Текст книги "Люди десятого часа"

Автор книги: Стивен Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Мойра! Привет!

Пирсон не удивился запаху дезодоранта «Джордже». Оглянувшись, он увидел Мисс Красную Юбочку.

– Мойра Ричардсон – Брэндон Пирсон.

– Здравствуйте, – сказал Пирсон и пожал ее протянутую руку. – Отдел кредитов, да?

– Это все равно, что называть мусорщика санитарным техником, – ответила она с веселой улыбкой. От такой улыбки, подумал Пирсон, можно безоглядно влюбиться, если не соблюдать осторожность. – Я просто работаю с кредитными чеками. Если вы хотите купить новый «порше», я проверяю счета, чтобы удостовериться, что вы способны на «порше»… в финансовом смысле, конечно.

– Разумеется, – Пирсон ответил ей тоже улыбкой. – Кэм!

– позвала она. – Иди сюда!

Это был уборщик, который привык мыть туалет, повернув назад козырек кепки. В нормальном костюме он выглядел на пятьдесят очков выше по интеллекту и удивительно походил на Арманда Ассанте. Пирсон почувствовал легкую ревность, но ничуть не удивился, когда тот обнял Мойру Ричардсон за восхитительную тоненькую талию и легонько поцеловал в восхитительный маленький ротик. Потом протянул руку Пирсону:

– Камерон Стивенс.

– Брэндон Пирсон.

– Очень рад, – сказал Стивенс. – Я так и думал, что вы сегодня их увидите.

– Сколько вас следило за мной? – спросил Пирсон. Он попытался припомнить тот эпизод в десять утра на площадке и понял, что не сможет, – он провалился в памяти, смытый мощной волной ужаса.

– Почти все из банка, кто их видит, – спокойно заметила Мойра, – но все в порядке, мистер Пирсон…

– Брэндон. Пожалуйста.

Она кивнула:

– Мы только поддерживали вас, Брэндон. Пойдем, Кэм.

Поднявшись по ступенькам, они скрылись внутри здания. Пирсон успел только заметить матовый свет, прежде чем дверь закрылась. Тогда он повернулся к Дьюку.

– Это все правда, так? – спросил он. Дьюк сочувственно взглянул на него:

– К сожалению, да. – И, помолчав, добавил: – Но здесь есть и хорошая сторона.

– Да ну? Какая же?

Белые зубы Дьюка сверкнули в сырой темноте.

– Впервые за последние по крайней мере пять лет ты будешь присутствовать на собрании, где можно курить, – заявил он. – Пошли.

3

В фойе и зале магазина было темно; свет – и гул голосов – просачивался со стороны крутой лестницы слева от них.

– Вот, – сказал Дьюк, – здесь. Если цитировать Книгу мертвых, какой долгий причудливый путь проделан, правильно?

– Да уж, – согласился Пирсон. – Кейт тоже из Людей десятого часа?

– Хозяйка? Нет. Я ее видел только два раза, но, по-моему, она некурящая. Это Робби нашел место. Кейт считает, что мы просто Бостонское общество любителей крутого детектива.

Пирсон поднял брови:

– Это как?

– Маленькая труппа фанатов, которые каждую неделю собираются и обсуждают произведения Реймонда Чандлера, Дэшиела Хэммета, Росса Макдональда и тому подобных. Если ты не читал этих ребят, то, пожалуй, следует прочесть. Для надежности. Это нетрудно: некоторые из них – действительно класс.

Он спустился вслед за Дьюком – рядом на узкой лестнице они не помещались – и через распахнутую дверь вошел в хорошо освещенный подвал с низким потолком, очевидно, соответствующий по длине дому наверху. На полу было расставлено десятка три складных стульчиков, перед которыми стоял мольберт, накрытый синей тканью. Позади мольберта громоздились штабеля этикеток различных издательств. Пирсон с интересом рассматривал висевшую слева от него на стене картину в раме, под которой был плакат: «ДЭШИЕЛ ХЭММЕТ: ВСЕ ПРИВЕТСТВУЮТ НАШЕГО БЕССТРАШНОГО-ВОЖДЯ».

– Дьюк? – услышал он рядом с собой женский голос. – Слава Богу, я уж думала, не случилось ли что с тобой.

Ее Пирсон тоже узнал: серьезного вида молодая женщина в очках с толстыми стеклами и с длинными прямыми черными волосами. Сегодня она выглядела менее серьезной в облегающих выцветших джинсах и майке с надписью «Джорджтаунский университет», под которой явно не было лифчика. Пирсон подумал, что если бы жена Дьюка хоть раз увидела, как смотрит эта женщина на ее мужа, она вытащила бы Дьюка из этого подвала за уши, и плевать ей было на всех летучих мышей в мире.

– Все в порядке, дорогая, – сказал Дьюк. – Я привел новообращенного Церкви распроклятых летучих мышей, вот и все. Джанет Брайтвуд – Брэндон Пирсон.

Брэндон пожал ей руку, подумав:

"Это ты чихала после того дела».

– Очень рада познакомиться, Брэндон, – сказала Джанет и, снова повернувшись к Дьюку, слегка раздосадованному тем, как жадно она на него смотрела, спросила:

– Пойдем потом выпьем кофе?

– М-м… посмотрим, дорогая. Ладно?

– Ладно, – согласилась она, и ее улыбка говорила: я и три года буду ждать возможности выпить кофе с Дьюком, если Дьюку так угодно.

"Что я здесь делаю? – вдруг спросил себя Пирсон, – Это же полное безумие… вроде встречи Анонимных алкоголиков в психиатрической больнице».

Члены Церкви распроклятых летучих мышей сооружали себе пепельницы из сложенных штабелями этикеток, рассаживались по местам и с видимым облегчением закуривали. Пирсон прикинул, что, когда все рассядутся, вряд ли останутся свободные стулья.

– Почти все пришли, – сказал Дьюк, направляясь к паре стульев в конце заднего ряда, подальше от Джанет, которая возилась с кофеваркой. Пирсон не знал, случайное ли это совпадение. – Это хорошо… поосторожнее с оконным шестом, Брэндон.

Шест с крючком на конце для открывания высоких окон подвала был прислонен к побеленной кирпичной стене. Пирсон нечаянно зацепил его, когда усаживался. Дьюк подхватил шест прежде, чем тот упал, отодвинул его подальше, а затем проскользнул в боковой проход и тоже соорудил себе и Пирсону по пепельнице.

– Ты читаешь мои мысли, – с благодарностью сказал Пирсон и закурил. Непривычно странно (и замечательно) было делать это при таком стечении народа.

Дьюк тоже закурил и указал на худого, с усыпанным веснушками лицом человека, стоявшего у мольберта. Веснушчатый разговаривал с Лестером Олсоном, который застрелил человека-летучую мышь, бах-бах-бах, в сарае под Ньюберипортом.

– Рыжий – это Робби Дельрей, – сказал Дьюк чуть ли не с благоговением. – Не похож на Спасителя Рода Человеческого из телесериалов, правда? Но вполне возможно, что он им станет.

Дельрей кивнул Олсону, похлопал того по спине и сказал что-то, от чего седой расхохотался. Затем Олсон вернулся на свое место в середине первого рада, а Дельрей подошел к накрытому мольберту.

К этому времени все стулья уже были заняла, несколько человек даже стояло в задней части подвала, возле кофеварки. Отголоски оживленных разговоров подлетали на высокой скорости к голове Пирсона и отскакивали, словно теннисные мячики. Облако сизого табачного дыма уже висело под потолком.

"Господи, они же тронутые, – подумал он. – Действительно тронутые. Могу поспорить, так выглядели убежища в Лондоне во время немецких бомбежек в 1940 году».

Он обернулся к Дьюку и спросил:

– С кем ты разговаривал? Кто сказал тебе, что намечается что-то большое?

– Джанет, – ответил Дьюк, не глядя на него. Его брови выразительно нацелились на Робби Дельрея, того, кто спас его от безумия в метро. В глазах Дьюка Пирсон читал восхищение и обожание.

– Дьюк, это действительно большое собрание?

– Для нас да. При мне столько народу никогда не собиралось.

– Ты поэтому так нервничаешь? Слишком много людей в одном месте?

– Нет, – просто ответил Дьюк. – Робби нюхом чует летучих мышей. Он… тс-с-с, начинается.

Робби Дельрей, улыбаясь, поднял руки, и гомон мгновенно утих. Пирсон видел такое же обожание, как у Дьюка, на многих лицах. А на других – по меньшей мере уважение.

– Спасибо, что собрались, – спокойно произнес Дельрей. – Думаю, мы наконец получили то, чего некоторые ждут уже четыре или пять лет.

Это вызвало бурные аплодисменты. Дельрей выждал некоторое время, оглядывая помещение с сияющим видом. Наконец он поднял руки, призывая к тишине. Когда овация (в которой он не участвовал) прекратилась, Пирсон сделал разочаровывающее открытие: ему не нравился друг и наставник Дьюка. Он было принял это за ревность – теперь, когда Дельрей витийствовал перед собравшимися, Дьюк Райнеман явно забыл о существовании Пирсона, – но нет, об этом он вовсе и не думал. Было что-то фатовское, самодовольное в этом жесте, поднятием рук призывающем к тишине; что-то, отражающее инстинктивное презрение беспринципного политика к слушателям.

"Да нет, – сказал себе Пирсон, – нельзя так. Ты же ничего не знаешь».

Действительно, Пирсон не имел права так судить и поэтому старательно отгонял неприятное ощущение, чтобы дать Дельрею шанс, хотя бы ради Дьюка.

– Прежде всего, – продолжал Дельрей, – я хотел бы представить вам нового члена нашей группы – Брэндона Пирсона, из самого дальнего Медфорда. Встаньте на минутку, Брэндон, покажитесь вашим новым товарищам.

Пирсон удивленно взглянул на Дьюка. Тот, усмехнувшись, пожал плечами, а потом легонько подтолкнул Пирсона в плечо:

– Давай, они не кусаются.

Пирсон не был уверен в последнем. Тем не менее, покраснев, он встал, опасаясь людей, которые оборачивались со своих мест, чтобы рассмотреть его. Особенно ему не понравилась улыбка Лестера Олсона – как и его шевелюра, слишком ослепительная, чтобы не вызывать подозрение.

Его собратья, Люди десятого часа, снова зааплодировали, только на сей раз хлопали ему – Брэндону Пирсону, банковскому служащему среднего уровня и упрямому курильщику. Он снова подумал, не забрел ли он случайно на сборище Анонимных алкоголиков, предназначенное исключительно для психов (и, несомненно, психами руководимое). Когда он сел на место, щеки ело были пунцовыми.

– Я бы прекрасно обошелся без этого, спасибо, – пробормотал он Дьюку.

– Успокойся, – Дьюк по-прежнему усмехался. – Всех так принимают. И тебе это должно понравиться, парень, разве не так? Это же в духе девяностых.

– Да, это в духе девяностых, но мне не нравится, – заметил Пирсон. Сердце у него бешено колотилось, а румянец не сходил со щек. Наоборот, похоже было, что он становился ярче.

«В чем дело? – подумал он. – Лихорадка? Мужская менопауза? Что такое?»

Робби Дельрей, нагнувшись, быстро сказал что-то брюнетке в очках, сидевшей рядом с Олсоном, взглянул на часы, затем отступил к накрытому мольберту и снова повернулся к залу. Его открытое, веснушчатое лицо делало его похожим на мальчика из церковного хора, способного на любые безвредные пакости – бросать лягушек девчонкам за воротник, выдернуть простыню из-под маленького братика и всякое такое – во все дни, кроме святого воскресенья.

– Спасибо, друзья! Садитесь, Брэндон, – сказал он. Пирсон пробормотал, что рад находиться здесь, но он был не искренен – а вдруг его собратья, Люди десятого часа, окажутся просто сборищем идиотов новой эры? Вдруг под конец он будет воспринимать их как хорошо одетых религиозных фанатиков, вскакивающих при первых звуках гимна? Что тогда?

«Перестань, – приказал он себе. – Дьюк-то тебе нравится, правда?»

Да, Дьюк ему нравился, и, наверное, Мойра Ричардсон тоже… коль скоро он отбросил внешнюю сексуальную оболочку и мог оценить ее как личность.

Может, есть тут и другие замечательные люди. И он забыл, по крайней мере на какое-то время, почему они все собрались в этом подвале – из-за летучих мышей. Учитывая такую угрозу, можно бы смириться с парочкой самодовольных идиотов, а?

Видимо, можно.

"Отлично! Теперь сядь, успокойся и смотри парад».

Он сел, но успокоиться не мог, во всяком случае, окончательно. Отчасти потому, что был новичком. Отчасти потому, что терпеть не мог недобровольное общение – как правило, людей, которые называли его по имени без разрешения с его стороны, он воспринимал как своего рода угонщиков. А отчасти…

«Да перестань же! Неужели ты еще не понял? У тебя просто нет выбора!»

Неприятная мысль, но спорить с ней было трудно. Сегодня утром, случайно повернув голову и обнаружив, что на самом деле скрывается под костюмом Дугласа Кифера, он тем самым перешел черту. Он думал, что хотя бы это ему понятно, но лишь сейчас осознал, что черта эта роковая, что шансы пересечь ее в обратном направлении и вернуться на другую сторону (на безопасную сторону) ничтожны.

Нет, он не мог успокоиться. По крайней мере, пока не мог.

– Прежде чем мы перейдем к делу, я хочу поблагодарить вас всех, что вы так быстро собрались, – говорил Робби Дельрей. – Я знаю, что не всегда можно уйти, не вызывая подозрений, а в некоторых случаях это просто опасно. Не думаю, что будет преувеличением сказать, что мы вместе прошли огонь и воду… и медные трубы тоже…

Вежливые улыбки в зале. Большинство из них готово восторгаться любым словом Дельрея.

– …и никто не знает лучше меня, как трудно быть одним из немногих, кому известна истина. С тех пор как я увидел первую летучую мышь пять лет назад…

Пирсон заерзал, испытывая ощущение, которого никак сегодня не ожидал, – скуку. Чтобы этот необычайно странный день кончался именно так – сборище в подвале книжного магазина слушает веснушчатого маляра, который толкает нуднейшую речь в худших традициях Ротари-клуба…

Но другие были словно зачарованы; Пирсон оглянулся, желая убедиться в этом. Глаза Дьюка сияли точно таким же восхищением, какое Пирсон наблюдал в детстве у своего пса Бадди, когда доставал его тарелку из-под мойки в кухне. Камерон Стивенс и Мойра Ричардсон сидели обнявшись и уставившись на Робби Дельрея разинув рты. И Джанет Брайтвуд. И все прочие в маленькой группе вокруг волшебной шарманки.

"Все, – подумал он, – кроме Брэндона Пирсона. Давай, дорогуша, попробуй врубиться в программу».

Но он не мог, и каким-то странным образом не мог и Робби Дельрей. Пирсон, обведя взглядом зал, заметил, что Дельрей снова украдкой посмотрел на часы. Этот жест был очень знаком Пирсону с тех пор, как он стал Человеком десятого часа. Он догадался, что Дельрей отсчитывает время до следующей сигареты.

По мере того, как Дельрей тянул время, некоторые его слушатели также начали проявлять признаки нетерпения – кто покашливал, кто шаркал ногами. Но Дельрей все напирал, видимо, не понимая, что каким бы обожаемым вождем сопротивления он ни был, ему не могли внимать бесконечно.

– …и мы прилагали все силы, – возглашал он, – и переживали потери, пряча слезы, как всегда, по-моему, кто ведет войну на тайных фронтах, движимые несгибаемой верой в то, что настанет день, когда тайное станет явным, и мы…

"Вот гад, снова поглядывает на часы… «

– …сможем поделиться нашим знанием со всеми мужчинами и женщинами, которые смотрят, но не видят.

"Спаситель рода человеческого? – подумал Пирсон. – Господи помилуй! Скорее он похож на сенатора Джесси Хелмса, который часами несет чушь, чтобы сорвать заседание».

Он взглянул на Дьюка и приободрился, видя, что тот, все еще слушая, начал ерзать на месте и явно выходил из транса.

Пирсон приложил ладони к щекам – еще пылают. Приложил пальцы к сонной артерии и пощупал пульс – учащенный. Это было не смущение от того, что пришлось вставать и раскланиваться подобно финалистке конкурса «Мисс Америка»; сейчас-то все уже забыли о его существовании. Нет, здесь что-то другое. Нехорошее.

– …мы крепко держались этого, мы плясали, даже когда музыка была нам не по вкусу… – бубнил Дельрей.

"Это то, что ты испытывал прежде, – сказал себе Пирсон. – Страх попасть на сборище охваченных общей опасной галлюцинацией».

– Нет, не то, – пробормотал он. Дьюк повернулся к нему, удивленно подняв брови, но Пирсон успокоил его кивком головы. Дьюк опять уставился на оратора.

Он, конечно, обиделся, но не похоже, что впал в какой-то культ убийств. Может быть, люди в этом зале – по крайней мере, некоторые – и убивали, может, эта сцена в сарае под Ньюберипортом действительно имела место, но сегодня не ощущалось энергии, необходимой для таких отчаянных подвигов, в этой кучке преуспевающих мещан под портретом Дэшиела Хэммета. Он ощущал только сонную легкость в голове – то ослабленное внимание, которое позволяло людям выдерживать нудные речи, не засыпая окончательно и не вставая.

– Робби, ближе к делу! – собравшись с духом, крикнул кто-то из задних рядов, и послышались нервные смешки.

Робби Дельрей бросил раздраженный взгляд в ту сторону, откуда донесся голос, затем улыбнулся и снова взглянул на часы.

– Ладно, – сказал он. – Меня действительно занесло. Лестер, помоги, пожалуйста.

Лестер встал. Вдвоем из-за кипы обложек они вынесли большой кожаный саквояж, стянутый ремнями, и поставили его справа от мольберта. – Спасибо, Лес, – поблагодарил Робби. Лестер кивнул и вернулся на место.

– Что в саквояже? – прошептал Пирсон на ухо Дьюку.

Дьюк покачал головой. Он выглядел удивленным и слегка не в себе… но не в такой степени, как Пирсон.

– Да, Мак прав, – сказал Робби. – Я действительно малость увлекся, но для меня это историческое событие. Смотрите.

Он выдержал паузу, затем сорвал синюю тряпку с мольберта. Слушатели подались вперед на своих складных стульчиках, готовые поразиться, а затем откинулись обратно с общим разочарованным выдохом. Это была черно-белая фотография какого-то заброшенного склада. Увеличение было достаточным, чтобы можно было рассмотреть обрывки бумаг, презервативы, пустые бутылки на загрузочных рампах и прочитать написанные красной краской мудрые изречения на стене. Самое крупное из них гласило: «МЯТЕЖНЫЕ ГОРИЛЛЫ ПРАВЯТ». По залу прошел шепоток.

– Пять недель назад, – с нажимом начал Робби, – мы с Лестером и Кендрой выследили двух летучих мышей до этого заброшенного склада в Кларк-Бей.

Темноволосая женщина в пенсне, сидевшая рядом с Лестером Одеоном, самодовольно огляделась… и будь Пирсон проклят, если она не посмотрела на часы.

– Их встретили тут – Дельрей показал на одну из рамп – еще трое летучих мышей-мужчин и одна женщина. Они вошли внутрь. С тех пор шесть или семь человек непрерывно наблюдали за этим местом. Мы установили…

Пирсон заметил, какое обиженное выражение приняло лицо Дьюка. У него словно на лбу было написано: «А ПОЧЕМУ МЕНЯ НЕ ВЗЯЛИ?»

"Бостонские Летучие мыши, – подумал Пирсон. – Прекрасное название для бейсбольной команды». И опять вернулось сомнение: «Неужели это я сижу здесь и слушаю всю эту чушь? Неужели это правда?»

И тут, словно мгновенное сомнение включило обостренную память, он опять услышал, как Дельрей сообщает собравшимся Бесстрашным Охотникам за Летучими Мышами, что к ним присоединился Брэндон Пирсон из самого дальнего Медфорда.

Он повернулся к Дьюку и зашептал ему в ухо:

– Когда ты говорил с Джанет по телефону – там, у Галлахера, – ты сказал ей, что приведешь меня, правильно?

Дьюк нетерпеливо, все еще с оттенком досады взглянул на него: не мешай, мол, слушать.

– Конечно, – сказал он.

– А ты ей говорил, что я из Медфорда?

– Нет, – ответил Дьюк. – Откуда я знал, где ты живешь? Дай послушать, Брэнд! – И он отвернулся.

– Мы выследили более тридцати пяти машин – в основном лимузинов, которые посетили этот заброшенный склад в стороне от цивилизации, – сказал Дельрей. Он выдержал паузу, чтобы все поняли, насколько важна такая информация, снова взглянул на часы и продолжал: – Многие побывали там по десять – двенадцать раз. Летучие мыши, несомненно, поздравляют себя, что нашли такое уединенное место для совещаний, или торжественных обедов, или что там у них, но мне кажется, что на самом деле они загнали себя в угол. Потому что… простите, минуточку, ребята…

Он обернулся и заговорил с Лестером Олсоном. В их разговор включилась женщина по имени Кендра. Она говорила, мотая головой то в одну, то в другую сторону, словно смотрела матч по пинг-понгу. Зрители удивленно и озадаченно наблюдали за этим совещанием.

Пирсон понимал, что они испытывали. "Что-то большое», – обещал Дьюк, и судя по количеству людей, собравшихся здесь, всем остальным обещано было то же самое. «Что-то большое» оказалось всего-навсего большим черно-белым снимком с изображением заброшенного склада, где не было ничего, кроме горы мусора, выброшенного тряпья и использованных презервативов. Что, черт возьми, не так на этой картинке?

"Большое дело оказалось пшиком, – подумал Пирсон. – И кстати, Веснушчатый, откуда ты знал, что я из Медфорда? Это я оставлю на вопросы после лекции, поверь мне».

Это ощущение – горящие щеки, учащенное сердцебиение, неудержимое желание курить – стало еще сильнее. Как приступы желания, которые иногда бывали у него в колледже. Что это? Если не страх, то что?

«О, это, конечно же, страх – не просто страх единственного здорового человека в сумасшедшем доме. Ты знаешь, что летучие мыши существуют; ты не спятил, и Дьюк, и Мойра, или Кэм Стивене, или Джанет Брайтвуд. Но все равно что-то тут не так… совсем не так. Наверное, он сам. Робби Дельрей, маляр и Спаситель рода человеческого. Он знал, где я живу. Брайтвуд позвонила ему и сказала, что Дьюк приведет парня из Первого коммерческого по имени Брэндон Пирсон, и он проверил, кто я такой. Зачем он это сделал? И как он это сделал?»

Вдруг ему вспомнились слова Дьюка Райнемана: "Они хитрые, и у них полно приятелей в верхах. Именно эти верхи их интересуют».

Если у тебя приятели в верхах, ты мигом можешь все узнать о человеке, правда ведь? Да. Люди в верхах имеют доступ ко всем компьютерным паролям, всем личным делам, всем данным, составляющим жизненно важную статистику…

Пирсона передернуло, будто он пробудился от кошмарного сна. При этом он невольно зацепил ногой основание оконного шеста. Тот начал падать. Тем временем шепоток в передних рядах сменился кивками по всему залу.

– Лес, – попросил Дельрей, – вы с Кендрой помогите мне еще разок.

Пирсон успел подхватить оконный шест прежде, чем тот свалился бы кому-нибудь на голову и вышиб мозга, а то и содрал бы скальп острым крючком на конце. Он подхватил шест, начал было прислонять его к стене и вдруг увидел рожу гоблина, уставившуюся в окно подвала. Черные глаза, как у оборванной куклы, забытой под кроватью, смотрели в широко раскрытые голубые глаза Пирсона. Полосы мяса вращались, как атмосфера вокруг планеты из тех, что астрономы называют газовыми гигантами. Вены под громадным голым черепом пульсировали черными змеями. Оскаленный рот сверкал треугольными зубами.

– Помогите с этими ремнями, – голос Дельрея доносился с другого конца Галактики. Он дружески ухмыльнулся. – Что-то не расстегиваются.

Для Брэндона Пирсона время словно вернулось назад, в сегодняшнее утро: он снова попытался закричать, и снова ужас лишил его голоса, так что он смог издать только тихий, сдавленный стон, как со сне. Долгая бестолковая речь. Бессмысленная фотография. Постоянное поглядывание на часы.

«Ты поэтому так нервничаешь? Столько людей в одном месте?» – спросил он Дьюка, а тот с улыбкой ответил: "Нет, Робби нюхом чует летучих мышей».

На этот раз остановить Пирсона было некому, и его вторая попытка увенчалась полным успехом.

– ИЗМЕНА! – заорал он, вскочив на ноги. – ЭТО ИЗМЕНА, НАДО УБИРАТЬСЯ ОТСЮДА!

На него остолбенело уставились пораженные лица… но трое не удивились. Это были Дельрей, Олсон и темноволосая женщина по имени Кендра. Они как раз расстегнули ремни и открыли саквояж. Лица у них были виноватые… но не удивленные. Удивление как раз отсутствовало.

– Сядь, парень! – прошипел Дьюк. – Ты совсем…

Слышно было, как наверху распахнулась дверь. Сапога протопали от входа к спуску в подвал.

– Что происходит? – спросила Джанет Брайтвуд. Она смотрела прямо на Дьюка расширенными от ужаса глазами. – О чем он говорит?

– УБИРАЙТЕСЬ! – вопил Пирсон. – БЫСТРО ОТСЮДА! ОН ВАС ПРЕДАЛ! МЫ В ЛОВУШКЕ!

Наверху рывком распахнулась дверь возле узкой лестницы, ведущей в подвал, и оттуда донеслись самые отвратительные звуки, которые Пирсон когда-либо слышал в своей жизни – будто свора волков окружила ребенка, попавшего в самую их середину.

– Что это? – взвизгнула Джанет. – Что там? – Но на ее лице не было озадаченного выражения, она уже поняла, что там. Кто там.

– Спокойно! – закричал Робби Дельрей, обращаясь ко всей компании, застывшей в замешательстве на складных стульчиках. – Они обещали амнистию! Вы меня слышите? Вы понимаете, что я говорю? Они мне поклялись…

В этот момент разбилось окно с левой стороны от того, в котором Пирсон увидел первую летучую мышь, и осколки стекла посыпались на словно окаменевших мужчин и женщин в первом ряду. Рука существа в пуленепробиваемом жилете просунулась в образовавшуюся дыру и схватила Мойру Ричардсон за волосы. Она закричала и замолотила по державшей ее руке… которая была и не рука вовсе, а сплетение когтей, кончавшихся длинными, хитиновыми ногтями.

Не размышляя ни секунды, Пирсон схватил оконный шест, рванулся вперед и вонзил острый крюк в пульсирующую мышиную морду, видневшуюся в разбитом окне. Густая, вязкая масса брызнула на поднятые вверх руки Пирсона. Летучая мышь издала дикий, протяжный вопль – Пирсону он не показался криком боли, как он хотел надеяться, – и свалилась на спину, вырвав шест из рук Пирсона, в моросящую темень. Прежде чем чудовище полностью исчезло из виду, Пирсон заметил, как над бородавчатой кожей того плывет белый дымок, и почувствовал запах

(пыли, мочи, жареного перца)

чего-то неприятного.

Кэм Стивенс подхватил Мойру на руки и окинул Пирсона испуганным, недоверчивым взглядом. У всех мужчин и женщин вокруг на лицах было то же растерянное выражение, они застыли, как стадо оленей в свете фар приближающегося грузовика.

"Они совсем не похожи на бойцов сопротивления, – подумал Пирсон. – Они как стадо овец, которых ведут на бойню… а козел – провокатор, который завел их, стоит впереди со своими сообщниками».

Отвратительные звуки сверху приближались, хотя не так быстро, как мог бы ожидать Пирсон. Тут он вспомнил, что лестница очень узкая – двоим не разминуться – и произнес краткую благодарственную молитву, пока продвигался вперед. Он взял Дьюка за галстук и поднял на ноги.

– Пошли, – сказал он, – эта малина накрылась. Тут есть запасной выход?

– Я… не знаю, – Дьюк медленно и старательно тер висок, будто страдал мигренью. – Это Робби сделал? Робби? Не может быть… разве? – Он пристально смотрел на Пирсона – растерянно и с сожалением. – Боюсь, что так, Дьюк. Идем. Он сделал еще два шага по проходу, ведя Дьюка на поводу за галстук, и остановился. Дельрей, Олсон и Кендра, порывшись в саквояже, теперь доставали оттуда небольшие автоматы со смешно торчавшими длинными магазинами. Пирсон никогда не видел «узи», разве что по телевидению, но решил, что это именно они. «Узи» или их близкие родственники, и какая разница, в конце концов? Главное, что они стреляют.

– Стойте, – сказал Дельрей, видимо, обращаясь к Дьюку и Пирсону. Он попытался улыбнуться, но у него получилась гримаса смертника, которому только что сообщили, что приговор не отменен. – Стойте на месте.

Дьюк продолжал идти. Теперь он был в проходе, а Пирсон оказался позади. Остальные вставали с мест, напирали вслед за ними, нервно оглядываясь назад, в сторону лестницы. В их глазах можно было прочесть, что автоматы им не нравятся, но вой и рычание с той стороны нравятся еще меньше.

– Почему, друг? – спросил Дьюк, обращаясь к Дельрею, и Пирсон увидел, что он вот-вот расплачется. Дьюк держал руки вверх, ладонями наружу. – Почему ты нас продал?

– Стой, Дьюк, я тебя предупреждаю, – произнес Лес Олсон с шотландским акцентом.

– И все остальные стойте на месте! – добавила Кендра. Ее голос звучал вовсе не мягко. Она резко поводила глазами, стараясь охватить все помещение.

– У нас нет никаких шансов, – сказал Дельрей Дьюку. Он как бы извинялся. – Они накрыли нас, они могли взять нас в любой момент, но они предложили мне сделку. Ты понимаешь? Я не предавал, никогда не предавал. Они пришли ко мне. – Он говорил напористо, будто эта деталь в самом деле была важна для него, но в глазах у него читалось совсем другое. Как будто внутри него сидел какой-то другой, лучший Робби Дельрей, который отчаянно пытался откреститься от этой измены.

– ТЫ ВРЕШЬ, СВОЛОЧЬ! – закричал Дьюк Райнеман голосом, надломившимся от обиды из-за предательства и от возмущенного понимания. Он бросился на человека, который когда-то спас ему разум, а возможно, и жизнь в метро… и тут все мгновенно оборвалось.

Пирсон не мог видеть всего, что произошло, но, казалось, каким-то образом увидел. Он заметил, что Робби Дельрей заколебался, потом отвел автомат вбок, видимо, намереваясь оглушить Дьюка прикладом. Увидел, как Лестер Олсон, тот, который застрелил летучую мышь в сарае под Ньюберипортом, бах-бах-бах, а теперь струсил и решил пойти на сделку с врагом, упер длинный магазин в пряжку ремня и нажал спусковой крючок. Из отверстий в рубашке ствола мгновенно выскочили синие огненные язычки, и послышалось резкое «тах-тах-тах-тах» – так, видимо, звучит автоматическое оружие в реальном мире. Что-то невидимое рассекло воздух прямо возле лица Пирсона; это походило на одышку привидения. И он увидел, как Дьюк валится назад, как ручейки крови стекают с белой рубашки, заливая кремовый костюм. Человек, стоявший за спиной Дьюка, упал на колени и закрыл глаза руками; между его пальцев сочилась яркая кровь.

Кто-то – возможно, Джанет Брайтвуд – закрыл дверь, ведущую с лестницы в подвал, перед началом собрания; теперь она распахнулась, и внутрь ворвались двое летучих мышей в полицейской форме. Их маленькие, сплюснутые лица, искаженные злобой, казалось, выплывали из огромных, странно раскачивающихся голов.

– Амнистия! – кричал Робби Дельрей. Веснушки на его лице теперь резко выделялись, словно клейма, на пепельно-бледной коже. – Амнистия! Мне обещали амнистию, если мы будем стоять на месте и поднимем руки!

Несколько человек – в основном те, кто толпился у кофеварки, – подняли руки, продолжая в то же время пятиться от летучих мышей в форме. Одна из них рванулась вперед со злобным рычанием, схватила одного мужчину за рубашку и притянула к себе. Не успел Пирсон сообразить, что происходит, как тварь вырвала у этого человека глаза. Какое-то время она рассматривала скользкую добычу на своей непонятной, бесформенной ладони, а потом отправила ее себе в рот.

Когда еще две летучие мыши ворвались в дверь, поводя во все стороны сверкающими черными глазками, другой полицейский-летучая мышь выхватил пистолет и, не целясь, трижды выстрелил в толпу.

– Нет! – услышал Пирсон крик Дельрея. – Нет, вы же обещали!

Джанет Брайтвуд схватила кофеварку, подняла ее над головой и бросила в одного из пришельцев. Та, ударившись с глухим металлическим стуком, облила его горячим кофе. На сей раз крик твари, вне всякого сомнения, выражал боль. Один из полицейских-летучих мышей рванулся к Джанет. Но она уклонилась, пытаясь убежать, споткнулась… и вдруг просто исчезла в толпе среди всеобщей паники.

Теперь рушились все окна, где-то рядом послышался вой сирен. Летучие мыши врывались с обеих сторон и рассредоточивались вдоль стен, явно имея целью загнать охваченных паникой Людей десятого часа на пятачок за мольбертом, где они сбивались в кучу.