Текст книги "Папарацци"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава седьмая

Место встречи было мне почти незнакомо. Я даже спрашивала у редких прохожих, спешащих по домам, где находится скверик. К моему удивлению, прохожие, окидывая меня странным взглядом, отвечали с неохотой.

Однако, когда я оказалась на месте, мне все стало ясно. Сомнения быть не могло – этот скверик являлся местом сбора городских проституток.

На всем его протяжении – а длиной он был метров пятьдесят – прогуливались явно никуда не торопящиеся молодые особи женского пола. Как правило, они гуляли в одиночку, но некоторые стояли группами по двое-трое.

Среднестатистический портрет этих девиц выглядел следующим образом: молодая особа, возраст в границах от восемнадцати до двадцати пяти лет, волосы очень короткие или длинные, в последнем случае либо распущены, либо схвачены в хвост на макушке. Обилие косметики на лице, что, надо отдать им должное, в летних сумерках производит эффект, хотя при дневном свете, наверное, смотрелось бы жутковато. Одеты, как правило, во что-то короткое: или мини-юбки, или укороченные платья. Некоторые были в легких летних брючках. Многие из них курили длинные сигареты.

Основная часть проституток располагалась вдоль проезжей части, гораздо меньше сидели в самом сквере на лавочках. Первая многочисленная группа обслуживала автомобилистов, к остальным же могли добраться только пешие.

Автомобили на медленной скорости проезжали вдоль скверика. Водитель останавливался у приглянувшейся ему путаны или перед группой проституток. Девицы, не теряя профессионального достоинства, медленно подходили и, наклонившись к водителю так, чтобы ему была лучше видна декольтированная грудь, начинали торги. Как только цена любви определялась, девица, первой подошедшая к водителю, либо садилась в автомобиль, либо уступала место другой, возможно, более уступчивой.

Я успела заметить, что, чем дороже автомобиль, тем дольше длится торг. То ли девицы при виде иномарки хотели слупить с владельца побольше денег, то ли сами владельцы дорогих машин, несущие большие расходы по содержанию иномарок, пытались сэкономить на девицах. Подобное жмотство богатых клиентов мне показалось омерзительным.

Я некоторое время прогуливалась по скверику, потом присела на лавочку рядом с одиноко сидевшей путаной. Та повернула ко мне лицо, опухшее от пьянки настолько, что его не мог спасти даже толстый слой грима, и посмотрела на меня оценивающим взглядом. Похоже, я не очень-то вписывалась в местный антураж, так как за время моего пребывания в скверике – а прошло уже минут двадцать – постоянно ловила на себе недобрые взгляды. Вот и моя соседка, затянувшись сигаретой, прищурилась и, выдыхая дым, спросила:

– Ты чья будешь?

Я не поняла вопроса и машинально ответила привычной мне с детства фразой:

– Мамина.

Проститутка нахмурила выщипанные брови и уточнила:

– То есть ты с Клавкой работаешь, что ли?

– Нет, – ответила я, – с Клавкой я не работаю.

– А с кем же, с этим козлом Вовчиком, что ли? Он говорил мне вчера, что какую-то новенькую взял, козел старый.

– Почему козел? – не поняла я.

– Да потому, что сволочь он последняя, гад ползучий, – со страстью проговорила моя соседка.

Все обвинения были произнесены столь искренним тоном, что я от всей души поверила этой потасканной жрице любви – Вовчик нехороший человек – и ответила:

– Нет, с Вовчиком я тоже не работаю.

– Ну и правильно делаешь, – одобрила меня путана, – а с кем же тогда?

– Ни с кем, – честно ответила я, – я вообще здесь не работаю.

Проститутка подозрительно посмотрела на меня:

– А какого ж хрена ты здесь шляешься?

– Мне здесь назначено свидание, – призналась я.

– Чего? С кем это? – вытаращилась на меня путана.

– Точно не знаю, – сказала я, – но думаю, что с бандитами.

Все сказанное мной было, с точки зрения путаны, полной чушью. Но в следующую секунду она смогла воочию убедиться, что я не вру.

За нашими спинами раздался гудок автомобиля. Мы обе обернулись. У тротуара припарковалась длинная черная «Ауди». К ней уже направлялись несколько проституток. Но водитель, коротко стриженный широкомордый парень, поймал мой взгляд и кивнул головой, подзывая. Я встала, оправила блузку и произнесла:

– Ну вот, они за мной приехали.

Дрожь в моем голосе, когда я произносила эту фразу, и распахнутая передо мной задняя дверца автомобиля окончательно повергли мою соседку в недоумение. Она, раскрыв рот, провожала меня удивленным взглядом до автомобиля и, судя по выражению лица, никак не могла понять, издевалась я над ней или говорила правду. У самого автомобиля я, словно приговоренная к смерти у эшафота, остановилась и, повернувшись к ней, бросила на нее прощальный тоскливый взгляд. После чего залезла в автомобиль и закрыла за собой дверцу.

На заднем сиденье резво стартовавшего автомобиля, кроме меня, сидел еще один пассажир, и я сразу его узнала. Как говорится, знакомые все лица: рядом со мной, ухмыляясь, сидел парень, который уже дважды за последние два дня преследовал меня. Парень, которого я про себя называла «король женских туалетов», от которого мне сегодня едва удалось уйти с помощью Станислава. Однако с третьей попытки он все же достал меня. Группировка Данчука, в руки которой я попала, действовала куда успешней, чем их конкуренты.

– Ну что, кобылка, доскакалась? Все равно заарканили, – довольно хмыкнул парень.

Я промолчала, лишь бросив взгляд на его круглую, расплывшуюся в улыбке физиономию.

– На, надень, – протянул он мне солнцезащитные очки.

– Зачем? – удивилась я. – Темно ведь.

– Быстро надевай, – уже угрожающе проговорил он, сунув очки мне в руки.

Взяв очки, я поняла, зачем они были нужны: с внутренней стороны стекла были залеплены скотчем. К тому же очки так плотно прилегали к лицу, что, надев их, я почти ничего не видела.

– Снимешь, когда я скажу, – распорядился гоблин.

Я закрыла глаза и поудобнее устроилась на сиденье автомобиля. Мы ехали минут пять, то и дело сворачивая, затем знакомый мне бандит спросил у шофера:

– Ну как, все нормально – «хвоста» нет?

– Все нормалек, Борян. За нами чисто.

– Тогда гони на базу, – дал команду Борян, – и побыстрее.

Машина сильно прибавила в скорости и понеслась по улицам. Минут через пятнадцать движение замедлилось, и машина, резко повернув, въехала в какую-то подворотню. На секунду-другую эхо усилило звук работающего мотора. Скрипнули тормоза, машина остановилась. Борян вышел и, открыв мне дверцу с моей стороны, сказал:

– Выходи, не снимая очков, – после чего взял меня за руку.

Словно слепую, гоблин довел меня, спотыкающуюся, до какой-то двери и, открыв ее, подтолкнул вперед. Когда дверь за нами захлопнулась, он скомандовал:

– Можешь снять очки.

Я сняла очки и огляделась. Помещение, в котором я находилась, было небольшим и явно носило какой-то производственный характер. Скорее всего это была подсобка для слесарей или сантехников. У стены стоял длинный металлический стол, на котором было прикручено два верстака, валялись какие-то инструменты. Единственное окно было застеклено стеклоблоками, поэтому того, что находится на улице, видно не было. У противоположной стены стоял старый диван с протертой обивкой, дыры на которой прикрывала большая засаленная желтая тряпка, видимо, служившая когда-то занавеской. На диване сидел еще один бандит, которого я тоже узнала – он орудовал вместе с Боряном в ресторанном туалете.

– Вован, – обратился к нему Борян, – давай, проверь ее по-быстрому, а я сейчас схожу за другой, – и он скрылся за дверью, ведущей в соседнее помещение.

Бандит встал, почему-то с плотоядной улыбочкой подошел ко мне и рявкнул командирским голосом:

– Руки… вверх!

Я с испугу прижала руки к груди, потом медленно, словно танцуя «умирающего лебедя», стала поднимать их к потолку. Вован дотронулся своими лапищами до моих подмышек, потом ниже, потом еще…

В следующую секунду я, скорее автоматически, нежели намеренно, влепила ему звонкую пощечину по небритой щеке. Еще через секунду я пожалела об этом, так как ответная оплеуха была столь сильна, что в голове моей раздался звон, я отлетела к дивану и упала на него. Бандит тут же подбежал ко мне и, скрежеща зубами, прошипел:

– Лежи, стерва! Иначе вообще урою.

Испугавшись, я затихла на диване, и Вован не церемонясь обыскал меня.

Когда он закончил, я изо всех сил сдерживалась, чтобы не разреветься. Большего унижения в своей жизни я не испытывала. Ощущения были такие, будто я попала на прием к гинекологу-маньяку. Но я вмиг забыла обо всех своих обидах, как только дверь, за которой скрылся Борян, отворилась и из нее вышла моя подруга Ирина.

Слава богу, никаких внешних повреждений и следов пыток при беглом осмотре я не обнаружила. Но весь ее внешний вид говорил о глубоком внутреннем потрясении. Волосы Ирки были растрепаны и свисали спутанными прядями, лицо заплаканное, покрасневшие глаза смотрели настороженно и с испугом.

– Ира, – произнесла я, вставая с дивана.

Ирка встрепенулась, бросилась мне навстречу и повисла у меня на шее, разрыдавшись в голос.

– Успокойся, не плачь, – утешала я ее как могла, обнимая, – все будет хорошо, они отпустят нас.

Ирка, измусолив мне всю блузку, наконец оторвалась от меня и затараторила уже со злобой в голосе:

– Я тебе говорила, я говорила, чтоб ты не лезла в это дело и меня не втравливала! Вот теперь полюбуйся.

Она повернула ко мне свою левую щеку, до сих пор скрытую от меня. Похоже, Ирке тоже досталось. Щека у нее была красной и явно горела, как и у меня.

За нашей спиной раздался грубый окрик Боряна:

– Ша, сявки, быстро сели на диван и умолкли разом.

Мы с Иркой беспрекословно подчинились и, усевшись на диван, выжидательно уставились на бандита.

Борян повернулся к Вовану и, кивнув на меня, спросил:

– Она чистая?

Тот утвердительно кивнул и ответил:

– Слухачей нет.

Борян повернулся ко мне и прокомментировал:

– А мы уж думали, что ты от ментов микрофончик какой-нибудь принесешь. Но ты оказалась умницей. Ни «хвоста», ни слухача, – довольный, он улыбнулся и спросил: – Где фотографии?

– В надежном месте, – ответила я, – но говорить я буду только с вашим руководством.

– Каким еще руководством? – лицо бандита мгновенно исказила гримаса ярости. – Слушай, ты, – прошипел он, подходя ко мне вплотную, – сейчас мы твою подругу в такой оборот возьмем, что ты оглохнешь от ее воплей. Сначала мы ее по кругу пустим, потом, если не поможет, Вован будет зажимать ей руки вон в тех тисочках, и она будет так орать, что у тебя перепонки лопнут.

При этих словах Ирка вцепилась обеими руками в мое плечо и тихо завыла мне на ухо. Ужас охватил и меня. На лбу и на затылке выступила испарина. Только от перечисления, что они могут сделать с моей подругой, мне стало дурно.

– Ну, скажешь, где фотографии? – заорал мне прямо в лицо бандит.

– Только Данчуку и на определенных условиях, – был мой ответ.

Подобное решение далось мне нелегко. Даже очень нелегко, ведь опасность угрожала Ирке, и все же я понимала: надо действовать так, как наметила в первоначальном плане.

– Послушайте, вы, – сказала я со всей твердостью, на какую была способна, глядя прямо в глаза бандиту. – Вы все равно ничего нам не сделаете, пока фотографии у нас. Поэтому мы отдадим их только в обмен на свою свободу. Для этого я должна получить от вашего руководства…

Тут, видимо, сказалось нервное напряжение. В конце концов, я тоже человек. Я забыла то слово, которое должна была произнести, – просто начисто из головы вылетело.

– Мы должны получить лично от Данчука… – я снова сделала попытку проговорить заранее приготовленную фразу и снова неудачно.

Бандит смотрел на меня непонимающими глазами. На помощь мне пришла Ирка и тихо прошептала мне на ухо:

– Гарантию нашей безопасности.

Я громко, как попугай, повторила эту фразу. Борян долго хмурился. Наконец, что-то про себя решив, он направился к выходу, на ходу злобно кинув приказание Вовану:

– Смотри за ними. Глаз не спускай, – и скрылся за дверью.

Вован, пнув табуретку поближе к нам, сел на нее и стал молча наблюдать за нами, теребя в руках цепочку.

Я повернулась к Ирке и спросила:

– Как они нас нашли? И как ты здесь оказалась?

– А я откуда знаю, – огрызнулась Ирка. – В дверь позвонили. Я спросила: «Кто?» Мужской голос ответил: «Я». Я думала, это Юра раньше времени приехал. Открыла, а они вломились. Спрашивали, где ты. Все в доме перерыли, перевернули вверх дном – фотографии искали.

Я посмотрела на нашего Цербера и спросила:

– А что же вы меня дома не подождали?

– На хрена нам это надо? – усмехнулся Вован. – Вдруг ты заявилась бы со своими дружками? Или, того хуже, с ментами нагрянула.

– С какой это стати? – спросила я.

– Борян подумал, что, после того как тебя два раза ловили, ты поумнее станешь, поосторожнее. Ментам стукнешь, охрану попросишь. Они бы нас на хате тепленькими взяли! Не на тех напала!

– А если бы я на встречу с ментами пришла? – не унималась я, почувствовав вдохновение от работы детектива.

– Ищи дураков! За тобой следили, прежде чем подкатить к тебе. А если бы на нас наезжать стали, когда ты села в машину, мы бы отмазались, мол, просто девочку сняли. А потом мы по городу покрутили, слежку высматривали.

– А как же телефон, по которому я звонила? Вас же могут вычислить по нему.

– Это вряд ли, – надменно улыбнулся Вован, – этот номер находится на квартире у старушки – божьего одуванчика. Она ничего не слышит и почти ничего не понимает. К тому же там есть запасной выход, даже если вломятся, то очень легко уйти. После звонка человек сразу срывается.

– Все-то у вас продумано, – констатировала я с завистью.

– А как же, – сказал бандит, – мы здесь не в хухры-мухры играем.

В этот момент дверь отворилась и в комнату вбежал Борян.

– Ладно, – сказал он, обращаясь ко мне, – будет по-твоему – сиди и жди. Скоро с тобой приедет поговорить шеф. Сам, лично, – последние два слова он произнес с некоторым подобострастием.

Борян уселся на диван рядом с нами и закинул ногу на ногу.

– Да-а, – протянул он, – доигрались вы, телки, во взрослые игры. Я только одного докумекать не могу – на кой черт вам все это надо? Может, вы на кого работаете?

– Нет, – ответила я, – я случайно. Просто фотографа жалко было.

– Какого еще фотографа? – спросил Борян, насторожившись.

– Ну этого, которого убили. Канарейкин его фамилия. Мы хотели его спасти и обменять на фотографии, но было уже поздно, – с грустью добавила я.

– Канарейкина? – Вован и Борян удивленно переглянулись.

В следующую секунду комнату огласил мощный взрыв хохота, очень похожего на лошадиное ржание. Борян ржал, откинувшись на спинку дивана и запрокинув голову. Вован хлопал себя по коленкам ладонями, раскачиваясь из стороны в сторону, и даже повизгивал от охватившей его бури восторга. Наконец отсмеявшись, он ткнул в меня пальцем и с трудом выговорил:

– Она… спасала этого придурка! Посмотрите на эту идиотку!

Борян, давясь от смеха, сделал неопределенный жест рукой Вовану и сказал:

– Давай сюда Кукоря.

Вован встал и скрылся за дверью. Мы с Ириной недоумевали. Я просто не понимала, о чем идет речь. Но не прошло и минуты, как все разъяснилось.

Дверь отворилась, и в комнату вошел… фотограф Канарейкин.

Моему изумлению не было предела. Человек, которого я считала погибшим и ради спасения которого влезла в многочисленные авантюры, оказался жив и почти невредим. Правда, под левым глазом у него красовался огромный фингал, губа была рассечена. Борян и Вован, увидев наше с Иркой изумление, снова закатились в истерическом ржании.

– Слышь, Птица, – хлопнул по плечу недоумевающего Канарейкина Борян, – вот эта тетя не просто так у тебя фотографии скоммуниздила, она тебя, оказывается, спасала.

– Кто, – удивился Канарейкин, глядя на меня, – вот эта?

– Она, она, – подтвердил Вован.

Канарейкин вгляделся в мое лицо единственным незаплывшим глазом. В следующее мгновение хмурое лицо его прояснилось и засияло.

– Она, – произнес он, показывая на меня пальцем, – точно она. Где вы ее нашли? – обратился он к бандитам.

– Да нашли уж, – ответил Борян, – только с третьего захода поймали.

Канарейкин шагнул в мою сторону. Я уже готова была подняться и поприветствовать его как родного. Но, к счастью, этого вовремя не сделала.

– Ах ты, сука! – заорал Канарейкин. – Падла, да я тебя собственными руками придушу!

Секунду-другую я не понимала, что происходит, меня словно парализовало.

– Мало того, тварь, что меня чуть охранники Борисевича не пришили, так из-за тебя, дуры, меня и свои здоровья могли лишить, – с этими словами он указал на гоблинов и фингал под глазом. – Хорошо, что они поверили, что я ни при чем, все твоя работа. Главное, хоть бы негативы остались, так ведь я их уничтожить успел, когда эти козлы наехали…

Я была унижена, опустошена и обезволена. Это был серьезнейший удар. Достойный финал карьеры молодого детектива, подумала я. Я лезла на рожон, дважды чудом унесла ноги, такого страху натерпелась – и все ради чего? Чтобы двое покатывающихся со смеху гоблинов тыкали в меня пальцами? От одного вида того, как на них сидят штаны, меня тошнило. Рядом с ними стоял человек, которого я пыталась выручить и который за это готов задушить меня. Я сразу вспомнила, как от него мерзко несло потом, когда он уронил меня на землю. Волна дикой злобы захлестнула меня.

– Заткнитесь, уроды! – заорала я что есть мочи.

Все разом замолчали. Борян уставился на меня своими поросячьими глазками и, угрожающе надвигаясь, произнес:

– Чо ты сказала?

Обстановка стала накаляться, не знаю, чем бы это кончилось, но тут раздался спокойный, хорошо поставленный мужской голос:

– Что здесь происходит?

Мы все не заметили, как в комнате появился тот, кого мы ожидали. Перед нами стоял Данчук, собственной персоной. Я узнала его по фотографиям в газетах. Однако в жизни он был несколько старше и выглядел не таким бодрячком, как на фотографиях. Роста он был невысокого, в дорогом светло-бежевом костюме, белой рубашке и темном галстуке, узел которого он сильно ослабил.

– Ну, – спросил он у Боряна, – какая из них?

– Вот эта, – кивнул Борян на меня.

Данчук взял табуретку, поставил ее поближе к дивану, сел на нее, закинул ногу на ногу и изящным жестом обхватил коленку.

– Ну, милое дитя, – его серые глаза смотрели холодно, – зачем вы хотели меня видеть? И что вы хотите мне предложить?

– Только одно. Вам – фотографии, нам – свободу и… гарантии.

На лице Данчука отразилось удивление. Его левая бровь поползла вверх, изогнувшись при этом. Он повернулся и посмотрел на стоявшего рядом с ним Боряна. Тот недоуменно пожал плечами и характерно покрутил возле своего виска пальцем, кивнув при этом в мою сторону. Похоже, подобные объяснения удовлетворили Данчука, он повернулся ко мне и спросил:

– Какие еще гарантии? Объясните, что вы хотите, подробнее.

– Я хочу, чтобы нас, после того как мы отдадим вам фотографии, оставили в покое и больше не преследовали.

– Как они к вам попали? Почему вы держали их у себя? И что вы хотели получить взамен этих фотографий, назначая встречу Борисевичу или когда сегодня пришли ко мне в штаб?

– Да ничего я не хотела! Не нужны мне ваши фотографии! Они вообще ко мне случайно попали. У меня была только одна цель – спасти этого придурка. Потому что я думала, что его поймали и он в беде.

Данчук снова повернулся за объяснениями к Боряну. Тот нагнулся к своему шефу и, то и дело тыкая пальцем то в меня, то в стоящего позади него фотографа, зашептал что-то на ухо Данчуку. К тому времени, когда Борян завершил свой рассказ, на лице Данчука образовалась улыбка. Правда, весьма специфическая – улыбался он одним лишь ртом. Глаза продолжали смотреть жестко и холодно.

– Забавная история, – прокомментировал он, когда Борян закончил его информировать и распрямился. – Значит, вы, милая девушка, защитница униженных и оскорбленных?

– Никакая я больше не защитница! Я хочу, чтобы меня оставили в покое, и постараюсь впредь не связываться с людьми, подобными вам.

– Милая девушка, – продолжая улыбаться, произнес Данчук, – слишком глубоко вы влезли в это дело, чтобы вас оставили в покое… Короче, – улыбка слетела с его лица, – вы называете мне место, где находятся фотографии, мы едем туда и забираем их. Если все будет нормально, мы вас отпускаем.

– Не пойдет! – упрямо произнесла я. – Мне нужны гарантии, что нас потом отпустят.

– Единственная гарантия, которую я могу вам дать, – это мое слово. Если фотографии попадут к нам, вас выпустят. Если нет, пеняйте на себя…

– Нет! – упрямо продолжала твердить я. – Вы должны отпустить хотя бы мою подругу. Тогда я скажу вам, где фотографии.

– В общем, так! – Данчук поднялся. – Все, что можно, я вам уже предложил. Даю вам на раздумья остаток этой ночи. Посидите в специально приспособленном для упрямых и тупых помещении, подумайте о жизни, глядишь – к утру поумнеете.

Он кивнул бандитам и вышел. Борян подошел к нам и сказал:

– Подъем!

– Куда вы нас ведете? – спросила я.

– Там увидишь, – сказал он и грубо толкнул меня в спину.

Нас подвели к двери, не той, за которой скрылся Данчук, а той, которая, как я подумала, вела в смежное помещение. На самом деле за ней оказался короткий коридор, в конце которого мы уткнулись в металлическую дверь. Борян открыл ее.

Сразу за порогом начинались ступеньки, ведущие вниз. Спустившись по ним, мы оказались в холодном подвале без окон, с абсолютно голыми стенами. Никакой мебели не было в этом довольно просторном помещении. Освещалось оно слабой лампочкой, прикрученной к одной из стен.

– Ну вот, если что, постучите, – сказал Борян. Поднявшись по ступенькам, он закрыл за собой дверь и щелкнул снаружи задвижкой.

Мы с Иркой стали оглядываться в поисках места, где нам можно было бы присесть. Но, увы, не нашли ничего подходящего, кроме последней ступеньки лестницы, по которой мы спустились в подвал. Однако бетонные ступеньки были холодными, и долго мы на них не высидели. Я подумала, а не снять ли блузку и постелить ее, но не решилась из-за холода.

– Что мы теперь будем делать? – спросила Ирка.

– Надо настаивать на своем, – ответила я.

– А если они нас здесь… – Ирка не договорила, поскольку то, что с нами могли сделать, было столь многообразно и ужасно, что говорить об этом вслух не хотелось.

– Пока фотографии у нас, ничего они не сделают.

Ирка устало опустилась на корточки, положив голову на колени. Я прошлась по подвалу и тоже пристроилась рядом с Иркой.

– Ничего, – подбодрила я ее, – вот увидишь, они одумаются.

Но бандиты одумываться не спешили. Время летело, а никто так и не появился. Это была самая худшая ночь в моей жизни. Ноги устали через час. Еще через два часа мы с Иркой были вынуждены прижаться друг к другу, чтобы хоть как-то согреться: в подвале был собачий холод. Под утро я попыталась заняться гимнастическими упражнениями, чтобы разогнать кровь. Ирка же совсем скисла и снова начала канючить и причитать, что это все из-за меня и что она очень устала.

А под самое утро случилось нечто такое, что разом выбило нас из колеи. Было шесть часов. Мы с Иркой сидели в изнеможении на ступеньках, когда вдруг в дальнем темном углу подвала что-то зашуршало и зашлепало. Мы насторожились и поднялись. Через несколько секунд мы увидели, что это! И, не сговариваясь, заорали в один голос: «Крыса!», бросились вверх по ступенькам и забарабанили в дверь.

Через пять минут дверь открылась. На пороге стоял сонный Борян.

– Ну? Чего надо? – спросил он.

Я, немного отдышавшись, сказала:

– Первое – мы хотим в туалет. Второе – у нас есть компромиссное предложение, которое, я думаю, устроит и вас и нас.

– Пошли, – сказал Борян, зевнув, и посторонился, пропуская нас. Через несколько шагов наш стражник остановился у одной из трех выходивших в коридор дверей. Он открыл ее ногой и пропустил нас в небольшой, но на редкость загаженный туалет. Я, морщась от невыносимого смрада, повернулась к Боряну, который, похоже, не собирался оставлять нас вдвоем с Иркой.

– Может, все же закроешь дверь с той стороны? – предложила я ему.

– Ага, щас, все брошу и оставлю вас, чтобы вы потом через эту форточку сдернули, – он указал на крошечное окошко над унитазом.

– Но хотя бы отвернуться ты можешь? Встал здесь как евнух, подглядывающий за гаремом.

Боряна задело мое сравнение, он фыркнул и отвернулся. Стоя спиной к нам, он заговорил о деле:

– Ну? Слушаю твое предложение.

– Я предлагаю следующее, – произнесла я. – Давайте поедем вместе туда, где спрятаны фотографии. Я сама достану их из тайника и передам вам в руки. После этого вы тотчас же отпускаете нас.

– Куда ехать надо? – подозрительно спросил он.

– Скажу честно, – решилась я. – Тайник находится в окрестностях нашего дома.

Похоже, мое предложение не очень впечатлило бандита. Когда мы вышли из туалета, он постоял несколько секунд в раздумье, наверное, решал: отвести нас обратно в подвал или проводить к своему патрону. Наконец Борян принял компромиссное решение.

Мы вернулись в ту же комнату, где разговаривали с Данчуком несколько часов тому назад. Там сидел на диване второй гоблин, Вован. Борян устало кивнул головой в нашу сторону и дал команду следить за нами. Сам же, по всей вероятности, направился на утренние консультации с руководством.

Через несколько минут он вернулся и сказал, как Гагарин перед стартом:

– Поехали!