Текст книги "Молот богов. Led Zeppelin"

Автор книги: Стивен Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

“Starship” вылетел на север в Ванкувер и Сиэттл, где менеджер “Edge Water Inn” сообщил Питеру Гранту о том, что делегация молодых методистов даже превзошла безобразия Цеппелинов. Методисты распороли ковровые дорожки в коридорах и выбросили их на пляж из окна. 3 концерта в «Форуме» были представлены Линдой Ловелас – актрисой, снявшейся в фильме “Deep Throat”. И снова Саймон Кирк из Bad Company играл на барабанах, добавляя изумительную ритмику к ритмам Бонзо, будто взятых из эпохи каменного века.

Джимми вспыхнул от удовольствия, будучи представленным Джони Митчелл в ресторане “Greenhouse”. Произошла короткая беседа, но Пейдж остался доволен встречей с одной из немногих своих кумиров. Роберт тоже воспользовался возможностью встретиться с Митчелл на вечеринке, поведав, что был слишком смущен, чтобы разговаривать.

Между тем Ричард Коул подружился с Джерри Шиллингом – телохранителем Элвиса. Год назад, когда Цеппелины оставались дома, Коул подрабатывал тур-менеджером у Эрика Клэптона. В Мемфисе они встретились с Королем. Сейчас Коул решил повидаться с Элвисом снова. Пресли жил тогда в одном из своих поместий в Bel Air. На пороге дома их предупредили даже и не заговаривать о музыке с Королем. Аудиенция была рассчитана на 20 минут. Коул вошел в комнату Элвиса, держа в обеих руках по бутылке холодного “Dom Perignon”. Музыканты увидели Элвиса, небрежно развалившегося на кушетке. Ноги в мягких домашних тапочках. Король и его свита смотрели телевизор. Коул перед встречей немного выпил. «Ебеныть, что тут происходит?», – миролюбиво спросил он. Элвис не любил, когда посетители выеживались в его доме. «Парень», – сказал Король, – «что значат эти ругательства?» Но Коул принялся подшучивать над Элвисом. «Сидишь тут в своих ебаных шлепанцах, а хуев Чарли Ходж (секретарь Элвиса) крутит в руках задроченный карандаш. И вообще, что это за блядский тусман?»

Большего Элвис выдержать не мог. Он встал в позу каратиста и ударил Коула по запястью ногой. Коул также сделал несколько выпадов. Во время контакта, золотые часы Коула “Tiffany” упали на пол. Элвис поднял их. Он любил часы, поэтому немедленно одел их на руку. «Отлично», – сказал Король. «Ну и забери их на хуй», – сказал Коул. Элвис выбежал из комнаты и через минуту возвратился с другими часами. «Вот», – протянул их менеджеру. «Меняю, бля, на эти!» Часы были также золотыми, украшенные 32-мя бриллиантами. Затем, Пресли взглянул на Джонса и произнес: «А у тя чо есть? Давай сюда часы». Джонс вручил Королю свои «Микки Маус». Элвис опять исчез и вернулся с часами, на которых были 2 циферблата (для 2-х поясов времени). Они назывались “Baume and Mercier”. Корпус их выпонен из куска лазурита. Элвис никак не мог остановиться. «Что еще есть?», – спросил он. Коул снял с руки бразильское кольцо с аметистом. Элвис достал свое: «Носи это», – и бросил Коулу бриллиантовое двухкаратное кольцо с выгравированной на ней надписью – «С любовью, Линда». В конечном итоге, Коул и Джонс находились у Короля более трех часов. Он проводил их до автомашины прямо в пижаме и даже открыл дверь. Водители и слуги обомлели, увидев такую картину. Элвис, никогда не покидавший своего дома, самолично открыл дверцу машины своим гостям.

Завершив лос-анжелесские концерты в конце февраля, Лед Зеппелин осталась в Калифорнии. Группа находилась в «налоговой ссылке» из-за драконовых законов о налогообложении. Государство обирало удачливых музыкантов, требуя чуть ли не 95 % доходов от продажи пластинок в казну. Поэтому Цеппелины и не поехали домой. Как и всегда, в Голливуде к ним стекались различные путешественники, чтобы просто потаращиться на музыкантов. Много позже Дэнни Голдберг скажет: «Марк Дэвид Чэпмен (который застрелил Джона Леннона) был парнем, который просто сделал это. Он воплотил в жизнь идеи жестких рок фанатов». Если посетители объявлялись в фойе “Riot House”, спрашивая о Лед Зеппелин, то их отсылали в люкс Дэнни. Однажды утром перед концертом в дверь постучала девушка с пепельно-серыми волосами. Нервный тик сильно портил ее лицо. Она сказала, что хочет повидать Джимми Пейджа, так как чувствует зло. Возможно, это зло восторжествует сегодня на “Long Beach Arena”. Она поклялась, что это уже однажды было, когда на ее глазах застрелили человека. Девушка явно была сумасшедшей. Дэнни убедил ее написать записку Джимми, после чего та неохотно ушла, убедившись, что переговорить с Пейджем не удастся. Записку сожгли непрочитанной. В “Long Beach” какие-то идиоты подобрались совсем близко к сцене, попав рулоном туалетной бумаги в голову Джимми Пейджа. Через неделю Дэнни увидел приходившую девушку в теленовостях. Она покушалась на жизнь Джеральда Форда – президента Соединенных Штатов. Ее звали Сквеки Фромм – любовница Чарльза Мэнсона.

Бонзо немного тронулся умом. Трезвый, он улыбался и бывал в прекрасном настроении … и превращался в ужасное чудовище после возлияний. А ведь напивался он каждый вечер. «Он был очень эмоциональным», – говорил Ричард Коул. «Его тянуло к жене и сыну. Он не желал покидать них, но это приходилось делать из-за проклятых налогов. Бонзо впал в состояние депрессии, а на любое замечание он немедленно лез в драку». Джон регулярно участвовал в потасовках в “Rainbow”. Здесь у него завелась подружка, которая иногда путешествовала с группой. Если же в заведении находились роуди, всегда готовые поддержать Боннэма, то схватки происходили неминуемо. В одиночестве Бонзо вел себя осторожнее и просто скромно напивался. Громкий и неуправляемый, Боннэм всегда смущал других музыкантов. Если планировали пойти на ужин в “Dar Mahreb”, то говорили: «Т-с-с, не говорите Бонзо». У Питера Гранта и Джимми Пейджа даже имелись секретные комнаты на других этажах отеля, где они спасались от пьяного и агрессивного Бонзо. Организовывали, к примеру, вечеринку у местной телки, и никак нельзя было отказаться, то говорили: «Не сообщайте Зверю».

В марте Цеппелинов пригласили на вечер в лос-анжелесский “Shrine” в честь Pretty Thing, чей новый альбом, выпущенный на “Swan Song”, упорно карабкался к вершине чартсов. Была и Bad Company, чей первый альбом был распродан только в США тиражом в 1,5 миллиона экземпляров. Присутствовала и дюжина журналистов. The Pretty Things в третий раз была реанимирована Филом Мэем: новый состав включал 6-х музыкантов. Тем не менее, группа испытывала трудности. Клавишник утерял нить сочинительства, поэтому группа пока бездействовала. Роберт умолял их не распадаться.

На вечеринке Бонзо сидел рядом с баром, когда к нему приблизился Энди Макконелл – невысокий, аккуратно одетый репортер из британской музыкальной газеты “Sounds”. Джон Боннэм являлся одним из музыкальных героев писателя. Наконец Энди набрался смелости и подошел к Бонзо: «Мистер Боннэм, меня зовут Энди Макконелл, я представляю “Sounds”. Просто хотел сказать Вам, что Вы – величайший барабанщик в мире. Я всегда мечтал пожать Вашу руку». Бонзо повернулся, схватив репортера за лацкан пиджака, и закричал в лицо несчастного человека: «Я и так нахлебался говна от вас, пиздюков, в прессе!!!» Все вскочили, а ополоумевшего Бонзо с трудом оторвали от журналиста. Поздно ночью Дэнни Голдберг был разбужен громким стуком в дверь. Сначала, он подумал, что начался пожар. Потом понял, что у дверей мечется Бонзо, пытаясь выломать дверь. «Лютик, я знаю, ты у себя!», – во всю глотку орал барабанщик. «Я знаю – ты у себя! Хочу, чтобы ты позвонил этому ебаному маленькому старикашке из “Sounds”. Скажи, что я ему такое, бля, интервью устрою! Ха-ха-ха-ха! Я дам этому гнусному маленькому разъебе такое интервью, которое он никогда не забудет!»

Дэнни перепугался. Ведь Бонзо являлся одним из работодателей Голдберга. Он не сомкнул глаз, пока не услышал удалявшиеся шаги барабанщика. До сих пор Джон Боннэм не мог примириться с прессой. И мстил журналистам постоянно: вылил содержимое стакана на журналиста британской ежедневной газеты и заставил фотографа разгуливать без штанов в “Starship”. Потрясения и неурядицы окружили группу. Что-то происходило не так. И Ричард Коул почувствовал это. «Год, когда мы отправились в «налоговую ссылку» был началом конца группы», – говорит он. Даже Джимми сообщил Лайзе Робинсон, что чувствует, как слетаются стервятники. «Я бы хотел играть еще 20 лет. Но просто не представляю, как это может произойти. Не знаю, почему. Просто не могу объяснить это словами. Это инстинкт. Предвидение …»

В мае Лед Зеппелин приехала в Англию в первый раз за последние 2 года. По условиям налоговой ссылки, музыкантам было разрешено только несколько дней провести дома. Было объявлено о 3-х предстоящих концертах в огромном зале “Earls Court Arena”. Билеты ушли так быстро, что добавили еще 2 концерта. Точно такое же шоу музыканты давали и в Штатах. Первая песня – “Rock and Roll”, затем – “Sick Again”. Джимми подключил старую гитару “Danelectro” для исполнения “In My Time Of Dying”, которую Плант с определенной долей сарказма посвятил Дэннису Хейли – британскому канцлеру казначейства (Министру финансов, отвечавшему за налоговую систему, выкинувшую Лед Зеппелин из страны). Для “The Song Remains The Same” и “The Rain Song” Джимми подключил свой вишневый Гибсон с двумя грифами. В перерывах Роберт пускался в разговоры с аудиторией. Представляя “Kashmir”, он сказал: «Однажды, мы репетировали новый альбом. Вдруг Бонзо предложил удивительный и неповторимый темп». Джон Пол Джонс играл длинное соло из “No Quarter”, а музыканты сидели у края сцены, ожидая акустического сета. Вся четверка слилась в гармонии “Tangerine”, композиции, которая почему-то никогда хорошо не выходила в Америке. Затем они играли “Going To California”, “That’s The Way” и “Bron-Yr-Aur Stomp”, посвященной собаке Роберта. “Trampled Underfoot” и “Moby Dick” шли дальше. После соло Бонзо Роберт воскликнул: «Джон Боннэм – владелец кож! Единственный человек, умеющий совмещать игру на барабанах и петь «Последний Вальс». «Джон – выходец из семьи циркачей … Боже, как может такая тяжелая группа быть такой глупой! Эта песня напоминает о нашем начале. Бонзо отказался присоединиться к нам, так как он уже получал 40 фунтов у Тима Роуза. Я послал 8 телеграмм в “Three Men In A Boat” в Уолсолл … Никто не верил в New Yardbirds». Бонзо прогудел из-за своих барабанов: «Ничего не изменилось!» И Роберт продолжил: «Никто не верил. Джон Пол Джонс только что закончил гастроли с Гретой Гарбо. Джимми Пейдж вышел из сортира. Мы отлично себя чувствуем в Англии … вы знаете, как здорово быть рядом с Дэннисом Хейли. У нас частное предприятие и больше артисты не вернутся в страну. Хейли должен быть проклят и осужден».

Лучи толщиной с карандаш исходили из лазерных установок, они пронизывали воздух во время смычковой секции, а Роберт пел отрывки из “Woodstock”. Потом, последовали “Stairway To Heaven”, “Whole Lotta Love” и “Black Dog”. Вот такой концерт могли видеть зрители на протяжении пяти вечеров. После пятого концерта в понедельник, группа закатила пышную вечеринку для старых друзей. Пришел Джефф Бек и оставался с музыкантами до четырех утра. Это было примирением. Лед Зеппелин вступила в новый этап своей эволюции. Критик журнала “Observer” Тони Палмер наслаждался Цеппелинами: «Больше нет такого театра, таких красок, способных передать подходы музыкантов к свету и звуку. Только убийственный сплав талантов мог достичь этого. Если Битлз создали свою поп-музыку из бессодержательности среднего класса, людей среднего возраста, шишек бизнеса, то Лед Зеппелин выдвинули рок-н-ролл и поставили его в авангард достижений искусства 70-х годов». Касаясь “Stairway To Heaven” Палмер спрашивает: «Видели ли вы любую другую песню при первом аккорде которой вся 20-тысячная публика спонтанно встает не похлопать или порадоваться, а в знак признания события жизненно важного для каждого слушателя?» Конечно, были и противоположные мнения. Мик Голд – британский журналист комментировал: «… жестокие эмоции наиболее четко прослеживаются в их музыке. Здесь нет места непринужденности и радости, как у Stones или Faces. Нет отдыха. Лед Зеппелин разыгрывает спектакль, опираясь на динамику и ритм, которые они слабо контролируют. Концерты хорошо организованы, но удовлетворения не приходит. Это музыка тела, но так как нет мелодии, то нет и танцующих. Она нацелена на эмоции, а не на ноги. Ее главный эффект – ожесточение».

После концертов в “Earls Court” Роберт с семьей отправился на отдых в Марокко. Остальные Цеппелины уехали в ссылку в Монтре. Через три недели Джимми Пейдж улетел в Марракеш – древний, обнесенный красной стеной конечный пункт следования караванов, находящийся на краю Сахары в предгорьях Атласа. На большой торговой площади Джемма-Эль-Фна, они смотрели на людей, превращавших себя в козлов. Изначально хотели взять портативные магнитофоны, чтобы записать пронизывающие, острые берберийские ритмы, но мысль отпала сама собой. На автомобиле «Range Rover” Роберт и Джимми поехали на юго-восточное побережье Атлантического океана. Достигнув Атлантики, они повернули на юг в Эссаойру, Тарфайю и Тан-Тан, намереваясь проникнуть в испанскую Сахару. К сожалению, время поджимало. Король Марокко только что аннексировал огромную, богатую фосфатами территорию и вдоль границы поставил длинную цепочку местных жителей, вооруженных только красно-зелеными марокканскими флагами. Испанская армия ушла без огня и стрельбы, но марокканские войска и жандармерия установили жесткий контроль на дорогах. Через каждые пару миль Роберт и Джимми останавливались перед армейским шлагбаумом и смотрели на дула автоматов, нацеленных на них. Музыканты яростно размахивали паспортами и объясняли, что едут лишь на ближайший пляж. Через 20 миль вышеописанный сценарий повторялся. Чем ближе они подъезжали к границе, тем больше становилось шлагбаумов. Наконец, дорога оказалась полностью перекрытой, и музыканты были вынуждены развернуться на 180 градусов. Переправились на пароме через Гибралтарский пролив, пересекли Испанию и Францию и, наконец, прибыли в Швейцарию, где находились остальные участники группы. Поездка освежила после упорной работы в Америке. Год «налоговой ссылки» шел неплохо.

В Монтре были намечены планы на будущее. Группа еще даст 30 концертов в Америке и впервые отправится на гастроли в Южную Америку. Обсудили возможность визита в Японию и Австралию. Роберт и Джимми хотели вернуться в Марокко, чтобы записаться в Атласских горах. Джимми также желал посетить в Каир и поработать совместно с египетскими музыкантами. Поговаривали о необходимости послушать музыку в Нью-Дели. Лед Зеппелин со своими неограниченными ресурсами и полной независимостью находилась в зените славы и совершенства. Любые мечты, как правило, воплощались в реальность.

И вдруг начались кошмары …

В июле после джаз-фестиваля в Монтре Джимми вернулся к семье – Шарлотте и дочери Скарлет. Семья Пейджа присоединилась к близким Роберта – Морин с двумя детьми. Они решили отправиться отдыхать на греческий остров Родос. Вместе с компанией была также сестра Морин с мужем. 3-го августа Джимми покинул Родос, чтобы посмотреть старый фермерский домик Алистера Кроули и аббатство в Сисили, которые были выставлены на продажу. Джимми планировал встретиться в Париже через несколько дней. 4-го августа за рулем арендованной автомашины находилась Морин Плант. Роберт сидел рядом с ней. Дочь Джимми и дети Роберта расположились на заднем сиденье. Неожиданно машину занесло на узкой дороге. Морин свернула в сторону и не смогла справиться с управлением. Машина обогнула пропасть и врезалась в дерево. Катастрофа была ужасной.

Роберт взглянул на свою находившуюся без сознания жену и решил, что она погибла. Удар пришелся по голове и в область таза. У Роберта оказалась сломанной лодыжка и локоть. Дети получили ушибы и ревели. Скарлет Пейдж отделалась легким испугом. Клиники поблизости не было и местному фермеру потребовалось несколько часов, чтобы доставить всех в больницу на грузовом прицепе. На следующий день в лондонском доме Ричарда Коула раздался звонок. Шарлотта Мартин рассказала ему о катастрофе. Морин Плант находилась в тяжелом состоянии и ей требовалась кровь. Такой редкой группы крови невозможно было достать на Родосе, а сестра женщины просто не могла дать необходимое количество. Шарлотта сказала, чтобы Ричард нанял самолет, вылетел на Родос и забрал оттуда пострадавших. Если Морин не попадет в нормальную больницу, сказала Шарлотта, то она умрет. Коул повесил трубку и сел, обдумывая сложившееся положение. Он устал от криков и визгов Шарлотты, решив, что она преувеличивала. Питер Грант и Бонзо находились в «налоговой ссылке» вместе с семьями на юге Франции. Ричард сел на телефон и принялся обзванивать ведущих врачей и хирургов с Харли Стрит. Позвонил бухгалтеру “Swan Song”, чтобы добыть наличные деньги для частного авиарейса. Там ему сказали, что без разрешения Питера Гранта деньги получить невозможно. «Ебаные хуесосы!», – взвился Коул. «Погибают семьи музыкантов!» К счастью, один из хирургов лечил Роберта Маккалпина из “McCalpine Aviation”, который согласился предоставить самолет в долг. Коул вылетел на Родос с двумя врачами и свежей кровью для жены Роберта. Их встретил Фил Мэй из Pretty Things, у которого был собственный дом на Родосе, и пострадавших в аварии отправили в больницу. «Роберт говорил связно и последовательно», – вспоминал Коул, – «а его жена находилась в бессознательном состоянии; ноги и руки детей были в ушибах». Возникли и другие проблемы. Владелец арендованного автомобиля утверждал, что Морин была пьяной на момент аварии. За большие деньги пришлось нанять греческих адвокатов, чтобы уладить дело. Коулу требовались еще наличные деньги, и он позвонил Клоду Нобсу в Монтре. Одновременно Коул приказал летчику быть готовым к вылету, а сам отправился в больницу, чтобы избежать всяких осложнений с законом. Коул объявил сотрудникам больницы, что их пациентов немедленно забирают на самолет. В кармане Коула находился флакон с кровью, которую было необходимо перелить в организм Морин. В аэропорт добирались в грузовом вагоне, где все пострадавшие лежали вповалку. Оттуда вылетели в Рим, и, наконец, Коул доставил всех в Англию. Прогнозы оказались самыми мрачными. Тяжело раненая Морин Плант проведет недели на больничной койке. Роберт скажет потом: «Если бы нам не хватило денег на перелет в хорошую английскую больницу, уверен, что моя жена не выжила бы». Самому Роберту объявили, что он не будет ходить, по крайней мере, полгода.

Возникли и другие нюансы. Согласно условиям «налоговой ссылки», Роберту дозволялось находиться в Англии только несколько дней в году, а ведь он уже использовал свое время. Задержка на родине сверх установленного времени могла вызвать наложение крупных штрафных санкций. И Ричард позвонил в “British Airways”, организовав отправку Роберта на остров Джерси, находящегося в проливе Ла-Манш. На машине скорой помощи Роберта доставили в аэропорт, с ног до головы облепили пластырем, чтобы никто не смог узнать певца. Ричард прошел вперед, за ним последовал роуди певца Бенджи Лефевр, который будет целых 6 месяцев возить Планта в инвалидной коляске. На Джерси уже ждала машина скорой помощи, которая отвезла Роберта в дом его друга. Именно здесь он будет отбывать свою ссылку. «Мы отправили его всего за несколько часов до окончания срока пребывания в стране», – говорит Коул, – «оказали ему медицинскую помощь, а также спасли его миллионы».

Остальные Цеппелины приехали повидать Роберта на Джерси: их лица были мрачны. Естественно, что столь выгодные гастроли по Америке были отменены, также как поездки по Южной Америке и Азии на неопределенный срок. Миллионы долларов оказались потерянными безвозвратно. Решили восстановить фильм-концерт двухгодичной давности, пригласив нового режиссера и записать новый альбом как можно скорее. Все согласились встретиться в сентябре в Калифорнии и приступить к репетициям. В начале месяца Роберт и Джимми вылетели из Джерси в Лос-Анджелес на самолете немецкой компании «Люфтганза». Сначала они поселились в “Riot House”, но отель уже прискучил музыкантам, поэтому сняли курортные домики в Малибу. Роберт приступил к написанию текстов и восстановлению здоровья. Неожиданно пришла телеграмма от Элвиса.

Своим друзьям Роберт говорил о лживости слухов, циркулировавших в лондонской прессе. Газетчики говорили о том, что увлечения Джимми черной магией отдалило от него семью. Плант ковылял по пляжу или смотрел на звезд кино, гулявших около его дома. Он стал необычайно суеверным человеком и поверил в то, что отрицательное отношение к музыке Лед Зеппелин преследует его, принося несчастья. Когда октябрьский шторм снес крыльцо его домика, Роберт заявил Дэнни Голдбергу, что «это плохая карма», о которой пелось в “The Ocean”. Другим своим друзьям он говорил о колдовской “In My Time Of Dying”. Песни воздействовали на Роберта … отрицательно. В это самое время Роберт повстречал нью-йоркскую фотомодель Линду. Однажды Роберт заперся в ванной комнате своего домика, но кто-то пришел и взломал дверь. Плант терзался угрызениями совести и винил себя в том, что его семья стала жертвой чего-то, что вышло из-под контроля. Джимми также находился в “Malibu Colony Drive” и вел уединенный образ жизни. Никто даже не знал его номера телефона. Между тем, девушка по имени Ро всегда сопровождавшая Питера Гранта, попала под влияние очарования Джимми, пробралась в дом гитариста и … осталась там. Джимми просто не представлял, как себя вести.

Планируя новый репертуар, Джимми уделял время и бизнесу. “Swan Song” подписала контракт с лос-анжелесской группой Detective, чьим вокалистом был английский друг Пейджа – Майкл де Барр. С обычной щедростью “Swan Song” выдала новой и неизвестной группе миллион долларов на запись пластинки и 250000 – на ее выпуск. Более 9-ти месяцев потребовалось на выпуск и репетиции. «Когда Бонзо имеет пятую часть прибыли это что-нибудь да значит». «Подписав контракт, мы ни разу не видели Цеппелинов за 2 года и имели дело лишь с Дэнни Голдбергом. Мы старались приблизить звук нашей группы максимально к звучанию Лед Зеппелин», – говорит де Барр. Музыканты окружили себя героином. Наркотик присутствовал везде и помогал Цеппелинам чувствовать себя в безопасности. Басист Чарльз Мингус однажды заявил: «Если Бог и создал нечто лучшее, он оставил это при себе». Примерно половина лос-анжелесских музыкантов употребляла героин. Но Джимми, как всегда, осторожничал. Во время встречи с Detective он клевал носом и вдруг … заснул. Когда его разбудили, он сказал: «М-м, надо прекращать принимать снотворное». Музыканты переглянулись в удивлении. Кого хотел одурачить Джимми?

В конце октября на репетиции группы в Лос-Анджелес прилетели Джон Боннэм и Джон Пол Джонс. У Джонса рука была в гипсе. Он сломал ее сразу же после случая с Робертом. Бонзо все это время находился с семьей. В июне его жена родила дочь, которую назвали Зо. И Бонзо едва переносил разлуку. Коул вспоминал: «Он ни хуя не думал о деньгах. Он просто хотел быть рядом с женой». Находясь вдалеке от жены, Бонзо опять вернулся к роли «зверя», выискивая новые жертвы в “Sunset Strip”. Трезвый, он бывал очаровательным стариной Джоном Боннэмом, полным мидлендской доброты и уверенности, грузный и неуклюжий, всегда улыбавшийся в густую бороду. Постоянно пьяный в Америке, Бонзо походил на пороховую бочку. Взрывоопасный, он уничтожал все на своем пути. И если он не лупил агрессивно по барабанам, то выплескивал свою энергию на окружающих. В таком состоянии другие музыканты обычно избегали его, зная, что он способен на все. Для остальных музыкантов Лед Зеппелин дни публичных оргий и дебошей в барах канули в вечность. Для остальных, но не для Бонзо. Что-то происходило с ним в Америке, где, находясь вдали от близких ему людей, он превращался в опасного сумасшедшего. Группа относилась к Америке как к фантастическому источнику денег, стране греха и изобилия. Дома они находились в уюте и могли заниматься делами по дому, антиквариатом, детьми или просто уединяться. В Америке же к ним относились по-королевски: там они могли делать все, что заблагорассудится. А Бонзо просто был не в состоянии выдержать испытания вседозволенностью. Здесь в роли колдуна выступил Джимми Пейдж, который вытащил молодого музыканта из грязи и в один вечер превратил его в звезду и миллионера. Джон Боннэм оказался учеником колдуна, он взял на себя непосильный труд и сломался. Талант Бонзо использовали для создания неограниченной власти, международной славы. Он так и не сумел удержаться от соблазнов. По словам Дэнни Голдберга: «Бонзо был крупным, сильным мужчиной с эмоциями шестилетнего ребенка. Его толкали на такое поведение, которое порой плачевно отражалось на нем и окружающих».

В Лос-Анджелесе после работы над новым альбомом, Бонзо опять овладело безумие. Однажды вечером он приехал в “Rainbow”, вломился в бар и громко приказал принести ему 20 коктейлей «Черномазый русский». Выпив с десяток горячительных напитков и закусив рукавом, он уселся на вращающийся стул, обдумывая план действий. Первым человеком, на кого положил глаз Бонзо была Мишель Миер, работавшей впоследствии на импрессарио Кима Фоули. Она частенько появлялась в баре. Спокойно сидя за столиком, Мишель оглянулась и заметила Джона Боннэма – великого барабанщика Лед Зеппелин. Женщина улыбнулась ему.

И тут Бонзо взбесился. Он прыгнул к столику женщины, как разъяренная горилла. Надвинувшись на перепуганную даму, Бонзо заорал: «Что ты, блядь, сказала?» Так как Мишель возмутилась такому обращению, Бонзо ударил ее по лицу, и женщина растянулась на полу. «Никогда больше не смотри на меня так», – сказал он ей через плечо и опять отправился к стойке допивать свои коктейли. На следующий вечер в “Rainbow” он затеял драку с вышибалой. Обычно, Бонзо бывал смел только с женщинами, либо имея за спиной полдюжины роуди. На этот раз Джон был один. Он решил, что легко справится с коротышкой-вышибалой. Но парень оказался каратистом и Бонзо ту ночь провел в больнице. Вышибала хотел подать в суд за оскорбление (у него имелись свидетели), но затем изменил свое мнение.

Джон Пол Джонс тоже приносил беспокойства. В назначенный час на репетицию в Голливуд приехал даже Роберт Плант, а Джонс исчез. Полностью независимый от группы, он появлялся и уходил по своему собственному расписанию. Обычно, все сходило с рук, но на этот раз разозлился Джимми. «Если увидишь Джона Пола Джонса», – сказал он Дэнни Голдбергу, пытавшегося найти бас гитариста, – «просто пристрели его». В беседе с журналистом Джимми проявил скрытность: «Поверьте мне – иногда было очень трудно работать с Джоном Полом Джонсом».

Репетиции проходили в голливудской студии “S.I.R.” и новая музыка была великолепной. Усилия и энергия, затраченные на предыдущих гастролях, стали толчком к созданию новой музыки. Лед Зеппелин произвела на свет упругий фанк, столь неожиданный для поклонников группы. Марокканская мелодия сливалась с музыкой Нового Орлеана. Мелодии были жесткими и утонченными одновременно. Партия Бонзо была как и всегда очень грубой, а Роберт пел, сидя в инвалидной коляске. К тому времени Лед Зеппелин должна была платить налоги в казну США, либо убираться из страны. Поэтому решили записываться в мюнхенской студии “Musicland”. По дороге в Европу Джимми, Роберт и Бонзо всего на несколько дней завернули в Нью-Йорк. К тому времени Роберт избавился от инвалидной коляски и ходил с тростью. Гремя множеством индийских браслетов, Плант давал оптимистичные интервью. Он, например, сообщил Лайзе Робинсон: «У меня было время все обдумать. Раньше меня всегда смущала стремительность наших действий, мобильность и скорость процессов, происходивших вокруг нас. Это выбивало из колеи … Мне пришлось взвесить события по-новому и изменить свое мнение о наших безумствах».

Он продолжает: «Выходит так, что новые тексты пришли на ум в период размышлений, когда я спрашивал у Бога – «Христос, неужели все прошло? Неужели все кончилось?» И чем больше энергии заключено в альбоме, тем больше сил потрачено на борьбу с самим собой». Джимми восторгался черным блюзовым гитаристом по имени Бобби Паркер, которого представили Пейджу как непризнанного таланта. Гитарист выступал на окраинах Вашингтона. Джимми давно хотел привлечь блюзмена в “Swan Song”. Вместе с Дэнни Голдбергом они вылетели в Вашингтон на прослушивание, где Дэнни с трудом оторвал Пейджа от преследовавших его журналистов. Они увидели Бобби Паркера, игравшего ритм-н-блюз с группой в клубе “NCO”, находившегося на территории военной базы в Вирджинии. Джимми вынул дешевый магнитофон на батарейках и записал сет. Паркер пригласил Пейджа на сцену для совместного исполнения джема из старых блюзов. Джимми неохотно согласился. Пейдж фальшивил – настроя на игру не было. Бобби Паркер был шокирован. Еще бы – обнаружен самой Лед Зеппелин!!! Сразу же после записи, Дэнни и Джимми отправились в Нью-Йорк. Роберту с Бонзо музыка и запись не понравились вовсе. Ничего интересного они не услышали. Бобби Паркера позабыли.

Отдельно друг от друга музыканты вылетели в Европу. Бонзо всегда путешествовал со своим роуди – Миком Хинтоном, выполнявшим также функции камердинера, слуги, сестры милосердия и даже дуэньи барабанщика. Хинтон – веселый славный кокни, ветеран британского рока (он работал еще у Джинджера Бейкера), а теперь стал слугой Бонзо. Боннэм даже одеваться его заставлял точно так же. Во время предыдущих гастролей оба носили белые накрахмаленные костюмы, солдатские ботинки и черные котелки, присущие членам клуба “Clockwork Orange”. Во время перелета в Европу Бонзо разместился в 1-м классе и принялся угощаться шампанским, в то время как Хинтон находился в хвосте самолета. В течение одного часа Бонзо опорожнил две бутылки шампанского, пригрозил стюардессе, орал и приставал к другим пассажирам. Затем, упившись, он уснул. Перед ужином все пассажиры потребовали, чтобы Бонзо не будили. Спустя 2 часа Бонзо проснулся и обнаружил, что переусердствовал с шампанским – штаны и кресло оказались мокрыми. И он принялся звать на помощь своего раба. «Хинтон! Хинтон! Иди сюда!» Мик Хинтон прилетел в каюту 1-го класса и Бонзо зашептал ему на ухо. «Быстрее, пиздюк, прикрой меня спереди», – рычал он. Боннэм поднялся и отправился в туалет вместе с Хинтоном, пытаясь скрыть позор от остальных пассажиров, чье первоначальное удивление сменилось негодованием, так как от кресла Бонзо исходил крайне неприятный запах. В сумке Хинтона всегда имелась пара запасных брюк для своего начальника. Роуди был похож на заботливую мать, менявшую пеленки своему малолетнему сыну. Затем, Бонзо заставил Хинтона сесть на свое мокрое кресло, в то время как хитрющий «лучший барабанщик мира» занял место роуди в хвосте самолета и вконец успокоенный, мирно уснул.