Текст книги "Сердце йоги"

Автор книги: Свами Вивекананда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава V. Мы помогаем себе, а не миру

Прежде чем обратиться к рассмотрению того, каким образом долг способствует нашему духовному росту, позвольте вкратце описать другой аспект того, что мы в Индии называем кармой. Во всякой религии есть три части: философия, мифология и обрядность. Само собой разумеется, что философия является сущностью всякой религии; мифология разъясняет и иллюстрирует ее более или менее легендарными жизнеописаниями великих людей, рассказами о чудесных событиях и т. п.; обрядность придает этой философии еще более конкретную форму, низводя ее до общего понимания, – собственно говоря, обрядность есть конкретизированная философия. Обрядность – это карма; она необходима в каждой религии, потому что большинство из нас не способны еще воспринять духовные отвлеченности. Люди готовы думать, что они поймут все, что угодно, но, дойдя до практического опыта, они видят, что иногда очень трудно уразуметь отвлеченные духовные мысли. Поэтому символы являются для нас большой помощью, и мы не можем обойтись без символического отображения идей. С незапамятных времен символы использовались всеми религиями. В известном смысле мы не можем думать иначе как символами, сами слова являются символами. С другой стороны, все в мире можно рассматривать как символ. Вся Вселенная – символ, и Бог есть та Сущность, Которая скрывается за ним. Этот род символизма – не только создание человека; нельзя сказать, что некоторые люди, принадлежащие к одной и той же религии, совместно выдумывают определенные символы и вызывают их к жизни из собственного сознания.

Религиозные символы подвержены естественному развитию. Как объяснить, что известные символы слиты с определенными идеями почти у всех народов? Некоторые из них распространены почти повсеместно. Многие из вас, может быть, полагают, что крест как символ впервые появился в связи с христианской религией. В действительности же он существовал до христианства и до рождения Моисея, до появления Вед, в доисторические времена. Крест существовал еще у ацтеков и у финикийцев; каждая раса, по-видимому, знала этот символ. Точно так же символ Спасителя – человека, распятого на кресте, – был, оказывается, известен почти каждому народу. Круг был всегда великим символом во всем мире. Существует самый распространенный из всех символов – свастика. Одно время считалось, что это буддисты распространили ее по всему миру, но впоследствии выяснилось, что этот символ был известен многим народам мира за века до возникновения буддизма. В частности, свастика существовала в Древнем Вавилоне и в Древнем Египте. Что это доказывает? То, что все эти символы не могли быть чисто условными. Должна была существовать какая-либо причина их возникновения, какая-то естественная связь между ними и человеческим умом. Язык не есть результат условности. Люди не договаривались между собой выражать определенные идеи конкретными понятиями. Никогда не существовало идеи без соответственного слова и слова – без соответственной идеи; идеи и слова по природе своей нераздельны. Символы, изображающие идеи, могут быть красочными или звуковыми. Глухонемым приходится думать особыми, незвуковыми, символами; каждая мысль в уме имеет противовесом своим какую-нибудь форму, это называется в санскритской философии намарупа – название и форма. Так же невозможно создать условно систему символов, как невозможно искусственно создать язык. В мировых обрядовых символах мы имеем выражение религиозной мысли человечества. Легко утверждать, что не нужны обряды и храмы, и все тому подобное, каждый младенец лепечет это в наши дни, но несложно также и понять, что те люди, которые молятся в храмах, во многих отношениях отличны от людей, которые храмов не посещают. Связь известных храмов, обрядов и культов с определенными религиями ведет к тому, что последователям этих религий передаются мысли, символизируемые данными конкретными формами. Совсем не мудро отвергать обряды и символы: изучение и пользование их также составляют часть карма-йоги.

Существует много других аспектов науки труда. Один из них есть знание отношения между мыслью и словом, именно знание того, что может быть достигнуто силою слова. Каждая религия признает силу слова, и даже в такой мере, что в некоторых из них само творение приписывается силе слова. Внешний аспект мысли Бога есть слово, ввиду того, что Бог, прежде чем творить, думал и хотел; поэтому творение началось со слова. Среди суеты и натиска нашей материалистической жизни нервы теряют чувствительность и притупляются; чем старше мы становимся, тем больше притупляется наш ум и тем больше мы склонны пренебрегать явлениями, упорно и неизменно повторяющимися вокруг нас. Однако человеческая природа иногда заявляет о себе, и мы начинаем удивляться некоторым обыденным событиям и принимаемся изучать их; таким образом, удивление является первым шагом к обретению света. Мы видим, что звуковые символы, помимо высшего философского и религиозного значения слова, играют выдающуюся роль в человеческой жизни. Я говорю с вами, не трогая вас, но колебания воздуха, произведенные моей речью, проникают в ваше ухо, действуют на ваши нервы и производят определенное воздействие на ваш мозг. Вы не можете противиться этому. Что чудеснее этого? Один человек назовет другого глупцом; тот вскакивает с места и наносит обидчику удар по лицу. Такова сила слова. Женщина плачет и горюет; другая женщина подходит к ней и произносит несколько ободряющих слов. Прежде плакавшая женщина приободряется, горе уже не столь сильно подавляет ее, и она даже начинает улыбаться. Какова опять-таки сила слов! Они составляют великую силу как в высшей философии, так и в заурядной жизни. День и ночь мы пользуемся этой силой, не останавливаясь мыслью на ней. Знание этой силы и умение владеть ею также составляет часть карма-йоги.

Наша обязанность к ближним заключается в том, чтобы делать добро миру. Зачем же нам делать добро? Может казаться, что это нужно для того, чтобы помогать миру, но в действительности это необходимо для помощи самим себе. Мы всегда должны стараться помогать миру; таково должно быть наше высшее побуждение; но при тщательном рассмотрении мы видим, что мир вовсе не нуждается в нашей помощи. Наш мир не был создан для того, чтобы мы с вами ему помогали. Я как-то читал одну проповедь, в которой было сказано: «Этот прекрасный мир очень хорош, потому что он предоставляет нам время и возможность помогать другим». Это, несомненно, прекрасное чувство, но не кощунством ли является мысль, что мир нуждается в наших благодеяниях? Мы не можем отрицать того, что в нем много горя, поэтому приходить на помощь другим – лучшее, что мы можем сделать, хотя в конце концов мы увидим, что помощь другим является лишь помощью самим себе.

В детстве у меня были белые мыши. Я их держал в коробке с вделанными в нее колесами, и, когда мыши наступали на колеса, они вертелись все время так, что мыши не могли убежать. Так и с миром, и с нашей помощью ему. Вся помощь состоит в том, что мы сами развиваем свою нравственность. Этот мир не хорош и не плох; каждый человек сам создает себе свой мир. Слепой, думая о мире, представляет его себе мягким или твердым, холодным или жарким. Мы представляем собой совокупность счастья или горя; сотни раз в течение жизни мы убеждаемся в этом. Чаще всего молодые люди бывают оптимистами, старики – пессимистами. У молодых вся жизнь впереди; старики жалуются на то, что миновали их лучшие дни, и сотни неудовлетворенных желаний кипят в их сердцах. Однако и те и другие не объективны. Жизнь кажется хорошей или плохой соответственно тому состоянию ума, которое бывает нам свойственно; сама по себе жизнь – ни то ни другое. Огонь сам по себе ни хорош, ни плох. Когда он нас согревает, мы говорим: «Как прекрасен огонь». Когда он обжигает нам пальцы, мы его браним. Он кажется нам плохим или хорошим, смотря по тому, как мы им пользуемся. Точно так же и мир. Он совершенен, т. е, он в совершенстве приспособлен для предназначенной ему цели. Мы можем быть уверены в том, что он прекрасно будет существовать и без нас, и нам нечего ломать себе голову, как бы его облагодетельствовать.

Все же мы должны делать добро; желание делать добро является высочайшим мотивом в нас, если мы сознаем, что помощь другим дает большое преимущество. Не становитесь на пьедестал с грошом в руке и не говорите нищему: «Возьми, бедняга», но будьте благодарны за то, что бедняк этот существует, и вы, подавая ему, можете помочь самому себе. Благословен не дающий, а получающий! Будьте благодарны за то, что вы можете проявлять в мире свою щедрость и свое милосердие и благодаря этому становиться чище и совершеннее. Каждый хороший поступок способствует нашему очищению и усовершенствованию. Что можем мы сделать в лучшем случае? Мы можем выстроить больницу, проложить дорогу или основать благотворительное учреждение. Мы можем организовать комитет, собрать два или три миллиона долларов, на один миллион построить больницу, на второй – давать балы и пить шампанское, половину третьего позволить служащим разворовать, а остальную половину раздать бедным. Но какую ценность имеет все это? Один сильный порыв ветра может в пять минут разрушить все ваши здания. Одно вулканическое извержение сметет все ваши дороги и больницы, и города, и дома. Оставим нелепые разговоры об облагодетельствовании мира. Он не требует ни ваших, ни моих благодеяний. Однако мы все же должны работать и неустанно делать добро, потому что это является благословенным для нас самих. Это единственное средство стать совершенным. Ни один нищий, получивший подаяние от нас, не должен нам ни одной копейки; мы обязаны ему всем, потому что он дал нам возможность проявить на нем свое милосердие. Совершенно неправильно думать, что мы можем облагодетельствовать мир или что мы помогли людям; идея эта неверна, а всякая ложная идея приносит несчастье. Мы полагаем, что облагодетельствовали человека, и ждем от него благодарности; благодарности между тем нет – и мы несчастны. Зачем нам ждать чего-либо в обмен за то, что мы делаем? Будем благодарны человеку, которому мы можем помочь, взирайте на него, как на Бога. Не великое ли это преимущество – получать возможность поклоняться Богу путем оказания помощи ближнему? Если бы мы были совершенно бесстрастными, мы избежали бы скорби тщетного ожидания и могли бы бодро совершать наше дело в мире. Работа, сделанная бесстрастно, никогда не может принести несчастья или горя. Мир вечно будет жить, утопая в счастье или в несчастье.

Жил один бедный человек, нуждавшийся в деньгах. Он как-то слышал, что, если бы он умел вызывать духов, он мог бы приказать ему принести и деньги, и все, что угодно. Поэтому ему очень хотелось научиться управлять духами. Он все искал человека, который мог бы дать ему в подчинение духа; наконец он нашел мудреца, обладавшего большими силами, и попросил его помочь ему в этом. Мудрец спросил его, зачем ему нужен дух. «Я хочу, чтобы дух работал на меня; научи меня, как мне вызвать его – мне очень хочется иметь в своей власти духа», – ответил тот. Мудрец сказал: «Не беспокойся, иди домой». На следующей день тот человек опять пошел к мудрецу и стал плакать и просить: «Вызови мне духа! Я должен иметь в подчинении духа, чтобы он мне помогал». Наконец мудрецу это надоело, и он сказал: «Возьми этот талисман, повторяй волшебное слово, и дух придет, и что ты ни прикажешь ему, он все исполнит. Но берегись: он – страшное создание и должен быть всегда занят какой-либо работой. Если ты когда-нибудь не сможешь дать ему работы, он лишит тебя жизни». Человек ответил: «Это очень легко: я могу дать ему работы на всю жизнь». Затем он пошел в лес и долго повторял волшебное слово; наконец перед ним предстал дух. «Я дух, – сказал он, – я побежден твоим волшебством, но ты должен постоянно давать мне занятие; в ту минуту, как ты мне не сможешь дать его, я убью тебя». Человек сказал: «Выстрой мне дворец», и дух ответил: «Готово, я выстроил тебе дворец». – «Дай мне денег», – сказал человек. «Вот тебе деньги», – ответил дух. «Сруби этот лес и сделай вместо него огород». – «Сделано, – сказал дух, – что еще?» Человек испугался и понял, что не может больше придумать никакого дела для духа, потому что он все исполняет в один миг. Дух сказал: «Дай мне какое-нибудь дело или я съем тебя». Бедняк не мог больше придумать никакого занятия, испугался и бросился бежать, пока не добежал до мудреца и сказал ему: «О мудрец, защити меня!» Мудрец спросил его, в чем дело, и человек ответил: «У меня нет больше работы для духа. Все, что я ему приказываю сделать, он исполняет в один миг и грозит меня съесть, если я не дам ему работы». В эту минуту появился дух и, сказав: «Я съем тебя», приготовился проглотить человека. Тот, дрожа от страха, стал умолять мудреца спасти его. Мудрец сказал: «Я знаю, что делать. Посмотри на эту собаку с загнутым хвостом. Возьми скорей меч, отсеки ей хвост и прикажи духу выпрямить его». Человек отрубил хвост у собаки и дал его духу, приказав выпрямить его. Дух взял хвост и стал медленно и старательно его выпрямлять, но как только он отпустил хвост, тот снова свился. Дух снова бережно выпрямил его, но как только он его отпустил, хвост снова загнулся. Опять терпеливо дух выпрямил его, но хвост все свивался, как только он его отпускал. Так дух работал много-много дней, пока совсем не утомился. «Никогда в жизни я не был в таком затруднении. Я старый, опытный дух, но никогда я не находился в таком трудном положении. Я пойду с тобой на соглашение, – сказал он человеку. – Ты меня отпусти, а я оставлю тебе все, что я тебе дал, и обещаю больше не вредить тебе». Человек очень обрадовался и с готовностью принял это предложение.

Вспомним главные пункты того, что мы сказали. Во-первых, мы не должны забывать, что все мы должники и что мир не обязан нам ничем. Для всех нас составляет большое преимущество то, что нам дана возможность что-либо сделать для мира. Помогая миру, мы в действительности помогаем себе.

Второй пункт тот, что во Вселенной существует Бог. Вселенная не гибнет и не нуждается в вашей или моей помощи. Бог всегда в ней присутствует. Он не умирает, вечно деятелен и бесконечно бдителен. Когда вся Вселенная находится в состоянии покоя, Он продолжает свою деятельность. Он трудится непрестанно; все изменения и проявления мира исходят от Него.

В-третьих, мы не должны ненавидеть. Мир наш всегда будет сочетанием добра и зла. Мы обязаны сочувствовать слабому и любить даже грешника. Мир является большой нравственной школой, в которой мы все должны учиться для того, чтобы развиваться духовно.

В-четвертых, мы не должны ни в коем случае быть фанатиками, потому что фанатизм противоположен любви. Фанатики часто говорят: «Я ненавижу не грешника, а ненавижу грех», но я готов пройти какое угодно расстояние, чтобы увидеть человека, действительно способного отделить грех от грешника. Легко это сказать. Если мы умеем делать различие между качеством и сущностью, то мы близки к совершенству. Нелегко достичь этого. А кроме того, чем спокойнее мы будем и чем менее будут раздражены наши нервы, тем более мы будем любить и тем лучше мы будем исполнять нашу работу.

Глава VI. Непристрастие есть полное самоотречение

Подобно тому, как каждый акт, исходящий от нас, возвращается к нам в виде реакции, так наши действия могут влиять и на других людей, а их поступки на нас. Вы, вероятно, заметили, что чем больше плохих поступков совершают люди, тем хуже они становятся и, напротив, по мере того как люди делают добро, они совершенствуются и научаются делать только добро. Это растущее влияние поступков на характер человека можно объяснить лишь взаимодействием между людьми. Приведу пример из физики: при известном действии мой ум находится в определенном вибрационном состоянии; все умы, находящиеся в тождественных условиях, склонны будут подпасть под влияние волн, или вибраций, моего ума. Если в одной комнате находятся разные музыкальные инструменты, настроенные на один лад, то, если взять ноту на одном из них, все остальные будут звучать на той же ноте. Так и все умы, находящиеся в состоянии одинакового настроя, одинаково отзовутся на ту же мысль. Конечно, влияние мысли на сознание будет различно, в зависимости от расстояния и других причин, но ум всегда открыт какому-нибудь влиянию. Предположим, что я совершаю дурной поступок; ум мой находится в состоянии определенных вибраций, или колебаний, и сознания всех других людей мира, находящиеся в том же состоянии, могут подвергнуться влиянию вибраций моего ума. Это взаимное влияние сознаний более или менее существенно, смотря по степени силы вибраций каждого из них.

Развивая далее это сравнение, можно предположить, что подобно тому, как волны света иногда бегут миллионы лет, прежде чем встретят какой-нибудь предмет, так и мысленные волны также бегут сотни лет, прежде чем натолкнутся на предмет, с которым они могут звучать в унисон. Весьма возможно поэтому, что наша атмосфера полна подобных мысленных колебаний, как позитивных, так и негативных. Каждая мысль, исходящая из каждого мозга, продолжает, так сказать, пульсировать, пока она не встретит подходящий предмет, способный воспринять ее. Каждый ум, раскрытый для восприятия этих вибраций, отзывается на них немедленно. Так и человек, поступая плохо, приводит свой ум в определенное состояние напряжения, и все волны, соответствующие этому состоянию напряжения и уже как бы существующие в атмосфере, будут стараться проникнуть в его ум. Потому-то порочный человек обычно продолжает делать все больше и больше зла. Поступки его приобретают все большую напряженность. В силу этого, поступая плохо, мы подвергаемся двойной опасности: во-первых, мы раскрываем себя для всевозможных дурных влияний, окружающих нас, во-вторых, мы творим зло, которое может повлиять на других, может быть, даже через сотню лет. Делая зло, мы вредим и себе, и другим. Делая добро, мы приносим пользу и себе, и другим; и так как все силы в человеке, эти силы добра и зла черпают свою жизнеспособность из окружающего мира.

Согласно карме-йоге, однажды совершенное действие не может быть уничтожено, пока оно не принесет своего плода; нет силы в природе, могущей помешать ему дать свой результат. Если я поступаю дурно, я должен за это пострадать – ничто в мире не может это изменить. Точно так же, если я совершил хороший поступок, никакая сила в мире не может воспрепятствовать ему дать хорошие плоды. Причина должна иметь свое следствие; ничто не может изменить этого закона. Тут возникает очень тонкий и глубокий вопрос, относящийся к карме-йоге, – вопрос о тесной связи, существующей между всеми действиями, как хорошими, так и дурными. Нет поступка, не дающего одновременно и дурных, и хороших плодов. Возьмем ближайший пример: я с вами говорю, и некоторые из вас, может быть, думают, что я делаю хорошо, вместе с тем я, может быть, убиваю тысячи микробов в воздухе, значит, я делаю зло кому-то другому. Когда какое-нибудь действие влияет хорошо на тех, кого мы знаем, мы говорим, что оно хорошо. Например, вы назовете мою речь к вам хорошим поступком, но микроб не найдет его таковым; микробов вы не видите, а себя самих видите. Влияние моей речи ощутимо для вас, но действие ее на микробов для вас незаметно. Если мы станем анализировать наши дурные поступки, мы, пожалуй, найдем, что и они приносят какие-нибудь хорошие результаты. Тот, кто в хорошем способен распознать и дурное, а в дурном хорошее, познал тайну труда.

Что же из этого следует? То, что, как бы мы ни старались, мы не можем совершить абсолютно позитивного или абсолютно негативного поступка, понимая то и другое в смысле пользы и вреда. Мы не можем дышать и жить, не нанося вреда другим, и каждый кусок пищи, употребляемой нами, взят из чьего-нибудь рта: одна жизнь вытесняет собой другие жизни. Из этого следует, что совершенство никогда не может быть достигнуто одним лишь трудом. Мы можем работать всю вечность, но выхода из этого сложного лабиринта не найдем. Можно работать и работать без конца, и все же никогда не прекратится это неизбежное сочетание добра и зла в результатах работы.

Далее следует рассмотреть, какова цель труда. Мы видим, что значительное большинство людей во всех странах думают, что настанет время, когда мир будет совершенен и исчезнут болезни, смерть, несчастья и зло. Это прекрасная идея и отличная побудительная сила для вдохновения; но, вникнув в дело, мы сразу увидим, что осуществление этой мечты невозможно, раз добро и зло составляют лицевую и оборотную стороны одной и той же монеты. Как можно иметь добро, не имея одновременно и зла? Что подразумевается под совершенством? Выражение «совершенная жизнь» противоречит самому себе. Жизнь есть состояние беспрестанной борьбы между нами и всем, что вне нас. Каждую минуту мы фактически сражаемся с внешней природой, и если мы оказываемся побежденными, то жизнь нас покидает. Происходит, например, постоянная борьба из-за пищи и из-за воздуха. Если не хватает того или другого, мы умираем. Жизнь протекает не просто и не ясно, она очень сложна. Эта сложная борьба между чем-то внутри нас и внешней жизнью и есть то, что мы называем бытием.

Итак, с прекращением этой борьбы прекратится и жизнь.

Под идеальным счастьем подразумевается окончание этой борьбы. Но тогда и жизнь кончится, так как борьба может прекратиться только с прекращением жизни. Мы уже видели, что, помогая миру, мы помогаем самим себе. Главная польза работы для других состоит в совершенствовании самих себя. Путем постоянных усилий, делая добро другим, мы стараемся забыть о себе; это забвение себя и есть урок, который нам надлежит усвоить в жизни. Человек после многих лет борьбы наконец понимает, что истинное счастье состоит в искоренении эгоизма и что никто не может сделать его счастливым, кроме него самого. Каждый милосердный поступок, каждое сострадательное чувство, каждый акт помощи, каждое хорошее дело лишают нас большой дозы самомнения и открывают нам глаза на наше собственное ничтожество. Мы видим, что джнана-, бхакти– и карма-йоги – все сходятся в одной точке. Высочайший идеал состоит в вечном и всецелом самоотречении, в котором нет уже больше «себя», а все лишь «ты»; и, сознательно ли или бессознательно, карма-йога ведет нас к этой цели. Религиозный проповедник, может быть, ужаснется идее о Безличном Боге; он может настаивать на существовании Личного Бога и может также желать сохранить свою личность и индивидуальность, что бы он под этим ни подразумевал, но его этические идеалы, если они действительно прекрасны, могут быть основаны лишь на самоотречении. Это основа всякой нравственности; ее можно распространить на людей, животных или ангелов, она является единой основной идеей, единственным основным принципом, проникающим все этические системы.

В мире существуют разные по уровню духовного развития типы людей. Во-первых, богочеловеческие существа, чье самоотречение совершенно и которые только делают добро другим, жертвуя при этом даже собственной жизнью. Это самые совершенные люди. Если их найдется хотя бы сотня в какой-нибудь стране, то стране этой нечего приходить в отчаяние. Но, к сожалению, таких людей слишком мало. Кроме того, есть хорошие люди, делающие добро другим до тех пор, пока это не вредит им самим. Наконец, есть третий тип людей, которые вредят другим, чтобы себе сделать добро. Один санскритский поэт говорит, что есть и четвертый тип людей, которому он не подыщет названия, – людей, наносящих вред другим ради удовольствия вредить. Подобно тому, как на одном полюсе бытия находятся высочайшие в духовном отношении люди, делающие добро ради добра, так на другом полюсе находятся люди, делающие зло ради зла. Они никакой выгоды не получают от того, что делают зло, но зло лежит в самой их природе.

Существует два санскритских слова: «правритти», означающее движение по направлению к чему-нибудь, и «нивритти» – движение прочь от чего-нибудь. Правритти олицетворяется тем, что мы называем миром «Я» и «мое»; оно включает все то, что обогащает это «Я» посредством денег, власти, славы и что по природе стремится захватить, собрать все в один центр, и центр этот есть «Я». Когда стремление это начинает ослабевать и наступает нивритти, или отдаление, отхождение, тогда вступают в свои права нравственность и религия. Как правритти, так и нивритти суть разные виды труда; правритти – негативная деятельность, нивритти – позитивная. Нивритти является основой всякой нравственности и религии, и конечное совершенство ее выражается в полном самоотречении, в готовности пожертвовать умом и телом, и всем для другого существа. Когда человек дошел до этого состояния, он достиг совершенства в карма-йоге. Это наивысший результат добрых дел. Хотя бы человек не изучил ни одной философской системы, хотя бы он не верил ни в какого Бога, хотя бы он не молился ни разу во всю свою жизнь, если он одной только силой хороших дел пришел к такому состоянию, что готов отдать жизнь для других, то он достиг того же пункта, к которому религиозного человека приводит молитва, а философа – знание. Итак, мы видим, что философ, молящийся и работник – все встречаются в одном пункте, и пункт этот есть самоотречение. Как бы ни разнились друг от друга философские и религиозные системы, все человечество все же преклоняется с благоговением и трепетом перед человеком, готовым пожертвовать собой для других. В данном случае вопрос вовсе не в верованиях или в доктрине – даже люди, очень враждебно относящиеся к всяким религиозным идеям, сталкиваясь с фактами полного самопожертвования, чувствуют, что они должны перед ними преклониться. Разве вы не видели, как даже самый строгий христианин, читая «Свет Азии» сэра Эдвина Арнольда, преклоняется перед Буддой, не проповедовавшим ни о Боге и ни о чем ином, кроме самопожертвования. Единственно, чего не знает узкорелигиозный человек, – это то, что собственная его цель в жизни совершенно тождественна с целью тех, с кем он расходится в убеждениях. Верующий, держа всегда перед собой идею Бога и окружая себя добром, приходит в конце концов к тому же пункту и говорит: «Да будет воля Твоя» – и ничего не сохраняет для себя. Это и есть самоотречение. Философ благодаря всему своему знанию понимает, что все видимое есть иллюзия, и с легкостью от него отказывается. И это – самоотречение. Итак, карма, бхакти и джнана встречаются в этой точке; это и хотели сказать все великие проповедники древних времен, говоря, что Бог не есть мир. Мир – одно, а Бог – другое, и различие это абсолютно справедливо. Под миром подразумевается эгоизм. Бог – это бескорыстие. Можно жить на троне, в золотом дворце, и быть совершенно неэгоистичным – такой человек живет в Боге. Другой человек живет в лачуге, носит лохмотья и ничего на свете не может назвать своим; однако, если он эгоистичен, он глубоко погружен в мирскую суету. Вернемся теперь к одному из главных наших положений. Мы говорим, что не можем творить добра, не делая одновременно какого-нибудь зла, и не можем творить зла, не делая вместе с тем и добра. Как же нам трудиться, зная это? На этом основании и возникали секты, которые, опираясь на то, что человек, живя, должен убивать бедных маленьких животных и растения и чему-нибудь или кому-нибудь вредить, с удивительным самомнением проповедовали медленное самоубийство как единственное средство уйти из мира. Поэтому, согласно их учению, остается только умереть. Джайны проповедовали эту доктрину как высший идеал. Она кажется очень логичной. Но истинное разрешение вопроса содержится в Гите и выражается в теории беспристрастия и полной отрешенности при выполнении своей жизненной задачи. Знайте, что вы совершенно отделены от мира; однако вы живете в мире и, что бы вы в нем ни делали, трудитесь не для себя. Каждый поступок, совершаемый вами для себя, обратит свое действие на вас же самих. Если он хорош, вы получите хорошие последствия; если плох, вы получите негативные результаты. Но всякое действие, совершенное не ради себя, каково бы оно ни было, не обратит на вас своего действия. Эта идея очень ярко выражена в одной фразе в индусском священном писании: «Если он даже уничтожит всю Вселенную (или если его самого убьют), он не будет ни убийцей, ни убитым, если он поймет, что действовал не для себя». Поэтому карма-йога учит: «Не отрекайся от мира, живи в мире, впитывай его влияние, сколько можешь, но лучше вовсе не работай, чем если ты будешь это делать для личного удовольствия. Целью жизни не должно быть получение удовольствий. Сначала убей чувство своего «Я», а затем вбери весь мир, как себя самого». Как говорили древние христиане: «Надо совлечь с себя ветхого человека». Этот «ветхий человек» есть эгоистичное представление о том, что весь мир создан для нашего наслаждения. Неразумные родители учат своих детей молиться: «Господи, Ты создал для меня это солнце и эту луну!» Как будто Господу нечего больше делать, как создавать все для этих младенцев! Не учите ваших детей таким глупостям! Есть люди, неразумные в другом отношении: они учат, что все животные созданы для того, чтобы мы их убивали и ели, что весь мир сотворен ради удовольствия людей. Все это неверно. Тигр, пожалуй, тоже может решить, что человек был создан для него, и будет молиться: «Господи, как скверны эти люди, которые не попадаются на моем пути, чтобы я их съел: они нарушают Твой закон». Если мир создан для нас, мы тоже созданы для мира. Более всего задерживает наше развитие мысль о том, что мир создан ради нашего удовольствия. Мир этот не ради нас сотворен; миллионы людей покидают его каждый год, и мир этого не чувствует, потому что они замещаются миллионами других. Мир в такой же мере создан для нас, как и мы для мира.

Итак, чтобы хорошо работать, надо сначала избавиться от пристрастия. Во-первых, не бросайтесь в гущу сражения, будьте лишь свидетелями его и продолжайте работать. Учитель мой говорил мне: «Относись к своим детям так, как к ним относится их няня». Няня возьмет вашего ребенка и будет ласкать его, и играть с ним, и обходиться с ним так же мягко, как и с собственным ребенком, но, как только вы ее рассчитаете, она соберет свои вещи и сейчас же покинет ваш дом, причем все похожее на привязанность будет ею забыто. У обыкновенной няни при разлуке с вашими детьми не сожмется сердце, и она тотчас примет на свое попечение других питомцев. Так и вы должны относиться ко всему, что вы считаете своим. Вы – няня и, если вы верите в Бога, верьте, что то, что вы считаете своей собственностью, принадлежит в действительности Ему. Величайшая слабость часто принимает личину величайшей добродетели или силы. Думать, что кто-нибудь зависит от меня и что я могу сделать добро другому, является слабостью. Это убеждение вызывает пристрастие, а пристрастие порождает все наши страдания. Мы должны внушить сами себе, что никто во всей Вселенной от нас не зависит: ни один нищий не зависит от нашего милосердия, ни одно живое существо не зависит от нашей поддержки. Все они получают помощь от природы и будут получать ее, хотя бы население мира уменьшилось на много миллионов. Жизнь природы не остановится ради нас с вами; нам дается только благословенное преимущество воспитывать себя, помогая другим. Этот великий урок надо выучить, и, когда мы его вполне усвоим, мы никогда уже не будем несчастны; мы сможем без вреда для себя вращаться в какой угодно среде и где бы то ни было. Вы можете иметь жен и мужей, и целые полки подчиненных и можете владеть целыми царствами; и если в своих действиях вы опираетесь на принцип, что мир не для вас создан и не нуждается непременно в вас, ничто не может вам повредить. В этом году, может быть, умерли ваши друзья. Разве мир остановился, поджидая их возвращения? Нет, он продолжает существовать. Выкиньте поэтому из головы мысль, что вам что-то надо создать для мира; это лишь гордыня и эгоизм, принимающий личину добродетели. Когда вы приучите свой ум к сознанию независимости от вас всего мира или кого бы то ни было из людей, тогда не будет и реакции в виде страдания, порождаемого трудом. Если вы, давая что-нибудь человеку, ничего от него не ждете, даже благодарности, тогда неблагодарность его вас не поразит, так как вы и не предполагали даже, что имеете право получить от него что-либо в обмен. Вы дали ему лишь заслуженное им; его собственная карма доставила ему это, а ваша карма сделала вас при этом посредником. Зачем вам гордиться тем, что вы что-то кому-то отдали? Вы только посыльный, принесший деньги или какой-нибудь другой дар, который заслужен миром, его собственной кармой. К чему же вам в таком случае гордиться? Когда вы приобретете бесстрастие, то для вас не будет существовать ни добра, ни зла. Лишь эгоизм делает разницу между добром и злом. Это очень трудно понять, но вы со временем дойдете до сознания того, что ничто в мире не имеет власти над вами, пока вы сами не дадите ему этой власти. Ничто в мире не имеет власти над индивидуальным «Я» человека, пока оно по собственному неразумию не утратит своей независимости. Таким образом, будучи бесстрастными, вы побеждаете и отрицаете чью бы то ни было власть над вами. Весьма легко сказать, что ничто не имеет права влиять на вас, пока вы того не позволите; но каков истинный признак человека, не позволяющего, чтобы что-нибудь влияло на него – ни счастье, ни несчастье? Признак этот состоит в том, что удача или неудача не вызывают изменения в его уме; при всех условиях он остается одинаково непоколебим.