Текст книги "Бабушкино море"

Автор книги: Сусанна Георгиевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Ужотко

Вот она, бабушка, папина мама, стоит на платформе и смотрит из-под руки прямо на площадку вагона, который ещё постукивает и покачивается с разбега. На бабушке чёрная шерстяная юбка, белая широкая кофта и платочек. Она совсем не похожа на кавалера ордена Ленина, хотя на кофте у неё и в самом деле орден Ленина.

Папа говорил про бабушку «кавалер», а она, оказывается, просто старушка. Или, вернее сказать, старуха, потому что старушки бывают поменьше ростом и потолще, вроде маминой мамы, бабушки Капитолины, а эта бабушка высокая и костистая. Лицо у неё худое, строгое, как будто недоброе, а глаза прозрачные, как бутылочное стекло.

– Здравствуй, Зинаида! – говорит бабушка лялиной маме, которую видит первый раз в жизни. И они целуются.

Ляля стоит сбоку и смотрит на бабушку.

– Это Ольга? – наконец говорит бабушка и глядит на Лялю своими бутылочными глазами. – Подойди-ка поближе, внука, дай на тебя посмотреть!

Бабушка смотрит на Лялю. Смотрит на её клетчатую яркокрасную пелеринку, на красную острую шапочку с кисточкой и покачивает головой. Что-то вздрагивает у неё в самых уголках губ, словно она хочет засмеяться. Но бабушка не смеётся, а гладит Лялю по голове своей жёсткой большой рукой, и с Ляли слетает шапочка.

Шапочку поднимает какой-то старичок с серьгой в ухе и кнутовищем в руке. От старичка сильно пахнет одеколоном.

– Ишь, надушился! Знакомься, Митрич! – говорит бабушка старичку, когда он подаёт Ляле шапочку. – Внучка Ольга, меньшого дочка!

Старичок знакомится: перекладывает кнутовище из правой руки в левую, низко наклоняется к Ляле и смеется. От смеха дрожит и блестит в его ухе большая серьга.

– Наш конюх колхозный! – говорит бабушка. – Подавай, Митрич!

Конюх смотрит на Лялю, и губы у конюха аккуратно складываются трубочкой, будто бы для того, чтобы засвистеть…

– Ивашок! – говорит он топотом и смотрит на Лялю. – Ой, копия…

– А?!. Да!.. – говорит бабушка, тоже смотрит на Лялю и вдруг отворачивается.

Старичок почему-то испуган. Он быстро уходит и подаёт к платформе чёрную узкую бричку на высоких колёсах. Такую Ляля видела в цирке. Только в цирке бричка была побольше.

– Погоняй, – сурово говорит бабушка, когда все размещаются в бричке.

– Но-о-о-о!.. – кричит старичок.

А лошади нисколько не боятся его крика. Они мелко перебирают ногами, бегут трусцой, и бричка подскакивает на колеях и выбоинах пыльной дороги.

Бабушка, мама и Ляля едут мимо маленьких белых домов, обсаженных деревьями. За плетнями, средь зелёных деревьев, прямо на улице, стоят белые печки. Из печей идёт дым.

Улица в этом городе очень длинная. Горячий ветер легонько шевелит пыль на дороге. По тротуару неторопливо и без звонков, разомлев от жары и редко-редко нажимая на педали ногами, едут босые велосипедисты. На улицу выбегают хозяйки и смотрят на бричку и бабушку. Хозяйки стоят и глядят им вслед, а бабушка ни на кого не смотрит. Она сидит прямая, неподвижная, высоко подняв голову.

Бричка доезжает до края улицы и поворачивает. Внизу, под обрывом, видно что-то широкое, огромное. Это – море. Оно до того большое, что когда Ляля глядит в ту сторону, у неё сжимается сердце и хочется протянуть к нему руки. От моря дует тёплый большой ветер – такой большой, что всё вокруг, куда ни погляди, так и ходит, так и колышется. Колышутся листья, колышутся ставни на окнах, колышутся чёрные сети рыбаков, развешанные вдоль берега на острых брусочках.

Увидев бабушку, рыбаки снимают шапки. Бабушка поджимает губы и кивает им из своей брички.

– Степановна! – кричит бабушке какой-то усатый человек, выходя из большого деревянного дома. – Ну, что, привезла своих?!.

Бричка останавливается.

– Председатель колхоза! – говорит бабушка маме про усатого человека.

Мама быстро снимает перчатку, наклоняет набок голову и пожимает руку человеку с усами.

– Внучка Ольга! – говорит бабушка усатому и смотрит на Лялю.

– Поздоровайся, Ляля, – говорит мама.

– Эх-ма! – кричит председатель густым голосом и выхватывает Лялю из брички.

Прямо перед собой Ляля видит два больших чёрных глаза. Они выглядывают, словно из лесу, из-под густых, кустистых бровей. Ляле щекочет лицо седой лохматый ус.

– Да неужто коськина дочка! – восхищается председатель. – А я твоего папаню вот эдакого, поменьше тебя, знавал… Хорош был паренёк… В люди, конечно, большие вышел, а я пареньком знавал. Ну, ну… – вздыхает он, увидев, что Ляля не улыбается. – Ну, ну… – и быстро ставит её на землю.

– А тощенькая она у вас отчего-то? – говорит председатель бабушке.

– Хворала, – вежливо отвечает мама. – Скарлатина была, с осложнением на оба уха.

Председатель вздыхает.

– Ничего, раздобреет! – решительно отрезает бабушка и выходит из брички.

Все идут в дом.

Хороший дом у бабушки. Не то чтобы большой, но больше всех соседних домов. Стены у него белые, как сахар, и он весь обсажен деревьями. Посреди двора стоит будка, а в будке живёт пёс. Пёс тихонько, но сердито ворчит.

– Молчать, Туз! – на ходу говорит бабушка.

Туз замолкает, а Ляля садится на корточки, вытягивает руку и говорит:

– Тузик, пузик!..

– Известно, дитё, – вздыхает отчего-то председатель.

Мама, бабушка, Ляля и председатель заходят в комнату. В комнате бабушкиного дома перед окошком с марлевой занавеской стоит стол, накрытый вышитой скатертью. У стола сидит старушка. Вот она-то уж не старуха, а настоящая старушка! Низенькая, толстенькая, с мягкими седыми волосами и мягкими ласковыми руками.

– Сватья, – объясняет бабушка.

Сватья поднимается, смотрит на всех голубыми добрыми глазками и часто-часто мигает.

На широком столе кипит самовар. По скатерти расставлены кувшины и кувшинчики, и много-много всего в кувшинах, и кувшинчиках, и на больших тарелках.

– Садитесь, – говорит бабушка и почему-то низко кланяется лялиной маме. – Закусывай, Зинаида.

Мама краснеет и тоже почему-то низко кланяется бабушке, Потом она застенчиво снимает шляпку и садится к столу.

Лялю усаживают между мамой и тётей Сватьей. Ей накладывают полную тарелку всякой еды – ватрушек, пампушек и коржиков. Ляля потихоньку ест и слушает, о чём говорят большие. Говорят про неинтересное, и Ляля начинает помахивать ногой и постукивать каблуком о ножку стула.

– Переломилась? – вдруг говорит бабушка. – Ступай на волю, там разгуляешься.

– Ватрушечку, деточка, захвати… – вся сияя, говорит Ляле тётя Сватья.

Ляля берёт ватрушку и бежит в сад.

Посреди сада кружочком растут кусты. Можно спрятаться среди этих кустов. Можно долго сидеть, притаившись между ветвей, а все в доме будут её искать и думать, что Ляля пропала.

Всё вокруг жужжит, звенит и стрекочет. Тонко и звонко поёт свою песню муха над лялиной шапочкой. Ходит петух у сарая бабушкиного дома, Он откидывает назад широкую, яркорыжую шею, вздрагивает, застывает на месте и громко орёт.

Ляля медленно отворяет калитку и выходит на улицу. Серой, широкой дорогой спускается к морю пыльная улица.

Тишина, Изредка слышны у моря пронзительные и острые в неподвижном воздухе выкрики…

– А-а! – говорят внизу.

– У-у! – отвечает кто-то сверху.

И опять тишина. Медленно вьётся шмель над лялиной шапочкой, поёт свою летнюю песенку.

И вдруг Ляля видит, что напротив бабушкиного дома, за плетнём, сидят какие-то двое на корточках.

Увидев Лялю, те, кто сидят на корточках, выходят на улицу. Это девочки. Ляля смотрит на девочек. Девочки смотрят на Лялю.

Молчат.

И вдруг одна девочка, та, что поменьше, манит Лялю рукой и делает ей непонятный знак указательным пальцем.

– Что? – спрашивает Ляля и бежит им навстречу.

– Ишь, расфрантилась, – говорит одна девочка топотом и толкает другую.

– А шапка-то, шапка, а на носу-то кисточка, словно у индюка, – тоже топотом отвечает другая.

– Что? – удивившись, говорит Ляля.

– Индюк! – говорит меньшая девочка громко и показывает пальцем на лялину пелеринку.

– Индюк! – повторяет старшая, и обе смеются.

Ляля молча стоит против девочек. Ей бы хотелось заплакать, но она не может.

Опустив голову, очень медленно Ляля идёт домой – к маме и бабушке.

– Ляля, хочешь малины? – говорит мама, когда Ляля подходит к столу. – Я выдерну хвостики из ягод.

Ляля стоит возле мамы, низко опустив голову.

– Что с тобой? – говорит мама.

Ляля не отвечает.

– Нет, что случилось всё-таки? – отставив тарелку, спрашивает мама.

Ляля видит, что мама встревожена.

– Индюк! – говорит Ляля и тихонько всхлипывает.

– Что такое? – не понимает мама.

– Индюком обозвали… – говорит Ляля ещё тише и опускает голову совсем низко.

– Ну полно, девочка, полно, – шопотом говорит мама и берёт Лялю за руку. – Не хочешь же ты в самом деле, чтобы я пошла на улицу драться с ребятами за тебя.

– Конечно, может, по-городскому одета, не видывали… – виновато вздыхает председатель.

– Что?! – говорит бабушка, словно проснувшись. – Индюком обозвали? Кто? Кто сказал «индюк»? Укажи! Да что же это такое? Как так? – и вся покрывается красными пятнами.

Ляля молчит.

Тогда бабушка шумно отодвигает стул и берёт её за, руку. Большими шагами она выходит во двор. За ней, подпрыгивая и всхлипывая, семенит Ляля.

Бабушка широко распахивает калитку.

– Кто сказал «индюк»? – говорит она и отпускает лялину руку.

За плетнём тишина. Только над лопухами мелькают две белокурые головы, но сейчас же прячутся.

– Ужотко!!! – говорит бабушка и широким шагом возвращается в дом.