Текст книги "Серые пустоши жизни (ЛП)"

Автор книги: Сурретьлэ Раи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 57 страниц)

Молодая женщина вздохнула и вдруг вспомнила о том, как девушкой бегала за будущим мужем и с горечью усмехнулась. Римад ведь считался самым красивым парнем всего Саква-Фрат, северного околотка столицы и сотни девушек при виде его готовы были тут же расставить ноги, что при десятикратном превышении количества женщин над мужчинами было совсем даже не удивительно. И парень вовсю пользовался расположением окрестных девушек, унижая и топча их, обращаясь, как с последним мусором. Тихимин снова вздохнула – как же ей тогда удалось завоевать его сердце? Она и сама этого не понимала, ведь она никогда не считалась особой красавицей, в детстве ее даже отказались брать в Воспитательный дом, хотя сперва и хотели. Все произошло само по себе, незаметно, вдруг, Римад сам начал крутиться около нее, а затем предложил стать его первой женой. Не ожидавшая такого, тайно влюбленная в юного гиганта девушка была ошеломлена свалившимся на нее счастьем и, конечно же, согласилась. При этих воспоминаниях Тихимин снова всплакнула, но резко оборвала себя – ее счастье было позади, важным теперь было лишь одно, жизнь малыша. И именно о нем ей теперь нужно думать, а никак не о рабе, которым внезапно стал ее любимый. Молодой женщине было до смерти жаль обрекать его на такой кошмар, который сулило ему исполнение ее планов, но жизнь сына была важнее.

Она тщательнейшим образом обдумала все детали своего плана и поняла, что он таки может сработать. Ведь в свое время Римад оскорбил и унизил сотни женщин и девушек, оскорбил своим презрением, невниманием, безразличием. Скольких он использовал для удовлетворения своей похоти и выбросил как тряпки! Очень и очень многих… И какая же не захочет теперь отплатить ему, использовав рот оскорбившего под туалет? Многие и многие захотят, особенно если брать за это совсем дешево, не более золотого… Ведь в любом из Домов Удовольствий подобная радость стоит, как минимум, десять, а то и все пятнадцать золотых. Да и ласку языком почти ни одна из женщин бедных районов никогда не пробовала, а хотелось ведь им не меньше, чем благородным дамам. Тихимин еще сомневалась в своем плане, но после того, как утром прошлась по домам своих бывших соперниц за руку Римада и предложила им подобное удовольствие всего за один золотой, ее сомнения рассеялись. Девушки и молодые женщины улицы с энтузиазмом приняли ее предложение – ведь отвергнутая женщина никогда не забудет оскорбления. К тому же, почти каждая давно мечтала о ласке языком, каждая жаждала попробовать, а для походов в Дом Удовольствий ни у одной из них никогда бы не хватило денег. Но один-то золотой, это не десять, у каждой был небольшой запас, а у кого и не было, тем Тихимин обещала поверить в долг. Сперва она предлагала бывшим соперницам только язык бывшего мужа, но одна из них спросила, а нельзя ли будет использовать его рот под туалет. Молодая женщина тяжело вздохнула, но ответила, что можно, не желая терять возможный заработок. Восторженным ахам и охам не было конца, ведь все они знали, что женщины высшего света самым шиком считают мочиться и испражняться только во рты специально обученных, очень дорогих рабов. Но каждая девушка из предместья хочет хоть иногда почувствовать себя знатной дамой…

Вернувшись домой, Тихимин разбудила бывшего мужа и внимательно осмотрела его рану. Та, на удивление, почти затянулась, видимо, его лечили с помощью магии. Он даже смог встать, умыться и сесть за стол. Женщина покормила его легким завтраком, налила пива и села напротив, опершись головой о кулаки. Она смотрела на Римада и не узнавала его. Куда подевался веселый, разбитной, постоянно шутящий парень? Перед ней сидело сломанное, запуганное до полусмерти существо. Она для пробы замахнулась на него, и он взвигнул от ужаса, заслонившись руками и забившись в угол. Тихимин стало жалко Римада, ведь она же его любила. Но сейчас перед ней сидел не он, а нечто настолько иное, настолько отвратительное, что при взгляде на то, чем он стал, молодая женщина испытывала гадливое презрение. Она скривилась и приказала ему, поняв, что кроме приказов он сейчас иного языка не разумеет:

– Рассказывай, как все было!

Он покорно начал рассказывать и Тихимин потрясенно замотала головой. Одна молодая девушка, пусть даже и воительница, столь легко заломала огромного Римада с его невероятной силой? Да не могло такого быть! Она ведь помнила, как муж чуть ли не в одиночку подымал телеги, катал камни в свой рост. Его считали невероятно сильным! «Как же я в тебе ошибалась… – с горечью подумала молодая женщина. – Ты-то, оказывается, всегда был слаб…» А бывший муж, к тому же, скрыл от нее то, что харнгиратская стерва использовала его рот под туалет.

– Это все? – холодно спросила его Тихимин.

Римад закивал головой, подобострастно смотря на нее и чуть ли не изгибаясь от желания услужить. Женщина подождала немного, надеясь все-таки, что он расскажет правду, но бывший муж лишь продолжал кивать, глупо и униженно улыбаясь. Тут нервы ее не выдержали, Тихимин вскочила и надавала ему пощечин, плача от обиды и горя. Но когда она увидела результат своих действий, то женщине стало еще противнее – большой, сильный мужчина забился под стол, закрылся от нее руками и, зажмурившись, тихо визжал…

– Боже ж ты мой… – застонала Тихимин и, уткнувшись в колени лицом, зарыдала сама. Она долго плакала, невозможно без слез было смотреть на то, во что превратился Римад, слишком страшно для нее было видеть такое. Но через некоторое время она вдруг ощутила на своем плече чью-то большую, теплую и сильную руку. Подняв глаза, Тихимин увидела устремленный на нее сочувствующий и любящий взгляд мужа. Видимо, слезы той, кого он любил, помогли ему преодолеть шок от происшедшего с ним, заставили вспомнить, что есть в этом мире те, ради кого он должен жить, о ком он должен заботиться. Женщина с надеждой всмотрелась в его лицо и вздохнула – он выглядел почти прежним, скотский страх ушел из его глаз, сменившись сочувствием.

– Слава богам, опомнился! – простонала она и уткнулась головой в его живот, снова залившись слезами.

Плача, она услыхала глухой, сдавленный стон и, подняв голову, увидела перекошенное от боли лицо Римада. Сперва Тихимин не поняла, что произошло, но тут же догадка пронзила ее, и ей стало стыдно – видимо, она задела его рану… Она сама вскрикнула, чуть ли не физически ощутив его боль, вскочила и, поддерживая его, отвела к кровати и уложила. Сама она уселась рядом на стул. Через короткое время он отошел, вздохнул и почти неслышно прошептал:

– Прости меня, девочка моя… Я струсил… Но клянусь, я ничего не мог с ней поделать, она избила и заломала меня, как котенка! И я не смог выдержать ее пыток, слишком уж больно было… И я не все тебе рассказал…

– Я знаю, – грустно улыбнулась женщина.

– Откуда?

– Она передала сопроводительное письмо, где описала все…

– Вот как? – искривились его губы. – И что же ты думаешь? Ведь теперь я тебе не муж, а раб…

– Я не хочу обращаться с тобой, как с рабом… – простонала Тихимин, едва сдерживая слезы. – Я же люблю тебя, идиот! В любом виде люблю!

– И я люблю тебя, пигалица, – грустно улыбнулся ей бывший муж, вспомнив девичье прозвище любимой.

– Но как же нам выжить?! – заплакала женщина. – Как?! Через три недели нечего есть будет…

– Я не знаю! – схватился за голову Римад. – Может, меня куда-нибудь продать?

– Даже если и так, – вздохнула Тихимин, – деньги все равно скоро закончатся, а что делать нам с малышом дальше?

– А может есть какая работа, куда ты сможешь определить раба?

– Ты же не дитя, – горько ответила она, – и знаешь, что для урезанного раба есть только два пути – Дом Удовольствий или каменоломни.

– Да…

– В Дом Удовольствий я тебя не продам, а в аренду они рабов не берут. В каменоломне же заплатят такие жалкие крохи, что нам даже на сухой хлеб не хватит…

– О, боги… – застонал Римад, обхватив руками голову, такими сильными и такими бесполезными руками.

– Мне работы не найти… – продолжала между тем Тихимин. – Никакой и нигде. Ведь даже в Дом Удовольствий на урезание рожавших женщин не берут… Так?

– Так…

– Есть один выход… – внимательно смотря ему в глаза, сказала женщина.

– Какой? – поднял он глаза.

– Страшный для тебя выход, унизительный и отвратительный… Но он даст нам с малышом возможность прокормиться.

Римад долго ждал продолжения, но Тихимин не сразу решилась ему рассказать о своей идее. Она долго набиралась мужества, прежде чем с решимостью отчаяния выложила ему все. По мере ее рассказа глаза мужчины медленно расширялись и мертвели. Страшно мертвели, ее корежило от этого зрелища, но она все равно продолжала, ибо не было иного выбора.

– Ну, да… – с горечью рассмеялся он. – Я ведь теперь урезанный раб, а ты моя госпожа…

– Нет… Не так… – застонала в отчаянии Тихимин. – Но нет же другого выхода! Нет…

– И ты готова обречь меня на такое? – зажмурившись, прошептал Римад.

– А что же делать?! – вскочила она. – Ну, давай убьем малыша, чтобы не мучился, а потом и сами…

– Нет, он должен жить… – с мукой в голосе прошептал Римад. – Я не допущу, чтобы мой мальчик умер. Я согласен…

Он встал, подошел к взахлеб рыдающей жене, положил ей руку на голову и гладил, пока она не смогла успокоиться. Затем сказал:

– Но первой будешь ты.

– Нет! – вскинулась женщина. – Нет!

– От тебя, любимая, – горько усмехнулся он, – мне будет радостно принять все… А после этого будет легче и с остальными. Прошу тебя…

Тихимин с тоской посмотрела ему в глаза и согласно кивнула. Двигаясь как можно осторожнее, чтобы не потревожить заживающую рану на месте члена, Римад осторожно раздел ее и уложил на кровать. Он долго ласкал любимую руками, был нежен, как, наверное, еще никогда, а когда она вся выгнулась от возбуждения, лег на спину и усадил ее на свое лицо. Ему было странно ласкать жену так, но по другому он уже просто не мог и старался сделать все так, чтобы ей было хорошо, совершенно не думая о себе. Когда же женщина кончила, она вздрогнула и то, что должно было произойти, произошло… В его рот хлынула ее моча… Римад проглотил все, высосав любимую досуха. Тихимин с плачем соскочила с его лица и принялась вытирать его лицо простыней.

– Тебе противно? Прости меня, я не хотела… – от ужаса того, что сделала, женщина уже хотела отказаться от всего и пытаться найти другой выход.

– От тебя мне ничего не противно, любовь моя, – с нежностью улыбнулся ей Римад.

– Спасибо, любимый… – положила она ему голову на грудь. – Но ты действительно готов принимать других?

– Зови… – глухо отозвался он. – Ради моего мальчика? Готов!

Женщина содрогнулась и вышла во двор, посмотреть, нет ли еще желающих. И каково же было ее удивление, когда она увидела у своего дома не менее пятидесяти молодых и средних лет женщин. К ней тут же подбежала Фитиват, которая в свое время даже аборт сделала от Римада и долго бегала за ним, надеясь, что он возьмет ее второй женой. Она встала перед Тихимин и возбужденно спросила:

– Уже можно? Я – первая! У нас тут уже очередь.

– Давай деньги и заходи, – резко оборвала бывшую соперницу женщина.

– Тихимин, – запрыгала на месте та, – а что, за один золотой он и полижет, и проглотит? И то, и другое?

– Что-то одно, – хмуро ответила ей Тихимин. – Если хочешь, чтобы и полизал, и помочиться, и испражниться, то три золотых.

– Жаль… – погрустнела девица. – Ну, ничего! Я ему, гаду, все припомню! Как раз срать охота.

Женщина едва смогла удержаться, чтобы не кинуться на нее и тут же, на месте, втоптать в грязь. Лишь воспоминание о сыне помогло ей взять себя в руки и принять деньги. Тихимин пропустила бывшую соперницу внутрь и стала ожидать, пока та не выйдет. Она стояла зажмурившись, с ужасом представляя себе, что же сейчас испытывает ее несчастный муж. От одной только мысли об этом женщину потянуло блевать, а ему ведь приходится это делать и выблевать проглоченное при клиентке будет нельзя… Когда Фитиват, наконец, вышла, Тихимин уже вся испереживалась, ее колотило. Открыв глаза, она увидела гнусно ухмыляющуюся физиономию первой клиентки, которая стояла на пороге, оправляя платье.

– Ну что? – жадно спросил кто-то из толпы.

– Насрала! – довольно ответила она.

– Ну и?

– Проглотил!

Тихимин не слушала больше, она рванулась в дом. Ее муж муж плашмя лежал на полу и тихо, почти беззвучно плакал. Его губы были измазаны дерьмом, и в комнате стояла отвратительная вонь. Женщина кинулась к нему, обтерла и умыла, шепча ласковые, утешающие слова, но он все так же безучастно лежал, и слезы продолжали стекать по его лицу.

– Нет, прекратим это! – в отчаянии выкрикнула Тихимин, с болью глядя на него. – Прости меня, если сможешь…

– Мой сын не должен голодать… – глухо произнес Римад. – Зови следующую.

– Ты уверен?

– Да.

Только за первый день бывший стражник обслужил более семидесяти женщин. Его жена, неожиданно ставшая его госпожой, после каждых пяти давала ему отдых, заставляла очистить и промыть желудок. А уж мыла она его собственноручно, да и заставляла чистить зубы вообще после каждой. Сперва Римаду было очень тошно и горько, обида на весь мир колотилась в груди парня, но нежность и терпение Тихимин сделали свое дело – он скоро начал привыкать и пить женскую мочу прямо из их, таких разных, половых щелей даже начало ему нравиться, как стало нравиться и ласкать их языком, сравнивая формы их половых губ, клиторов, вкус и запах влагалищ. Если кто-то из клиенток испражнялся ему в рот, парню было, конечно было противно, но ничего поделать с этим было нельзя и Римад, в конце концов, решил относиться к этому просто как к неприятной части работы.

Прошел месяц, и когда Тихимин подсчитала выручку, удивлению ее не было предела – она заработала на бывшем муже более тысячи золотых. Молодая женщина никогда и не мечтала о таких деньгах, не представляя даже, что они могут когда-либо у нее появиться. Но произошедшее, по зрелому размышлению, не показалось ей странным. Ведь женщины, узнавшие о дешевом рабе для удовольствий, работающем всего за один золотой, разносили слухи об этом по всему огромному городу. И со всех окрестностей к ней потянулись клиентки, жаждущие хоть раз в жизни познать удовольствия, доступные лишь богатым. Никто из них не мог позволить себе пойти в обычный Дом Удовольствий, и многие очень страдали от неудовлетворенного желание. Ведь, припомнила Тихимин последнюю перепись, количество женщин уже в двенадцать раз превышало количество мужчин, это даже несмотря на то, что огромное число девочек отбиралось у родителей и отдавалось в Воспитательные Дома рабынь любви. А желание у живущих в бедности и некрасивых женщин и девушек было ну никак не слабее, чем у обеспеченных и красивых. Вот только удовлетворить его подавляющее количество несчастных никак не могло. Мужчины смотрели лишь на красивых. А остальным оставалось лишь самоудовлетворение, чего, конечно, им не хватало. Обдумав все это, Тихимин решила действовать, ибо все владельцы Домов Удовольствий гнались за ценой, не понимая, почему-то, что на количестве можно заработать не меньше. Жещина купила пустырь напротив их дома, и за шестьсот золотых выстроила там большой, трехэтажный дом с двадцатью комнатами. Затем купила пятнадцать самых дешевых урезанных рабов и рабынь, переговорила с каждым по душам, переговорила как с человеком, а не как со скотом, пообещав через несколько лет свободу. И после этого разговора каждый из них согласился даже стать туалетом, от чего ранее напрочь отказывался, предпочитая медленную смерть на колу. И после всего этого Тихимин открыла Дом Удовольствий для бедных. Успехи ее и деловая хватки были таковы, что владельцы других Домов не успели даже оглянуться, как ее, построенные по одному образцу, Дома стали во всех концах города, их число вскорости превысило несколько сотен. Муж ее теперь облуживал разве что пару клиенток в день, да и то лишь тех, кого сам выбирал. Небогатым женщинам, снедаемым желанием, но не имеющим денег сейчас, в любом из ее Домов Удовольствий верили в долг. Многие юные девушки на шестнадцатилетие получали от госпожи Тихимин в подарок месяц бесплатных удовольствий. И задолжавшие почти никогда ее не подводили, не желая оказаться в черном списке. Вот таким-то образом уже через три года Тихимин стала одной из самых богатых женщин Нунду-анг-Орма, к тому времени уже вообще все Дома Удовольствий столицы и не только, дешевые и фешенебельные, принадлежали ей, предыдущих владельцев она разорила. Госпожа Справедливости и Зловещая Ти, будущая начальница ее тайной стражи, еще не знали друг друга, до их встречи должно было пройти еще весьма немало лет…

Глава 18.

Серебристый ветер пути

Адмирал Раган Ог-Фасанг неспешно размышлял, сидя в удобном седле на спине крупного серого грифона, приближающегося к циклопическим крепостным стенам Инарвы, выстроенным еще в те древние времена, когда империя вела войны на собственной территории. Теперь этого, конечно, не было, и городские здания давным-давно перепрыгнули через стену и широко раскинулись на близлежащих территориях. Сады окружали город широчайшим, многомильным кольцом, снабжавшие их водой каналы нитями сверкали на солнце и были прекрасно видны с высоты. Инарва была чрезвычайно важным южным портом Фофара, здесь базировались огромные флоты и армии. Раган окинул взглядом гавань, и его глаза слегка расширились – он прекрасно знал численность кораблей в эскадрах Инарвы. Но сейчас вокруг города собралось их, как минимум, вдесятеро больше! Что ж, это только подтверждало подозрения адмирала, и он тяжко вздохнул. Ведь не просто так ему после трех лет опалы и полного забвения, которые он безвылазно просидел в своем имении недалеко от Иллорин-Алан, старой столицы, приказали прибыть сюда. Раган вспомнил, как его вдруг вызвали в замок с пруда, где он наслаждался рыбной ловлей, и в главном зале его ожидали гвардейские офицеры с личным приказом императора отправиться в Инарву и возглавить объединенные флоты. Он попытался было выяснить у прибывших, что же произошло, но они ничего не знали и лишь торопили молодого адмирала. И вот уже пятый день он, почти без отдыха, пересаживаясь с одного грифона на другого, добирался до юго-западного побережья. Смертельно уставший адмирал прикрыл глаза, в который раз пытаясь понять причину вызова, хотя та могла быть лишь одной – война. Он только хотел бы понять с кем эта война, чтобы заранее спланировать кампанию. Было бы очень интересно узнать, какой это идиот на свою голову ввязался в войну с империей Фофар?

Молодой Ог-Фасанг был тридцатипятилетним, невысоким, худощавым мужчиной, его волосы были черными, глаза темно-серыми. Он почти никогда не улыбался и когда смотрел на кого-то, то его взгляд вопрошал: «А что ты сделал в этой жизни? Чего ты стоишь, человек?» Потому его глаза всегда взирали на мир с прищуром, хищный, крючковатый нос, казалось, стремился вперед. Несмотря на весь свой гений полководца, Раган постоянно пребывал в опале, так как отличался огромной строптивостью и свободомыслием с юности, не признавал никаких авторитетов и все подвергал сомнению. Никогда и ничему он не верил с первого слова, и его верность принадлежала не императору, а империи, он порой игнорировал прямые приказы Сангета, если считал, что их исполнение может привести к поражению. И этого ему не забывали, как не забывали и того, что он искренне презирал то, чему большинство отдавало все свое время – развлечения и секс. Никогда эти бесполезные занятия не интересовали Ог-Фасанга и он жестоко высмеивал предававшихся этому офицеров, называя подобных бесполезной сволочью, готовой предать все и всех. И все подобные старались сделать Рагану подлость, оклеветать и унизить. Но он не обращал на эти попытки никакого внимания, продолжая действовать вопреки приказам вышестоящих. И если бы Раган проиграл хотя бы одну битву, он давно был бы казнен. Но он всегда побеждал, с самого начала, со звания младшего серга. Выходил из безвыходных ситуаций и выходил всегда в выигрыше. Его ненавидели большинство офицеров, для которых его преданность делу была укором. К их ярости Ог-Фасанг продолжал побеждать и получал повышение за повышением. Так он и стал в тридцать лет самым молодым в истории империи адмиралом. Флагов его флотилий как огня боялись пиратские эскадры и флоты приморских кланов Хорга и Кармияра. Всех офицеров он подбирал лично, и его моряки буквально боготворили своего адмирала, они готовы были по его приказу идти в огонь и в воду. Но Раган так и не научился стелиться ни перед кем, даже самому Сангету он говорил в лицо то, что думал, не стесняясь в выражениях. И император не простил ему этого, отправив молодого Ог-Фасанга три года назад в отставку, позорную отставку, прицепившись к мелкому промаху. Все эти три года Раган буквально изнывал от безделья, но он не прекращал читать книг полководцев прошлого, тренироваться и отрабатывать на картах придуманные им самим кампании, чтобы не потерять формы и надеясь непонятно на что. И эта безумная надежда оправдалась – император таки вспомнил о нем.

– Мы прибыли, алур адмирал! – ворвался в его размышления голос одного из сопровождающих офицеров.

Раган поднял голову и увидел, что его грифон приземлился на главной дозорной башне города. Он осмотрелся и понял, что его ждут – у парапета стояло несколько роскошно одетых офицеров, и адмирал презрительно фыркнул, не понимая, что делают подобные щеголи в армии. Впрочем, с этим он еще разберется и все бездельники вынуждены будут работать в полную силу, не жалея себя, если хотят остаться при своем жаловании. Пружинисто соскочив со спины грифона, он благодарно потрепал птицу по плечу и угостил припасенным с прошлой остановки кусочком мяса. Затем подошел к ожидающим его людям.

– Мы приветствуем вас, алур адмирал! – коротко поклонилась ему одетая в синий с золотым мундир женщина в чине дварх-серга. – У меня для вас приказ императора!

И она протянула ему большой пакет, опечатанный личной печатью Сангета. Раган коротко кивнул всем, здороваясь, и вскрыл приказ. Пока он читал, все вокруг выжидающе посматривали на него, а брови молодого адмирала тем временем приподымались все выше с каждым моментом. Такого приказа Ог-Фасангу еще получать не приходилось… Ведь согласно ему Раган не просто получал в подчинение все флоты и войска города, а становился военным губернатором, и гражданская администрация обязана была подчиняться его приказам. Он лихорадочно вспоминал примеры из истории, но никак не мог припомнить прецедента подобных действий – все императоры Фофара всегда властвовали по принципу: «Разделяй и властвуй!» и никогда не объединяли под одним руководством армию и гражданское население. Должно было произойти что-то из рук вон выходящее, чтобы могло случиться то, что случилось. «С кем же война?!» – вновь раздраженно спросил неизвестно кого, наверное, Творца, адмирал, ведь в приказе так и не было об этом ни слова. Раган не знал ни одного столь серьезного противника, против которого стоило подымать такие силы!

– Ознакомьтесь! – протянул он приказ женщине-офицеру.

Пока встречающие его изучали приказ, передавая его из рук в руки, адмирал продолжал размышлять над нелепостью ситуации. Самым странным было то, что император нигде ни словом не обмолвился, с кем предстоит воевать. Впрочем, от Сангета можно было ожидать всего и всегда, видимо, старый лис хотел, чтобы его главнокомандующий сам собрал всю требуемую информацию и сделал собственные выводы, не оглядываясь на сообщенное сверху. Раган хмуро ухмыльнулся самому себе, прекрасно понимая, что уж это-то он сделать вполне в состоянии. А может быть император и сам еще толком не знает всего, но предчувствует что-то силой своего колдовства. «В конце концов, Серый Убийца с этим ублюдком! – отстраненно подумал молодой Ог-Фасанг. – Справлюсь. На то меня и обучали»

– Мы в полном вашем распоряжении, алур военный губернатор! – выделила его новый титул офицер, возвращая приказ.

– Хорошо, – кивнул он головой и направился к лестнице, ведущей вниз. – Едем в губернаторский дворец.

Свита молча последовала за ним, всем своим видом показывая неприятие нового положения вещей – все они чувствовали для себя наступление неприятностей. О неподкупности, жесткости и дикой, нечеловеческой преданности делу их нового командира уже ходили слухи, порой совершенно дикие. Моряки рассказывали о требовательности Рагана Ог-Фасанга совершенно фантастические вещи, и ожиревшие от безделья офицеры городских гарнизонов уже заранее тряслись. Никто не знал чего ждать от опального адмирала, и многие пытались перевестись пусть даже в самый отдаленный гарнизон, только бы быть подальше от такого странного командира. Да еще бы – где это было видано, чтобы высокопоставленный офицер не брал ни взяток, ни подарков?! Никогда не пользовался рабами для удовольствий?! Запрещал в гарнизонах игорные дома и тотализаторы?! Нет, это было невиданно и потому страшно. А те, кому так и не удалось перевестись, буквально изнывали от страха, боясь того, что будет, если адмирал раскопает их старые грешки и преступления. Ведь он безжалостно казнил всех, хоть в чем-то провинившихся…

Раган, удобно разместившийся в ожидавшем его экипаже, продолжал размышлять и планировать свои возможные действия. Только увидев встречавших его, он уже понял, что ему придется наводить порядок и в гарнизонах города, и на флоте. Наводить железной рукой, без жалости. Хотя среди моряков порядка всегда было побольше, но адмирал подозревал, что за прошедшие годы распустились и они. Также он обязал самого себя сегодня же посетить Дом Смерти – обязанностями перед орденом Серебристого Ветра также пренебрегать не стоило, именно его мастера научили будущего военачальника драться и размышлять. Но усталость понемногу брала свое и уже через пару минут Раган крепко спал, не обращая внимания на удивленные взгляды людей свиты.

– Алур адмирал! – разбудил его через некоторое время голос женщины-офицера, – Простите, пожалуйста, но мы прибыли.

– Хорошо, я уже иду, – ответил он, открывая глаза и потягиваясь.

Несколько минут сна освежили его, и Раган снова был готов к бою. Выйдя из экипажа, он, не обращая ни на кого никакого внимания, понесся вверх по главной лестнице дворца. При виде всей этой роскоши Ог-Фасангу хотелось плеваться – эти ублюдки, как обычно, думали только о собственных удобствах, но никак не о благе империи, на это им было наплевать. Что ж, теперь у него есть достаточно власти, чтобы заставить их задуматься о чем-либо, кроме себя самих! Дворец губернатора был огромен и нелеп по мнению Рагана, но тут уж сделать ничего было нельзя, важнее было то, сможет ли гражданский губернатор перестроиться для работы в военных условиях, или же его придется отстранять и арестовывать за полный развал обороны столь важного для империи города. Впрочем, это тоже нужно было решать не сейчас, важнее было все же разузнать с кем война и в зависимости от этого строить свою стратегию. Раган направлялся к губернаторским покоям, не смотря на кланяющихся ему военных и штатских, многие едва успевали отскакивать, чтобы он не сбил их с ног. Ага! Вот и двери покоев, так же изукрашенные до безобразности – Рагана даже передернуло от отвращения. Не взглянув на что-то пытающихся ему сказать стражников, он толкнул створки и вошел, впервые увидев губернатора. И облегченно рассмеялся – перед ним сидел не один из надутых светских хлыщей, а старый служака адмирал Думар Нар-Суонх, в свое время очень многому научивший молодого Ог-Фасанга. Старик с улыбкой поднялся навстречу своему ученику и раскрыл объятия:

– Рад видеть тебя, мой мальчик! – сказал он с откровенной радостью.

Молодой адмирал обнял старого учителя.

– Вот уж никак не рассчитывал на то, что губернатором здесь ты, друг мой!

– А я, думаешь, рассчитывал? – фыркнул в ответ Нар-Суонх. – Я очень устал и долго выпрашивал у императора отставку, он дал, но после пригласил меня и попросил не уезжать в свое имение, а навести хоть подобие порядке в бардаке, который творится в Инарве. Очень не хотелось, но пришлось, старый лис умеет добиваться своего. Но боюсь, что за тот месяц, который был у меня, я почти ничего не смог сделать. Хотя кое-что все же удалось, кое… гм… что…

Старик закашлялся и Раган подал ему чашку с водой. Затем вспомнил о своих подозрениях и спросил у старого адмирала:

– Скажи мне лучше, дружище, с кем война и для чего, по-твоему, император «наградил» меня такими полномочиями? О сделанном уже можно и потом…

– С кем война? – прищурился Нар-Суонх. – Да с Олтияром, есть такая страна на Мерхарбре, коли знаешь…

– Да знаю… – поползли вверх брови Рагана. – Интересно, король Морхр с ума, что ли, сошел, чтобы с нами воевать? Помню ведь, что он был неглупым человеком…

– Да он не с нами воюет, он против Совета Магов восстал, – негромко протянул старик, потягивая вино и внимательно рассматривая молодого адмирала.

– Против Совета? – Раган настолько изумился, что даже слегка привстал с кресла, в которое уселся незадолго до того. – Бедные олтиярцы, да маги же теперь смешают всю страну с землей… Их соседи уже объявили им войну?

– Нет.

– Нет?! – еще больше изумился он.

– Они с Морхром за день до восстания переженили наследников и теперь соблюдают нейтралитет.

– Нейтралитет?.. – ехидная ухмылка раздвинула губы молодого Ог-Фасанга. – Да разве же в этой войне такое возможно? Надеюсь, ни один из наших флотов еще не вышел в море?

– Увы, – развел руками Нар-Суонх, – вынужден тебя несколько огорчить. Восьмой атакующий флот с десантом вышел из нашего порта две недели назад. Под командованием адмирала Туата Ос-Омота.

– Ос-Омота?! – вскочил на ноги возмущенный до глубины души Раган. – Какой дебил додумался поставить во главе атакующего флота этого жирного бездаря?!

– Верховное командование, естественно, – спокойно ответил ему старик, его лицо было удивленным, на нем было написано недоумение – с чего это его ученик так беспокоится. – Не нервничай, ведь в деле, кроме него, участвуют еще и флоты наших союзников, Аллиорноина и Онстерна. Что одинокий Олтияр сможет им всем противопоставить?

– Извини меня, учитель, – укоризненно покачал головой молодой адмирал, – но если даже ты не понимаешь, что это война не с одиноким Олтияром, а со всей Мерхарброй, то я даже не знаю что и сказать… Ведь восьмой флот, да еще и с настолько бездарным командиром, попросту послан на убой. Причем, послан совершенно сознательно.

И осекся – старик довольно улыбался, с любовью смотря на него.

– Я не зря учил тебя, мальчик мой! – с гордостью ответил он. – Я-то это прекрасно понимаю, но меня, как и тебя, никто не спрашивал. Они просто взяли и отправили восьмой флот на гибель. И я очень бы хотел знать, кому это все выгодно… Кто за этим стоит.