Текст книги "Вниз тормашками"

Автор книги: Светлана Алешина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Выпечка оказалась поминальным пирогом.

«На заказ делали, – подумала Лариса, – чувствуется фабричный привкус. И слишком много ванилина».

– Вы в шкаф заглядывали? – спросила Ольга ровным голосом.

Нельзя было понять, сердится она или нет.

– Нет. Просто случайно за полотенце зацепилась, оно вниз по дверце поехало, вот я и решила его поправить.

– Понятно, – кивнула Оля и, помолчав, добавила: – Просто там все равно только одежда. Я вчера все проверяла, укладывала вещи для того, чтобы отдать их в службу гуманитарной помощи.

Лариса кивнула. Жених, можно сказать, еще и остыть не успел, а невеста уже его вещи из дому выносит. Странно…

– Мне его мать велела так сделать, – ответила Ольга на немой вопрос. – Она меня не любит. Вот и считает, что я тут же заведу себе нового хахаля, который и будет носить вещи ее драгоценного сына. Как будто я…

Тут ее голос прервался, девушка заплакала. Лариса отставила чашку, села рядом с ней и по-матерински обняла. Через некоторое время, произнеся все положенные в таких случаях слова утешения, Лариса, как могла, успокоила девушку.

– Знаю, что это банально звучит, но ищи спасения и утешения в боге. И потом… ты же мне должна помогать в расследовании, – незаметно перейдя на «ты», поспешно добавила она, чтобы Оля ненароком не начала рассуждать о жестокости бога, который допустил смерть ее драгоценного жениха.

Устраивать сейчас теософский диспут Лариса была не в состоянии. Ольга с сомнением посмотрела на Ларису, вытерла глаза и просто кивнула. Лара мысленно прокляла себя за неуклюжие утешения и встала с дивана, решив пройтись по комнате. Она вновь мельком оглядела стол, шкаф, на верху которого, как оказалось, лежала старая громоздкая видеокамера. Стоящая рядом коробка была покрыта густым слоем пыли. Лариса посмотрела на пол. На потрепанной ковровой дорожке светло-бежевого цвета лежал длинный черный волос.

«Наверное, подружкин», – подумала Лариса.

На стене Лариса заметила любительскую фотографию: четыре молодых человека в обнимку, среди которых был и Дима. «По-видимому, это его друзья», – решила Лариса, стараясь запомнить все детали. Почему-то ей эта фотография показалась очень важной. Сработала интуиция опытного человека.

– Кто это?

– Где? А, на фотографии… Это Дима и его друзья на природе.

Позади смеющихся лиц были видны отблески костра и сваленные неподалеку вещи. Виделись фары белой «шестерки». Лара оставила в покое антураж, вцепившись взглядом в лица парней. Одним, как уже упоминалось, был сам Дима. Он стоял в центре, рядом с невысоким крепким блондином без майки. Голый торс позволял разглядеть крепкие мускулы парня. Качок или что-то в этом роде. Короткий ежик волос с небольшой кудрявой челкой и сощуренные улыбающиеся глаза. Слева стоял высокий черноволосый байкер. Орлиный нос, прямая линия бровей, волосы длиной до плеч и черная бандана с изображением скрещенных костей и черепа – колоритная внешность. И какая-то… опасная.

Справа находился молодой человек, который тут же вызвал у Ларисы улыбку. По-детски удивленные, слегка вытаращенные глаза, большой кадык на худой шее, взъерошенные волосы… Мальчишка. На фоне бравых молодцов он казался школьником или чьим-то младшим братом, только-только начал приобщаться к взрослой жизни.

– Это Антон Горелов, – показала на него пальцем Оля, незаметно подошедшая сзади. – Брюнет – Миша, а рядом с… рядом с Димой – Макс.

– Ты упоминала, что они были на поминках, – заметила Лариса.

– Да. Антошка и Макс. Помогли. Спасибо им за это. Сами потерянные такие были, словно… Словно их родной брат умер. Да они и были, как четыре брата. Знаете, как в «Бригаде».

Лариса кивнула. Она что-то слышала об этом сериале от Насти.

– Они с детства дружили, потом в один институт пошли. Представляете, сразу все поступили на один факультет! Мехмат. Я тогда же поступала. Правда, мы попали в разные группы, но потом нас познакомили на какой-то вечеринке. С тех пор мы вместе.

Котова задумалась: имела ли Оля в виду конкретно Диму, или же под словом «мы» подразумевала всю компанию своего жениха?

– Я тогда еще сомневалась, – продолжала девушка, – кого выбрать: Мишу или Диму. Миша – он такой… сильный, что ли, а Димка мне сначала показался несерьезным. Смешливый, избалованный маменькин сынок. У них даже как бы соперничество из-за меня было. Мишка таким ревнивым оказался, но мне думалось, что это все игра, не по-настоящему.

– Но выбрала ты в конце концов Диму, – подытожила Лара.

– Да. Не знаю, почему. Тронул он меня чем-то. А теперь ни Мишки, ни Димки нет…

«Что-то эта девочка темнит», – подумала Лариса. Говорит, что Диму любит, а в разговоре первым всегда Михаила упоминает. И почему звучит слабое сожаление в голосе? Жалеет старуха, что у разбитого корыта осталась? Что возле камня на распутье не туда свернула?

– А где Михаил?

– Уехал. Он теперь дальнобойщиком работает. Сейчас в рейсе, – кратко ответила Ольга.

– Понятно.

Лара еще некоторое время помолчала, потом взяла сумку.

– Ну ладно, – сказала она на прощание, – пойду я. Спасибо за вкусный кофе.

Ольга кивнула и пошла провожать Котову до двери. В прихожей она прислонилась к стене, наблюдая за тем, как обувается Лариса, и робко сказала:

– А вы будете держать меня в курсе дела?

– Да. А вы постарайтесь найти кассету или просто что-нибудь… необычное. Меня интересует любая мелочь. Вот моя визитка. Сотовый, домашний, рабочий – все указано.

– Хорошо, – Ольга приняла квадратик белой бумаги с изящной вытисненной серебром чайкой, парящей над волнами. – Красивая…

– Так мой ресторан называется, приходите, если что. Кстати, – вдруг спохватилась Лариса, – дайте мне, пожалуйста, координаты тех товарищей на фотографии. Антона Горелова, если не ошибаюсь, Максима и Миши. Хотя Миша, наверное, сейчас вне досягаемости.

– У него есть сотовый, но его номер знал только Дима. А Антон и Макс… Макс работает грузчиком в магазине «Чайка».

– «Чайка»? – удивилась Лариса. – Надо же, какое совпадение! Столько лет живу в Тарасове, а о магазине «Чайка» впервые слышу.

– Он недавно открылся. Специализируется на бытовой технике. Микроволновки, телевизоры, всякая мелочь вроде чайников… Компьютеры есть.

– Ясно. А Антон?

– Он сотрудник «Инфо-стена». Это рекламное агентство, где он работает креативным брэнд-составителем. Вроде бы так он мне говорил. Или просто составителем? Давайте я вам телефон напишу, а вы с ним сами потолкуете, хорошо?

– Это был бы идеальный вариант, – улыбнулась Лариса.

Пока Ольга искала клочок бумаги, чтобы зафиксировать на нем ценные сведения, Лара стояла в прихожей и оглядывала себя в зеркале. Поскольку похороны, как она выяснила, состоялись вчера, то с зеркал сняли покрывала, которые вешают в немного суеверных целях, дабы душа почившего не осталась в доме. Хотя сама Лариса думала, что это делается в основном для того, чтобы заплаканные женщины не видели своего ужасного вида в зеркале и не расстраивались еще больше.

Лариса стояла и думала, что, кажется, слегка потолстела. Ее любимый белый костюм сидел по-прежнему безупречно, но она сама чувствовала, что пояс юбки начинает давить на талию. Не может же малюсенький кусочек поминального пирога быть таким калорийным, чтобы ее сразу разнесло, как на дрожжах?

«Вот тебе и лето, – грустно подумала она, – работа, работа, даже собой заняться некогда. Ну, ничего. Заеду сегодня в шейпинг-клуб. Или завтра. Может, Лерочка составит для меня какое-нибудь особое расписание? А то этак разнесет меня, и я уже не быстрокрылой чайкой буду, а жирным бакланом».

– Вот.

Ольга протянула Ларисе листок, на котором печатными буквами были записаны корявые цифры контактных телефонов друзей Димы.

– Спасибо, Олечка. Ну, я побежала. Ты, если можешь, не оставайся сегодня одна. Поезжай к родителям или к какой-нибудь подружке. Тебе сейчас необходим кто-то рядом.

– Не к кому, – криво усмехнулась девушка. – У родителей ремонт, а у меня аллергия на краску. Мама сказала, что сюда, «в эту дыру», как она выразилась, она ни за что не поедет. Дескать, плебейство это все. А подружки… У меня их толком и не было совсем. Да ладно, – вдруг она поспешно утерла слезы и почти сумела улыбнуться, – справлюсь как-нибудь. Что я, маленькая совсем?

– И взрослые ломались. Вот что, у меня есть знакомый психолог, – сказала Лариса, вспомнив о Курочкине. – Я могу тебе дать его телефон.

Она и сама не понимала, почему, собственно говоря, так заботится о совершенно незнакомой ей девушке. Все-таки Оля эта, видимо, обладает даром внушать свою беззащитность другим людям, причем делает это совершенно ненавязчиво, естественно, не притворяясь беспомощной дамочкой, хлопающей ресницами.

Лара на обратной стороне своей визитки нацарапала телефон Курочкина, предупредив, чтобы Ольга, если будет звонить врачу, обязательно сказала, что она знакома с Ларисой. Курочкин – он хоть и интеллигент, замечательный психолог и невероятно воспитанный мужчина, но при всех этих замечательных качествах он также невероятный скряга. Как он сам говорит, он просто очень любит деньги. И не любит работать без отдачи и без вознаграждения. То, что он не альтруист, Лариса знала точно. Но специалист хоть куда. Потому она и порекомендовала его Оле.

«Созвонюсь с ним, а заодно посоветуюсь и насчет преступления, – подумала Котова, садясь в машину. – Выясню – с каким именно складом характера можно пойти на такое убийство, а также возможные мотивы».

Но по приезде домой Ларису отвлекли домашние дела, отвертеться от которых не было никакой возможности. Настя приболела, пришлось отнимать у нее всю эту патентованную химию и лечить девчонку, простывшую где-то на ветру, народными средствами.

Курочкину она позвонила поздно. В девять вечера Ларисе удалось наконец застать дома своего друга-психолога. До этого он упорно не брал трубку.

– Привет, привет, – в трубке раздался голос ее старого знакомого – Толика Курочкина.

Знала Лариса его уже лет сто, хотя ни он, ни она даже в совокупности не прожили столько времени. Курочкин был отменным психологом, работал же на психологической кафедре Тарасовского университета. Ему Котова позвонила в силу того, что никак не могла понять мотивов действий предполагаемого преступника. А не зная мотива, как искать убийцу? Методом тыка? Хороший метод, только очень уж долгий. А у Ларисы на все про все два-три дня.

– Как жизнь? – спросил Толик.

– Средне, – Лариса не стала вдаваться в подробности – не хватало еще, чтобы наша Курочка разнесла по всему Тарасову, что роскошную Лару Котову подозревают в совершении одного очень нехорошего дела! Так как болтун Курочкин делает это, то есть сплетничает, с многозначительными паузами, намеками и недомолвками, то можно себе представить, в кого именно он превратит Ларису за каких-нибудь два-три дня. Из преуспевающей бизнесвумен, хорошей матери и нормальной жены получится монстр с окровавленными ногтями, кидающийся на людей. Так что бедные жертвы добровольно выпивают яд, лишь бы кошмарная Котова не приставала к ним со своими грязными домогательствами. Причем сделает Курочка это не из-за того, что всей душой ненавидит подругу, а просто так, из любви к трепотне.

– Что так? – спросил Курочкин.

– Слушай, Анатолий Евгеньевич, как у тебя со временем? Я не отвлекаю?

– От чего? – фыркнул в трубку психолог. – Одна любовница уехала, другая еще не приехала, так что у меня есть около часа на удовлетворение твоих тайных желаний. С чего начнем? С садо-мазо или с чего-нибудь экзотического?

– Старый паскудник, – невольно улыбнулась Лариса. Несмотря на вольный тон, которого придерживался с нею Курочкин, между ними были дружеские, вполне приличные отношения. – У меня к тебе разговор другого плана. У меня опять убийство.

– У-у, некрофилка несчастная! И чего тебе неймется? Не успеешь с человеком пообщаться, и он уже – труп! Возбуждает это тебя, что ли? У тебя плохая аура, Лара Викторовна. Вижу в этом патологическую сублимацию нерастраченной сексуальной энергии, направленную на уничтожение…

– Ага, у меня плохая аура, – перебила его Лариса, – так что берегись! Серьезно, мне нужна твоя консультация.

– А в чем дело? – посерьезнел Курочкин. Лариса, как могла, в точности описала ему ситуацию, постаравшись не упоминать того, что ее подозревают.

– Вот оно что, – сказал Курочкин. – Значит, слушай, повторяю – так ли я понял. Итак, мы имеем некоего оператора, как бишь его?

– Дмитрий.

– Дима, значит. Поел твоего супа и траванулся, бедолага. Причем умер дома.

– Умер он в больнице, – поправила Лариса.

– Ну в больнице, какая разница? Факт тот, что смерть наступила не в студии и была не моментальной, а длительной. То есть от момента отравления до момента смерти прошла куча времени. Где гарантия того, что яд находился именно в супе? Не мог оператор, скажем, в хот-доге его съесть? Допустим, его кто-нибудь угостил этим самым хот-догом. Тогда все проще.

– Нет, была проведена экспертиза, – сказала Лариса. – Яд найден в банке из-под чесночной приправы.

– Ну и что? – резонно возразил Курочкин. – Суп кто-нибудь проверял? Остатки в тарелке были? Или в кастрюле?

– Нет, – медленно сказала Лариса, досадуя на свою тупость – не обратила внимания на такую важную деталь, – посуда уже была вымыта к приезду милиции.

– Что ты мне тогда голову морочишь? – вспылил Курочкин. Он вообще отличался темпераментным характером, а потому раздражался, когда кто-то не следил за ходом его мысли. – Все проще простого: яд насыпали в банку для отвода глаз, а траванули парня в другом месте чуть позже, вот и все!

– Хорошо, – согласилась Лариса, – но все-таки давай рассмотрим и другую версию. Траванули его, как ты выражаешься, на студии, во время съемок, то есть после них, когда суп уже был сварен. Причину можешь мне назвать?

– Ишь ты, какая шустрая, причину ей. Я так с ходу не могу, мне подумать надо.

– Анатолий Евгеньич, милый, ну нет у меня времени на твои размышления. Говори, что думаешь, а я сама разберусь, что нужно, а что нет.

– Ох, Лара Викторовна, загонишь ты меня к своим мертвым товарищам в компанию! Значит, ты сейчас думаешь, что отравили его все-таки на студии?

– Да, причем все обставлено так, как будто Дмитрий сам взял яд из банки и приправил им суп, – сказала Лариса.

– Понятно. А как милиция объясняет тот факт, что в банке с приправой оказался яд?

– Завхоз, как я выяснила, руками разводит, клянется, что ничего не знает. Да и никто другой не знает.

– А отпечатки чьи-нибудь есть на банке? – задал Курочкин вопрос, которого и опасалась Лариса.

– Не знаю, – пришлось ей покривить душой. Она порадовалась, что разговор с Курочкиным проходит по телефону, а не лично. Тонкий ушлый психолог, собаку съевший на всевозможных дамских уловках, моментально бы ее раскусил и все понял. Кстати, надо бы выяснить, нет ли еще чьих-нибудь пальчиков на баночке?

– Понятно, – медленно повторил Курочкин. – А что там с пленкой?

– Ее испортили, – сказала Лариса.

– Это я уловил. А тебе не кажется, что это слишком уж все подозрительно? В ведре, как я понял, плавала пленка только твоей передачи?

– Читаешь мои мысли, – сказала Лариса, – я думаю, что пленку испортили нарочно.

– Ага, – сказал Курочкин. Помолчал немного и снова сказал «ага». Наконец тишина в трубке закончилась, и психолог выдал длинную речь, которую Лариса не решилась прерывать своими вопросами, оставив их на потом. – Смотри, Ларочка. Твой несчастный оператор любил покушать, судя по его аппетиту, раз он съел аж две тарелки. Итак, возникает вопрос – а в какой именно тарелке находился яд? То, что не во всей кастрюле, это ясно, иначе вчера поминать Дмитрия было бы некому, все бы лежали отравленные и передохшие. Таким образом, яд был только в порции Дмитрия. Нужно выяснить, кто ел или просто стоял рядом с ним. Это уже твои проблемы, я в это не вмешиваюсь, просто излагаю свои мысли.

– Угу, – буркнула Лариса.

– Далее. Тебя интересует причина, по которой убийца пошел на такой драматичный и сложный метод убийства? Во-первых, он не такой уж и сложный, как ты считаешь. Сложность только в ловкости рук, тут ты права, не каждый на это способен, но раз все прошло гладко, то наш убийца – именно из этой категории. А в остальном – подозрения падают на тебя, так как именно ты у нас автор супа. Поскольку суп уже уничтожен, посуда помыта, пленка твоя тоже, можно сказать, «помыта», а свидетели ничего не помнят – короче, ты, Котова, очень подозрительная фигура.

– Почему это?

– А смотри сама. Доказательств твоей вины вроде бы нет, только косвенные.

«Прямые доказательства тоже откуда-то взялись, – подумала Лариса, – вот только откуда? Я же банку не трогала!»

– Тебе еще из милиции не звонили? – спросил Толик.

– Нет, – помотала головой Лариса, думая, что ее друг – гений. Даже по телефону Курочкин умудрился все понять.

– Твое счастье. Тогда жди. Хотя у тебя же друг в ментовке работает, да? Олег его, кажется, зовут?

– Олег, Олег. Ты мне причину называй, а не работай провидцем. С милицией я все равно встречалась, – сказала Лариса.

Курочкин немножко почмокал на том конце провода, похмыкал и наконец выдал:

– Ну-у, драматические версии вроде ненависти, ревности и прочих «чуйств» я отметаю, не люблю я их. Слишком аффектированно и несовременно. Возьми в качестве версии деньги. Самая частая причина убийств, по статистике, – это бухло и деньги. Либо по пьяни по голове шарахнут, либо вот так отравят. Тайком. В тюрьму-то никому не хочется!

– При чем тут деньги? – не поняла Лариса, которой тоже не хотелось в тюрьму.

– Ну… Например, товарищ оператор угрожал некоему товарищу убийце, сам не подозревая об этом. И этот второй товарищ решил его убрать. Или, скажем, существует третий товарищ…

– Погоди, погоди, я запуталась с этими товарищами. Ты попроще. Кому угрожал Дмитрий?

– Ну откуда я знаю, кому? Тому, кто был запечатлен на кассете. Ты о ней уже забыла?

Нет, о кассете Лариса не забыла, да вот только кассеты-то под рукой и нет! Будь она у Ларисы, отпали бы очень многие вопросы.

– Знаешь, я могу высказать пару предположений, – сказал Курочкин, – насчет того, что могло бы быть на этой пленке. Скоро выборы. Улавливаешь связь?

– Ты думаешь, Дмитрий умудрился заловить кого-нибудь из кандидатов в депутаты, а потом шантажировал его этим?

– Возможно.

– Но, Толик, это же несерьезно! – воскликнула Лариса.

– Почему?

– Всякий нормальный кандидат, если уж он засветился на компромате и вынужден ликвидировать настырного шпиона, выберет другой способ убийства! Ну, автомобильная авария или выстрел. Или иной несчастный случай.

– Солнышко, ты так много знаешь о наших кандидатах в депутаты? – голос Курочкина так и сочился сарказмом. – Как я думаю, этот теоретический кандидат мог просто заказать Дмитрия киллеру, а уж киллер подошел к решению проблемы творчески. Сейчас очень многие любят творческий подход! Ну и потом, этот способ настолько нетипичен для заказного убийства, даже ты это признаешь, что он уже одним этим становится идеальным. Никто и не подумает о связи нашего теоретического кандидата и смерти безвестного оператора.

– Нет, мне кажется, тут дело в личных мотивах, – сказала Котова, – все-таки политика ни при чем. Доказательств нет, одни домыслы. А на домыслах знаешь куда можно уехать!

– Ну, как знаешь, – обиженно сказал Курочкин, – тебе виднее. Ищи кассету, тогда все и поймешь.

– Буду искать, – вяло сказала Лариса.

– А я побежал! Мне еще усы надо в порядок привести да морду поскоблить. Сейчас Ленусик придет. Помнишь Ленусика?

– А Марусик как же? – с трудом вспомнила Лариса имя последней пассии сексапильного психолога. – Или с Марусиком уже все?

– Нет, Ларочка, что ты! Разве ж я Марусика брошу? Она знаешь, как массаж умеет делать! Марусик уже ушла, теперь очередь Ленусика. Ленусик так борщ готовит, пальчики оближешь!

– Старый развратник, меняешь девчонок, как перчатки, – сказала Котова, на что Курочкин только рассмеялся и повесил трубку.

Лариса же поплотнее закуталась в одеяло и принялась думать. Что же это получается? Дмитрий накопал компромат на кого-то из политиков, а тот его за это грохнул? Неужели оператор был настолько глуп, что без всякой поддержки и, что называется, «крыши» отправился к объекту шантажа с требованием денег? Или «крыша» существует? Тогда почему Дмитрия убили? Может быть, «крыша» и кандидат между собой поссорились, а Дмитрий просто оказался между двумя жерновами?

– Нужно хотя бы ознакомиться с участниками предвыборной гонки, если уж я решила разрабатывать эту версию, – вслух сказала Лариса самой себе, – а то тыкаю пальцем в небо!

* * *

Она встала с кровати, потянулась за пультом, почему-то лежавшим в кресле, и включила телевизор, в надежде увидеть новости. Пощелкала каналы, но ничего путного не нашла.

Пришлось выходить из комнаты, идти к больному ребенку, лежащему пластом, и вытаскивать несчастное дитя из кровати, дабы засадить дочь за компьютер.

Настя, однако, не спала, а слушала музыку, одновременно читала какой-то журнал с симпатичной мужской мордой на обложке и жевала бутерброд.

– А, привет, – сказала она слегка осипшим голосом и снова уставилась в журнал.

– Настя, мне нужно, чтобы ты покопалась в Интернете, – заявила мать.

– Да? – просьба была для Насти не в новинку, так как Лариса довольно часто забиралась в «сеть», где отыскивала всякую всячину. – А что тебе нужно?

Она отложила журнал и включила компьютер. Голубой экран замигал, раздалась мелодичная музыка, и машина сообщила что она готова к работе. Пощелкав «мышкой», Настя наконец сказала:

– Что ты хочешь?

– Найди мне что-нибудь про выборы, которые должны скоро состояться. Главное, список кандидатов.

– Ой, я даже не знаю, – сказала Настя, – он ведь еще не до конца заполнен.

– Тогда тех, кто есть.

Через пару минут у Ларисы в руках были распечатки списка кандидатов в депутаты по избирательным округам Тарасовской области, еще теплые, вылезшие из Настиного принтера, украшенного смешными наклейками. Лара поблагодарила дочь и ушла к себе в комнату. Она открыла бутылку пива, поставила с собой рядом свежеприготовленный картофель фри и принялась изучать бумажки.

Итак, если судить по рейтингам, основных кандидатов в народные избранники было трое – Примаков Евгений Андреевич, однофамилец небезызвестного премьер-министра, Безликов Алексей Владимирович, выдвиженец от сорок седьмого избирательного округа, и Томилин Геннадий Викторович от пятнадцатого округа, бывший директор нефтеперерабатывающего завода. Остальные были Ларисе незнакомы. А фотоморды этих трех кандидатов постоянно мелькали на щитах и афишах. Даже на фонарном столбе возле «Чайки» были наклеены три бумажки с рекламой Безликова.

Лариса думала, что если человек имеет за спиной поддержку партии, то всякие там компроматы ему до фени. Деньги и влияние партийцев защитят его от потери политического веса, а кассета Дмитрия просто прибавила бы ему популярности. Но если человек, по их с Курочкиным версии, настолько опасался Дмитрия, что убрал его, то он просто не может быть «китом» политики. Значит, нужно искать среди мелких сошек.

Но, с другой стороны, лучше бы вообще никого не выпускать из виду. «Лучше-то оно лучше, – печально подумала Лариса, – а времени впритык осталось. С кого начинать? А, с кого бог пошлет!»

Она ткнула пальцем в список и посмотрела на фамилию.

Томилин Геннадий Викторович. Сорок седьмого года рождения, родился, учился, женился и т. д. в Тарасове. Жена, сын и две дочери, сам он – бывший директор нефтеперерабатывающего завода «Крекинг». Имеет очень неплохие шансы на то, чтобы по итогам выборов войти в состав областной Думы Тарасовской области.

Лариса усмехнулась, выключила свет и легла спать, с тоской представив себе утро завтрашнего дня. Но каким бы тоскливым оно ни будет, оно все же мудренее вечера.

Среди ночи вдруг раздался телефонный звонок. Проклиная все на свете, Лариса взяла трубку.

– Да?

– Алло, а можно мне Ларису Викторовну?

– Это я.

– Здрасьте, это Ольга. Извините, что так поздно, но…

– Ничего-ничего, – с Ларисы моментально слетел весь сон. – Что случилось?

– Я кассету нашла! Ту самую! Она за шкаф завалилась. Приедете посмотреть?

* * *

Алексей Глазов выехал со стоянки в одиннадцать вечера и поехал в самый криминальный район Тарасова – в Заводской. Там жил его непутевый братец. В последнее время на семью Глазовых сваливалась одна неприятность за другой. Отец слег, мать тоже с сердцем маялась. У него самого появились проблемы с компаньонами. Он, конечно, постарался по мере возможностей разобраться с источниками неприятностей, но все же один еще остался и портил воздух и настроение Алексею своим видом и звонками. С ним тоже нужно что-то делать. Но что?

У Алексея были связаны руки, он не мог ничего сделать.

Проклятые менты совали свой нос везде, мешая толком работать. Как сохраниться хорошему настроению в подобных условиях? А у него всегда так было: если однажды что-то испортилось, то дальше пойдет по нарастающей как снежный ком. Вот теперь и брат преподнес очередной сюрпризец! Его заловили в каком-то из наркоманских притонов, в который человеку из приличной семьи войти-то было бы противно. А Дрюхе все пофиг! Он всегда был таким придурком. Мать, конечно, обижалась, когда Алексей называл младшего брата придурком, но против правды не попрешь. У придурка могут быть известные в городе родители, могут быть уважаемая фамилия и прекрасное образование, но он все равно останется придурком.

Виталий как раз и был таким придурком. Неопасным, даже милым таким, слегка чокнутым, хотя иной раз он вытворял жуткие вещи. Он постоянно доводил и мать, и отца до белого каления своими выходками. Брата же, по причине его постоянного отсутствия, он беспокоил редко, побаиваясь его крутого нрава. Алексей никогда не церемонился с братом, который был младше его на пять лет и был похож на старшего как две капли воды. Если заслужил, то – по шее. Отец тоже старался держать младшенького в узде, но все же у него рука не поднималась бить своего любимца. Слишком уж была обаятельная улыбка у этого блаженного. Набедокурит, придет, покается и улыбнется – его никто и не бьет, даже не ругает, хотя он однажды пожар устроил, потом кошку чуть не утопил, уча ее плавать… А уж мелкие пакости вроде грязных носков, которые Виталий постоянно засовывал Алексею в рюкзак, ленясь дойти до ванной, – их вообще не перечесть. Неудивительно, что Алексей терпеть не мог своего младшенького братишку.

Вот и сейчас Виталий вляпался в очередную историю. Наркотики – это серьезно, могут и посадить. Да скорее всего и посадили бы, если бы не слезная мольба матери, которая умоляла Алексея применить свои связи и спасти брата. Глазов считал, что пара лет отсидки могла бы вправить мозги парню, но мать вкупе с хмурым отцом «дожали» его. Он позвонил знакомому «оперу», договорился, и вот Виталя опять может с чистой совестью проказничать. Балбес-переросток!

* * *

Утром Лариса вскочила свеженькая как огурчик. Нашлась кассета, а это уже многое значит! Просмотрит она ее – и все выяснит. Вчера вечером она еле уснула, мысленно торопя утро.

Будь ее воля, она бы прямо посреди ночи поехала к Ольге смотреть пленку, но пришлось уступить девушке, которой нужно было заехать к родителям, и согласиться на встречу в три часа дня. Долго ждать, но ничего не поделаешь. Ольга пообещала – прежде чем она отдаст кассету милиции, ее увидит Лариса. И будет это только в три часа дня.

«По крайней мере, – утешала себя Лариса, – до трех я успею кучу дел переделать».

Начать она решила со звонка Саше, тому самому лейтенанту, который по чистой случайности работал над делом Ласточкина. Старый знакомый, который к тому же был предан Ларисе до мозга костей, очень пригодился в данный момент. Мало поставить «жучок», нужно же еще и прослушивать его. А ей самой этим заниматься не с руки. «Жучок» она использовала не в первый раз, он ее часто очень выручал. Но, поскольку использование подобной техники было нелегальным, Лариса подстраховывалась с помощью Карташова, а теперь и Саши.

Рядом с четырехэтажным зданием бывшей городской Думы, постройки начала века, где теперь находилась студия «Робина-Бобина», на парковочной площадке стояла неприметная и грязная машина «Жигули». Там сидел неприметный мальчик Саша, положив голову на спинку кресла. Со стороны казалось, что молоденький водитель просто спит, слушая музыку в плейере, а не ведет наружное наблюдение.

Ларису очень интересовали первичные результаты прослушивания. Они договорились встретиться около девяти утра. Лариса для такого случая оделась как можно неприметнее, хотя при ее внешности это было довольно сложно сделать. Но Котова безжалостно упрятала белокурые волосы под молодежную бейсболку, сделав «хвост», надела серую куртку, серые джинсы, кроссовки и стала похожа на подростка-переростка.

Для убедительности она еще взяла в руки огромную спортивную сумку, нацепила черные солнцезащитные очки и критически оглядела себя в зеркале. Сойдет. Пусть прохожие думают, что она занимается спортом. Правда, грудь неспортивного третьего размера немного не вписывается в общую картину, но что делать?

– Здравствуйте, Саша, – сказала она, садясь в машину. – Как дела?

– Здрасьте, – удивленно оглядел он ее и засмеялся. – Супер! Вас прямо не узнать! Как девчонка. Только красивее…

Он покраснел. Лариса сделала вид, что не заметила этого. Мальчик явно в нее влюблен, но так даже лучше. Тогда ей не придется его упрашивать сделать то или иное – сам все предложит.

– Есть что-нибудь? – спросила она.

– Да, – поспешно сказал Александр. – Одна хорошая новость, одна плохая.

– Начинай с плохой, – сказала Лариса, – а хорошая подсластит пилюлю.

– Плохая новость состоит в том, что сегодня утром наш «жучок» вдруг перестал работать. Почему – неясно. Есть соображения, что его просто нашли или вырубили каким-то магнитным механизмом, но толком я еще не знаю.

– Но ты успел что-нибудь услышать?

– Да, это и есть хорошая новость. Алексей Дарьин ушел с работы в двадцать два семнадцать. За то время, пока стоял «жучок», я записал три телефонных разговора по сотовому и штук пятнадцать по рабочему. Рабочие ничего интересного не несут, а вот по мобильнику объект сообщил много занимательного. Хотите послушать?

– Конечно! Спрашиваешь!

Саша протянул ей магнитофонную кассету, которую Лариса приняла с благодарностью. Этот мальчик сэкономил ей уйму времени! Похоже, ей все-таки сегодня везет.

– Спасибо. Кстати, – она вытащила из спортивной сумки бутылку «Швеппса», гамбургер и салат в пластиковой коробочке, – это тебе. Не завтракал, наверное?

– Ну что вы, не стоило! – смутился лейтенант, но было видно, что ему приятна забота Ларисы. – Я здесь «Сникерсами» да чипсами перебился.