Текст книги "Ях. Дневник чеченского писателя"

Автор книги: Султан Яшуркаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

По городу бродит много пьяных и обкуренных солдат. Придираются к прохожим, глумятся: «Почему ты черный?», «Почему не бритый?», «Ты замужняя?», «Твой муж может?»

Редко увидишь чеченца, сломленного горем и еще реже – не сломленного вдруг свалившимся на него богатством, неожиданным счастьем. Мы хорошо держим удары судьбы, но плохо подготовлены к ее ласкам.

Самолеты, звено за звеном, летят в сторону Бамута, к очередной цели после Самашек. Там будет, наверное, иначе. Бамут никто не покинет, за него будут сражаться, и его не просто взять, а когда его возьмут и поставят там гарнизон, он растает, как снег под солнцем. В Самашках чеченских боевиков не было, только несколько человек. В Бамут, конечно, «стекутся толпы молодцев из гор Ичкерии далекой».

Невооруженным глазом видно, что солдаты никем не управляются. Они ходят по домам, разгуливают по базарам, бьют, крадут, изымают, торгуют, меняются, уже автоматы предлагают. Местные парни отводят их за закоулки и – или покупают или отбирают, это уж как получится. На солдатах уже и одежда не военная, а комбинированная. У Денилбека прямо из загона солдаты увели двух баранов. У старика, что живет выше нас, – сразу 12. Сказали: «Старик, ты старый, тебе мясо вредно кушать, ешь свой чеченский чурек».

В Москве спорят о числе убитых в Самашках. Одни говорят: семьсот, другие – пятьсот, третьи – двести. Но приехал самый лучший «бухгалтер-ревизор» Государственной думы Говорухин и всех успокоил, сообщив, что убито 30 и то – в рукопашной схватке, и нечего из пустяка поднимать шум. Все, кроме него, могилы врут, свежие еще, а Говорухин прав, все должно быть, как он «говорухит». Эти могилы, которых за сотню, должно быть, вырыты так, от нечего делать…

Жил в Урус-Мартане человек по имени Данга. Это был крупного телосложения мужчина лет сорока. Я его видел, он был светловолосым, чуть ли не рыжим. Человек он был блаженный. Услышав о Самашках и что там будут похороны жертв, Данга пошел туда. Из Урус-Мартана в Самашки километров 25, пожалуй. Первый пост его пропустил, второй, что у въезда в село, остановил. Данга требовал, чтобы его пропустили. Тогда солдаты стали его избивать, втыкали ему иголки под ногти, говоря, что он притворяется сумасшедшим. Данга кричал: «Аллах Акбар! (Аллах Велик)». Это приводило истязателей в еще большую ярость, и они замучили Данга до смерти… Я попал в Урус-Мартан в день похорон Данги. Хоронить его вышли все: и стар, и млад, и женщины, которые обычно в похоронной процессии не участвуют. Кладбище в Урус-Мартане далеко за селом, но покойника провожала живая река из десятков тысяч человек. Каждый хотел коснуться носилок, на котором лежал мученик. Когда он шел в Самашки, его встретили несколько мужчин и спросили: «Куда идешь?». Говорят, Данги ответил, что сегодня он идет на похороны в Самашки, но завтра будут его похороны, чтоб они пришли обязательно.

Вчера появился Зелимхан, старый мой друг, компьютерщик. Да, он был тогда в Самашках. Там находился отряд чеченских боевиков. Между солдатами и этим отрядом произошел бой. Русские, понеся потери, отступили и сказали старикам, что сотрут село с лица земли артиллерией, если они не выпроводят боевиков. В подтверждения нанесли артудар по лесу близ села. В конце – концов старики уговорили боевиков, и те неохотно ушли. Тогда военные потребовали от самашкинцев сдать оружие и назвали количество: 264 автомата. Жители сдали сначала 5 автоматов, а потом еще 6. Шестнадцать человек свои автоматы не сдали, а больше людей с оружием в селе не было. Часть жителей, чувствуя неладное, ушло в соседний Серноводск. Военные ворвались в село, которое, избавившись от боевиков, считало себя уже в безопасности. Солдаты стали убивать жителей. Тех, кто прятался в подвалах, забрасывали гранатами и поджигали огнеметами. Видя такое, те, у кого остались автоматы, 16 человек, стали сопротивляться. Кроме них, в селе оказались еще местный боевик, оставшийся ночевать, и один «крутой парень» из Молочного совхоза, тоже оставшийся переночевать по пути домой. У парня был собой гранатомет, которым он нанес противнику большой урон, – подбил самый современный, с какой-то дополнительной броней, танк. Когда у него ничего не получилось со стрельбой по горизонтали, он забрался на крышу дома и уничтожил эту махину выстрелом сверху. Боевик из села Самашки был убит. Парень с гранатометом, когда у него кончился боезапас, ушел. Ушли и те 16 человек с автоматами, когда у них кончились патроны. Убиты там были невооруженные люди: женщины, дети, старики, девушки, всего 241 человек. Еще 11 человек были убиты до нападения на село, во время артобстрела. Есть список всех убитых.

Мальчик в горах очень пугался, когда появлялись самолеты и бомбили. Родители повесили ему на шею талисман с заговором от испуга. Когда после этого появились самолеты и стали бомбить, мальчика спросили: «Теперь тебе страшно?» – «Мне страшно, а ему не страшно», – ответил тот, указывая на свой талисман.

Осень 1999

Конец

В Грозном находится чеченский писатель Султан Яшуркаев, автор книги «Ях», которую впервые обнародовала наша радиостанция. Книга представляла собой дневник, который автор вел в Грозном в первые дни и недели предыдущей чеченской войны. Представляем вам страницу из нового «Грозненского дневника» Султана Яшуркаева:

Новый «Грозненский дневник»

Грозный – осажденный город. Как и положено в таких случаях, в городе нет воды, газа, света, связи с внешним миром и множества других вещей. Воду – жидкую ржавчину берут из отопительных батарей, которые теперь ни к чему, еду готовят, разводя огонь прямо во дворах, а свет и не обязательно нужен – после нескольких ночей в темноте человек привыкает к ней и может совершать свои дела и без света, тем более, что дел особых и нет, а имеющиеся зачастую и сами темные. Поскольку каждому надо дожить всего лишь до смерти, на которую он обречен, некоторые процедуры личной гигиены тоже не особо нужны. Кто будет требовать от мертвеца белозубой улыбки? Все, строго следуя рекомендациям древнего философа, ложатся и встают в том же, в чем ходят днем. И вообще все свое имеют при себе.

Так как российское радио повторяет, что все порядочные чеченцы из Чечни бежали, – остались, мол, одни бандиты и их семьи, то многие с таким статусом смирились. Резко упала цена жизни, и те, кто еще вчера был в отчаянии от безысходности положения, сегодня выглядят обыкновенно, даже буднично. Вопреки тому, что передаёт Москва, беженцами стали не самые беспомощные и беззащитные люди, – беженцами стали те, кто все же мог оплатить проезд хотя бы до Ингушетии или имел свой транспорт. А тут остались одни «бандиты», у которых ни гроша за душой. Но маленькая Ингушетия не может стать доброй тетей для всех, и многие вынуждены возвращаться – с твердой решимостью умереть под крышей дома своего отпетыми «бандитами», чем на чужих задворках в ожидании гуманитарной помощи.

Продукты питания в городе тают и, следовательно, дорожают. Но худа без добра не бывает – российские бомбардировщики не только бомбят и убивают, но и надолго отбивают аппетит. Многие говорят, что не ели несколько дней и не хочется. На базаре, ставшим не таким уже многолюдным, иностранка, которую одни считали английской корреспонденткой, другие – российской шпионкой, восхищалась невозмутимостью торговцев, которые, ленивыми взорами провожая стремительных штурмовиков, похожих на гигантских ласточек, спорили об их летно-технических характеристиках и по какому «скоплению террористов» те нанесут на этот раз «точечный удар». Корреспондентка совсем плохо владела русским и очень хорошо – своими тугими бедрами, втиснутыми в выцветшие, но все еще крепкие джинсы, на что не мог не обратить внимание не особо воспитанный «элемент». Один даже позволил себе фамильярно обнять представительницу «четвертой власти». Та в восторге спросила его: «Вы меня похищать»? «Элемент» испуганно отпустил ее и отступил на задний план.

Немногочисленные иностранные корреспонденты, приехавшие засвидетельствовать предстоящую «гибель Помпеи», никак не могут определить, где в настоящее время находятся российские войска: поселок Горагорск, например, расположенный в 40 км от Грозного, отодвинули от него на 70 км. Базар диктовал – корреспонденты записывали: от Грозного до Горагорска – 40 км, до Бамута – 60, Моздока – 115, Пятигорка – 300 км, Тбилиси – 300, Баку – 600, Махачкалы – 180 км, Гудермеса – 38 км. А от российского президента до чеченского – 2200 км.

Квартирные воры, почувствовав «сезон охоты», днем мертвецки спят, а ночью обчищают грозненские квартиры московских чеченцев, которые просят премьера Путина и министра обороны Сергеева немедленно взять Грозный.

По мере исчезновения в городе нужных вещей, резко усилилось производство слухов. Кто-то сам видел, как Аушев дал пощечину Путину, другой – как на митинге радуевцев выступал Бин Ладен. Этот Ладен, будь он не ладен, будто бы обещал открыть на каждого чеченца счет в «Банке Нью-Йорка». Некоторые лично видели факс от генерала Дудаева, который вернется в Чечню на днях, чтобы возглавить начатое им дело.

Мир, кажется нам отсюда, не знает о той гуманитарной катастрофе, которая творится в самом Грозном. Говорят только о той, что в Ингушетии.

Битва за Грозный будет страшная!

октябрь 1999