Текст книги "За день до полуночи"

Автор книги: Стивен Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Нападающие и защитники проявляли чудеса героизма. Советский десантник прополз вперед, вскочил и бросился в гущу атакующих. На поясе у него было девять гранат, пока он бежал, в него попали три пули, но он все равно рвался вперед, а потом взорвал себя, убив при этом одиннадцать рейнджеров, задержав огонь американцев на долгих три минуты. Трое спецназовцев-автоматчиков, отрезанные от своих, залегли справа, и когда у них осталось по последнему магазину, они примкнули к автоматам штыки, выскочили из окопа и с жутким криком бросились на американцев, стреляя с бедра. Одного моментально свалила меткая очередь винтовки МР-5, выпущенная десантником из группы Дельта. Но двое других, словно лоси, неслись вперед. Они стреляли на ходу, стреляли и по ним, и, в конце концов, они рухнули под пулями. Но один из них сумел дотянуться до десантника и убил его штыком, прежде чем в грудь ему выпустили целый магазин пуль калибра 5,56 мм.

Другим героем оказался Дилл, преподаватель физкультуры. С обязанностями командира он справился прекрасно, провел три атаки слева, откуда пришел со своими людьми, убил девять спецназовцев, сам получил две раны. Но люди его продолжали вести огонь, благо, на этот раз они получили подкрепление.

Джеймс Акли, отставший от группы Дельта, с которой прилетел, занял позицию справа. Вооружен он был штурмовой винтовкой «Кар-15». Лежа в глубоком окопе вблизи позиции спецназовцев и не особо заботясь о собственной жизни, он расстреливал магазин за магазином. Он ничего не видел, за исключением вспышек ответного огня, и не знал толком, есть ли какая-то польза от его стрельбы. Он просто стрелял и стрелял, видя, как чернеет кожа от пороха. Над головой свистели пули, три из них ударили прицельно, прямо перед ним, взметнув фонтаны снега и пыли. И все-таки пока все они летели мимо. Слева от него залегли двое полицейских из штата и двое из полиции Хейгерстауна, у них были полицейские ружья, и они тоже вели огонь.

Теперь становилось ясно, что побеждают американцы, несмотря на отчаянное сопротивление русских. Американцы были лучше вооружены, с каждой минутой боя они получали пополнение. Подтянулись роты 3-го пехотного батальона, находившегося в резерве, их тяжелые винтовки М-14 усилили мощь огня. Выбрались из леса и отставшие национальные гвардейцы, вступили в бой местные полицейские и полиция штата, несколько агентов ФБР, ходячие раненые, офицеры разведки и штаба группы Дельта. Все они стягивались к линии огня, находили небольшое укрытие и стреляли.

Не стрелял только один человек – Питер Тиокол. Он лежал в окопе лицом вниз, примерно в двухстах метрах от поля боя, чувствовал свою бесполезность и был основательно напуган. Происходившее не укладывалось ни в одно из его представлений о войне, которую он видел на экране. Там все было ясно: эти вот наши, а эти – враги. Тут же творилось что-то странное и непонятное. В какой-то момент в голову ему пришла бредовая идея: это напоминает древний религиозный обряд, когда священнослужители, принося в жертву молодых людей, жестоко убивали их бронзовыми мечами. И молодые люди подчинялись им, обеспечивая себе место в раю. Древние ацтеки и друиды верили в это, но Питер-то знал, что за плечами жрецов с бронзовыми мечами стоял дьявол, смеялся, подгонял их, поздравлял себя с удачным днем, слушал идиотскую болтовню у жертвенного алтаря и улыбался во весь рот.

Повсюду летали трассеры, Питер слышал их удары, иногда довольно близко, и вздрагивал. Потом встал и выглянул из окопа.

– Оставайтесь лучше внизу, доктор, – посоветовал кто-то, – если вас убьют, то все наши усилия полетят к чертям.

Питер содрогнулся, осознав всю мудрость совета, и снова залег в окопе. Как хотелось, чтобы быстрее прекратился весь этот шум.

Наконец ответный огонь русских начал ослабевать. Заметив это, Скейзи взял с собой шестерых десантников из группы Дельта и ворвался с ними в последнюю траншею справа. Это был отчаянный бросок под огнем, Скейзи спрыгнул в траншею и обнаружил там только трупы. Установив пулемет М-60, он почти в упор поливал позиции русских, не оставляя им ни единого шанса уцелеть. Это был уже не бой, а самая настоящая бойня.

И вдруг огонь стих.

Дым затянул поле боя, погруженное в жуткую тишину.

Переводчик из группы Дельта взял мегафон и обратился к обороняющимся, предложив им сдаться и воспользоваться медицинской помощью. В ответ несколько спецназовцев открыли огонь.

– Дельта-6, я Кобра, они ответили огнем на предложение.

– Их там много?

– Нет, большинство уже готовы.

– Повторите предложение о сдаче.

Скейзи кивнул переводчику. Тот снова заговорил по-русски, но тут же умолк: автоматная очередь разорвала ему грудь и горло.

– Господи, – промолвил Скейзи в микрофон, – они только что убили нашего переводчика.

– Все понятно, майор, тогда добей их.

И Скейзи выполнил этот приказ Пуллера.

Уоллс колотил по крышке ящика прикладом «моссберга», разнеся при этом дерево приклада чуть ли не в щепки, но не тот момент был сейчас, чтобы беспокоиться об этом.

Крышка отлетела, и взору Уоллса предстала жуткая мешанина проводов и соединений. Они не имели для него никакого смысла, разве что слишком напоминали жизнь – все переплетено, все скреплено, все смешно и сложно. И все не для него.

Не хватало в этом ящике все той же старой надписи: «Трахай ниггеров».

Уоллс смотрел на содержимое ящика, чувствуя, что входит в раж. Так иногда бывало с ним на улицах. Эй, да ведь он герой, черт побери, он воевал в катакомбах по приказу чертова дядюшки Сэма, убивал желтолицых людей и вообще занимался таким дерьмом, которым нормальный человек не должен заниматься. Три раза был ранен, сотню раз его чуть не убили, а потом сказали: «Пока, желаем удачи».

Черномазые нам не требуются – вот что это означало.

Нам не нужны черномазые тоннельные крысы. Нам не нужны кавалеры «Серебряной звезды». Нам не нужны трижды награжденные медалью «Пурпурное сердце».

Трахай ниггеров. Вот что это все означало.

Вьетнамка начала что-то говорить, и это взвинтило его еще больше. Она щебетала на своем птичьем языке, который вообще невозможно понимать. Наверное, думает, что он все знает, знает, что дальше делать. Как будто он какой-нибудь белый, который знает все ответы на эти гребаные вопросы.

Да для меня все это просто дерьмо! Белые накрутили эти провода, так что только они и могут в них разобраться.

Ему захотелось заплакать, Уоллс чувствовал себя в тесной ловушке.

Проделать такой путь – и все впустую. Ладно, черт с ним, надо хоть что-то делать. Он вытащил нож, которым собирался убивать людей, а не резать какие-то провода.

Ну и черт с ним, сейчас он их порежет и посмотрим, что получится. И тут он вспомнил, что прочел на ящике надпись, в которой было слово «дверь». Уоллс внимательно оглядел провода, идущие в ящик, большинство из них выходили из узких труб в стене. Так, посмотрим, а не ведут ли какие-нибудь чертовы провода к двери. Да, один пучок проводов уходил влево, туда, где труба заканчивалась стеной. Уоллс резанул ножом по резиновой оболочке, закрывавшей провода, и маленькими кусками начал сдирать резину, добравшись наконец до каких-то оголенных участков. Черт побери, он действовал так, словно знал, что делает.

Женщина сидела близко к нему и внимательно смотрела, как будто тоже понимала, что он делает. Уоллс рассмеялся. Потеха просто, сидят вдвоем в тесной трубе рядом с ракетой, которой предназначено разнести весь мир, режут какие-то провода, не понимая, что делают. Ниггер и вьетнамская партизанка – самые низшие существа на этой планете, которая скоро разлетится к чертовой матери, если только они не помешают этому. Фуонг тоже засмеялась – наверное, и она поняла всю комичность ситуации.

Они хорошенько посмеялись, пока Уоллс возился с проводами. Затем, чертыхнувшись, Уоллс перерезал несколько проводов, приподнял их лезвием ножа, опустил на другие провода и…

Он помотал головой, чтобы снова видеть, и обнаружил, что его отбросило к стене. Чувствовал он себя так, словно папаша только что отлупил его по голове.

В носу стоял едкий запах, голова болела, проморгавшись, он увидел голубые шарики и вспышки, болели даже зубы, в голове звучала какая-то музыка. Нож валялся на полу, от него шел дым. Что за черт…

А Фуонг в конце трубы кричала.

Уоллс пополз к ней. Боже, да он и сам дымился, с трудом припоминая, кто он такой.

Но он все вспомнил, увидев дверь внизу над лестницей. И дверь была открыта.

Ни черта себе, значит, у него все-таки получилось. Он справился с секретами белых. Уоллс отыскал свой обрез. Добраться до двери будет легко – просто спуститься по веревке до лестницы.

Он вытащил из кобуры автоматический пистолет «таурус» калибра 9 мм и протянул его Фуонг.

– Ты знаешь, как пользоваться этой штукой?

Он показал ей на поднятый вверх флажок предохранителя.

– Опускаешь эту штуку вниз, детка, – Уоллс показал, как это делается, – и бах-бах! Поняла? Вниз и бах-бах!

Женщина кивнула и улыбнулась. Пистолет был слишком большим для ее худеньких рук, но вид у Фуонг был такой, словно она и родилась с этим пистолетом.

Уоллс сжал в руках обрез. Он почувствовал себя уверенным и готовым к схватке, потому что в карманах осталось полно патронов.

Женщина смотрела на него.

– Пора заканчивать с этим, – сказал ей Уоллс.

* * *

Стрельба прекратилась. Питер поднял голову. У развалин здания пункта контроля запуска толпились люди, до него доносились их громкие голоса.

Послышался шум вертолета – это был командирский вертолет. Машина снизилась, зависла над землей, вздымая снежные вихри, из нее выпрыгнул Дик Пуллер, и вертолет взмыл вверх.

Питер услышал, как кто-то зовет его по имени.

– Доктор Тиокол, где вы? Где он, черт побери? Кто-нибудь видел доктора Тиокола?

Питер поднялся.

– Я здесь, – крикнул он, но крик как-то застрял в горле и не получился, и тогда он крикнул снова: – Я здесь! – Теперь крик получился слишком громким и пронзительным для поля боя, полного мертвецов, на котором он был единственным человеком без оружия.

– Пожалуйте сюда, доктор Тиокол, – пригласил Дик Пуллер.

Питер преодолел небольшой подъем и направился к зданию пункта контроля запуска, вернее, к тому, что от него осталось. Вокруг стонали и корчились люди.

Ах, если бы не это ощущение нереальности, не этот резкий запах крови и пороха, если бы не путающий свет ракет и прожекторов вертолетов. Ракеты шипели и рассыпали по сторонам искры, лучи света шатались из стороны в сторону, словно пьяные. Люди впереди были заняты подгонкой снаряжения, мазали лица специальной краской, заряжали оружие. Кто-то закричал:

– Так, а теперь все отойдите, остается только штурмовой отряд группы Дельта. Второй штурмовой отряд под командованием капитана Маккензи находится рядом. Остальные, особенно рейнджеры, отойдите подальше, освободите нам место.

Питер увидел, что люди из штурмового отряда группы Дельта надевают какое-то сложное снаряжение, в первую секунду ему показалось, что это парашюты.

Парашюты? Приглядевшись, он понял, что это веревки с блоками, по которым коммандос из группы Дельта с предстоит спускаться в шахту. Бухты зеленых веревок лежали на земле.

– Тиокол, давайте, поторопитесь, – окликнул его Пуллер.

Питер поспешил к нему.

– Повреждений нет, сэр, – сказал молодой солдат. – Мы старались сюда не стрелять.

Питер увидел прочную титановую дверь в раме, тускло поблескивающую среди разрушенных стен и расколотых досок пола. Трудно было представить себе, что эта дверь находилась внутри здания, да и само здание было совершенно цело всего несколько часов назад. На твердой, холодной поверхности титана выделялся компьютерный терминал, похожий на банковскую машину для счета денег.

– И электричество есть, – заметил Пуллер.

– Да, разумеется, – ответил Питер. – Наверху установлены солнечные элементы, и солнце ежедневно подзаряжает батареи. Дверь в шахту имеет независимый источник питания, он может работать шесть дней даже без солнца, питая и компьютер. – До Питера дошло, что сейчас не время разглагольствовать. – Посмотрим-ка защитный экран.

Лист прочного плексигласа закрывал клавиатуру и дисплей. Питер наклонился над ним. Если они сообразили и если у них было время, они могли испортить механизм подъема защитного экрана и тогда пришлось бы разбивать его или резать.

Это делается запросто, с помощью отвертки. Но Питер тут же подумал, что это не в манере Пашина. Ведь Пашин считает себя умнее его и хочет побить Питера его же оружием.

Он нажал на красную пластмассовую кнопку, прямо под терминалом.

Слегка дрогнув, лист плексигласа отделился от клавиатуры и поднялся вверх, как взлетевший с травы богомол. Теперь он не мешал работе.

На экране дисплея появились два слова:

«Введите команду». Два светящихся маленьких зеленых слова в нижнем левом углу дисплея.

Питер, быстро набрал на клавиатуре «Вход» и нажал кнопку ввода.

«Введите код допуска» – ответил компьютер.

Под командой высветились двенадцать черточек.

Вот оно.

Нужно набрать двенадцать цифр. Не больше и не меньше. Интересно, что между черточками не было предела для размещения целых чисел, код мог состоять и из двенадцати цифр, и из двенадцати миллионов цифр. Просто в нем должно было быть двенадцать позиций. Набрав код, следовало нажать кнопку «ввод».

После первого неправильного кода на дисплее высветится «Попытка-1».

Если снова код будет неправильным, то высветится «Попытка-2».

И если в третий раз набрать неверный код, то компьютер определит, что в шахту пытается проникнуть кто-то чужой. Тогда на экране появится надпись «Вход воспрещен», и компьютер установит новый, известный только ему код из двенадцати цифр, разгадать который сможет только другой компьютер через сто тридцать пять часов работы.

– Сможете открыть? – спросил Скейзи. – Питер, я прошел долгий путь до этого момента. Я привел с собой много людей. Сможете?

Он, наверное, считает, что все это затеяно ради него, подумал Питер.

– Тихо все! – воскликнул Пуллер. – Питер, если надо, мы отойдем в сторону.

– Нет. – Питер склонился над клавиатурой и глубоко вздохнул. Надо сосредоточиться. Почему все плывет в глазах? Надо сосредоточиться и сделать это. Питер знал, что в такие минуты ему лучше разговаривать, рассуждать. Тогда он соберется.

– Весь фокус заключается в том, что Пашин считает себя мною. Он вынужден был стать мною, чтобы победить меня, вот в чем смысл его игры. От отчества он отказался в ноябре 1982 года, потому что именно тогда я опубликовал свою знаменитую работу о том, что правильное базирование ракет МХ может принести нам значительное преимущество. Вот тогда-то он и начал вынашивать свой план: он изучал мою жизнь, обрабатывал мою информацию, стараясь превратиться в меня и меня уничтожить. Он старался проникнуть в мои мысли, разгадать мой код. Поэтому и начал с такой глупости, как отказался от отчества. Для чего? Потому что цифры для меня имеют важное значение. Для меня, а значит, и для него. И он оставил в своем имени двенадцать букв, как и в моем. АРКАДИЙ ПАШИН становится ПИТЕРОМ ТИОКОЛОМ.

Питер оглядел застывшие лица присутствующих.

– А двенадцать букв как раз соответствуют количеству цифр кода, это-то и привлекло его. Так что если каждую букву в моем имени заменить цифрой, исходя из того, что А=1 и Z=26, то получим код из двенадцати групп. – Питер усмехнулся, и его пальцы быстро забегали по клавиатуре, набирая цифры.

Затем он нажал кнопку «ввод».

Отверстие было гигантским или просто казалось таким. Во всяком случае, оно было достаточно большим, чтобы человек мог просунуть туда руку.

– Готово! – крикнул генерал. – Все, готово, отойдите в сторону.

Джек Хаммел почувствовал, как его оттолкнули.

– Да, все, – подтвердил генерал, – теперь мы достанем ключ.

И генерал, изогнувшись, сунул руку в отверстие, сделанное Джеком.

– Вот, – лицо генерала покраснело от натуги, – вот я чувствую этот чертов ключ, Ясотый, я чувствую его, ох, но я не могу ухватить, Ясотый, есть у нас человек, у которого тонкая рука, как у женщины?

Ясотый что-то сказал сержанту, они перекинулись словами, и сержант выкрикнул какое-то имя…

И тут завыли сирены, замигали лампы.

Джек Хаммел от неожиданности вздрогнул и обернулся. Он увидел, что окружавшие его люди тоже запаниковали.

– Спокойно, спокойно, мистер Хаммел, – прозвучал уверенный голос генерала. – Беспокоиться не о чем.

Внезапно в комнате зазвучал приятный женский голос:

– Внимание, осуществлена неудачная попытка открыть дверь лифта.

– Он там, – обратился генерал к Алексу. – Мой старый друг Питер Тиокол там, наверху, он пытается попасть сюда. Питер, друг мой, тебе ни за что не удастся сделать это.

На дисплее появилась надпись «Попытка-1».

– Не сработало, – бросил Скейзи.

– Да, не сработало, – согласился Питер.

– Вы уверены, что все сделали правильно? – спросил Пуллер слабым, сразу постаревшим голосом. – Вы не…

– Нет, нет, просто неправильный код. Попробуем еще раз.

Питер наклонился, и его пальцы снова запорхали по клавиатуре.

– Может быть, этот сукин сын просто слишком самолюбив и не пожелал уж совсем отойти от собственной личности. Тогда эти двенадцать цифр должны соответствовать его имени. Эгоистичный ублюдок.

Питер быстро перевел в уме имя генерала в цифры и набрал их на клавиатуре.

А затем снова нажал кнопку «ввод».

Ее звали Бетти. Она была голосом компьютера, сообщавшим точный, заранее установленный порядок вещей. Знала она все, за исключением страха и страсти.

– Внимание, – повторила Бетти, – осуществлена вторая попытка открыть дверь лифта.

– Он все продумал, да, Алекс? – сказал генерал. – Видишь, компьютер предупреждает о попытках открыть дверь. Так что в случае нападения у персонала шахты вполне достаточно времени, чтобы сообщить об этом Стратегическому авиационному командованию. А в случае непосредственной угрозы они могут или запустить ракету, или убрать ключи в хранилище. Он очень умный, этот Питер.

Очень умный. Гений.

Надпись на дисплее гласила: «Попытка-2». Питер с шумом выдохнул воздух, словно выплескивал с ним накопившееся отчаяние. Захотел снова набрать в легкие воздуха, но не смог, потому что сильно сдавило грудь.

– Внимание, – раздался голос компьютера, – в вашем распоряжении еще одна попытка.

– И это не сработало, – как-то даже взвизгнул Скейзи.

Пуллер молча опустился на корточки. Вокруг с недоуменными лицами толпились солдаты.

– Мы можем все-таки попытаться уничтожить ракету на выходе из шахты, – предложил Скейзи. – Соберем все пулеметы М-60, возьмем ее в перекрестный огонь и…

– Майор, – оборвал его Питер, – она ведь из титана. Ее не возьмешь ни пулей, ни взрывчаткой.

– Черт! Ладно, тащите взрывчатку С-4. Соберите всю, какая есть, попытаемся взорвать дверь. А если останется время, возьмем тяжелую авиацию и…

– Нет, – снова оборвал его Питер. – Нет, забудьте об этом.

Питер уставился на клавиатуру. Ведь он всегда был самым умным мальчиком в классе. Был самым умным везде. Всегда. Всю свою жизнь.

– Пашин на самом деле хотел стать мною, – произнес Питер и как бы сам изумился сказанному. И тут же послышался его смех, полный презрения. Он подумал о жене и начал выкладывать свой самый страшный секрет. – Он думает, что в этом его сила, его патологическое преимущество. Но это не так, в этом его слабость. Поэтому он и зашел так далеко. Понимаете, он настолько сильно хотел превратиться в меня, что даже переспал с моей женой. Да, этому человеку, который сейчас находится в шахте в сотне футов под нами, товарищу генералу Пашину просто необходимо было трахнуть ее.

– Питер, – голос Пуллера дрогнул, словно он обращался к человеку, находящемуся на грани срыва.

Но Питер уже не мог остановиться.

– И это было последней каплей. – Голос Питера надрывно задрожал. – Он опоил ее наркотиками и трахнул две недели назад в Виргинии. Он стал мной через Меган. Этот негодяй овладел ею. Поэтому сделаем вот что. Если обычным математическим путем определить разность между цифрами, обозначающими наши имена, то получим истинное слияние личностей, точно поймем, что он стал мной, переспал с моей женой и что хочет всех нас погубить. – Питер усмехнулся, словно это его действительно позабавило.

Что ж, русский, подумал он, давай сразимся. Рушатся небеса.

Питер опустился на колени и быстро набрал на клавиатуре двенадцать цифр.

Он повернулся к Скейзи.

– Все очень просто. И нажал кнопку «ввод».

Снова раздался чарующий голос Бетти, похожий на сочный, воркующий голос любовницы, возлежащей на влажных от пота простынях горячим летним днем. И звучал он на фоне сирен и мигания красных лампочек.

– Внимание, – промурлыкала она, – вход в шахту открыт.

Ясотый посмотрел на генерала, тот на Ясотого, и в этих взглядах была только паника.

В комнату вбежал спецназовец.

– Они открыли дверь лифта! – крикнул он.

– Он сумел открыть дверь, – вымолвил генерал. – Проклятье, черт бы побрал этого Питера Тиокола.

До полуночи оставалось десять минут.

Григорий поинтересовался на проходной у охранника из КГБ, не видел ли он товарища Климова.

– Он только что спустился вниз, – ответил охранник. – Минуточку, товарищ. Я могу позвонить в «Винный погреб» и…

– Нет, нет, – возразил Григорий. – Все в порядке. Я сам спущусь к нему.

Он выдавил из себя слабую улыбку, а охранник внимательно посмотрел на него и заглянул в свой список.

– Вы опоздали.

– Я был на совещании, – ответил Григорий и прошел мимо него к темной лестнице, которая, сворачивая, вела вниз к «Винному погребу». Он завернул за угол. Здесь было тихо и его никто уже не видел. Григорий облизнул губы, подождал немного, вытащил из кармана бутылку и хорошо глотнул, чувствуя, как обжигающая жидкость проникает внутрь. Для храбрости, подумал он, только для храбрости. Закрутив пробку, он спрятал бутылку и бодро направился вниз, словно ступеньки сами прыгали ему навстречу.

Спустившись вниз, он снова остановился. Темно, видимо, кто-то выкрутил лампочки. Григорий бросил взгляд в коридор. Свет горел только в комнате шифровальщиков шагах в пятидесяти впереди. Он двинулся туда по темному коридору, сердце молотом стучало в груди.

Григорий подумал о фугасе. Должно быть, эта штука в «Винном погребе», в том лабиринте комнат за стальной дверью, где хранятся все секреты и ценности.

Если фугас действительно есть и Климов собирается взорвать его, то больше ему быть негде.

Теперь мысли Григория переключились на Магду. Климов, наверное, пришел к ней и потребовал впустить его. Магда узнала голос начальника и открыла дверь, а он с улыбочкой убил ее. Застрелил из пистолета с глушителем, зарезал десантным ножом или вообще убил голыми руками. Затем нашел в ящике стола комбинацию, открывающую стальную дверь, открыл ее и прошел в лабиринт.

И все же в душе Григорий надеялся, что ошибается. Боже, пусть это будет не так, взмолился он. Пусть я найду толстуху Магду за чтением какого-нибудь абсурдного американского романа или журнала о кино. Или пусть она пишет письмо одному из своих многочисленных любовников, или мужу, или пусть просто сидит, решая жизненно важный вопрос, не поменять ли свой лак для ногтей «Ньюд Корал» на «Бейби Хаш», или…

– Магда! – поспешно крикнул Григорий, двигаясь по коридору. Голова раскалывалась от пульсирующей боли. – Магда, Магда, ты…

Решетчатая дверь, ведущая в «Винный погреб», была широко распахнута.

Магда лежала на спине, из-под задравшегося подола платья торчали подвязки.

Лицо ее было в тени.

– О Боже, – всхлипнул Григорий.

Вид мертвой Магды отнял у него последние силы. Магды больше нет. Ему захотелось сесть и заплакать, завыть от ярости. Она больше никогда не назовет его Тата, не будет больше у нее князя Таташкина, благородного героя, снова сражающегося с Колдуньей вечной тьмы. На глаза у Григория навернулись слезы.

За телом Магды он увидел открытую стальную дверь. Внутри было темно, но Григорий разглядел коридор и лабиринт всяких закутков. Когда-то там хранились опьяняющие жидкие сокровища всех цветов и оттенков, редкие, одно лучше другого.

А сейчас это была сверхпрочная головоломка, средоточие вероятностей, и только плохих вероятностей.

Иди, Григорий. У тебя мало времени. Иди, толстый, вонючий старик. Иди!

Вперед!

Эти мысли подстегнули его. Григорий подбежал к столу Магды и вытащил третий ящик.

Там должен лежать старый пистолет ТТ.

Но его там не было, как не было и запасной обоймы.

Григорий бросил взгляд на открытую дверь «Винного погреба» – там фугас и вооруженный Климов.

Потом посмотрел на часы.

Почти полночь.

Уоллс с помощью веревки преодолел расстояние в шесть футов и спустился назад на лестницу: руками он ухватился за верхнюю скобу, а ногами уперся в скобу пониже. Черт побери, как все просто. Теперь он смог пролезть в открытую дверь. Фуонг неотступно следовала за ним.

Очутившись в каком-то пустынном коридоре, который вел еще к одной двери, и выставив вперед обрез, Уоллс снял его с предохранителя и мысленно приказал себе приготовиться. Затем тихонько двинулся вперед, держа оружие на изготовку. Уж больно хитрым было это местечко. Уоллс попытался разложить все по полочкам: он должен был подобраться как можно ближе к ракете, потом вернуться и провести тоннелями военных, чтобы они испортили ракету или сделали что-нибудь в этом роде. Но теперь план уже не годился, ведь он уже забрался в самую преисподнюю.

С военными связи не было уже больше часа, и сейчас он даже не знал, кто там внутри шахты. Может быть, военные уже захватили ее, и тогда они с Фуонг смогут попить кока-колы, доложить о своих действиях и отправиться по домам. Но, честно говоря, Уоллса одолевали сомнения: уж больно хорошими солдатами были парни, преследовавшие его в тоннеле. Упорные засранцы, с такими не так-то легко справиться.

Тогда остается одно – проникнуть в то место, откуда они собираются запустить ракету. Сказал бы ему кто еще, что вообще представляет то место! Что надо искать-то? Он вспомнил, как мальчишкой видел по телевизору запуск ракет с космонавтами из Флориды. Там была такая большая комната, где за пультами сидели белые парни в белых рубашках. Но что-то подсказывало Уоллсу, что здесь это не так. Здесь, наверное, небольшая комнатка или что-то вроде этого.

Они направлялись к дальней двери, и в этот момент Уоллс уловил специфический звук. До боли знакомый звук, выпорхнувший из глубин памяти. Вой сирены. За ним гонится полиция. Он остановился. И тут же почувствовал руку Фуонг на своем плече, обернулся и посмотрел на нее.

– Там сирена воет, – сказал он. – Полиция там, что ли?

Он видел, что она не понимает его.

– Ладно. Мы пойдем вперед на шум и посмотрим, что там такое. Пойдем очень осторожно, без всяких глупостей, ладно, леди? Не будем строить из себя героев. В геройстве нет ничего хорошего. Если ты герой, то тебе всегда достается, а мне и так уже досталось порядком. Просто пойдем потихоньку и посмотрим.

Фуонг посмотрела на чернокожего парня. Она не знала точно, что происходит и где они находятся. Но понимала, что они совсем рядом с людьми, которые собираются сбросить бомбу и сжечь всех детей. Сердце ее наполнилось ненавистью, болью и воспоминаниями. За секунду до того, как на ее дочь обрушился горящий напалм, девочка бежала и кричала: «Мама! Мама!», а от пикировавшего реактивного самолета вдруг отделились два черных шара и спокойно понеслись к земле.

«Мама! Мама!» – кричала девочка, и в этот момент на нее обрушилась стена огня, отбросившая Фуонг назад и швырнувшая ее на землю. Фуонг почувствовала, что у нее расплавились сердце и мозг, она рванулась к огню, но кто-то удержал ее.

Сейчас она знала, почему находится здесь, почему проделала этот длинный путь в прошлое.

«Мама, – позвала ее дочь. – Мама».

«Я здесь», – радостно запело сердце Фуонг. Теперь ей предстояло бежать в огонь.

Скейзи выдернул чеку взрывателя с восьмисекундной задержкой, вставленного в пятифунтовый пакет взрывчатки С-4, оглянулся вокруг, крикнул: «Угостим их!» и швырнул взрывчатку в шахту. Со злорадной усмешкой он отскочил назад, ожидая, когда там, внизу, прогремит взрыв, способный сравнять с землей целый дом.

Машинально он отошел назад на несколько футов, хотя знал, что взрыв не причинит ему вреда.

Майор оглядел своих людей – вокруг него стояла первая группа штурмового отряда группы Дельта в полном снаряжении. Все у них было черное: лица, руки, шапочки, бронежилеты, оружие, веревки, ножи – все черное. За секунду до взрыва Скейзи охватило блаженное чувство полной ясности. Все было позади: и ссора с Пуллером, и те случаи, когда группа Дельта готова была вступить в бой, но не вступала, и его собственная карьера, не удавшаяся из-за того, что однажды он ударил старшего по званию. Все ушло – осталась только группа Дельта и предстоящий бросок вперед, настолько прекрасный, что он не мог дождаться его.

Взрыв прозвучал далеко внизу, но присутствующие смогли ощутить его силу.

Земля вздрогнула, внизу тяжело громыхнуло, волна горячего воздуха, вырвавшись из шахты, устремилась в ночное небо.

Скейзи просто так, на всякий случай, подергал металлический блок на ремне, через который проходила веревка. Он знал, что с ним все в порядке, потому что он уже сотни раз испытывал его. Майор подошел к шахте и швырнул туда моток длинной веревки. Она полетела, разматываясь раскачиваясь и стуча по стенам.

Следом за ней полетели и другие веревки. Скейзи оглянулся и увидел в отдалении Дика Пуллера с наушниками на голове и Питера Тиокола, которые смотрели на него.

– Дельта-6, я Кобра-1, – произнес майор в микрофон, укрепленный на пластмассовом кронштейне в нескольких дюймах от его губ, – начинаем операцию. Рушатся небеса. – Он поднял вверх большой палец.

Скейзи увидел, как Пуллер заговорил в микрофон, и тут же услышал в наушниках его голос.

– Теперь все в твоих руках, Фрэнк.

Майор не мог удержаться, чтобы не сказать:

– Извини, Дик.

– Забудь об этом, Фрэнк. Удачной тебе охоты и храни тебя Господь.

Скейзи повернулся к сержанту.

– Пошли убивать.

И прыгнул в темноту, заскользив вниз по веревке. Жгло даже через кожаные перчатки, жгло между ног. Его мотало от стенки к стенке, он отталкивался от них ногами. Штурмовая винтовка «Кар-15» колотила по спине. Он был первым, но знал, что через секунду, словно пауки, спускающиеся по паутине, за ним в темноту бросятся его люди из штурмовой группы.

Силой взрыва Ясотого отбросило на стену коридора. В одном ухе лопнула барабанная перепонка и еще он здорово разбил плечо о стену. Кто-то встряхнул его, приводя в чувство. Он увидел, что все спецназовцы ощупывают себя и друг друга, убеждаясь, целы ли.

Генерал, выглянувший в коридор из центра запуска, закричал:

– Еще несколько секунд! Задержите их еще на несколько секунд!

Ясотый заморгал, отыскал свисток и дважды свистнул в него. Его резкий звук пронзил пыльную пелену, повисшую в воздухе, словно пар. Ясотый понял, что через секунду или две начнется бой.