Текст книги "Третья фиалка"
Автор книги: Стивен Крейн
Жанр:
Зарубежная классика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава V
Прилагая массу усилий, барышни Вустер, миссис Фэнхолл с двумя детьми и Холланден медленно спустились вниз по каменистой тропе. Мисс Фэнхолл и Хокер остались на выступе скалы. Холланден проявил немалое рвение, чтобы сводить всю компанию к подножию водопада. На их глазах за деревьями с грохотом низвергался поток воды, образуя белый, сияющий сноп брызг, от которого трепетали листья.
– А куда подевались мисс Фэнхолл и мистер Хокер? – спросила младшая мисс Вустер. – Нет, правда, где они?
– Миллисента, – ответил Холланден, ласково глядя на нее, – вы всегда так трогательно заботитесь об окружающих.
– Но мне действительно интересно, где они.
– Послушайте, мистер Холланден, а что делает литераторов такими особенными? – воскликнула старшая мисс Вустер, устроившаяся на подушке из мха у подножия водопада, где зеленая вода низвергалась в каменную чашу, вздымая серебристые облака.
– А все только потому, что я заявил, будто мог бы сотворить пищеварительный тракт и получше Создателя, если, конечно, принять на веру, что мой сколотил именно он, – с упреком в голосе произнес Холланден, подошел к мальчику и оттащил его от края обрыва. – Если вы, Роджер, туда упадете, то вам ни за что не реализовать намеченный план стать в 1907 году защитником команды Йельского университета. По правде говоря, мисс Вустер, – вновь обратился он к собеседнице, – я не знаю ответа на ваш вопрос. Мне приходилось спрашивать об этом очень многих писателей, но ни один из них так ничего толком и не ответил. Могу вам даже сказать, что эта проблема не дает мне покоя уже много лет. Если хотите, давайте я расскажу вам свою собственную историю, посмотрим, прольет ли она свет на поднятый вами вопрос.
Он задрал вверх подбородок и стал оглядывать окрестности – до тех пор, пока его взгляд не наткнулся на две смутные фигурки, стоявшие на вершине скалы.
– Да, давайте я расскажу вам свою собственную историю…
Миссис Фэнхолл с интересом посмотрела на него, а старшая барышня Вустер воскликнула:
– Давайте, давайте!
Бросив еще один взгляд на два силуэта на вершине скалы, Холланден с видом истинного оратора расположился на большом валуне, пережившем на своем долгом веку множество бурь:
– Перво-наперво, вы должны понимать, что я начал свою карьеру – да-да, карьеру, не забывайте об этом! – полный решимости стать пророком. И хотя впоследствии злая судьба уготовила мне удел акробата, циркового медведя журналов и жонглера юмористических газетных заметок, в один прекрасный день на моих устах запечатлелась улыбка, из-за которой многие меня просто возненавидели – по той простой причине, что она донимала их, словно банши[2]2
Банши – персонаж ирландского фольклора; женщина, согласно поверьям, появляющаяся возле дома обреченного на смерть.
[Закрыть], каждый раз, когда на них находил приступ самодовольства. Время от времени меня ставили в известность, что каких-либо значимых прорех в великом полотне Вселенной от меня не образовалось, потом я узнал, что примерно один из двух тысяч человек, с которыми мне доводилось видеться, когда-либо обо мне слышал, но из таковых – слышавших – четыре пятых практически сразу меня забывали. А из тех, кто все же запомнил, половина считали мою литературную деятельность наглым высокомерием. Я с этим смирился, а для защиты взял на вооружение максиму, гласящую, что в этом мире каждого умного человека окружают два десятка дураков. Если вы обожаете математику, то подобный вывод должен вас заинтересовать. Со временем мне удалось развить в себе непомерное чувство собственного достоинства; этого хватило, чтобы другие представители рода человеческого, узнав, что я занимаюсь сочинительством, тут же проникались ко мне уважением. Из чего можно заключить, что главная задача моего жизненного существования сводится к обману толпы или, как минимум, той ее части, которая на меня взирает. Чем я, собственно, и занимаюсь. Теперь мне доставляет истинное счастье отпускать в адрес этой части язвительные смешки. Другие могут поступать, как им заблагорассудится, но лично я ни одной живой душе не признаюсь, что акробата, циркового медведя журналов и жонглера юмористических газетных заметок никоим образом нельзя считать драгоценной жемчужиной философии или искусства, – с напором в голосе подвел он под своей речью черту.
– Не верю ни одному вашему слову, – сказала мисс Вустер.
– А чего вы хотели от автобиографии? – резко спросил Холланден.
– Ну, хорошо, Холли, – воскликнула младшая сестра, – но ведь вы так и не объяснили нам, почему писатели так отличаются от других, хотя вроде бы собирались.
– Знаете, Миллисента, – раздраженно бросил Холланден, – полагать, что человек обязательно станет делать то, что собирался, – большая ошибка. – В глазах литератора мелькнула какая-то идея. – Кстати, – продолжил он, – если быть честным до конца, ничего особенного в писателях нет.
Старшая мисс Вустер бросила на него гневный взгляд:
– В самом деле? Нет-нет, я не имею в виду вас, но как быть с другими?
– Они все ослы, – добродушно заявил Холланден.
Старшая мисс Вустер задумалась.
– Похоже, вы подбрасываете ту или иную мысль, а потом преднамеренно нас путаете!
Теперь уже задумалась младшая.
– Знаете, Холли, вы просто смешной старикан!
С видом оскорбленного достоинства Холланден поднялся с валуна:
– Ну что же, пойду пройдусь, заодно посмотрю, не испортили ли наши друзья завтрак, сломав себе на этих камнях шею. Миссис Фэнхолл, вы хотели бы устроить пикник прямо здесь? Если что, не стесняйтесь спросить совета у девушек. Уверяю вас, у меня хватит и сил, и самообладания заставить их сделать все как нужно. Даже не сомневайтесь! Когда я был в Брюсселе…
– Ну хватит, Холли, ни в каком Брюсселе вы не были, – сказала младшая Вустер.
– И что из этого, Миллисента? – спросил Холланден. – Не забывайте, мы говорим об автобиографии.
– Мне, Холли, конечно, все равно, но вы нам бессовестно врете.
Он отчаянно махнул рукой, повернулся и собрался было удалиться, но в этот момент сестры Вустер хором закричали:
– Эй, Холли, не уходите! Не сердитесь, нельзя же так. Мы совсем не намеревались вас дразнить. Нет, Холли, правда!
– Если не хотели, то почему тогда… – начал было Холланден.
Старшая Вустер неподвижно смотрела на вершину скалы:
– Вот они где! Интересно, почему бы им не спуститься вниз?
Глава VI
Сеттер Стэнли подошел к краю обрыва, глянул сверху на водопад и завилял хвостом в дружелюбном приветствии. Он держался начеку, чтобы тут же отпрыгнуть, если этой исполинской зверюге придет в голову протянуть к нему пенистую лапу.
Девушка задумчиво смотрела на скалы, видневшиеся за соснами на противоположном берегу; издалека казалось, что скалы от старости или по другой какой-то причине пошли красными пятнами. Хокер лениво бросал в ничего не замечавшего пса кусочки мха, но неизменно промахивался.
– Наверное, здорово думать не только о бренном человеческом существовании, но и о чем-то другом, – произнесла девушка, не сводя глаз со скал.
– Полагаю, вы имеете в виду искусство? – сказал Хокер.
– Разумеется. Что ни говори, а это лучше прозы жизни.
Молодой человек на несколько мгновений задумался.
– Да, вероятно вы правы, – наконец ответил он. – С другой стороны… Все может оказаться и не так.
Собеседницу его слова, казалось, опечалили.
– Нет-нет, ни в коем случае. Прекратите! Не говорите так, это ужасно! Я всегда думала, что художники…
– Ну конечно! Художникам обязательно должно быть лучше, чем другим! Может, так оно и есть, я не знаю, иногда мне и самому так кажется, но только не сегодня.
– Просто я подумала, что вас жизнь должна радовать больше, чем заурядных людей. Вот я, например…
– Вы! – закричал он. – Вы не заурядный человек!
– Может быть… но… я лишь хочу сказать, что, когда пытаюсь припомнить, о чем думала в своей жизни, у меня почему-то ничего не получается.
– Не говорите так!
– Но почему вы настаиваете на том, что жизнь должна казаться мне такой уж привлекательной?
– Потому что у вас для этого есть все, чего только можно пожелать, – ответил он глубоким, мрачным голосом.
– Это не так. Я же женщина.
– Но…
– Чтобы иметь все, чего только можно желать, женщине нужно стать самим Провидением. Порой ей хочется того, чего во всем мире не сыщешь.
– Чего же именно? – спросил он.
– В том-то и дело, что этого не знает ни одна живая душа.
– Мне кажется, вы большая сумасбродка.
– Что?
– Вы большая сумасбродка, и на вашем месте, будучи наследником крупного состояния, я бы…
Девушка вспыхнула и сердито повернулась к нему.
– Да-да! – ответил он ей не менее гневным взглядом. – Сумасбродка, и отрицать это бессмысленно.
Она немного помедлила, глядя на скалы, и наконец изрекла:
– Вашу душу, вероятно, переполняет презрение.
– Да нет же, уверяю вас, я отнюдь не высокомерен. И если мою душу что-то и переполняет, то не презрение, а восхищение. Слава богу, я человек светский и всегда прихожу в восторг, когда встречаю богатую наследницу.
Эти слова он произнес с видом побитой собаки. Девушка тут же окинула его ледяным взглядом.
– Кроме того, вы замечательно храбры.
Он сел в высокую траву и засмотрелся на облака.
– Вам бы больше пристало быть китайским наемником, – сердито сказала она.
Хокер бросил в Стэнли еще один комочек и на этот раз попал в голову.
– С научной точки зрения вы самый невыносимый человек на всем белом свете, – добавила девушка.
Стэнли немедленно подбежал к хозяину, желая убедиться, что влажный ком, влетевший в лоб, вовсе не означает серьезного недовольства его собачьим поведением. Хокер схватил пса за длинные уши и попытался завязать их узлом.
– Не понимаю, какой вам интерес внушать окружающим отвращение, – продолжила мисс Фэнхолл.
Так и не сумев завязать собаке уши, Хокер откинулся назад.
– Ничего я не внушаю, – сказал он.
– Нет внушаете.
– Нет, не внушаю.
– Как это не внушаете! Говорите самые ужасные вещи, да еще с таким видом, будто это доставляет вам неподдельное удовольствие.
– И что же такого я сказал? Ну, что?
– Как это что? Вы сказали, что, встречая богатую наследницу, неизменно приходите в восторг.
– И что в этом плохого? – пожал плечами Хокер. – В чем вы меня обвиняете?
– Но ведь это ужасно.
– Отнюдь, – угрюмо ответил он. – В моем понимании это дань – вежливая и любезная.
Мисс Фэнхолл подошла к краю утеса и стала смотреть на водопад, думая о чем-то своем. Далеко внизу ветки болиголова кивали и кивали в такт накатывавшимся на них волнам.
Какое-то время спустя Стэнли заметил копошащихся во мхе муравьев и уставился на них, виляя хвостом.
– Разве не странно, – заметил Хокер, – что такое большое животное, как собака, радуется, глядя на этих вот крох?
Пес слегка поворошил лапой мох и вытянул вперед морду; судя по всему, он собирался посмотреть, что в сложившихся обстоятельствах будут делать муравьи.
– В сезон охоты, – продолжал Хокер, – Стэнли признает только две вещи – своего хозяина и куропаток. Ничего другого для него не существует. Он прет через лес, будто стальная машина. А когда учует птицу… Ах, как это прекрасно! Вам не хотелось на него в такой момент взглянуть?
Некоторые муравьи, вероятно, вознамерились обороняться; Стэнли счел это поводом для волнения, отпрыгнул назад и недовольно зарычал.
Еще немного помолчав, Хокер добавил:
– И вот взгляните сейчас на этого глупого любимца нашей семьи! Копошение муравьев его в высшей степени интригует, он смешон, он ведет себя как ребенок, муравьи представляют для него предмет чрезвычайной важности. Эй, дурачина, оставь их в покое!
У Стэнли был такой вид, будто ему не дали довести эксперимент до конца, будто он собирался сказать хозяину, что муравьи – самые поразительные живые существа, которых ему доводилось видеть в жизни.
– Да, кстати, – произнес Хокер, когда его взгляд упал на скалы на противоположном берегу, – вы когда-нибудь слышали легенду вон о том камне? Вон о том! Не слышали? Что? Слышали? Нет? Ну так давайте я вам расскажу.
И он поудобнее расположился в высокой траве.
Глава VII
– Давным-давно жила-была красивая девушка, как водится, индианка. Ее, как водится, любил юноша из другого племени – красивый, сильный и не знавший себе равных в охоте. Но отцом девушки, как водится, был старый безжалостный вождь, поэтому, когда встал вопрос о замужестве дочери, он, как водится, заявил, что она должна выйти замуж только за воина их племени. Услышав об этом, молодой человек, как водится, сказал, что бросится вниз со скалы. Старый вождь, как водится, давно ожесточился сердцем, и юноша, как водится, сделал так, как сказал. А девушка, как водится, плакала.
Хокер немного подождал и с упреком в голосе произнес:
– Вы, по всей видимости, совсем не любите фольклор.
Девушка вдруг склонила набок голову и прислушалась.
– Слышите? – сказала она. – Нас зовут. Это же голос Холли! Вы что, не слышите?
Они перешли на другое место, где верхушки деревьев не загораживали вид, и увидели Холландена, который махал им руками.
– Приглашение на ланч, – сказал Хокер. – Взгляните, как он неистовствует!
На крутой тропинке Хокеру приходилось то и дело помогать девушке. Каждый раз, когда он протягивал руку, чтобы поддержать ее на этом коварном, но для него поистине благословенном склоне, в его глазах зажигался огонь. Сама она, похоже, погрузилась в раздумья.
Спуск выдался долгим. Молодой художник вдруг сел на ствол старого поваленного дерева и сказал:
– Не знаю почему, но стоит мне оказаться рядом с вами, я тут же теряю и остроумие, и добродушие, а заодно и все остальное. Вот не везет!
Мисс Фэнхолл он оставил беспомощно стоять на большом валуне.
– Давайте быстрее! – сказала она. – Нас ждут!
Сеттер Стэнли, все время следовавший за ними, завилял хвостом, ожидая, когда они двинутся дальше либо освободят ему дорогу.
Хокер покачал головой и уныло еще раз повторил:
– Вот не везет.
– Да быстрее же! – воскликнула девушка. – Нас ждут!
За ланчем мисс Фэнхолл по большей части хранила молчание, в то время как Хокер демонстрировал чуть ли не сверхчеловеческое дружелюбие. По какой-то непонятной причине ему показалось, что все его полюбили, и он уверовал, что быть остроумным очень и очень легко. Холланден слушал его с добродушной миной на лице.
У берега к иве была привязана лодка. После ланча Холланден усадил в нее всю компанию дам и повез кататься; на лодке можно было подплыть ближе к струям водопада, с шумом низвергающегося на каменные глыбы. Стэнли героически прыгал в воду, принося палки, которые ему бросал маленький Роджер.
Хокер с мисс Фэнхолл в молчании созерцали пузыри, плавающие на поверхности черной воды.
Утомившись от этого зрелища, молодой художник тихо произнес:
– Так что вы не кто иная, как наследница.
В ответ девушка лучезарно улыбнулась, подняла на него глаза и сказала:
– Если вы сочтете за лучшее исправиться и впредь не будете таким злюкой, так и быть, я вас прощу.
Домой возвращались под вечер, в хмурой тени холмов. Стэнли неторопливо трусил рядом с коляской. Сестры Вустер попросили Холландена спеть, но в итоге только разругались с ним, и в коляске стояла тишина, пока впереди не замерцали огоньки пансионата.
Холланден пошел проводить друга до фермы.
– Ну, как тебе пикник? – спросил писатель.
– Отлично.
– Когда перекусываешь на природе, варенье, как правило, проливается на опавшие листья, а с них попадает тебе на брюки. Впрочем, на этот раз все обошлось. – Он посмотрел на Хокера: – Хотя по тебе не скажешь, что ты превосходно провел время.
Хокер трагически махнул рукой:
– Может, да, может, нет. Не знаю
– Что случилось? – спросил Холланден.
– А то ты не понимаешь! – угрюмо ответил художник. – Я же тебе говорил, что в присутствии этой девушки становлюсь совершеннейшим дураком. Меня нельзя назвать таким уж глупцом, Холли, и кому, как тебе, этого не знать. Но когда она рядом, я настолько теряю голову, что даже не могу спасти свою жизнь.
– Может, она ничего не заметила? – спросил Холланден, попыхивая трубкой.
– Не заметила! – насмешливо проворчал Хокер. – Еще как заметила! Говорю тебе, в разговоре с ней я становлюсь скучнее железного пса. Хотя даже не догадываюсь почему! – Последние слова он произнес дрогнувшим голосом.
Холланден задумчиво разглядывал его, выдыхая огромные клубы дыма.
– С некоторыми так действительно бывает, – сказал он. – Думаю, это чертовски неприятно. Странно, но я в таких обстоятельствах чувствую себя легко и свободно. Ты даже не представляешь насколько.
– Мне-то какое до этого дело? – ответил Хокер. – Все эти твои набившие оскомину амуры не имеют ничего…
– Хорошо, хорошо, не имеют, – перебил его Холланден. – То есть я хочу сказать, не имеют ничего общего с твоими возвышенными чувствами. – Потом он вдруг просиял и добавил: – Слушай, Билли, может, ты не такой уж дурак. Понимаешь, пребывая внутри ситуации, на нее нельзя взглянуть со стороны. К тому же никто и никогда не знает, о чем думает женщина. Никто и никогда, – повторил он. – В том числе и ты.
– Понятное дело, – обреченно согласился Хокер. – Так ты полагаешь, это мой единственный шанс?
– Господи, нельзя же быть таким идиотом! – в отчаянии воскликнул Холланден.
Некоторое время они шагали молча. Сосны, растущие вдоль узкой дороги, словно вели с ветром таинственный разговор, изобилующий свистящими звуками. Сеттер Стэнли, добровольно взявший на себя обязанность стеречь мужчин от опасностей, теперь крался чуть ли не на цыпочках, сверкая в разные стороны глазами и по-собачьи поругиваясь.
– А тут еще работа не ладится! – выпалил Хокер. – Лето, я приехал сюда писать, но до сих пор не сотворил ничего достойного.
– Тебе не кажется, что свалившаяся на тебя любовь убивает твой гений? – рассудительно спросил Холланден.
– Ну, нет. Было б так, я бы просто повесился.
Холланден картинно вздохнул:
– Ох, а я уж было подумал, что все эти байки по поводу кризиса творческих натур – правда. Но теперь вижу, с тобой все в порядке. Ты, вероятно, будешь сидеть тише воды ниже травы и лелеять грезы, так?
– Чтоб тебе пусто было с твоими грезами! Они мне жизнь не спасут.
– Вообще-то, я имел в виду кое-что другое.
Глава VIII
Синяя гладь ночного озера, казалось, была вышита черными силуэтами деревьев. С поднятых весел срывались серебристые капли. Где-то на берегу время от времени сиротливо тявкал на звезды пес.
– И все равно жизнь в мастерской… – начала девушка.
– Нас было шестеро, – насмешливо фыркнул Хокер. – По большей части мы курили, иногда играли в дурака или покер, причем заметьте, всегда только в долг. А когда у нас находились материалы и было чем заняться, работали. Вы когда-нибудь видели изумительный красно-зеленый дизайн обычной банки консервированных помидоров?
– Да.
– Ну так знайте, это моих рук дело. Каждый раз, когда речь заходит о помидорах, помните, что дизайн упаковки разрабатывал я. Вернувшись из Парижа, я первым делом бросился писать, беда лишь в том, что никому это не надо было. Потом мне пришлось перейти на зеленые бобы и спаржу…
– В самом деле?
– Да.
– И все равно жизнь творца…
– Нас было шестеро, да. И уж так получалось, что деньги появлялись только у кого-то одного. Остальные пятеро жили за его счет и за это себя презирали. То есть мы питали к себе презрение в пять раз чаще, чем восторгались.
– И все только потому, что у вас не было денег?
– Потому, что у нас не было денег в Нью-Йорке! – ответил Хокер.
– Но потом, вероятно, что-то случилось…
– Как бы не так! Да, в воздухе действительно вечно что-то такое носится, но когда доходит до дела – ничего не происходит.
– Но в подобных случаях настоящим благословением могут стать близкие. Сострадание…
– Близкие! – воскликнул Хокер.
– Ну да, – сказала девушка. – Близкие и друзья. Сопереживание и понимание…
– Сопереживание, понимание! – покачал головой Хокер. – Кто бы сомневался!
У него, казалось, настолько испортилось настроение, что мисс Фэнхолл умолкла. Челн скользил среди теней к заводи, где вода напоминала хрусталь. Стэнли на берегу метался в камышах и шлепал по мелководью, то и дело напоминая о себе обиженным поскуливанием. Хокер не выдержал и осадил его строгим окриком, после чего сеттер стих. Меж облаков равнодушно скользила луна.
– Мне понравилась ваша последняя картина.
– Что?
– На недавней выставке вы выставляли полотно с коровами на снегу и стогом сена. Вполне возможно, что там было и что-то еще.
– А, ну да, конечно, – ответил он. – Вам и в самом деле понравилось? Из всех моих работ эту я считаю лучшей. Неужели она вам запомнилась? – Потом его словно осенило. – Да нет же, признайтесь, что в вашей памяти ее воскресил Холланден!
– Что вы такое говорите! – опровергла девушка обвинение. – Я сама ее запомнила.
– И по какой же причине? – спросил он, словно у него был повод возмутиться.
– По какой причине? Во-первых, она мне понравилась, а во-вторых… знаете, я слышала, что ее назвали лучшим произведением на всей выставке… Около нее все стояли и обсуждали. Да, Холли мне о вас рассказал, и я…
– Впрочем, какая разница, – оборвал ее Хокер. Потом немного помолчал и добавил: – Как бы там ни было, а хорошим это полотно никак не назовешь!
– Зачем вы так говорите? – вскинулась девушка. – Оно прекрасно. Я, конечно, ничего не понимаю и не могу судить о живописи, но все говорили, что картина просто чудесна.
– Нет, в ней нет ничего хорошего, – гнул он свое, упорно качая головой.
Из темноты до них донесся плеск весел Холландена. Время от времени к нему прибавлялось повизгивание барышень Вустер; потом на лодке писателя начались ожесточенные споры, касающиеся особенностей навигации.
– Послушайте, – вдруг сказала мисс Фэнхолл, – завтра ведь приезжает мистер Оглеторп!
– Мистер Оглеторп? В самом деле? – спросил Хокер.
– Да. – Она опять уставилась на воду. – Наш старый друг. Он всегда с нами так добр, а Роджер и маленькая Элен от него просто без ума. В колледже он близко сошелся с моим братом, и, пока Герберт не умер, они были неразлучны. Мистер Оглеторп всегда дарит мне фиалки. Я знаю, он вам понравится.
– Будем надеяться, – ответил Хокер.
– Как же я буду рада его снова увидеть! Вы не знаете, в котором часу прибывает утренний дилижанс?
– Около одиннадцати.
– Мы получили от него письмо с обещанием приехать. Надеюсь, он нас не разочарует.
– Не сомневайтесь, вскоре он будет здесь, – заверил ее молодой художник.
Над гребнем горы, где в лунном свете стояли величественные сосны, пронесся порыв ветра. Где-то на озере крикнула странным, потусторонним голосом гагара. Хокер направил лодку к причалу, лицо девушки на заднем сиденье озарила полоска света, и он стал грести совсем медленно.
Мисс Фэнхолл поставила локти на коленки и опустила на ладони подбородок. Теперь она смотрела в какую-то точку отрешенным сияющим взглядом. Глядя на нее, Хокер греб как во сне. Ему было трудно оторвать от нее взгляд, и в эту минуту его переполняли надежды.
Наконец мисс Фэнхолл медленно произнесла:
– Как бы мне хотелось, чтобы он нас не разочаровал…
– Не переживайте, не разочарует, – ответил Хокер.
– Ох, от него можно ожидать чего угодно. Дети будут рады, впрочем, как и взрослые. Я знаю, он вам понравится!