Текст книги "Воспламеняющая взглядом (Порождающая огонь)"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ДУШ... ЧАРЛИ, НАВЕРНО, ПРИНИМАЕТ ДУШ.

Он открыл глаза и увидел незнакомый потолок с перекладинами. Где мы?

Постепенно все вставало на свои места, но на секунду он испытал страх (как во сне, когда падаешь с большой высоты); за последний год они сменили так много мест, так часто чудом избегали опасности, так велико было напряжение. Он с чувством потери вспомнил свой сон, захотел снова оказаться в нем вместе с Грэнтером Макги, умершим двадцать лет назад.

Гастингс Глен. Он был в Гастингс Глене. Они оба были в Гастингс Глене.

Голова болела, но не так, как минувшей ночью, когда бородатый парень высадил их. Боль уменьшилась до равномерной глухой пульсации. Если все пойдет, как бывало прежде, глухие удары к вечеру ослабнут, а к утру совсем исчезнет и еле ощутимая тяжесть. Душ выключили.

Он сел на кровати, взглянул на часы. Было без четверти одиннадцать.

– Чарли?

Она вошла в спальню, изо всех сил растираясь полотенцем.

– Доброе утро, папочка.

– Доброе утро. Как ты?

– Есть хочется, – сказала она, подошла к стулу, где оставила свои вещи, подняла зеленую блузку. Понюхала. Поморщилась. – Нужно сменить одежду.

– Придется надеть эту, малышка. Сегодня попозже мы тебе что-нибудь достанем.

– Ну, а с едой так долго ждать не придется?

– Сядем на попутку и остановимся у первого же кафе.

– Папочка, когда я пошла в школу, ты не разрешил мне ездить с посторонними. – Она была в трусиках и зеленой блузке. Вопросительно смотрела на него.

Энди встал с постели, подошел к ней, обнял за плечи.

– Незнакомый черт порой лучше знакомого, – сказал он. – Понимаешь, что это значит, детка?

Она задумалась. Знакомый черт – это люди из Конторы, сообразила она. Те, что позавчера гнались за ними по нью-йоркской улице. Незнакомый черт...

– Это значит, что не все люди в машинах работают на эту Контору, сказала она.

Он ответил улыбкой:

– Правильно, а то, что я говорил раньше, тоже верно, запомни, Чарли: когда попадешь в переплет, иногда приходится делать то, чего не сделаешь в обычных условиях. Улыбка Чарли увяла. Лицо ее стало серьезным, настороженным.

– Заставлять деньги сыпаться из телефонов?

– Да, – сказал он.

– Это не было плохим поступком?

– Нет. В тех обстоятельствах не было.

– Потому что, попав в переплет, делаешь то, что нужно, чтобы выбраться.

– Да. За некоторыми исключениями.

– Какими исключениями, папочка?

Он взъерошил ей волосы:

– Сейчас неважно, Чарли. Взбодрись. Но она не смогла взбодриться.

– Я не хотела поджигать того парня! Я не нарочно...

– Разумеется, не нарочно.

Она расцвела в улыбке, так похожей на улыбку Вики.

– Как сегодня голова, папочка?

– Гораздо лучше, спасибо.

– Хорошо. – Она смотрела на него внимательно. – Глаз у тебя смешной.

– Какой глаз?

Указала на левый:

– Вот этот.

– Да? – Он пошел в туалет и протер кружок на запотевшем зеркале.

Он изучал свой глаз, и его добродушное настроение таяло. Правый глаз обычный, серо-зеленый – цвет океана в облачный весенний день. Левый тоже серо-зеленый, но белок покрыт кровяными прожилками, а зрачок кажется меньше правого. Веко сильно нависало, чего раньше он не замечал.

Внезапно в голове раздался голос Вики. Он звучал так ясно, словно она стояла рядом. ЭТИ ГОЛОВНЫЕ БОЛИ, ОНИ ПУГАЮТ МЕНЯ ЭНДИ. С ТОБОЙ ТОЖЕ ЧТО-ТО ПРОИСХОДИТ, КОГДА ТЫ ДАЕШЬ МЫСЛЕННЫЙ ПОСЫЛ ИЛИ КАК ТЫ ТАМ ЕГО НАЗЫВАЕШЬ.

За этой мыслью возник образ воздушного шара, взлетающего все выше... и выше... и выше... и – бах – шар взорвался.

Он стал тщательно исследовать левую половину лица, ощупывая ее кончиками пальцев правой руки, как мужчина из телерекламной заставки, изумленный тем, как гладко он выбрился; обнаружил три совсем нечувствительные точки – одну под левым глазом, одну на левой щеке и одну как раз под левым виском. Страх, подобно утреннему туману, медленно расползался по его телу, страх не столько за себя, сколько за Чарли: что случится, если она останется одна...

Она возникла в зеркале, словно по его зову.

– Папочка? – Голос звучал немного испуганно. – Как ты?

– В порядке, – спокойно сказал он. Без волнения, но и не очень уверенно. – Вот думаю, не надо ли мне побриться.

Она прикрыла рот рукой,хихикнула:

– Колючий, как посудный ерш. У-ух. Колючка.

Он загнал ее в спальню и потерся колючей щекой об ее гладкую щечку. Чарли хихикала и отталкивала его.

x x x

Пока Энди щекотал дочку отросшей щетиной, Орвид Джеймисон, он же О'Джей, он же Живчик, вместе с другим агентом Конторы Брюсом Куком вылезал из светло-голубого "шевроле" около закусочной "Гастингс дайнер".

Джей остановился на минутку окинуть взглядом Мэйн-стрит с ее пологой площадкой для парковки машин, магазином электротоваров, двумя бензоколонками, аптекой, деревянным зданием муниципалитета с прибитой на нем памятной доской в знак какогото исторического события, на которое все плевать хотели. Мэйнстрит одновременно являлась отрезком Дороги 40, где, не более чем в четырех милях от О'Джея и Брюса Кука, находились Макги.

– Взгляни на этот городишко, – с отвращением сказал О'Джей. – Я вырос неподалеку, в Лоувилле. Слышал когда-нибудь о Лоувилле, штат Нью-Йорк?

Брюс Кук покачал головой.

– Это рядом с Ютикой. Там варят пиво "Ютика клаб". День отъезда из Лоувилла был счастливейшим в моей жизни. – О'Джей подлез под куртку, поправил "пушку" в кобуре.

– А вот и Том со Стивом, – сказал Брюс. Напротив, через дорогу, светло-коричневый "пейсер" заехал на площадку для парковки в освободившееся от фермерского грузовичка место. Из "пейсера" вылезли двое в темных костюмах, похожие на банкиров. Дальше по улице, рядом с мигалкой, еще двое из Конторы подошли к какой-то старой карге, которая осеняла перстом школьников, высыпавших на переменку. Они показали ей фотографию, та покачала головой. В Гастингс Глене собралось десять агентов Конторы, поддерживающих связь с Норвилом Бэйтсом, который находился в Олбани в ожидании личного представителя Кэпа – Эла Стейнвица.

– Да, Лоувилл, – вздохнул О'Джей. – Надеюсь, к полудню-то захватим этих двух паразитов. Надеюсь, следующее задание будет в Карачи. Или в Исландии. В любом месте, но не на севере штата Нью-Йорк. Слишком близко к Лоувиллу, тошнить начинает.

– Думаешь, к полудню захватим? – спросил Брюс. О'Джей пожал плечами:

– До захода солнца. Можешь не сомневаться. Они зашли в закусочную, сели у стойки, заказали кофе. Принесла его молоденькая изящная официантка.

– Давно на работе, сестренка? – спросил ее О'Джей.

– Мне жаль вашу сестренку, – ответила официантка, – если она хоть чуток похожа на вас.

– Не надо так, сестренка, – сказал О'Джей, протянув ей свое удостоверение. Она долго изучала его. За ее спиной какой-то выросший малолетний правонарушитель в мотоциклетной куртке давил на кнопки автомата-проигрывателя "Сиберг".

– С семи часов, – сказала она. – Каждое утро. Может, хотите поговорить с Майком? Он – хозяин. – Она было двинулась, но О'Джей мертвой хваткой схватил ее за руку. Он не любил женщин, насмехавшихся над его внешностью. Почти все женщины – шлюхи, так говорила его мамаша и была права, даже если она и ошибалась во многих других вопросах. Уж, конечно, мамаша точно знала бы, что сказать об этой грудастой стерве.

– Разве я сказал, что хочу говорить с хозяином, сестричка? Она забеспокоилась, а именно это требовалось О'Джею.

– Н-нет.

– Ну и хорошо. Я ведь хочу говорить с тобой, а не с парнем из кухни, где он все утро делает яичницы и рубит котлеты. – О'Джей вынул из кармана фотографию Энди и Чарли, показал, не выпуская из руки ее запястье. Узнаешь, сестричка? Может, подавала им завтрак сегодня?

– Пустите. Мне больно. – С лица ее сошла вся краска, кроме вульгарной помады, которой она намазалась. Возможно, она из тех, кто подавал команду к овациям во время спортивных состязаний в средней школе, из того сорта девок, которые поднимали Орвила Джеймисона на смех, когда он приглашал их погулять, потому что он возглавлял шахматный клуб, а не играл полузащитником в футбольной команде. Куча дешевых лоувиллских шлюх. Боже, как он ненавидел штат Нью-Йорк. Даже от самого города его воротило.

– Скажи, обслуживала ты их или нет. Тогда отпущу. Сестричка. Она быстро взглянула на снимок:

– Нет! Не видела. Теперь от...

– Ты невнимательно смотришь, сестричка. Взгляни-ка еще. Она снова взглянула и выкрикнула:

– Нет! Нет! Никогда не видела их! Отпустите меня! Выросший малолетний правонарушитель в кожаной куртке, купленной в магазине удешевленных товаров, неторопливо подплыл и наклонился, держа кулаки в карманах брюк и звеня замкамимолниями.

– Даму беспокоите, – сказал он.

Брюс Кук взглянул, не скрывая презрения:

– Смотри, не пришлось бы нам и тебя побеспокоить, поросячья морда.

– Ох, – вздохнул бывший малолетний в кожаной куртке, голос его внезапно стал тихим. Он быстро ретировался, очевидно вспомнив, что на улице его ждут неотложные дела.

Две пожилые дамы за столиком, нервничая, наблюдали маленькую сценку возле стойки. Грузный мужчина в умеренно чистом белом переднике – очевидно, Майк, хозяин – стоял в проеме кухонной двери, также следя за происходящим. В руке он как-то неуверенно держал большой нож для мяса.

– Чего надо, ребята? – спросил он.

– Они из федеральной службы, – нервно сказала официантка. – Они...

– Не обслуживала их? Уверена? – спросил О'Джей. – Сестричка?

– Уверена, – сказала она, чуть не плача.

– Смотри не ошибись. Ошибка может упечь тебя на пять лет в тюрьму, сестричка.

– Уверена, – прошептала она. С нижнего века скатилась слеза и поползла по щеке. – Пожалуйста, отпустите. Мне больно. О'Джей на какое-то мгновение сжал руку еще сильнее, наслаждаясь ощущением тонкой косточки в ладони и сознанием, что может сжать ее еще сильней, сломать и... отпустил. В закусочной стояла тишина, если не считать голоса Стиви Уандера из "Сиберга", заверявшего посетителей "Гастингс дайнер", что инцидент исчерпан. Пожилые дамы торопливо вышли.

О'Джей поднял чашку с кофе, наклонился над стойкой, вылил кофе на пол и швырнул чашку. Шрапнель из толстых кусочков фарфора разлетелась в разных направлениях. Официантка плакала навзрыд.

– Дерьмовое варево, – сказал О'Джей.

Хозяин сделал неуверенное движение ножом – лицо О'Джея засияло.

– Давай, друг, – сказал он, посмеиваясь. – Давай. Посмотрим, как у тебя выйдет.

Майк положил нож рядом с тостером и внезапно закричал с отчаянием и гневом:

– Я воевал во Вьетнаме! Мой брат воевал во Вьетнаме! Я напишу нашему конгрессмену! Вот увидите! О'Джей взглянул на него. Напуганный Майк опустил глаза. Агенты вышли.

Официантка нагнулась и начала, рыдая, собирать осколки кофейной чашки.

За дверью Брюс спросил:

– Сколько мотелей?

– Три мотеля, шесть кемпингов с домиками для туристов, – сказал О'Джей, глядя на мигалку. Она гипнотизировала его. В Лоувилле его молодости была закусочная с надписью по висящему широкому противню: "ЕСЛИ ВАМ НЕ НРАВИТСЯ НАШ ГОРОД, ИЩИТЕ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЕ РАСПИСАНИЕ". Сколько раз он порывался сорвать эту надпись со стены и заткнуть ее комунибудь – в глотку!

– Наши люди проверяют их, – сказал он, направляясь к светло-голубому "шевроле" из правительственного гаража, построенного и существующего за счет налогоплательщиков, – Скоро узнаем.

x x x

С Джоном Мэйо был агент по имени Рэй Ноулз. Они двигались по дороге 40 в сторону мотеля "Грезы". Они ехали на рыжеватокоричневом "форде" последней модели, и, когда поднимались на холм, заслонявший им вид на мотель, спустило колесо.

– Дерьмовщина, – сказал Джон, как только машину стало подбрасывать и тянуть вправо. – Вот тебе чертова государственная собственность. Чертовы покрышки. – Он съехал на земляную обочину и включил аварийные мигалки. – Ты шагай, – сказал он. – А я заменю проклятое колесо.

– Я помогу, – сказал Рэй. – Это займет не больше пяти минут.

– Нет, шагай. Он должен быть вроде бы сразу за холмом.

– Думаешь?

– Да. Я догоню. Если только запаска не спущена. Это меня не удивит.

Мимо проехал громыхающий грузовик фермера. Тот самый, который видели О'Джей и Брюс Кук, когда он проезжал мимо. Рэй ухмыльнулся:

– Лучше бы не надо. А то писать требование на новую в четырех экземплярах. Джон оставался серьезным.

– Я что, не знаю? – сказал он угрюмо.

Они подошли к багажнику, и Рэй открыл его. Запасное колесо было в полном порядке.

– Хорошо, – сказал Джон. – Давай.

– В пять минут управимся с этой ерундой.

– Конечно, да те двое не в этом мотеле. Но давай считать, что они там. В конце концов где-то они должны быть.

– Ну, хорошо.

Джон достал из багажника домкрат и запасное колесо. Рэй Ноулз постоял секунду, затем зашагал вдоль обочины к мотелю "Грезы".

Энди и Чарли стояли сразу за мотелем на обочине автострады 40. Опасения Энди, что кто-нибудь может заметить отсутствие у них автомашины, оказались беспочвенными; женщину в регистратуре ничто не интересовало, кроме портативного телевизора "Хитачи" на стойке. В глубину экрана был засунут миниатюрный Фил Донахью, и женщина восторженно наблюдала за ним. Она смахнула отданный ей Энди ключ в ящик, ни на минуту не отрываясь от экрана.

– Надеюсь, вам понравилось у нас, – сказала она, уплетая из коробки пончики с кокосовым орехом и шоколадом и уже одолев половину.

– Да, замечательно, – сказал Энди и вышел. Чарли ждала снаружи. Женщина дала ему копию счета, которую он, пока спускался по ступеням, засунул в боковой карман вельветового пиджака. Глухо звенела мелочь из таксофонов Олбани.

– Порядок, папочка? – спросила Чарли, когда они шли к дороге.

– Вроде, да, – сказал он и обнял ее за плечи. Справа от них и позади, сразу за холмом, Рэй Ноулз и Джон Мэйо в эту минуту прокололи шину.

– Куда мы идем, папочка? – спросила Чарли.

– Не знаю, – сказал он.

– Мне это не нравится. Я волнуюсь.

– Думаю, мы их здорово обогнали, – сказал он. – Не беспокойся. Возможно, они все еще ищут таксиста, который привез нас в Олбани.

Но он просто храбрился и знал это; это понимала, вероятно, и Чарли. Стоя на открытой дороге, он чувствовал себя беззащитным, как беглец в тюремной одежде на карикатуре. Брось, говорил он себе. А то начнешь думать, что они повсюду – за каждым деревом, а за ближайшим холмом – целая шайка. Разве не сказал кто-то, что законченная паранойя и постоянное ощущение опасности – одно и то же?

– Чарли, – начал он.

– Поедем к Грэнтеру, – сказала она.

Он ошеломленно взглянул на нее. И тут же вспомнил сон, как ловил рыбу под дождем, превратившимся в звук душа.

– Почему ты подумала об этом? – спросил он. Грэнтер умер задолго до рождения Чарли. Он всю жизнь прожил в Ташморе, штат Вермонт, в городке чуть западнее границы Нью-Гэмпшира. После смерти Грэнтера участок у озера перешел к матери Энди, а после ее смерти – к Энди. Если бы Грэнтер предусмотрительно не оставил небольшой суммы, городские власти давно бы забрали участок за неуплату налогов.

Энди с Вики бывали там раз в году во время летних каникул до рождения Чарли. Участок находился в двадцати милях от ближайшей дороги с двухрядным движением, в лесистой, малонаселенной местности.

Летом самый разный люд приезжал на Ташморский пруд, который на самом деле был озером, с маленьким городком Брэдфорд на противоположном берегу в штате Ныо-Гэмпшир. Но в это время года все летние лагеря уже опустели. Энди даже сомневался, расчищалась ли там дорога зимой.

– Не знаю, – сказала Чарли. – Просто... пришло в голову. Прямо сейчас. – По другую сторону холма Джон Мэйо открывал багажник "форда", чтобы взять запасное колесо.

– Сегодня утром мне приснился Грэнтер, – медленно сказал Энди. Подумал о нем впервые за год или больше. Можно сказать, он тоже просто пришел мне на ум.

– Хороший был сон, папочка?

– Да, – сказал он с легкой улыбкой. – Хороший.

– Ну, и что же ты думаешь?

– Блестящая идея, – сказал Энди. – Можем отправиться туда, побыть там немного и подумать, что делать дальше. Как выбраться из всего этого. Думаю, пробейся мы в какую-нибудь газету и расскажи всем нашу историю, они бы отстали. Старый фермерский грузовичок, громыхая, приближался к ним.

Энди поднял большой палец. По другую сторону холма Рэй Ноулз шагал вверх по обочине.

Грузовичок приостановился, оттуда выглянул дядька в круглых очках и бейсбольной кепке.

– А вот и прелестная маленькая мисс, – сказал он, улыбаясь. – Как тебя зовут, крошка?

– Роберта, – тут же ответила Чарли. Роберта ее второе имя.

– Ну что ж. Бобби, куда вы направляетесь нынче утром? – спросил водитель.

– В Вермонт, – сказал Энди. – Сент-Джонсбери. Жена навещала сестру и попала в небольшой переплет.

– Попала, говорите, – сказал фермер и замолчал, искоса посматривая на Энди умными глазами.

– Роды, – сказал Энди, изобразив широкую улыбку. – Эта получила нового братика. В час сорок сегодня утром.

– Его назвали Энди, – сказала Чарли. – Правда, хорошее имя?

– Шикарное, – сказал фермер. – Залезайте, я подвезу вас хотя бы на десяток миль ближе к Сент-Джонсбери.

Они адезли в кабину, и грузовичок с грохотом и скрежетом снова въехал на полотно дороги, держа путь в сторону яркого утреннего солнца. В это время Рэй Ноулз поднялся на холм. Перед ним расстилалось пустое шоссе, ведущее к мотелю "Грезы". За мотелем он увидел, как фермерский грузовик, проезжавший несколько минут назад мимо них, исчезает из виду.

Спешить было некуда.

x x x

Фермера звали Мэндерс – Ирв Мэндерс. Он только что отвез полный кузов тыкв в город, где заключил сделку с парнем, заправляющим магазином "Эй энд Пи". Он сказал им, что раньше имел дело с "Ферст Нэшнл", но тамошний парень ничего не понимал в тыквах. Разбогатевший мясник, и ничего больше, считал Ирв Мэндерс. Управляющий же "Эй энд Пи" был совсем другое дело. Мэндерс сказал им, что его жена летом заправляет чем-то вроде лавочки для туристов, а он сам выставляет свою продукцию на лотке около дороги, так что они вдвоем зашибают совсем неплохо.

– Не хочу лезть в чужие дела, – говорил Ирв Мэндерс, обращаясь к Энди, – но вам и вашей кнопке не надо бы искать попутку. Ей-богу, не надо. Какой только народ не шастает по дорогам. Там, сзади, в Гастингс Глене есть около аптеки автобусная станция. Ее-то вам и нужно.

– Ну... – сказал Энди. Он был в замешательстве, но Чарли удачно заполнила паузу.

– Папочка без работы, – взволнованно сказала она. – Вот мамочке и пришлось поехать к тете Эм и родить там ребеночка. Тетя Эм не любит папочку. Поэтому мы остались дома. Вот теперь мы едем к мамочке. Правильно, папочка?

– Дело интимное, Бобби, – неуверенно сказал Энди. Ему было неловко. В рассказе Чарли зияли тысячи дыр.

– Можете не продолжать, – сказал Ирв. – Семейные неурядицы. Иногда они ужасны. И знаю, что значит оказаться без денег. Это не стыдно.

Энди прочистил горло, но ничего не сказал: он не знал, что же сказать. Какое-то время они ехали молча.

– Слушайте, почему бы вам не завернуть ко мне домой и не позавтракать по-семейному? – внезапно спросил Ирв.

– О, нет, мы не можем...

– С удовольствием, – сказала Чарли. – Ведь правда, папочка? Он знал, что обычно интуиция не обманывает Чарли, а он слишком измотан духовно и физически, чтобы противоречить ей. Она прекрасно владеет собой и очень настойчива в достижении цели. Энди не раз спрашивал себя, кто же командует парадом.

– Вы уверены, что удобно... – сказал он.

– Вполне удобно, – ответил Ирв Мэндерс, включив наконец третью скорость. Они громыхали между окрашенными в осенние краски кленами, вязами, тополями. – Рад принять вас.

– Большое спасибо, – сказала Чарли.

– Пожалуйста, мне очень приятно, кнопка, – сказал Ирв. – И жене будет приятно, когда она взглянет на тебя. Чарли улыбнулась.

Энди потер виски. Пальцами левой руки он ощутил одну из тех точек, где нервы, казалось, отмерли. Ему это не нравилось. Ощущение, что их настигают те люди, не проходило.

x x x

Женщина, принявшая у Энди ключи в мотеле "Грезы" не более чем двадцать минут назад, занервничала и напрочь забыла о Филе Донахью.

– Вы уверены, что он? – в третий раз спрашивал Рэй Ноулз. Этот маленький, аккуратненький, словно затаивший угрозу человечек ей не нравился. Может, он и работал на правительство, но ничего утешительного для Лены Каннингхэм в этом не было. Не нравилось ей узкое лицо, не нравились морщины вокруг холодных голубых глаз, а более всего не нравилось, как он совал ей под нос эту фотографию.

– Да, он, – снова сказала она. – Но никакой девочки с ним не было. Честно, мистер. Мой муж вам скажет то же самое. Он дежурит по ночам. Мы почти не видим друг друга, разве что за ужином. Он скажет...

Вернулся второй мужчина, и с возрастающей тревогой Лена увидела у него в одной руке радиотелефон, в другой – большой пистолет.

– Это они, – сказал Джон Мэйо. Он был вне себя от злости и разочарования. – В кровати спали двое. На одной подушке светлые волосы, на другой – черные. Черт бы побрал это спущенное колесо! Все к чертовой матери! В ванной на крючках висят мокрые полотенца! Чертов душ еще капает! Мы разминулись с ними, может, на пять минут, Рэй!

Он засунул пистолет в кобуру под мышкой.

– Я позову мужа, – еле слышно сказала Лена.

– Не беспокойтесь, – сказал Рэй. Он схватил Джона за руку и потащил к выходу. Тот все еще клял спущенное колесо.

– Забудь о колесе, Джон. Ты связался с О'Джеем в городе?

– Я говорил с ним, а он разговаривал с Норвилом. Норвил едет сюда из Олбани, он взял с собой Стейновица. Тот приземлился не более десяти минут назад.

– Хорошо. Слушай, Джонни, подумай-ка. Они ведь наверняка уехали на попутке.

– Да, пожалуй. Если только не увели машину.

– Парень – преподаватель английской литературы. Он не сумеет стащить даже конфету с лотка для пожертвований в доме слепых. Итак, они ехали на попутке. Подхватили ее прошлой ночью в Олбани. Либо сегодня утром. Спорю на годовой оклад, что они стояли на дороге и голосовали, пока я взбирался на холм.

– Если бы не спустило колесо... – Глаза Джона за очками в тонкой металлической оправе выглядели несчастными. Он словно видел, как уплывало его повышение по службе.

– К черту колесо! – сказал Рэй. – Кто проехал мимо нас? Когда спустило колесо, кто проезжал мимо? Джон подумал, прицепляя радиотелефон к поясу.

– Фермерский грузовик, – сказал он.

– Я тоже его помню, – сказал Рэй. Он оглянулся и увидел за окном мотеля крупное, круглое лицо Лены Каннингхэм. Она заметила его взгляд, и занавеска сразу же вернулась на место.

– Довольно скрипучий грузовичок, – сказал Рэй. – Если они не свернули с главной дороги, мы должны бы догнать их.

– Тогда двигаем, – сказал Джон. Мы можем поддерживать связь с Элом и Норвилом через О'Джея по радиотелефону.

Они быстро сели в машину. Через секунду коричневый "форд" выскочил со стоянки, выбрасывая из-под задних колес белую гравийную крошку. Лена Каннингхэм с облегчением смотрела, как они мчались. Теперь держать мотель совсем не то, что было раньше.

Она пошла будить мужа.

x x x

В то время как "форд" с Рэем Ноулзом за рулем и Джоном Мэйо с короткоствольной винтовкой в руках мчался по дороге 40 со скоростью более семидесяти миль в час, группа из десяти или одиннадцати таких же неприметных машин последней модели после поисков направилась из окрестных районов в Гастингс Глен. Ирв Мэндерс рукой показал левый поворот и свернул с шоссе на разбитую дорогу без всякого указателя, ведущую на северо-восток. Грузовик гремел и кряхтел. По просьбе Мэндерса Чарли спела весь свой репертуар из девяти песен, включая такие шлягеры, как "Счастливого дня рождения", "Этот старик", "Иисус меня любит" и "Кэмптаунские гонки". Последнюю песню подхватили Ирв с Энди.

Дорога вилась и перекатывалась через поросшие деревьями гребни холмов, затем стала спускаться на вспаханную равнину с убранным урожаем. Слева от дороги из зарослей золотарника из-под старого сена выскочила куропатка, Ирв закричал: "Бей ее, Бобби!". Чарли вытянула палец, пропела: "Бам-бам-бам", и залилась смехом.

Через несколько минут Ирв свернул на грунтовую дорогу, и еще через милю они подъехали к старенькому красно-бело-голубому почтовому ящику с выведенной карандашом на боку надписью "МЭНДЕРС". Дальше Ирв свернул на подъездную с выбитой колеей дорожку, длиною почти в полмили.

– Зимой, наверное, приходится платить кучу денег за расчистку, сказал Энди.

– Сам чищу, – ответил Ирв.

Они подъехали к большому трехэтажному белому дому с ярко-зеленой отделкой. Энди он показался одним из домов, что начинают жизнь вполне обыкновенно, но с годами становятся совсем чудными. Сзади к дому были пристроены два сарайчика, один скособочился в одну сторону, другой – в противоположную. С южной стороны была пристроена теплица, а с северной, как накрахмаленная юбка, торчала застекленная веранда с занавесками. За домом стоял красный амбар, знавший лучшие времена, между домом и амбаром то, что жители Новой Англии называют двориком у двери, – плоская и пыльная полоска земли, где квохтали и копошились десятка два цыплят. Когда грузовик приблизился к ним, они разбежались, заверещав и размахивая бесполезными крылышками, мимо чурбана с воткнутым в него топором.

Ирв въехал на грузовичке в амбар, где стоял сладкий запах сена, напомнивший Энди летний Вермонт. Ирв выключил мотор, откуда-то из полумрака амбара послышалось низкое певучее мычание.

– У вас есть корова, – сказала Чарли, и что-то похожее на восхищение отразилось на ее лице. – Я же слышу.

– У нас их три, – сказал Ирв. – Ты слышишь Большуху – очень оригинальное имя, правда, кнопка? Она считает, что ее надо доить трижды в день. Ты сможешь увидеть ее попозже, если папа разрешит. – Можно, папочка?

– Думаю, можно, – сказал Энди, мысленно уступая. Они вышли на дорогу, чтобы поймать попутку, а вместо этого их просто умыкнули.

– Заходите, познакомьтесь с женой.

Они пересекли задний дворик, пережидая, пока Чарли перезнакомится со всеми цыплятами. Дверь отворилась, и на ступени вышла женщина лет сорока пяти. Она прикрыла глаза рукой от солнца.

– Ирв, приехал! Кого привез? Ирв улыбнулся:

– Ну, кнопку зовут Роберта. Этот парень – ее отец. Я как-то не ухватил его имени, так что не знаю, не родственники ли мы. Энди шагнул вперед и сказал:

– Я – Фрэнк Бэртон, мэм. Ваш муж пригласил нас с Бобби на ленч, если не возражаете. Рад познакомиться с вами.

– Я тоже, – сказала Чарли, пока интересуясь больше цыплятами, чем женщиной.

– Я Норма Мэндерс, – сказала та. – Заходите. Будьте как дома. – Но Энди перехватил озадаченный взгляд, брошенный в сторону мужа.

Они вошли через прихожую со сложенной там в рост человека поленницей дров в огромную кухню, где господствовали дровяная Печь и длинный стол, покрытый клеенкой в черно-красную клетку. В воздухе витал едва уловимый запах фруктов и парафина. Запах консервирования, подумал Энди.

– Фрэнк с кнопкой движутся в Вермонт, – сказал Ирв. – Я подумал, что им не повредит перехватить на дорогу горяченького.

– Разумеется, – согласилась она. – А где ваша машина, мистер Бэртон?

– Ну... – начал Энда. Он взглянул на Чарли, но она была не помощница, мелкими шажками она обходила кухню, поглядывая вокруг с откровенным детским любопытством.

– У Фрэнка небольшие неприятности, – сказал Ирв, глядя прямо на жену. – Но не будем об этом. Не сейчас.

– Хорошо, – сказала Норма. У нее было приятное, открытое лицо красивая женщина, привыкшая к тяжелому труду. Руки у нее были красные и огрубевшие. – У меня курица, могу сделать вкусный салат. И много молока. Ты любишь молоко, Роберта?

Чарли не откликнулась. Забыла имя, подумал Энди. О боже, влипаем все больше.

– Бобби! – позвал он громко.

Теперь она оглянулась, улыбаясь чересчур широко.

– Да, конечно, – сказала она. – Молоко люблю.

Энди заметил, как Ирв предупреждающе взглянул на жену: никаких вопросов, не сейчас. Его охватило отчаяние утопающего. Остаток их выдуманной истории рассыпался прахом. Им ничего не оставалось, кроме как садиться за стол, не зная, что там у Ирва Мэндерса на уме.

x x x

– Мы далеко от мотеля? – спросил Джон Мэйо.

Рэй взглянул на счетчик.

– Семнадцать миль, – сказал он и съехал на обочину. – Довольно далеко.

– Но может...

– Нет, если бы нам было суждено схватить их, они давно были бы в наших руках. Нужно вернуться для встречи с другими. Джон тыльной стороной ладони ударил по приборной доске.

– Они где-то свернули, – сказал он. – Все это чертово колесо! Не везло с самого начала, Рэй. Этот умник и девчонка. Никак не поймаем их.

– По-моему, они наши, – сказал Рэй и взял радиотелефон. Он вытащил антенну, выставил ее из окна. – Через полчаса оцепим весь район. Спорю, не успеем мы обойти и десяток домов, как кто-нибудь из здешних узнает грузовик. Темно-зеленый, конца шестидесятых "Интернейшнл харвестер", спереди скребок для чистки снега, деревянные стойки вокруг кузовной платформы для высоких грузов. Думаю, поймаем их до темноты.

Через секунду он уже разговаривал с Элом Стейновицем, который приближался к мотелю "Грезы". Эл по очереди спрашивал агентов. Брюс Кук запомнил фермерский грузовик еще в городе. О'Джей тоже. Он стоял перед "Эй энд Пи".

Эл послал их назад в город. Через полчаса стало известно, что грузовик, который почти наверняка остановился и подхватил двух беглецов, принадлежал Ирвингу Мэндерсу, РФД-5, Бейлингсроуд, Гастингс Глен, Нью-Йорк.

Часы показывали чуть больше двенадцати тридцати.

x x x

Еда была очень вкусной. Чарли с лошадиным аппетитом поглотила три порции курицы с подливкой, две еще горячие лепешки, изготовленные Нормой Мэндерс, тарелку салата и три огурца домашнего консервирования. Закончили они кусками яблочного пирога с ломтиками сыра. Ирв сказал, что "яблочный пирог без кусочка сыра все равно что поцелуй без объятий". За это жена ласково ткнула его локтем в бок. Ирв закатил глаза, а Чарли рассмеялась.

У Энди разыгрался такой аппетит) что он сам удивился. Чарли рыгнула и виновато прикрыла рот рукой. Ирв улыбнулся ей:

– Снаружи места больше, чем внутри, кнопка.

– Если я съем еще что-нибудь, то лопну, – ответила Чарли. – Именно так моя мама когда-то... то есть именно так она всегда говорит. Энди устало улыбнулся.

– Норма, – сказал Ирв, вставая, – почему бы вам с Бобби не пойти и не покормить цыплят?

– На столе еще кавардак, – сказала Норма.

– Я уберу, – ответил Ирв. – Надо поговорить с Фрэнком.

– Не хочешь покормить цыплят, милая? – спросила Норма у Чарли.

– Конечно, хочу. – Ее глаза блестели.

– Тогда пойдем. У тебя есть курточка? А то немного похолодало.

– Э... – Чарли взглянула на Энди.

– Можешь надеть мой свитер, – сказала Норма. Он" снова переглянулась с Ирвом. – Закатай немножко рукава, и будет как раз.

– Хорошо.

Норма принесла из прихожей старую выцветшую телогрейку и выношенный белый свитер, Чарли утонула в нем, даже закатав три или четыре раза рукава.

– Они не клюются? – с опаской спросила Чарли.