Текст книги "Четыре после полуночи"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Вы знаете, что я подам иск, не так ли? – вкрадчиво спросил Крейг Туми. – Вы знаете, что я намерен обратиться в суд и потребовать компенсацию в тридцать миллионов долларов? А ответственность ваша авиакомпания разделит с вами.

– Это ваше право, мистер…

– Туми. Крейг Туми.

– Мистер Туми. – Брайан запнулся. – Мистер Туми, вы понимаете, что с нами случилось?

Крейг выглянул в открытый люк, посмотрел на пустое летное поле, чуть затемненные окна второго этажа здания аэровокзала, где обычно друзья и родственники встречали прибывающих пассажиров, а отбывающие ожидали своего рейса.

Разумеется, он знал: лангольеры. Лангольеры пришли за глупыми и ленивыми, как и обещал его отец.

Но заговорил Крейг тем же вкрадчивым голосом о другом:

– В отделении государственных облигаций банковской корпорации «Солнце пустыни» меня называли Ломовой Лошадью. Вам это известно? – Он помолчал, вероятно, ожидая ответа Брайана, но поскольку Брайан не произнес ни слова, Крейг продолжил: – Разумеется, нет. Не знаете вы и о том, сколь важна эта конференция в Пруденшл-центре. И знать не хотите. Но вот что я вам скажу, капитан: экономическая судьба многих государств зависит от исхода этой конференции, на открытие которой я благодаря вам и вашей авиакомпании не попал.

– Мистер Туми, все это очень интересно, но, боюсь, у меня нет времени…

– Времени! – внезапно вскричал Туми. – Да что вы, черт побери, знаете о времени? Спросите меня! Спросите! Я о времени кое-что знаю. Да я знаю о времени все! Время на исходе, сэр! Его осталось чертовски мало!

«Похоже, мне придется вышвыривать из самолета этого сукина сына», – подумал Брайан, но, прежде чем он перешел от слов к делу, Крейг повернулся и прыгнул на желоб. Съехал по нему, прижимая к груди брифкейс, напомнив Брайану старый рекламный ролик агентства по прокату автомобилей «Хертц», в котором О. Дж. Симпсон летал из аэропорта в аэропорт в костюме и галстуке.

– Времени чертовски мало! – прокричал Крейг, скользя вниз с прижатым к груди брифкейсом; штанины его брюк поползли вверх, открыв высокие, почти до колен, черные нейлоновые носки.

– Господи, ну и псих! – пробормотал Брайан, еще раз оглядел уютный салон самолета, шагнул к желобу… и прыгнул.

8

Десять человек, разбившись на две группы, стояли под гигантским крылом «767», на носовой части которого распластался красно-синий орел. Брайан, Ник, лысый мужчина, Бетани Симмс, Алберт Косснер, Роберт Дженкинс, Дайна, Лорел и Дон Гаффни стояли чуть ли не прижавшись друг к другу. И только Крейг Туми, известный также как Ломовая Лошадь и Водолазка, стоял в одиночестве.

Крейг наклонился и левой рукой поправил стрелки на брюках. В правой у него был брифкейс. Туми Крейг выпрямился и безразличным взглядом окинул летное поле.

– Что теперь, капитан? – спросил Ник.

– Вот ты мне и скажешь. Точнее, нам.

Ник коротко посмотрел на него, его брови чуть приподнялись, как бы спрашивая Брайана, не шутка ли это. Брайан чуть заметно кивнул. Другого подтверждения Нику и не требовалось.

– Первым делом нам надо попасть в здание. Какой путь самый быстрый? Есть идеи?

– Думаю, раз уж мы не можем воспользоваться переходным рукавом, проще всего попасть в здание по транспортеру для багажа. – И Брайан указал на багажные тележки, стоящие под козырьком у самой стены.

– Отлично, – согласился Ник. – Дамы и господа, попрошу следовать за мной.

До транспортера они добрались быстро, но Лорел, которая шла, крепко держа Дайну за руку, показалось, что это самая странная прогулка в ее жизни. Она словно видела всех с большой высоты: десять точек, направляющихся к зданию аэровокзала. Ни дуновения ветерка. Ни пения птиц. Ни рева моторов. Ни человеческих голосов. Ничто не нарушало эту неестественную тишину. Даже собственные шаги звучали как-то странно. Ее высокие каблучки не цокали по бетону, казалось, при каждом шаге она слышала глухой стук.

Казалось, думала Лорел. Вот оно, ключевое слово. В ситуацию она попала странную, вот все вокруг и кажется странным. В конце концов, это же бетон. На бетоне высокие каблуки звучат не так, как на мраморе.

Но ей и раньше приходилось ходить на высоких каблуках по бетону. А вот такого звука, каким сопровождались ее шаги сейчас, она не помнила. Он стал… глуше. Слабее.

Они подошли к багажным тележкам. Ник проскользнул между ними, показывая путь, и остановился у застывшего транспортера, который торчал из дыры, прикрытой листами резины. Транспортер образовывал широкий полукруг, на который носильщики ставили багаж, и нырял во вторую дыру, также прикрытую резиной.

– Зачем эти куски резины? – нервно спросила Бетани.

– Наверное, чтобы зимой не напустить в здание холод, – ответил Ник. – Дайте-ка мне посмотреть, что там внутри. Не волнуйтесь, я на секунду. – И прежде чем кто-либо успел открыть рот, он прыгнул на транспортер, присел на корточки у одной из дыр. Потом встал на колени и нырнул под резину.

«Сейчас мы услышим свист, потом удар, – подумал Алберт, – а вытащим мы его без головы».

Но ни свиста, ни удара они не услышали. А когда Ник вылез из-под листов резины, голова прочно сидела у него на плечах. Правда, на лице отражалась задумчивость.

– Горизонт чист! – объявил он, но его веселость показалась Алберту наигранной. – Вперед, друзья! Когда тело встречается с телом, и так далее.

Бетани отпрянула.

– Какие тела? Мистер, там мертвецы?

– Я их не видел, мисс. – От легкости тона не осталось и следа. – Перефразировал старую песню Бобби Бурнса, ничего больше. Боюсь, попытка повеселить вас не удалась. Никого я там не увидел. Но ведь мы этого и ожидали, не так ли?

Ожидали… в надежде ошибиться. По тону Ника чувствовалось, что и он в глубине души не верил, что аэропорт окажется совершенно пуст.

Один за другим они залезали на транспортер и подползали под листы резины.

Дайна замялась перед самой дырой, повернулась к Лорел. От ее черных очков отражались световые блики.

– Нехорошее тут место, – сказала девочка и поползла дальше.

9

Пассажиры рейса 29 поднялись в зал выдачи багажа Международного аэропорта Бангора. Это был самый оригинальный багаж, который когда-либо поднимался этим путем. Алберт помог Дайне слезть с транспортера. Они снова стояли все рядом, молчаливо оглядываясь.

Сначала они проснулись в самолете, из которого таинственным образом исчезли чуть ли не все пассажиры. Теперь попали в абсолютно пустой аэропорт. Пустовали пункты проката автомобилей. Не горели мониторы, на которых обычно высвечивалась информация о прибытии и отлете самолетов. Никто не стоял у стоек «Дельты», «Юнайтед», «Нортуэст эйр-линк», «Мид-кост эйруэйз». Гигантский, наполненный водой аквариум с надписью «ПОКУПАЙТЕ ЛОБСТЕРЫ МЭНА» по-прежнему стоял в центре зала, но ни одного лобстера в аквариуме не наблюдалось. Флюоресцентные лампы под потолком не горели, свет проникал только через двери в дальнем конце зала получения багажа. Десять пассажиров жались друг к другу, пугливо косясь на тени.

– Попробуем позвонить, – решил Ник.

Он зашагал к телефонам, а Алберт подошел к одному из пунктов проката автомобилей. В ячейках на задней стенке обнаружил конверты с напечатанными на них фамилиями БРИГГС, ХЭНДЛФОРД, МАРЧАНТ, ФЕНУИК, ПЕСТЛМАН. В каждом, несомненно, лежал договор об аренде автомобиля вместе с картой центральной части Мэна, а на карте имелась стрелка с надписью «ВЫ ЗДЕСЬ», острием утыкающаяся в город Бангор.

«Но где мы на самом деле? – спросил себя Алберт. – И где эти Бриггс, Хэндлфорд, Марчант, Фенуик и Пестлман? Они перенеслись в другое измерение? Может, все дело в «Грейтфул дэд»? Может, «Грейтфул дэд» выступают в Бангоре, вот все и подались на концерт?»

За его спиной что-то скрипнуло. Алберт чуть не выпрыгнул из штанов, резко обернулся, закрывшись футляром со скрипкой как щитом. В двух шагах от него Бетани подносила спичку к сигарете.

Ее брови взлетели вверх.

– Испугала тебя?

– Немного. – Алберт опустил футляр и попытался улыбнуться.

– Извини. – Она затушила спичку, бросила ее на пол, глубоко затянулась. – Уф! Так-то лучше. В самолете я курить не решалась. Боялась, как бы что не взорвалось.

К ним подошел Боб Дженкинс.

– Знаете, я бросил курить лет десять тому назад.

– Пожалуйста, только никаких лекций о вреде курения, – взмолилась Бетани. – И без того такое ощущение, если, конечно, мы выберемся отсюда, что меня ждет целый месяц лекций, с утра и до вечера.

Дженкинс не полюбопытствовал, что, собственно, она имела в виду.

– Я, между прочим, хотел попросить у вас сигаретку. Мне представляется, что сейчас самое время вспомнить о давних привычках.

Бетани улыбнулась и предложила ему «Мальборо». Дженкинс взял сигарету, прикурил от сигареты Бетани. Вдохнул и тут же закашлялся.

– Вы действительно давно не курили, – отметила Бетани.

– Зато быстро привыкну. По-другому не бывает. Вы не обратили внимания на время?

– Нет, – ответил Алберт.

Дженкинс указал на круглые часы над дверями мужского и женского туалетов. Они показывали 4.07.

– Все сходится. Мы знаем, что уже какое-то время летели, когда произошло… назовем случившееся Событием, пока нет другого названия. Четыре часа семь минут утра на Восточном побережье соответствует часу и семи минутам в Лос-Анджелесе. Так что теперь мы знаем точное время События.

– Как здорово! – воскликнула Бетани.

– Да, конечно. – Дженкинс предпочел не заметить в ее голосе сарказма. – Но со временем что-то не так. Жаль, что мы не видим солнца.

– А зачем оно вам? – спросил Алберт.

– От часов, во всяком случае электрических, проку нам никакого. Потому что нет тока. А вот если бы вышло солнце, мы смогли бы по длине и направлению теней хотя бы приблизительно определить, который час. На моих часах четверть девятого, но я им не верю. Мне кажется, они сильно отстают. Доказательств у меня нет, объяснить это я не могу, но чувствую, что отстают.

Алберт обдумал его слова. Огляделся. Посмотрел на Дженкинса.

– Знаете, вы правы. И мне кажется, что уже время ленча. Или это глупость?

– Не глупость, – ответила Бетани, – а простое нарушение суточного ритма организма в связи с перелетом через несколько часовых поясов.

– Я не согласен, – покачал головой Дженкинс. – Мы летели с запада на восток, юная дама. Поэтому у нас должно складываться впечатление, что сейчас раньше, чем на самом деле.

– Я хочу спросить вас насчет одной фразы, которую вы произнесли в самолете, – сменил тему Алберт. – Когда капитан сказал нам, что здесь должны быть другие люди, вы пробормотали «ложная логика». Причем дважды. Но мне кажется, что он прав. Мы спали, и теперь мы здесь. Случилось это, – Алберт взглянул на часы, – в семь минут пятого по бангорскому времени, когда практически все должны были спать.

– Да, – кивнул Дженкинс. – И где же они?

Вопрос поставил Алберта в тупик.

– Ну…

С глухим стуком Ник насадил трубку последнего телефона на рычаг. Автоматы выстроились длинным рядом: он перепробовал все.

– Тишина и покой. Ни один не работает. Ни платные, ни бесплатные, прямого вызова. Ты можешь добавить незвонящие телефоны к нелающим собакам, Брайан.

– Так что же нам теперь делать? – спросила Лорел.

Звук ее голоса словно заглох в вате, отчего девушка почувствовала себя маленькой и слабой. Рядом с ней Дайна медленно поворачивалась вокруг оси. Словно антенна радиолокатора.

– Пойдем наверх, – предложил Лысый. – Там должен быть ресторан.

Они все посмотрели на него. Гаффни фыркнул:

– Да у вас только одно на уме, мистер.

Лысый насупился.

– Во-первых, меня зовут не мистер, а Руди Уэрвик. А во‐вторых, на полный желудок лучше думается. – Он пожал плечами. – Закон природы.

– Я думаю, мистер Уэрвик прав, – поддержал его Дженкинс. – Нам всем надо поесть… И потом, наверху нам, возможно, удастся получить новую информацию, которая поможет понять, что же произошло. Я уверен, что удастся.

Ник вздохнул. На него словно навалилась безмерная усталость.

– Почему нет? Я уже превращаюсь в мистера Робинзона Крузо.

Они двинулись к эскалатору, естественно, замершему. Алберт, Бетани и Боб Дженкинс держались в арьергарде.

– Вы что-то знаете, не так ли? – неожиданно спросил Алберт. – Что именно?

– Возможно, я что-то и знаю, – поправил его Дженкинс. – А возможно, и нет. Поэтому пока моими предположениями делиться не буду… но хочу дать один совет.

– Какой?

– Не тебе, а юной даме. – Он повернулся к Бетани. – Поберегите спички. Вот мой совет.

– Что? – вытаращилась на него Бетани.

– Вы меня слышали.

– Да, слышала, но не понимаю, что это значит. Наверху наверняка есть киоск с газетами, мистер Дженкинс. И спичек там полно. Равно как сигарет и одноразовых зажигалок.

– Согласен. И все-таки советую вам поберечь спички.

«Опять он изображает Фило Кристи или как он там его называл», – подумал Алберт и уже собрался попросить Дженкинса помнить о том, что они не герои очередного его романа, когда Брайан вдруг резко остановился у самого эскалатора. Так резко, что Лорел пришлось дернуть Дайну за руку, иначе слепая девочка врезалась бы в капитана.

– Поосторожнее! – вырвалось у нее. – На случай, если вы не заметили, что девочка слепа.

Брайан пропустил ее слова мимо ушей. Он смотрел на маленькую группу.

– Где мистер Туми?

– Кто? – переспросил лысый мужчина… Уэрвик.

– Тот парень, что рвался в Бостон.

– Какая разница? – спросил Гаффни. – Баба с воза – кобыле легче.

Но Брайан придерживался иного мнения. Его тревожило отсутствие Туми. Он не мог объяснить почему, но ему это очень не нравилось. Он взглянул на Ника. Тот пожал плечами.

– Я не видел, как он уходил, дружище. Возился с телефонами. Извини.

– Туми! – прокричал Брайан. – Крейг Туми! Где вы?

Ответа не было. Их обволакивала странная, давящая тишина. И Лорел заметила нечто такое, от чего у нее похолодело внутри. Перед тем как закричать, Брайан рупором приложил руки ко рту. В зале с высоким потолком такой крик должен был вызвать эхо.

Не вызвал.

10

Пока остальные толклись внизу, два подростка и старикан стояли у пункта проката автомобилей, остальные наблюдали, как английский головорез копошится у телефонов, Крейг Туми тихонько, как мышка, поднялся по эскалатору. Он знал, что ему нужно и где надо искать.

Быстрым шагом с брифкейсом, болтающимся в руке у правого колена, прошел через зал ожидания, не обращая внимания на пустые кресла и пустой бар «Красный барон». В дальнем конце над широким темным коридором висела таблица-указатель:

ГАЛЕРЕЯ 5: МЕЖДУНАРОДНЫЕ РЕЙСЫ

МАГАЗИНЫ БЕСПОШЛИННОЙ ТОРГОВЛИ

ТАМОЖЕННАЯ СЛУЖБА США

СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ АЭРОПОРТА

Уже у самого коридора он посмотрел в широкое, выходящее на летное поле окно… и сбился с шага. Медленно направился к окну.

Туми не увидел ничего, кроме уходящего вдаль бетона под затянувшими небо неподвижными облаками. Но глаза его тем не менее широко открылись, а в душе начал подниматься страх.

Они идут, послышался в голове мертвый голос. Голос отца, а говорил он из маленького мавзолея, задвинутого в дальний уголок сердца Крейга Туми.

– Нет, – прошептал он, и от этого слова на стекле образовалось пятнышко тумана. – Никто не идет.

Ты вел себя плохо. Хуже того, ты ленился.

– Нет!

Да. Тебе назначили встречу, а ты ее проигнорировал. Убежал. И куда? В Бангор, штат Мэн. Как такое могло прийти тебе в голову?

– Не моя вина, – прошептал Крейг Туми, сжимая ручку брифкейса так, что побелели костяшки пальцев. – Меня увезли против моей воли. Я… меня принудили.

Ответа не последовало. Но он чувствовал неодобрение отца. И вновь Крейг ощутил, как давят на него призраки. Внутренний голос мог не говорить, что оправдания не принимаются. Крейг и так это знал. Знал с самого детства.

ОНИ здесь были… и они вернутся. Ты в курсе, не так ли?

Он в курсе. Лангольеры вернутся. Вернутся за ним. Он чувствовал их далекое присутствие. Он никогда их не видел, но знал, какие они ужасные. Только он? Пожалуй, что нет.

Крейг подумал, что и маленькая слепая девочка что-то знает о лангольерах.

Но это не имело ни малейшего значения. Его задача – вернуться в Бостон… вернуться в Бостон до того, как лангольеры вновь прибудут в Бангор с одной только целью: съесть его живьем. Он должен успеть на конференцию в Пру, должен показать им, чего он достиг, а потом будет…

Свободен.

Он будет свободен.

Крейг оторвался от окна, от пустоты и застылости, и нырнул в темный коридор. Прошел мимо обезлюдевших магазинов, даже не удостоив их взглядом. А за ними нашел дверь, которую искал. С маленькой табличкой над глазком СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ АЭРОПОРТА.

Он должен попасть туда. Так или иначе, но должен.

«Все это, – думал он, – это безумие… оно не должно сидеть во мне. Сколько можно держать его в себе? Хватит!»

Крейг коснулся ручки двери. Пустота в его взгляде сменилась решимостью и целеустремленностью.

«Слишком долго на меня давили, – думал он. – Слишком долго. С семи лет? Нет… все началось еще раньше. На меня давили с той поры, как я себя помню. И эта история – все тот же нажим, только в новой форме. Возможно, мужчина в потертом пиджаке спортивного покроя не ошибся, сказав, что это эксперимент, что агенты какого-то секретного федерального учреждения или иностранной разведки проводят опыт. Но я больше не хочу участвовать в чьих-либо экспериментах. Мне без разницы, кто руководит всем этим – мои отец или мать, декан школы менеджмента или совет директоров банковской корпорации «Солнце пустыни». Я принимаю решение не участвовать в эксперименте. Я принимаю решение выйти из игры. Я принимаю решение добраться до Бостона и закончить то, что начал, предложив купить аргентинские государственные облигации. Если я…»

Но он и так знал, что произойдет, если он этого не сделает.

Он просто сойдет с ума.

Крейг взялся за ручку. Она не поворачивалась. Однако стоило нажать на нее, и дверь распахнулась. То ли ее не закрыли на задвижку, то ли замок автоматически открылся после отключения электричества. Крейга это не волновало. Главное в том, что он мог войти в дверь, а не пробираться через вентиляционную шахту. Он намеревался еще до вечера попасть на конференцию и не хотел появляться там в грязной одежде. Одна из усвоенных им жизненных аксиом гласила: к людям в несвежей одежде относятся недоверчиво.

Крейг решительно переступил порог.

11

Брайан и Ник поднялись по эскалатору первыми, скоро к ним подтянулись и остальные. Они попали в главный зал ожидания МАБа, большое квадратное помещение с креслами и установленными на подлокотниках телевизорами. Одну стену занимали тонированные окна, из которых открывался вид на летное поле. Слева находился газетный киоск и контрольно-пропускной пункт первой галереи. Правее и на другой стороне зала ожидания – бар «Красный барон» и ресторан «Девятое облако». За рестораном начинался коридор, который вел к штаб-квартире службы безопасности аэропорта и галерее, обслуживающей прибывающие международные рейсы.

– Пойдем… – начал Ник, но Дайна остановила его:

– Подождите.

Решительный тон девочки заставил всех повернуться к ней.

Дайна отпустила Лорел, подняла руки, приставила их к ушам, словно локаторы, и замерла, прислушиваясь к только ей ведомым звукам.

– Что… – начал Брайан, но Дайна тут же осекла его:

– Ш-ш-ш-ш…

Она чуть повернулась влево, постояла, повернулась в другую сторону, встала лицом к окнам. В падающем сквозь них свете ее и без того бледное лицо побелело еще сильнее. Она сняла черные очки. И все увидели ее широко раскрытые карие глаза, совсем не пустые.

– Вот, – мечтательно произнесла Дайна, и Лорел почувствовала, как ужас ледяными пальцами сжимает сердце.

Не она одна. Бетани прижалась к ней с одной стороны, Дон Гаффни – с другой.

– Вот… я чувствую этот свет. Поэтому врачи и решили, что мне можно вернуть зрение. Я чувствую свет. Он – словно тепло внутри головы.

– Дайна, что… – вновь подал голос Брайан.

Ник локтем толкнул его в бок. Англичанин не отрываясь смотрел на Дайну. Брови сошлись у него на переносице.

– Тихо, приятель.

– Свет… там.

Она медленно пошла к окнам, руки ее оставались за ушами, локти она выставила чуть вперед, чтобы не наткнуться на что-нибудь. Меньше чем в двух футах от окна она остановилась. Медленно потянулась вперед руками, пока ее пальцы не коснулись стекла. Выглядела она как черная морская звезда на фоне белого неба.

– И стекло не такое, каким должно быть. – Все тот же мечтательный тон.

– Дайна… – не выдержала Лорел.

– Ш-ш-ш… – не поворачиваясь, прошептала Дайна; она стояла у окна, словно маленькая девочка, ожидающая, когда же отец вернется с работы. – Я что-то слышу.

Эти произнесенные шепотом слова вызвали безотчетный ужас в душе Алберта Косснера. У него заболели плечи. Он опустил голову и увидел, что стоит, крепко обхватив себя руками.

Брайан прислушался. Услышал собственное дыхание, дыхание остальных… но ничего больше.

«Это ее воображение, – подумал он. – Только воображение».

– Что? – спросила Лорел. – Что ты слышишь?

– Не знаю. – Дайна все не поворачивалась. – Звук очень слабый. Я слышала его, когда мы вышли из самолета, но решила, что это мое воображение. Теперь я слышу его лучше, даже сквозь стекло. Звук этот… примерно такой же раздается, когда высыпаешь рисовые хлопья в молоко.

Брайан повернулся к Нику и прошептал:

– Ты что-нибудь слышишь?

– Ни черта, – тоже шепотом ответил Ник. – Но она слепая. Слух у нее намного острее нашего.

– Я думаю, это истерия. – Теперь Брайан уже шептал, наклонившись к самому уху Ника.

Дайна повернулась к ним.

– «Ты что-нибудь слышишь? Ни черта. Но она слепая. Слух у нее намного острее нашего». – Пауза. – «Я думаю, это истерия».

– Дайна, что ты такое говоришь? – испуганно спросила Лорел, не слышавшая, как шептались Брайан и Ник, хотя стояла к ним гораздо ближе.

– Спросите их. – Голос Дайны дрожал. – Я не сумасшедшая! Слепая, но не сумасшедшая!

– Конечно, – кивнул Брайан. – Конечно, не сумасшедшая, Дайна. – Он обратился к Лорел: – Я разговаривал с Ником. Она нас услышала. Услышала, стоя у окна.

– У тебя отличный слух, детка, – вставила Бетани.

– Я слышу то, что слышу. И я слышу какие-то звуки. Оттуда. – Она указала на восток и обвела всех невидящими глазами. – Это плохой звук. Ужасный звук, жуткий.

– Если вы знаете, что это за звук, маленькая мисс, может, это нам чем-то поможет.

– Я не знаю. Но звук этот приближается. – Дрожащей рукой она надела очки. – Мы должны убраться отсюда. И побыстрее. Потому что надвигается зло. Зло, издающее потрескивающие звуки.

– Дайна, в самолете, на котором мы прилетели, практически не осталось топлива, – напомнил Брайан.

– Значит, вы должны залить в него топливо! – пронзительно закричала Дайна. – Надвигается беда, вы это понимаете? Надвигается, и, если мы не улетим до того, как она настигнет нас, мы все умрем! Мы все умрем!

Голос ее сломался, она зарыдала. Не сивилла, не пророчица, а маленькая девочка, вынужденная жить в кромешной тьме. Дайна поплелась к ним, уверенности в себе как не бывало. Лорел успела подхватить ее, прежде чем девочка наткнулась на одну из веревок, огораживающих зону контрольно-пропускного пункта, и прижала к себе. Лорел попыталась успокоить девочку, но в ушах по-прежнему звенели ее слова: «Если мы не улетим до того, как она настигнет нас, мы все умрем!»

Мы все умрем!

12

Крейг Туми услышал, как заверещала эта девчонка, но не стал прислушиваться к ее воплям. Он нашел то, что искал, в третьем из открытых им шкафчиков. На дверце значилось: МЭРКИ. На верхней полке лежал ленч мистера Мэрки: сандвич, аккуратно завернутый в плотную бумагу. На нижней стояли уличные туфли мистера Мэрки. Между ними на крючке висели белая рубашка и пояс с кобурой. Из кобуры торчала рукоятка служебного револьвера мистера Мэрки.

Он расстегнул кобуру, достал револьвер. В оружии Крейг ничего не понимал и не мог сказать, какого револьвер калибра, тридцать второго, тридцать восьмого или сорок пятого, но ума разобраться с устройством револьвера ему хватило, так что несколько секунд спустя он смог откинуть барабан. Убедился, что во все шесть гнезд вставлены патроны, услышал щелчок, подтверждающий, что барабан встал куда надо, затем обследовал курок и обе стороны рукоятки. Искал он рычажок предохранителя, но его, похоже, не было. Крейг положил палец на спусковой крючок, осторожно нажимал до тех пор, пока не увидел, как двинулись курок и барабан, и, удовлетворенно кивнув, снял палец.

Повернулся к двери и внезапно осознал, как же он одинок в своей взрослой жизни. Револьвер словно прибавил в весе, потянув руку вниз. Теперь Крейг стоял, ссутулившись, с брифкейсом в правой руке и служебным револьвером исчезнувшего охранника в левой. А на лице его застыла безмерная тоска. Он вспомнил сцену из детства, сцену, о которой и думать забыл: двенадцатилетний Крейг Туми лежит на кровати в своей комнате, заливаясь горючими слезами. В другой комнате громко играет стереопроигрыватель и его мать пьяным голосом поет вместе с Меррили Раш: «Назови меня… утренним ангелом, крош-шка… прикоснись к моей щеке… прежде чем покинешь меня, крош-шка…»

Он лежал на кровати. Дрожал. Плакал. Беззвучно. И думал: «Почему ты не можешь любить меня и оставить меня в покое, мама? Почему ты не можешь любить меня и оставить в покое?»

– Я никому не хочу причинять вред, – сквозь слезы пробормотал Крейг Туми. – Не хочу, но это… непереносимо.

У другой стены выстроились телемониторы, все погасшие. Он уставился на них, и в это мгновение ему едва не открылась истина, оставалось совсем немного, чтобы понять, что произошло, что происходит. Сквозь сложную систему психологических блоков правда почти прорвалась в бомбоубежище, в котором он прожил всю жизнь.

Весь мир ушел, Крейги-Вейги, твердила ему мать. Весь мир ушел, кроме тебя и людей, оставшихся на этом самолете.

– Нет, – простонал Крейг и упал на один из стульев у стола в центре комнаты. – Нет, это не так. Быть такого не может! Я отвергаю эту идею. Полностью отвергаю.

Лангольеры были здесь, и они вернутся. Как всегда, голос отца заглушил голос матери. Тебе бы лучше смотаться отсюда до их прибытия… ты же знаешь, что за этим последует.

Он знал, естественно. Они съедят Крейга Туми. Лангольеры сожрут его заживо.

– Но я не хочу причинить кому-то вред, – отстраненно повторил он.

На столе лежал бланк с графиком дежурств. Крейг поставил брифкейс на пол, положил револьвер на стол. Взял бланк, с минуту изучал его невидящим взглядом и… начал отрывать полосу с левой стороны.

Ри-и-ип.

Скоро он уже был загипнотизирован растущей на столе стопкой узких полосок бумаги. Но и тогда голос отца продолжал звучать в голове Крейга: Ты же знаешь, что за этим последует.