Текст книги "Лос Анжелес Таймс"

Автор книги: Стюарт Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Стюарт Вудс
Лос Анжелес Таймс

Книга посвящается Стивену и Барбаре Боччко

ПРОЛОГ

1975

Винсент Микаэль Каллабрезе зажмурился от солнечного света, выйдя из темноты кинотеатра Йорк, что в верхнем Вест Сайде. Он только что просмотрел фильм Странный в новой редакции с участием Бен Газара и Джорджа Пепарда. Он побежал к сабвею, и, направляясь в сторону центра, чтобы успеть посмотреть еще один фильм, все еще находился под впечатлением от игры двух юных и наиболее обещающих актеров своего поколения.

Следующим фильмом была лента Бананы Вуди Аллена, которая демонстрировалась в кинотеатре на Бликер Стрит. А еще ему предстояло насладиться картинами Орсона Веллеса Великолепные Амберсоны и Отелло. Винни немного не дотягивал до собственного рекорда, заключающегося в просмотре семи фильмов за 16 часов, но это было еще можно наверстать в кинотеатре с тремя кинозалами, расположенном на Третьей Авеню. Винни оставалось проехать в сабвее еще несколько остановок.

* * *

Было уже глубоко за полночь, когда Винни покинул кинотеатр на Восьмой улице и отправился домой. Каждый шаг, который он делал по пути в Литтл Итали, давался ему все с большим трудом. Он настолько запустил занятия в школе, что остался на второй год. Мать, должно быть, заждалась его, а отец, если он только дома…, нет, об этом просто не хочется думать.

Винни было четырнадцать лет, но выглядел он старше своего возраста. Он уже ежедневно брился, и девушки старше на три-четыре года воспринимали его вполне серьезно. На них у него почти не оставалось свободного времени, так как, когда он не посещал школу или кинотеатры, он обходил соседние дома и выбивал деньги из должников, что позволяло ему покупать билеты в кино. С шести лет, когда он посмотрел свой первый фильм, Винни Каллабрезе имел за плечами не менее двух тысяч просмотров. Его друг и поверенный, мальчик по имени Томми Провесано, будучи умнее и старше, говорил, что Винни должен держать свое хобби в секрете, иначе к нему никто не станет относиться серьезно.

Свои самые любимые картины он смотрел по четыре или пять раз, но Отелло для Винни стало полной неожиданностью. Он многого не понял из диалогов, но, тем не менее, был в состоянии проследить за развитием сюжета, и жуткая драма буквально пригвоздила его к креслу. Таких парней, как Яго, он знал по своему окружению. Ими он восхищался и учился у них.

Винни спешил домой, и его сердце колотилось не только от бега. Что если отец сейчас дома? Он вставил ключ в замочную скважину, повернул, стремясь не шуметь, и проскользнул в квартиру. Все было тихо. Он стал успокаиваться, зашел в кухню, стал ровнее дышать. Было бы проще, если бы мать до утра не увидела его, к тому времени ее злость непременно испариться.

– Ублюдок! – раздался голос за его спиной.

Винни быстро обернулся и увидел отца. Онофрио сидел на кухонном стуле, прислоненном к стене. В его руке была бутылка дешевого виски. С недавних пор Онофрио не удосуживался пользоваться стаканом.

– Ублюдок из преисподней. Ты никогда не был моим сыном. Твоя мать спала со всеми подряд, начиная с почтальона и кончая мясником.

– Не смей так говорить о матери, – ответил Винни, и голос его задрожал.

Онофрио поднялся и сделал большой глоток из бутылки, затем поставил ее в раковину подле себя. – Ты что, перечишь мне? – Он расстегнул широкий ремень и вытащил его из брюк. – Хочешь отведать ремня?

– Не смей так говорить о матери! – повторил Винни.

– Твоя мать – шлюха, – отрезал Онофрио. – Поэтому ты и есть ублюдок.

Винни смекнул, что сейчас ему придется туго.

Онофрио размахнулся, чтобы ударить сына металлической пряжкой. Ремень рассек воздух с ужасающим звуком.

Инстинктивно, Винни согнулся, и тяжелая пряжка пролетела над его головой.

– Не дергайся, ублюдок, и получи свою порцию! – зарычал Онофрио.

Внизу кто-то постучал в дверь, и Винни услыхал голос матери, умоляющей о чем-то отца. – Ты снова избил ее? – спросил сын.

– А не она ли родила мне ублюдка? За что и получила сегодня сполна.

Не раздумывая, Винни обрушил кулак на голову отца. Удар пришелся Онофрио прямо в челюсть, и тот осел, прислонившись к стенке и выронив при этом ремень.

Отец уставился на него, в его глазах пылала ярость. – Ты посмел поднять руку на родного отца?

Винни с трудом сглотнул слюну. – Я вышибу все дерьмо из родного отца, – пробормотал он. Онофрио вновь потянулся за ремнем, но Винни перехватил и отбросил ремень ногой в сторону, а затем сделал отцу такой оперкот, который свалил бы наземь любого. Но отец был еще крепок. В молодости он здорово подебоширил в округе – так говорила Винни мать, уговаривая сына не пытаться защищаться от отцовских побоев.

– Ну, держись, сейчас я убью тебя голыми руками, – прорычал отец, оттолкнувшись от стены и устремившись в сторону сына.

Винни был ростом с отца, но весил фунтов на пятьдесят меньше. Он выигрывал в ловкости, и, вдобавок, сегодня отец был вдрызг пьян. Винни увернулся, и Онофрио врезался в кухонную стену, затем сын подошел и с размаху нанес старику удар левой рукой под почку. Отец со стоном рухнул на колени, и тогда Винни начал методично бить его, ощущая, как ломаются кости, молотя отца до тех пор, пока тот не распростерся на полу и перестал сопротивляться. Сын добивал его, когда тот уже был в бессознательном состоянии.

Винни остановился лишь потому, что устал. Он взял кухонное полотенце и вытер пот с лица и шеи, и, когда задышал ровнее, пошел по коридору в родительскую спальню и отворил замок. Мать с плачем кинулась ему навстречу.

* * *

Позднее с помощью матери он перенес окровавленного отца на кушетку в гостиную, она вымыла разбитое лицо Онофрио, и, после того, как родители, в конце концов, уснули, Винни долго лежал без сна и откровенно радовался тому, что сделал с отцом. Эта радость была гораздо полнее того удовольствия, которое стало ему доступно с тех пор, как он ощутил свою сексуальность. Он не чувствовал ни капельки угрызения совести, потому что никогда в жизни не испытал чувства стыда. За свою короткую жизнь он узнал, что другие испытывают подобные чувства. Он понимал их эмоции, но сам не испытывал ровным счетом ничего. И сейчас обдумывал лучший способ наказания родного отца, чем побои, которые ему нанес. Вдруг он вспомнил о коричневой сумке.

Ежевечерне Онофрио собирал дань с пары десятков бизнесов, расположенных в Литтл Итали, а на следующее утро передавал ее Бенедитто, бывшего честным солдатом клана Карлуччи. Жизнь Онофрио зависела только от него самого. Если он не передаст деньги Бенедитто, то погибнет от своей жадности. У Бенедитто был необузданный норов и репутация человека короткого на расправу за любые прегрешения.

Винни тихо встал с постели и на цыпочках пробрался в расположенную тут же родительскую спальню. Молча отворил дверь и пересек комнату, подошел к постели и опустился на колени рядом со спящей матерью. Он потянулся за сумкой, лежащей под кроватью, и нащупал ее рукой. Как можно тише вытащил сумку, затем возвратился в свою комнату и включил свет.

В сумке оказалось почти три тысячи долларов. Винни отодвинул кровать от стены и снял пару досок, которые скрывали его потайное место. Он сдвинул в сторону кипу журналов Плэйбой, презервативы и сто долларов, которые сумел скопить, и заложил деньги в щель. Потом вернул доски на место, и уже ничто не указывало на наличие тайника.

Он отнес коричневую сумку на кухню и выбросил ее из окна, будучи уверенным, что ее наверняка найдут.

Завтра к этому часу, думал он, погружаясь в сон, Онофрио Каллабрезе будет покоиться на дне Шипхедского Залива. И это обстоятельство было не в силах потревожить крепкий сон Винни.

ГЛАВА 1

1989

Винни Каллабрезе стоял на юго-восточном углу Второй Авеню и Плазы Святого Марка в Нью-Йорке и наблюдал за кондитерским магазином, расположенном на противоположной стороне улицы. Толстяк мог показаться в любую минуту.

Винни не чувствовал ни угрызений совести, ни сомнений в отношении того, что собирался предпринять. Единственно, что он ощущал в данный момент, так это нетерпение, поскольку предпочел бы посмотреть фильм в кинотеатре Святого Марка, что находился буквально за углом, и он знал, что кино Прикосновение дьявола начнется через восемь минут. Винни крайне не любил опаздывать к началу фильмов.

У Винни был римский нос, черные густые волосы и борода, темные глаза. Он отлично знал, как взглянуть на клиента, чтобы заставить его почувствовать страх. Винни не был вышибалой, похожим на тех, кто работал на Бенедитто. Однако, в нем было шесть футов и два дюйма роста. К тому же весил он добрых сто девяносто фунтов.

Толстяк весил триста фунтов с лишним, но был рыхлым и жирным. На его счет Винни не волновался. Смущал его лишь фактор времени.

До начала кинофильма оставалось шесть минут, когда подъехал толстяк и занял своим Кадиллаком Де Вилль аж целых две парковки на противоположном углу улицы. Он с трудом вытащил грузное тело из большой машины и направился в кондитерский магазин. Винни подождал, когда тот окажется в своем офисе, и пересек улицу. В заведении было пусто, если не считать старика, который взбивал яичный крем и продавал сигареты. Винни закрыл дверь, задвинул щеколду и перевернул знак «ОТКРЫТО» другой стороной. Он взглянул на старика и слегка улыбнулся ему. – Вы закрыты на пять минут.

Старик согласно кивнул и взялся за газету Дейли Ньюс.

Винни прошел мимо журнальных подвесок, его кожаные каблуки простучали по мраморному полу, и рука уже жала кнопку дверного звонка в офис. Очень тихо он отворил дверь и проник в помещение. Толстяк сидел, и его живот выпирал из– за заваленного бумагами стола. Одной рукой он листал пачку счетов, а пальцы другой руки бегали по кнопкам калькулятора. Винни просто обалдел. Он никогда не видел ничего подобного. В своем деле Толстяк явно был виртуозом.

Хозяин кабинета взглянул на вошедшего и прервал свои вычисления.

– Ты, собственно, кто такой? – спросил он.

Винни вошел в офис и прикрыл за собой дверь. – Я друг одного парня, который девять недель тому назад одолжил тебе пять тысяч баксов. Винни говорил с сильным акцентом, выдававшим жителя Нью-Йорка и Литтл Итали.

Толстяк кисло улыбнулся. – И ты пришел всего лишь для того, чтобы вежливо напомнить мне об этом, да?

Винни медленно покачал головой. – Увы, нет. Вежливый парень был здесь на прошлой неделе, и две недели назад, и даже месяц назад.

– Значит, ты из разряда вышибал, верно? – произнес толстяк, широко улыбнувшись и откинувшись на спинку кресла. Его правая рука оставалась неподвижной на столе.

– Ты когда-либо слышал о законе, свинья? Да знаешь ли ты то, что делает твой друг, противозаконно? И у него нет никаких официальных претензий ко мне, ни клочка бумажки!

– Ты дал слово моему другу, – медленно произнес Винни. – Для него этого было вполне достаточно. И теперь ты очень расстроил его. —

Пальцы Толстяка вцепились в ящик стола, пытаясь его открыть, но Винни оказался проворней. Он схватил противника за запястье, потом развернулся и врезал локтем тому в лицо. Толстяк обмяк и издал булькающий звук, но уже не вынул руку из приоткрытого верхнего ящика стола. Не раздумывая ни секунды, Винни поднял ногу и захлопнул ею ящик. В комнате раздался звук хрустящих костей. Толстяк застонал. Он выдернул из ящика руку и поднес ее к кровоточащему лицу. – Ты сломал мне пальцы, – промычал он.

Теперь он долго не сможет пользоваться калькулятором.

Винни наклонился, схватил ножку кресла, в котором сидел Толстяк, и дернул ее на себя. Толстяк свалился на пол. Винни открыл ящик стола и обнаружил короткоствольный револьвер 0.32-го калибра. Он задрал на себе рубашку и сунул ствол за пояс. – Это опасное оружие, – сказал он. – Тебе не стоит его носить. Кончится тем, что ты наделаешь всяких бед.

Сказав это, Винни потянулся за пачкой денежных купюр на столе и стал их пересчитывать. Толстяк наблюдал за его действиями с выражением боли, не имеющей ничего общего с кровоточащим лицом и сломанными пальцами. Винни перестал считать. – Пять сотен, – сказал он, кладя пачку себе в карман и кинув небольшой остаток на стол. – Мой друг возьмет их в качестве процентов с твоего долга. А в пятницу он потребует процентный остаток. А через неделю потребует все пять штук долга.

– Я просто не сумею приготовить пять тысяч к этому сроку, простонал Толстяк.

– Продай Кадиллак, – предложил Винни.

– Не могу. Я еще не выплатил задолженность банку.

– Быть может, мой друг возьмет Кадиллак в качестве оплаты твоего долга. Я спрошу у него. А ты бы мог пока продолжать копить деньги.

– Ты в своем уме? Это же новая машина. Она обошлась мне в тридцать пять тысяч долларов.

– Это всего лишь предложение, – сказал Винни. – Я полагаю, тебе обойдется дешевле, если ты принесешь пять тысяч».

– Я не могу, – простонал толстяк. – Я просто не в состоянии сделать это.

– Я передам другу, что ты обещал. С этими словами Винни покинул офис и прикрыл за собой дверь.

Винни сидел в кресле, поглощая воздушную кукурузу, и был готов смотреть невероятно длинный фильм Орсона Уэллса. В нем Чарлтон Хистон с Жанет Ли пересекают мексиканскую границу. Он видел ленту, по меньшей мере, дюжину раз, но она никогда не переставала изумлять его. Что бы ни происходило в мире, фильм не устаревал. Он любил Уэллса. Ему нравился его глубокий проникновенный голос. Винни умел подражать его голосу. К этому у него был явный талант.

ГЛАВА 2

Едва Винни покинул кинотеатр, как затрещал его бипер. – Черт побери! – с негодованием выдохнул он. – Этот сукин сын не в силах потерпеть до утра. Он взглянул на часы. Пожалуй, если поспешить, то еще можно успеть.

Он поймал такси и велел ехать на улицу Кармин, что в Литтл Итали.

– Дождись меня, – попросил он таксиста, когда они остановились возле кофейни Ля Богемия.

– Слушайте, сэр, – застонал таксист, – здесь всего шесть баксов. У меня нет времени дожидаться.

Винни обдал его взглядом, которым обычно испепелял непокорных должников.

– Жди меня здесь, – сказал он, выходя из машины. Он поспешил в кофейню, миновал стариков, сидящих за крошечными столиками и остановился возле стола перед дверью в заднюю комнату. Гигантского роста человек в едва прикрывавшей голову шляпе, сидел за столом, и его громадные пальцы сжимали крошечную кофейную чашечку.

– Эй, Чич, – обратился к нему Винни.

– Ты не ответил на звонок, – сказал Чич.

– Мне было проще просто приехать.

Чич сделал движение головой в сторону двери. – Он здесь.

Винни дождался, пока Чич нажал кнопку, и отворил дверь. Бенедитто сидел за небольшим письменным столом, и перед ним лежал калькулятор. Глядя на него, Винни вспомнил про толстяка. Оба ежедневно вели счет своим деньгам. Старинный друг Винни по имени Томас Провесано, занимающий нынче должность кассира и бухгалтера при Бенедитто, сидел за столом в углу, тоже подсчитывая что-то на калькуляторе. Томми подмигнул Винни.

– Винни, – сказал Бенедитто, не отрывая глаз от бумаг на столе. Бенедитто был мужчиной лет под сорок, и в его висках уже пробивалась седина.

– Мистер Би, – сказал Винни, – я потолковал с Толстяком.

– Он был вежлив?

Винни вынул из кармана пять сотен и положил их на стол. – Он сделался вежливым ровно на пять сотен, но только после того, как я сломал ему пальцы.

Бенедитто поднял руку. – Винни, ты же знаешь, я не желаю слышать подробности.

Винни знал об этом, но также знал, что Бенедитто любит слышать подобные вещи. – Кстати, мистер Би, я попросил Толстяка приготовить проценты к пятнице, и остальные пять тысяч через неделю.

– Он сможет это сделать?

– У него есть новенький Кадиллак. Я сказал ему, что вы готовы принять его в залог, и тогда он сможет получить отсрочку платежа.

Бенедитто засмеялся. – Мне это по душе, Винни. Ты – умный мальчик. И мог бы заняться более выгодным бизнесом, если бы прекратил эти походы в кино.

В устах Бенедитто то была высшая похвала, и Винни благодарно кивнул. Бенедитто был капитаном в семействе Карлуччи, и ходили слухи, что он станет новым доном, если апелляции ныне здравствующего дона по делу о тройном убийстве будут отклонены. Постоянной заботой Винни было поддерживать Бенедитто в хорошем настроении. Этот человек часто превращался в страшного удава, о чем свидетельствовали многочисленные трупы людей, чем-то разочаровавших Мистера Би, одним из которых был отец Винни, Онофрио Каллабрезе.

Бенедитто вручил деньги Томми Про, тот быстро их пересчитал, внес сумму в калькулятор, а деньги положил в сейф. Перед тем, как запереть дверцу сейфа, он извлек из него конверт и подал Бенедитто.

– Получка, малыш, – сказал Бенедитто, вручая конверт Винни.

Конверт мгновенно исчез в кармане Винни. – Благодарю вас, мистер Би.

– Проследи, чтобы Толстяк следовал новому графику. Как только он рассчитается по процентам, жду тебя к себе. Как, кстати, твой список должников?

Винни знал, что Бенедитто в курсе всех счетов. Он лишь хотел, чтобы Винни огласил их.

– На этой неделе все идет строго по графику.

– Вот это как раз то, что мне приятно слышать. Продолжай в том же духе.

– Хорошо, мистер Би. Винни повернулся, чтобы уйти.

– Да, Винни…

– Что, мистер Би?

– В следующий раз, принесешь деньги сразу. Не таскай их с собой в кино.

– Да, мистер Би.

– На кой тебе эти фильмы? Никогда не слышал ничего подобного.

– Знаете, это нечто вроде хобби.

Бенедитто кивнул. – Ты уже перерос свое хобби. Кстати, Винни, сколько тебе лет?

– Двадцать восемь, мистер Би.

– Пора испытывать кости на прочность.

Винни не ответил. Его спина покрылась испариной.

– А вдруг Толстяк не соберет бабки? В таком случае тебе придется позаботиться о нем.

– Как скажете, мистер Би, – ответил Винни.

– Ну, а теперь вали.

Винни вышел. Такси стояло на том же месте, и он дал таксисту адрес в Челси, потом, совершенно опустошенный, откинулся на сиденье. Он вскрыл конверт и подсчитал. Там было три тысячи баксов – самая лучшая его неделя. Работа на Бенедитто имела свои преимущества, но вот замечание насчет испытания костей на прочность сильно обеспокоило его. Сделав это однажды, он превратится в «человека», полноправного члена мафии. И, как только он сделает это, Бенедитто завладеет им безраздельно. А Винни вовсе не нравилась идея принадлежать кому бы то ни было.

ГЛАВА 3

Винни расплатился с таксистом, дал ему пятерку на чай и стал подниматься по лестнице в свою квартиру в Челси. Насколько было известно Бенедитто и прочим членам мафии, Винни проживал в квартирке покойной матери на Бликер Стрит, но там он ночевал все реже и реже. Настоящим его домом были три комнаты в Челси.

Он открыл почтовый ящик с надписью «Майкл Винсент». Три года назад в телефонной книге он отыскал адвоката, официально сменил имя, получил номер Социальной безопасности, водительские права, регистрационную карточку для избирательной кампании и паспорт и открыл счет в банке. После того, как он два года подряд заполнял налоговые документы, указав рабочую профессию – свободный писатель, Винни получил кредитные карточки и счета на свое новое имя, подписал договор на аренду квартиры в Челси, и даже взял деньги в кредит, а потом быстро вернул задолженность банку. Обналичивая чеки, всегда пользовался разными филиалами банка, а на срочном вкладе у него уже скопилось двенадцать тысяч. Таким образом, Майкл Винсент превратился в респектабельного гражданина.

«Как дела»? громко спросил Винни сам себя, взбегая по лестнице на второй этаж. «Очень рад познакомиться с вами». После долгой тренировки он научился говорить голосом Тирана Пауэера. «Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять». Пауэр был звездой, чей певческий голос был очень похож на его собственный, и чистая калифорнийская речь которого приводила Винни в полный восторг. Еще вчера он смотрел Лезвие бритвы и попытался воспроизвести ярость Ларри, которого играл Пауэр, его голосом. «Я безмерно рад знакомству с вами», произнес он, отпирая три замка двери, ведущей в квартиру.

Интерьер был выполнен в типичном нью-йоркском стиле. Каминная стена выложена кирпичной кладкой, светлая мягкая мебель. Живопись представлена несколькими репродукциями и множеством оригинальных киноафиш – Касабланка, По ком звонит колокол и Пятница его девушки . Почти все, что было в этой квартире, вывезли перед пожаром, который устроили владельцу кинотеатра за неуплаченный мафии долг. Одних только видеокассет с фильмами было не меньше тысячи, они заполняли полки с соответствующими ярлыками. Он прослушал автоответчик. На нем было всего одно сообщение. «Дорогой Майкл», произнес низкий женский голос. «Обед в девять. Не опаздывай. А лучше постарайся придти пораньше».

Винни скинул черную одежду, которую носил по привычке, когда занимался сбором денег. Он думал, она подчеркивала принадлежность к мафии. Принял душ, вымыл шампунем голову и тщательно вытерся полотенцем. Бросил две золотые цепи и сверкающие ручные часы в коробку на тумбочке, надел на руку позолоченный Роллекс и на палец небольшое золотое кольцо, гравированное фамильным гербом. Он взял герб Винсентов из файлов Департамента Генеалогии нью-йоркской публичной библиотеки, отнес его к Тиффани, где выбрал кольцо и отдал его на гравировку. Кольцо было почти единственной вещью, покупку которой он оплатил из своего кармана.

У него был небольшой гардероб от Ральфа Лорена, одежда, которую для него систематически добывали магазинные воришки из полудюжины магазинов, принадлежащих Поло. Он выбрал твидовую куртку и пару фланелевых брюк. Надел хлопчатобумажную рубашку и итальянские туфли и был готов ехать на занятия. Взглянул на Роллекс; у него оставалось еще двадцать минут.

Винни добрался до пересечения Бродвея и Вэйверли Плэйс на пять минут раньше. И оказался в классе Школы Киностудии при нью-йоркском Университете к моменту, когда туда вошел профессор. Класс финансировался из производственного бюджета.

Держа в руках ворох бумаг, профессор Вэрринг обвел взглядом аудиторию.

– Мистер Винсент?

Винни поднял руку.

– Вы, в самом деле, считаете, что сумеете снять этот фильм за два миллиона шесть тысяч?

Все тридцать студентов, как один, повернули головы и взглянули на Винни.

– Уверен, что смогу, – повторил Винни бархатным голосом Тирона Пауэра.

– Обоснуйте, мистер Винсент, – сказал Вэрринг.

Винни поднялся с места. – Ну, хотя бы потому, что сцена в Нью-Йорке вовсе необязательно должна сниматься в Нью-Йорке. Мой бюджет составлен с расчетом на съемки в Атланте, с вкраплениями уличных сцен в Нью-Йорке. К слову сказать, все это расписано в бюджете фильма.

В противоположном углу аудитории молодой рыжеволосый человек стукнул рукой себе по лбу.

– И на чем вы сэкономите съемками в Атланте? – спросил Вэрринг.

– Почти на всем, – отвечал Винни. – На стоимости ренты жилья, транспорте, на организации сцен. И при этом не будет необходимости волноваться насчет Тимстеров или кинематографических профсоюзов. Только на этом я сэкономил пол миллиона.

– Можете привести хотя бы один пример фильма на тему Нью-Йорка, снятого, причем с успехом, в Атланте? – спросил профессор.

– На прошлой неделе я смотрел телефильм под названием «Ландышевая леди». То была нью-йоркская история, снятая в Атланте, и вещь показалась мне очень недурной.

– Разве мои инструкции не оговаривали съемки в Нью-Йорке?

Винни вытащил несколько бумажек и взглянул на них. – Где? – спросил он. – Возможно, вы имели в виду съемки в Нью-Йорке, но в задании этого не было.

– Верно, мистер Винсент, – сказал Вэрринг, – и вы – единственный из класса, кто это заметил. Вот почему вам удалось сократить бюджет фильма на восемьсот тысяч по сравнению с другими. Поздравляю. Это был хороший рабочий бюджет, и вы сэкономили инвесторам кучу денег.

– Благодарю вас, – ощутив прилив гордости, ответил Винни.

После занятий к Винни подошел рыжеволосый парень. На нем были джинсы, армейский полевой мундир с кантом на том месте, где прежде были сержантские лычки, и очки с металлической оправой. Не мешало бы ему подстричься, подумал Винни. – Меня зовут Чак Пэриш, – протянув руку, представился парень.

– Здравствуйте, – сказал Винни. – Рад познакомиться.

– Вы – Майкл Винсент, верно?

– Верно.

– Позвольте угостить вас чашечкой кофе? Я хотел бы кое-что обсудить с вами.

Винни взглянул на свой Роллекс. – У меня ровно двадцать минут, а потом я должен идти.

Официантка поставила на столик кофе. Чак Пэриш оплатил счет и, когда она удалилась, вытащил из портфеля киносценарий. – Я хотел бы, чтобы вы ознакомились с ним и подсчитали, во что он мне обойдется. Я планирую снимать фильм в Нью-Йорке и подыскиваю для этого продюсера.

Винни пролистал все сто пятнадцать страниц сценария.

– Фильм будет о неких мафиози, укравших два миллиона долларов у своего крестного отца и едва не сбежавших с этой суммой денег.

– А кто финансирует фильм? – спросил Винни.

– Я лично готов вложить триста тысяч, – ответил Пэриш. – Деньги из семейных капиталов.

– И, по-вашему, этого хватит?

– Это как раз то, что мне нужно от вас. Моя девушка будет играть главную женскую роль, в ее студенческой группе достаточно ребят, чтобы сыграть остальные роли. И у них есть один парень, который, по-моему, хорош для заглавной мужской роли.

– У вас есть дистрибьютор?

– Нет.

Винни кивнул. – Прочитаю и позвоню вам.

– Мой телефон на обороте сценария.

– Они пожали друг другу руки и разошлись.

* * *

Через пятнадцать минут Винни вышел из такси возле довоенного здания на Пятой Авеню, стоящего по соседству с музеем Метрополитен.

– Добрый вечер, мистер Винсент, – приветствовал швейцар, открывая перед ним дверь.

– Добрый вечер, Джон, – мягко проговорил Винни. Он поднялся на лифте на верхний этаж, вошел в мраморный вестибюль и открыл дверь своим ключом.

– Входи, дорогой! – раздался женский голос.

Винни прошел через длинный коридор мимо картин стоимостью двадцать миллионов и оказался в огромной хозяйской спальне. Она лежала в постели. Из-под простыни проглядывали розовые соски. Для женщины в сорок один год у нее потрясающая грудь, подумал Винни.

– У нас есть полчаса до появления гостей, – улыбаясь, сказала она. – Так что постарайся не испортить мой макияж.