Текст книги "Юмористические рассказы"

Автор книги: Stephen Butler Leacock

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

ПРАРОДИТЕЛЬНИЦА ПАРЛАМЕНТОВ

(Только что же с ней теперь случилось?)

«Палата общин, – говорится в новейшем путеводителе по Лондону, – которую по справедливости называют прародительницей парламентов, несомненно является самым высоким и досточтимым представительным органом в мире. С чувством благоговейного трепета входите вы под безмолвные своды Уэстминстерского дворца и с удобного места, предоставленного вам на галерее, взираете на группу серьезных людей с неторопливой речью и величественно сдержанными жестами – людей, которые вершат судьбами империи».

Вот что по меньшей мере уже двести лет говорит путеводитель о палате общин. Однако всем, кто читал в газетах отчеты о парламентских дебатах за последние несколько лет в том виде, в каком они доходят до нас из-за океана, вероятно, приходило в голову, что в накаленной атмосфере наших дней ледяная церемонность милой старушки начинает мало-помалу таять.

В последнее время заседания палаты стали как-то уж слишком походить на съезд ковбоев Монтаны или собрание литературно-философского общества в Даусоне (Юкон).

В качестве иллюстрации приведем дословно следующий отчет одной из лондонских газет – не то «Тайме», не то «Морнинг пост», не то лейбористской «Дейли гералд», точно не помню, – об одном из заседаний палаты, имевшем место несколько месяцев тому назад. Всякий, кто следит за отчетами о парламентских дебатах, ни на минуту не усомнится в подлинности нашего текста:

«Вчера в три часа дня палата общин возобновила свою работу. Взяв слово для внесения билля о разведении мышиного горошка в танганьикском районе Уганды, премьер-министр заявил, что, прежде всего, он считает нужным обратить внимание палаты на банан, которым один из депутатов позволил себе запустить в спикера. Он напоминает депутатам, что подобные действия мешают успешной работе палаты и даже, если можно так выразиться, свидетельствуют о неумении вести себя.

При словах «вести себя» в палате поднялся страшный шум. С лейбористских скамей раздались возгласы: «Вести себя! Вот еще новости! Как бы не так!»

Леди Лоск, вскочив со своего места, заявила, что некоторые члены палаты ведут себя так, что их не следовало бы пускать даже в конюшню.

Джозеф Хам, член парламента от Бакингемского дворцового избирательного округа, осведомился, не его ли она имеет в виду, на что леди Лоск ответила утвердительно. Спикер призвал присутствующих к порядку, напомнив о законе против оскорбления личности и сославшись на прецедент, имевший место при Генрихе VIII. Но тут в него угодил второй банан, и он опустился на свое место.

Мистер Хам залился слезами и, обратившись к палате, спросил, неужели депутаты согласны терпеть, чтобы такая вздорная женщина, как леди Лоск, обвиняла его в неумении вести себя, Конечно, он человек бедный и не получил никакого образования. Где уж ему было выучиться вести себя так, чтобы его пускали хотя бы в конюшню. Тут он горько разрыдался, а с лейбористских скамей раздались крики: «Позор!» и рев рожков.

Тогда леди Лоск признала, что, пожалуй, зашла слишком далеко, и согласилась взять назад слово «конюшня», ибо, по существу, она имела, в виду гараж.

Спикер, сославшись на соответствующий прецедент времен Эдуарда Исповедника, объявил, что дебаты могут продолжаться. Однако не успел он сесть, как в его жилет угодил ананас.

Премьер-министр сказал, что, поскольку порядок восстановлен (громкие крики: «Ура! Ура! Тише!»), он может перейти к вопросу о правительственных субсидиях на разведение в районе Танганьики мышиного горошка, к которому он, со своей стороны, считал бы необходимым добавить еще и мышиные бобы.

Но тут его прервал полковник Маклак Мак-Олух, независимый, депутат от восточного округа Западногебридских островов, Полковник хотел бы знать, как может премьер-министр поднимать вопрос о Танганьике, когда ему хорошо известно нынешнее положение Шотландии. Разве он не знает, в какой нищете живут шотландские фермеры? Не знает, что делается с шотландскими рыбаками, пастухами и овчарками? Не знает, что за последнее время еще три человека покинули Гебриды?

Далее полковник, страстная речь которого привела палату в бешеный восторг, заявил, что он лично не дал бы и ломаного гроша ни за мышиный горошек, ни за Танганьику и, уж если на то пошло, вообще разогнал бы весь кабинет.

Вслед за этим поднялся невероятный шум, послышались крики: «Молодец! Здорово!» вперемежку с воплями: «Вон из палаты!» Леди Лоск кричала, что если бы шотландцы бросили пить шотландское виски, у них у всех достало бы денег, чтобы уехать из Шотландии.

С минуту казалось, что осуществление важного общественного начинания находится под угрозой срыва. Но тут встал лорд Аконит и попросил слова, чтобы рассказать одну забавную историю. Как известно, лорд Аконит вышел уже на третье место по остроумию среди депутатов палаты; поэтому его предложение было встречено взрывом смеха и аплодисментами.

Спикер подтвердил, что забавные истории рассказывались еще при королеве Анне, и лорд Аконит поведал высокому собранию о том, как некоего пассажира по ошибке высадили ночью в Буффало. Палата, которая вообще легко переходит от раздражения к веселью и превыше всего (кроме завтрака) ценит хорошую шутку, покатилась со смеху.

Поблагодарив высокочтимого депутата за выступление, спикер заметил, что, насколько он себе представляет, это как раз та самая история, которую рассказывали при королеве Анне.

Тогда премьер-министр объявил, что теперь закончит свою речь о мышином горошке, и уже совсем было собрался начать, как вдруг его перебил мистер Митрич Небогатов, депутат от русского округа Уэст-минстера. Он заявил, что сначала хочет внести билль о немедленном введении в Англии коммунизма. Тут в палате поднялась невообразимая суматоха. Возгласы: «Да здравствует Россия!» перебивались звуками «Марсельезы», а последние – известным гимном «Шотландия, хо-хо!»

Позднее газеты отмечали, что за весь истекший месяц палата не слышала лучшего исполнения.

В тот момент, когда дебаты дошли до указанного пункта, в зал вбежал йомен Эшер из «Черного хлыста», крича: «Скорей, скорей, ребята! По Уайтхоллу идет цирк!» – и вся палата, как один человек, бросилась на улицу, и только спикер чуть-чуть замешкался, чтобы закрыть заседание.

КАК МЫ С ЖЕНОЙ ПОСТРОИЛИ ДОМ ЗА ОДИН ФУНТ ДВА ШИЛЛИНГА ШЕСТЬ ПЕНСОВ

(Передано в полном соответствии с лучшими журнальными образцами)

Однажды, когда я в своем рабочем костюме, сшитом из старых пузырей для льда, стоял, прислонившись к камину, а Верил, моя жена, сидела у моих ног на низенькой скамеечке в стиле Людовика Пятнадцатого, которую она своими руками сделала из ящика из-под копченой трески, нам обоим внезапно пришла в голову мысль о даче.

– Как бы хорошо иметь свою дачу! – воскликнула Берил, обвиваясь вокруг моих колен.

– И почему бы нам не иметь ее? – ответил я, слегка приподнимая ее за ухо. – С твоим тонким вкусом...

– И с твоим знанием дела... – добавила Берил и чуть-чуть ущипнула меня за ногу. – О, я уверена, мы легко бы ее построили! В журналах то и дело читаешь, как люди строят и обставляют дачи почти что даром. Давай попробуем, Доберман.

Всю ночь напролет мы обсуждали наш проект, а когда наступило утро, отправились на поиски места для будущей дачи, потому что – как заметила Берил, которая после бессонной ночи буквально искрилась весельем, – прежде всего нужно найти участок.

Судьба нам благоприятствовала. Едва мы выбрались за город, как Берил воскликнула: «Взгляни-ка, дорогой, взгляни! Вот то, что нам нужно!» – и указала на заброшенный клочок земли у самого края оврага. С одной стороны он примыкал к кирпичному заводу, с другой – находились песчаные карьеры. Деревьев на участке не было, зато повсюду виднелись кучи консервных банок, обрывки старых газет, множество камней, бревна и доски.

Верный глаз Берил мгновенно оценил все преимущества участка.

– О, Доберман, как здесь чудесно! Мы уберем весь мусор, посадим катальпу, которая разрастется и закроет кирпичный завод, карьеры обнесем живой изгородью из коперника или рвотного корня и разобьем клумбы с какими-нибудь яркими цветами. Жаль только, что я не захватила семян катальпы. Она так быстро растет!

– Сперва надо купить участок, – остановил я ее. Тут нам снова удивительно повезло. Оказывается, владелец участка все это время находился тут же – он сидел на камне, обстругивая палочку, и слышал весь наш разговор. Он представился нами после недолгих переговоров согласился продать участок за четыре шиллинга наличными и полкроны с рассрочкой на три года. Не теряя времени, мы составили акт о продаже и скрепили его двухпенсовой маркой, после чего, пожелав нам всяческих благ, владелец участка удалился. Мы же при мысли, что стали землевладельцами, почувствовали прилив неизъяснимого восторга.

В тот же вечер Берил взяла карандаш и бумагу и, усевшись на скамеечку у моих ног, с торжеством подвела итог предварительных расходов на постройку дачи.

Привожу его в качестве пособия для тех читателей, которые захотят последовать нашему примеру:

Участок 6 Шилл 6 Пенс

Марка 0 Шилл 2 Пенс

Ж/д. билет 0 Шилл 4 Пенс

Итого: 7 Шилл 0 Пенс

Я дважды проверил расчеты Берил и убедился, что они совершенно точны.

На следующее утро мы всерьез принялись за работу. Пока Берил очищала участок от банок и прочего мусора, я взял лопату и стал рыть яму под фундамент и подвал. Должен признаться, работа была не из легких. Пусть те, кто решит пойти по нашим стопам, будут готовы к тяжелому труду!

Возможно, дело было в моей неопытности, но только на рытье котлована в сорок футов длины и двадцать – ширины у меня ушло все утро, и Берил, которая за это время успела убрать весь хлам, сложить в сторону бревна и доски, снести в кучу все камни и посадить пятьдесят ярдов живой изгороди, с нетерпением ожидала, когда я кончу. Мне пришлось напомнить ей, что подрядчик с бригадой рабочих и несколькими подводами потратил бы на эту работу не менее недели.

Конечно, моя работа уступала тем рекордам, о которых пишут в еженедельниках для семейного чтения, где, по моим неоднократным подсчетам, за один абзац успевают вынуть 100000 куб. футов земли. Во всяком случае, я сделал все, что мог. Берил не умеет по долгу сердиться. Не прошло и минуты, как она снова заулыбалась и вознаградила меня за труды, бросившись мне на шею и крепко сжав меня в объятиях.

После обеда, собрав на участке все крупные камни, я выложил в котловане фундамент под стены и внутренние перегородки, которые разделяли помещение на комнаты и коридоры. Затем я выровнял дно, плотно утрамбовал его, посыпал песком и вывел из будущего подвала в овраг дренажную канавку глубиной в десять футов.

Поскольку до темноты оставалось еще около часа, я решил вырыть небольшой колодец в четыре фута ширины и двадцать глубины. Пока я раздумывал, что бы мне еще выкопать при лунном свете, Берил решительно встала на мою защиту (вернее, на мою голову, ибо я не успел вылезти из канавы) и велела мне прекратить работу, чтобы я не переутомился.

На следующее утро уже можно было приступить к настоящему строительству. По дороге на участок мы зашли в магазин хозяйственных товаров «За шесть пенсов» и купили: один молоток, пилу (шесть пенсов), полгаллона гвоздей (шесть пенсов), деррик-кран (шесть пенсов), ворот (шесть пенсов) и нитку с иголкой для прошивки крыши (тоже шесть пенсов).

Тут мне хочется предостеречь начинающих застройщиков: не все наши покупки себя оправдали. Так, шестипенсовый ворот оказался слишком легким. Поэтому разумнее истратить больше денег, но купить более тяжелый (за шиллинг). Разница в цене составит (приблизительно) всего шесть пенсов, зато коэффициент полезного действия у большого ворота несравненно выше.

Прибыв на участок, мы с радостью убедились, что фундамент прочно стоит на месте, ничто не покосилось и не разошлось, а побеги катальпы заметно поднялись над землей и уже разрослись. Мы с жаром взялись за дело.

Еще дома мы решили использовать для постройки все отходы, какие только удастся найти на участке. Я обратил внимание Берил на то, что если употребить надлежащим образом весь мусор, то нам не надо будет покупать никаких строительных материалов.

– Основной принцип современной организации производства, – пояснил я, – это использование отходов путем переработки этих побочных продуктов, прежде чем они окончательно придут в негодность.

Заметив, что Берил меня больше не слушает, я подвязал плотничий фартук, который только что сделал из куска толя, и принялся за работу. Прежде всего я собрал все бревна и доски, какие были на нашем участке и на соседних, распилил их на ровные куски по двадцать футов каждый и сделал из них стропила, балки, косяки и опоры, которые и образовали костяк, нашего будущего дома.

На это ушло практически все утро. Берил, набросив поверх платья мешок из-под картошки, помогала мне поддерживая стены снизу, пока я сколачивал их сверху.

К вечеру стены были готовы. Мы сделали их из старых газет, пропитанных клеем и надежно спрессованных. На другой день мы крыли крышу. На нее пошли консервные банки, которые для этого пришлось разрезать и расплющить молотком.

На соседнем участке нам посчастливилось найти целый штабель отлично выструганных досок, по-видимому, забытых хозяевами, и с наступлением сумерек мы, довольные и гордые, перетащили их к себе. Они пошли на пол, потолок и тому подобное. Той же ночью мы торжественно перенесли к себе и кое-какую мебель, брошенную в одном из ближайших коттеджей, замок на дверях которого, как это ни странно, мы открыли ключом от чемодана Берил.

Остальную мебель – простые столы, шкафы и тому подобное – я сделал сам из досок соседнего забора. Одним словом, читатель легко может представить себе, какой вид имела наша дача после недели упорных усилий, когда она была наконец готова и нам оставалось лишь перебраться в нее, что и должно было произойти на следующий день.

Вечером, сидя у себя в меблированных комнатах и обнимая обвившуюся вокруг меня Берил, я подсчитал, что все строительство, включая землю, лес, ворот, кран, клей, бечевку, консервные банки и другие материалы, обошлось нам в один фунт два шиллинга и шесть пенсов.

За эти деньги мы получили прелестный семи-комнатный домик, сделанный и обставленный с большим вкусом: превосходную дачу с гостиной, спальнями, будуаром, чуланом, душевой и буфетной – словом, такую, о какой мечтает столько молодых супругов.

В тот вечер, усевшись поуютнее, мы с Берил принялись строить упоительные планы на будущее. Мы оба страстно любим животных и, как все, кто вырос на лоне природы, всегда мечтали о собственной ферме, где уже давно решили разводить кур. Для начала мы еще днем принесли из магазина «За шесть пенсов» однодневного цыпленка – их продают теперь повсюду.

Мы надели на него крошечную фланелевую попонку, которую сшила Берил, и поместили в корзинке за радиатор, накормив сначала теплой кашицей из гравия и остатков завтрака. В руководстве, приложенном к цыпленку, говорилось, что при дневном рационе в две унции зерна курица кладет пять яиц в неделю. С помощью простых вычислений я без труда доказал Верил, что если мы станем давать нашему питомцу четыре унции в день, то получим десять яиц в неделю, а увеличив ежедневный рацион до восьми унций. – двадцать.

Мгновенно воодушевившись, Верил предложила давать ему шестнадцать унций в день и притом посадить его на этот рацион немедленно. Мне пришлось со смехом напомнить ей, что и при восьми он вероятно, исчерпает свои возможности и„ как говорят у нас в деловых кругах, дойдет до своего «потолка».

– Главное же в современном производстве, – сказал я, – дойти до своего «потолка» и там удержаться.

Одним словом, радужным мечтам не было конца. Мысленно мы уже видели, как сидим на собственной даче в окружении кур, пчел, коров и собак, а у ног наших резвятся свиньи и козы. К сожалению, нашим мечтам не суждено было осуществиться.

До этого момента наш строительный опыт в точности соответствовал и даже кое в чем превосходил все то, что описывается в лучших журнальных статьях. Но дальше началась целая цепь злоключений, о которых нас никто не предупредил. Жаль, что я не могу оборвать здесь рассказ и поставить точку!

На другой день, приехав на дачу, мы обнаружили, что вокруг нее расклеены бумажки, запрещающие кому бы то ни было заходить на наш участок, и что поблизости стоят два весьма сердитых на вид субъекта. Они сказали нам, что мы не имеем никаких прав на этот участок, поскольку человек, продавший нам землю, был, по-видимому, просто случайным прохожим. Кроме того, подрядчик, производивший работы на соседнем участке, поднял страшный шум, обвиняя нас в незаконном использовании его строительных материалов. Далее, как оказалось, мы совершили ошибку, решив, что дом, из которого мы перенесли мебель, никому не принадлежит. На самом деле в нем жили какие-то люди, а когда мы с Верил выносили мебель, они просто спали.

Что же касается кур, то, конечно, это дело на редкость выгодное. Иначе и быть не может, если принять в расчет, что ежедневно в стране потребляются миллионы яиц. Однако оно требует неослабного внимания и, главное, хорошей памяти. Если вы завели курицу, вам нельзя ни на минуту забывать о ней, надо все время повторять про себя: «Как там моя курочка?» В этом-то и была наша беда. Нас с Верил так поглотили сыпавшиеся на нас несчастья, что мы забыли нашего однодневного цыпленка за радиатором и за три недели ни разу не вспомнили о нем. А потом его там не оказалось. Будем думать, что он улетел.

КАК МЫ ОТМЕЧАЛИ МАМИН ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Мысль установить ежегодный праздник – День матери – кажется мне самой замечательной из всех, высказанных за последние годы. Не удивительно, что одиннадцатое мая становится любимым днем американцев. Я уверен даже, что идея отмечать День матери получит признание и в Европе.

Такой большой семье, как наша, она особенно понравилась, и мы тут же решили отпраздновать мамин день рождения. Какая прекрасная мысль! Ведь только теперь мы вдруг поняли, как много мама делала для нас все эти годы и как она, не щадя сил и здоровья, трудилась ради нашего блага.

Поэтому мы решили устроить в честь мамы настоящий семейный праздник и сделать так, чтобы она почувствовала себя счастливой. Чтобы все было как следует, папа решил не идти на службу, мы с Энн не пошли в колледж, а Мэри и Уилл – в школу.

Нам хотелось, чтобы все было так же торжественно, как на рождество или в другой такой же знаменательный день. Поэтому мы решили украсить дом цветами, повесить над камином различные изречения и вообще сделать все как полагается. Разумеется, заняться этим пришлось маме, потому что она всегда украшает дом под рождество,

Сестры сказали, что по случаю такого события всем нам нужно одеться как можно красивее, и отправились в магазин купить новые шляпки. Мама сменила на них отделку, и шляпки стали просто прелестны. Папа же купил себе и нам, мальчикам, сувениры в память об этом дне – шелковые галстуки. Маме мы тоже хотели купить шляпку, но оказалось, что она очень любит свой старый серый капор, да и девочки нашли, что он маме страшно идет.

После завтрака маму ждал сюрприз – мы заказали такси и решили устроить ей великолепную поездку за город. Ведь она редко когда выбирается из дому: нам не по средствам держать больше одной прислуги, и мама с утра до вечера занята по хозяйству. А за городом сейчас чудесно, и будет просто замечательно, если мама целое утро проведет на свежем воздухе, наслаждаясь быстрой ездой.

Однако утром знаменательного дня мы немножко изменили наши планы: папе вдруг пришло в голову, что будет куда лучше поехать с мамой на рыбалку. Папа сказал, что раз машина заказана и за нее уже заплачено, мы можем с таким же успехом отправиться на ней в горы, где есть богатые рыбой речки. Папа вообще считает, что стоит отправиться в путь без определенной цели, как у вас тотчас появится гнетущее ощущение собственной ненужности; а вот если вы едете ловить рыбу, перед вами стоит определенная задача, и это удваивает удовольствие.

Поэтому мы все согласились, что для мамы будет гораздо лучше, если перед нею встанет определенная задача. Кроме того, оказалось, что как раз накануне папа купил новую удочку. Словом, мысль о рыбалке явилась как нельзя более кстати. К тому же папа сказал, что, если мама захочет, она сможет ловить рыбу новой удочкой: он и купил-то ее главным образом для мамы. Однако мама ответила, что ей приятнее будет смотреть, как удит папа. Итак, все было готово. Мы попросили маму приготовить в дорогу сандвичей и еще что-нибудь закусить на случай, если мы проголодаемся, хотя дома нас, разумеется, будет ждать великолепный ранний обед – как на рождество или на Новый год. Мама уложила еду в корзину, и все было готово к поездке.

Ну, а потом, когда пришла машина, оказалось, что в ней гораздо меньше места, чем мы предполагали, так как мы не приняли в расчет ни папину корзину с рыболовными принадлежностями, ни удочки, ни еду.

Когда стало ясно, что всем нам в автомобиль не влезть, папа сказал, чтобы мы ехали без него. Он сказал, что преспокойно может остаться дома и потрудиться в саду, где всегда по горло всякой грязной работы: например, уже давно пора вырыть помойку. Кстати, это даст нам прямую экономию – не придется никого нанимать. Словом, он твердо решил остаться дома и попросил нас не считаться с такой мелочью, как то, что за последние три года ему еще ни разу не пришлось по-настоящему отдохнуть. Он пожелал нам веселья и удачного лова и велел немедленно отправляться, не думая о нем: он весь день будет наилучшим образом надрываться в саду. С его стороны вообще было глупо надеяться, что ему когда-нибудь дадут отдохнуть.

Конечно, мы все почувствовали, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы отец остался дома, тем более что от этого потом не оберешься неприятностей. Девочки – Энн и Мэри – охотно бы остались дома и помогли прислуге с обедом, но как назло день был такой чудесный и новые шляпки им удивительно шли. Тем не менее, они заявили, что, стоит только маме слово сказать, и они без всяких разговоров останутся. Мы с Уиллом тоже готовы были отказаться от поездки, но, к сожалению, дома от нас все равно не было бы никакого проку.

В конце концов было решено, что останется мама. Она чудесно отдохнет в пустом доме и заодно приготовит обед, тем более что рыбная ловля едва ли доставит ей такое уж большое удовольствие. Кроме того, папа высказал опасение, как бы мама не простудилась в горах: несмотря на солнечный день, воздух был, пожалуй, слишком прохладен и свеж.

Папа еще сказал, что никогда не простит себе, если вытащит маму в горы, а она там простудится, тогда как дома она могла бы прекрасно отдохнуть. После всего, что мама для нас делала и делает, сказал папа, наш долг – дать ей возможность насладиться тишиной и покоем. Он добавил еще, что придумал поездку на рыбалку главным образом для того, чтобы дать маме хоть немного отдохнуть. Он сказал, что молодежи не понять, как нужны тишина и покой пожилым людям. Сам-то он пока еще в состоянии переносить шум и суету, но счастлив, что может избавить от них маму.

И вот, трижды прокричав в честь мамы «ура», мы отправились в путь, а она стояла на веранде и смотрела нам вслед, пока машина не скрылась из виду. Сначала папа махал ей рукой, но потом ушиб палец о задник машины и сказал, что мы уже далеко отъехали и маме нас, наверное, больше не видно.

Мы провели в горах чудеснейший день. Папа поймал несколько таких огромных рыбин, что, по его словам, попадись они маме, она просто-напросто не смогла бы вытащить их из воды. Мы с Уиллом тоже поудили на славу, хотя до папы нам было, конечно, далеко. Не скучали и девочки: еще по дороге им повстречалось много знакомых, а потом на речке оказалось несколько молодых людей из их компании, и они проболтали с ними весь день. Словом, время пролетело незаметно.

Когда мы вернулись, было уже довольно поздно, почти семь часов, но мама догадалась, что мы запоздаем, и сготовила обед точно к нашему приезду; аппетитный и горячий, он очутился на столе, как раз когда мы вошли в дом. Правда, сначала ей пришлось подать папе мыло и полотенце и вычистить ему костюм, потому что папа на рыбалке всегда умудряется бог знает как перепачкаться. Это, да еще туалет девочек, немного задержало маму.

Но вот, наконец, все было готово, и мы сели за стол. Обед был великолепный – жареная индейка и всякие вкусные блюда, какие бывают только на рождество. Мама поминутно вскакивала, чтобы принести то одно, то другое; папа даже заметил» что ей не следует так суетиться и что пора наконец поберечь себя. Он даже сам встал из-за стола и достал из буфета грецкие орехи. Обед тянулся долго, и всем было очень весело. А после десерта мы решили помочь маме убрать со стола и вымыть посуду. Но мама сказала, что предпочитает все сделать сама, и мы не стали с ней спорить: ведь это был ее день, и нам хотелось хоть раз сделать маме приятное.

Когда мама управилась со всеми делами, было уже очень поздно. Мы подошли к ней, чтобы поцеловать ее перед сном, и она сказала, что это был самый замечательный день в ее жизни. Как мне показалось, на глазах у нее при этом навернулись слезы. Тут мы почувствовали, что полностью вознаграждены за все наши труды.