Текст книги "За гранью земной жизни. Доказательство Рая, подтвержденное очевидцами"

Автор книги: Стив Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Вещественное доказательство № 9. Глухие «слышат».

Вот как описывает свои предсмертные переживания мальчик, который не слышит от рождения: «Я родился совершенно глухим. Все мои родственники слышат, а со мной всегда общались с помощью языка жестов. И вот я напрямую пообщался примерно с двадцатью предками с помощью какого-то рода телепатии. Захватывающее ощущение…» ¹⁴⁴

В самом деле, «захватывающее». Мальчик не слышал от рождения и не учился вербальной коммуникации. И все же оказалось, что общается без усилий, причем не с помощью языка жестов, а напрямую, от сознания к сознанию. Учиться новому способу общения ему не пришлось. Его слова никак не сочетаются с тем, что нам известно о работе мозга.

Вещественное доказательство № 10. Дальтоники различают цвета.

Я дальтоник. Вообще-то какие-то цвета я различаю; этого хватает, чтобы понимать, что цвета бывают разные. Но степень моего дальтонизма вполне серьезна; в последний раз, когда я проверял зрение, медсестра даже посмеялась надо мной: «Неужели вы совсем не понимаете разницы?»

Таким образом, если когда-нибудь я испытаю предсмертные переживания, скорее всего, я буду ошеломлен разнообразием цветов. Хотя и недальтоники часто упоминают, что видели совершенно новые цвета и оттенки, их диапазон будет особенно поразительным для дальтоников.

Подумайте над этим ОСП: «Я могу различать основные цвета, но все пастельные оттенки для меня сливаются. И вдруг я увидел множество различных оттенков и полутонов! Только не просите меня назвать их, потому что для этого мне не хватает необходимого опыта» ¹⁴⁵.

Я долго размышлял. Хотя в принципе я понимаю, что цвета бывают разные, я сумею постичь те из них, которые я не вижу. Значит, оказавшись в ситуации, угрожающей жизни, я не буду подготовлен к восприятию новых цветов ни психологически (так как у меня нет визуальных ожиданий), ни физиологически (я не обладаю необходимыми воспоминаниями даже о смутных оттенках того или иного цвета, которые можно вызвать, например, с помощью электростимуляции мозга).

Как и следовало предположить, во сне я никаких новых цветов не вижу.

Повторяю, судя по всему, материалистические объяснения данного феномена несостоятельны.

Вещественное доказательство № 11. Незрячие видят ¹⁴⁶.

Люди, незрячие от рождения, не «видят снов». Слепорожденные воспринимают сны через другие органы чувств. Даже те, кто потерял зрение в первые пять лет жизни, лишены визуальной образности.

Тем не менее в результате исследования 31 ОСП незрячих (почти половина из них не видят от рождения) оказалось, что:

• «…незрячие, в том числе и слепорожденные, рассказывают о классических ОСП, обычных для зрячих; подавляющее большинство незрячих сообщает, что они виделиво время ОСП и ВТО (внетелесного опыта); в подтверждение они сообщают сведения, основанные на способности видеть, которые они никак не могли приобрести обычным способом, что подтверждается подкрепляющими доказательствами из независимых источников» ¹⁴⁷;

• «…обследование не выявило очевидной разницы между подгруппами зрячих и незрячих по отношению к частоте тех или иных элементов ОСП. Таким образом, независимо от того, является ли человек слепорожденным, потерял зрение в более позднем возрасте или страдает от серьезных нарушений зрения, но способен видеть, ОСП оказываются очень похожими и структурно не отличаются от тех, что описывают зрячие»;

• «подобно зрячим, незрячие респонденты описывали и свое восприятие нашего мира, и сцены из потустороннего мира, часто в мельчайших подробностях. Иногда у них возникало ощущение необычайной остроты зрения – в некоторых случаях зрение было идеальным» ¹⁴⁸.

Рассмотрим случай Викки, незрячей от рождения. В возрасте 22 лет после автоаварии она впала в кому. По словам Викки, «я никогда ничего не видела, не различала света и тени, ничего… Снов я не «видела». Во сне мне помогали вкусовые ощущения, осязание, слух и обоняние. Никаких зрительных ощущений не было».

После аварии она вдруг поняла, что идеально четко видит, что происходит в блоке интенсивной терапии, где бригада медиков энергично кого-то реанимирует. Викки узнала свое обручальное кольцо (которое часто ощупывала) и постепенно поняла, что тело принадлежит ей и она, наверное, умерла. Она взлетела под потолок и в первый раз увидела деревья, птиц и людей. «…это было невероятно, по-настоящему красиво, и я была поглощена этим чувством, потому что до того не могла по-настоящему представить себе, что такое свет». Перед тем как вернуться, она встретилась с близкими, умершими раньше ее ¹⁴⁹.

Относительно ощущений Викки доктор ван Ломмель пишет: «По меркам современной медицины это просто невероятно… Викки сообщила о наблюдениях, которые не могли быть порождением чувственного восприятия или (зрительного) функционирования коры головного мозга, как не могли они стать и плодом воображения, учитывая то, что все ее наблюдения легко проверялись» ¹⁵⁰.

Что касается свидетельств в пользу жизни после смерти, ОСП незрячих очень важны с нескольких точек зрения. Если данные свидетельства неподдельны (а авторы исследований приводят веские доводы, согласно которым они могут вполне доверять своим источникам), значит, все естественные гипотезы – физиологические, психологические и иные – оказываются прискорбно несостоятельными. С психологической точки зрения слепорожденных невозможно заранее «натаскать» на визуальные ощущения такого рода, поскольку они даже не понимают, что такое свет и тьма, тем более не различают цвета, полутона, оттенки, не способны на глаз определить расстояние и т. д. С физиологической точки зрения они не имеют визуальных воспоминаний, от которых могли бы отталкиваться. Электростимуляция определенных отделов мозга способна пробудить у них воспоминания о вкусовых оттенках и звуках, но не зрительные воспоминания.

Если незрячие во время околосмертных переживаний видят, они видят не с помощью закрытых глаз, бесполезных на больничной койке или рядом с перевернутой машиной. Очевидно, они видят другим, обостренным зрением нематериального тела, лишенного недостатков, которые остались позади.

Сторонникам естественно-научных объяснений стоит отнестись к ОСП незрячих как к серьезному вызову своему мировоззрению.

Вещественное доказательство № 12. Для человека, испытывающего ОСП, все произошедшее с ним крайне убедительно и совершенно не похоже на сон.

По результатам пяти независимых исследований околосмертных переживаний, только 27 процентов респондентов до ОСП верили в жизнь после смерти. Но даже через двадцать с лишним лет после ОСП, хотя у них было много времени для того, чтобы всесторонне обдумать, проанализировать, что с ними случилось, и попытаться все как-то объяснить, 90 процентов, по их признанию, по-прежнему верят в жизнь после смерти. Более того, чем больше у них было времени на размышления, тем больше они верили в загробную жизнь ¹⁵¹. В одном исследовании, где до ОСП только 38 процентов респондентов верили в жизнь после смерти, после ОСП в нее поверили все 100 процентов. Не приходится и говорить, что наблюдается огромный сдвиг в основополагающих убеждениях, который наступает после единичного случая ¹⁵².

Все было наяву

Один человек, с которым я беседовал, очень убедительно выражал свое мнение. Он посмотрел мне в глаза и сказал: «Все было наяву – таким же реальным, как то, что я сейчас сижу напротив вас и разговариваю с вами. И ничто уже не способно убедить меня в обратном».

Его слова произвели на меня такое сильное впечатление, что я еще два раза возвращался к этому вопросу. Мой умный, рационально мыслящий собеседник нисколько не сомневался в том, что произошедшее с ним не было ни сном, ни галлюцинацией. Он был совершенно уверен в том, что на самом деле побывал в потустороннем мире.

Как вы, наверное, догадываетесь, люди, перенесшие ОСП, много думали над тем, что с ними произошло. И все как один утверждали, что произошедшее с ними нельзя назвать ни ярким сном, ни галлюцинацией.

«Я ничего не мог понять. Но все происходило наяву… Тогда я был не в таком состоянии, чтобы чего-то хотеть или ожидать. Мой разум не производил мыслей. Я просто был не в том состоянии» ¹⁵³.

«Ничего похожего на галлюцинацию… Я знаю, что такое галлюцинации; они были у меня раньше, в больнице, когда мне давали кодеин. Но это было задолго до несчастного случая, когда я умер. И то, что я тогда пережил, совершенно не напоминало галлюцинации – ничего общего!» ¹⁵⁴

Некоторые утверждают, что все было даже реальнее, чем то, что мы ощущаем в повседневной жизни.

• «Реальнее, чем то, что мы называем явью…» ¹⁵⁵

• «Это было так ярко и реально – куда реальнее, чем обычные переживания» ¹⁵⁶.

Моуди отмечает «невероятную яркость и не поддельность» ОСП ¹⁵⁷и резюмирует: «Следует подчеркнуть, что человек, прошедший через опыт такого рода, нисколько не сомневается в его реальности и важности» ¹⁵⁸.

Как замечают исследователи, их респонденты не просто на словахотстаивают подлинность, реальность своих переживаний; после перенесенных ОСП их жизнь круто меняется.

Мы, рабы привычки, противимся переменам. Однако жизнь пациентов после ОСП, их отношение к людям и поступки изменяются кардинально. Ван Ломмель проследил за жизнью пациентов, испытавших ОСП, через два года и восемь лет, и оказалось, что они сильно отличаются от контрольной группы – вошедшие в ее состав перенесли остановку сердца, но не испытывали ОСП ¹⁵⁹.

Убеждение в том, что они на самом деле побывали в потустороннем мире, проявляется и в том, что перенесшим ОСП не хочется делиться с другими своими переживаниями. Было бы так просто сказать врачу: «Вы даже не представляете, какой замечательный сон мне приснился, пока я спал!» Но испытавшие ОСП так сказать не могут. Они вполне убеждены, что все было на самом деле. Естественно, им не очень хочется признаваться: «Когда я умер, я был вполне жив, только находился в другом измерении». Им хватает ума понять, что медсестры и друзья, скорее всего, покрутят пальцем у виска и заговорят на другую тему. Лучшее, что им могут сказать: «Да, последнее время тебе пришлось нелегко».

Доказательная ценность «невероятно живого и реального»

Вначале я решил, что «ощущение яви» не имеет доказательной ценности ни для кого, кроме самих людей, испытавших ОСП. «Скорее всего, они просто видели сон, который казался им гораздо более реальным, чем обычные сны, – думал я. – Это ничего не доказывает. Если бы я видел на удивление яркий сон, мне хватило бы объективности и скептицизма для того, чтобы признать в нем то, чем он и был, а именно сон, пусть и необычайно яркий и запоминающийся».

Но чем больше я обо всем думал, тем больше мне казалось, что в своих рассуждениях я что-то упускаю.

Во-первых, моя реакция показывает: я считаю себя умнее и объективнее людей, испытавших ОСП. Многие исследования показывают, что мы, люди, особенно мужчины, склонны считать себя умнее средних людей ¹⁶⁰. На самом же деле большинство из нас… совершенно верно, именно средние, обычные люди. Исследователи ОСП описывают своих респондентов как людей умных и психически здоровых. Поэтому можно предположить, что большинство из них оценивают свои поразительные переживания так же, как оценил бы их я. Следовательно, очутись я на их месте, я бы тоже не сомневался в том, что побывал «по ту сторону». Не важно, что я думаю сейчас, если бы мне суждено было испытать такой опыт, после него я бы, скорее всего, сказал: «Все было наяву – таким же реальным, как то, что я сейчас сижу напротив вас и разговариваю с вами. И ничто уже не способно убедить меня в обратном».

Как я отличаю реальность от сновидений?

Можно возразить: «Но убежденность в реальности чего-то еще не значит, что все так и было на самом деле. Может быть, ваш собеседник просто видел яркий, запоминающийся сон».

Но подумайте вот о чем. Откуда вы знаете, что то, что вы ощущаете сейчас, происходит наяву, а не во сне?

Можно сказать: «Когда я не сплю, я ощущаю и вижу все так ярко, что, проснувшись, могу сказать: «Тогда я видел сон, а сейчас все происходит наяву». Понимаете, что вы только что сказали? Именно яркостьваших сознательных переживаний доказывает вам, что вы в самом делесейчас читаете мою книгу, а не видите во сне, что читаете мою книгу.

Но ведь то же самое говорят люди о своем сверхъестественном опыте – он качественно отличался от сновидений. Все было так же реально, как их обычные ощущения наяву. Более того, часто сообщают, что ОСП «реальнее», чем обычные ощущения ¹⁶¹.

Кто-то может возразить: «Хорошо, когда я переживу нечто подобное, тогда и поверю в то, о чем они говорят. Но, пока у меня нет такого опыта, у меня недостаточно доказательств, чтобы принять решение». Позвольте мне в ответ рассказать вам короткую историю ¹⁶².

Общество скептиков изучает ОСП

Давайте представим, что я – убежденный материалист (считаю, что таких нематериальных явлений, как Бог, душа и сознание, не существует). Больше всего на свете я люблю раз в месяц встречаться в местном гриль-баре с девятью друзьями – такими же материалистами, как и я. Все мы в равной мере скептически относимся к религии.

Как-то рано утром Майк звонит мне из больницы после того, как перенес остановку сердца. Я прихожу навестить его, и он признается, что, к его величайшему изумлению, он испытал ОСП. Потом он пытливо смотрит на меня и очень убежденно и взволнованно говорит:

– Все происходило наяву! Я долго размышлял, стараясь придумать все возможные естественные объяснения, но ни одно из них не разъясняет того, что со мной произошло. Стив, все было наяву – таким же реальным, как то, что я сейчас сижу и разговариваю с тобой… и даже БОЛЕЕ реальным. Пока я находился без сознания, я видел, что происходило в операционной; потом врачи подтвердили, что я все видел абсолютно верно… Боюсь, я больше не материалист.

И как же прикажете мне реагировать?

Будучи скептиком, я просею все доказательства и попробую проверить все доказательства, которые привел Майк. Конечно, у меня не возникнет ощущения того, что с ним все происходило «наяву», «реальнее, чем на самом деле». Вполне возможно, что во время следующей встречи с друзьями мы все обсудим и придем к такому выводу: «Наверное, старина Майк не был таким убежденным материалистом, каким мы его считали. Испытай такие ОСП я, то бы проснулся со словами: «Ух ты, ну и сон же я видел! Все происходило как будто наяву!» Но я люблю науку и понимаю: только оттого, что все казалосьнастоящим, оно еще не было настоящим на самом деле».

Идут годы. И представьте, что ОСП испытали еще двое моих друзей: один после автокатастрофы, а другой – во время операции. И я говорю оставшимся материалистам:

– Подумать только! Теперь и Майк, и Пит, и Джед верят в загробную жизнь! Как по-вашему, если бы каждый из нас испытал ОСП, мы бы тоже поверили?

– Но почему мы должны ждать, когда с нами случится то же самое? – задумчиво спрашивает Остин. – Все они думали так же, как и мы. Они были материалистами. Вряд ли мы умнее или осведомленнее их. Как и мы, они не верили во всю эту чушь о сознании, душе и рае. Как и мы, они не были психологически настроены на ОСП; после смерти они ждали только пустоты. Помоему, мы можем спокойно предположить: если бы и мы испытали то же, что и они, мы бы тоже поверили в загробную жизнь. Так зачем нам ждать собственных ОСП? Раз нам предъявили доказательства, можно предположить: если бы мы испытали ОСП, мы бы, скорее всего, тоже во все поверили, как наши друзья. Так не следует ли нам поверить в это на основе их признаний? Не стоит ли поверить, что они в самом деле побывали в потустороннем мире?

– Но такой подход нарушает все, к чему мы привыкли, – могу возразить я. – Мы не верим во что-то только потому, что в то же самое верят другие. Мы верим во что-то потому, что у нас имеются адекватные доказательства.

– Но ведь мы верим не бездумно, – отвечает Остин. – Мы доверяем свидетельствам наших друзей, которых мы хорошо знаем. Они перенесли опыт, которого у нас, возможно, никогда не будет. Поскольку я, скорее всего, никогда не попаду на Луну, я доверяю свидетельствам тех, кто там побывал. Очевидно, многим умным, достойным доверия скептикам перед окончательной смертью довелось мельком заглянуть в вечность. Возможно, мы сами никогда не испытаем ОСП, но разве нельзя поверить в их истинность на основе доказательств, представленных людьми, которых мы считаем достойными доверия?

Назад в Шангри-Ла

И вот мы проделали полный круг и возвращаемся к началу этой книги, где говорили о существовании Шангри-Ла. Мы пришли к выводу: чтобы убедиться в том, что Шангри-Ла действительно существует, нам нужны надежные свидетельства со стороны людей, которые там побывали, и, возможно, вещественные доказательства, подкрепляющие их слова. Именно это мы обнаружили применительно к жизни после смерти – постоянно растущее число свидетелей и 12 видов подкрепляющих доказательств, которые свидетельствуют о том, что после смерти жизнь продолжается.

Резюме доказательств

В середине ХХ века врачей в основном занимала проблема, как сохранить жизнь умирающим. «Ненаучные» вопросы, связанные с жизнью после смерти, оставляли родственникам, близким и священникам. Пациенты, испытавшие ОСП, редко рассказывали о них своим врачам, боясь, что их поднимут на смех или посоветуют обратиться к психиатру.

Когда в 1975 году Реймонд Моуди опубликовал свои беседы и выводы, публика проявила к ним огромный интерес, а профессионалы-медики отнеслись к его книге со сдержанным недоверием ¹⁶³. Как такие важные ощущения могли происходить с их пациентами без их ведома? И если такое происходило на самом деле, скорее всего, произошедшее можно без труда объяснить психологическими или физиологическими процессами.

До сих пор такие объяснения себя не оправдывают.

Попытки объяснить ОСП естественными процессами и явлениями – кислородным голоданием, результатом ожидания, стремлением принять желаемое за действительное и т. д. – проигрывают, если учесть данные, собранные в ходе последующих научных исследований.

Но отсутствие адекватного естественного объяснения не обязательно означает, что ОСП непременно объясняются только сверхъестественным образом. Можно непредвзято взглянуть на результаты исследований, проводившихся в течение 35 лет, и с их помощью попытаться понять, какая гипотеза объясняет ОСП лучше всех остальных.

При подобном подходе обнаруживается поразительное явление, характерные черты которого мы бы ни за что не сумели предсказать с материалистической точки зрения. Эти характерные черты невозможно отбросить; наоборот, они требуют глубокого осмысления. Наверное, их трактовка – вопрос времени, подобно тому как исследователи много лет собирали данные, легшие в основу их выводов.

•  Если ОСП порождены ожиданиями рая или являются способом принять желаемое за действительное, тогда почему и верующие, и неверующие одинаково удивлены тем, что пережитое не соответствовало их ожиданиям? Особенно на ранних стадиях, до того, как ОСП получили широкую огласку, никто неожидал, что покинет свое тело, будет со стороны наблюдать за попытками реанимации, встретится с умершими родственниками, увидит всю свою жизнь и решит, возвращаться ему или нет. Почему ОСП не очень отличаются друг от друга у людей с разной системой ценностей и разными ожиданиями? И почему ОСП бывают у людей, которые вовсе не ждали смерти?

•  Если ОСП – порождение исключительно мозга, как объяснить подкрепляющие доказательства, показывающие, что сознание действовало отдельно от мозга? Как объяснить подробные описания операций, встречи с покойными родственниками, о смерти которых пациентам не было известно, и т. д.? Как может мозг генерировать яркие (по словам многих, более ясные, четкие, чем наяву) сознательные ощущения, если, в соответствии с нашими теперешними представлениями, мозг таких людей находился в состоянии, когда рациональное мышление и память невозможны? И как мозговая деятельность умирающего способна повлиять на тех, кто сидит с ним рядом, и «спроецировать» на них ОСП – и даже на людей, которым не было известно о состоянии умирающего и которые находились далеко от него?

•  Если ОСП являются плодом фантазии или приукрашиваются, с какой целью их выдумывают или приукрашивают? Все исследования показывают, что люди, испытавшие ОСП, крайне неохотно делятся своими переживаниями, боясь насмешек. Что они приобретают, рассказав такую историю своим врачам? И почему их «выдуманные» рассказы так похожи, хотя многие респонденты заранее не знали об ОСП и нет доказательств массового сговора? Почему продолжительные исследования выявляют, что через много лет после ОСП пережившие их люди прекрасно помнят все подробности? И если они выдумали свои ОСП, почему перенесенный опыт заставляет их в корне изменить свою жизнь?

•  Если исследователи подгоняют данные в поисках славы, как им удается опубликовать сотни статей в солидных научных журналах, зная, что их методика и выводы становятся объектом пристального внимания коллегскептиков? Если данные об исследовании опубликованы, другие ученые могут его повторить и доказать, что более раннее исследование было жульничеством. Если бы врачи и представители других областей науки, добившиеся в своей профессии высоких результатов, публиковали вымысел, они поставили бы под угрозу свою профессиональную карьеру. Кроме того, перед публикацией в серьезных журналах все работы рецензируются и проверяются. Как они прошли бы проверку, если бы методы, примененные в исследованиях, были сомнительными?

•  Если ОСП – сны или галлюцинации, почему они так последовательны и во многом повторяются у нескольких тысяч опрошенных людей? Сны и галлюцинации очень сильно различаются от человека к человеку. Если бы ОСП были такими, можно было бы ожидать пестрого разнообразия почти бесконечно варьирующихся сообщений. Например, один респондент утверждал бы, что беседовал с рыбкой по имени Ванда, которая называла себя Богом, другой пас коров, которые питались морскими гребешками, и т. д. И почему связный рассказ, а не разрозненные фрагменты? И почему все рассказы завершаются логическим концом («Твое время еще не настало; сейчас ты должен вернуться назад»), как будто сны или видения знали наперед, когда им следует завершиться?

•  Если ОСП можно объяснить чисто естественными причинами, почему глухие утверждают, будто слышали, дальтоники говорят, что различали цвета, а незрячие, по их словам, видели? Ведь это идет вразрез со всем, что мы знаем о снах и о физическом состоянии людей, рожденных с подобными нарушениями или расстройствами? Помимо того что каждое «вещественное доказательство» ценно само по себе, взятые вместе, они становятся очень вескими. Двенадцать «вещественных доказательств» выстраивают сильную линию защиты, которая говорит в пользу жизни после смерти и высших сверхъестественных существ. Многолетнее изучение ОСП заставило многих ученых пересмотреть свое мировоззрение и прийти к выводу, что мы – нечто большее, чем наши физические тела, а смерть – не конец, а переход в другое измерение. Мы как будто нашли «черного лебедя», который для многих опровергает материализм.

Как однажды заявил выдающийся голландский психиатр Фредерик Ван Эден, «вся наука эмпирическая, теория подчиняется восприятию; один простой факт способен перевернуть всю систему».