Текст книги "Межпланетные истории"

Автор книги: Стенли Вейнбаум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Долина желаний[2]2
  Valley of Dreams © Wonder Stories, November 1934. Перевод Г. Весиной © 2002


[Закрыть]

– Мы обязательно должны стартовать с Марса в ближайшие две недели, – закончив свои наблюдения, проворчал Гаррисон, капитан космического корабля «Арес». – Не хотелось бы торчать здесь полтора года, когда противостояние Марса и Земли снова окажется благоприятным для нас. Как ты относишься к перспективе перезимовать на этой планетке, Дик?

Тот, к кому обратился Гаррисон, являлся инженером-химиком корабля Диком Джарвисом. Услышав вопрос, он недовольно поморщился.

– Вряд ли мне понравится здешняя зима, командир, если даже летняя ночка вполне годится для быстрого замораживания такого продукта, как человек.

Гаррисон улыбнулся, когда Дик машинально потер подмороженный нос, и заключил:

– Ну, если кто-то из членов экипажа против продления экспедиции, стало быть, возвращаемся на Землю.

– И хорошо бы, если бы Путц более тщательно подготовил корабль к полету: в космосе пешочком не погуляешь, – ядовито проговорил Джарвис, взглянув на занятого вычислениями бортинженера корабля Карла Путца.

Тот отмахнулся от Дика как от назойливой мухи, а Гаррисон хлопнул себя по лбу и сказал:

– Я совсем забыл, что среди обломков челнока осталась часть заснятых Диком пленок. На этом можно было бы хорошо заработать. Помнится, даже фотографии с Луны шли нарасхват, а здесь такая экзотика – Марс!

– А мне хотелось бы написать книгу, – мечтательно проговорил Джарвис. – Что-нибудь эдакое под названием «Как я пропадал на Марсе». Думаю, с руками оторвут.

– Вряд ли, – поднял голову от блокнота Путц. – Сейчас все настолько сексуально озабочены, что захотят купить лишь «Интимные переживания марсианина» или «Ночи с марсианкой», не иначе.

Все рассмеялись, а Карл, довольный произведенным впечатлением, забрал свои записи и удалился в сторону кормы, откуда вскоре раздались удары молотка.

– Если бы я смог подзаработать на книжке, – продолжил свои мечтания Дик, – то уж наверняка больше никуда не полетел бы с Земли. Только вдали понимаешь, как много значит для тебя родной дом.

– Даже не мечтай! – ухмыльнулся Гаррисон. – Космос затягивает, и на Земле ты через месяц заскучаешь, а через год – взвоешь. И неужели тебе не захочется повидаться с Твилом? Ты так тепло о нем рассказывал.

– Это верно, – печально согласился Джарвис. – Без него я бы точно пропал. Стоит только вспомнить об этом жутком «осьминоге» и сражении с бегающими бочками. – Дик словно в ознобе передернул плечами. – А попрощаться с ним я так и не сумел.

– Вот что, ребята, – сказал Гаррисон, втягивая в разговор молчавшего все это время биолога Лероя. – Вместо того чтобы киснуть, слетайте-ка вы к месту аварии за пленками.

– Лучше бы с Карлом, – заметил Джарвис, но увидев, как помрачнел Жак, пояснил: – Мы с тобой ничего не смыслим в летательных аппаратах. Ну не дай бог, что-нибудь сломается – опять топать пешком? Вам спасать-то нас не на чем!

– Ничего, свистнешь своего «страуса», – проворчал Гаррисон, но тут же успокоил нахмурившегося Дика: – Я сам прилечу за вами на «Аресе». Но, думаю, все будет нормально: Путц разве что не вылизал челнок.

С момента возвращения Джарвиса после вынужденного пешеходного перехода по Марсу Лерой постоянно находился в мрачном расположении духа. Еще бы! За время пребывания экспедиции на красной планете ему досталось лишь открытие примитивных биолазов, в то время как Джарвис рассказал о невероятных формах местной жизни.

Поэтому предложение Гаррисона вызвало у Лероя огромный интерес. От его пессимизма не осталось и следа, и он с надеждой поинтересовался у капитана, можно ли будет сделать несколько остановок для сбора образцов.

– Думаю, особой беды в этом не будет, – пожал плечами Гаррисон. – Но не затягивайте поездку: запасы воды и еды рассчитаны только на два дня. Выходите на связь каждые полчаса, а отправляться можете немедленно, – закончил он, взглянув на поднимавшееся из-за горизонта солнце.

– Поскольку мы все равно летим на юг, капитан, было бы интересно забраться подальше, – предложил Джарвис. – Вдруг мы отыщем поселение Твила? Это было бы здорово!

– Только не увлекайтесь поисками. Помните, на третий день я отправляюсь вас спасать, – строго сказал Гаррисон.

Все сборы заняли несколько минут, и вот уже довольные исследователи покинули «Арес»: их воодушевляла не только страсть к новизне, но и возможность избавиться от рутинной работы по подготовке корабля к полету.

За время короткого перехода от «Ареса» до челнока они испытали уже привычные ощущения – от явного затруднения с дыханием до полной адаптации к разреженности местной атмосферы: сказывались долгие тренировки в земных барокамерах. Задержавшись на трапе, Дик и Жак помахали на прощанье Гаррисону, а тот, проследив за их стартом, вернулся к той самой рутинной работе, от которой с радостью сбежали его коллеги.

* * *

Челнок вернулся на исходе третьего дня.

Не веря своим глазам, Гаррисон и Путц смотрели, как из летательного аппарата медленно выбрались два оборванца и заковыляли к «Аресу». Они казались бы совершенно неотличимыми друг от друга, если бы не разный цвет волос, да еще перевязанная рука брюнета.

Путц помог друзьям подняться к люку, а потом, бережно поддерживая раненого Лероя, повел его к салону: Джарвис решительно отказался от помощи, шаркая на подгибавшихся ногах позади.

Когда путешественники расположились в креслах, Гаррисон обратил внимание, что былая жизнерадостность покинула на этот раз даже Джарвиса. Что же касается Жака, то происшедшая с ним перемена серьезно обеспокоила капитана. Бледность еще можно было объяснить раной, но неподвижный взгляд и застывшее на лице выражение ужаса заставляли думать, что тот находился во власти галлюцинаций.

Неизменный апельсиновый сок немного оживил путешественников, и тогда Гаррисон задал первый вопрос:

– Что у тебя с рукой, Жак? Рана серьезная?

– Нет, – ответил вместо Лероя Джарвис. – Небольшой порез, хотя и изрядно кровоточил. Но опасности воспаления никакой: Жак сказал, что на Марсе нет болезнетворных микроорганизмов.

Он говорил словно робот – бесцветный голос, четко выделенные интервалы и акцентированные знаки препинания. Путц, ни слова не говоря, исчез и тут же вернулся с бутылкой коньяка и стаканами. Наполнив их наполовину, он едва ли не силой заставил друзей пригубить обжигающий напиток – остальные глотки они уже сделали сами.

Когда Гаррисон убедился, что «лечение» принесло свои плоды, и вновь прибывшие стали наконец похожи на людей, он разразился целой серией вопросов:

– И где же вы, поганцы, шатались? Что за нелепые радиограммы о рае? Немедленно отвечайте, куда вас черти занесли? – после чего попросил Путца плеснуть и ему.

Джарвис вполне осмысленно взглянул на него и сочувственно проговорил:

– Я боялся именно такой реакции, командир, потому-то и был предельно краток. А то вы здесь решили бы, что я не в своем уме и рванули бы за нами.

– А теперь, значит, ты нормальный? – саркастически поинтересовался Гаррисон. – Если так, то немедленно изволь отчитаться о результатах экспедиции!

Джарвис взглянул на Лероя и, когда тот еле заметно кивнул, проговорил:

– Хорошо, слушайте. Я начну с самых первых минут полета, хотя наши сообщения тогда были довольно подробными. Мы выбрали тот же маршрут, по которому я летел в прошлый раз, поскольку, двигаясь по знакомому пути, мы быстрее всего добрались бы до места катастрофы. У Жака вначале возникли трудности с ориентированием на местности, потому что непривычная для землянина кривизна Марса искажала перспективу, визуально увеличивая и расстояния, и размеры предметов. Пока он привыкал к новому видению окружающего, мы уже достигли пустыни Квантус и пересекли канал в том месте, где я избавил Твила от сухопутного осьминога. Лерой попросил остановиться, чтобы посмотреть, что от того осталось, и я посадил машину неподалеку от места сражения.

Тут впервые подал голос несколько оправившийся биолог:

– Никаких признаков разложения. Мумифицированный объект.

– Этот «объект», как выражается Жак, облепили похожие на травинки многоножки, чтобы отколупнуть по кусочку, – продолжил рассказ Джарвис. – Лерой разогнал всю эту банду и стал сам ковыряться в черном осьминоге. Меня чуть не стошнило, и я отвернулся. В этот момент Жак закричал, и я подумал, что эта гадость только прикинулась дохлой и напала на него! А оказывается, он сделал великое открытие.

Джарвис замолчал, наслаждаясь нетерпеливым удивлением слушателей и давая возможность биологу высказаться самому.

– Это чудовище оказалось полурастительного происхождения, – тихо проговорил тот и махнул Джарвису: продолжай, мол, сам.

– Ну да, дальний родственник биолазов, – усмехнулся Дик. – Жак вообще считает, что животная и растительная жизнь на Марсе не так конкретизирована, как на Земле. Помните, что я рассказывал о Твиле? Он же спал, изображая экзотический цветок! И я не видел, чтобы он чем-то питался. Возможно, клюв служил ему не только амортизатором при прыжках, но еще и своеобразным корнем?

– Вот именно, сунул клюв в песок, пососал, что придется, и побежал дальше, опираясь на стебли… или на листья? Бред какой-то, – проворчал Гаррисон.

– Когда Лерой собирал образцы растений и гонялся за удирающими травинками, появились четырехногие цилиндры с неизменными тележками. Вероятно, где-то здесь поблизости находился их муравейник. Самое забавное, что они, увидев нас, дружно загудели: «Я друг, дерьмо!» Откуда бы им знать эти слова? Следовательно, здесь в наличии феномен какого-то коллективного разума, я думаю. Лерой сразу же решил поймать одного из них и тут же препарировать его, но я воспротивился этой затее – слишком свежи еще воспоминания о неравной битве с обитателями другой мусорной кучи.

Путц сочувственно кивнул: ведь это именно он спас тогда Джарвиса и Твила.

– У Жака появилось предположение, что перемалываемая смесь может служить питанием общим корням разветвленной системы полурастительной жизни, элементами которой являются и эти бочкоподобные тачечники. А когда в смеси недостает какого-то компонента, они обогащают ее своими телами, прыгая под колеса размолочной мельницы.

– Казалось бы, чего проще – взять и привезти с поверхности подходящие ингредиенты, – возмутился Гаррисон.

– Но для этого нужно думать, а они, похоже, способны лишь выполнять приказы, – заметил Джарвис. – Во всяком случае, следуя земным меркам, невозможно понять проявления марсианской жизни.

Слабый кивок Лероя подтвердил правильность слов Дика, и тот продолжил повествование:

– Да, я совсем забыл сказать, что до этой посадки мы останавливались еще возле строителя пирамид. За это время новое сооружение уже довольно значительно поднялось вверх, так что Лерою пришлось забраться на него, чтобы увидеть многовекового труженика. Правда, он едва не поплатился за свое любопытство. Чешуйчатое чудовище в это время как раз тащило хоботом очередной кирпич, и Жак едва успел увернуться от увесистого «сюрприза». Нашему биологу очень хотелось притащить на «Арес» если уж не все чудовище целиком, то хотя бы его часть. Однако, решив не уничтожать представителя уникальной жизни, Жак ограничился кирпичом от предыдущей пирамиды.

– А не мешало бы и притащить, – заметил Гаррисон. – Вдруг при ремонте «Ареса» Карл почувствует нехватку в строительном материале? Тут бы и пригодились силиконовые кирпичи.

– Вот бы была радость! – подхватил Путц. – Нечто новое в космической технике – кирпичная ракета! И как только люди до такого не додумались?

– Они еще не были на Марсе, – резонно заявил Гаррисон.

Когда смех утих, Джарвис снова вернулся к рассказу.

– Для того чтобы достичь коммерческого успеха на Земле, мы усиленно фотографировали во время всех остановок. Так что будут изображения и строителя пирамид, и бочкоподобных обитателей муравейника с их тележками, и останков осьминога. В конце концов мы добрались до места аварии моего челнока и вытащили уцелевшее оборудование. В запасе у нас оставалось еще полтора дня, и мы решили лететь дальше на юг, куда показывал Твил, когда я спрашивал, где он живет. Мы поднялись на полторы тысячи футов, чтобы продолжать аэрофотосъемку, и направили челнок к Морю Крона. После того как мы пересекли один из его заливов, под нами вновь оказалась пустыня, за которой – если судить по карте – расстилалось Южное Море. Мы находились как раз над каналом, который Скиапарелли назвал Аксанией, когда внезапно заметили, что под лучами закатного солнца часть территории под нами оказалась как бы заштрихованной. Чередование полос света и тени навело нас на мысль, что под нами находятся какие-то строения, потому что хаотичные скальные образования не могли иметь подобную упорядоченность.

– И что же вы сделали? – спросил Гаррисон у внезапно замолчавшего Джарвиса.

– Я направил челнок чуть ниже и облетел заинтересовавшее нас место по периметру. Это, похоже, был настоящий город, а не те мусорные курганы с бочкоподобными обитателями, которые обычно громоздились вдоль каналов. Затем, пока не зашло солнце, мы решили обследовать окружающую местность и полетели вдоль канала к Южному Морю – туда, где уже отчетливо виднелась ослепительно-белая полярная область планеты. Канал, уходивший дальше к югу, явно был заполнен водой: ее зеркальная поверхность отражала косые лучи солнца, слепившие нас. На востоке мы заметили долину, простиравшуюся вдоль побережья Южного Моря. Я обратили на нее внимание только потому, что она резко выделялась своим унылым серым цветом на желтом фоне пустыни. Лерой предположил, что такой оттенок придавали ей скопления биолазов, обычно стремившихся к более влажному грунту. На западе ничего интересного не оказалось, все те же желтые пески, и мы повернули назад – в сторону города.

Гаррисон обратил внимание на то, что стоило только Джарвису упомянуть о долине, как Лерой весь съежился, и на его лице опять проступил страх. Да и сам Дик нахмурил брови и замолчал, словно с трудом вспоминая забытые слова. Наконец он справился со своими эмоциями и продолжил рассказ:

– На этот раз мы облетели город на малой высоте. Нас поразили грандиозные размеры его зданий и отсутствие какого-либо движения на улицах. Мы подумали, что жители могли и попрятаться, услышав вой нашего челнока, поэтому решили лишний раз не рисковать и обосноваться где-нибудь в пустыне, тем более что уже наступила ночь. Через четыре часа рассвело, что вообще-то удивило нас, но этого времени хватило, чтобы отдохнуть. Кстати, а чем объяснить такую короткую ночь?

– Вы забрались слишком далеко к югу, а если судить по диаграмме Скиапарелли, ночь на широте Южного Моря в это время года продолжается около трех часов, – пояснил Гаррисон. – Через три месяца там будет период вечного дня, но мы, слава Богу, этого уже не увидим!

– Теперь понятно, а то я грешил на хронометр, – усмехнулся Джарвис. – Итак, мы отдохнули, поели, я передал вам наши координаты, и мы полетели к городу. Еще накануне нас поразили размеры его зданий – теперь же он высился перед нами, словно горная цепь. Огромную территорию с невиданными небоскребами огораживала высокая стена, у наружной стороны которой мы и решили посадить челнок. Я отыскал подходящее место для посадки – на берегу канала, возле полуразрушенных ворот – и мы, вооруженные до зубов, пересекли городскую черту. Ужасное впечатление производят брошенные города, даже если с тех пор, как их покинули жители, прошла не одна сотня лет. Тягостный вид рассыпавшихся зданий, где когда-то кипела жизнь, заставил нас говорить чуть ли не шепотом, словно рядом находился покойник. Мы шли между высоченными зданиями, чувствуя себя словно на дне каньона. Невероятные изыски архитектуры окружали нас со всех сторон, причем некоторые шедевры технической мысли могли родиться только при низкой гравитации Марса. Например, здание в виде перевернутой пирамиды или узкая конструкция наподобие поставленной на торец доски, уходившей чуть ли не в космическое пространство. Если бы не грандиозные размеры зданий, этот город давно стал бы добычей пустыни. Мы не заметили каких-либо входов в дома: вероятно, нижние этажи, так же как и мостовые, были занесены толстым слоем песка. Во всяком случае на окраинах.

– А как давно покинут город? Ты не смог этого определить, хотя бы приблизительно? – спросил Гаррисон.

– Нет, – покачав головой, ответил Джарвис. – Здесь нужен опытный археолог, который смог бы добраться до культурного слоя. Но мне кажется, потребуются годы природных наблюдений, чтобы установить степень воздействия времени, перепадов температур, метеоритных дождей или других факторов, которые способствуют разрушению. Земные аналогии здесь не подойдут, потому что на этой планете нет ни осадков, ни тектонических явлений, ни растений, разрушающих камни своими корнями.

– Но метеоритов здесь предостаточно, – заметил Путц, постоянно озабоченный сохранностью техники. – За то время, пока мы торчим здесь, я насчитал уже семь штук, взрывших песок неподалеку от нашей стоянки. Припомните исторические хроники с описанием сражений: каменные ядра древних пушек способны были пробить брешь в толстых стенах замков.

– Да, разрушения в городе напоминали результат бомбардировок, – подтвердил Джарвис. – Нам попалось несколько почти полностью разрушенных строений – на них, вероятно, упала настоящая скала. Мы брели по пустынному городу и никак не могли отделаться от неприятного ощущения, что за нами следят. Непроизвольно оглядываясь и замедляя шаг возле перекрестков, мы, тем не менее, продвигались вперед, пока не оказались перед зданием, стоявшим на высоком цоколе. Поднявшись по ступеням к дверям-воротам, мы сгребли от створок песок и попытались открыть их. Как ни странно, дверь сразу подалась, и мы крадучись вошли внутрь.

– И тут обнаружили, что позабыли взять фонарь, – подал голос Лерой.

– Вот именно. Поэтому стоило отойти от двери, как мы оказались в полной темноте. Звук наших шагов сопровождало многократно повторенное эхо – следовательно, помещение было очень большим. Я решил, что стоит вернуться назад. Мы остановились, чтобы посовещаться, как поступить дальше, и в этот момент над нашими головами пролетело какое-то существо: я отчетливо услышал хлопанье крыльев. Пока я удивлялся, откуда на Марсе взялись птицы, Лерой вцепился в мой локоть и завопил: «Глаза!» Я обшарил взглядом темноту и действительно увидел три ярких зеленых овала. С той стороны, где они находились, явственно послышался неразборчивый шепот, а затем приглушенное хихиканье. Потом глаза переместились, и к ним прибавилось еще несколько штук, и тут уж мы мгновенно оказались на улице, буквально скатившись со ступеней. Оглянувшись на дверь, я заметил, как в щель юркнула маленькая фигурка какого-то зверька, повадками и мордочкой напомнившего мне мультяшного чертика. Откуда бы взяться здесь подобному персонажу? И я решил, что он мне примерещился, потому что от удара о ступеньки из глаз аж искры посыпались.

– Вы туда больше не возвращались? – поинтересовался Гаррисон.

– Вернулись, конечно, но это особый разговор, – откликнулся Лерой.

– Я еще расскажу об этом, – пообещал Джарвис. – А пока слушайте, что произошло потом. После бегства из темного зала мы все же решили продолжить обследование города. Судя по всему, здание на высоком цоколе находилось в центре, поскольку по мере удаления от него дома становились все ниже, а их конструкция все менее вычурной. Постепенно они превратились в неказистые одноэтажные строения, кое-как слепленные из обломков разрушенных домов. И в то же время именно здесь я ощутил присутствие чего-то живого. Не то, чтобы мы сразу увидели жителей, нет. Просто исчезла некая болезненная немота, сопровождающая полное отсутствие жизни: она известна всем, кто хоть однажды побывал на кладбище, само собой не на катафалке.

Слушатели сдержанно улыбнулись.

– Именно в этом квартале мы столкнулись с сородичами Твила, – эффектно продолжил свое повествование Джарвис. – Из-за угла, чуть не сбив нас с ног, выскочил страус. Лерой аж остолбенел, да, признаться, и я обомлел. Через пару секунд я, правда, понял, что это не мой приятель: тот был повыше ростом и с более роскошными перьями на руках-крыльях. Я попытался объяснить удивленно защебетавшему страусу, что мы ищем Твила, и, хотя он не понял меня, но все же пригласил следовать за собой. Во всяком случае я именно так расценил широкий взмах крыла в сторону перекрестка и плавный поворот корпуса на сто восемьдесят градусов. К нашей компании вскоре присоединилась еще пара страусов, и наш провожатый о чем-то с ними пересвистнулся. Наконец я догадался правильно, как только смог, воспроизвести имя Твила. Тогда вся троица взволнованно зачирикала и повела нас к одному из домиков. На звуки этого птичьего базара оттуда выскочил подлинный Твил и, высоко подпрыгнув, спикировал на клюв возле Лероя. Тот чуть не упал от изумления. А Твил между тем вскочил на ноги, завопил: «Тик! Тик!» – и принялся скакать вокруг меня. Лерой смотрел на все это безобразие с умиленным выражением добренькой бабушки, наблюдающей за выкрутасами любимого внука.

На этот раз к хохоту коллег присоединил свой голос и Лерой.

– Когда суматоха встречи улеглась, – вновь заговорил Джарвис, – я попросил Твила показать нам город. Мы пошли к центру, заходя временами внутрь покинутых зданий. У меня создалось впечатление, что их никогда не использовали под жилье: огромные залы скорее напоминали помещения электростанций, из которых почему-то вынесли оборудование. Добрались мы и до того дома, где нас так напугали загадочные существа. Лерой наотрез отказался входить в огромную дверь, но Твил продемонстрировал ему фонарик, который извлек из своей знаменитой сумки, и несколько раз повторил: «Идти – да! Идти – да!» Лерой его отлично понял, и мы вошли в здание. В большом зале, где мы увидели зеленые глаза, Твил недовольно закудахтал, обнаружив в свете фонарика валявшуюся на полу книгу. Он бережно поднял ее и поставил на высокий стеллаж, присоединив находку к длинному ряду подобных томов. Я порадовался, что мы с Лероем остановились в самом центре зала и не стали его обследовать: мы наверняка запутались бы в лабиринте книжных стеллажей, стоявших торцом к стенам. И еще я подумал, что наше появление спугнуло необычных читателей этой невероятной библиотеки. А может быть, сюда нагрянули вредители, и Твил расстроился именно из-за этого.

– Ты решил, что это именно библиотека? – недоверчиво спросил Путц.

– Конечно. И более того, саму библиотеку и бесчисленные тома наверняка создали соплеменники Твила. Я полистал некоторые книги и среди листов, заполненных волнистыми линиями, обнаружил иллюстрации, на которых легко узнавались изображения страусоподобных существ. И еще: мне почему-то показалось, что мир Твила пришел в упадок из-за этих трехглазых чертенят. Вспомните, как Землей хотели овладеть крысы, и это им наверняка удалось бы, если бы не нашелся отважный крысолов Геммелин со своей дудочкой.

– Это все сказки, – отмахнулся Гаррисон.

– Видишь ли, людям просто легче жить, думая, что сказки и легенды – просто пустые враки, – серьезно проговорил Дик. – Возможно, мы что-то узнаем о предках Твила из тех книг, которые он разрешил мне взять с собой. Вот уж поломают головы наши лингвисты! Я попросил Твила прочесть пару строк, и он с выражением прочирикал их: судя по ритму, это были стихи.

– Само собой! – ехидно согласился Гаррисон. – Теперь выяснилось, что страусы, значит, не только поют и танцуют, но еще и пишут стихи. Удивительно творческий народ!

– Лерой тоже сомневался в моих словах, принимая их за бред, а теперь… Надо было бы вместо него полететь со мной тебе, командир. Это здорово поубавило бы твой скепсис.

– Ладно, пусть не верит, – тихо сказал Жак. – Но ты, Дик, не переживай из-за меня: несмотря ни на что, я счастлив, что увидел все это.

Джарвис вздохнул и внимательно посмотрел на биолога: он ничуть не напоминал счастливого человека. Затем снова принялся рассказывать:

– После того как мы обошли весь зал, Твил перевел свет фонарика на одну из стен – выше ряда стеллажей. Оказалось, что там висит огромная картина. Ее сюжет остался для меня тайной, поскольку в свете фонарика я смог рассмотреть лишь отдельные фрагменты. Во всяком случае там было изображено много соплеменников Твила, весьма дружелюбно настроенных друг к другу. Не война, одним словом. Картина на другой стене изображала какой-то производственный процесс: несколько страусов вроде бы обслуживали машину, похожую на турбогенератор. Картина над дверью сохранилась довольно плохо: слой краски во многих местах осыпался. Однако я разобрал там изображения удививших меня небоскребов, а именно – перевернутую пирамиду и «доску». Очень может быть, что все картины символизировали что-нибудь, например единение народов, развитие техники и архитектуры. Не берусь судить. Но вот четвертая картина невероятно удивила нас. Мы смогли рассмотреть ее довольно хорошо, поскольку она висела напротив входа, хотя и в глубине зала. Сначала в свете фонарика мелькнула фигура, похожая на человека, и я сразу же отправился к выходу, чтобы как можно шире распахнуть створки огромных ворот. Лерой и Твил поняли мою мысль и помогли убрать песчаные отвалы с площадки перед дверью. И вот тогда мы смогли увидеть все изображение целиком!

– Вы увидели на Марсе изображение человека! Бред какой-то. – Гаррисон даже не пытался скрыть свое недоверие.

– На этот раз у меня есть свидетель, – стоял на своем Джарвис. – Надеюсь, мнению живого человека можно верить!

– Ты хотел сказать – полуживого, – проворчал капитан. – Ну, рассказывай же!

Джарвис подчинился.

– На переднем плане картины был изображен страусоподобный марсианин, весьма напоминавший Твила. Он сидел на земле, низко свесив голову. Руки-крылья, опираясь костлявыми кистями о грунт, с явным напряжением поддерживали изможденное тело. Напротив него стоял на коленях человек, протягивая ему горшок, над которым вился не то пар, не то дым. Повидимому, он предлагал страусу питье или еду, а может быть, горшок изображал курильницу. Твил запрыгал возле картины и, выкрикивая «Тик! Тик!», принялся показывать на коленопреклоненного: он тоже увидел сходство. А Лерой, внимательно рассмотрев фигуру на переднем плане, сказал, что она определенно напоминает бога Тота.

– Да, это египетский бог Тот, которого всегда изображают с головой ибиса, – подтвердил Лерой.

– Как только Твил услышал слово «Тот», – продолжал Джарвис, – он пришел в неистовство. Страус показывал на себя, делал руками широкие круги, тыкал пальцами в сторону двери и снова колотил себя в грудь. Я догадался, что он имел в виду: народ Твила носил название «тот». Как только я сказал ему об этом, он тут же успокоился и обрадованно закивал головой.

– Вы хотите сказать, что эти страусы когда-то побывали на Земле? – Гаррисон недоверчиво перевел взгляд с Джарвиса на Лероя.

– Именно так, – ответил Лерой. – Тут слишком много совпадений. Усталая фигура страуса, раздавленною большей силой тяжести, чем на Марсе. Общее название бога и сородичей Твила. Поклонение птицеголовому божеству. Письменность, появившаяся в Египте. Во всяком случае здесь есть материал для исследования. – Утомленный длинной речью, биолог несколько позеленел и закрыл глаза.

Гаррисон взглянул на Путца, и тот снова взялся за коньяк. На этот раз хватило небольшого глотка, чтобы француз «вновь оказался среди живых», как прокомментировал это событие Карл.

– Мы погостили у Твила два дня и все это время усиленно фотографировали. Сделал я и снимок картины с богом Тотом. Но он вряд ли получился – слишком слабое освещение. За это время Твил показал нам все достижения его племени, в том числе и новую насосную станцию для перегонки воды от полярной шапки в канал.

Путц мгновенно оживился: его всегда привлекали всякие технические устройства.

– И как устроена эта система? – спросил он.

– Я мало смыслю в технике, – честно признался Джарвис. – Очень жаль, что вместо тебя там был я. Это что-то наподобие римских акведуков, дополнительно снабженных насосами.

– А на какой энергии работает подобное диво? – усмехнулся Карл.

– На электричестве. Твил сводил нас на электростанцию – единственное уцелевшее здание в городе. Там установлено огромное вогнутое зеркало, в центре которого расположен цилиндр, поглощающий солнечные лучи. Он каким-то образом преобразует солнечную энергию в электричество.

– Какой примитив! – фыркнул Путц. – Эта штука работает по принципу термопары! Каменный век.

– А вот сейчас вы будете смеяться, – заявил Джарвис. – Угадайте, кто следит за оборудованием на электростанции? Такие же бочкоподобные существа, что и в мусорных курганах. Но, похоже, это какая-то другая разновидность четырехногих: ни один из них не поприветствовал нас привычным «Я друг, дерьмо!» Как я понял из объяснений Твила, эти существа предназначены для обслуживания городских станций, а старые наши знакомцы «работают» в курганах. Очень возможно, что там в свое время были оборудованы насосные подстанции для перегонки воды по каналам. Помните, я рассказывал о машинах, установленных внутри кургана? Ну а когда вся система пришла в упадок, мусорные обитатели переключились на что-то иное.

– Но почему опустел город? – спросил дотошный Гаррисон. – Казалось бы, все есть: солнечная энергия, вода из ледяных шапок планеты, мозговой центр в виде сородичей Твила, безотказная рабочая сила, система каналов. Все! И в то же время явные признаки угасания жизни.

– Конечно, меня это тоже удивило, – ответил Джарвис. – Но тут мы уже переходим в область предположений. Если картина в библиотеке соответствует действительности, то когда-то предки Твила совершали космические путешествия. Кстати, он ведь мне тоже показывал на звезды, когда я пытался установить, как его племя появилось на Марсе. С помощью тех примитивных способов добывания энергии, что мы увидели в городе, в космос не полетишь. Следовательно, прежде они использовали какой-то иной вид энергии, возможно, даже атомную.

– Но плотность Марса на двадцать три процента меньше земной, – возразил Гаррисон. – А это значит, что здесь нет тяжелых металлов типа осмия, урана или радия, пригодных для расщепления.

– Значит, энергию получали не так, как на Земле, – не сдавался Джарвис. – Возможно, необходимые ингредиенты добывали на какой-то другой планете. Но что-то произошло – может быть, атомная катастрофа – и источник сырья исчез. С этого времени и начался упадок, причем в невероятно давние времена. Мы ведь не заметили на Марсе ни космодромов, ни остатков межпланетных кораблей, а в этом климате почти все остается целехоньким: примером могут служить хотя бы пирамиды марсианского долгожителя. И вот еще о чем я подумал. Я вспомнил о кристаллах, из-за кражи одного из которых нас с Твилом едва не прикончили. Вероятно, они являются объектом поклонения «бочонков», этаким сверкающим тотемом. Страус даже не проявил к ним интереса – он только сопровождал меня, а в краже не участвовал. Вот мне и подумалось, не являлись ли эти кристаллы чем-то вроде алмаза для бластера. Тот, сгорая, выделяет энергетический луч большой силы, хотя и кратковременного действия. Может быть, их использовали как детонаторы, чтобы запускать мощные установки? Или же это отходы, получившиеся в результате работы загадочных двигателей. Я думаю, что анализ кристалла позволит нам ответить на эти вопросы. Во всяком случае исчезновение топлива, пригодного для работы электростанций по всей планете, и привело к естественному сокращению количества жителей. Лерой установил, что все они – наполовину растения, а для их питания требуется влага. Нет воды – нет и жизни. Вот такая схема. И очень печально, что исчезает раса, стоящая существенно выше нас по развитию.