355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Стивен Кинг » Институт » Текст книги (страница 5)
Институт
  • Текст добавлен: 15 апреля 2020, 05:30

Текст книги "Институт"


Автор книги: Стивен Кинг



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Ты читаешь мысли, – сказал Люк. – Ага. Как нефиг делать.

– Откуда, по-твоему, я в курсе про Морин? Она бы тут никому про свои беды говорить не стала, не такой она человек. И подробностей я не знаю – все только в общих чертах. – Калиша задумалась. – Еще там было что-то про ребенка. Младенца. Странно: однажды я ее спросила, есть ли у нее дети, и она ответила, что нет. – Калиша пожала плечами. – Я всегда умела читать мысли – не постоянно, но иногда получается. Это не какая-нибудь супергеройская способность. Иначе бы я уже давно отсюда сбежала.

– Ты серьезно?

– Да, и вот тебе первое испытание. Впереди таких уйма. Я загадала число от одного до пятидесяти. Угадаешь, какое?

– Понятия не имею.

– Правда? Не врешь?

– Не вру, честное слово. – Люк подошел к двери в дальнем конце комнаты. Мальчик на улице бросал мяч в корзину, а девочка прыгала на батуте – сложных трюков не выделывала, просто скакала, падала в положении сидя и изредка вращалась вокруг своей оси. Вид у обоих детей был скучающий: они явно не веселились, а коротали время. – Это Джордж и Айрис?

– Ага. – Калиша подошла к нему. – Джордж Айлз и Айрис Стэнхоуп. Оба ТЛК. ТЛП встречаются реже. Слушай, умник, а так вообще говорят – реже?

– Да. Но я бы говорил «более редко», а то «реже» звучит так, будто кого-то режут.

Она задумалась на секунду, потом рассмеялась и снова показала на него пальцем:

– Зачет!

– А можно нам выйти на улицу?

– Конечно. Дверь на площадку всегда открыта. Много времени там не проведешь – мошки живьем сожрут. В ванной висит аптечка, есть репеллент. Обязательно намажься, причем жирным слоем. Морин говорит, что их станет поменьше, когда выведутся стрекозы, но я пока ни одной не видела.

– Как тебе эти ребята?

– Джордж и Айрис? Ничего, нормальные. Мы не особо успели подружиться. С Джорджем я знакома всего неделю, Айрис привезли… ну, дней десять назад, где-то так. Ник здесь дольше всех – после меня. Ник Уилхолм. Ты, главное, не думай, что заведешь тут дружбу на века, умник. Как я уже говорила, у нас текучка – дети приходят и уходят. Однако на моей памяти никто из них не разговаривал про Микеланджело.

– Давно ты здесь, Калиша?

– Почти месяц. Старожил, ага.

– Тогда, может, расскажешь, что здесь происходит? – Он кивнул на улицу, на детей. – Или они мне расскажут?

– Мы тебе расскажем все, что знаем и что нам говорят смотрители с лаборантами. Но есть у меня подозрение, что все это вранье. И Джордж так же думает. Ну, а Айрис… – Девочка рассмеялась. – Она типа как агент Малдер из «Секретных материалов». Хочет верить.

– Верить во что?

Калиша посмотрела на него умудренным и печальным взглядом, отчего опять стала похожа на взрослую.

– Ну, что все это – вынужденное лирическое отступление от основного курса ее жизни, и в конце концов все будет хорошо, как в «Скуби-Ду».

– Где твои родители? Как ты сюда попала?

Калиша снова превратилась в ребенка.

– Не готова сейчас об этом говорить.

– Ладно. – Пожалуй, он тоже не готов. Пока.

– Когда познакомишься с Никки, не удивляйся, если он начнет выступать. Он так, типа, пар выпускает. Иногда его треп даже… – она на секунду задумалась, – забавный.

– Как скажешь. Можно попросить тебя об одолжении?

– Попросить всегда можно.

– Перестань называть меня умником. У меня есть имя – Люк. Так и говори, хорошо?

– Заметано.

Он потянулся к дверной ручке, но Калиша положила руку ему на запястье.

– Да, и еще кое-что. Повернись, Люк.

Он развернулся. Калиша была где-то на дюйм выше его. Люк даже не подозревал, что она его поцелует, пока она это не сделала. Смачно, взасос. На сей раз Люк ощутил не просто покалывание, его как следует тряхнуло, будто он сунул палец в розетку. То был первый поцелуй в его жизни – и надо же, сразу взасос! Вот Рольф обзавидуется, подумал Люк (хотя думать в такой ситуации получалось плохо).

Калиша с довольным видом отстранилась.

– Губу не раскатывай, я в тебя не втюрилась. Любовь тут ни при чем. Даже не знаю, можно ли назвать это добрым делом… хотя, наверное, можно. Когда я только сюда попала, меня поместили в карантин. А тем, кто в карантине, уколы для прикола не положены.

Она кивнула на постер, что висел возле торгового автомата с конфетами. На нем был изображен мальчик, радостно показывающий пальцем на россыпь цветных точек на белой стене. Рядом стоял улыбчивый доктор (белый халат, стетоскоп на шее). Надпись в верхней части постера гласила: «ПРИКОЛИСЬ – УКОЛИСЬ!» – а внизу: «ЧЕМ БЫСТРЕЕ ТЫ УВИДИШЬ ТОЧКИ, ТЕМ БЫСТРЕЕ ВЕРНЕШЬСЯ ДОМОЙ!»

– Как это понимать?!

– Пока не важно. Предки у меня были антипрививочники, и через два дня после прибытия на Ближнюю половину я свалилась с ветрянкой. Кашель, температура, жуткие красные волдыри – с ног до головы обсыпало. Теперь-то я здорова, раз надо мной снова ставят опыты и разрешают мне выходить из комнаты… Но вдруг я еще немножко заразная? Если повезет, ты заразишься ветрянкой и пару недель будешь сок попивать да телик зырить – вместо уколов и МРТ.

Девочка на площадке заметила их и помахала. Калиша помахала в ответ и тут же – не дав Люку и слова вымолвить – толкнула дверь.

– Ну, идем. Сотри с лица офигевшее выражение и вперед – знакомиться с Факерами.

Приколись – уколись!

1

Выйдя за дверь помещения, которое служило столовой и комнатой отдыха, Калиша обняла Люка за плечи и притянула его к себе. Он сначала подумал – даже понадеялся, – что она снова хочет его поцеловать, но вместо этого она зашептала ему на ухо (от прикосновения ее губ по всему телу побежали мурашки):

– Говори что хочешь, только про Морин молчок, ясно? Мы думаем, что они изредка нас подслушивают, лучше соблюдать осторожность. Еще не хватало, чтобы у нее из-за нас были неприятности.

Кто такая Морин – уже понятно, она тут вроде горничной. А кто такие «они»? Люк никогда не чувствовал себя так одиноко, даже когда в четырехлетнем возрасте потерялся в «Американском молле» и на целых пятнадцать минут остался один.

Тем временем – как и предупреждала Калиша – его нашли мошки. Мелкие и черные, они облаком роились над его головой.

Большая часть площадки была засыпана гравийной крошкой. Зона вокруг баскетбольного кольца, где все еще бросал мяч мальчик по имени Джордж, имела резиновое покрытие, а на земле рядом с батутом – на случай если кто-нибудь с него свалится – лежали какие-то губчатые маты. Еще там были корты для шаффлборда и для бадминтона, небольшой веревочный парк и несколько разноцветных цилиндров, которые соединялись в одну длинную трубу для малышей – впрочем, ползать по ней сейчас было некому. Также на площадке обнаружились качели, балансир и горка. По бокам длинного зеленого шкафа с надписями «ИГРЫ И ОБОРУДОВАНИЕ» и «ПОЖАЛУЙСТА, ПОСЛЕ ИГРЫ ВЕРНИТЕ ВСЕ НА МЕСТО» стояли столики для пикника.

Площадка была огорожена забором из сетки-рабицы не меньше десяти футов в высоту; в двух углах Люк приметил камеры – их давно не чистили, и они изрядно запылились. За забором рос густой лес, по большей части сосновый. Судя по толщине стволов, соснам было лет восемьдесят (несложную формулу для определения возраста деревьев Люк вычитал года два назад в книжке «Деревья Северной Америки»: нет никакой нужды считать годовые кольца, достаточно лишь измерить длину окружности ствола, разделить ее на число «пи» и таким образом вычислить диаметр, а уже его умножить на средний коэффициент прироста для североамериканских сосен, равный 4,5). Проще простого. Методом простой дедукции Люк пришел к выводу, что лесозаготовки в этих краях не велись довольно давно, на протяжении примерно двух поколений. А значит, загадочный Институт находился посреди старого леса, то есть черт знает где. Что же до детской площадки, она очень напоминала тюремный двор для детей от шести до шестнадцати.

Девочка – Айрис – увидела их и снова помахала. Дважды подскочила на батуте (убранные в хвост волосы задорно прыгали в воздухе), а затем, слегка согнув ноги в коленях, слетела прямо на маты внизу.

– Привет, Ша! Кто это с тобой?

– Люк Эллис, – ответила Калиша. – Новенький, сегодня утром поступил.

– Привет, Люк. – Айрис протянула ему руку. Она была худой, на пару дюймов выше Калиши, и очень хорошенькой. На щеках и лбу блестел пот (и, наверное, репеллент). – Айрис Стэнхоуп.

Люк пожал ей руку, чувствуя, как его уже начали пробовать на вкус насекомые (мошкатня – так их называли в Миннесоте).

– Я, конечно, не рад, что тут оказался, но рад с тобой познакомиться. Наверное.

– Я из Абилина, штат Техас. А ты?

– Из Миннеаполиса. Это в…

– Знаю, знаю. Край тысячи озер или типа того, да?

– Джордж! – заорала Калиша. – Где твои манеры, молодой человек? А ну греби сюда!

– Да, да, сейчас. Одно важное дело закончу. – Джордж встал на линию штрафного броска, прижал к груди баскетбольный мяч и заговорил низким, напряженным голосом: – Итак, дамы и господа, идет второй овертайм седьмого матча очень непростой серии, последние секунды. «Уизардс» уступают команде «Селтикс» одно очко. Джордж Айлз, только что вышедший со скамейки, встает на линию штрафных. Если он забьет один из двух, снова будет ничья, и игра продолжится. Забьет оба – «Уизардс» победят, Айлз войдет в историю, и его портрет повесят в Зале славы баскетбола. Вероятно, он выиграет кабриолет «тесла»…

– Кабриолет? Сделанный по спецзаказу, не иначе. «Тесла» пока не производит кабриолеты.

Джордж пропустил слова Люка мимо ушей.

– Никто не ожидал, что Айлз окажется в таком положении, – и меньше всех сам Айлз. Зловещая тишина опустилась на стадион «Кэпитал уан арена»…

– И тут кто-то как перданет! – заорала Айрис, высунула язык и изобразила губами громкий, непристойный звук. – На весь стадион! Вонь жуткая!

– Айлз делает глубокий вдох… дважды ударяет мячом в пол – это его фишка…

– Джордж не только болтун, он еще и ведет очень активную вымышленную жизнь, – сообщила Айрис Люку. – Привыкай.

Джордж покосился на них.

– Айлз бросает злобный взгляд на одинокую фанатку «Селтикс», дразнящую его с центральной трибуны, – лицо у нее тупое и на редкость безобразное…

Айрис снова «перднула».

– Итак, Айлз поворачивается к корзине… Бросок!..

Мимо.

– Господи, Джордж! – воскликнула Калиша. – Это было ужасно. Давай, закругляйся – проигрывай или пусть уже будет ничья. Надо поговорить. Новенький еще не знает, куда попал.

– А мы будто знаем, – буркнула Айрис.

Джордж согнул ноги в коленях и снова бросил мяч. Тот покатался по ободку, подумал… и свалился в сторону.

– Победа «Селтикс»! Победа «Селтикс»! – завопила Айрис, сделала чирлидерский прыжок и потрясла в воздухе невидимыми помпонами. – Ну все, иди знакомиться с новеньким.

Джордж подошел, отмахиваясь от мошкары, – приземистый, крепкого телосложения. Люк подумал, что профессиональным баскетболистом он может стать только в своих фантазиях. Увидев его бледно-голубые глаза, Люк сразу вспомнил фильмы с Полом Ньюманом и Стивом Маккуином, которые они с Рольфом смотрели по каналу Ти-си-эм. От одной мысли о том, как они валялись на диване перед теликом и лопали попкорн, ему стало нехорошо.

– Здо́рово! Тебя как звать?

– Люк Эллис.

– А я Джордж Айлз. Девчонки тебе уже все рассказали, наверное. Они думают, я – бог.

Калиша стиснула руками голову, будто та нестерпимо заболела. Айрис оттопырила средний палец.

– Бог любви.

– Только Адонис, а не Купидон, – вставил Люк, пытаясь влиться в разговор. – Адонис – бог плодородия и красоты.

– Как скажешь… Ну, что думаешь об этом славном местечке? Жуть, да?

– А где мы, можете объяснить? Калиша называет это место Институтом…

– Еще можно называть его «Приютом миссис Сигсби для детей с паранормальными способностями», – добавила Айрис и сплюнула на землю.

Люку показалось, что он вошел в кинозал посреди сеанса. Точнее, что ему включили третий сезон сериала с запутанным сюжетом.

– Кто такая миссис Сигсби?

– Здешняя хозяйка, та еще сучильда. Скоро вы познакомитесь, и мой тебе совет: не дерзи ей. Дерзких она не любит.

– Ты ТЛП или ТЛК? – спросила Айрис.

– ТЛК, полагаю. – Хотя чего тут полагать, все же ясно. – Вокруг меня иногда двигаются предметы. Сами собой. Поскольку я не верю в полтергейст, видимо, это я их двигаю – силой мысли, типа. Но не могли же меня из-за такого пустяка…

Не могли же меня из-за такого пустяка сюда поместить, подумал Люк. Однако поместили.

– ТЛК-положительный? – уточнил Джордж, направляясь к одному из столиков.

Люк пошел следом, а за ним и девочки. Он мог рассчитать примерный возраст деревьев вокруг, перечислить сотню названий разных бактерий, прочесть лекцию о творчестве Хемингуэя, Фолкнера и Вольтера, но что толку? Никогда в жизни Люк не был настолько не в теме.

– Еще бы понимать, что это значит.

Калиша пояснила:

– Положительными они – смотрители, лаборанты и доктора – называют детей вроде меня и Джорджа. Вообще-то нам не положено это знать…

– Но мы знаем, – закончила за нее Айрис. – Это ни для кого не секрет. ТЛК– и ТЛП-положительные могут пользоваться своим даром, когда захотят – по собственной воле. А остальные не могут. Например, предметы начинают двигаться вокруг меня, только если я злюсь, или очень рада, или просто напугана. Это происходит само собой, без моего ведома. Как чихание. Так что у меня средние способности. Детей со средними способностями называют «розовыми».

– Почему? – спросил Люк.

– Потому что им на документы в папочке наклеивают розовый стикер. Вообще-то подопечным не положено видеть содержимое папки, но я однажды заглянула в свою. Они иногда допускают небрежность…

– Ага. За их небрежность тебе же и прилетит. Советую не искать приключений на задницу, – вставила Калиша.

– Розовые чаще проходят испытания. И уколов им достается больше. Меня один раз макали. Стремно, конечно, но могло быть и хуже.

– Что значит мака…

Джордж его перебил:

– Я вот ТЛК-положительный, у меня в папке нет никаких розовых кружков. Этому парню розовое не наливать.

– Ты тоже видел свою папку? – спросил Люк.

– А мне не надо ее видеть, я суперкрут. Зацени.

Джордж даже не стал делать сосредоточенное лицо, как у йога, однако случилось удивительное (точнее, Люка это поразило, а вот девочек – нисколько): облако мошкатни над головой Джорджа вдруг отлетело назад и стало похоже на хвост кометы. Их будто сдувало ветром, хотя никакого ветра не было и в помине.

– Видишь? ТЛК-положительный в действии. Жаль, ненадолго.

Мошкатня уже вернулась на место и не кусала парня только потому, что от него за милю несло репеллентом.

– А когда ты бросал мяч во второй раз, – сказал Люк, – разве ты не мог заставить его упасть в корзину?

Джордж с сожалением помотал головой.

– Вот бы нам сюда ТЛК-положительного с мощным даром! – сказала Айрис. От ее былого подъема не осталось и следа: выглядела она утомленно и намного старше своих лет (Люк решил, что ей около пятнадцати). – Он бы взял и всех нас отсюда телепортировал! – Она села за стол и прикрыла глаза рукой.

Калиша подсела рядом.

– Да ладно тебе, брось. Все будет хорошо.

– Не будет! Посмотри: меня всю истыкали, как игольницу! – Айрис показала ей руки: на левой было два пластыря, на правой – три. Затем она быстро смахнула слезы и сделала, по-видимому, деловое лицо. – А ты, случайно, не умеешь двигать предметы силой мысли, новенький?

Люк ни с кем и никогда не обсуждал управление материей силой мысли (этот феномен еще называли психокинезом), кроме родителей. Мама сказала, что люди могут испугаться и лучше никому про такое не рассказывать. А папа заявил, что это отнюдь не самое важное его умение и ценить его будут за другое. Люк, в общем-то, разделял их взгляды, только вот эти ребята явно ничего не боялись. В Институте детей ценили именно за такие умения.

– Нет. Я даже ушами шевелить не могу.

Все посмеялись, и Люка немного отпустило. Место было странное и страшное, зато народ нормальный…

– Просто вокруг меня иногда двигаются предметы, вот и все. Обычно это посуда или столовые приборы. Ну, дверь еще иногда сама захлопнется… Пару раз перевернулась настольная лампа. В общем, мелочь всякая. Я ведь толком и не знаю – может, виноват сквозняк или подземные толчки какие-нибудь…

Все дружно посмотрели на него как на дурака.

– Ладно, ладно. Знал я. И родители знали. Просто не обращали внимания на такую ерунду.

Может, они бы и обратили – если бы не его феноменальный ум. Двенадцатилетка поступил сразу в два университета! Допустим, семилетка играет на фортепиано, как Ван Клиберн, – разве кому-то будет дело, что он умеет показывать карточные фокусы? Или ушами шевелить? Но сказать так Джорджу, Айрис и Калише было нельзя. Они бы решили, что он выпендривается.

– Ты прав, это и есть ерунда! – воинственно заявила Калиша. – И нас из-за такой ерунды сунули сюда, будто мы люди Икс какие-нибудь. Или Лига справедливости.

– Нас похитили? – Вот бы сейчас все рассмеялись. Вот бы сказали хором: Ты чего?!

– Угу, типа того, – хмыкнул Джордж.

– Из-за таких пустяков? Потому что ты можешь на пару секунд разогнать мошкару? Потому что… – Люк вспомнил, как в «Рокет-пицце» свалился на пол алюминиевый поднос. – Потому что за мной иногда сами собой закрываются двери?

– Ну, если бы людей помещали в Институт за красоту, Калиши и Айрис тут бы не было.

– Дубина, – бросила Калиша.

Джордж только улыбнулся.

– Какой изящный ответ! Примерно из той же оперы, что и «укуси мою пипиську».

– Иногда мне хочется, чтобы тебя скорей отправили на Дальнюю половину, – сказала Айрис. – Боженька меня накажет, но…

– Погодите, – перебил ее Люк. – Стоп, стоп. Давайте сначала.

– А это и есть начало, чувак, – произнес голос за его спиной. – Увы, скорее всего это же и конец.

2

Люк решил, что вновь прибывшему парню лет шестнадцать; позже он узнал, что разница в возрасте у них всего два года. Никки Уилхолм был высокий и голубоглазый, с копной нечесаных иссиня-черных волос, которые не мешало бы хорошенько отмыть – двойной порцией шампуня. Мятая рубашка, мятые шорты, полуспущенные спортивные белые носки и грязные кеды. Люк вспомнил, как Морин назвала этого мальчика Свинушей из комикса «Мелочь пузатая».

Остальные смотрели на него настороженно и вместе с тем уважительно. Люк сразу понял почему. Калиша, Айрис и Джордж были не рады, что очутились тут, однако старались не унывать. Да, Айрис в какой-то момент дала слабину, но в целом все они дурашливо делали вид, что мужественно переносят несчастья. Этот парень держался иначе. Сейчас Никки не выглядел воинственным или озлобленным, но он явно с кем-то подрался, причем недавно: на его распухшей нижней губе заживала трещина, под глазом виднелась тень от фингала, на скуле красовался свежий кровоподтек.

Драчун, стало быть. Люку доводилось таких видеть – парочка подобных типов нашлась даже в Бродерике. Люк с Рольфом держались от них подальше, но здесь, в тюрьме (он начал подозревать, что это именно тюрьма), он вряд ли сможет держаться подальше от Никки Уилхолма. Впрочем, остальные ребята его не боялись – добрый знак. Возможно, Никки обозлился на Институт (какие бы цели ни преследовала организация со столь безликим именем), а с остальными «заключенными» он был просто напряжен. Сосредоточен. Однако следы побоев на его лице наводили на неприятные мысли. Неужели это дело рук взрослых? Если бы такое сделал учитель – любой школы, не только Бродерика, – его бы моментально уволили и засудили.

Люку вспомнились слова Калиши: Ты уже не в Канзасе, Тотошка.

– Привет, я Люк Эллис. – Не зная, чего ждать, он протянул руку Нику.

Проигнорировав ее, тот подошел к зеленому шкафчику.

– В шахматы играешь, Эллис? Эти трое вообще не умеют. Донна Гибсон хоть как-то играла, но три дня назад ее отправили на Дальнюю половину.

– И больше мы ее не увидим, – скорбно произнес Джордж.

– Играю, – ответил Люк на вопрос Никки. – Только сейчас не в настроении. Хочу сперва разобраться, что тут к чему.

Ник достал из шкафа шахматную доску и коробку с фигурами. Стремительно расставил фигуры, глядя на них сквозь отросшую челку.

– Ты в Институте. Где-то в штате Мэн, в самой его глуши – рядом даже города нет. Есть только координаты: сто десятый сектор. Ша прочитала их в мыслях сотрудников, и Донна тоже. И еще Пит Литлджон, ТЛП, – он ушел на Дальнюю половину.

– Кажется, что Пити нет уже целую вечность, хотя прошла всего неделя… – с тоской проговорила Калиша. – Помнишь его прыщи? И как у него очки вечно сползали на нос?

Никки пропустил ее слова мимо ушей.

– Смотрители здешнего зоопарка даже не пытаются это скрывать или отрицать. Какой смысл? Здесь половина детей ТЛП! А все тайное и так останется тайным. Калиша глубоко копать не умеет, хотя она – одна из лучших.

– Стабильно отгадываю девяносто процентов колоды зенеровских карт, – сказала Калиша. Без хвастовства, просто констатируя факт. – И имя твоей бабушки смогу отгадать, если ты о нем подумаешь – выставишь его на передний план. Дальше мне не пройти.

Мою бабушку зовут Ребекка, подумал Люк.

– Ребекка, – произнесла Калиша. Увидев изумленное лицо Люка, она безудержно захихикала и вновь стала похожа на ребенка.

– Ты играешь белыми, – заявил Никки. – Я всегда черными.

– Ник у нас вне закона, – заметил Джордж.

– И в доказательство предъявит следы побоев, – добавила Калиша. – От драк ему никакой пользы, но он, похоже, ничего не может с собой поделать. И в комнате у него свинарник. Очередное бесполезное проявление детской мятежной души… а Морин от тебя лишние хлопоты!

Никки повернулся к чернокожей девочке и без намека на улыбку заметил:

– Будь Морин такой святой, как ты думаешь, она бы уже давно нас отсюда вытащила. Или копов бы свистнула.

Калиша помотала головой:

– Спустись на землю! Если ты здесь работаешь, ты – часть системы. И не важно, хороший ты или плохой.

– Добрый или злой, – мрачно добавил Джордж.

– К тому же местная полиция – шайка дебилов и взяточников. И до ближайшего участка много миль, – сказала Айрис. – Ну, раз уж ты заделался Главным Объясняльщиком, Ник, почему бы тебе не ввести новенького в курс дела? Или забыл, как это жутко – просыпаться в комнате, которая один в один похожа на твою?

Ник откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Люк заметил, какими глазами на него смотрит Калиша, и невольно подумал: вот уж кого она бы точно поцеловала не затем, чтобы заразить ветрянкой.

– Ладно, Эллис, расскажу тебе, что нам известно. Точнее, якобы известно. Много времени это не займет. Девчонки, если хотите – присоединяйтесь. А ты, Джордж, держи рот на замке, если почувствуешь приближение словесного поноса.

– Ну, спасибо, – ответил Джордж. – И это после того, как я разрешил тебе покататься на моем «порше»!

– Калиша пробыла здесь дольше всех – из-за ветрянки, – сказал Ник. – Сколько детей прошло через Ближнюю половину за это время?

Та задумалась.

– Около двадцати пяти. Или чуть больше.

Никки кивнул.

– Их – нас – свозят сюда со всех уголков страны. Ша, например, из Огайо, Айрис из Техаса, Джордж из Дыртауна, штат Монтана…

– А вот и нет, я из Биллингса, – встрял Джордж. – Приличный город, между прочим.

– Во-первых, нас тут чипируют, как перелетных птиц или скот какой-то… – Никки убрал волосы назад и отогнул мочку уха, продемонстрировав металлический кружок в два раза меньше десятицентовой монеты. – А еще нас осматривают, ставят над нами опыты, обкалывают какой-то дрянью, снова осматривают и снова ставят опыты… Розовым достается больше уколов и опытов, если что.

– Меня даже макали один раз, – добавила Айрис.

– Молодец, возьми с полки пирожок, – сказал ей Ник. – Положительных заставляют выделывать всякие дебильные фокусы, как дрессированных собачек. Я и сам положительный, кстати. Но болтун Джордж покруче будет. И еще тут был один мальчик, все имя забываю, – он даже круче Джорджа.

– Бобби Вашингтон, – кивнула Калиша. – Черный паренек, мелкий совсем – лет девяти. Ему скинуть тарелку со стола – раз плюнуть. Забрали его… когда, Никки? Пару недель назад?

– Поменьше, – ответил Ник. – Уже при мне.

– За ужином еще с нами сидел, – сказала Калиша, – а утром отправился на Дальнюю половину. Оп – и нет его! Я, наверное, следующая… Надоело им опыты надо мной ставить.

– Такая же фигня, – мрачно проговорил Никки. – Им, небось, не терпится от меня избавиться.

– «Небось» можно вычеркнуть, – вставил Джордж.

– Нам делают уколы, – сказала Айрис. – Иногда это больно, иногда нет, иногда от них плохо, иногда нет. У меня однажды поднялась температура, и голова раскалывалась. Я решила, что заразилась ветрянкой от Калиши, а на следующий день все как рукой сняло. Колоть будут, пока ты не увидишь точки и не услышишь гул.

– Ты еще легко отделалась, – сказала Калиша. – У двоих ребят… одного звали Морти… фамилию забыла…

– Ага, в носу еще ковырялся, – подхватила Айрис. – И с Бобби Вашингтоном дружил. Тоже не помню фамилию. Я здесь всего пару дней была, когда его отправили на Дальнюю половину.

– Или не отправили, – пожала плечами Калиша. – Он тут совсем недолго пробыл: после укола у него какие-то прыщи полезли по телу. Он мне сам признался – в столовой. И еще что сердце у него колотится как ненормальное. Может, ему плохо стало… – Она на секунду умолкла. – Может, он вообще умер.

Джордж вытаращил глаза.

– Ничего не имею против цинизма и подростковой тревоги, только не говори, что ты и правда так думаешь.

– Да я сама не рада! – заявила Калиша.

– Так, все заткнулись, – осадил их Ник и, склонившись над шахматной доской, посмотрел Люку прямо в глаза. – Да, нас похитили. Да, потому что у нас есть экстрасенсорные способности. Как они нас находят? Не знаю. Но тут все серьезно и по-крупному. Черт, здесь огромная территория – свои доктора, лаборанты и эти… смотрителями себя называют. Короче, целая больница посреди леса.

– Да еще под охраной, – добавила Калиша.

– Ага. За безопасность отвечает лысый верзила по фамилии Стэкхаус.

– Бред какой-то… – пробормотал Люк. – В Америке?!

– А здесь не Америка, здесь – Королевство Института. Когда пойдем в столовку обедать, выгляни в окошко, Эллис. Там сплошь деревья, а за деревьями, если приглядеться, видно еще одно здание – из серого шлакоблока, как наше. Типа, с лесом сливается. Короче, это – Дальняя половина. Туда отправляют детей, над которыми провели все опыты.

– И что с ними делают?

Ответила Калиша:

– Мы не знаем.

Люк чуть было не спросил, неужели Морин не в курсе, но вовремя вспомнил, как Калиша прошептала ему на ухо: Нас подслушивают.

– Известно только то, что они сами нам говорят, – сказала Айрис. – А говорят они…

– Что все будет Пр-р-росто отлич-ч-чно!

Никки проорал это так громко и так неожиданно, что Люк вздрогнул и едва не свалился со скамейки. Черноволосый парень встал и с вызовом уставился в пыльный объектив одной из камер. Люк вспомнил еще одно предупреждение Калиши: Когда познакомишься с Никки, не удивляйся, если он начнет выступать. Он так, типа, пар выпускает.

– Они похожи на миссионеров, впаривающих сказочки про Иисуса индейцам, которые донельзя…

– Наивны? – предложил Люк.

– Да! В точку! – Никки все еще пялился в камеру. – Индейцы так наивны, что готовы поверить во что угодно: типа, если они отдадут свои земли за горсть бусин и пару вшивых одеял, то отправятся в рай, встретят там свою покойную родню и будут опупенно счастливы! Вот и мы, как индейцы, верим в их сладкие речи про гребаный ХЕППИ-ЭНД, МАТЬ ВАШУ!

Он резко повернулся к ребятам: глаза горят, волосы вразлет, руки сжаты в кулаки. Люк заметил заживающие ссадины на его костяшках. Вряд ли Нику удалось всыпать обидчикам так же, как всыпали ему – все же они взрослые, а он ребенок, – но кому-то он точно всыпал.

– Уж конечно, когда Бобби Вашингтона уводили на Дальнюю половину, он свято верил, что его злоключениям пришел конец. И Пит Литлджон тоже! Господи, ну какие дураки. Кабы мозги были порохом, им бы носа было не высморкать.

Ник снова повернулся к пыльной камере наверху. Тот факт, что все его обличительные речи были обращены к бездушной технике, делал их немного нелепыми, однако Люк все равно восхитился. Вот уж кто точно не смирился со своим положением!

– Эй вы, слушайте сюда! Можете бить меня сколько влезет, можете увести меня на Дальнюю половину, но я буду бороться за свою жизнь до последнего! Ник Уилхолм не продается за бусы и вшивые одеяла!

Он сел, тяжело дыша, затем улыбнулся – на щеках сразу образовались ямочки, глаза потеплели. От мрачного и тревожного типа, каким Ник казался минуту назад, не осталось и следа. Люку парни вообще-то не нравились, но при виде этой улыбки он понял, почему Калиша и Айрис смотрят на Ника с таким обожанием. Как на солиста бой-бенда.

– Во мне явно умирает сотрудник Института. Я мог бы впаривать вам всякую хрень покруче Сигсби, Хендрикса и прочих докторов, вместе взятых. У меня есть дар убеждения.

– Да уж, – кивнул Люк. – Хотя я немного потерял нить, если честно.

– Да, что-то ты заговариваешься, Никки, – сказал Джордж.

Тот снова скрестил руки на груди.

– Значит, так, новенький. Прежде чем я тебя разделаю в шахматы, позволь-ка еще раз обрисовать ситуацию. Нас сюда привозят, ставят над нами опыты, обкалывают какой-то дрянью, потом опять ставят опыты. Некоторых детей макают и всех без исключения заставляют проходить странный тест на зрение, от которого становится очень хреново: еще чуть-чуть, и грохнешься в обморок. Мы живем в комнатах, которые почти не отличить от тех, что были у нас дома – видимо, это должно как-то… ну, не знаю, успокаивать наши нежные нервы.

– Психологическая акклиматизация, – сказал Люк. – Наверное, это разумно.

– Кормят тут неплохо. Еду заказываешь по меню, пусть и не слишком богатому. Комнаты не запирают: если ночью не спится, можно выйти и перекусить. В столовой всегда есть печенье, орехи, яблоки, все такое. Или можно сходить в буфет. Автоматы принимают жетоны, но лично у меня жетонов нет. Их выдают только паинькам, а я не паинька. Если спросишь меня, что нужно делать с бойскаутом, я отвечу: приложить его башкой об пол…

– Опять загоняешься, – сказала Калиша. – Хватит, ладно?

– Ладно. – Никки одарил ее своей убийственной улыбкой и вновь переключился на Люка. – Вообще тут выгодно быть паиньками: в буфете куча всяких вкусностей и газировок, выбор огромный.

– «Крекер Джекс», – мечтательно проговорил Джордж. – «Хо-хос».

– Еще там продают сигареты и алкоголь, даже крепкий.

Айрис:

– На одной табличке написано: «ЕСЛИ ПЬЕШЬ – ЗНАЙ МЕРУ». Представляешь, даже десятилетка может нажать кнопку и получить «Голубые Гавайи» фирмы «Бунс фарм» или «Жесткий лимонад от Майка»! Зашибись, скажи?

– Да вы прикалываетесь, – усомнился Люк, но Калиша и Джордж усердно закивали.

– Ты реально можешь прибухнуть. Конечно, не напиться в хлам – слишком много нужно жетонов, – пояснил Никки.

– Это правда. Хотя некоторые тут практически не просыхают.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю