Текст книги "Мешок с костями"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Как я понимаю, старик услышал более интеллигентную версию ответа Бадди Джеллисона: «Ворона дрищет с сосновых верхушек?»

Парень приехал в июне 1994 года и разбил лагерь на дальнем берегу Темного Следа. В колледже Рида его ждали в конце августа. Но он предпочел взять академический отпуск на год. Отцу это не понравилось. Отец понял, что тут замешана женщина.

– Но Калифорния слишком далеко от Мэна, – говорил Билл Дин, привалившись к водительской дверце пикапа. – Сам он остался в Палм-Спрингсе, но нашел человека, который стал его глазами и ушами.

– О чем ты? – не понял я.

– О сплетнях. Люди собирают и распространяют их за бесплатно, а уж за деньги большинство готово рыть носом землю.

– Люди вроде Ройса Меррилла?

– Ройс – достойный кандидат, но Макс Дивоур выбрал другого. Жизнь здесь не бывает хорошей или плохой. Если ты местный, то выбирать приходится между плохой и очень плохой. И когда такой богач, как Макс Дивоур посылает сюда своего человека, который шуршит в кармане пятидесятками и сотенными…

– Он нашел кого-то из местных? Адвоката?

– Не адвоката. Риэлтера. Ричарда Осгуда («склизлого типа», по определению Билла Дина), который жил и вел дела в Моттоне. А вот уже Осгуд нанял адвоката в Касл-Роке. Осгуд не подкачал, и к концу лета 1994 года – а Лэнс Дивоур все оставался в Тэ-Эр – Макс поставил перед ним задачу положить конец этому безобразию.

– И что потом? – спросил я.

Билл взглянул на часы, на небо, наконец, на меня. Пожал плечами, как бы говоря: «Мы же оба не вчера родились, многое повидали, так чего задавать такие глупые вопросы?»

– Потом Лэнс Дивоур и Мэтти Стенчфилд обвенчались в Первой баптистской церкви, что на Шестьдесят восьмом шоссе. Ходили слухи, что Осгуд пытался этому помешать. Даже хотел дать взятку преподобному Гучу, чтобы тот не венчал их, но, я думаю, это глупо. Они бы просто поехали в другую церковь. А главное, я не люблю рассказывать о том, чего не знаю наверняка.

Билл оттопырил большой палец правой руки.

– Они поженились в середине сентября 1994 года, вот это я знаю, – он загнул большой палец. – Все гадали, приедет ли на свадьбу отец жениха. Не приехал. – Он выставил вперед указательный палец: получился пистоль со взведенным курком. – Мэтти родила девочку в апреле 1995-го, чуть раньше, чем положено, но не настолько, чтобы об этом судачили. Я сам видел девочку, когда ей исполнилась неделя. Недоношенной она мне не показалась. – Средний палец присоединился к указательному. – Я не могу утверждать, что отец Лэнса Дивоура полностью отказал им в финансовой поддержке, но я знаю, что поселились они в трейлере неподалеку от автомастерской Дикки, то есть денег у них было в обрез.

– Дивоур закрыл денежный кран, – кивнул я. – Человек, который всегда добивался своего, не мог поступить иначе, но, если он действительно любил сына, то сумел бы найти способ ему помочь.

– Может – да, а может, и нет – Билл вновь взглянул на часы. – Позволь мне побыстрее закончить, а то очень уж печет солнце… Эта история наглядно показывает, как в жизни все меняется. В прошлом июле, за месяц до смерти, Лэнс Дивоур показывается в почтовом отделении супермаркета Лейквью. У него в руке большой конверт, который он хочет отослать, но сначала он хочет показать Карле Десинчес, что в конверте. Карла вспоминала, что его прямо-таки распирало от гордости.

Я попытался представить себе худосочного, заикающегося Лэнса Дивоура, которого распирало от гордости. Получилось. И смеха этот образ не вызывал.

– Фотографию они сделали в студии в Касл-Роке. Сфотографировали ребенка… как ее зовут? Кайла?

– Кира.

– Точно. И откуда они только берут такие имена? Так вот, Кира сидела в большом кожаном кресле, нацепив на нос-пуговку огромные очки и рассматривала один из аэрофотоснимков лесов на другой стороне озера, то ли квадрат Тэ-Эр Сто, то ли Тэ-Эр Сто десять. Короче, один из тех, что старик отдавал Лэнсу. Карла говорила, что на лице девочки отражалось недоумение, словно она не подозревала, что в мире может быть так много леса. И такой она получилась милашкой.

– Как в жизни, – пробормотал я.

– Эту фотографию Лэнс отправил Максуэллу Дивоуру в Палм-Спрингс, штат Калифорния.

– Выходит, то ли старик в конце концов смягчился и попросил прислать фотографию своей единственной внучки, то ли Лэнс Дивоур думал, что фотография заставит его смягчиться.

Билл кивнул, на лице его отражалась удовлетворенность родителя, чей ребенок справился с трудной задачей.

– Не знаю, смягчился или нет. Не хватило времени, чтобы понять. Лэнс купил маленькую спутниковую антенну, вроде той, что стоит у тебя. В тот день, когда он ее устанавливал, налетел шквал. Дул сильный ветер, лило, как из ведра, сверкали молнии. Но произошло все это ближе к вечеру, уже после того, как Лэнс поставил антенну. А вот когда полило, он вспомнил, что забыл на крыше трейлера разводной ключ. И полез за ним, потому что не хотел, чтобы ключ заржавел.

– Его ударило молнией? Господи, Билл!

– Молния ударила, но не в него, а рядом. Когда поедешь в следующий раз мимо того места, где Уэсп-Хилл-роуд вливается в Шестьдесят восьмое шоссе, то увидишь обожженный пень. Все, что осталось от дерева, в которое ударила молния. Лэнс в этот момент спускался по лестнице с ключом в руке. Если гром никогда не гремел прямо над твоей головой, ты не знаешь, как это страшно, все равно что пьяный водитель выруливает на встречную полосу и прет прямо на тебя, а за мгновение до столкновения уходит обратно на свою половину дороги. От близкого удара молнии волосы встают дыбом. Да что там волосы, встает даже чертов крантик. В ушах стоит гул, во рту вкус паленого. И если у тебя есть время подумать до того, как ты падаешь на землю, то мысль одна: тебя ударило током. Бедный малый. Он любил Тэ-Эр, но любовь эта осталась безответной.

– Он сломал шею?

– Да. Из-за грома Мэтти не слышала, как он упал. Не слышала и криков, если они и были. Через несколько минут она выглянула из трейлера, не понимая, что его задержало. И увидела, что он лежит на земле и широко раскрытыми глазами смотрит на дождь.

Билл в последний раз взглянул на часы и распахнул дверцу пикапа.

– На свадьбе старика не было, но он приехал на похороны сына и с тех пор живет здесь. Но не хочет знаться с молодой женщиной…

– Зато хочет отнять у нее ребенка. – Я и так об этом знал, но у меня все равно засосало под ложечкой. «Никому об этом не рассказывайте, – попросила меня Мэтти утром четвертого июля. – Для меня и Ки сейчас тяжелое время». – На какой стадии судебный процесс?

– Я бы сказал, близится к завершению, – ответил Билл. – Слушание дела в окружном суде пройдет или в конце этого месяца, или в начале следующего. Судья может вынести решение передать девочку деду немедленно или с наступлением осени. Дата значения не имеет но я абсолютно уверен, что матери на этом суде рассчитывать не на что. Так или иначе, девочка будет расти в Калифорнии.

По моей спине пробежал холодок.

Билл скользнул за руль.

– Держись от этого подальше, Майк. Обходи стороной Мэтти Дивоур и ее дочь. А если тебя вызовут в суд, чтобы дать показания о вашей встрече, побольше улыбайся и поменьше говори.

– Макс Дивоур обвиняет ее в том, что она пренебрегает воспитанием дочери?

– Да.

– Билл, я видел ребенка. Она вполне ухоженная.

Он улыбнулся, но больно уж невеселой улыбкой.

– Вполне возможно. Но суть не в этом. Держись подальше от этой истории, дружище. Предупредить тебя – мой долг. Теперь, когда Джо нет я – единственный оставшийся у тебя сторож. – Он захлопнул дверцу «рэма», завел двигатель, потянулся к ручке переключения скоростей, убрал руку, словно о чем-то вспомнил.

– Если у тебя будет возможность, поищи сов.

– Каких сов?

– Тут есть пара пластмассовых сов. То ли в подвале, то ли в студии Джо. Их привезли осенью, за год до ее смерти.

– Осенью 1993 года?

– Да.

– Этого не может быть, осенью 1993 года мы ни разу не приезжали в «Сару».

– Может. Я как раз навешивал ставни, когда приехала Джо. Только мы перекинулись парой слов, как подкатил грузовичок Ю-пи-эс[65]65
  «Юнайтед парсел сервис» – частная служба доставки посылок.


[Закрыть]. Я занес коробку в дом и выпил кофе, тогда я еще пил кофе, а она тем временем вытащила сов и показала их мне. И доложу тебе, выглядели они, как настоящие! А десять минут спустя она отбыла. Словно приезжала только для того, чтобы распаковать сов, хотя ехать из Дерри ради этого просто глупо.

– А когда она приезжала, Билл? Ты помнишь?

– Во вторую неделю ноября, – без запинки ответил он. – В тот день, во второй половине, мы с женой поехали в Льюистон, к сестре Ветти. Она пригласила нас на день рождения. По пути назад завернули в Касл-Рок и Ветти купила индейку ко Дню Благодарения[66]66
  Национальный праздник США, отмечается в четвертый четверг ноября.


[Закрыть]. – он с любопытством взглянул на меня. – Ты действительно ничего не знал о совах?

– Нет.

– Это странно, да?

– Может, она говорила мне, а я забыл, – ответил я. – Наверное, теперь это не имеет значения. – Однако имело. Пустячок, конечно, но пустячок значимый. – Зачем Джо понадобились пластмассовые совы?

– Чтобы не давать воронам срать на дом. Одна вот отметилась у тебя на террасе. Если вороны видят пластиковых сов, то предпочитают облетать их стороной.

Я рассмеялся, хотя мысли мои занимало другое.

– Правда? Неужели помогает?

– Да, если переставлять сов с места на место, чтобы вороны не заподозрили, что они – пластмассовые. Вороны – самые умные птицы. Поищи сов, они избавят тебя от многих хлопот.

– Я поищу.

Пластиковые совы отпугивают ворон. Случайно узнав об этом (а Джо много чего выхватывала из захлестывающего нас информационного потока), она тут же начала действовать. В этом была вся Джо. В который уж раз я остро ощутил, как мне ее недостает.

– Хорошо. Я на днях подъеду, и мы обойдем всю усадьбу. Если захочешь, заглянем и в лес. Думаю, ты останешься доволен.

– Я в этом уверен. А где остановился Дивоур?

Кустистые брови взлетели вверх:

– В «Уэррингтоне». Вы с ним соседи. Я думал, ты знаешь.

Я вспомнил женщину, которую видел на прогулке. Черный купальник и черные шорты, комбинация которых чем-то напоминала выходное платье, и кивнул.

– Я видел его жену.

Билл так смеялся, что ему пришлось лезть за носовым платком. Он вытащил его из бардачка – не платок, а целая скатерть – и вытер глаза.

– Что тут смешного? – полюбопытствовал я.

– Тощая женщина? С седыми волосами? И лицом-маской?

Тут уж я рассмеялся:

– Все так.

– Она ему не жена, а личный секретарь. Зовут ее Роджетт Уитмор. Все жены Дивоура умерли. Последняя – двадцать лет тому назад.

– Странное имя – Роджетт. Французское?

– Калифорнийское. – Он пожал плечами, словно одно это слово все объяснило. – Местные ее боятся.

– Неужели?

– Да. – Билл замялся, потом улыбнулся одной из тех улыбок, которыми мы даем знать собеседнику, что говорим глупость. – Берта Мизерв утверждает, будто она – ведьма.

– И они живут в «Уэррингтоне» круглый год?

– Да. Эта Уитмор приезжает и уезжает, но в основном живет там. В городе считают, что они останутся здесь, пока не получат опеку над ребенком, а потом вернутся в Калифорнию на принадлежащем Дивоуру реактивном самолете. Оставят Осгуда продать «Уэррингтон» и…

– Продать? Ты сказал – продать?

– Я думал, ты знаешь. – Билл включил первую передачу. – Когда Хью Эмерсон сказал Дивоуру, что они закрывают клуб после Дня Благодарения, Дивоур ответил, что у него нет ни малейшего желания куда-либо переезжать. Ему, мол, и здесь удобно.

– Так он купил клуб! – За последние двадцать минут я удивлялся, веселился, злился, но впервые едва не лишился дара речи. – Он купил «Уэррингтон лодж», чтобы не переселяться в отель или не арендовать дом?

– Да, купил. Девять зданий, включая основной корпус и «Бар заходящего солнца», двенадцать акров леса, поле для гольфа на шесть лунок и пятьсот футов Улицы. Плюс двухполосную дорожку для боулинга и площадку для софтбола. За четыре с половиной миллиона. Его приятель Осгуд оформил сделку, и Дивоур расплатился чеком. Просто удивительно, как ему хватило места для такого количества нулей. До встречи, Майк.

С этими словами он подал джип задним ходом, а я, раскрыв рот, смотрел ему вслед.

* * *

Пластмассовые совы.

В промежутках между взглядами, брошенными на часы. Билл рассказал мне много интересного, но главной новостью для меня стал приезд Джо в «Сару-Хохотушку» (а в том, что она приезжала, сомнений у меня не было: Билл не стал бы врать) ради того, чтобы получить от почтовиков пару чертовых пластмассовых сов.

Она мне об этом говорила?

Могла и сказать. Я этого не помнил, но Джо не раз указывала мне, что разговаривать со мной бесполезно, если я что-то пишу: в одно ухо входит, в другое, не задерживаясь, выходит. Иногда она пришпиливала маленькие записочки (что-то купить, кому-то позвонить) к моей рубашке, словно я еще ходил в первый класс. Но я не смог бы пропустить мимо ушей такой фразы: «Я собираюсь в „Сару“, дорогой, Ю-пи-эс должна доставить посылку, которую я хочу получить лично, не составишь даме компанию?» Черт, неужели я бы не поехал? Я бы с удовольствием воспользовался поводом лишний раз побывать в Тэ-Эр. Правда, тогда я работал над сценарием и не все складывалось, как хотелось бы… записки, пришпиленные к рукаву… «Если, закончив работу, ты поедешь в город, нам нужны молоко и апельсиновый сок…»

Я обошел то место, где был огород Джо. Солнце жгло шею, а я думал о совах, чертовых пластиковых совах. Допустим, Джо сказала мне, что едет в «Сару-Хохотушку». Допустим, я отказался составить ей компанию, потому что писал и даже не понял, о чем речь. Даже если исходить из того, что все так и было, остается еще один вопрос: почему ей вздумалось приехать самой, если она могла позвонить и посылку принял бы кто-то еще? Кенни Остер с радостью услужил бы Джо. Точно так же, как и миссис М. И Билл Дин, наш сторож, в этот день был в нашем коттедже. За первым вопросом последовал второй: почему она не распорядилась доставить покупку в Дерри? Наконец я решил, что не смогу жить дальше, если воочию не увижу этих чертовых сов. Может, думал я, возвращаясь к дому, ставить одну на крышу «шевроле», припаркованному у крыльца черного хода? Чтобы предотвратить вороньи бомбардировки.

Едва я переступил порог, меня осенило. Я позвонил Уэрду Хэнкинсу, финансовому менеджеру из Уотервилла, который занимался моими налогами и вел некоторые дела, не связанные с издательским бизнесом.

– Майк, – радостно откликнулся он. – Как озеро?

– Озеро прохладное, погода жаркая, как и должно быть, – ответил я. – Уэрд, ты хранишь наши документы за пять лет, верно? На случай, если налоговое управление задумает пощекотать нам нервы?

– Пять лет – общепринятая практика, но твои бумаги я храню семь. В глазах налоговиков ты очень жирный голубь.

Лучше быть жирным голубем, чем пластмассовой совой, подумал я, но не озвучил свою мысль. Сказал я другое:

– В том числе и ежедневники, так? Мой и Джо, пока она не умерла?

– Конечно. Поскольку вы оба не вели дневников, лучшего подтверждения расходам не…

– Сможешь ты найти ежедневник Джо за 1993 год и посмотреть, что она делала во вторую неделю ноября?

– С удовольствием. А что конкретно тебя интересует?

И тут я увидел себя сидящим за кухонным столом в Дерри, в первый вечер моего вдовства, сжимающим в руках коробочку с тестом на беременность. Действительно, что конкретно меня интересовало? С учетом того, что я любил эту женщину и она уже четыре года как умерла?

– Меня интересуют две пластмассовые совы. – Уэрд, возможно, думал, что я обращаюсь к нему, но лично я в этом очень сомневался. – Я понимаю, звучит это странно, но так уж вышло. Ты сможешь мне перезвонить?

– В течение часа.

– Отлично. – И я положил трубку. Теперь пришла пора заняться совами. Где же мне их искать?

Взгляд упал на дверь подвала. Элементарно, мой дорогой Ватсон.

* * *

Темные ступени лестницы уходили вниз. Я уже стоял на верхней площадке и нащупывал рукой выключатель на стене, когда дверь за моей спиной захлопнулась с таким грохотом, что я от неожиданности вскрикнул. Ни ветерка, ни сквозняка, воздух как застыл, а дверь все равно захлопнулась. Или ее захлопнули?

Я стоял в темноте, искал выключатель и вдыхал затхлый воздух. Если нет хорошей вентиляции, в подвалах он всегда такой. Не только затхлый, но и холодный, куда холоднее, чем по другую сторону двери. И я отдавал себе отчет, что в подвале я не один. Я боялся. Если б я этого не признал, вы имели бы все основания назвать меня лжецом… Но при этом меня разбирало любопытство. Рядом со мной находилось нечто. Здесь, рядом со мной находилось нечто.

Я убрал руку со стены, прекратив поиски выключателя. Прошло какое-то время. Минуты или секунды – не знаю. Сердце отчаянно колотилось в груди. Я чувствовал, как кровь бьет в висках. Стало очень холодно.

– Привет, – сказал я.

Ответа не последовало. Я слышал, как далеко внизу с какой-то трубы падают капли конденсата. Я слышал собственное дыхание. Я слышал доносящееся издалека, из другого мира, где светило солнце, торжествующее карканье вороны. Может, она только что разгрузилась на капот моего автомобиля. Мне действительно нужна сова, подумал я. Просто не знаю, как я сумею без нее обойтись.

– Привет, – вновь подал я голос. – Ты можешь говорить?

Тишина.

Я облизнул губы. Я стоял в темноте, обращался к призракам и тем не менее не казался себе полным идиотом. Отнюдь. Я чувствовал холод, которого сначала не было, и знал, что я в подвале не один.

– Тогда ты можешь стучать. Наверняка можешь, если тебе по силам захлопнуть дверь.

Я стоял и вслушивался в падение капель. Других звуков не было. Я уже поднял руку к выключателю, когда где-то под ногами раздался негромкий стук. В «Саре-Хохотушке» подвал глубокий, и три верхних фута бетона изолированы большими панелями «инсу-гард»[67]67
  Гидроизоляционный материал.


[Закрыть]. И звук, который я слышал, возникал, я мог в этом поклясться, при ударе кулака о такую панель.

От этого удара волосы у меня встали дыбом, глаза едва не вылезли из орбит, а вся кожа покрылась мурашками. В подвале что-то есть! Что-то мертвое. Я более не мог нажать на рычажок выключателя, даже если бы и захотел. У меня не было сил поднять руку.

Я попытался заговорить, но сподобился лишь на сиплый шепот:

– Ты здесь?

Удар.

– Кто ты? – Я по-прежнему говорил сиплым шепотом, словно умирающий, который отдает последние указания жене и детям. На этот раз мне не ответили.

Я лихорадочно размышлял, что делать дальше, и тут мне вспомнился какой-то старый фильм, в котором Тони Кертис играл Гарри Гудини[68]68
  Знаменитый иллюзионист.


[Закрыть]. Согласно сценарию, Гудини искал честного медиума. Он попал на один спиритический сеанс, по ходу которого с мертвыми общались…

– Если ответ – да, стукни один раз, если нет – два. Сумеешь?

Удар.

Пониже меня, но не у самого пола. Пятью ступенями ниже, максимум – семью. Достаточно далеко, чтобы я не мог дотянуться рукой до этого нечто, зависшего в темноте подвала.

– Ты… – Я не договорил. Холодный воздух перехватил горло. Я собрал волю в кулак и предпринял вторую попытку. – Ты – Джо?

Удар. Несильный удар кулаком по гидроизоляции. Пауза, потом два удара.

Да и нет.

Тут я задал вроде бы совсем неуместный вопрос:

– Совы внизу?

Два удара.

– Ты знаешь, где они?

Удар.

– Следует мне их искать?

Удар! Очень сильный.

«Зачем она их купила?» – хотел спросить я, но обитатель подвала не смог бы…

Горячие пальцы коснулись моих глаз, и я чуть не вскрикнул, но вовремя сообразил, что это пот. Я поднял руки и вытер лицо. Я просто купался в собственном поту.

– Ты – Лэнс Дивоур? Двойной удар. Без промедления.

– В «Саре» я в безопасности? Мне тут ничего не грозит?

Удар. Пауза. Я знал, что это пауза, что я еще не услышал полного ответа. Потом: два удара. Да, мне ничего не грозит. Нет, все-таки угроза есть.

Я вновь обрел контроль над рукой. Поднял ее, коснулся стены, нащупал выключатель, положил палец на рычажок. Горячий пот на лице превратился в лед.

– Ты плачешь в ночи?

Два удара, а в паузе между ними я щелкнул выключателем. Вспыхнули лампы в подвале и под потолком над лестничной площадкой. Яркие, никак не меньше ста двадцати пяти ватт. Времени спрятаться, не то чтобы убежать, не было, да никто и не пытался. Опять же, миссис Мизерв, при всех ее достоинствах, забыла подмести лестницу, ведущую в подвал. Спускаясь к тому уровню, на котором раздавались удары, я оставлял следы на серой пыли. Других следов не было.

Я шумно выдохнул и увидел легкий парок. Значит, в подвале было холодно, но температура быстро повышалась. Второй выдох – пар еще оставался, третий – исчез.

Я провел рукой по гидроизоляционной панели. Гладкая, ровная. Ткнул пальцем, не прикладывая особой силы, но на серебристой поверхности образовалась ямочка. Панель мягкая, как пирог. Если б кто-то лупил по ней кулаком, серебристая оболочка разорвалась бы, открыв розовый гидроизоляционный материал. Но все панели серебрились передо мной.

– Ты все еще здесь? – спросил я. Ответа я не получил, но чувствовал, что мой гость никуда не делся. По-прежнему пребывал в подвале.

– Надеюсь, я не обидел тебя, включив свет. – Вот тут мне стало как-то не по себе. Наверное, я являл собой странное зрелище: стою на лестнице, громко разговариваю – видимо, с пауками. – Я просто хотел тебя увидеть. – Не знаю, правду я говорил или нет.

Резко, так резко, что едва не потерял равновесие и не скатился вниз, я повернулся в полной уверенности, что за моей спиной стоит существо в саване, что именно оно стучало по панелям, не добрый призрак старинных баллад, а жуткая тварь из потустороннего мира.

Но никого не увидел.

Я вновь развернулся на сто восемьдесят градусов, два или три раза глубоко вдохнул, успокаивая нервы, спустился вниз. В подвале обнаружил готовое к плаванию каноэ, даже с веслом, старую газовую плиту, которую мы заменили, купив коттедж, кадку, в которую Джо (несмотря на мои возражения) хотела что-то посадить. Я нашел чемодан со скатертями, картонную коробку с кассетами (на них остались «шедевры» таких групп, как «Дифлоникс», «Функаделик», «38-й калибр»), несколько картонных же ящиков со старой посудой. Если здесь и теплилась жизнь, то не слишком интересная. Не идущая ни в какое сравнение с той, что я почувствовал в студии Джо. Оно и понятно: я видел прошлое того настоящего, что уже стало прошлым. Так уж заведено в этом мире.

На полке лежал альбом с фотографиями. Я его взял главным образом из любопытства. Ничего из ряда вон выходящего не обнаружил. В основном окрестные пейзажи, заснятые в год покупки «Сары-Хохотушки». Нашел, правда, фотографию Джо в джинсах-бананах, с волосами, зачесанными назад и белой помадой на губах, и Майка Нунэна в цветастой рубашке и с бакенбардами, от одного вида которых меня скривило (вдовцу Майку такой женатый Майк не понравился).

Я нашел сломанные пяльцы Джо, грабли, которые мне могли понадобиться осенью: сгребать опавшую листву, широкую лопату для расчистки дорожек от снега, несколько банок краски. Чего я не отыскал, так это пластмассовых сов. Моя подруга (или друг), стучавшая по гидроизоляции, не ошиблась.

Наверху зазвонил телефон.

Я поспешил наверх, уже выскочил за дверь, потом вернулся и щелкнул выключателем. С одной стороны, мой поступок меня позабавил, с другой – я поступил как и должно, к примеру, в детстве, шагая по тротуару я старался не наступать на трещины и не видел в этом ничего предосудительного. А если мое поведение и показалось кому-нибудь странным, так ли уж это важно? Я пробыл в «Саре» только три дня, но уже вывел Первый нунэновский закон эксцентричности: когда ты один, твое странное поведение вовсе не кажется странным.

Я схватил трубку:

– Слушаю.

– Привет, Майк. Это Уэрд.

– Что-то ты быстро.

– Архив от меня в двух шагах. Я все нашел. В еженедельнике Джо на второй неделе ноября 1993 года есть только одна запись. Зачитываю. «Эс-ка Мэна, Фрип, Одиннадцать утра». Вторник, шестнадцатое. Это тебе что-нибудь говорит?

– Да. Премного тебе благодарен, Уэрд. Ты мне здорово помог.

Я отключил связь, положил телефон на подставку. Действительно помог. «Эс-ка Мэна» расшифровывалось как «Суповые кухни Мэна». С 1992 года по день своей смерти Джо входила в состав совета директоров этой благотворительной организации. Фрип – сокращение от Фрипорта. Наверное, речь шла о заседании совета. Вероятно, они говорили о том, как накормить бездомных в День Благодарения, а потом Джо проехала семьдесят миль до Тэ-Эр, чтобы получить у почтовиков двух пластмассовых сов. Нет, ответа на свои вопросы я так и не получил.

И тут же в голове раздался голос НЛО: Раз уж ты стоишь у телефонного аппарата, почему бы не позвонить Бонни Амудсон? Поздороваешься, спросишь, как она поживает.

В начале девяностых Джо входила в состав совета директоров четырех благотворительных организаций. Ее подруга Бонни убедила ее поучаствовать в работе «Суповых кухонь», когда в совете освободилось одно место. И на заседания они часто ездили вместе. Так что едва ли Бонни вспомнит то заседание, что проходило в ноябре 1993 года, все-таки прошло пять лет. Однако, если у нее сохранились протоколы…

Да, странные мысли лезли мне в голову. Позвонить Бонни, поболтать ни о чем, потом попросить поднять протокол заседания, которое имело место в ноябре 1993 года. А дальше? Спросить, отмечено ли в протоколе отсутствие Джо? Полюбопытствовать, не заметила ли она изменений в поведении Джо в последний год ее жизни? А если Бонни спросит, зачем мне все это нужно, что мне ей ответить?

Дай ее сюда, рявкнула Джо в моем сне. В нем она и не выглядела, как Джо, скорее, напоминала женщину из Книги пословиц, странную женщину, у которой с губ тек мед, но в сердце затаились змеи и черви. Странную женщину с пальцами, холодными как лед. Дай ее сюда. Это мой пылесос.

Я подошел к двери подвала, взялся за ручку. Повернул, затем отпустил. Я не хотел заглядывать в темноту, не хотел слушать чьи-то удары. Лучше уж оставить дверь закрытой. А чего мне хотелось, так это выпить какой-нибудь холодной жидкости. И я пошел на кухню, повернулся к холодильнику и обмер. Магниты вновь образовали окружность, но на этот раз в ее центре вытянулись в ряд четыре буквы и одна цифра. Из них сложилось слово:

hello

В доме жил призрак. Теперь я в этом не сомневался и ясным днем. Я спрашивал, безопасно ли для меня пребывание в «Саре-Хохотушке», и получил двойственный ответ, но это ничего не значило. Если б я сейчас ретировался из «Сары», ехать мне было некуда. У меня был ключ от дома в Дерри, но ответы на интересующие меня вопросы я мог найти только здесь. И я это знал.

– Привет, – ответил я и открыл холодильник, чтобы взять банку «пепси». – Кто бы ты ни был, привет.