Текст книги "Один шаг (СИ)"
Автор книги: Света Сорока
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
18
Игорь
Я как в тумане вышел из подъезда. Сын. Маленький, смешной, толстощёкий, смугленький, с карими, почти чёрными глазами и чёрными волосами. С яркой, по-детски солнечной улыбкой. От этой улыбки мне захотелось бежать и повесится на ближайшем заборе. Как же я должен был обидеть женщину, что она захотела спрятать от меня и не показывать это солнышко? Я впервые видел таких маленьких детей близко. Всю жизнь я старался никак не соприкасаться с такими крохотными малышами, мне казалось, что они или спят, или орут, как автомобильная сирена, но вот оказавшись рядом я увидел, что это не просто пищащий кулёк. Это маленький, но человечек. Блин, спроси меня я бы утвердительно сказал, что это уже личность, со своим миром и со своим характером, несмотря на то, что он такой мелкий.
Я брёл, не очень осознавая куда, раз за разом воскрешая в памяти личико сына, моего сына. В душе тут же всплывала всякая мерзость, как тина до поры покоящаяся на дне болота и мерзкий голосок шептал, что сын легко может быть не мой, не смотря на схожесть, природа и не так учудить может. Я гнал от себя эти думы, но с ясностью осознавал, что чтобы угомонить этого червя, грызущего меня изнутри навсегда, надо сделать генетический анализ. Что б бЫло, что б в случае чего доказать отцовство, чтобы иметь права что-то требовать.
Надо же, сын! Интересно что он уже умеет? Нет, я понимал, что маленькие дети развиваются постепенно и знал, что они в своё время учатся сидеть, стоять и говорить, но что и в каком возрасте происходит не представлял. Очнулся стоя у своей двери, надо же автопилот привёл домой.
Несмотря на то, что понимал – такое поведение Машки – это реакция на то оскорбление, которую я ей нанёс, но всё равно внутри клокотала обида. И я не был готов к тому, чтобы мирится с её блажью. Ребёнок – это последствие действия двух людей и все решения принимают двое, и ответственность лежит на двоих. В конце концов она должна была меня спросить, что делать, когда узнала, что беременна, вдруг бы я оказался категорически против появления на свет малыша.
Мария
Я лежала в кровати, натянув одеяло по самый подбородок и перебирала свои воспоминания будто чётки.
Я год назад даже не сразу забеспокоилась, когда в назначенный день не пришли месячные, списала на нервы и усталость. Помню чухнулась месяца через два и засуетилась, а вдруг в моём организме что-то «поломалось». Долго ковырялась в интернете в поисках ответа, но спектр вариаций был так велик, что я решила не гадать на кофейной гуще и пойти ко врачу. Я даже представить не могла, что это беременность. Мой малыш будто затаился внутри меня, опасаясь выдать себя. Не было токсикоза или особых пристрастий в еде, или головокружений. Да, я сильно уставала, но как могло быть иначе если я старалась загнать себя так, чтобы падать на кровать чуть ли не замертво. Я боялась того, что Игорь будет приходить ко мне во снах, боялась мыслей о нём, ведь знала, что держусь на последних ошмётках гордости, чтобы не побежать к нему.
Врач шокировал меня своим диагнозом, я минут пять сидела и открывала рот, как рыба, выброшенная на берег. Неправильно истолковав моё состояние, эскулап принялся отговаривать меня от аборта, хотя о нём и речи не могло быть. Я не представляла, как в принципе возможно убить ребёнка, а уж тем более ребёнка любимого, хоть и сильно обидевшего меня человека.
Помню ехала домой и всё не могла понять, как сказать Ниночке и Алиске. Если с няней всё было ясно, то как объясняться с Алиской я ума не могла приложить. Ещё недавно мы с ней обсуждали появление на свет детей, и я рассказывала, что для появления ребёнка нужно два родителя и что я интересно теперь ей скажу? Кого назову вторым? Но мне повезло, узнав, что у неё будет братик или сестрёнка, дочка так обрадовалась, что не стала вдаваться в подробности, что и откуда взялось. Потом, когда она немного подрастёт и начнёт задавать вопросы, я ей постараюсь объяснить. Хотя может вопросы и задавались, но не мне, а Ниночке, но я о них не ведала. Той ночью, я для себя многое решила – пересмотрела свою жизнь. Мне вдруг надоело лезть в верх и чего-то добиваться, на жизнь себе и своей семьи я зарабатывала вполне достаточно. Я лежала, поглаживая ещё пока плоский живот и мечтала о том, какой он будет, мой малыш, как мы втроём с Алиской будем гулять, играть, как я увижу его первые шаги и услышу первые слова. С дочерью я не могла дать себе время отдохнуть, тогда я была нужна своей только развивающейся фирме как воздух. Пропадала там днями и ночами, не смотря на тоску по дочери. Я многое пропустила из её жизни, даже если учесть, что каждую свободную минутку старалась проводить с ней.
Очень удачно подвернулось предложение о слиянии, и я им воспользовалась долго не раздумывая. Работать всё равно приходилось, но теперь я в шесть очень часто шла домой, а выходные просто отдыхала. Я с головой окунулась в интересы, в которых зачастую меня поддерживала моя семья, потом переезд, небольшой ремонт – в общем приятные хлопоты. И если с Алисой я ходила тяжело, то сейчас порхала словно бабочка, а может давал знать ритм жизни.
Только в шесть месяцев я узнала, что у меня будет сын, до этого малыш всё прятался, не желая показывать, мне даже говорили, что скорее всего будет девочка, они обычно такие стеснительные. Глядя на экране аппарата узи как, он потягивается внутри меня, как-то сразу на ум пришло имя Тимоша. Теперь я его только так и называла.
Я и рожала быстро и легко, почувствовала вечером, что тянет спину и от греха подальше решила съездить в роддом, а уже через четыре часа на свет появился мой сынок, постаравшийся доставить маме минимум беспокойства. Когда я его первый раз увидела на глаза навернулись слёзы счастья. Я никогда не считала новорожденных детей красивыми, но Тимоша был бездной обаяния, даже с закрытыми глазками, когда ел смешно причмокивая. С Алиской мне не довелось в полной мере насладится и даже этой стороной вопроса.
Сынок был очень спокойным, лишь изредка, на погоду его беспокоил животик, так что и бессонных ночей я не знала. До наступления утра он просыпался, кушал и снова засыпал. Как говорила педиатр: «Ваш Тимофей растёт и развивается как по книжке». Он учился всему чему нужно в положенное время, даже немного опережая сверстников. Единственный минус в нём для меня было то, что внешне он был копией Игоря. И видя чёрные глазки или радостную улыбку, я каждый раз вспоминала любимого. Это была и пытка, и наслаждение, видеть в создании, которое покорило твоё сердце с первой минуты, любимого человека, чувства к которому рвали душу.
Тимоша был любимцем семьи, Алиска с радостью помогала с ним, мне порой казалось, что она воспринимает его как игрушку. Ниночка сюсюкала и чувствую, стоит ему подрасти, будет баловать. Я? Я просто любила, как мать любит своё дитя. Он очаровывал всех, кто так или иначе оказывался рядом. Тем более мне было непонятно поведение Игоря. Я его могла трактовать лишь как то, что мужчина не желает с нами контактировать, тем более раз ушел не сказав ничего, ладно мне, даже Ниночке
Игорь
Утро вечера мудренее всегда говорила моя мама. Я не раз убеждался в этом изречении, но каждый раз не уставал удивляться его верности. Когда я проснулся, голова гудела будто с бодуна, но как ни странно мысли упорядочились.
Ещё вчера я хотел рвать и метать, хотел отобрать у Машки сына, винил её в том, что молчала, а сегодня я всё переосмыслил. Она была обижена на меня потому и не сказала. У неё не было передо мной никаких обязательств и даже если б я сказал не рожай, она вольна бы была поступать так как хочет, ведь она от меня ничего не требовала. Я мог бы постараться отобрать у неё ребёнка, но что я с ним буду делать? Зачем забирать его оттуда, где ему хорошо? По моей дурацкой минутной прихоти? Бред. Простил ли я ей молчание? Вопрос сложный, но надо выстраивать отношения, не смотря на обиду, ведь мне без неё тяжело. Я мог сколь угодно выпячивать грудь заявляя о своей крутизне, но без нее я чувствовал себя полу пустым. Без Машки во мне оставалась тщеславие, амбиции, но она уносила мои чувства. Так же я для себя понял, что хочу хотя бы попытаться выстроить общение с существом, которое называется ребёнок, если я пойму, что это не моё, я всегда могу остаться воскресным папой, бросать своего сына я не собирался. То, что я могу общаться с дитём несколько часов кряду и не сойти с ума доказала Алиска, хотя я её считал уникумом, но ведь мальчик сын Машки и воспитывать, полагаю, она его будет также как дочь, а это значило, что вряд ли он будет хуже и превратится в кричащий комок капризов. Но был нюанс, который всё же надо решить, это установление отцовства, оно было нужно не только для моего спокойствия, но и для служб опеки, насколько я знал, я по специфики своей работы с семейным правом мало сталкивался, а то чему меня учили ндцать лет назад, уже сто раз поменялось
Итак, влив в себя огромную кружку кофе и перекрестясь я набрал знакомый номер, любимая взяла трубку сразу.
– Я тебя слушаю, – сухо и без приветствия, первая произнесла она.
– Маш я бы хотел продолжить наш вчерашний разговор.
– Да? А мне показалось мы его вчера закончили, – её голос сочился ядом.
– я предупреждал, что мне нужно время.
– а теперь время нужно мне!
– хочется напомнить, что ты мне его не дала…
– И? – перебила меня любимая.
– Без «и». Когда мы можем встретится?
– Слушай Ершов! Ты меня уже задрал со своим стадом тараканов! То ты судишь меня по себе, что тебя извини выставляет совсем в дерьмовом свете! То ты истеришь, когда я тебе говорю про ребёнка. Я вообще-то уже подустала бегать за тобой и прогибаться под твои фантазии! – она говорила жёстко, резко, но я не собирался сдаваться.
– Я это учту.
– Да засунь своё учту знаешь куда?
– Знаю. Когда мы встретимся?
– Никогда. Забудь мой номер! Будешь ещё наяривать я его сменю! – в трубке раздались частые гудки и соединение отключилось.
Да уж, ситуёвина. Кажется, я её немного разозлил. Блин ну почему не подумать головой и не понять, что моя вчерашняя ситуация – это тупо шок. Но теперь моя милая ты так просто от меня не отвяжешься. Я пока ещё не такой дебил, чтоб не только второй раз наступать на одни и те же грабли, но и с мазохистским удовольствием танцевать на них. Я добьюсь, что мы будем вместе, потому что такого существования, какое было весь прошлый год до конца жизни я не желаю, а ещё я знаю, что Машка меня любит и ей жить дальше без меня будет так же тяжело, как и мне.
19
Мария
Утром Ниночка, улучив момент, когда Алиска корпела над заданием для подготовишки, а Тимоша сладко посапывал в своей кроватке попыталась меня утешить:
– Машенька ты не переживай, что Игорёк вчера так ушел, это он от нервов. Вот в журнале пишут, что мужчины – это существа с тонкой душевной организацией, – несмотря на то, что моя подруга была интеллигенткой до кончиков ногтей, всё же имела пагубную страсть к чтению дамских журналов, черпая оттуда совершенно дикие, на мой взгляд рационального человека, сентенции. То она рассказывала мне о том, что детей нельзя наказывать и не в коем случае не стоит повышать на них голос, то вещала о том, что мужчины говоря словами Шрека из одноимённого мультика «как лук» многослойны и многогранны и многое другое, от чего у меня волосы вставали дыбом. Конечно, я не держала дочь в ежовых рукавицах, тем более я отлично осознавала, что большую часть времени она проводит с Ниночкой и активно попадает под её влияние, но всё же старалась растить самостоятельную личность, что, по моему мнению, мне пока удавалось. Для мужчин у меня не было оправданий, я считала, что они не хуже и не лучше меня, а значит стоически должны переносить те невзгоды, что посылает им жизнь. Я не делала поблажек для себя и уж тем более не собиралась давать их другим. Моя подруга же готова была оправдать всех.
– Знаешь, что, – услышав про душевную организацию я взбеленилась, – пусть с ними носятся те курицы, что пишут эти статьи, мне рядом нужен мужик, твёрдое плечо, а не заполошная барышня, которая падает в обморок при слове мышь! Я не собираюсь терпеть всю эту фигню.
И тут зазвонил телефон. Я взбешенная выдала Игорю то, что о нём думала, высказав все до единой претензии, нажала отбой и без сил опустилась на край кровати. Чёрт, почему я её не поменяла, неожиданно пронеслась в голове мысль, может если бы эти пружины не помнили, как нам было хорошо, и я бы быстрее забыла его.
– Машенька, – шепотом произнесла Ниночка, ставшая свидетелем нашего телефонного разговора – зачем ты с ним так? Ведь он же позвонил сам, первый, он раскаялся!
– Мне надоело, что он топчется в моей душе грязными кирзачами, бессердечно растаптывая незабудки, взошедшие там, а потом говорит «извини» и я должна его прощать. Надоело, хвати! Давай уже раз и навсегда закроем эту тему. Я попыталась, но в одну реку не войдёшь дважды и ничего хорошего из подобных попыток не получается. Тем более, что это не река, а зловонное болото, в котором только и водится, что пиявки да лягушки.
– Я с тобой не согласна. Игорёк просто немного заплутал, но, если его направить в нужное русло, ты увидишь, как много у него замечательных граней и поймёшь, что никакое он не «болото», а чистейший родник! – воскликнула она патетически и прижала руки к груди.
– Сколько я его знаю, родником там и не пахло, так что не трать зря свой дар убеждения, он ещё понадобится, когда Алиска в очередной раз взбунтуется и откажется учится.
– Машенька, ну дай ему шанс! Я не сомневаюсь, что он переменится к Тимоше…
– Ниночка, я тебя человеческим голосом прошу – угомонись. Оды Игорю Ершову это последнее, что я хочу сейчас слышать!
– Но… – от продолжения разговора меня спас сынок, заявив, что он голоден и его срочно надо покормить. Обсуждать бывшего любимого у меня не было моральных сил, сердце жгло испаряющимся счастьем.
Всю следующую неделю я старательно пыталась себя занять работой и домашней суетой, чему мои малыши старательно помогали. Алиска без продыху щебетала о том, какой же чудесный был день рождения и что она непременно хочет там же устроить свой, мучала резким отупением и нежеланием понимать учебные задания, так что днём с ней билась няня, а по вечерам я. Тимоша вспомнил, что он всё же малыш и принялся капризничать, потому что у него начали резаться зубки. Педиатр удивленно пожала плечами и сказала, что хоть и рановато, но вполне нормально, так что ночами я тоже была занята.
Игорь
Я долго ломал голову как же начать операцию по возвращении Маши. Я понимал, что она устала от моих страхов быть использованным, я сам понимал бредовость этих мыслей, но ничего не мог поделать, когда они на меня нападали. Они поглощали весь разум, не оставляя в голове ни капли трезвости и рационализма. Была даже чумная идея пойти к психологу, но после долгих размышлений решил попробовать справится с этой напастью самостоятельно.
Итак, первым шагом был запланирован разговор, сколько можно словно ошалелые подростки кидаться друг на друга при встрече, осталась лишь малость – устроить встречу и что б она от меня не сбежала.
Я решил не изобретать велосипед и подкараулил любимую у работы предварительно запасшись одной розой. Сначала хотел купить охапку, но подумалось, что один цветок – это романтическая отсылка к началу наших отношений. Если б не эта мысль, я б завалил её цветами, но подозревал, что как раз к куче «веников» она отнесётся равнодушно.
Машка вышла вместе со всеми в шесть часов, устало потирая переносицу и пошла к своей машине, в которой её поджидал бессменный Серёга. Своей парковки у офиса не было, и машина всегда стояла там, где получалось припарковаться в переулке, только если любимая уходила поздно, водитель подгонял машину прямо ко входу.
Ей оставалось пройти пяток шагов, чтобы очутится в тёплом салоне, но тут чёрной тенью я преградил ей дорогу:
– И всё же нам надо поговорить, – она рассеяно вскинула свой взгляд на меня, но сообразив кто перед ней упрямо сжала губы, всем своим видом говоря, что слова мне из неё придётся тащить клещами, – Маш!?
– До свидания, не очень молодой человек, – она попыталась обойти меня сделав шаг в сторону.
– Мария, даже если ты решила закруглить наши амуры поговорить нам придётся. Есть ещё наш сын.
– Мой сын.
– Наш.
– У вас есть только непомерное самомнение! – она не оставила попыток меня обойти, но стоило ей сделать шаг в сторону, как туда ж перемещался я. Она не смотрела на меня вперив взор в асфальт под ногами. Мне необходимо было поймать её взгляд.
– Маша я беременный, – вспомнилась фраза Галустяна из какой-то российской комедии (*фильм 8 новых свиданий, цитата приведена не точно). О неожиданности она вперилась в меня своими глазищами.
– Ты обкурился что ль? – она шокировано вперилась мне в глаза, так пол дела сделано, она смотри на меня.
– Почти, белены объелся. Маш пойдём попьём кофе? Мы же взрослые люди и теперь у нас с тобой есть общие дела. Хочешь ты этого или нет.
– Ершов, – она тяжело вздохнула, – дела может и есть, а времени сейчас нет.
– Хорошо, давай ты закончишь с делами, и мы поговорим. Я подожду.
– Я тебе плохо объяснила по телефону, что видеть тебя не желаю? – так злость, отлично! Для меня главное было вывести её на эмоции, положительные или отрицательные – это было дело десятое.
– Я всё понял. Но я думаю, и ты отлично понимаешь, как бы не ерепенилась, что я от общения со своим сыном не отступлю. Давай ты вспомнишь, что ты деловой человек и не будешь доводить ситуацию до абсурда?
– хорошо. Один разговор, и ты от меня навсегда отстанешь, – сдалась моя неприступная крепость.
– я буду ждать тебя у подъезда. Это тебе, – я протянул ей розу, – в знак так сказать нашей былой дружбы, – и не давая ей возможности возразить развернулся на пятках и удалился.
Сегодня я решил ехать на метро, прекрасно осознавая загруженность московских дорог по вечерам. Совершенно не хотелось застрять в какой-нибудь пробке и всё провафлить.
Пока любимая делала домашние дела я успел сбегать в кафе и обзавестись кофе, дабы не околеть на морозе, в последствии у меня конечно маячила другая проблема – посещения места временного уединения, но я надеялся затащить свою спутницу в какое-нибудь кафе, чем и снять эту траблу.
Машка появилась через сорок минут после приезда и попыталась взять быка за рога с первых слов беседы:
– Ерошов у меня времени нет, объясняю тебе в последний раз…
– я готов выслушать все твои объяснения, но немного в более тёплой обстановке, знаешь ли здесь не Африка, тут где-нибудь можно выпить кофе?
– Мне кофии распивать некогда…
– Слушай, ну имей сострадание, – снова прервал её я, – я уже пальцев на ногах не чувствую.
– Так тебе и надо, – злорадно ухмыльнулась она, но стала от этого похожа на девчонку, а не на злодея как ей хотелось.
– Возможно, но ты сама то не в тулупы на медвежьем меху одета.
– Госпади! Ну ладно, поехали в ближайший торговый центр, – йес! Второй шаг идёт по плану, я был доволен как слон.
Ближайший центр был в двадцати минутах ходьбы, я уже провентилировал этот вопрос, но Машка выбрала менее времязатратный вариант и доехала на метро до следующего, потратив на это пять минут. И вот когда мы наконец уселись за свободный столик обзаведясь стаканчиками с кофе и вишнёвыми пирожками, любимая набрала в грудь воздуха, чтобы высказать мне все посылы куда я могу иди за магнитиками и не возвращаться веки вечные, как я с бесшабашным видом её перебил:
– Машенька, я сразу хочу прояснить ситуацию. Я буду общаться с сыном. Мы можем с тобой ненавидеть друг друга, желать убить и всё что угодно, но к моему общению с мальчиком это не имеет никакого отношения. Ты же деловой человек и должна понимать, что если ты будешь сопротивляться этому, то ничего у тебя не выйдет, лишь нервы себе помотаешь. Ты же отдаёшь себе отчёт, что туда куда я смог вскарабкаться плохих юристов, не берут. Так что давай не будем всё усложнять и примем как данность, что с сыном я встречаться буду.
– Его зовут Тимофей, – всё ещё ершась вставила Машка.
– Тимофей Игоревич Ершов, хорошо звучит, многообещающе…
– Это я тебе сейчас пообещаю, – предприняла очередную попытку к бунту любимая, но уже без особого пыла, – что если ты от меня не отстанешь…
– Я к тебе даже не пристаю, – с елейной улыбочкой произнёс я, – ты мне сказала, что не настроена продолжать наши амуры и я стоически это переношу, но это никак не влияет на то, что я хочу принимать участие в жизни Тимофея.
– Слушай, я понимаю твоя оскорбленная самооценка…
– Да какая к чертям самооценка, – я сжал её руки, сцепленные в замок и наклонился к ней, понизив голос, – я хочу растить своего сына.
– Игорь, это ребёнок, – как-то устало произнесла она, – с ним нельзя поиграться, а когда надоест исчезнуть. Я не желаю вытирать слёзы ещё одному малышу, и если для Алиски ты был просто друг, то для Тимоши ты будешь пытаться выставить себя отцом. Дочка не знает, что такое папа, а друга терять легче и то она меня спрашивала, чем она тебя обидела. Я не хочу, что б сын винил себя, когда подрастёт, что его непутёвый папаша свалил в закат.
– Почему ты считаешь, что я не понимаю? – её монолог произвёл на меня гнетущее впечатление, какой же я в её глазах если она говорит мне такое.
– А почему я должна считать по-другому? У тебя нет друзей, у тебя никогда не было жены, да даже, как я понимаю, долгих отношений. Блин у тебя даже хомячка никогда не было. Где хоть намёк на то, что завтра тебе не вступит и ты не уйдешь в алкогольный штопор или не поскачешь по головам взбираясь по карьерной лестнице, забыв обо всем, что занимало тебя до этого, – её слова били в самое больное, – я не уверена даже, что в твоём мозгу водится такое слово как «ответственность», потому что хоть ты и упорно трудишься на стезю юриспруденции, но делаешь ты это только год, – я слушал её и понимал, что она говорит правду, не передёргивая или извращая, голые факты. Почему уж они случились не десятое ли дело? Она не понимала лишь одного, я изменился и к прошлому возврата нет. Просто до этого я не видел того, на что она мне раскрыла глаза и возврат к старому, это как есть помои после того как попробовал амброзию. Как выяснилось в человеческих условия я жил только пока рядом были родители, но я по детской глупости этого не осознавал, и от отсутствия этого понимания я начал скатываться вниз, когда их не стало бесполезно, ища чего мне не хватает, а недоставало банального сочувствия, любви, внимания, даже жалости. Пока я просто не успел то о чём она говорила, нельзя в моём возрасте быстро завести друга на веки вечные, а уж построить семью и подавно, да и не хотел я её строить ни с кем кроме Машки, это я осознал совсем недавно.
– Я так понимаю, что могу часами говорить, стараясь тебя убедить, ты мне всё равно, не поверишь.
– слышу проблески сознания в твоих словах, – устало произнесла моя собеседница.
– но это не значит, что я откажусь от своего решения. Я поступил по-дурацки, обидев моего единственного лучшего друга – твою дочь, но я это осознал и больше такой ошибки не совершу, можешь не надеяться. Так что и Алиску от общения со мной ограждать не рекомендую.
– Ершов ты совсем сдурел? – в сердцах она вскочила со своего места и хлопнула ладонями по шаткому столику, и я понял, что немного перегнул палку, но отступать было некуда, – я не подпущу тебя к своим детям!
– интересно как ты это сделаешь?
– очень просто…
– если я подойду к Алиске закатишь скандал? И нанесёшь ей психологическую травму? – это была нечестная игра, – Или заставишь тащить тебя в суд, чтоб я доказал своё право общаться с Тимошей. А если будешь препятствовать тесту на отцовство я его сделаю через тот же суд.
– то есть мы ещё сомневаемся? – у неё появились проблески тщетной надежды.
– мы не сомневаемся, мы считаем, что эта бумага просто нужна. Так что предлагаю не наводить тень на плетень и договорится, когда я могу прийти к вам.
– я не собираюсь с тобой договариваться…
– Маш я завтра жду звонка об удобном для тебя времени или приду сам. Всего хорошего.
Мария
Я смотрела в спину удаляющегося мужчины, и единственная мысль которая бродила в голове: «Что это было?». Зачем ему мои дети? Он всю жизнь жил как мотылёк: порхая с цветка на цветок и предаваясь удовольствиям. Почему он хочет, чтобы они к нему привязались? Что за садистское удовольствие издеваться над маленькими детьми? Ладно он измывается надо мной зачем ему Алиска? Что этот светлый ребёнок сделал ему плохого? Нет, конечно, я допускала мысль, что он от всего сердца хочет общаться с ними, но ведь он сам должен понимать, что это ненадолго. Чай не подросток, чтобы не видеть, как быстро проходят его увлечения. Но как сопротивляться ему я не знала. Всё что он сказал правда, он может появится у меня в любой момент, когда меня нет дома и Ниночка, свято верящая в то, что он перевоспитался, впустит его. Я тоже по началу верила, но он выдрал эту веру с её неокрепшими корешками своим поведением. Что мне делать я не знала. Я весь вечер промучалась с этим вопросом, но и утро не принесло мне ответа, единственным решением было присутствовать на этих встречах, дабы контролировать и договорится, чтобы он не давал никаких обещаний Алиске.
В обед я, с трудом отыскав его номер в интернете, ведь из телефона я его в сердцах удалила, позвонила своему мучителю:
– ты выкручиваешь мне руки, – без приветствия начала я, даже не удосужившись поинтересоваться удобно ли ему говорить.
– я знаю, но ты не оставляешь мне выбора, – понизив голос ответил он, – я так понимаю если скажу, что не могу сейчас говорить, ты мне больше не перезвонишь.
– правильно понимаешь, – злорадно ухмыльнулась я.
– Тогда давай ты мне скажешь, когда подъезжать, а детали обсудим позже.
– а может я хочу поговорить?!
– Мария, мы будем беседовать, когда я приеду.
– Нет уж, – это мне вовсе не подходило. Стоит ему появится Алиска его оккупирует, а мне надо еще судить с ним некоторые детали.
– Маш я тебе позвоню, когда скажешь, – в голосе послышались стальные нотки.
– Сейчас, – Игорь выразительно скрипнул зубами, – позвони мне в шесть, – сжалилась я над ним.
Но вместо звонка, он опять ждал в проулке по пути к моей машине, с неизменной алой розой. Мне было приятно, что он приходит на встречу со мной с цветами, и хоть я сто раз на дню повторяла себе зарок больше никогда не связываться с бывшим одноклассником, мне стоило больших трудов делать покерфейс, потому что в душе я растеклась сладкой лужицей растаявшего ванильного мороженного.
– ты зараза, – улыбается во все тридцать два Игорь и мне кажется я перестаю дышать, от того каким родным оказывается его лицо. Один день, всего один день, но мне оказывается так его не хватало и уже не важно, что мы постоянно ругаемся, – ты хотела поговорить, – произносит он так и не дождавшись моей реакции.
– Да о дочери.
– Ну давай поговорим.
– Игорь ты понимаешь, что меня ждут дома? Дети – это не только уси-пуси, это ещё и обязательства, – я снова пытаюсь ему указать на то, что он не способен серьёзно относится к вопросу родительства, но тут же получаю отпор.
– отлично понимаю, поэтому предлагаю подвезти тебя, а по дороге мы поговорим, – не перестаёт сверкать улыбкой мужчина. И мне приходится согласится, это глупо отнекиваться и требовать телефонной беседы.
В салоне автомобиля я долго подбираю слова, чтобы озвучить то, что меня мучит, потому что как бы я не была обижена, что бы я не думала на счёт его контакта с моими детьми, хамить не хотелось. Он меня не торопит, просто едет по разбякшим в оттепели улицам. Я сосредоточено смотрю на тёмные костяшки на руле, сейчас в моей голове ни капли эротики, просто очередное желание созерцать эту картину как можно чаще. Эх Игорь, Игорь, почему ты такой дурной? Как я устала от твоих выкрутасов, хочется простого семейного покоя. Его руки на руле во время поездок, две кружки с горячем чаем вечером на столе, когда он разбирается с документами, а я, поддавшись меланхолии, смотрю старую, выученную наизусть комедию, залезать в нагретую им постель, после того как укачала Тимошу и прижиматься спиной к тёплому боку. Я встряхиваюсь, отгоняя так не вовремя пришедшие желания и глубоко вздохнув всё же начинаю:
– я понял твой настрой добиться своего любой ценой. Я его не одобряю и не принимаю, но полагаю если буду воевать с тобой это нанесёт малышам ещё большую моральную травму, а потому я готова видеть тебя у себя дома по выходным. Думаю, на рабочей неделе мы с тобой оба заняты…
– Я не на столько.
– хорошо, – мой обреченный вздох, – Ты вообще сколько раз в неделю собираешься приезжать? – на его бесстрастном лице так и не отражались эмоции. Он даже ко мне головы не поворачивал, глядя на дорогу, но судя по расслабленной позе и отсутствию пробок, это уже с его стороны попытка «ущипнуть» меня. Да здравствует детский сад!
– Давай начнём со среды и двух выходных. Так больше вероятности, что сын меня не забудет, – я удивлённо выгнула бровь, – да-да я умею читать и поинтересовался в интернете такими вещами.
– Боже, только не пытайся меня сразить тем, что якобы замечательный отец и относишься к этому серьёзно. Не верю! – я потерла лицо ладонями, – хорошо. Раз уж ты едешь в сторону моего дома сегодня зайдёшь или завтра?
– Лучше завра, я не взял ребятам подарки.
– о ребятах, – я сжала переносицу пальцами, как же сложно выражать свои мысли и не скатываться в романтическую лабуду, когда он рядом, – я сделаю вид, что считаю, будто у тебя это серьёзно, но давай ты не будешь ни Алиске, ни Тимоше, ни Ниночке обещать золотых гор и строить далекоидущие планы. Пожалуйста. Алиска так долго ждала тебя тогда, она спрашивала, когда мы вместе поедем, на каток или летом спрашивала, а когда ты повезёшь нас на ВДНХ. Я настаиваю, чтобы твои планы ограничивались ближайшей неделей, – когда я выдавала свою тираду губы Игоря сжались в тонкую полосу, как будто у него резко что-то сильно заболело.
– я согласен, – с трудом вытолкнул он из себя.
Больше мы не проронили не слова до моего дома. Я честно старалась ни о чем не думать, не о том, как все могло бы быть, не о нашем нынешнем разговоре, не о том, как же мне будет грустно без него. Я представляла Тимошу. Как он солнечно улыбается, как радуется мне. Об Алиске, как она скоро обнимет меня своими ручонками, как перед сном, после чтения книжки звонко чмокнет меня в щёку. Что переживать о несбывшемся, я ещё только когда узнала, что буду мамой во второй раз решила для себя, что счастье с мужчиной это не моё и его заменит радость материнства. Женщина может быть счастлива и без мужчины рядом как мантру повторяла я.
