Текст книги "Личная танцовщица"

Автор книги: Стивен Лезер (Лизер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Я был поражен. Джой никогда ничего не крала у меня. Она никогда не брала что-либо без того, чтобы сначала не спросить, а часто я должен был нажать на ее, чтобы она приняла что-нибудь простенькое, вроде рубашки или фотографии. В моей комнате было трое часов, и больше десяти тысяч бат лежали в столе. Не было никакого смысла в том, что она стащила часы у Брюса.

– Где они были? – спросил я.

– На туалетном столике. Они остались там, когда я поехал в Нонг Кхай. И мои визитные карточки исчезли.

– Ваши визитные карточки?

– Я только что получил их. На туалетном столике стояла коробка визитных карточек. Да, я не волнуюсь о них, но часы были дорогими.

– Брюс, что Вы говорите? Вы думаете, что Джой украла коробку визитных карточек? Почему она?

Он пожал плечами.

– Возможно, она не знала, что это такое?

Я расстроенно вздохнул.

– Если она не знала, что это, почему она украла их?

– Они лежали в деревянной шкатулке. Возможно, она думала, что это красивая шкатулка. Так или иначе, я больше обеспокоен часами.

Я присел за обеденный стол.

– Послушай, она никогда не была вне моего поля зрения, Брюс. Она все время находилась со мной. У нее не было никакой возможности попасть в вашу спальню.

Мы ходили взад и вперед почти десять минут. Я говорил, что у нее не было возможности, Брюс настаивал, что часы и визитные карточки исчезли. И ещё, я был в спальне Брюса несколько раз, когда его не было, чтобы воспользоваться телефоном, и я не видал часы и карточек. На столике находились некоторые другие вещи, включая некоторые фотографии его и его семьи, но определенно не было никаких часов и визитных карточек.

В конечном счете Брюс пошел на работу. Ничего, что я сказал ему, не поколебало его мнения, что это Джой украла.

БОЛЬШОЙ РОН

Да, тайцы украдут у Вас, если Вы дадите им хоть пол шанса. Земля Улыбок, как они называют Тай, но это реклама коровьего дерьма. Улыбки не реальны. Улыбки – маски, чтобы они могли скрыть их реальные чувства, их истинные намерения. Именно поэтому так много фарангов терпят крах, когда они прибывают сюда. Они видят счастливые, улыбающиеся лица, и они думают, что все любят их. Это то, что делает тайцев такими опасными, поэтому их страна никогда не была колонизирована. Они улыбаются и приветствуют Вас, и они заберут все у Вас, украдут у Вас, если Вы дадите им хоть пол шанса.

У меня исть друг, работающий в высотном здании на улице Силом. Тридцать этажей в высоту, и четыре туалета на каждом этаже, два для джентельменов, два для леди. Обычно утром каждого понедельника в шесть сотнен туалетов вешается туалетная бумага. К полудню понедельника все рулоны грёбаной туалетной бумаги исчезают. Это случается неделю за неделей. Теперь я спрашиваю, зачем человеку рисковать нарваться на неприятности из-за кражи туалетной бумаги?

Сколько стоит туалетная бумага? Несколько бат. И не один парень тырил сотни рулонов туалетной бумаги. Нет, это сотни офисных сотрудников, которые крали по одному рулону туалетной бумаги, чтобы забрать его домой. В конце концов Управление выпустило индивидуальные рулоны туалетной бумаги для каждого офиса. Теперь мой друг, он работает в одной из крупных британских биржевых компаний, если у него есть посетитель, который хочет пойти посрать, он должен спрашивать у секретаря рулон туалетной бумаги.

Они все время тырят у меня в баре. Мелочи, несколько бутылок пива «Сингха» каждый день. Я знаю, что это происходит, но я только вычитаю их из заработной платы. Я знаю, кто делает это, и я мог бы прекратить воровство, если бы захотел, но она хороший работник, а обвинение в краже вероятно заставит ее уволиться. Какая альтернатива? Если я увольняю ее, я буду должен найти замену, а замена вероятно придумала бы даже более хитрый способ воровать у меня. Лучший дьявол тот, про которого Вы знаете, вот что я Вам скажу.

ДЖОЙ

Я не могла поверить, когда Пит рассказал мне, что сказал Брюс. Я не воровка. Я никогда ничего ни у кого не украла. Даже когда я был маленькой, и моя семья ничего не имела, я никогда ничего не крала. Пит должен знать это. Он оставлял меня наедине с его бумажником, и я даже никогда не смотрела внутрь. Я знаю, что он смотрит мой бумажник, проверяя, нет ли там фотографий других людей или дополнительных денег. Я никогда не говорила ему что-нибудь об этом, и он должен также ко мне относится. Он должен был сказать Брюсу, что я никогда ничего не украду. Пит продолжал нажимать на меня, говоря мне, что он рассердился, и если я взяла часы, то я должна вернуть их. Я очень рассердилась, но не показывала этого.

Сколько часов я могут носить? У меня есть часы с Микки Маусом, которые Пит подарил мне, зачем мне другие? И визитные карточки? Это вообще глупо. Я сказал Питу: «За сколько я способна продать карточки? Миллион бат? Два миллиона бат?» Это безумие. Если бы я собиралась украсть что-нибудь, я бы украла деньги. У Пита и Брюса всегда есть деньги, лежащие в комнате, и я уверена, что они бы не заметили, если бы я взяла несколько сотен бат. Но я не воровка. Пит должен знать это. Если бы я хотела денег, я могла бы заставить фаранга дать мне их. Я могла бы пойти перепихнуться и получить две тысячи бат, а если я пофлиртую с парнем, я могу получить большие чаевые даже без необходимости секса с ним. Нет никакой необходимости красть часы. Или визитные карточки.

Хуже было то, что Пит сказал, что я не могу больше возвращаться в квартиру, потому что Брюс волнуется, что я могу взять что-то еще. Я чувствовала себя оскорбленной. Мне не важно, смогу ли я прийти в его квартиру или нет, не мне же платить, если мы пойдем перепихиваться в мини-отель, но меня рассердило, что со мной обращались как с преступником. Я не воровка, и Пит должен знать это. И Брюс тоже.

БРЮС

Я не знаю, почему Пит поднял такую суету из-за часов. Нет никакой тайны. Я поехал в Нонг Кхай с Трой, и когда я уезжал, мои визитные карточки и часы были на туалетном столоике. Когда я вернулся, их не было. Я сказал Питу, что у Джой не было много времени, потому что у меня в ящике серванта лежали пять сотен долларов в дорожных чеках. Я считаю, что она заскочила в комнату, пока Пит был в душе, и схватила первую попавшуюся вещь. Можно так подумать, правильно? Я не крал их. Пит не крал их. Пит говорит, что единственный посетитель, когда я уезжал, была Джой. Вы не должны быть гребаным Эркюлем Пуаро, чтобы понять, кто виновен. Но Пит продолжал настаивать, что я, должно быть, положил часы куда-нибудь и забыл об этом. Чертовски смешно.

Я думаю, Джой не в той же самой лиге, что Трой. Я знаю, что я могу доверять Трой: много раз, когда я расплачивался за выпивку, я давал ей мой бумажник, и она никогда не брала больше. Трой абсолютно честна. Я считаю, что Джой более способна к краже. Посмотрите, как она лгала Питу о ее муже, даже когда он увидел их вместе на фотографии. Но она все равно отрицала это. И Пит ловил ее на другой лжи бесчисленное количество раз. Так почему он думает, что он может верить ей, когда она говорит, что она не брала часы?

На следующий день после того, как я сказал о пропаже, он помог мне обыскать квартиру. Мы прошли все комнаты, проверили все шкафы, даже на кухне. Ничего. Тогда он начал выясненять у меня, был ли я уверен, что оставил их в квартире. Черт знает что. Потом он хотел узнать, носил ли я часы с собой, когда в последний раз я видел их. В конце концов я насытился им по горло и сказал, что бы он расспросил Джой. Он выскочил из квартиры. Грустный Ебарь.

ПИТ

Джой позвонила мне и спросила, не хочу ли я пойти поесть, прежде чем она начнет работать. Она сказала, что ее сводная сестра и три кузины приехали в Бангкок из Сурина, и они все хотят встретиться со мной.

Я сказал, что мы можем встретиться в Немецком ресторане в 4-м переулке в шесть часов. Я должен был получить отредактированные записи по путеводителю Бангкока, но я полагал, что Алистер не будет возражать, если придется подождать лишний день. Я отстал на неделю в прошлый крайний срок, так что я полагал, что он изменил график.

К тому времени, когда пришла Джой, я выпил пару джина с тонииком. Она уже надела ее униформу официантки, и имела значок с ее номером на поясе. 127. Она сделала мне «вей» и представила девочкам. Была ее сестра, Дит, похожая на Аппл, младшая сестра, слегка более полная, как Джой, и ее кузины, Нинг, Моо и Ванди. Все они стояли слегка позади Джой, как будто они боялись меня, но Джой подтолкнула их сделать мне «вей».

Мы сели за столик у окна и заказали напитки. Я взял джин с тоником, а девочки пили апельсиновый сок. Нинг, Моо и Ванди пялились на обстановку в ресторане, показывали пальцами на картины и интерьер, и у меня возникло чувство, что они первый раз оказались в Западном ресторане.

Я подарил Джой лазерную указку, который я купил ей в Патпонге. Она была встроена в брелок, и можно было высвечивать лазерным лучом более чем на километр. Я полагал, что она могла бы забавляться с ней в баре. Она показала указку девочкам, и они с любопытством ее исследовали.

Я позволил Джой заказать еду, и она сказала официантке, что она хотела. Более молодые девочки наблюдали, как заказывала Джой, и я мог увидеть, что Джой распирала гордость от того факта, что она командовала.

Джой спросила меня, что я делал, и я рассказал, как мои успехи по путеводителю. Она перевела другим девочкам, и снова я мог заметить, что она наслаждалась хвастовством ее знания английского языка. Она продолжала использовать слово «фаранг», а не мое имя, но я не был оскорблен, потому что «Пит», вероятно, не было именем, которое они слышали прежде.

Я спросил Джой, как долго четыре девочки останутся в Бангкоке, и она удивила меня, сказав, что они приехали работать. В «Зомби». Я мог бы представить Дит в баре, но Нинг, Моо и Ванди казались слишком застенчивыми.

– Работать официантками? – спросил я.

Джой покачала головой.

– Танцевать, как я раньше, – сказала она.

Дит кивнула с энтузиазмом. Она, казалось, была самой яркой из четырех, и она пристально слушала мою беседу с Джой, а иногда прерывала нас вопросом к Джой, возможно просила перевести. Другие три девочки болтали друг с другом на тайском языке.

– Они танцевали прежде?

Джой хихикнула и сказала, что нет.

– Не слишком ли они застенчивы?

– Нет, не застенчивы. Они слишком сильно хотят денег, – сказала она.

Принесли еду, и Нинг, Моо и Ванди исследовали блюда как хирурги, готовящиеся к операции.

Джой кивнула на Дит. «Что Вы думаете?» – спросила она меня. «Прелестная»?

Дит красиво улыбалась мне, показывая прямые, белые зубы. Она, вероятно, никогда не сидела в кресле дантиста, но у нее был совершенный рот. Ее волосы были такими же, как у Джой, когда она танцевала, только слегка волнистыми. Ее лицо было фактически идентичным лицу Джой, хотя у Дит былa маленькая родинка справа от носа.

– Суей марк, – сказал я. Очень прелестная.

Дит хихикнула и положила руку поверх ее рта. Это был жест, который Джой делала тысячу раз.

– Тот же отец, другая мать, – сказала Джой.

Пока мы ели, Джой вытащила листок бумаги из кошелька и дала мне. Письмо, адресованное мне. Это письмо не Джой, все буквы были заглавными, а края изрисованы сердцами и цветами. Оно выглядело любовным письмом, которое мог написать восьмилетний. Я читал его, а Джой и Дит пристально наблюдали за моим лицом, чтобы увидеть, как я буду реагировать. Письмо было подписано «Джой», но это не ее подпись.

– Кто написал это? – спросил я.

– Моя подруга, – сказала Джой. – Что Вы думаете?

– Прекрасно, – сказал я. – Почему не ты написала это?

– Ее почерк лучше. Я сообщила ей, что я хочу сказать Вам, и она написала для меня.

Я положил письмо в мой задний карман. Я не знал, что сказать. Джой способна писать письма мне, она написала множества писем. Так почему она попросила, чтобы её подруга писала мне?

Нинг, Моо и Ванди наворачивали еду. Джой подвинула креветки ближе ко мне и подлила тоника в мой джин. Она что-то сказала девочкам, но не по-тайски, а по-кхмерски, и все девочки кивнули. Я получил чувство, что она рассказывала им, что она сделала и почему.

Когда принесли счет, я заплатил наличными деньгами. Джой что-то сказала девочкам, и они все сделали мне «вей». Очевидно она велела им поблагодарить меня.

Джой спросила меня, пойду ли я в «Зомби» с ними. Я странно себя чувствовал, идя в Нана Плаза с Джой и четырьмя очень молодыми девочками, как будто я был преподавателем, ведущим класс за город. Дит выглядела примерно на девятнадцать, такой же возраст, как у Джой, когда я впервые встретил ее, а Нинг, Моо и Ванди смотрелись, как будто им менее восемнадцати. Они держались за руки, поскольку они шли мимо рекламирующих бары неоновых огней, сжавшись вместе, как испуганные кролики.

Мы вошли в «Зомби», Джой посадила всех нас и отошла, чтобы получить напитки для нас. Потом она встала перед девочками и начала говорить по тайски, указывая на бар, туалеты, раздевалки, комнату для перепиха, сцены для танца. Девочки сидели с широко раскрутыми глазами, потягивали их апельсиновый сок и впитывали каждое слово.

На следующий день все они были на сцене, танцуя голыми вокруг серебристых шестов. Высокий скандинав оплатил бар-файн за Дит, и она взяла его за руку, Джой гордо улыбалась, как отец на церемонии окончания школы его сыном. Как я себя чувствовал? Как будто я был свидетелем достижения совершеннолетия в культуре, которую я не понимал. Или не хотел понять. Дит была яркой, симпатичной молодой девочкой из глубинки, но она приняла образ жизни барной девочки в Бангкоке без секундных колебаний.

ДЖОЙ

Ванди была вынуждена уехать домой через неделю. Она не смогла работать. Она не могла танцевать на высоких каблуках, только ходить. Это не было проблемой, многие девочки только стоят, держась за шест, и покачиваются из стороны в сторону, но фаранги приходят в бар, чтобы смотреть на танцующих девочек. Проблема состояла в том, что она не говорила с клиентами, даже если они приближались к ней. И она не улыбалась, как будто она парализована от страха. Я пробовала заставить ее расслабиться, я сидела рядом с ней и помогала в беседе, но она слишком возбуждалась. Только один парень захотел оплатить ее бар-файн, старый швед, но он возвратился на следующий день с жалобой. Он сказал мамасан, что Ванди лежала на спине со сжатыми вместе ногами и скрестила руки на груди. Он потребовал деньги назад, и мамасан отдала их.

Мамасан хотела поколотить Ванди, но я сказала, что поговорю с ней. Я присела возле нее объяснила, что она должна была делать, но она только продолжала качать головой и говорить, что она не может делать это. Я спросила ее, в чем проблема, потому что она не была девственницей или что-то в этом роде. Она имела дружка в Сурине, и я думаю, что она начала заниматься сексом, когда ей было пятнадцать лет. Это фаранги, сказала она. Ей не нравилось, как они смотрели, и как они пахли. Я сказал, что никому не нравится, но ты должна думать о деньгах. Ты сможешь сделать это, если ты думаешь о деньгах. Я работала на фабрике за несколько тысяч бат в месяц. Ты можешь заработать их за одну ночь, так неужели несколько минут дискомфорта не стоят этого? Она заплакала, и я обняла ее. Некоторые девочки не могут делать это, и я предполагаю, что Ванди одна из них. Я дала ей достаточно денег, чтобы заплатить за автобус назад в Сурин и проводила ее.

Сунан была в ярости. Она заплатила за одежду и ботинки для Ванди, и она дала ей денег на мелкие расходы. Она ожидала, что получит комиссию с денег, заработанных Ванди. Сунан проворная бизнес-вумен. Она привозит много девочек из Сурина, а затем берет десять процентов из того, что они зарабатывают за первый год. Сунан не разговаривала с Ванди после того, как та сказала, что она хочет вернуться домой. Ванди говорила, что ей жаль, и что она вернет деньги Сунан, но Сунан игнорировала ее.

Дит оказалась совершенно другой, она чувствовала себя на работе в баре как утка в воде. Она ходила с фарангами каждую ночь, и также она часто заходила в комнату перепихнуться. Дит любит секс, и я не думаю, что ее заботит, с кем она это делает. Ее муж прибыл с ней в Бангкок и поощряет ее трахаться с фарангами так часто, насколько возможно. Она отдает ему большую часть денег, и он уже купил мотоцикл.

Дит хорошая танцовщица и способный ученик. Я показала ей несколько движений, и она быстро их запомнила. У нее отличное тело, длинные ноги и большие груди. Восьмидесяти процентам фарангов нравятся девочки с большими грудями. Ее английский язык улучшается с каждым днем. Она может рассмешить фарангов, и она знает, что говорить, что бы понравиться им. Она напоминает меня, когда я была в ее возрасте.

Я думаю, что единственное различие между нами – то, что она находит приятным секс. Я же ненавижу его. Кроме секса с Парком, конечно, но это уже не секс, это занятие любовью. Что я делаю с фарангами, это только секс, и ничего кроме секса, пока они не кончат, и я ненавижу это. Конечно, они никогда об этом не узнаот, потому что я знаю как улыбаться, как будто я наслаждаюсь этим, и я издаю правильные звуки. Точно так же, как в шоу лесбиянок, в котором я участвовала с Вейн. Это все большая игра.

ПИТ

Джой работала официанткой почти две недели, когда я увидел его. Я не был совершенно уверен, что это он, так что я продолжал смотреть на кабинку, где работал ди-джей. Он носил бейсбольную кепку, так что я не мог увидеть, насколько коротки его волосы, но не мог ошибиться, видя его выпученые глаза. Джой продолжала крутиться возле меня, столь же внимательная, как и всегда, прислоняясь ко мне, гладя мое плечо, вытягивая лицо, что бы рассмешить меня.

– На что Вы смотрите? – спросила она в конце концов.

– На того парня. Который ставит музыку.

Она не помотрела вокруг, продолжала смотреть только на меня. – А что он?

Я глубоко вздохнул.

– Джой, он выглядит точно так же, как твой муж.

Она нахмурилась, а затем повернулась и посмотрела на ди-джея, ее рука осталась на моем бедре. Она издала мягкий фыркающий звук.

– Его? Нет, – сказала она. Мимо проходил подросток с подносом, и она схватила его за руку.

– Мой муж скорее похож на него, – сказала она, кивнув на удивленного официанта.

Я снова посмотрел на кабинку ди-джея. Если это был не он, сходство было удивительным. Джой отпустила руку официанта и обняла меня.

– Пит, я не лгу Вам, – сказала она.

Я изучал ее глаза, я так сильно хотел верить ей.

– Он выглядит точно так же, как твой муж, – сказал я.

Она отошла на шаг назад и убеждающе смотрела на меня.

– Пит, он работает здесь только одну неделю.

– Как его имя?

– Я не знаю, – сказала она. – Хотите, я спрошу?

Я кивнул. Она театрально вздохнула и пошла к кабинке ди-джея. Джой поднялась наверх и постучала по стеклу.

– Как твое имя? – крикнула она по-тайски.

– Гунг, – отозвался он. Что означает «креветку» на тайском языке, это обычное имя как для мужчин, так и для женщин.

Джой пошла назад к моему столику, красиво качая бедрами. Она подняла брови.

– Гунг – сказала она. – Его имя Гунг. Вы теперь довольны?

Я улыбнулся и обнял ее. Она пахла свежо и чисто, несмотря на дымный воздух. Я поцеловал ее в шею, и она прижалась ко мне.

– Да, – сказал я. – Я доволен.

Что-то в ее запахе волновало меня. Я обонял это прежде, но не мог вспомнить где.

БРУНО

Любовь слепа. Действительно. Это не клише, это трюизм. Есть эксперимент, который идеально демонстрирует этот факт. Вы показываете фильм группе добровольцев. Он может быть о чем угодно. Я видел один – ограбление, трое людей украли деньги из инкасаторского фургона и убили двух охранников. Потом Вы сообщаете добровольцам, что им будут задавать ряд вопросов о том, что они видели. Им говорят, на какие вопросы ответить правдиво, и когда соврать. Потом Вы заставляете три типа людей задавать вопросы – постороннего, друга, и брачного партнера – и они должны оценить, говорят им правду или ложь.

Что Вы думаете, каковы результаты эксперимента? Непрофессионал предположил бы, что брачный партнер должен наиболее вероятно определить ложь. Но на самом деле все происходит наоборот. Незнакомцы наиболее вероятно определяют, когда им лгут. Партнер наименее вероятен. А друг где-то посередине, в зависимости от того, насколько он близкий друг.

О чем это говорит нам? Есть множество возможных выводов. Может быть, людям легче лгать тем, кто любит их, они учатся скрывать реплики, выдающие ложь. Но гораздо более вероятно, что мы как люди не считаем, что те, о которых мы заботимся, врут нам, так что мы сами дураки, мы вынуждаем самих себя пропускать контрольные признаки обмана. Любовь точно слепа.

ПИТ

Я смог ощутить что-то неправильное, когда я пришел в Бар Фацо. Большой Рон сидел с усмешкой на лице, покачиваясь на его стуле как готовый взорваться вулкан. Я присел и заказал джин с тоником.

– Кстати, о Джой, – сказал он.

Я похолодел. Я понял, что произошло. Я мог понять это, глядя на его самодовольное жирное лицо.

– Она позволила заплатить за себя бар-файн вчера вечером.

– Невозможно, – сказал я. – Я был в там в десять.

– Да, но какой время ты ушел?

– Приблизительно в одиннадцать. Потом она вернулась в квартиру, когда закончила работу.

Большой Рон захихикал, как школьница на ее первом свидании.

– Тогда лучше поговори с Мэтом.

Я притворился, что я не волнуюсь, но мое сердце упало. Мэт – американец и регулярный посетитель Нана Плаза, где он недавно начал оплачивать бар-файн за катоев. Он пришел в Фацо через час, присел на стул рядом со мной и состроил гримассу.

– Большой Рон сказал тебе?

– Да, – сказал я, помешивая ледяные кубики в моем стакане. – Ты уверен?

– Абсолютно. Я был с Джимми, и Джимми пробовал заплатить за нее бар-файн. Она сказала нет, но через двадцать минут она ушла с американцем.

– Ты знаешь, кто это был?

Мэт покачал головой.

– И нет сомнений, Мэт? Она не могла отправиться купить сигареты?

Он снова покачал головой.

– Я знал, что ты схватишься за соломинку. Я знаю отличие между девочкой, выходящей за сигаретами, и девочкой, которой оплатили ее бар-файн, Пит. Она переоделась в ее джинсы.

Да, конечно он был прав. Я постарался не показать, как я расстроен, я позвонил в колокол, чтобы купить выпивку всем и напиться самому.

Я пошел в «Зомби» только после полночи. Джой была там, игралась с лазерной указкой, которую я купил ей. Она улыбнулась, подбежала и крепко обняла меня.

– Я очень много думаю о Вас, – сказала она.

– Я люблю тебя, Джой, – сказал я.

– Я очень сильно люблю Вас, – сказала она.

– Никогда не лгите мне, Джой, – сказал я, ненавидя себя за то, что говорю так патетически.

– Вы выпили, – сказала она. – Я никогда не лгу Вам, Пит. Я люблю Вас, очень сильно.

ДЖОЙ

Я сказал Парку, что это было глупо, что Пит узнает его, если Парк будет работать в «Зомби». Парк ударил меня и сказал, что это его не заботит, что он не собирается позволять фарангу диктовать, как ему жить. Я сказала, что он глухой, потому что у Пита есть его фотография, но Парк снова ударил меня, так что я прекратила спорить.

Пит почти узнал Парка, и я должна была разрешить проблему. Мое сердце колотилось, когда я шла через бар, чтобы крикнуть Парку. Я почти рассмеялась, когда он сказал что его имя Гунг. Креветка? Парк ненавидит креветки. Называет их морскими насекомыми. Пит поверил мне, возможно, он столь же глуп, как это думает Парк. Я велел всем девочкам говорить, что Парка зовут Гунг, если Пит спросит их, но я не думаю, что он это сделает.

Парк продолжал давить на меня, чтобы я ходила с другими фарангами, несмотря на то, что я предупредила его, что друзья Пита бухают в «Зомби», и одних из них может увидеть меня. Парку было по фигу, но он сказал, что если я волнуюсь о том, что меня могут поймать, я должна водить фарангов в комнату для перепиха. Я сказала ему, что я ненавижу трахаться в той комнате – пахнет, и в кровати клопы, все девочки жалуются, что их там кусают, но Парк не слушал меня. Иногда он может быть таким упрямым.

Не то что бы мы нуждались в деньгах. Пит давал мне приблизительно четыре тысячи бат в неделю, и я зарабатывала по крайней мере пять сотен бат в день на чаевых. Я платила за нашу комнату, и нашу пищу, и я давала деньги Парку на пиво и сигареты, и я оплачивала его мотоцикл.

Иногда люди могут быть настолько неблагодарны. Я имею в виду, Парк получал три тысячи бат в месяц только за то, что крутил музыку. Это даже не настоящая работа. Ди-джей даже не выбирает музыку, это решает фаранг – владелец бара, Демьен. Большую часть времени он только вставляет компакт-диск и позволяет играть музыке. Фарангов это не интересует, они приходят в бары за девочками, а не за музыкой. Я знаю, что реальной причиной, почему Парк снова хотел работать ди-джеем, было то, что он находится в окружении девочек. Я видела, как он смотрит на Вейн, и я высказала ему свое мнение. Нет такого способа, что бы мой мужчина избег неприятностей, если он изменит мне, да еще на глазах моих подруг.

ПИТ

В конца месяца я пошел в «Зомби» повидать владельца. Я узнал его имя у Джимми. Демьен Каванаж, его семья живет в Великобритании, как сказал Джимми. Были разные версии его истории жизни, расказываемые в Фацо. Брюс слышал, что он был адвокатом в Белфасте, но сделал ноги с деньгами клиентов. Рик говорил, что Каванаж – не насточщее его имя, что он сменил его после того, как он был осужден по обвинению в педофилии десять лет назад. Большой Рон был уверен, что он сидел в тайской тюрьме за торговлю женщинами в Европу. Никто, казалось, не знал наверняка.

Что бы ни было правдой о прошлом Каванажа, я нашел его в тесном небольшом офисе позади комнаты, где передевались барные девочки. Он стучал по клавиатуре компьютера, глядя на экран через очки с толстыми линзами. Ему около пятидесяти лет, как я предположил, с редкими серыми волосами и привычкой к облизыванию губ, когда он слушал, словно лягушкя, рассматривающая следующую добычу. Я представился и рассказал ему, что я хотел узнать, и он только усмехнулся и покачал головой.

– Почему Вы не ушли от нее? – спросил он.

Я пожал плечами.

– Она хочет измениться. Она больше не хочет танцевать.

Демьен хихикнул и поправил очки на носу.

– Пит, Пит, Пит, эти девочки здесь по одной единственной причине. Они проститутки, и они наркоманки.

– Другая… Джой – начал я, но остановился, когда он покачал головой.

Он наклонился вперед, как будто собирался поделиться со мной тайной.

– Вы тратите ваше время впустую, – сказал он. – Причем Вы знаете, что Вы тратите ваше время впустую.

– ОК, но я должен знать наверняка, – сказал я. – Я должен увидеть ее карточку.

Карточка была ключом. Несомненно, я знал, что у Мэт и Джимми не было никакой причины для лжи, но если был оплачен бар-файн за Джой, то это должно быть зарегистрировано в карточке. Карточки хранились в стойке возле шкафчиков.

– Вы журналист, да? – спросил он.

– Правильно.

– ОК, если бы я показал Вам карточку девочки, это все равно как бы Вы показали свой источник информации, – сказал он самодовольно. – Только я не могу сделать этого. Я бы получил восстание. Девочки не поддержат это.

– Но Джой сказала…

– Они будут говорить что угодно, пока они могут тянуть деньги из Вас. Почему Вы не можете понять это? Они проститутки.

– Она говорит, что она любит меня…

Он снова рассмеялся, и я почувствовал, что мои щеки покраснели. Он снял его очки и стал протирать их неряшливым носовым платком.

– Пит, это они все говорят.

Я хотел ударить его самодовольное лицо, но я не сделал этого. Я попробовал порассуждать с ним. Я объяснил, что она могла бы зарабатывать намного больше денег, если бы она танцевала и ходила с клиентами, и что работа официанткой была ее идеей.

– Официантки тоже ходят перепихнуться, – сказал он. – Некоторые из официанток трахаются чаще танцовщиц. Черно-белая униформа официанток напоминает фарангам школьную форму. Это их возбуждает.

– Но… Джой

– Другая, – закончил он за меня. – Да, Вы говорили.

– Послушайте, Демьен, я знаю то, что вы говорите, но Вы знаете наверняка, что за Джой платили бар-файн? Вы смотрели ее карточку?

– Нет, – сказал он. – Послушайте, Вы не представляете, сколько парней, похожих на Вас, приходят ко мне в офис и рассказывают точно такую же историю, какую рассказали мне Вы. На прошлой неделе ко мне приходил датчанин. Он влюбился в девочку, Ниид, ту что с большими сиськами. Так вот, Ниид трахается с двенадцати лет, а сейчас ей почти тридцать. У нее трое детей и тайский муж. Но этот датчанин пришел сюда убежденным, что она была девственницей. Говорил, что он возвращается в Данию, и хочет, что бы Ниид работала официанткой, пока он не вернется. Ниид подмигнула мне, и я сказал: конечно, прекрасно, обязательно. Он улетел, она сняла ее униформу официантки и снова танцует. Он, вероятно, будет присылать ее деньги каждый месяц, и она отдаст их своему мужу, чтобы он мог напиться и поколотить ее.

Я начал говорить, что Джой другая, но даже прежде, чем мои слова вылетели из рта, я смог увидеть, что он начал усмехаться.

– Послушайте, у Вас здесь работает больше сотни девочек, вы точно знаете, кто из них Джой? – спросил я его.

Он нацепил очки на нос и убрал носовой платок.

– Видел ее пару недель назад, и я спросил мамасан, кто это новая симпатичная официантка. Она сказала, что это Джой, которую она раньше использовала в танцах.

– Но Вы не знаете ее лично?

– Я не ебал её, если Вы это имеете в виду.

– Нет, я не про это. Я имею в виду, возможно, только возможно, она не нарушила нашу сделку. Возможно она не позволяла оплачивать ее бар-файн.

Он покачал головой.

– Послушайте, сделайте полезную вещь для меня, – сказал я. – Только взгляните на ее карточку. Вы можете не говорить мне, что там написано, но возможно, когда вы посмотрите, вы поймете, что она другая. А если ей платили бар-файн, все, что вы должны сказать – то, что ваш совет ко мне не изменился.

Он сидел на его стуле.

– Предположим, я делаю это, – сказал он. – Что Вы планируете сделать?

– Я уеду, – сказал я. – Если я буду уверен, что она лгала, я уеду.

– Вы не способны к этому, – ответил он. – Вы сообщите ей, что я показал её карточку, и она даст Вам сотню оправданий, почему она уходила. Она устала и оплатила собственный бар-файн, она отправилась поесть с подругами, бла-бла-бла. Она убедит Вас, что Вы ошибаетесь, а я получу бунт, когда она сообщит всем, что я позволил Вам увидеть ее карточку.

– Я клянусь Вам, Демьен, что я не сообщу ей.

Он поднял стакан и потягивал что-то коричневое. Потом поставил стакан.

– Если я посмотрю ее карточку, я хочу, чтобы Вы обещали мне кое-что.

– Всё, что угодно.

– Если я увижу то, что я знаю, что я собираюсь увидеть на той карточке, я хочу, чтобы Вы больше никогда не говорили с ней. Забудьте про нее.