Текст книги "Круг оборотня"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Стивен Кинг
Круг оборотня

Он поднял свою косматую голову. В смердящей темноте конюшни мерцали его желтые осоловелые глаза. «Я голоден», – прошептал он.

Генри Этендер, «Волк»

Январь

Где-то в вышине сияет полная луна, однако отсюда ее не видно: все небо над Таркерс Миллс затянуто сплошной пеленой туч. Кажется, будто в мире нет ничего, кроме снега, неистово кружимого январской метелью. Ужасающие порывы ледяного ветра гонят снежные клубы вдоль пустынной Центральной авеню. Снегоочистительные машины, совершенно бесполезные в такую погоду, мирно спят в своих гаражах.

Арни Веструма, работающего сигнальщиком на железной дороге «GS&WM», метель захватила милях в девяти от города, и он укрылся от непогоды в маленькой будке для стрелочников. Его маломощная дрезина застряла на путях, увязнув в сугробах, и ему не оставалось ничего другого, кроме как переждать бурю здесь, коротая время за раскладыванием пасьянса из стареньких, засаленных карт. Ветер за окном завывает все более пронзительно и злобно. Арни Веструм тревожно поднимает голову, прислушиваясь, но затем вновь возвращается к картам. В конце концов, это всего лишь ветер…

Однако ветер не скребется под дверью… и не скулит, жалобно упрашивая пустить его внутрь.

Долговязый и худой, похожий на жердь, на которую нацепили шерстяную куртку и поверх нее форменный комбинезон железнодорожника, Арни поднимается из-за стола. В углу рта у него торчит сигарета «Кэмел». Освещаемое мягким светом керосиновой лампы лицо Веструма выдает в нем уроженца Новой Англии.

Из-за двери вновь доносится царапающий, скребущий звук. Наверное, собака, думает он, потерявшая своих хозяев и стремящаяся попасть в теплое и спокойное убежище. Ничего страшного… Подумав так, он, однако, не спешит впустить ее. Было бы бесчеловечно оставить ее замерзать на холоде, продолжает размышлять Арни (хотя, впрочем, в будке, несмотря на включенный на полную мощность нагреватель, работающий от аккумулятора, ненамного теплей, чем на улице – при каждом выдохе у него валит пар изо рта) и тем не менее все так же нерешительно стоит на месте. Он чувствует под сердцем неприятный холодок смутного страха и сомнения. Минувший год выдался неудачным в Таркерс Миллс: многим являлись знамения, не предвещающие ничего хорошего. Вместе с валлийской кровью Арни унаследовал от отца склонность к суевериям, и ему не по душе разлитое по всей округе ощущение тревоги и надвигающейся беды.

Однако еще прежде чем он успевает решить, как поступить с незваным гостем, жалобный вой переходит в яростное рычание. В следующее мгновение раздается глухой стук от тяжелого удара в деревянную дверь… потом еще и еще. Дверь вздрагивает, и через приоткрывшуюся над ней щель в помещение врывается студеный ветер и снежная пыль.

Арни Веструм оглядывается вокруг, ища что-нибудь, чем можно было бы забаррикадировать вход. Его взгляд падает на кресло, на котором он только что сидел, однако Арни останавливается, не дойдя до него, ибо от нового страшного удара в двери появляется трещина от пола до потолка.

Какое-то мгновение доски еще держатся, выгнувшись внутрь, и этого мгновения оказывается достаточно для Арни, чтобы разглядеть застрявшую в щели оскаленную пасть и желтые сверкающие зрачки глаз. Это – огромный волк, по размеру намного превосходящий любого из тех, которых Арни приходилось видеть до сих пор…

Рычание зверя до ужаса напоминает человеческую речь.

Дверь, отчаянно скрипя, подается под чудовищным напором. Еще секунда – и это существо окажется внутри.

В углу возле груды других инструментов стоит прислоненная к стене остроконечная кирка. Арни бросается к ней в тот самый миг, когда волку, наконец, удается протиснуться сквозь щель. Очутившись внутри, зверь припадает к земле, готовясь к прыжку, при этом не сводя ужасного взгляда желтых глаз с загнанного в угол человека. Шерстяные треугольники его ушей плотно прижаты к голове, а из чудовищной пасти свешивается ярко-красный язык. Из-за спины зверя сквозь пролом в центре двери в будку врываются снежные вихри.

Волк стремительно прыгает на Арни Веструма, но тому все же удается взмахнуть киркой.

Один раз.

Снаружи, даже несмотря на широкую щель в двери, тусклый свет керосиновой лампы можно различить едва-едва.

Ветер ухает и завывает.

В маленьком домишке возле железнодорожных путей раздаются громкие, отчаянные крики.

Таинственное зло, скрытое от человеческих взоров, проникло в Таркерс Миллс в обличие Оборотня. Кто знает почему: ведь с таким же успехом оно могло принять вид неизлечимой болезни, или маньяка-убийцы, или разрушительного урагана. Просто ему было суждено явиться именно сейчас и именно сюда, в крошечный городок, затерянный в штате Мэн, где раз в неделю запекают фасоль для торжественной церковной трапезы, где маленькие мальчики и девочки до сих пор, как в старые добрые времена, приносят в школу яблоки своим учителям, где в еженедельной газете торжественно сообщается о каждом Выезде на Лоно Природы, устраиваемом Клубом Почетных Граждан. В следующем номере газета напечатает более печальные и мрачные новости.

Следы вокруг будки постепенно заносит снегом. Пронзительный свист ветра, кажется, полон необузданной, свирепой радости. Ничто в этом жестоком звуке не напоминает о Боге и Свете; вокруг царит ледяная, черная зимняя ночь.

Круг Оборотня начался.

Февраль

Любовь, мысленно шепчет Стелла Рэндольф, лежа в своей узкой, девичьей кровати. В окно ее спальни проникает холодный, чуть голубоватый свет полной луны. Сегодня День Святого Валентина.

О, любовь, любовь, любовь. Это…

В этом году Стелла Рэндольф, управляющая магазином «Сет-н-Сью» в Таркерс Миллс получила на праздник Святого Валентина целых двадцать поздравительных открыток. Одну от Пола Ньюмена, другую от Роберта Редфорда, третью от Джона Траволты… Среди них есть даже послание от Эйса Фрейли из рок-группы «Кисс». Теперь эти красивые праздничные открытки стоят на комодике у противоположной стены, освещаемые холодным, унылым светом луны. Как и в прежние годы, Стелла послала их по почте сама себе.

Любовь – это поцелуй на рассвете… Или, может быть, последний поцелуй, самый долгий и искренний, которым всегда заканчиваются романтические истории арлекина… Любовь похожа на розы в сумерках…

Можно побиться об заклад, что в Таркерс Миллс над ней смеются все кому не лень. Мальчишки начинают хихикать и отпускать обидные шуточки при ее появлении (а иногда, если находятся в безопасности на противоположной стороне улицы и констебля Нири не видно поблизости, даже распевают хором: «Толстушка-толстушка-толстушка-два-на-четыре» своими милыми, дразнящими голосками). Пусть смеются. Зато она знает, что такое любовь и что такое луна. Ее магазинчик потихоньку разоряется, и у нее слишком большой вес, однако сейчас, в эту ночь мечтаний и грез, когда яркий поток голубоватого лунного света струится в комнату сквозь ледяные узоры на стеклах, ей кажется, что любовь все же существует на свете. Любовь и аромат лета, когда Он придет…

Любовь – это жгучее прикосновение мужской щеки, шершавой и царапающей…

Внезапно она слышит, что кто-то царапается за окном.

Стелла привстает на локте, и одеяло спадает с ее пышной груди. Ей удается разглядеть лишь неясный, темный силуэт, загородивший луну, расплывчатый, но, несомненно, мужской. Девушка мысленно говорит себе: Мне снится сон… И во сне я позволю ему войти… И отдамся ему. Говорят, что так рассуждать неприлично, но это неправда. потому что любить – это значит отдаваться.

Она встает с кровати, убежденная в том, что все происходящее ей снится, потому что там, снаружи, стоит, прижавшись к стене дома, мужчина. Один из тех, мимо которых она каждый день проходит на улице. Это

(Любовь, любовь, наконец-то пришедшая к ней).

Стелла приближается к окну, опускает руки на холодный подоконник и в тот же миг видит, что это вовсе не мужчина. Перед ней дикий зверь – огромный косматый волк. Положив передние лапы на наружный подоконник, он стоит на задних, по ляжки увязших в глубоких сугробах, нанесенных ветром вокруг дома Стеллы, расположенного на самой окраине городка.

Сегодня – День святого Валентина, вспоминает она. Близорукие глаза обманули ее даже во сне. За окном мужчина, ТОТ САМЫЙ, и он так необычайно красив и порочен.

(Порок. Да, любовь – это порок).

Она рывком поднимает оконную раму, и внутрь врывается струя морозного воздуха, надувающая ее ночную рубашку, точно парус, и убеждающая в том, что это не сон. Мужчина исчез, растворившись во мраке, и Стелла, испытывающая ощущение надвигающегося обморока, с ужасом осознает, что его там и не было. Ее пробирает дрожь, и она пятится назад, закрыв глаза, в то время как волк мягко и бесшумно запрыгивает в комнату через распахнутое окно и встряхивается, отчего во все стороны разлетается снежная пыль, похожая на сахарную пудру.

Но любовь! Любовь похожа… Похожа… На крик…

Слишком поздно Стелла вспоминает об Арни Веструме, найденном разорванным на части в железнодорожной будке к западу от городка всего лишь месяц назад. Слишком поздно…

Волк крадется к ней, и в желтых хищных глазах его горит холодное вожделение. Стелла Рэндольф медленно отступает к своей узкой кровати, пока не упирается в нее. Тогда ноги девушки бессильно подкашиваются, и она падает навзничь.

Последнее, что она видит, это серебристая полоска лунного света на густой шерсти зверя.

Поздравительные открытки на комоде едва заметно трепещут от дуновения легкого ветерка. Одна из них наклоняется и падает, лениво покачиваясь, беззвучно опускается на пол, прочертив в воздухе изящную дугу.

Волк кладет передние лапы на постель по обе стороны от неподвижно лежащей девушки. Она чувствует на лице его дыхание… шумное, горячее, но почему-то не вызывающее у нее отвращения. Желтые глаза зверя неотрывно глядят на нее.

– Любимый… – шепчет она, закрывая глаза.

Волк падает на нее.

Любовь – это смерть.

Март

Сегодня последняя настоящая зимняя вьюга в этом году. Под тяжестью мокрого снега, с наступлением сумерек превращающегося в лед, повсюду в Таркерс Миллс с треском оружейных выстрелов ломаются сухие ветви деревьев.

– Мать Природа сама отрезает то, что уже умерло, – говорит, обращаясь к жене Милт Штурмфеллер – городской библиотекарь, сидя вечером за чашкой кофе. Этот высокий, худой человек с узкой вытянутой головой и светло-голубыми глазами держит в страхе свою покорную, молчаливую жену уже в течение двенадцати лет, прошедших после их свадьбы. Немногие догадываются о том, каковы их взаимоотношения на самом деле. Например, жена констебля Нири, Джоан. Однако в городе достаточно укромных уголков, и кроме самих супругов, никто не знает об этом наверняка. Таркерс Миллс умеет хранить свои секреты.

Милту так нравится пришедшая ему в голову мысль, что он повторяет еще раз:

– Да, Мать Природа сама отрезает то, что уже умерло… – В тот же миг в доме внезапно гаснет свет, и у Донны Ли Штурмфеллер невольно вырывается испуганный сдавленный крик. Неловко повернувшись, она проливает горячий кофе на скатерть.

– Вытри стол, – холодно приказывает ей муж. – Вытри его… прямо сейчас.

– Да, милый. Разумеется.

В темноте она неуклюже наклоняется за тряпкой и больно ударяется о край стола, обдирая кожу на подбородке. От боли Донна Ли громко вскрикивает, и ее муж хохочет от всей души. Ничто на свете не развлекает его больше, чем боль, которую испытывает его жена, за исключением, быть может, юмористического раздела в «Ридерз Дайджест». Печатаемые там шутки под рубриками «Юмор в Униформе» или «Жизнь в Этих Соединенных Штатах» веселят его до умопомрачения.

Не ограничившись сухими ветками, Мать Природа обрушила этой ночью и несколько линий электропередач, проходящих вдоль ручья Таркер. Корка изо льда, намерзшего на провода, становилась все тяжелей, пока они, наконец, не оборвались и упали на дорогу. Теперь они стали походить на выводок змей, лениво ворочающихся на ветру и плюющихся голубыми искрами.

Во всем Таркерс Миллс погас свет.

Словно удовлетворившись этим, буря начала стихать, и незадолго до полуночи температура опустилась с тридцати трех градусов по Фаренгейту до шестнадцати. Повсюду точно из-под земли выросли причудливые скульптуры из замерзшего талого снега. Участок земли, принадлежащий старику Хэгью, известный среди местных жителей как Сорокоакровый Луг, приобрел такой вид, будто его покрыли глазурью, кое-где уже успевшей потрескаться. В темных домах постепенно становится к тому же достаточно холодно, потому что радиаторы центрального отопления остывают. Все дороги превратились в катки, и ремонтники никак не могут добраться до ручья.

В бесконечной пелене туч появляются просветы, и в них проглядывает полная луна. Покрытая льдом Мэйн-стрит блестит в темноте так, словно она вымощена побелевшими от времени костями.

Ночь оглашается жутким воем.

Позднее никто не сможет сказать, откуда он доносился. Он был везде и нигде, когда полная луна проливала свой свет на темные, кажущиеся необитаемыми дома, а над землей буйствовал мартовский ветер, чьи стоны походили на звуки могучих рогов древних викингов. Он-то и разносил этот одинокий, полный торжествующей злобной ярости вой по всей округе.

Донна Ли прислушивается к нему, лежа рядом с отвратительным мужем, спящим сном праведника; констебль Нири слушает его, стоя у окна спальни в своем доме на Лорел-стрит. Этот вой не дает покоя и Олли Паркеру – толстому и неудачливому директору средней школы. Вою внимают все жители Таркерс Миллс, в том числе и один мальчик, сидящий в инвалидном кресле на колесиках.

Однако никто не видел зверя. И никто не знает имени бродяги, труп которого на следующее утро находит возле ручья электромонтер. Тело несчастного было покрыто сплошной ледяной коркой. Он сидел, откинув голову назад и открыв рот, точно в момент смерти кричал или собирался закричать. Чьи-то могучие клыки разорвали в клочья его порядком поношенное пальто и рубашку. Вокруг трупа простиралась замерзшая лужа крови. Неподвижный взгляд бродяги был прикован к оборванным проводам. Черты его лица выражали ужас, а поднятая правая рука застыла в испуганном жесте, словно он пытался отстранить от себя какую-то опасность.

Вокруг трупа на земле виднелось множество следов.

Следов, оставленных волчьими лапами.

Апрель

К середине месяца прекратились снегопады, сменившись ливнями и грозами, и в Таркерс Миллс начало твориться нечто удивительное: город стал быстро покрываться зеленью. Толстый слой льда, сковавшего пруд Матти Тэллингэма, уже сошел, и глубокие сугробы в вытянутой узкой рощице Биг Вудс таяли и съеживались прямо на глазах. Все указывало на то, что природа собирается выкинуть свой древний, но тем не менее всякий раз поражающий воображение людей фокус, называемый приходом весны.

Жители города устраивают по этому случаю маленькие праздники, несмотря на зловещую тень беды, нависшей над городом. Старуха Хэгью печет пироги и, чтобы они остыли, выставляет их на кухонный подоконник. В воскресенье в баптистской церкви преподобный отец Лестер Лоу читает отрывки из Книги Песни Песней Соломона и проповедь на тему «Весна Любви Господней». В соответствии с более мирским обычаем Крис Райтсон, самый горький пьяница во всем Таркерс Миллс, устраивает Торжественную Весеннюю Попойку и, шатаясь и спотыкаясь, бродит по улицам и переулкам, залитым неземным серебристым светом почти полной луны. Билли Робертсон, стоящий за стойкой единственного салуна в городе, владельцем которого он сам и является, наблюдает за ним и невнятно бормочет, обращаясь к своей помощнице:

– Если волк задерет кого-то сегодня ночью, то это будет Крис.

– Не надо об этом, – отвечает та, поежившись. Ее зовут Элиз Форньер. Ей двадцать четыре года, и она регулярно посещает церковь и даже поет в хоре, потому что совсем потеряла голову из-за преподобного отца Лоу. Однако она собирается к лету уехать из Таркерс Миллс: любовь любовью, но вся эта история с волком начинает пугать ее всерьез. А в Портсмуте она будет получать большие чаевые, да и волков там не водится, за исключением тех, что носят форму военных моряков.

В третий раз в этом году в небе над Таркерс Миллс растет луна, и это обстоятельство заставляет людей чувствовать себя неуютно по вечерам… Иное дело, когда светло. Каждый день над городским парком взмывает вверх множество веселых, разноцветных воздушных змеев.

Один из них, по имени Ястреб, принадлежит Брэди Кинкайду – одиннадцатилетнему мальчугану, получившему его в подарок на день рождения. Брэди держит в руках струну, на которой крепится змей так, будто тот является живым существом. Мальчик забыл обо всем на свете, потерял счет времени, наблюдая за тем, как Ястреб раз за разом ныряет во встречный воздушный поток в голубой вышине над летней эстрадой. Он забыл, что дома его ждет ужин, и не обращает внимания на то, что остальные ребята уже ушли один за другим, унося под мышкой своих аккуратно свернутых и упакованных змеев.

Лишь угасающий свет дня и удлинившиеся голубые тени возвращают Брэди к окружающей действительности; он видит луну, поднимающуюся над верхушками деревьев, которыми по периметру обсажен парк, и понимает, что уже довольно поздно. Впервые в нынешнем году стоит действительно теплая погода, и луна под стать ей не бледная и холодная, но какая-то пухлая и оранжевая. Впрочем, у Брэди нет времени, чтобы разглядывать ночное светило. Он думает только о том, что и так уж слишком задержался и что, вполне возможно, отец задаст ему трепку по возвращении домой… к тому же с каждой минутой темнота сгущается все больше.

В школе он не раз смеялся над фантастическими выдумками своих товарищей про волка-оборотня, всего месяц тому назад загрызшего бездомного бродягу, а еще прежде – двух обитателей Таркерс Миллс: Стеллу Рэндольф и Арни Веструма. Но сейчас ему не до смеха. Отливающий кровью шар луны делает эти истории слишком похожими на правду.

Брэди быстро наматывает струну на катушку, торопясь спустить на землю своего Ястреба, хорошо заметного в темном небе из-за красных кружочков, изображающих налитые кровью глаза хищной птицы. Ветер неожиданно стихает, но мальчик слишком спешит, и в результате змей резко ныряет вниз, опускаясь с противоположной от Брэди стороны летней эстрады.

Мальчик направляется к нему, продолжая сматывать струну, время от времени боязливо оглядываясь через плечо… как вдруг тонкая леска начинает дергаться, вырываясь у него из рук. Он вспоминает, что нечто подобное он видел на рыбалке, когда ему удавалось подцепить на крючок в ручье Таркер особенно крупную рыбину. Нахмурившись, он недоуменно смотрит на струну, и та столь же неожиданно обвисает.

Ночь взрывается оглушительным ревом, и Брэди Кинкайд цепенеет и испуганно вскрикивает. теперь он верит. Да, теперь он готов поверить во все что угодно, но уже слишком поздно. Жалкий детский крик заглушается яростным рычанием, переходящим в жуткий вой, от которого кровь стынет в жилах.

Из темноты появляется волк и на двух ногах, совсем как человек, бросается к мальчику. Косматая шерсть зверя кажется красной в лунном свете, а в глазах у него горят два ужасных зеленых огня. В передней лапе, на которой Брэди успевает разглядеть человеческие пальцы с когтями вместо ногтей, он держит бешено трясущегося Ястреба.

Брэди поворачивается и хочет бежать, но в тот же миг сухие ладони обхватывают его сзади за плечи, и в ноздри ему ударяет смешанный запах крови и корицы. На следующий день обезглавленное и выпотрошенное тело ребенка находят распростертым на земле возле Мемориала Героям Войны. Окоченевшая рука мальчика будет продолжать стискивать воздушного змея.

Ястреб дрожит, трепещет, точно пытаясь взлететь и подняться в небо, в то время как вышедшие на поиски мальчика потрясенные люди отворачиваются, будучи не в силах смотреть на ужасную картину, открывшуюся их глазам. А Ястреб продолжает вырываться из мертвых детских пальцев, увлекаемый ввысь поднявшимся ветерком, словно знает, что сегодняшний день будет удачным для воздушных змеев.

Май

В ночь накануне торжественной службы по случаю Дня Возвращения его преподобию отцу Лестеру Лоу снится кошмарный сон, от которого он просыпается, дрожа, весь мокрый от пота. Проснувшись, он садится в кровати, с ужасом уставясь на узкие окна своей спальни. За ними виднеется церковь, стоящая на противоположной стороне улицы. Серебристый свет луны освещает внутренние покои его дома. В первое мгновение он с ужасом ожидает появления оборотня, о котором шепчутся старики и старухи по всей округе. Потом он закрывает глаза, мысленно обращается к Богу, умоляя того простить ему грех суеверия, и заканчивает свою молитву, тихо шепча:

– Ради Господа нашего, Иисуса. Аминь. – Так как когда-то его учила мать.

Однако этот сон…

Ему приснился завтрашний воскресный день, и он сам, читающий специальную проповедь, посвященную Дню Возвращения. Как всегда в это праздничное майское воскресенье, в церкви нет ни единого свободного местечка, и вместо полупустых скамеек он видит перед собой скопление хорошо знакомых лиц.

Во сне он проповедовал вдохновенно и страстно, что редко случается в действительности: обычно проповеди отца Лоу бывают такими скучными и монотонными, что за последние лет десять он отпугнул ими многих из своих прихожан. Однако в это утро он почувствовал Божественный Огонь в душе, и отнюдь не случайно. Он понимает, что эта проповедь самая важная в его жизни, ибо тема ее проста и вместе с тем ужасна: Зверь живет среди нас. Точно тяжелым молотом, он вновь и вновь вбивает эту мысль в головы притихших слушателей, смутно сознавая, что его голос стал необычайно грубым и сильным, а сама речь льется почти в поэтическом ритме.

Зверь, утверждает он, свободно разгуливает среди нас. Сатана, повторяет он, может повстречаться любому из вас где угодно. Он запросто проникает на школьный вечер танцев. Он каждый день покупает пачку «Мальборо» в магазинчике у самого вашего дома. Он стоит на остановке с мороженым в руке, ожидая рейсовый автобус из Брайтона. Зверь может оказаться на соседнем месте на концерте или за одним столиком в кафе на Мэйн-стрит. Голосом, опустившимся до шепота, он снова повторяет это слово – Зверь, и все слушатели, затаив дыхание, внимают ему. Как никогда прежде, они покорно следуют за священником туда, куда он ведет их. Берегитесь Зверя, ибо он может улыбаться и называть себя вашим соседом и другом, но, о братья мои, зубы его остры, и вы сумеете отличить его по тому, как беспокойно бегают его глаза. Это Зверь, и он пришел сюда, в Таркерс Миллс. Он…

Однако внезапно отец Лоу останавливается, поток его красноречия прерывается, потому что на его глазах в ярко освещенной обжигающим майским солнцем церкви начинает твориться нечто неописуемое. Облик его прихожан, всех до единого, вдруг преображается, и он с ужасом видит, что вместо трехсот человек перед ним оказываются триста оборотней. Молочно-белая кожа низенького и пухлого Виктора Боула, главы городского правления, приобретает коричневый оттенок, грубеет и покрывается шерстью! Лестер Лоу переводит взгляд на Вайолет Маккензи, дающую частные уроки игры на фортепьяно… Ее тощее тело старой девы расширяется, а длинный, узкий нос становится плоским! Толстый учитель истории Элберт Фриман раздувается еще больше; его сияющий голубой костюм расползается по швам, и из-под него, как обивка из старого дивана, высовываются наружу клочки шерсти! Жирные губы его оттягиваются к носу и подбородку, точно два пузыря, обнажая клыки размером с клавиши рояля!

Зверь – пытается сказать отец Лоу, но у него отнимается язык, и он оступается и падает с кафедры, невольно отступив назад при виде Кэла Блодвина, дьякона баптистской церкви в Таркерс Миллс, неуклюже ковыляющего по центральному проходу, со свесившейся набок головой, рыча и роняя денежные пожертвования прихожан с огромного серебряного блюда. Вайолет Маккензи прыгает на него, и они катятся по полу вдоль скамеек, сцепившись, кусая друг друга и крича при этом почти человеческими голосами.

Остальные прихожане присоединяются к ним, и церковь наполняется воплями, похожими на те, что разносятся по зверинцу, когда наступает время кормежки. Лоу пронзительным голосом выкрикивает в каком-то экстазе:

– Зверь! Зверь повсюду! По… – Однако в этот момент его собственный голос вдруг меняется до неузнаваемости, и все слова сливаются в нечленораздельное рычание. Оглядев себя, он обнаруживает, что ладони, торчащие из рукавов его добротного черного костюма, превращаются в волчьи лапы.

В этот миг он просыпается.

Это всего лишь сон, думает он, вновь укладываясь на подушку. Слава богу, всего лишь сон.

Однако на следующее утро, утро после полнолуния, он отпирает ворота церкви и видит нечто, что отнюдь не является всего лишь сном. Это нечто – мертвое, изгрызенное тело Клайда Корлисса, долгие годы служившего привратником и сторожем в баптистской церкви. Труп Клайда свисает вниз головой с кафедры. Его щетка стоит, прислоненная рядом.

Да, все это не сон, как бы того ни хотелось преподобному отцу Лоу. Некоторое время он молча стоит, затем открывает рот, судорожно ловя воздух, и заходится в бешеном крике.

Весна вновь пришла, но на сей раз вместе с ней явился и Зверь.