

Моей целью было зондирование сотрудников Корниенко, что они думают об исчезновении Петрова, с чем связывают это необычное происшествие, и так далее…

– Я заместитель Юрия Назаровича, моя фамилия Оленич, а зовут Михаил Францевич, – он хищно улыбнулся, обнажая в улыбке ровные белые зубы.

– Очень любезно с вашей стороны… Ольга Бойкова, фотокорреспондент.

– медленно проговорила я, потому что думала над тем, как незаметно намекнуть Алексею, что провожать меня не надо, а нужно только подождать некоторое время. Сделав небольшое мыслительное усилие, я почти решила проблему, конечно, тоже мысленно пока.

– Очень приятно, – вежливо отозвался зам Корниенко. – Я спешу, – деловито добавил он. – Если вы не против, то подождите меня здесь.

Немного развинченной походкой он направился к выходу.

– Хорошо, – радостно сказала я. Очевидно прикинув, что предложение подбросить до Третьей Дачной не может спровоцировать такого неприкрыто радостного отклика и не догадываясь о моем настоящем замысле, Михаил Францевич недоверчиво покосился на меня. Мы скрестили наши взгляды… Мне даже показалось, что между нами пробежала искра.

Шатенка беспокойно заерзала на своем стуле. Беря на себя роль роковой женщины (правда, моя одежда в этом смысле оставляла желать лучшего), я долго не отрывала красноречивого, как жесты самого генерального директора «ЮНК-Консалтинг», взора от глаз Михаила Францевича.

Получи, фашист, гранату, мысленно обратилась я к секретарше, которая явно была неравнодушна к сему жгучему брюнету, это тебе за твое невнимательное ко мне отношение, за твою молчаливую усмешку.

Так и не заставив меня отвести глаза Францевич вышел из кабинета. Сопровождаемая откровенно враждебным взглядом шатенки, я шагнула за ним, чтобы предупредить Алексея.

Когда спина зама Корниенко скрылась за поворотом, я шепнула на ухо Алексею:

– Подожди меня в машине, вот ключи, – я протянула связку, – и не задавай пока никаких вопросов. Я еду на Третью Дачную, через час-другой, думаю, вернусь.

Алексеи взглянул на меня с недоверчивым удивлением.

– Что ты еще задумала?

– Поеду в одной машине с замом Корниенко, видел, он сейчас выходил отсюда? – я кивнула на дверь секретарской.

– А, – язвительно усмехнулся Алексей, – с этим…

По усмешке и пренебрежительному тону Алексея я поняла, что в его душу.., закралась искра ревности, да, да – нормальной мужской ревности. Может, я и порядочная дрянь, но у меня на душе от этого стало тепло, да нет, я бы даже сказала – жарко, как в тропиках. Я себя и ощутила этакой буйно раскинувшей разлапистый веер своей листвы пальмой, пальмой в тропиках, если выражаться конкретнее.

Не этой, с жалостью посмотрела я на притулившуюся у окна в ярко-синей кадке несчастную подружку, а настоящей, вольно растущей в своей родной климатической зоне красавицей.

– Ладно, мне с тобой тут объясняться некогда, приеду – поговорим.

Алексей что-то недовольно буркнул и отправился к лифту.

– Ничего страшного не произошло, – постаралась я его утешить вдогонку, но он только махнул рукой, выразительно так махнул, мол, знаю я ваши бабские дела…

Глава 5

«Ну мужики, ну ненормальные, стоит рядом с тобой появиться какому-нибудь Бандерасу, так они тут как тут, готовы приписать тебе с этим знойным мачо любовную связь!» – думала я, сидя на заднем сиденье белого как снег «Форда» рядом с Михаилом Францевичем; его телохранитель – плечистый верзила неопределенного возраста и бычьей наружности – занимал переднее сиденье рядом с водителем. Этот серьезный до умопомрачения молодчик был в черных джинсах и бордовой куртке с надписью на спине «Chicago bulls». Знает парень, какие куртки носить: быку, как говорится, бычья жизнь. Только вот до чикагского стада ему далеко.

– Слава, – обратился Оленич к шоферу своим хорошо темперированным баритоном, – останови у «Юпитера».

– Хорошо, Михаил Францевич. Решили жене подарок сделать? – осмелился полюбопытствовать Слава, парень лет двадцати пяти с маленькой головой и большими ушами.

– Да, – спокойно откликнулся на этот довольно фамильярный вопрос шофера Францевич, – она ведь на днях тридцатилетие отмечает.

Странно, что ж он кольца не носит обручального, этот мачо? Или сейчас это немодно?!

– Может, подниметесь со мной, – ни о того ни с сего предложил мне Михаил Францевич, – моя жена примерно той же комплекции, что и вы… – он многозначительно скосил на меня глаза. * – Вы поэтому и решили подвезти меня с Третьей Дачной? – лукаво улыбнулась я.

– Не только, – в свою очередь мягко растянул губы в улыбке зам Корниенко, – скучно было одному ехать, думаю, почему бы не поболтать с такой симпатичной фотокорреспонденткой?

Конечно, с этим верзилой-телохранителем и мелкоголовым шофером ни о чем не поговоришь.

– Ну так что, окажете мне услугу? – Михаил Францевич повернул голову и в упор посмотрел на меня.

Не знаю, как вы, а я всегда немного теряюсь, когда на меня так пристально, да еще с такого ничтожного расстояния смотрит какой-нибудь знойный брюнет, да еще как смотрит!

– Хорошо, – смутилась я, – правда…

– Что правда? – губы Михаила Францевича едва заметно дрогнули, но улыбки не последовало.

– Мы с вами, как бы это сказать, не очень гармонично будем смотреться…

Я на самом деле закомплексовала по поводу моего спортивно-джинсового прикида, представляя, как мы выйдем из машины, как войдем в супермаркет: одетый в дорогое английское пальто Оленич и я – в своей простенькой курточке и джинсиках. Да ладно тебе, мысленно обратилась я к себе, фигура у тебя – слава богу, джинсы сидят как влитые, и кроссовки классные!

– Да перестаньте, – с томной усталостью произнес Михаил Францевич, – вы отлично выглядите.

– Спасибо за комплимент! – широко улыбнулась я, ловя на себе заинтересованный взгляд Францевича.

Я ему определенно нравлюсь – стал бы он приглашать меня в машину из-за одного желания прослыть джентльменом. Мужская галантность, как не раз убеждалась я на практике, имеет определенную мотивацию и цель – завоевать женскую благосклонность.

– Как вы думаете, что из одежды лучше подарить… – вознамерился было великодушно взять меня в советчицы Михаил Францевич, но пиликанье сотового во внутреннем кармане его шикарного пальто повелевало отсрочить ознакомление с моим компетентным мнением по крайней мере на несколько минут. – Слушаю. Да, Глеб Филимонович… Нет, приказа еще не было.., да вы не волнуйтесь, Юрь Назарыч сам с вами свяжется.., да-да, конечно, конечно… Нет, в этот раз все будет слаженно, я вас уверяю. Кто? А-а, – понимающе затряс головой зам Корниенко, – если что, вас известят, да, да, отдельно.., угу, да…

Я чуть не подпрыгнула: что это за Глеб Филимонович и сколько таких Глебов Филимоновичей может быть в Тарасове? Сочетание весьма редкое… Уж не Саблин ли это? Что это значит? А это значит, что Корниенко по крайней мере в бизнесе имеет какие-то отношения, деловые, по всей видимости, с кандидатом в депутаты от «Народной власти» – Саблиным Глебом Филимоновичем. Ну и что? Кто запрещал бизнесменам дружить с политиками? А если два бизнесмена стоят по разные стороны партийной баррикады? Бизнес есть бизнес. И все-таки… – Неважно, что там Вадим Михалыч говорит, – раздраженно продолжал зам Корниенко, – если же нужна какая-то дельная информация, обращайтесь к Супруну, он с сегодняшнего дня вместо Петрова… нет, сегодня вряд ли, до свидания, – Оленич отключил мобильник.

Я опять чуть не вскочила с сиденья – надо же, какая впечатлительная! Есть чем впечатлиться: оказывается, и Супрун связан по бизнесу с Корниенко, и… Чижиков.

Чижик, чижик, где ты был?

– Так что из одежды лучше подарить женщине на тридцатилетний юбилей? – снова спросил меня Оленич.

Шубу норковую, хотелось выпалить мне. Пошел ты со своей женой и со своими подарками…

– Какой-нибудь шикарный вечерний туалет, а если отвлечься от тряпок, то – украшения из драгоценных металлов или.., духи.

– Духов у нее – тьма, украшений – тоже, а вот какое-нибудь платье – это идея! – задумчиво провел рукой по густым черным волосам Францевич.

Я надеялась, что он остановится на побрякушках или парфюмерии и мне не придется двадцать раз переодеваться и демонстрировать Оленичу, как сидит на мне то или иное платье.

Слава припарковал «Форд» на стоянке перед супермаркетом, и мы с Францевичем двинулись к огромному пятиэтажному зданию. Оленич оставил телохранителя в машине. Мы поднялись по эскалатору сразу на третий этаж – я посоветовала сделать именно так, потому что на двух нижних этажах располагались отделы с турецким и корейским шмотьем.

Мы обошли несколько отделов, оглядели десятки манекенов, но не нашли ничего стоящего. Поднялись на четвертый этаж. Здесь наше внимание привлекли два вечерних туалета – длинное темно-синее платье с боковым разрезом и открытой спиной и черное бархатное миди с глубоким, чуть не до пупка, треугольным вырезом.

Я померила и то и другое. Францевич ждал меня у занавеси примерочной, потом, когда я извещала его о своей «боевой» готовности, нетерпеливо отодвигал занавеску и пялился на меня. Его бледное лицо приобретало сластолюбивое выражение, холодный пламень глаз готов был оставить на моем теле и нежной материи вечерних платьев обугленные дырки.

– Ну как? – спросила я упавшим голосом, когда мы уже обошли весь пятый этаж и надолго зависли в одном модном отдельчике в глубине зала.

На этот раз я примеряла темно-вишневое атласное миди на тонких лямочках.

– Неплохо, но не то, что надо, – с сожалением покачал головой Францевич.

– Я даже не могла предположить, что вы такой дока в том, что касается женских нарядов, – доведенная до полного изнеможения, с язвительной усмешечкой поддела я Михаила Францевича.

Примеряя следующее платье, я попросила Францевича застегнуть «молнию» на спине. Он смело вошел в примерочную, но вместо того, чтобы исполнить мою просьбу, прижался ко мне и стал осыпать поцелуями мою голую спину. Я хотела закричать, оттолкнуть его, но вовремя спохватилась – мы ведь не в отдельной комнате, а в тесной примерочной, и кругом люди.

– Михаил Францевич, – зашипела я, уворачиваясь от его сухих горячих губ, – перестаньте, вы меня не за ту принимаете!

– За ту, за ту… – он не прекращал целовать меня.

Потеряв голову, он резко развернул меня лицом к себе, с жаром привлек к груди и зажал мне рот долгим поцелуем. Его руки легли мне на ягодицы…

– Да вы с ума сошли! – задыхаясь от возмущения, уже громче прошептала я.

– У тебя прекрасная грудь, упругая попка, а губы – просто чудо, – оторвавшись от моего рта, дрожащим голосом проговорил он.

– А ваша жена? – наивно спросила я.

– Черт, ты можешь помолчать?

– Вы скоро? – раздался за занавесью спасительный голос продавщицы.

Францевич выпустил меня из объятий.

– Извините, – глухим виноватым голосом сказал он, – вы правы, у меня действительно крыша съехала…

– Так вы остановили выбор на каком-нибудь платье или пойдем дальше? – более миролюбиво спросила его я.

– Возьмем то, бархатное, на четвертом этаже.

Я облегченно вздохнула.

С упакованным платьем мы спускались вниз, когда Оленич взял меня за локоть и увлек в сторону бара.

– Пойдем, выпьем чего-нибудь.

– Можно.

– ответила я, почувствовав жажду.

За стойкой стояла толстая тетка, никак не похожая на бармена, а напоминавшая стряпуху из школьной столовой времен застоя. Правда, она была в черной жилетке, не сходившейся на ее мощной груди.

Я заказала кофе с коньяком, Оленин, немного подумав, взял рюмку коньяка.

– Может, тоже коньячку? – предложил он. – Обмоем покупку.

– Ваша покупка – вы и обмывайте, – огрызнулась я.

– Не дуйся, я же извинился, – без тени смущения сказал он, – и давай перейдем на «ты».

– Ладно, мир, – согласилась я, но от коньяка отказалась. – Михаил, – я оторвалась от чашки, – а что за человек был этот Петров?

Оленич удивленно поднял на меня глаза, видимо, мой вопрос застал его врасплох.

– Человек как человек, – он неопределенно пожал плечами, – а почему ты о нем спрашиваешь?

– Так по всему Тарасову трубят: пропал помощник кандидата в депутаты!

– Да нормальный мужик был… – Францевич маленькими глотками потягивал коньяк, одновременно пожирая меня глазами.

– Что значит нормальный? Средний? Как все?

– Нормальный в том плане, что не жмот и не зануда, – высказал свою позицию Оленич, – я с ним не часто соприкасался, он работал директором нашего филиала на нефтеперерабатывающем заводе, встречались с ним только на планерках или когда он к нам в офис приезжал.

– Значит, позавчера ты его не видел.

– В тот день, когда он исчез? Видел, – спокойно ответил он. – У нас как раз совещание было.

– Ты с ним разговаривал?

– Только по работе, если ты это имеешь в виду.

– Он не говорил, куда он собирается ехать после работы?

– Мне – нет, – Михаил отрицательно покачал головой, – я же сказал, у нас с ним были чисто деловые отношения. А вот с Назарычем перед отъездом он о чем-то шептался. Но он ведь его помощник как депутата.

Я понимающе кивнула.

– А чем вообще занимается ваша фирма, это не секрет?

– Да нет, – Францевич склонил голову набок и приподнял брови, – торгуем понемногу.

– И чем? – продолжала я.

– «ЮНК-Ойл», где работал Петров, занимается нефтепродуктами, «ЮНК-Корн» – поставками зерна, а «ЮНК-Стилл», куда мы сейчас направляемся.

– черными металлами. Кстати, нам пора, – он взглянул на плоские «Сейко» на запястье, – а то Назарыча не застанем. Ты же его ищешь?

Михаил вопросительно посмотрел на меня и одним глотком допил оставшийся в рюмке коньяк.

– Да, поехали, – я оставила недопитый кофе и резко поднялась, едва не опрокинув столик, – только не на Третью Дачную.

– Куда же? – удивился Францевич.

– К офису, мне нужно забрать машину.

– Ты на машине? – Он был озадачен еще больше.

– А что, – с вызовом спросила я, – на машинах у нас могут ездить только бизнесмены, партийные функционеры и братва?

– Да нет, почему же? Пожалуйста, – растерянно произнес он, – катайся на здоровье.

– Спасибо за разрешение, – отрезала я и почти бегом направилась к выходу.

– Я опять тебя чем-то обидел? – Оленич догнал меня и ухватил за локоть.

– Нет, просто я тороплюсь.

– Ты же собиралась увидеть Назарыча…

– Планы изменились, Миша.

– Значит, ты не сердишься? – не отставал он.

Я молча вышла из здания и направилась к «Форду». Почему эта мысль уже давно не посетила меня? Ведь это же так просто.

– У нас сегодня вечером небольшой пикничок на турбазе, – проникновенным голосом произнес Францевич, когда мы вместе подошли к машине, – не хочешь присоединиться?

– Надо подумать, – сказала я и открыла заднюю дверь, – садись, я раньше выйду.

– Мне надо встретиться с Назарычем, – пробормотал он, стоя рядом.

– Тогда я поеду на такси, – заявила я.

– Нет, садись, – он почти затолкал меня в «Форд». – Слава, отвези Ольгу до офиса и сразу возвращайся за мной в «Стилл», понял? А ты вылазь, – прикрикнул он на телохранителя, – забыл свои обязанности?

Тот неуклюже выбрался с переднего сиденья и молча встал за спиной своего шефа.

– Оставь телефончик, – наклонившись ко мне шепнул Михаил.

Немного поколебавшись, я черканула на листочке свой телефон и протянула ему.

– Не знаю только, буду ли я свободна, – задумчиво произнесла я.

– Я постараюсь поспособствовать твоему освобождению, – улыбнулся он, – в восемь часов.

– Ничего не могу обещать, – я пожала плечами, – работы много.

– А ты постарайся, – настойчиво произнес он.

– Поехали, Слава, – я хлопнула водителя по плечу, – я тороплюсь.

Михаил захлопнул дверцу, и мы тронулись. Надо отдать должное Оленичу, водитель у него был отменный. Очевидно, вняв моему «я тороплюсь» или скорее приказанию своего начальника, Слава вел машину на пределе возможностей. Начинался час пик, но белый «Форд» мелькал среди автомобилей, словно молния, умудряясь никого не задеть и на светофорах резво вырываясь вперед. Не прошло и пятнадцати минут, как я уже выходила из машины недалеко от стоянки, где оставила свою машину.

Я сунула руку в карман и похолодела – ключи! И только тут вспомнила, что отдала их Самаркину. Он ждал меня, сидя за рулем. Двигатель работал, и печка выдавала тепло.

– Вылезай, – я открыла дверцу, собираясь занять место водителя.

– Я немного двигатель погонял, – сказал он, перебираясь на соседнее сиденье, – не май месяц.

– Правильно сделал, – я плюхнулась за руль и надавила на газ.

И тут я вспомнила, что не знаю, где живет, вернее, жил Петров, а так как я собиралась ехать к нему домой, то мне пришлось остановить машину, достать мобильник и набрать номер штаба «Родины».

– Избирательный штаб «Родина – это мы», – пробубнила Татьяна, голос которой я сразу узнала.

– Это Бойкова, – сказала я и уточнила:

– Из еженедельника «Свидетель». Мне нужен адрес Петрова.

– Но я не уполномочена давать такие справки, – прогнусавила она.

– Таня, – я старалась говорить как можно любезнее, хотя меня так и подмывало сказать ей какую-нибудь колкость, – я занимаюсь поисками Александра Петровича, Юрий Назарович в курсе, можете спросить его, он вам подтвердит.

– Юрия Назаровича нет.

– Ну так найдите его, – раздраженно произнесла я. – Для чего вы вообще там сидите? Или хотите, чтобы о вашем вежливом обращении с потенциальными избирателями узнал весь город? Я могу вам устроить такую рекламу.

– Минуточку, – в трубке повисло долгое молчание.

Не знаю, звонила ли она Корниенко или консультировалась с Наперченовым, но в конце концов адрес она мне назвала. Это был новый трехэтажный дом рядом с городским парком.

– Вот так-то будет лучше, – сказала я и, спрятав антенну своей «Моторолы», снова тронулась с места.

– Как успехи? – поинтересовался Самаркин, когда мы остановились на одном из светофоров.

– Узнала кое-что новенькое, – сказала я, прикуривая сигарету.

– Петров возглавлял одну из трех дочерних фирм Корниенко, которая занимается торговлей нефтепродуктами – «ЮНК-Ойл».

Две другие: «ЮНК-Стилл» и «ЮНК-Корн» занимаются соответственно металлом и зерном.

– Все эти сферы бизнеса, которые ты назвала, обычно контролируются криминальными структурами.

– Это я знаю, – согласно кивнула я, – только вот в офисе у Юрия Назаровича я не заметила ничего подозрительного.

– Ты, наверное, кроме своего брюнета, вообще ничего не видела, – кольнул меня Самаркин. – Ладно, – сказал он более миролюбивым тоном, – что-нибудь еще?

– В тот вечер, когда Петров исчез, он был на совещании в офисе Корниенко и перед уходом о чем-то говорил с Юрием Назаровичем. Интересно было бы узнать, о чем.

– А у самого Юрия Назаровича ты не хочешь спросить? – развернулся ко мне всем корпусом Алексей.

– И что он мне скажет? – Я вопросительно подняла брови.

– Ну, не знаю, – Самаркин сделал неопределенный жест рукой, – может быть, о чем они разговаривали?

– Может быть, может быть… – Я остановила автомобиль у дома по указанному мне Татьяной адресу.

Это было современное строение из цветного лицевого кирпича пастельных тонов, с эркерами и балкончиками, крытое алюминиевым профнастилом. Верх его был украшен башенками, предназначение которых было мне непонятно.

Я открыла дверь и собиралась идти одна, но, увидев тоскливую физиономию Самаркина, предложила:

– Если хочешь, пойдем со мной.