Текст книги "Грех - имя твое, женщина (СИ)"
Автор книги: Степанида Воск
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Что делать? Раздеться или нет? Так ведь убьет же.
Я медленно начала расстегивать платье.
– Быстрее, – поторопил меня мужчина, благо хоть больше не ударил.
Я скинула с себя платье, оставшись в белье, чулках и туфлях.
– Все снимай. Догола, – в глазах Слюсаренко я видела нетерпение… и ожидание чего-то еще.
Пришлось в спешке стягивать с себя все остальное. Мужчина следил за мной, не отрывая взгляда.
– Подай мне чулок, – приказал мужчина.
Я исполнила, боясь даже предположить, для чего он ему нужен.
– Вытяни руки, – ревел Слюсаренко, разве что не брызгая слюной.
– З-зачем? – вот теперь мне стало по-настоящему страшно.
– Вытяни, я сказал, – словно в замедленной съемке сделала что мне приказали.
Мужчина быстро обмотал чулком обе мои руки, связав их вместе. Отчего я сразу же почувствовала свою беспомощность.
– Что ты хочешь? – испуганно поинтересовалась. Теперь я ожидала от мужчины всего чего угодно.
– Я же сказал, трахать тебя буду. А ты что подумала? – недобро произнес мужчина, толкая меня в плечо к кровати. – Ты свою позу знаешь.
***
Хлопнула дверь, извещающая о том, что Слюсаренко ушел. Я лежала на кровати, свернувшись калачиком. Запястья до сих пор горели, хоть на них уже не было ничего. В сердце зияла пустота, ощущение холода сковало все тело. Шевелиться не хотелось, хотя, если бы кто укрыл меня, то я бы не отказалась от заботы. Вот только не кому было. В квартире я была одна.
Сегодня я узнала в полной мере темную сторону Слюсаренко, а ведь по глупости своей думала, что за то время, что была с ним, изучила вдоль и поперек. Оказалось, что нет. Даже ненароком радовалась, что от меня практически ничего не требуется, только лишь сопровождать мужчину и время от времени терпеть его грубые поползновения. Выяснилось, что это были только цветочки, так называемая вершина айсберга. А под толщей воды скрывается лютый зверь, которому я сама вручила ключи от собственного тела, и который норовит добраться до души.
Между ног до сих пор зудело. Сегодня Слюсаренко был не просто груб, он был жесток, при этом, чем грубее себя вел, тем больше получал удовольствия, и я боялась, что это только начало.
Да что же ко мне так притягивает насильников и садистов, неужели на мне медом намазано, что они слетаются ко мне как мухи на сладкое? Может быть, во мне что-то не так? Может, я сама провоцирую в отношении себя подобное поведение? Ведь же живут другие женщины со своими партнерами и горя не знают, а у меня все через пень колоду.
Слез не было. Звенящая пустота внутри не давала прорваться эмоциям, она душила, я их изо всех сил пыталась с нею бороться, вот только сил было слишком мало.
Следовало что-то сделать и не дать себе скатиться в черную бездну депрессии. Иначе конец. Я еле-еле заставила себя пошевелить рукой, потом второй, подняться с кровати и доползти до ванной комнаты, где принять душ, чтобы смыть с себя весь тот ужас, который творил с моим телом Виталий.
Говорят, что любая история повторяется. Якобы в первый раз она происходит как трагедия, а второй раз, будто фарс. В моем же случае история с Игорем была трагедией, но история со Слюсаренко это настоящая катастрофа. Катастрофа всей моей жизни. И я уже сделала несколько шагов по пути к ее эпицентру. Этот меня просто так не отпустит. Виталий не Игорь, тем более Слюсаренко заметил ко мне интерес со стороны Макарова. Теперь я была костью раздора меж двух мужчин.
Меня не смогли уличить в измене, но за нее наказали настолько сильно, что я еще несколько дней нормально не сяду, а запястья рук придется прятать под длинными рукавами.
Вода текла, смывая с меня бессилие и глухую ярость, чужую злобу и слепое бешенство. Вода помогала прийти в себя, начать здраво мыслить и искать выход из положения, стараться спрятать в дальний угол памяти события последних часов. Я не хотела их забывать, а лишь на время припрятать, чтобы при необходимости извлечь из памяти, встряхнуть и вспомнить, как только что пережитое.
Теперь я могла сказать с уверенностью, что знала о Слюсаренко практически все. И это осознание заставляло замирать, но в то же время думать дальше.
Я усмехнулась, подставляя ладошки под бегущие струи воды. Иногда даже слабость может быть оружием. И я, слабая женщина, собиралась это доказать.
С трудом вытерлась насухо огромным полотенцем, едва промокая волосы. Сушить их не было сил. Я решила, что если не заболею за ночь, улегшись спать с мокрыми волосами, и не умру от воспаления легких, то со мной все будет хорошо.
Я вспомнила довольное лицо Слюсаренко, когда он уходил, это придало мне сил и заставило двигаться гораздо быстрее. Все же ненависть не всегда негативное и разрушающее чувство, иногда оно является двигателем жизни.
Проснулась я поздно вечером. Вначале долго не могла уснуть, все думы одолевали, а потом все же это мне удалось, правда, снились какие-то кошмары. Как будто кто-то за мной гнался, поймал, я пыталась убежать, но только чем больше попыток я делала, тем сильнее путы сковывали меня. Состояние после сна было разбитым донельзя. Все же не стоит ложиться спать днем, пусть и после бессонной ночи.
Я с трудом поднялась с кровати и прошлепала до ванной комнаты. В зеркале я увидела вместо волос у себя на голове воронье гнездо. Выдрав порядочный клок из шевелюры, все же сумела расчесаться и завязать волосы в хвост. С черными волосами, бледным лицом и опухшими глазами напоминала себе чем-то монашенку, мне еще не хватало черного одеяния для довершения образа. Правда, меня вряд ли бы взяли в невесты для бога, потому как ничего праведного во мне точно не наблюдалось.
Желудок недвусмысленно просигналил о необходимости что-нибудь перекусить. Пришлось его послушать и отправиться в кухню. После инспекции холодильника я поняла, что ничего съестного из того, чтобы я хотела съесть, у меня нет. Отсюда следовал вывод: надо было либо идти в магазин за продуктами, либо отправляться куда-нибудь в пункты общественного питания. Недолго подумав, выбрала второе. Одной в квартире было крайне одиноко. Хотелось в люди. Не то чтобы мне хотелось человеческого общения, скорее присутствия рядом. Мне требовалось увидеть жизнь, а не замыкаться в себе и на своих проблемах.
Слюсаренко сегодня ожидать не стоило, он перед уходом меня предупредил, что в принципе было на него не похоже. Но с учетом его довольного состояния, от мужчины можно было ожидать всего чего угодно.
Кроме того, я желала нанести материальный вред депутату, немного потратив наличности, которую он так щедро мне оставил на тумбочке. Я с ненавистью посмотрела на стопку денег, лежащих рядом с кроватью, когда зашла в комнату для того, чтобы одеться. Говорят, что деньги не пахнут. Пахнут. Еще и как. Кровью. Болью. Страданиями. Вот чем от них буквально смердит.
Одежду я выбрала подходящую под настроение – черную. Глядя на себя после облачения, усмехнулась, как будто на похороны собралась. Черные брюки, такого же цвета блуза, лишь ремешок и туфли были ярко красного цвета, чтобы не совсем быть похожей на приверженку готов.
Быстро собрав сумочку, кинув в нее деньги и телефон, я отправилась на прогулку. Слюсаренко, оказался крайне пронырливым парнем, забрав мои личные вещи со стола ресторана. Оттого и бесило его, что не мог до меня дозвониться. Потому и поверил на слово. Воспоминания о присутствии Виталия в моей жизни заставили содрогнуться всем телом. Следовало подумать, как жить дальше.
Я только лишь ступила на тротуар, как рядом со мной раздался сигнал автомобиля. Резко повернула голову, ища источник звука. Им оказался огромный внедорожник, припаркованный недалеко от моего подъезда. Я вначале подумала, что это Слюсареко решил еще раз меня навестить, но тут же себя одернула, машина была не его. За темными стеклами было трудно различить, кто сидит за рулем. Я решила, что раз машина не Виталия, то и не стоит волноваться по поводу автомобиля. Однако стоило мне только о том подумать, как дверь машины распахнулась, и оттуда вылез … Макаров. Причем мужчина выглядел грозно, брови сошлись на переносице, взгляд тяжелый. Таким только гвозди заколачивать. Или кого-нибудь убивать.
Например, меня.
– Садись в машину, – без приветствия рыкнул мужчина. Чуть не подпрыгнула от страха.
– Да, я…, – у меня слов не нашлось, все вылетели в неизвестном направлении.
– Мне тебя силой заставлять? Хочешь, чтобы все соседи увидели и узнали? – от мужчины исходили волны нетерпения. Он явно не бросал слова на ветер. Почему-то была уверена, что даже если я побегу, то Герман все равно меня догонит. Такой не может не догнать.
– Хорошо, – буквально кожей ощущала, что стоит мне помедлить всего лишь минутку, как Макаров все решит по-своему.
Взгляд стальных глаз прожигал меня насквозь, пока шла до машины. За мной следили пристально, не отрываясь до тех пор, пока не подошла до железного монстра. Помедлила, не зная что делать дальше. Макаров нахмурил брови, как бы понуждая к действию.
Дверь мне, естественно, никто не открыл. Не барское это дело двери дамам распахивать. Я про себя усмехнулась, что не осталось не замеченным мужчиной.
– Что тебя так развеселило? – резко спросил меня Герман, стоило только забраться на пассажирское сидение и чинно усесться.
– Да вот подумала, какой ты галантный кавалер, при встрече барышням ручки целуешь, придерживаешь двери, пропускаешь вперед, – едко произнесла, чувствуя горечь на губах.
– Для этого нужно носить гордое имя «женщина», – рыкнул мужчина, судорожно ухватившись одной рукой за рулевое колесо и разворачиваясь всем телом ко мне.
– Ах, вот как, – мне стало обидно до глубины души. – Значит, я того не стою, – к горлу подкатил ком и почему-то захотелось расплакаться.
И на что я надеялась?
– Это ты сказала, – мужчина щелкнул тумблером блокирования дверей. Я даже не успела потянуться к ручке, чтобы открыть дверцу автомобиля. Он просто предвосхитил мои действия. – И без моего разрешения никуда ты не уйдешь.
Последние слова были ответом на не совершенные действия.
– Это похищение? – судорожно вцепившись в ручку двери, спросила у мужчины. На меня накатила волна паники. Я не знала что делать, то ли кричать, то ли прикидываться мертвой.
– Считай, как хочешь, – Герман, не говоря больше ни слова, завел автомобиль и тронул машину с места.
– Куда ты меня везешь? – попыталась выяснить намерения мужчины.
– В свое время узнаешь, – хмуро глянул на меня Герман, выруливая из двора.
Всю дорогу в неизвестность никто из нас не проронил ни слова. Я не знала как завести разговор, а мужчина просто молчал и давил на педаль газа, нарушая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. Я даже грешным делом порадовалась, что Макарову придет куча штрафов за неправильную езду.
Когда мы стали заезжать в знакомый двор дар речи у меня, наконец, проснулся.
– Зачем ты меня сюда привез? Что мы тут забыли?
– Поговорить хочу. Выходи, – скомандовал Макаров, глуша мотор.
– В сауне? – вывеска над дверями здания не предполагала ничего иного.
– Это место не хуже всех остальных, – зыркнул на меня мужчина. – Тебе помочь? – спросил мужчина.
– Как нибудь обойдусь, – шикнула в ответ, вылезая из машины. Дожидаться пока мне откроют дверь я не стала, прекрасно осознавая как ко мне относится Макаров.
Для меня только лишь оставалось тайной для чего и почему он все это затеял, если столь плохого обо мне мнения.
Мы прошли через центральный вход, свернули в боковой коридор, который и привел нас в личные апартаменты хозяина заведения. Иначе я бы не смогла назвать личное пространство внутри сауны. Там имелась совмещенная кухня – гостиная, и даже спальная комната, про все остальные удобства даже не стоило и заводить разговор.
– Располагайся, – хмурясь, сообщил мне мужчина, подходя к бару и наливая себе в бокал напиток янтарного цвета из хрустальной бутылки. По всей видимости, это был явно не сок. – Виски будешь?
– Спасибо. Нет, – сдержанно ответила я, присаживаясь на краешек кожаного кресла.
– А что будешь? – Макаров стоял, расставив ноги на уровне плеч, словно собирался на меня напасть.
– Ничего не буду, – я уцепилась руками в сумочку, ожидая, когда же мне сообщат, что от меня хотят.
– Боишься потерять контроль? – чуть прищурившись, Макаров сделал глоток из стакана.
– С какой стати? – меня преследовал один вопрос, который я боялась задать, но который напрашивался сам по себе. Он ли был тем мужчиной, с которым у меня был умопомрачительный секс в какой-то другой жизни.
– С такой, с какой ты в данный момент гадаешь, со мной ли ты была в тот вечер или нет. Так я тебе отвечу, что «да», со мной, – в последних словах я услышала некое торжество, а мужчина все продолжал. – Так же как и вчера. До того, как ты сбежала.
Мое сердце пропустило удар. Значит, все это был он. Вот все и выяснилось. Как же тесен мир. Вроде бы вокруг столько незнакомцев и вероятность встретить одного и того же крайне мала, но нет судьба, как специально сводит, проверяя на прочность.
Меньше всего мне хотелось выяснять отношения с мужчиной. Тем более у меня с ним не было никаких отношений. А секс? Секс даже не повод для знакомства.
– И тебя это задевает? Что я ушла не попрощавшись? – постаралась добавить долю иронии в голос, который так и норовил сорваться в фальцет. – Надо было платочком помахать? Или может быть отправить телеграмму с извещением о своем уходе? Так что ли?
Макаров смерил меня взглядом с ног до головы, а потом просто взял и зашел со спины, отчего мне стало ужасно неудобно. Разговаривать с человеком, которого не видишь, это равносильно пытке. Судя по всему, Герман прекрасно знал что делает, когда совершал маневр.
Я собралась встать, чтобы оказаться лицом к лицу с мужчиной, однако он мне не дал этого сделать, положив руку на плечо, вынуждая и дальше сидеть в кресле.
– Могла бы просто дождаться, – шепнули мне на ухо, склонившись. От движения воздуха, вырвавшегося изо рта мужчины, зашевелились волосы на загривке, а по телу пробежала предательская волна неги, как напоминание о былом. Прежде чем ответить, пришлось сглотнуть тугой комок, застрявший в горле.
– Я спешила, – что еще могла сказать Макарову?
– Не к извращенцу Виталию случайно? – прорычал Герман, выдавая тем самым свое отношение к сложившейся ситуации. Я помимо воли одернула рукава, скрывающие следы, оставленные Слюсаренко. По всей видимости, именно их заметил Макаров.
– Не твое дело, – повернула голову в сторону, поражаясь тому, насколько огромным показался мне Герман. Он подавлял меня только лишь одним нахождением рядом.
– Значит, к нему. И как он тебя принял в распростертые объятья? – саркастически поинтересовался мужчина, едва сдерживая в голосе злость.
– Принял, – старалась сидеть не шелохнувшись, ибо руку с моего плеча Герман так и не убрал.
– А ты рассказала чем занималась весь вечер, пока всех присутствующих в ресторане шмонали? – поинтересовались у меня вкрадчивым голосом.
– Желаешь выяснить поведала ли Виталию как ты трахал меня против воли в подсобке? – мой голос звенел от напряжения. – Ты это хочешь узнать? Было ли мне хорошо быть в очередной раз изнасилованной твоею персоной? Об этом? – слова срывались с языка, словно капли яда, прожигая все, чего коснутся на своем пути.
Мне хотелось сделать Макарову больно, как было больно мне еще совершенно недавно.
– Все было по твоей доброй воле, – опешил мужчина и даже отпустил мое плечо. Он явно не ожидал с моей стороны подобного наезда.
– Это ты кому-нибудь другому расскажи. Тогда в беседке тоже было по моей доброй воле? Может быть забыл как выглядит пистолет? Так я тебе напомню. Он выглядит так, как будто смерть заглядывает тебе в глаза. И если ты считаешь, что это не веский довод для того, чтобы выполнить любые требования, то нам тогда не о чем говорить. Ты зачем меня сюда привез, чтобы выяснить помню ли я вчерашний день? Так я отвечаю – помню. Не забыла ли тот вечер, когда я приняла тебя за другого человека? Так это я тоже помню. Что еще ты хочешь от меня узнать?
– Сколько тебе нужно заплатить, чтобы ты ушла от Слюсаренко? – меня словно кипятком облили. Оказывается вся суть разговора сводилась только к одному – за какую сумму денег я готова продаться. Только и всего.
Я вскочила на ноги и повернулась в сторону мужчины.
– Ты считаешь, что я настолько испорчена, что готова переметнуться к любому, кто больше заплатит? – выставила указательный палец, ткнув им в грудь мужчины. – Так?
– А разве нет? – в закаменевшем лице мужчины живыми были только глаза. Однако понять, что именно в них отражалось было сложно.
– Нет. Ты глубоко ошибаешься, – прошипела я, чувствуя, как ярость переполняет меня через край.
– Скажи еще, что ты его любишь, – сыронизировал Герман.
– А если и так, то тебе какое собачье дело? Может быть, люблю, – я уже не говорила, а кричала. Мы были похожи на двух борцов сумо, пыхтящих друг на друга и прожигающих соперника взглядами.
– Тогда мы это сейчас проверим, – прохрипел мужчина, с силой притянув меня к себе и, начал целовать, неистово, грубо, властно, как будто наказывая за то, чего я не совершала.
В первое мгновение я опешила, во второе начала вырываться изо всех сил, однако Макаров продолжал меня целовать, сминая губы, заставляя приоткрыть рот, чтобы протолкнуть свой язык. А когда ему это удалось, то мужчина победно застонал, принявшись атаковать меня им, не менее агрессивно.
Все мои попытки вырваться приводили лишь к одному… у меня ничего не получалось. Я старалась оттолкнуть мужчину, но в какой-то миг поняла, что не отталкиваю, а прижимаю к себе. Если умом я еще немного понимала, что все это неправильно, то тело меня предало. Внизу живота начало разливаться непривычное тепло, а груди призывно заныли, требуя ласки.
По сути, мужчина впервые меня целовал и то, как он это делал, сводило с ума. С каждым движением губ Германа, толчками его языка, моя решимость оттолкнуть мужчину таяла, словно весенний снег. А когда он чуть прикусил зубами мою нижнюю губу, то все желание сопротивляться испарилось под животным напором мужчины.
Герман отстранился от меня внезапно, как будто вынырнул из воды.
– Так отвечать другому мужчине влюбленная женщина не будет, – сбившееся дыхание не давало мужчине выговаривать четко слова.
– Это ты сказал, – и я сама вновь потянулась к губам Макарова, в последний момент заметив в его глазах сильнейшее удивление.
Я не знала что делаю, но чувствовала, что делаю то, что хочу, к чему стремлюсь и в чем нуждаюсь. И пусть он думает обо мне как о падшей женщине, это его право. Все равно для мужчин все женщины шлюхи. Однако в данный момент я нуждалась в этом мужчине. Мне хотелось от него получить то, что не в состоянии дать Слюсаренко. Пусть это не любовь, но на ласку и нежность я была уверена что могу рассчитывать.
В этот раз губы мужчины оказались гораздо нежнее, да и его поведение изменилось. Исчезла грубость и напористость, осталось лишь дикое желание, которое недвусмысленно упиралось мне в живот.
К черту все предрассудки, все равно первое впечатление о себе уже не исправить, да я не особо то и стремилась. Все равно никому ничего не докажу. Лучше Макаров ко мне относиться не будет об этом даже и гадать не стоит. Кто я для него? Обыкновенная шлюшка, девочка для развлечений. Так почему бы не подтвердить еще раз это? Хуже, чем есть все равно уже не будет.
И я без зазрения совести принялась расстегивать сорочку на груди у мужчины. Мне хотелось ощутить под пальцами его кожу, пощупать стальные бицепсы, провести по широкой груди, услышать биение сердца. От нетерпения я даже вырвала одну пуговицу с мясом.
– Тихо. Тихо. Не спеши, – перехватил мои руки мужчина. – У нас еще много времени.
Это он так думает. Я в этом не была уверена. А потому горько усмехнулась про себя, вслух же ничего не сказала. А зачем портить такой момент?
– Ты хочешь сам раздеться? – в лоб спросила у Макарова.
– Нет. Но…
– Тогда стой и молчи, – я прижала указательный палец к губам мужчины. Он, не долго думая, втянул его в рот, отчего по телу прокатилась волна желания.
Я же продолжила раздевать Макарова, расстегивая рубаху, сдирая ее с плеч и выбрасывая в сторону как нечто ненужное. Мужчина все же позволил мне взять инициативу в свои руки, ожидая дальнейшего развития событий. Медлить дальше я не стала, тем более зная что именно хочу. Я потянулась к пряжке ремня, который и расстегнула в одно движение, дальше же дело пошло быстрее. Опустившись на колени, стянула брюки вместе с бельем, из которого тут же гордо выпрыгнул возбужденный мужской член. Долго любоваться красотой и совершенством линий плоти не стала, приступив сразу же к самому главному, обхватив губами нежную головку.
Надо мной раздался вздох удовлетворения. Аромат мужчины я запомнила еще со случая в беседке, его я бы не спутала ни с каким другим. Мужчина обхватил руками мою голову, задавая ритм движениям. Плоть все глубже и глубже проникала в мой рот, впрочем, я этому не противилась, позволяя Герману руководить и с огромным удовольствием принимая предложенное. Я постаралась еще глубже принять член в себя, но лишь закашлялась с непривычки.
– Вот черт. Прости, – прохрипел мужчина и потянул меня вверх. – Иди сюда.
Я поднялась с колен, не зная что же дальше ожидать от Макарова. Однако первым делом он потянулся ко мне чтобы поцеловать и лишь потом принялся стягивать блузу и освобождать меня от бюстгальтера, для того чтобы в следующий миг наклониться и накрыть губами призывно торчащий холмик груди.
От брюк и белья я избавлялась самостоятельно, следя за тем, как мужчина стаскивает с себя спущенные брюки, мешающие движениям. Стоило нам остаться без одежды, как я тут же была притянута к мужскому телу и крепко поцелована. Меня подхватили под попу и усадили на холодную столешницу. От необычности ощущений я даже вскрикнула, но тут же была отвлечена мужчиной, поднявшим мои ноги и разводящим их в стороны, а всего лишь для того, чтобы склониться надо мной. Я откинулась назад, чувствуя спиною холод стола. Жаркие губы прильнули к моей плоти, а горячий язык прошелся по промежности в поисках входа вглубь тела.
Непривычные ощущения заставили меня застонать и выгнуться дугой. Еще ни разу меня так не ласкали. Я делала минет мужчинам, а вот они мне никогда. Оказалось, что это очень приятное чувство, от которого можно сойти с ума. Однако Герман не остановился на этом, его язык спустился много ниже и обвел по кругу колечко ануса.
– Что ты делаешь? – вырвалось у меня.
– Ласкаю то место, которое нравится мне не менее всех остальных, – произнес мужчина, удерживая под колени мои ноги. – Но его мы используем в другой раз. Сейчас сил нет терпеть, – Макаров еще раз прошелся языком вдоль моей промежности, прильнул к клитору, пососал, чтобы в следующий миг войти своим копьем в мои глубины.
От пронзившего меня удовольствия я застонала. Макаров с силой входил в меня, совершенно не сдерживая своего желания, как будто он очень давно не был с женщиной. От натуги вены на лбу мужчины вздулись, а бедра ходили ходуном. Слияние было на грани боли, но от этого ощущалось еще острее и гораздо приятнее. Мужчина так и не отпустил мои ноги, прижимая колени к телу. Оттого я чувствовала себя несколько беспомощно, но в то же время эта поза заводила меня еще сильнее. Я понимала, что открыта для мужчины настолько насколько могла себе это позволить. Движения Макарова становились все яростнее и быстрее, и я уже думала, что так и не успею кончить до его развязки, о чем заранее сожалела. Однако он словно что-то почувствовал, принявшись сбавлять темп, который буквально через несколько мгновений стал тягучим и размеренным.
– Ну же, девочка моя, давай, – прохрипел мужчина. – Скажи, что тебе нравится?
Я пребывала в каком-то пограничном состоянии, но получить удовольствие хотелось до безумия.
– Полижи меня, – едва выдохнула в ответ, даже не надеясь, что мужчина удовлетворит мою просьбу.
Однако Макаров услышал, замедлил темп, а после и вовсе выскользнул из тела.
– С удовольствием, – мужчина подхватил меня за бедра и чуть приподнял, удерживая на весу, словно я была огромной чашей, к которой он поднес свое лицо, не разрывая зрительного контакта со мной. Язык мужчины дотронулся до сосредоточения моей женственности и принялся выводить замысловатые фигуры, подталкивая меня к обрыву, с которого я не замедлила сорваться, почувствовав небывалую разрядку. Сотни миллиардов искорок пронеслись разрядами по моему телу, я выгнулась дугой, гортанно застонала, переживая необычайной силы оргазм, доселе никогда ранее не испытанный мною. А в это время мужчина все лизал и лизал меня, добавляя высоту к ощущению полета. И лишь когда понял, что мои мышцы перестали сокращаться, вновь ворвался в разгоряченное тело. Мужчина позволил моим ногам опуститься, и я тут же овила ими торс мужчины, а он сам переключился на мою грудь, принявшись ласкать ее руками, посасывать и покусывать, доставляя тем самым еще большее удовольствие.
Ритм движения бедер мужчины все ускорялся до тех пор, пока Герман не замер, максимально сильно пронзая меня, и не исторгнул семя, известив о том, что и его накрыло освобождение и наслаждение.
Мужчина гладил мое тело, ласкал грудь, проводил руками по ногам, обвивающим его за талию, и так на меня смотрел, будто хотел сказать что-то, но, в конце концов, так и не решился.
– Ты прелесть, – прохрипел он, целуя в губы.
– Мне тоже понравилось, – начала подкрадываться неловкость. Все же мужчину я очень мало знала. – У тебя тут душ есть?
– Конечно, – для Германа это было как само собой разумеющееся.
– Можно туда? – пыталась скрыть свою нервозность, внезапно меня посетившую.
– Зачем спрашиваешь? Я сейчас туда тебя отнесу.
И, правда, Макаров это сделал буквально через несколько секунд. А еще принял со мной душ, намылив меня чуть ли не с ног до головы мочалкой. Я предложила сделать ответный жест, на что мужчина заявил в шутливой форме, что это не женское дело. Настоящий мужик должен мыть себя сам.
Когда мы уже оделись, Герман произнес:
– Сейчас в ресторан, а потом заедем за твоими вещами, – подобное заявление прогремело как гром среди ясного неба.
– Какими моими вещами? – я замерла. Ни о чем подобном разговора не было. Я предполагала, что все останется так, как и раньше, то есть никак.
– Ну, как же? – растерянно произнес мужчина. – Тебе же у меня, наверняка, что-нибудь да понадобится из своего.
– Я не поняла, – неужели Макаров что-то себе такое домыслил, о чем мы даже не беседовали…
– А что тут понимать? Ты переезжаешь ко мне, – заявил мужчина.
Я застыла соляной статуей, перестав даже дышать на мгновение. Мои мысли заметались как стая напуганных голубей.
Как так? Сразу? Без подготовки?
В памяти всплыла угроза, высказанная Слюсаренко. Вначале следовало решить вопрос с депутатом, а уж после принимать кардинальные решения. Страшная стабильность с Виталием была не лучше неизвестности с Макаровым. Тем более он не сообщил какое место в его жизни я заняла, что ко мне чувствовал. Не стану ли я всего лишь переходящим знаменем на час?
– Герман, прости, но никуда я не собираюсь переезжать, – твердо произнесла в ответ.
Надо было видеть смену чувств на лице мужчины. Если он до этого просто светился от удовольствия, то стоило услышать мой ответ, как его лицо закаменело, впрочем, как и он сам. Лишь желваки ходили ходуном.
– То есть ты возвращаешься к своему извращенцу? – скрипящим от напряжения голосом спросил у меня мужчина. Казалось, будто воздух в помещении вдруг стал тяжелым, отчего стало нечем дышать.
– Герман, прости, так надо, – одними губами прошептала в ответ. Ну как мне объяснить всю сложившуюся ситуацию? Я пыталась и не находила слов, будто онемев.
Стакан с водой, зажатый в руке у Макарова, треснул. На пол полилась вода, и закапали капли крови.
– Ты порезался, – подскочила к мужчине. – Давай помогу, – мое желание было искренним.
– Не трогай. Не прикасайся ко мне, – словно кнутом ударил.
***
Прошел уже почти месяц с того дня, как мы … как у меня… как я была с Макаровым. И с того времени не проходило ни одного дня, чтобы я не жалела о своем решении. Ночами я рыдала в подушку, забываясь лишь к утру. Я практически перестала есть, спать, интересоваться жизнью. Я похудела и осунулась. Даже Слюсаренко и тот заметил мое апатичное настроение, правда, принял его на свой счет. Сделал какие-то выводы. Первое время, вообще, не трогал, думая, что это последствия своего жестокого обращения, но потом потихоньку начал приставать, требуя внимания. Однако ничего чересчур ужасного в отношении меня не совершал, все в пределах его обычных домогательств. Грубо, больно, одним словом, все как всегда. Я же научилась во время секса отключать сознание, как будто это происходило не со мной. Таким образом, все переносилось менее болезненно.
Например, как сейчас.
Мужчина застонал, получая разрядку, я же, лежа на спине, мечтала только об одном, чтобы Слюсаренко скорее ушел и оставил меня одну, упиваться своей болью и страданиями.
– Я тебе работу нашел, – произнес мужчина после того, как облачился в костюм. Сегодня у мужчины было заседание в городской думе. – Со следующей недели выходишь.
Новость привлекла мое внимание, хотя уже давно ничего подобного со мною не происходило.
– Работу? Кем позволь узнать? Уборщицей? – безэмоционально спросила у Слюсаренко.
– Почему это? По твоей специальности. Ты же управленец по образованию? – я кивнула. – Вот и будешь управлять.
– Чем? – мне хотелось рассмеяться. Слюсаренко, по всей видимости, решил надо мной посмеяться, заявляя о работе. Ведь мужчина в самом начале нашего знакомства заявил, что я должна быть в непосредственной доступности, а работа этому может помешать.
– Предприятием. Будешь моим представителем в одном совместном предприятии, – как бы между прочим сообщил Виталий.
– Неужели другой кандидатуры не было? – поинтересовалась. А сама раздумывала, почему Слюсаренко выбрал именно меня.
Новость меня воодушевила и растормошила.
– Твоя самая подходящая. Как раз потреплешь нервы моему соучредителю. Может он возьмет, да и продаст мне свою часть предприятия, – Виталий поправил воротник пиджака.
Сердце бухнуло о грудную клетку. Предчувствие кольнуло в самое сердце.
– И кто у нас соучредитель? – и как только у меня не дрогнул голос?
– Мною обожаемый братец, – выплюнул мужчина, завязывая галстук.
– Макаров? – сердце пропустило удар.
После знаменательного дня мы с мужчиной несколько раз пересекались на мероприятиях, однако Герман делал вид, что меня не знает. Стоило ему увидеть меня, как он тут же отворачивался, словно я была прокаженной. Слюсаренко обратил на это внимание и даже посмеиваться стал, подначивать брата, спрашивая в чем причина подобной реакции, но тот всякий раз уходил от разговоров. По крайней мере, при мне ничего не говорил, лишь сверлил злым взглядом, наблюдая, как Виталий обнимает меня за талию собственническим жестом.
