Текст книги "Фрикономика. Мнение экономиста-диссидента о неожиданных связях между событиями и явлениями"

Автор книги: Стивен Д. Левитт

Соавторы: Стивен Дж. Дабнер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Подумайте о таком совпадении: в городах, где происходит много убийств, обычно много полицейских. А теперь давайте сравним соотношение количества полицейских и числа убийств в двух конкретных американских городах: Денвере и Вашингтоне (округ Колумбия). Население их практически одинаковое, но в Вашингтоне полицейских примерно втрое больше, а убийства там происходят в восемь раз чаще. Не имея дополнительной информации, трудно было бы объяснить, что именно является причиной чего. Некоторые люди даже могут взглянуть на эти цифры и предположить, что большое количество убийств провоцируется обилием полицейских на улицах. Подобная идея появилась далеко не вчера и в свое время уже породила несколько необдуманных решений. Знаете притчу о древнем царе, который узнал, что в одной из провинций его империи, где процветали болезни, было больше всего врачей? Знаете, какая “гениальная” идея пришла ему в голову? Он попросту приказал казнить всех этих врачей.

А теперь вернемся к теме затрат на предвыборную кампанию. Чтобы прояснить взаимосвязь между деньгами и результатами выборов, полезно изучить стимулы, которые руководят финансовыми потоками. Предположим, вы человек, который может вложить в того или иного кандидата 1000 долларов. Наиболее вероятно, что вы дадите свои деньги в одном из двух случаев. Прежде всего вас привлечет ситуация, когда выборы близки и даже сравнительно небольшая сумма может решить их исход. Или же вы увидите, что один кандидат заведомо побеждает, и захотите искупаться в лучах его славы или получить выгоды в будущем. В этом случае вы явно не станете поддерживать заведомого неудачника (например, проигравшего выборы в штатах Айова и Нью-Гемпшир, которые считаются в Америке решающими). Таким образом, фавориты избирательной гонки и уже действующие должностные лица обычно получают больше денег, чем “темные лошадки”. А как насчет применения этих финансов? Фавориты имеют больше наличности, но активно тратят ее только тогда, когда имеют на это веские причины. Ведь зачем использовать средства резервного фонда попусту, если это может понадобиться позднее, когда появится более грозный противник?

А теперь представьте, что на выборах есть два основных кандидата, один из которых привлекателен для избирателей, а другой – нет. Привлекательный кандидат получит гораздо больше денег и легко выиграет избирательную гонку. Но обеспечат ли ему победу именно деньги или его привлекательность в сочетании с деньгами?

Без сомнения, это жизненно важный вопрос, но дать на него ответ необычайно сложно. В конце концов, определить симпатии избирателей в количественном выражении совсем нелегко. Как вообще их можно измерить?

В принципе, никак – за исключением одного особого случая. Секрет тут состоит в сравнении кандидата с… ним самим. Вот именно, допустим, что Кандидат А сегодня кажется таким же, каким он был два или четыре года тому назад. То же самое можно сказать о Кандидате Б. При этом Кандидат А уже побеждал Кандидата Б на двух выборах подряд, но каждый раз тратил разные суммы денег. В этом случае, учитывая, что привлекательность обоих кандидатов осталась более или менее неизменной, можно измерить истинное значение денег.

Как показывают тысячи избирательных гонок за место в Конгрессе США с 1972 года, одни и те же кандидаты часто соревнуются между собой на двух и более выборах подряд. На какую же главную мысль наводят нас цифры в подобной ситуации?

А вот здесь как раз сюрприз: количество денег, израсходованных тем или иным кандидатом, не имеет почти никакого значения. Побеждающий кандидат может сократить свои расходы вдвое и потерять всего один процент голосов. Тем временем проигрывающий кандидат при удвоении своих расходов может ожидать улучшения результата всего лишь на тот же один процент. На самом деле для кандидатов имеет значение не сколько они тратят, а кем они являются сами и кого представляют. (Это же можно сказать – и будет сказано в главе 5 – о родителях.) Некоторые политики от природы привлекательны для избирателей, а другие – нет, и никакие деньги тут помочь не в силах. (Господа Дин, Форбс, Хаффингтон и Голисано в этом уже убедились на собственном опыте.)

А как насчет второй половины общепринятой точки зрения – что количество денег, расходуемых на выборы, непомерно велико? Во время обычной избирательной гонки в США, которая включает в себя президентскую и парламентскую кампании, расходуется около одного миллиарда долларов в год. Эта сумма кажется довольно большой, но только до тех пор, пока вы не примерите ее к чему-то менее важному, чем демократические выборы.

К примеру, эту же сумму американцы ежегодно тратят на покупку жевательной резинки.

Эта книга посвящена вовсе не стоимости выборов, лицемерию торговцев недвижимостью или влиянию легализации абортов на преступность. Конечно, в ней рассмотрены различные темы – от воспитания детей до мошенничества и от внутренней жизни Ку-клукс-клана до дискриминации в телеигре Слабое звено. В то же время главной ее задачей является вскрытие нескольких верхних слоев современной жизни и изучение того, что творится под ними. Мы поставим много вопросов, как несерьезных и поверхностных, на первый взгляд, так и жизненно важных. Ответы на них временами могут показаться странными, но они довольно очевидны. Мы легко найдем их, изучив результаты школьных тестов, статистику преступности в Нью-Йорке, финансовые записи наркоторговцев и т.д. (Во многих случаях мы воспользуемся данными, которые другие исследователи оставили без внимания.) Хорошо рассуждать о том или ином явлении в теории, но, когда вместо пустых слов звучат упрямые факты, результат часто оказывается весьма неожиданным.

Мораль отражает, какой бы мы хотели видеть работу мира (с этим утверждением можно поспорить), тогда как экономика демонстрирует, как он действительно работает. Экономика – это, главным образом, наука исследований и измерений. Она включает в себя набор необычайно мощных и гибких инструментов, позволяющих эффективно работать с данными и точно определять их значение. По сути, экономика представляет собой пакет информации о рынке труда, недвижимости, банковской сфере и инвестициях. В то же время ее инструменты с таким же успехом можно применить к вещам куда более, скажем так, интересным.

Эта книга написана с позиций очень оригинального взгляда на мир, который базируется на нескольких главных идеях.

Краеугольными камнями современной жизни являются стимулы. И понимание их – или хотя бы попытка понять – это ключ к решению практически любой загадки – от преступности до мошенничества в спорте и знакомств по Интернету.

Общепринятая точка зрения часто бывает неправильной. На самом деле преступность не повысилась в 1990-х годах, одни только деньги не выигрывают выборы и – вот так новость! – выпивание восьми стаканов воды в день ничего не дает вашему здоровью [4]. Конечно, расхожее мнение зачастую очень сильно и сквозь него бывает крайне трудно что-то увидеть, но делать это все же можно и нужно.

Наибольшее влияние часто имеют отдаленные и почти неуловимые причины. Решение той или иной загадки далеко не всегда может лежать на поверхности. Так, Норма Мак-Корви сделала для снижения преступности гораздо больше, чем контроль оружия, сильная экономика и новые стратегии полиции вместе взятые. То же самое, как мы увидим, сделал и человек по имени Оскар Данило Блэндон, называемый также Джонни Кокаиновое зерно.

“Эксперты” – от криминалистов до агентов по недвижимости – используют свою информированность для решения собственных проблем. Как бы то ни было, их вполне можно победить в этой игре. Благодаря развитию Интернета их информационные преимущества тают день ото дня. В частности, об этом свидетельствует уменьшение размера взносов при страховании жизни.

Знание о том, что и как нужно измерять, делает сложный мир гораздо проще. Если вы будете знать, как правильно использовать имеющиеся у вас данные, то сможете объяснить даже те явления, которые раньше были для вас неразрешимой загадкой. Ведь для того чтобы пробиться сквозь наслоения путаницы и противоречий, нет ничего эффективнее силы конкретных числовых показателей.

Таким образом, главной целью этой книги является изучение скрытой стороны… всего на свете. Временами это может быть необычайно трудным и неблагодарным занятием. Иногда может показаться, что мы смотрим на мир сквозь соломинку или даже вглядываемся в кривое зеркало комнаты смеха. Однако суть здесь состоит в том, чтобы по-новому взглянуть на различные варианты развития событий и изучить их так, как этого еще никто и никогда не делал. В некотором отношении это довольно странная концепция для книги. Ведь большинство книг обычно имеют единую тему, четко выраженную в одном или двух предложениях, и посвящены только ей и ничему более. Например, это может быть рассказ о добыче соли, хрупкости демократии, о правильном и неправильном использовании пунктуации. Данная же книга не имеет объединяющей темы. Да, мы хотели (в течение примерно шести минут) написать книгу, которая бы вертелась вокруг одной темы – теории и практики прикладной микроэкономики. Но вместо этого у нас получилось произведение, больше напоминающее записки охотника за сокровищами. Конечно, этот подход позволил нам применить самые лучшие аналитические инструменты из тех, что только может предложить экономика. И вместе с тем он позволил проследить все любопытные и причудливые явления, с которыми нам повезло столкнуться. Таким образом, мы изобрели новую область исследований – “фрикономику”[1] 1
  От англ. Freakonomics, слова, образованного из соединения freak – каприз, причуда, странность, и economics – экономика. – Примеч. ред.


[Закрыть]. Конечно, не все истории, рассказанные в этой книге, тесно связаны с экономикой, но рано или поздно это может измениться. Поскольку экономика – это, прежде всего, набор инструментов, а не предмет изучения, то отсутствие предмета, как бы странно это ни звучало, не должно ей мешать.

Не лишним будет вспомнить, что Адам Смит, основатель классической экономики, был, в первую очередь, поклонником философии. Он старался быть моралистом и, делая это, постепенно стал экономистом. Когда в 1759 году он опубликовал свою первую книгу Теория нравственных чувств, современный капитализм еще только зарождался. Смит был восхищен радикальными переменами, запущенными этой новой силой, но его интересовали далеко не одни только цифры. Его привлекал также человеческий фактор – факт зависимости экономики от того, как человек думает и действует в конкретной ситуации [5]. Что может заставить одного человека обманывать или воровать, а другого нет? Каким образом, казалось бы, безобидный выбор одного человека, хороший или плохой, может по цепочке повлиять на большое количество людей? Во времена Смита связь между причиной и следствием резко ускорилась; влияние же стимулов увеличилось десятикратно. Серьезность и потрясение этих перемен казались его современникам такими же чрезмерными, какими нам кажутся серьезность и потрясения нашей жизни.

Истинным объектом изучения Смита были противоречия между индивидуальными желаниями и общественными нормами. В свое время это привлекло внимание экономического историка Роберта Хейлбронера, написавшего книгу Философы мира. Он удивлялся, как Смиту удалось отделить дела человека, творения собственных интересов от более высокой моральной плоскости, в которой действует человек. “Смит придерживался мнения, что ответ лежит в нашей способности ставить себя на место третьего лица, независимого наблюдателя, – писал Хейлбронер. – Ведь таким образом мы формируем точку зрения на объективные… обстоятельства дела”.

Так представьте, что сейчас, в компании третьего лица – или, если хотите, пары третьих лиц, – вы исследуете объективные обстоятельства разных интересных дел. Эти исследования, как правило, начинаются с постановки простого вопроса, который до сих пор еще никто и никогда не задавал. К примеру, он может звучать так: “Что общего между школьными учителями и борцами сумо?”

ЖДЕМ ВАШИХ ОТЗЫВОВ!

Вы, читатель этой книги, и есть главный ее критик и комментатор. Мы ценим ваше мнение и хотим знать, что было сделано нами правильно, что можно было сделать лучше и что еще вы хотели бы увидеть изданным нами. Нам интересно услышать и любые другие замечания, которые вам хотелось бы высказать в наш адрес.

Мы ждем ваших комментариев и надеемся на них. Вы можете прислать нам бумажное или электронное письмо либо просто посетить наш Web-сервер и оставить свои замечания там. Одним словом, любым удобным для вас способом дайте нам знать, нравится или нет вам эта книга, а также выскажите свое мнение о том, как сделать наши книги более интересными для вас.

Посылая письмо или сообщение, не забудьте указать название книги и ее авторов, а также ваш обратный адрес. Мы внимательно ознакомимся с вашим мнением и обязательно учтем его при отборе и подготовке к изданию последующих книг. Наши координаты:

E-mail: [email protected]

WWW: http://www.williamspublishing.com

Информация для писем:

из России: 115419, Москва, а/я 783

из Украины: 03150, Киев, а/я 152

* * *

“Я бы очень хотел собрать воедино инструменты, которые позволят нам ловить террористов, – сказал Левитт. – Правда, я пока не знаю, как это сделать. Но если мне дадут необходимые данные, я не сомневаюсь, что смогу найти ответ”.

Конечно, может показаться абсурдом, что экономист мечтает о поимке террористов. Ну что ж, не менее абсурдной выглядела бы ситуация, если бы вы были школьным учителем в Чикаго, и однажды вас вызвали в кабинет директора и назвали мошенником. Это якобы определили алгоритмы, разработанные невзрачным лысоватым мужчиной в очках с толстыми стеклами, и теперь вы будете уволены. Возможно, Стивен Левитт не очень верит в себя, зато он твердо уверен, что лгать могут все: учителя, преступники, агенты по продаже недвижимости, политики и даже аналитики ЦРУ. Никогда не врут только цифры.

Журнал New York Times от 3 августа 2003 года

1 Что общего между школьными учителями и борцами сумо?

В которой мы исследуем красоту побуждений, а также их темную сторону – мошенничество.

Кто мошенничает? Почти все… Как мошенники мошенничают и как их поймать… Истории из израильского детского сада… Внезапное исчезновение семи миллионов американских детей… Мошенничающие школьные учителя в Чикаго… Почему обман с целью проиграть хуже, чем обман с целью победить… Может ли борьба сумо, национальный спорт Японии, быть продажной?… Что видел Пол Фельдман: человечество может быть честнее, чем мы думаем.

Представьте на минутку, что вы заведуете детским садом. У вас есть четко прописанное правило, согласно которому родители должны забирать детей до 18 часов и никак не позже. Однако они очень часто нарушают это правило и опаздывают. В результате, когда рабочий день подходит к концу, у вас остается несколько встревоженных детей и, как минимум, один воспитатель, которому приходится ждать родителей. Что же делать?

Пара экономистов, прослышавших об этой проблеме, – а она приобрела довольно большие масштабы – предложила такой выход: штрафовать опаздывающих родителей. В конце концов, с какой стати детский сад должен заботиться об их детях бесплатно?

Дальше экономисты решили проверить свою идею на практике и провели эксперимент в десяти детских садах города Хайфы (Израиль). Эксперимент продолжался двадцать недель, но штраф не был введен сразу. Первые четыре недели экономисты просто отслеживали количество опаздывающих родителей. (В среднем их оказалось но восемь человек в неделю на каждый детский сад.) На пятую неделю штраф был, наконец, введен. Родителям объявили, что, опоздавшие за детьми на десять и больше минут, должны будут платить за каждое опоздание по три доллара. Эта сумма будет включена в ежемесячную оплату детского сада, которая на тот момент составляла примерно 380 долларов [1].

По своей природе экономика – это исследование побуждений и стимулов: того, как люди получают желаемое или необходимое. Экономисты любят стимулы. Они просто обожают изобретать их и реализовывать, изучать и использовать. Типичный экономист верит, что в мире пока не существует проблемы, которую он не мог бы решить, имея свободное время для создания точной схемы стимулов. Его решение может не всегда быть красивым – оно может включать принуждение, чрезмерное наказание или нарушение гражданских свобод. Однако исходная проблема, вне всякого сомнения, будет им решена. Стимул – это пуля, рычаг, ключ: как правило, крошечный предмет с огромным потенциалом для изменения ситуации.

С самого начала своей жизни мы все учимся реагировать на стимулы, как на отрицательные, так и на положительные. Если, будучи ребенком, вы доберетесь до горячей плиты и коснетесь ее, то обожжете палец. Но если вы принесете из школы табель с высшим баллом по всем предметам, то получите новый велосипед. Если во время урока вы будете пойманы учителем за ковырянием в носу, одноклассники вас засмеют. Но если вы станете капитаном местной баскетбольной команды, то значительно продвинетесь по иерархической лестнице. Если вы провалите выпускные экзамены в школе, то можете навсегда остаться никем. Но если вы сдадите их на отлично, у вас будет шанс поступить в престижный вуз. Если вас выгонят с юридического факультета, вам придется устроиться на работу в страховую компанию вашего отца. Но если вы будете работать так хорошо, что вами заинтересуются конкуренты, то станете большим начальником и больше не будете зависеть от своего родителя. Если вы так загордитесь своей новой должностью, что начнете ездить со скоростью 150 км/ч, то вас рано или поздно остановит полиция и оштрафует на сто долларов. Но если вы предложите успешный план продаж и получите премию, то сможете не только не беспокоиться о штрафе, но и купить новую плиту, о которой всегда мечтали. И теперь уже ваш ребенок будет обжигать об нее свои пальцы.

Стимул – это только средство заставить людей сделать побольше хороших дел и поменьше плохих. В то же время большинство стимулов не возникают сами по себе. Кто-то – экономист, политик, отец или мать – всегда должен их придумать. Ваша трехлетняя дочь съела за раз все овощи, что приготовлены ей на неделю? Что ж, она заслужила поход в магазин игрушек. Крупный сталеплавильный завод выбрасывает в воздух слишком много дыма? Компания будет оштрафована за каждый кубометр, превышающий допустимые пределы. Слишком много американцев не платят налог с прибыли? Решение этой проблемы предложил экономист Милтон Фридман: автоматическое отчисление денег с зарплат сотрудников.

Существуют три основные разновидности стимулов: экономические, социальные и моральные. При этом очень часто одна схема стимулирования может включать в себя все три разновидности одновременно. Подумайте об антиникотиновой кампании последних лет. Введение так называемого “налога на пороки” в размере трех долларов с пачки стало сильным экономическим стимулом для отказа от покупки сигарет. Запрет курения в ресторанах и барах является весьма значительным социальным стимулом. А когда правительство США заявляет, что деньги с продажи сигарет на черном рынке идут террористам, это действует на людей как очень мощный моральный стимул.

Некоторые из самых известных стимулов специально разработаны для предотвращения преступлений. Чтобы убедиться в этом, нужно взять старый вопрос – почему в современном обществе так много преступлений? – и сформулировать его иначе: почему их не гораздо больше?

В конце концов, каждый из нас регулярно отказывается от возможности покалечить, обокрасть или обмануть ближнего. Конечно, угроза попасть в тюрьму, потеряв работу, дом и свободу (необходимые всем), – достаточно сильный экономический стимул. Однако, когда речь заходит о преступлении, люди также хорошо реагируют на моральные и социальные стимулы. Во-первых, они не хотят делать то, что считают неправильным, а во-вторых, не хотят, чтобы их видели за этим занятием другие. При определенных видах противоправного поведения социальные стимулы имеют просто огромную важность. К примеру, сегодня во многих американских городах для борьбы с проституцией применяется принцип “алой буквы Эстер Принн”. (Эстер Принн – неверная жена, героиня романа Н. Хоторна “Алая буква” и одноименного фильма. Уличенная в прелюбодеянии, она была обязана вечно носить на груди алую букву “А” – первую букву слова “адюльтер”. – Примеч. пер.). Фото осужденных проституток и их клиентов размещают на сайтах в Интернете или демонстрируют по местному телевидению. Как вы думаете, что сдерживает людей больше: штраф в пятьсот долларов или боязнь, что друзья или родные увидят их на специальном сайте www.HookersAndJohns.com?

Таким образом, современное общество старается победить преступность с помощью сложной паутины экономических, социальных и моральных стимулов. Некоторые скажут, что успех в этом деле не особенно велик, но будут не правы. Ниже приведены данные об уровне убийств в пяти европейских регионах в разные периоды времени, собранные криминалистом Мануэлем Айснером (табл. 1.1).

Таблица 1.1. Среднее количество убийств (на 100 000 человек)

	Англия	Нидерланды и Бельгия	Скандинавия	Германия и Швейцария	Италия
XIII и XVI века	23,0	47,0	н/д	37,0	56,0
XV век	н/д	45,0	46,0	16,0	73,0
XVI век	7,0	25,0	21,0	11,0	47,0
XVII век	5,0	7,5	18,0	7,0	32,0
XVIII век	1,5	5,5	1,9	7,5	10,5
XIX век	1,7	1,6	1,1	2,8	12,6
1900—1949 гг.	0,8	1,5	0,7	1,7	3,2
1950—1994 гг.	0,9	0,9	0,9	1,0	1,5

Резкое уменьшение этих цифр к XX веку показывает, что в случае с одним из главных опасений человека – быть убитым – стимулы работают просто прекрасно [2].

Но что же было неправильно со стимулом в детских садах Израиля?

Вы, наверное, уже догадались, что штраф в три доллара оказался просто слишком маленьким. При такой его сумме родители с одним ребенком могли преспокойно опаздывать хоть каждый день, доплачивая всего шестьдесят долларов в месяц – одну шестую от основной суммы счета. Для стоимости услуги по уходу за детьми это очень дешево. А если бы штраф был установлен в размере ста долларов? Такое нововведение с гораздо большей вероятностью положило бы конец опозданиям, но встретило бы враждебность со стороны родителей. (Любое побуждение – это компромисс; секрет состоит в том, чтобы балансировать между крайностями.)

В то же время штраф, введенный в детских садах, имел еще один недостаток. Он подменял экономическим стимулом (наказанием в три доллара) моральный (вину, которую родители должны были бы чувствовать за опоздания). Всего за несколько долларов в день родители могли успокоить свою совесть. Более того, маленький размер штрафа посылал им сигнал о том, что опоздание за детьми не было такой уж большой проблемой. Если детский сад терпит убытки в размере всего три доллара за каждого поздно забранного ребенка, то зачем волноваться и сокращать свою партию в теннис? Немудрено, что, когда через семнадцать недель этот штраф был отменен, количество опаздывающих родителей не изменилось. Ведь теперь они могли приходить поздно, не платить никакого штрафа и не чувствовать себя виноватыми [1].

Такова загадочная и могущественная природа стимулов. Даже легкий толчок может привести к потрясающим и часто непредвиденным результатам. Томас Джефферсон показал это на примере крошечного стимула, который привел к “Бостонскому чаепитию”, а затем и к американской революции. (В 1773 году переодетые индейцами жители Бостона совершили налет на три судна британской Ост-Индской компании. При этом они выбросили за борт 342 ящика чая в знак протеста против беспошлинного ввоза английского чая в Северную Америку. Правительство Великобритании постановило закрыть порт Бостона до полного возмещения ущерба и направило в Новую Англию военные корабли. Это послужило сигналом к сопротивлению американских колоний и, в конечном итоге, образованию США. – Примеч. ред.) Он сказал: “Порядок причин и следствий в этом мире настолько неисповедим, что двухпенсовая пошлина на чай, незаконно введенная в отдельной его части, меняет жизнь всех его обитателей” [3].

В 1970-х годах было проведено исследование, в котором, как и в случае с израильскими детскими садами, моральный стимул был подменен экономическим. На этот раз исследователи хотели изучить мотивацию доноров крови. Вот что они обнаружили: когда доноры получают небольшую сумму денег, а не просто благодарность за альтруизм, они склонны сдавать меньше крови. Они считают, что плата превращает благородный акт милосердия в довольно болезненный способ заработать несколько долларов и не стоит того [4].

А если бы за сдачу крови начали платить по пятьдесят, пятьсот или пять тысяч долларов? Безусловно, количество доноров сильно бы изменилось.

В то же время сильно изменилось бы еще кое-что, поскольку у любого стимула есть обратная сторона. Если бы стоимость одного забора крови внезапно возросла до пяти тысяч долларов, вы можете быть уверены, что этим воспользовалось бы много нечестных людей. Они бы начали красть кровь на бойнях и выдавать свиную кровь за свою собственную. Они бы обходили ограничения на забор крови с помощью фальшивых удостоверений личности и т.д. Каков бы ни был стимул, какова бы ни была ситуация, мошенники обязательно попытались бы воспользоваться ею любыми средствами и способами.

Как сказал однажды популярный американский комедийный актер 1940-х У. К. Филдс: “Вещь, которую стоит иметь, – это вещь, ради которой стоит пойти на обман”.

Кто обычно выступает в роли обманщика или мошенника?

Да почти все люди, когда для этого имеются благоприятные условия, а ставка достаточно высока. Вы можете сказать себе: “Я никогда не жульничаю, независимо от ставки”. Но, подумав, вы почти наверняка припомните, как смошенничали, играя в карты или лото на прошлой неделе. Это касается и мячика для гольфа, который вы незаметно слегка подтолкнули поближе к лунке во время игры. А как насчет случая, когда вы хотели съесть в обед бублик, но жалели доллар, который должны были бросить в банку из-под кофе в комнате отдыха? Бублик вы тогда преспокойно съели, сказав себе, что в следующий раз заплатите вдвое. И как, вы думаете, это называется?

На каждого мудреца, сумевшего создать систему стимулов, найдется целая армия не менее мудрых людей, которые неизбежно попытаются ее поломать. Неизвестно, заложено ли мошенничество в природе человека, но оно явно присутствует почти во всех сферах его деятельности. Мошенничество – это очень древнее экономическое действие: получение большего результата при меньших затратах и усилиях. Его нельзя приписывать только отдельным категориям людей, вроде директоров магазинов, профессиональных спортсменов и политиков. Мошенником, например, может быть и официант, кладущий чаевые себе в карман, а не в общий фонд. Им может быть и менеджер, который втихаря открывает базу данных в компьютере и срезает часы работы подчиненных, чтобы приукрасить собственные заслуги. Им может быть даже нерадивый ученик, который, желая получить оценку повыше, списывает ответы контрольной работы у соседа.

Некоторые мошенники оставляют после своих темных дел лишь легкие следы. Другие же способны наследить так, что это будет заметно всем. Подумайте над тем, что произошло одной весенней ночью 1987 года, когда внезапно исчезли семь миллионов американских детей. Что это было? Самая большая волна похищений людей в истории? Вряд ли. Это случилось в полночь 15 апреля, после того как Налоговое управление США поменяло правила своей работы. Вместо простого перечисления находящихся на иждивении детей люди отныне должны были указывать номер социального страхования каждого ребенка. В один миг семь миллионов детей (десятая часть малолетних иждивенцев США), которые существовали только на бумаге, в отчетах за прошедший год, исчезли [5].

Стимул, который заставлял мошенничать этих налогоплательщиков, вполне понятен. То же самое можно сказать об официанте, менеджере и школьнике. Но как насчет учительницы этого школьника? Мог ли у нее быть стимул, чтобы обманывать начальство? И если да, то как именно она это делала?

А теперь представьте, что вы руководите не детским садом в Хайфе, а общественными школами Чикаго – системой, в которой обучаются четыреста тысяч человек каждый год [6].

В последнее время главной темой обсуждения директоров, учителей и учеников американских школ становятся итоговые тесты. Дело в том, что теперь школы не только определяют с их помощью уровень успеваемости учеников, но и несут ответственность за результаты своих воспитанников.

Федеральное правительство ввело эти тесты как часть закона “Ни одного отстающего ребенка”, подписанного президентом Бушем в 2002 году. Но даже до этого закона в начальных и средних классах большинства штатов проводились ежегодные стандартизированные тестирования. При этом в двадцати штатах школам с хорошими показателями или значительными улучшениями этих показателей вручили награды. А в тридцати двух штатах к школам, где результаты тестов оставляли желать лучшего, применяли штрафные санкции.

В общественных школах Чикаго подобное тестирование было введено в 1996 году. Согласно новым правилам, школе с плохими оценками по чтению делается предупреждение и дается испытательный срок. В крайнем случае она может быть даже закрыта, а ее персонал уволен или переведен на работу в другие учебные заведения. В Чикаго также покончили с так называемым социальным продвижением. Ранее на второй год оставался только самый неспособный или трудный ученик. Теперь же, чтобы быть переведенным в следующий класс, каждый ученик третьего, шестого и восьмого класса должен набрать минимальную сумму баллов на экзамене. Такой экзамен со многими вариантами ответов получил название “Тест основных умений и навыков штата Айовы” (ITBS).

Сторонники этого тестирования утверждают, что оно повышает стандарты усвоения знаний и дает детям больше стимулов для учебы. Тест также не позволяет плохим ученикам переходить в следующие классы. В то же время его противники беспокоятся, что некоторые ученики могут несправедливо пострадать из-за нелепой случайности. Велика, по их мнению, и вероятность того, что учителя могут излишне концентрироваться на темах теста в ущерб более важным урокам.

Конечно, у детей есть замечательные стимулы мошенничать во время любых тестов, списывая или подсказывая ответы друг другу. Однако новое тестирование так радикально изменило стимулы педагогов, что теперь у них также появилась причина мошенничать. Ведь по новым правилам учитель, чьи ученики показывают плохие результаты, может быть наказан и не получить повышение в зарплате или в должности. Если же с тестом плохо справится вся школа, ее могут временно лишить федерального финансирования. В случае же, когда школе дается испытательный срок, “провинившиеся” учителя становятся первыми кандидатами на увольнение. Правда, этим тестированием для учителей предусмотрены и положительные стимулы. Если их ученики показывают достаточно высокие результаты, учителя могут получить благодарность, повышение и даже стать богаче. Так, штат Калифорния ввел премии в размере двадцати пяти тысяч долларов для тех учителей, которые смогут обеспечить хорошую успеваемость.